CC BY
32
УДК 159.99
ПРЕДПОСЫЛКИ РАДИКАЛИЗАЦИИ И ВОВЛЕЧЕНИЯ УЧАЩЕЙСЯ МОЛОДЕЖИ В ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ ТЕРРОРИСТИЧЕСКИХ ОРГАНИЗАЦИЙ
Р.О. Галиева, Е.С. Палеха
Аннотация. В статье рассматриваются предпосылки вовлечения учащейся молодежи в деятельность террористических организаций; дается анализ комплекса факторов, влияющих на их выбор на этапе обучения в среднем, средне-специальном или высшем учебном заведении. Авторы исходят из представления о том, что имеется ряд внутренних и внешних предпосылок, способствующих принятию той или иной стороны в радикальном политико-религиозном конфликте, и что подобный выбор представляется возможным предотвратить в случае, если образовательно-воспитательные учреждения обладают комплексом современных механизмов профилактики отклоняющегося поведения. Новизной исследования является то, что с позиций комплексного подхода рассматривается совокупность интра- и экстра-факторов (особенности личности, актуальная ситуация, образовательная среда, интернет-контентные предпочтения), что позволяет подойти к анализу совершения радикального выбора с учетом его психологической, языковой и социальной составляющих. Данное многоаспектное явление исследуется на материале реальных ситуаций принятия решений об участии учащихся в радикальных мероприятиях и дополнено данными, полученными в ходе индивидуальных бесед (интервью), психологической диагностики, а также психолого-лингвистического экспертного исследования функционала воздействующего интернет-контента, к которому обращались испытуемые. В результате исследования были выявлены связи между особенностями переживания выбора личностью, склонной к террористической деятельности, ее характеристиками, коммуникативной и жизненной ситуацией, воздействующим потенциалом видеоматериалов сети Интернет, а также отсутствием комплекса мер превентивного характера в учебных заведениях страны. Авторы приходят к выводу о том, что именно сочетание факторов различной этиологии играет ключевую роль в формировании того или иного предпочтения у обучаемого и определяет решение об участии в деятельности террористической организации. Учет этих факторов важен при разработке комплекса мер профилактики преступлений террористической и экстремистской направленности в воспитательно -образовательных учреждениях на территории Российской Федерации, а также при дальнейшей реадаптации и ресоциализации лиц, отбывших наказание и освободившихся из исправительного учреждения. Настоящее исследование является результатом многолетней работы авторов с лицами, входящими в «группу риска», а также материалами, формирующими радикальное мировосприятие и предпосылки для так называемого отклоняющегося поведения радикального толка. Рекомендовано педагогам, психологам, специалистам служб практической психологии образования, руководителям образовательных учреждений.
Ключевые слова: отклоняющееся поведение, профилактика в учебной среде, учащаяся молодежь, группа риска, особенности личности террориста, коммуникативное воздействие, механизм вовлечения, выбор.
YOUTH PRECONDITIONS OF RADICALIZATION AND INVOLVEMENT OF PARTICIPATING IN ACTIVITIES OF TERRORIST ORGANIZATIONS
R. Galieva, E. Palekha
Abstract. The article discusses the prerequisites for involving students in the activities of terrorist organizations, analyzes the complex of factors that influence their choice at the stage of studying in secondary, secondary special or higher educational institutions. The authors proceed from the idea that there are a number of internal and external preconditions that facilitate the adoption of one party or another in a radical political and religious conflict, and that such a choice seems to be prevented if educational institutions have a set of modern mechanisms for the prevention of deviant behavior. The novelty of the study is in the integrated approach (taking into account his psychological, linguistic and social constituents), which considers a set of intra- and extra-factors (personality characteristics, a current situation, educational environment, Internet content preferences) determine the radical choice of a person. This multidimensional phenomenon is examined on the real situations basis of students'decision-making about the participation in radical events and is supplemented with data obtained during individual interviews (interviews), psychological diagnostics, psychological and linguistic expert research of the functionality of the influential Internet content addressed to the subjects. As a result of the study, there were found links between the peculiarities of the experience of choosing by a person prone to terrorist activity, his characteristics, communicative and life situation, the impacting potential of Internet video materials, and the absence of a set of preventive measures in educational institution heattendes. The authors come to the conclusion that it is the combination of factors of various etiologies that plays a key role in shaping a student's preferences and determines the decision to participate in the activities of a
terrorist organization. The consideration of these factors is important in the development in educational institutions of a set of measures for the prevention of terrorist and extremist crimes in the Russian Federation, as well as in the further rehabilitation and re-socialization of persons who have served their sentences and have been released from a correctional institutions. This study is the result of many years of work with persons belonging to the "risk group", as well as materials forming a radical worldview and prerequisites for the so-called deviant radical behavior. It could be recommended to teachers, psychologists, specialists of the services of practical psychology of education, heads of educational institutions.
Keywords: deviant behavior, prevention in the educational environment, the student youth, a risk group, personality characteristics of a terrorist, communicative influence, involvement mechanisms, the choice.
Явления экстремизма и терроризма чаще ассоциируются с законодательной системой, безопасностью и общественно-политической сферой жизни общества. Однако нельзя недооценивать и участие системы образования и воспитания нашей страны в профилактике и предотвращении подобных проявлений. В Уголовном кодексе Российской Федерации экстремизм и терроризм классифицируются как преступления против основ конституционного строя и безопасности государства, а в рамках социально-гуманитарного знания они описываются как наиболее угрожающие социальной системе девиации, относящиеся к классу преступлений. Об этом мы писали в одной из ранних статей [2]. Следовательно, выявлению предпосылок отклоняющегося поведения подобного рода должно отводиться больше внимания в системе как школьного, так и вузовского образования.
Целью настоящего исследования является описание предпосылок вовлечения учащейся молодежи в деятельность террористических организаций, а также анализ комплекса факторов, влияющих на их выбор на этапе обучения в среднем, средне-специальном или высшем учебном заведении.
Цель исследования определила выбор методологической основы исследования, объединившей в себе положения аксиологического, деятельностного, личностного, системного, целостного подходов к исследованию педагогических процессов [11], а также дискурсивного подхода, предполагающего всесторонний анализ коммуникативной ситуации, породившей тот или иной феномен.
В ходе исследования применялись такие методы, как структурированное глубинное интервью, тестирование посредством личностных и клинических методик, среди которых: методика определения ценностных ориентаций М. Рокича [13]; методика «Смысложизненные ориентации» (СЖО) Д.А. Леонтьева [8], методика диагностики самооценки Дембо-Рубинштейн (модификация А.М. Прихожан) [12]; методика «Индекс жизненного стиля» (Life Style Index) - опросник Р. Плутчика, Г. Келлермана, Х.Р. Конте [6];
копинг-тест Лазаруса [7]; СМОЛ (сокращенный многофакторный опросник исследования личности) [17]; методика «склонность к зависимому поведению» (В.Д. Менделевич) [9]; методика «Пиктограмма» [16].
Предваряя дальнейшее описание, стоит отметить недостаточно высокую разработанность проблемы изучения формирования личности террориста на этапе взросления и обучения.
Для понимания социальных и психологических истоков терроризма, причин, создавших условия для формирования личности террориста в онтогенезе и в социально-образовательной среде, были изучены и обобщены теоретические работы, посвященные феномену отклоняющегося поведения подобного типа (работы М.М. Решетникова, С.В. Цыцарева, С.Н. Ениколопова, Д.В. Ольшанского, А. Бандуры, Т.Ю. Введенской, Е.А. Дзигунской, С. Рощина, М. Вершинина, Л.Я. Гозмана, Е.Б. Шестопала, Р. Гарифуллинаи др. [14], выделены основные маркеры и типовые признаки, присущие личности молодого террориста.
Так, М.М. Решетников отмечает, что предпосылками формирования личности террориста могут стать некоторые факторы воспитания - например, согласно исследованиям указанного автора, во многих случаях террористы получают воспитание в патриархальной и высоко-религиозной семье или школе с религиозном уклоном [15, с.341]. Кроме того, актуален и личностный психологический контекст. Тот же автор отмечает, что в некоторых случаях осужденные за осуществление террористической деятельности молодые люди плохо или посредственно учились; рано были лишены родительской заботы и внимания или, наоборот, были объектами родительской гиперопеки; их юность и детство зачастую травматогенны - в истории взросления этих людей были лишения, унижения, утраты [15, с.341].
Исследователи Л.Я. Гозман, Е.Б. Шестопал отмечают явную социальную
дезадаптированность таких подростков и молодых людей (они аутсайдеры в дружбе, любви, учебе), социально изолированы,
испытывают чувство отчужденности [3]). В работах Т.Ю. Введенской, Е.А. Дзигумской есть сходные постулаты: одной из моделей личности террориста является личность с психо-или социопатологическим развитием (часто связанным с аномальными отношениями в семье, которые и становятся причиной озлобленности, антисоциальных наклонностей) [1].
Д.В. Ольшанский в своем труде пишет о существовании дефицитарности психического развития (корни которой - из детства) у личностей, склонных к описываемому типу отклоняющегося поведения: дефицитарность формирует потребность в гиперкомпенсации, при этом существует внутренняя неспособность личности преодолеть «ущербность» [10, с.115]. С.Н. Ениколопов выделяет комплекс неполноценности как важную черту личности формирующегося террориста: именно он, по мнению автора, может стать причиной агрессии и жестокого поведения, выступающих в качестве механизмов компенсации [4].
Проведенный анализ позволил выделить ряд факторов, повышающих риск вступления в противоправную, в том числе террористическую деятельность, представителей учащейся молодежи: «травматогенное» детство:
вынужденная смена места жительства из-за вооруженных конфликтов; факторы, приводящие к фрустрации и неудовлетворению различных амбиций; социальная дезадаптация, утрата жизненных смыслов, проживание кризиса, депрессии; склонность к зависимому поведению, искаженное восприятие действительности вследствие использования отрицания как механизма психологической защиты; наивный взгляд на социальные проблемы и возможность социальных изменений; направленность на сочувствие, помощь другим людям; склонность рассчитывать в сложных ситуациях на социальную поддержку; интерес к интернет-контенту определенной смысловой
направленности [5].
В исследовании приняли участие лица, отбывающие наказание в исправительных учреждениях за преступления террористической направленности, совершенные в период обучения в средне-специальных и высших учебных заведениях на территории РФ. Испытуемые характеризуются общими типовыми признаками, среди которых можно отметить отнесенность к так называемому «поколению 90-х», приверженность к исламу с детства, и, при этом, соблюдение религиозных предписаний лишь с совершеннолетнего возраста, отсутствие в прошлом преступного опыта как у самих
осужденных, так и у их родственников, происхождение из внешне благополучных патриархальных семьей со средним и высоким уровнем дохода, однако вынужденных спасаться от вооруженных конфликтов посредством смены места жительства и оставления накопленных ресурсов, имущества. Этот опыт описывается респондентами как эмоционально-значимый; демонстрируются обида, ущемленная
национальная гордость и другие признаки так называемой «исторической травмы», или «массовой травмы», описанной в работах М.М. Решетникова [15].
Исследование ценностно-смысловой сферы представителей данной группы выявило нацеленность испытуемых на самореализацию в межличностных отношениях, помощь людям, сочувствие, что может выступать в качестве ключевого мотива их поступков. Идеологические мотивы в поведении данных лиц не выражены, демонстрируется крайне поверхностное представление об идеологии террористической организации. В качестве предпочтений и стремлений испытуемых отмечены такие обобщенные человеческие ценности, как здоровье, счастье других, жизненная мудрость, наличие хороших и верных друзей, счастливая семейная жизнь. Конкретные ценности превалируют над абстрактными, ценности профессиональной самореализации уступают ценностям личной жизни. В качестве предпочтительного образа действий
испытуемыми отмечаются честность,
воспитанность, образованность, ответственность, жизнерадостность; аккуратность. Респонденты имеют наивный взгляд на социальные проблемы и возможность социальных изменений, при этом обнаруживают цели, придающие их жизни осмысленность, направленность и временную перспективу, демонстрируют отношение к себе как к сильной личности, обладающей достаточной свободой выбора для построения жизни в соответствии с собственными целями, задачами и представлениями об ее смысле, контроля своей жизни, свободного принятия решений и воплощения их в жизнь.
Для данной группы испытуемых характерны такие копинг-механизмы, как «самоконтроль» и «поиск социальной поддержки». Отмечен высокий индекс напряженности таких психологических механизмов, как «отрицание», характеризующееся искажением восприятия действительности, непризнанием аспектов внешней реальности, очевидных для окружающих, и «рационализация-
интеллектуализация», при которой личность для
сохранения самоуважения находит благовидные оправдания своего или чужого поведения, действий, переживаний. Исследуемые лица могут характеризоваться как хорошие исполнители, компенсирующие эмоциональную
неустойчивость дисциплиной, выдержкой, вследствие чего возможны вспышки агрессии. Мышление конкретное, практическое, что в сочетании с достаточным интеллектом может быть признаком хорошей обучаемости. Выявлена также высокая вероятность развития зависимого поведения.
На момент вовлечения и принятия решения об участии в деятельности террористической организации все испытуемые не были женаты, не имели детей, получали образование в средне-специальном или высшем учебном заведении и находились, при этом, в состоянии болезни, кризиса, утраты жизненных смыслов в связи с происходящими в их жизни актуальными событиями (неудачи в личной, студенческой, спортивной жизни, финансовые трудности, проблемы со здоровьем).
Обнаружена поэтапная динамика вхождения исследуемых лиц в террористическую организацию. Начало этого процесса знаменуется просмотром материалов, посвященных теме вооруженных конфликтов с участием мусульман, что способствует возникновению сочувствия, формированию позиции пассивного сторонника «страдающей» стороны и, в конечном счете, принятию решения о выезде на территорию войны с целью оказания помощи мусульманам. Далее предпринимаются попытки отъезда в зону боевых действий, сопровождающиеся информационной поддержкой лиц, находящихся за пределами РФ (Сирия, Турция). Завершается данный процесс присоединением к террористической организации, обнаружением несоответствий между ожиданием и реальностью и добровольным выездом из зоны конфликта. Все респонденты признают свою вину, раскаиваются, сожалеют, при этом склонны к самооправданию («не успел никого убить», «ехал только лечить раненых» и проч.).
К предпосылкам участия в террористических действиях и вступления в запрещенные организации следует отнести и специфику организации коммуникативного текстового пространства сети Интернет, которое посещали учащиеся, принявшие впоследствии
«радикальное» решение, и специфику их коммуникативного социального контента (они находили эти материалы самостоятельно, реже -по рекомендации знакомых).
Во-первых, использовался механизм формирования религиозной веры - военные действия в Сирии преподносились как вариант нормы служения Всевышнему и как шаг на пути реализации поистине «великих целей», среди которых создание Халифата (государства, строящегося по законам ислама) и установление шариата (религиозного права).
Во-вторых, использовался прием
романтизации - коммуниканты активно преподносили потенциальным молодым участникам идею о новом справедливом мире, который может быть построен при их непосредственном участии. Юношеский романтизм и частичная социальная исключенность из «нормальной жизни» способствовали принятию этого аргумента как одного из самых важных («здесь ты никто, двоечник, у тебя нет друзей, с родителями конфликт, девушки нет» - «там ты Герой в окружении таких же героев, которым хотят служить женщины - верные жены боевиков»). С.В. Цыцарев в одном из своих исследований пишет об одной из возможных ролей агента внутри террористической группы - это идеалист, которому присущ и наивный взгляд на социальные проблемы и вера в возможность социальных изменений [14, с.29].
В-третьих, вербовщиками часто
эксплуатировалась идея высокой миссийности участия в военных действиях: террористов называют «воинами Аллаха», «воинами джихада». Вербовщики в контактном общении и в видеороликах, предлагавшихся к просмотру, использовали различные приемы героизации образа террориста
В-четвертых, юношам, попавшим в сложную жизненную ситуацию, сначала предлагалась дружба, поддержка и помощь, и только потом постепенно их начинали посвящать в идеологию террористической организации, компенсируя, таким образом, их потребность в близости.
В-пятых, воздействие было направлено на снижение значимости жизни и формирование позитивной установки в отношении религиозно-мотивированной смерти: вербуемым подробно, красочно описывали прелести жизни в Раю, куда они попадут в случае гибели на «священной войне».
В-шестых, вербовочный контент мог актуализировать у потенциальных агентов так называемую «историческую боль» за свой народ (ущемленная национальная гордость, утраченное былое величие, особые представления об историческом обидчике, потребность в его наказании и возмездии) [15]). Образ врага при
этом создавался с особой тщательностью при помощи манипулятивных приемов
сверхгенерализации и усиления дихотомического мышления (свои - чужие).
Учитывая изначальную внушаемость, склонность к агрессии, инфантилизм, социальное неблагополучие, неконтактную социальность, низкую критичность мышления лиц «группы риска», многие из приводимых аргументов работали хорошо и быстро приводили к желаемому результату - отъезду в зону боевых действий. Далее юношей побуждали менять имя, внешность (например, отращивать бороду), исключали и без того нечастые контакты с близкими - так происходил процесс окончательной целенаправленной асоциализации личности.
На заключительном этапе вербовки использовались обучающие видеофрагменты, построенные по принципу «туннельного зрения»: ролики обучали, как правильно казнить, стрелять, убивать, при этом будущего субъекта таких действий фокусировали на уничтожении цели, всячески снижая ценность человеческой жизни. А. Бандура пишет об основных критериях подобной пропаганды, которые и использовали создатели видео (аргумент «ты - спаситель», техника смещения ответственности на лидера группы или на всю группу в целом, минимизация страдания жертв, их дегуманизация) [18].
Как следует из проведенного исследования, предпосылки вступления молодых людей в террористические организации разнообразны и восходят как к личностным факторам, так и к факторам социального и коммуникативного окружения потенциальных «террористов». Проблема терроризма частично может быть
решена на этапе активного или пассивного вовлечения лиц в преступную деятельность. Дерадикализации лиц, склонных поддерживать идеи террористического характера, могут способствовать следующие условия, которые необходимо учитывать при разработке планов общепрофилактических мероприятий именно на этапе обучения в средних, средне-специальных и высших учебных заведениях:
- наличие референтного лидера мнений, который сможет выполнять роль наставника, оказывать эмоциональную поддержку (например, педагог, которого уважают и ценят студенты);
- формирование и поддержание заинтересованности в получении образования, увлеченности каким-либо делом или областью знаний;
- предоставление возможности реализовать себя в помогающей роли в микросоциуме (например, в колледже);
- уточнение желаемых социальных ролей в будущем и содействие в их успешной реализации в процессе обучения;
- исключение публичной критики таких людей в образовательной коммуникативной среде;
- обеспечение возможности посещать официальные религиозные учреждения;
- проявление тактичности, уважения к их религиозно-политическим воззрениям;
- обеспечение возможности психологической работы с травмами детства и их последствиями (важно наличие квалифицированного психолога в учебном заведении, способного выявить на ранних стадиях учащихся, относящихся к группе риска).
Литература:
1. Введенская Т.Ю. Международный терроризм: психологический аспект [Электронный ресурс] / Т.Ю. Введенская, Е.А. Дзигумская // Материалы научной конференции «Проблемы политической психологии». - Киев, 1997. - Режим доступа: http://terroristica.info/node/879
2. Галиева Р.О. Психолингвистические маркеры религиозно-политических девиаций / Р.О. Галиева, Е.С. Палеха // Альманах Казанского федерального университета. - 2016. - С. 45-49.
3. Гозман Л.Я. Политическая психология / Л.Я. Гозман, Е.Б. Шестопал. - Ростов-на-Дону: Феникс. -1996. - 448 с.
4. Ениколопов С.Н. Терроризм и агрессивное поведение. Вызовы XXI / С.Н. Ениколопов // Национальный психологический журнал. - 2006. - № 11. - С. 41-46.
5. Карпенко Л.А. Краткий психологический словарь [Электронный ресурс] / Л.А. Карпенко, А.В. Петровский, М.Г. Ярошевский. - Ростов-на-Дону: ФЕНИКС», 1998. - Режим доступа: https://psychology.academic.ru/3791
6. Кружкова О.В. Психологические защиты личности: учебное пособие / О.В. Кружкова, О.Н. Шахматова. - Екатеринбург: Росгоспрофпедуниверситет, 2006. - 153 с.
7. Крюкова Т.Л. Опросник способов совладания (адаптация методики WCQ) / Т.Л. Крюкова, Е.В. Куфтяк // Журнал практического психолога. - 2007. -№ 3. - С. 93-112.
8. Леонтьев Д.А. Тест смысложизненных ориентации (СЖО) / Д.А. Леонтьев. - 2-е изд. - М.: Смысл, 2000. - 18 с.
9. Менделевич В.Д. Руководство по аддиктологии / В.Д. Менделевич. - СПб.: Речь, 2007. -768 с.
10. Ольшанский Д. Психология терроризма / Д. Ольшанский. - СПб.: Изд-во «Питер», 2002 . - 368 с.
11. Осадчук О.Л. Современные методологические подходы к исследованию педагогических процессов / О.Л. Осадчук, Е.Г. Галянская // Международный журнал прикладных и фундаментальных исследований. - 2016. - № 3-3. - С. 463-467.
12. Практикум по возрастной психологии; под ред. Л.А. Головей, Е.Ф. Рыбалко - СПб, 2002. - 559 с.
13. Психологические тесты для профессионалов; авт.-сост Н.Ф. Гребень. - Минск: Соврем. Шк., 2007. -496 с.
14. Психология и психопатология терроризма. Гуманитарные стратегии антитеррора: сборник; под
ред. проф. М.М. Решетникова. - СПб.: ВосточноЕвропейский Институт Психоанализа, 2004. - 352 с.
15. Решетников М.М. Глобализация - самый общий взгляд. Исламское противостояние и проблема терроризма: сборник статей / М.М. Решетников // Психология и психопатология терроризма. Гуманитарные стратегии антитеррора; под ред. проф. М.М. Решетникова. - СПб.: Восточно-Европейский Институт Психоанализа, 2004. - С. 292-332.
16. Рубинштейн С.Я. Экспериментальные методики патопсихологии / С.Я. Рубинштейн. - М.: ЗАО Изд-во ЭКСМО-Пресс, 1999. - 448 с.
17. Собчик Л.Н. Стандартизированный многофакторный метод исследования личности СМИЛ / Л.Н. Собчик. - СПб.: Речь, 2000. - 219 с.
18. Bandura A. Moral Disengagement: How People Do Harm and Live with Themselves. - New York, NY: Worth Publishers, 2016. - 446 pp.
Сведения об авторах:
Галиева Роксана Октаевна (г. Казань, Россия), ведущий эксперт-психолог Казанского межрегионального центра экспертиз, младший научный сотрудник Института педагогики, психологии и социальных проблем, e-mail: [email protected]
Палеха Екатерина Сергеевна (г. Казань, Россия), кандидат филологических наук, доцент, ведущий эксперт-лингвист Казанского межрегионального центра экспертиз, ведущий научный сотрудник Института педагогики, психологии и социальных проблем, e-mail: [email protected]
Data about the authors:
R. Galieva (Kazan, Russia), leading expert-psychologist of the Kazan Interregional Center of Expertise, junior researcher at the Institute of Pedagogy, Psychology and Social Problems, e-mail: roksana.kazan@gmail .com
E. Palekha (Kazan, Russia), Candidate of Philology Science, Associate Professor, leading expertlinguist of the Kazan Interregional Center of Expertise, leading researcher at the Institute of Pedagogy, Psychology and Social Problems, e-mail: [email protected]
