CC BY
10
Шарипова Алия Рашитовна
кандидат юридических наук, доцент кафедры уголовного права и процесса Института права Башкирского государственного университета (г. Уфа)
Sharipova Aliya Rashitovna
candidate of Sciences (Jurisprudence), Associate Professor, Department of criminal Law and Procedure, Institute of Law, Bashkir State University (Ufa)
E-mail: [email protected]
Предотвращение межотраслевых противоречий процессуального права
в правотворческой экспертизе
Prevention of intersectoral contradictions of procedural law
in law-making expertise
Аннотация. В статье формулируются особенности современного законодательного реформирования процессуальный отраслей. Отмечается необоснованное отделение законопроектов о реформировании УПК в рамках единых процессуальных преобразований. Раздельная законотворческая работа по уголовному процессу, с одной стороны, и арбитражному, гражданскому и административному, с другой стороны, приводит к появлению дополнительных необоснованных различий нормативного закрепления универсальных институтов. Отмечается отсутствие конвергенции процессуального права среди целей как отраслевой, в частности, уголовно-процессуальной политики, так и судебно-правовой политики. Обосновывается необходимость разработки понятия и направлений единой межотраслевой судебно-процессуальной политики.
Ключевые слова: уголовный процесс, гражданский процесс, арбитражный процесс, административный процесс, судебное право, законотворчество, экспертиза законопроектов.
Abstract. The article formulates the features of modern legislative reform of procedural branches. The unjustified separation of draft laws on the reform of the Criminal Procedure Code within the framework of uniform procedural transformations is noted. Separate legislative work on the criminal process, on the one hand, and arbitration, civil and administrative, on the other hand, leads to the appearance of additional unjustified differences in the normative consolidation of universal institutions. It is noted that there is no convergence of procedural law among the goals of both sectoral, in particular, criminal procedure policy, and judicial and legal policy. The necessity of developing the concept and directions of a unified intersectoral judicial procedural policy is substantiated.
Keywords: criminal process, civil process, arbitration process, administrative process, judicial law, lawmaking, examination of draft laws.
Наличие в процессуальном праве множества необоснованных отраслевой спецификой различий представляет для него значительную проблему (например, не имеют объяснений с позиций здравого смысла различия в круге инициаторов и в порядке пересмотра дел ввиду вновь открывшихся или новых обстоятельств1). Определение их перечня, выработка концепции преодоления этих различий требуют согласованной судебно-процессуальной политики, о существовании которой пока, к сожалению, говорить не приходится. Юридическая наука занимается отдельными видами процессуальной политики на отраслевом уровне2, и в целом процессуальной политикой - на уровне теории государства и права3. Конвергенция как процесс сближения в юриспруденции изучается, в основном, с позиций истории и тео-
1 Подробнее об этом мы писали: Шарипова А.Р. Пересмотр дел по вновь открывшимся и новым обстоятельствам: невыгодные отличия уголовного процесса // Вестник Томского государственного университета. Право. 2021. № 40. С. 105-114.
2 См., например: Александров А.И. Уголовно-процессуальная политика в России: теоретический и историко-правовой анализ. Дис. ... д-ра юрид. наук. СПб. 1999. 438 с.; Малько Е.А. Гражданская процессуальная политика в современной России. Автореф. дис. ... канд.юрид. наук. Саратов. 2012. 22 с.
3 См., например: Майдан И.А. Процессуально-правовая политика современной России: проблемы теории и практики. Автореф. дис. ... канд.юрид. наук. Краснодар. 2009. 30 с.
рии государства и права, а также в аспектах сближения правовых семей, взаимоотношений национального и международного права и др.1 Развитая теория юридической конвергенции, включающая понятия, виды, формы, средства, методы и различные классификации, разработана в докторской диссертации О.Д. Третьяковой2. Конвергенция в отраслевом аспекте остается замкнутой в одной отрасли, гармонизируя право только по территориальному принципу3. При таком положении вещей конвергенция отраслей уголовно-процессуального, гражданского процессуального, арбитражного процессуального и административного процессуального права остается вне сферы чьих-либо научных интересов. Именно поэтому ни в тех, ни в других научных исследованиях конвергенция, унификация, сближение процессуальных отраслей не называются в числе приоритетов или целей правовой политики.
В отличие от коренных преобразований процессуального права ради его унификации, у которых есть множество противников, предлагается рассмотреть более безболезненный путь конвергенции процессуальных отраслей. Таким способом постепенного сближения уголовного процесса с арбитражным, гражданским и административным является предварительная экспертиза законопроектов всех процессуальных отраслей, проводимая с целью выявления влияния их на процессы сближения или расхождения правовой регламентации универсальных институтов.
Действующих на сегодня фильтров несения бюджетных расходов и формальной необходимости изменения нормативных правовых актов в связи с принятием проектного недостаточно. Полагаем, что через фильтр конвергенции процессуального права должны проходить все законодательные проекты, связанные с его реформированием.
Если обобщить современный опыт реформирования универсальных процессуальных институтов, то можно разделить все новеллы на 4 группы по их отношению к межотраслевой конвергенции:
- изолированное изменение нормативной регламентации одной из процессуальных отраслей при неизменности остальных;
- разделенное во времени, последовательное изменение нормативной регламентации одной отрасли за другой;
- одновременное изменение нормативной регламентации нескольких отраслей посредством разных изменяющих нормативных правовых актов;
- одновременное изменение нормативной регламентации нескольких отраслей посредством единого изменяющего нормативного правового акта.
Последняя группа изменений является пока самой редкой, но одновременно наиболее благоприятной для формирования единой судебно-процессуальной политики и сближения отраслевого регулирования в процессуальном праве.
Приведем несколько примеров законодательных новелл, принятых без учета необходимости унификации институтов, составляющих единое судебное ядро уголовного, гражданского, арбитражного и административного процессов.
Отдельно отметим, что осознание необходимости конвергенции и шаги в ее направлении уже есть в сфере арбитражного и гражданского процесса.
Это касается не только науки цивилистического процесса, но и официального уровня принятия государственных решений, на котором принята Концепция Единого ГПК. В ее духе приняты несколько последних по времени групп изменений, сблизивших регламентацию многих гражданских процессуальных, арбитражных процессуальных и административных процессуальных отношений. Это Федеральный закон от 2 декабря 2019 № 406-ФЗ «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации», Федеральный закон от 28 ноября 2018 г. № 451-ФЗ «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации» и некоторые другие.
Однако в части уголовного судопроизводства необходимость его конвергенции с гражданским, арбитражным и административным требует обоснования и не подкреплена позицией законодателя. Ярким примером разобщенности уголовно-процессуальной политики с судебно-процессуальной в целом являются некоторые законодательные новеллы последних лет.
Во-первых, это расширение числа носителей свидетельского иммунитета в гражданском, арбитражном и административном процессах, осуществленное федеральными законами от 24 апреля 2020 г. № 131-Ф3, от 27 декабря 2018 г. № 562-ФЗ, от 2 ноября 2013 г. № 294-ФЗ, от 26 июля 2019 г. № 197-ФЗ.
1 Кузьменко В.И. Взаимодействие романо-германской правовой семьи и российской правовой системы. Автореф. дис. ... канд.юрид. наук. Казань. 2013. 26 с.; Марочкин С.Ю. Действие норм международного права в правовой системе Российской Федерации. Дис. ... д-ра юрид. наук. Екатеринбург. 1998. 228 с.; Безбородов Ю.С. Методы и формы правовой конвергенции в международном праве. Автореф. дис. ... д-ра юрид. наук. Екатеринбург. 2019. 32 с.
2 Третьякова О.Д. Юридическая конвергенция. Автореф. дис. ... д-ра юрид. наук. Владимир. 2012. 42 с.
3 Охлопкова А.С. Особенности унификации норм уголовного судопроизводства Российской Федерации в процессе конвергенции права. Автореф. дис. ... канд.юрид. наук. М., 2019. 32 с.; Шестакова С.Д. Генезис метода российского уголовно-процессуального права в условиях конвергенции и дивергенции англосаксонской и континентальной правовых систем (теоретико-правовое исследование). Автореф. дис. ... д-ра юрид. наук. СПб., 2004. 44 с.; Арсланов К.М. Конвергенция российского и германского опыта гражданско-правового регулирования: история, современность и перспектива. Автореф. дис. ... д-ра юрид. наук. Казань. 2020. 55 с.
Правом отказа от свидетельствования были наделены федеральные и региональные уполномоченный по правам ребенка, уполномоченный по защите прав предпринимателей, медиаторы и судебные примирители. УПК не воспринял новеллы законодательства, связанные с развитием медиации и судебного примирения, в связи с которыми круг носителей свидетельского иммунитета в ГПК, АПК и КАС расширился за счет посредников, в т. ч. медиаторов, и судебных примирителей (ч. 5.1 ст. 56 АПК, п. 1 ч. 3 ст. 69 ГПК, п. 1.1 ч.3 ст. 51 КАС). Возможно поэтому разработчики законопроектов сочли, что последствия медиации и судебного примирения - институтов арбитражного, гражданского и административного, но не уголовного судопроизводства - не могут выйти за пределы своих отраслей. Об уголовно-процессуальной медиации и «восстановительном» уголовном правосудии речь ведется довольно активно уже более 20 лет, но пока лишь на уровне гражданской инициативы и теории, без сколько-нибудь заметных законотворческих движений. Однако хотя бы и «уголовно-процессуальных» судебных примирителей пока официально и нет, охранять от разглашения сведения, полученные «гражданскими процессуальными» примирителями, нужно и в уголовных делах. То же касается и освобождения от свидетель-ствования названных уполномоченных по правам ребенка и уполномоченных по защите прав предпринимателей. Нужно признать обоснованным отказ от допроса этих лиц, поскольку к ним обращаются за помощью, по содержанию близкой к юридической, и для ее получения доверяют ту же информацию, что составляет предмет адвокатской тайны. Совершенно не ясно, почему они не обеспечены соответствующим иммунитетом в уголовном процессе, как не ясны и, в целом, причины каких бы то ни было отраслевых различий в этой части нормативно-правовой регламентации. Если бы на этапах движения законопроекта была предусмотрена экспертиза его конвергенционного потенциала, то стало бы очевидно, что перечень обладателей «профессионального» свидетельского иммунитета должен быть единым для всех процессуальных отраслей права. Не исключено, что «уголовно-процессуальная медиация» не получает законодательной поддержки именно потому, что значительная часть специалистов в области уголовного процесса отстаивают такую его «самостийность», которая совсем не позволяет считать его отраслью единого по своей правовой сущности правосудия в стране. Полагаем однако, что такого рода мнимая исключительность уголовного процесса не на пользу ему самому - рассматривать уголовное судопроизводство вне общего контекста правосудия в стране, в конечном счете может привести к утрате уголовным процессом сущностных черт правосудия - независимость и беспристрастность суда, безусловный авторитет судебных решений, процессуальное равенство сторон, позволяющее каждому быть услышанным судом.
Более ранний пример межотраслевых противоречий, образовавшихся вследствие отсутствия соответствующей правотворческой экспертизы, связан с многозначным термином «судебный штраф». Изначальное разобщение терминологии, принятой для обозначения процессуальной санкции в разных видах судопроизводства, выражалось в том, что арбитражный, гражданский и впоследствии административный процесс использовали наименование «судебный штраф», а уголовный процесс - «денежное взыскание». В этом терминологическом противопоставлении отражается, по нашему мнению, позиция изоляции уголовного процесса от межотраслевых сближений даже в части явно родственных норм и институтов. Противоречия усугубились, когда Федеральным законом от 3 июля 2016 г. № 323-ФЗ в УК была введена глава 15.2, предусматривающая новую меру уголовно-правового характера, повлекшая и уголовно-процессуальные дополнения (ст. 25.1 УПК). Эта мера была названа уже «занятым» наименованием - судебный штраф, в результате чего соотношение понятий процессуального права пришло в наихудшее состояние: одинаковые явления называются разными терминами, а разные явления - одинаковыми.
В случае, если бы был проведен внутрипроцессуальный предварительный терминологический мониторинг, для иной меры уголовно-правового характера вполне могло найтись другое наименование, тем более, что «судебный штраф» и по другим причинам признается неудачным лингвистическим выбором законодателя1.
Продолжая тему регламентации денежного взыскания в уголовном процессе, нельзя не обратить внимания еще на одно расхождение ее с регламентацией судебного штрафа в гражданском, арбитражном, административном процессах. Это величина санкции, составляющая по УПК 2500 руб. Введенные Федеральным законом от 28 ноября 2018 г. № 451-ФЗ шкалы судебных штрафов в АПК и ГПК предусматривают взыскание до 100 000 руб. с организаций и государственных органов и до 30 000 руб. с должностных лиц. Этот размер значительно ближе к величине, которая может удерживать от совершения процессуальных правонарушений, чем практически символическая сумма 2500 руб. Указанный федеральный закон увеличил размеры гражданского процессуального и арбитражного процессуального судебного штрафа (КАС в первоначальной редакции уже содержал эти размеры) с действовавшей ранее величины судебного штрафа в 1000 руб. по ГПК и 5000 руб. для должностных лиц по АПК. Казалось бы, инфляция - объективное явление и процессуальной специфики не имеет, а за более, чем 15 лет действия старых размеров судебных штрафов они потеряли карательное содержание, но в ходе межотрас-
1 Казакова В.А., Иншаков С.М. Коррекция юридической терминологии в механизме обретения уголовным законом правовой сущности // Журнал российского права. 2020. N 6. С. 120 - 133.
левого реформирования судебного штрафа, включавшего в том числе и «индексацию» его, размер денежного взыскания по УПК, неизменный с 2001 г., затронут не был.
Неадекватный современности размер денежного взыскания тоже является следствием отсутствия единой процессуальной концепции законотворчества хотя бы на уровне предварительной проверки востребованности вносимых изменений всеми судебными отраслями.
Следующий пример изолированности отраслевого процессуального законотворчества можно продемонстрировать на статусе помощника судьи. Даже в случае, когда вносится единая по существу для разных процессуальных отраслей поправка, ее уголовно-процессуальная составляющая оказывается отделенной от остальных. Так, в 2018 г. в ГПК, КАС и УПК были внесены давно ожидаемые нормы, определяющие статус помощника судьи. То, что они отсутствовали в этих законах годами после их принятия, хотя сами помощники были фактическими участниками судопроизводства, тоже следствие межотраслевой законодательной разобщенности: в АПК, принятом в 2002 г., правовое положение помощника было определено сразу в первоначальной редакции и за годы действия кодекса фактически не менялось. В ГПК и КАС фигура помощника судьи в качестве участника дела и соответственно возможность его отвода были введены Федеральным законом от 29 июля 2018 г. № 265-ФЗ (ст. 18, 47.1 ГПК, ст. 33, 52.1 КАС). В УПК редакционно близкая норма, посвященная помощнику судьи, введена отдельным Федеральным законом от 29 июля 2018 г. № 228-ФЗ, но не в Раздел II «Участники уголовного судопроизводства», а в Главу 35 «Общие условия судебного разбирательства».
Полагаем, что отраслевых особенностей, обусловливающих разницу в закреплении единого в общем-то статуса помощника судьи, нет, как нет и необходимости специально отделять и перефразировать уголовно-процессуальные нормы в сравнении с гражданскими процессуальными или административными процессуальными.
Нередки и еще менее рациональные случаи, когда одинаковые по сути поправки в процессуальные кодексы вносятся разными законами и со значительным временным разрывом. Так, например, законоположение о недопустимости повторного заявления отвода тому же лицу по тем же основаниям было введено в ст. 19 ГПК Федеральным законом от 3 апреля 2018 г. № 66-Фз, а в ст. 62 УПК лишь Федеральным законом от 2 августа 2019 г. № 309-ФЗ. Тот факт, что в двух других процессуальных кодексам, АПК и КАС подобная норма существовала с момента принятия, не подтолкнула законодателя к одновременной редакции ГПК и УПК. Полагаем, по той причине, что сквозной анализ непротиворечивости процессуального законодательства в принципе не проводится.
Нужно отметить, что странные, выбивающиеся из общей процессуальной канвы, законодательные решения встречаются не только в уголовном процессе (хотя в нем чаще всего): так откровенное недоумение специалистов вызвало увеличение продолжительности рассмотрения дела в арбитражном суде первой инстанции с трех до шести месяцев при сохранении основного двухмесячного срока для судов общей юрисдикции по гражданским и административным делам1. В Пояснительной записке к соответствующему законопроекту объяснений целесообразности данной новеллы и ее влияния на унификацию цивилистического процесса не дано2. Такое возможно все по той же причине - к законопроектам сейчас не предъявляется специфического требования определения их влияния на «межотраслевой баланс», их интересы ограничены собственным предметом регулирования. В то же время весь спектр межотраслевых взаимодействий, а применительно к процессуальному праву, нуждающемуся в сближении отраслей, судьба их конвергенции, выпадает из поля зрения сил, настойчиво реформирующих отечественное право с разных его «сторон».
Регулярное обновление законодательства зачастую затрагивает процессуальные кодексы «по касательной», вне непосредственной сферы их регулирования, но с необходимостью реагирования на него. И в этом аспекте рассогласованность законотворчества тоже проявляется. Так, Федеральным законом от 1 октября 2019 г. № 328-ФЗ изменено наименование и содержание Федерального закона от 21 июля 1997 г. № 118-ФЗ «О судебных приставах». Новое название «Об органах принудительного исполнения Российской Федерации» отражает общий смысл изменений места и содержания государственной службы в Федеральной службе судебных приставов. Нас, однако, интересует не сам этот вопрос, а учет его в процессуальных законах. Спустя более года действия новой редакции упомянутого закона, вступившего в силу с 1 января 2020 г., принимаются изменения в УПК, смысл которых состоит в замене в 20 фрагментах законодательного текста словосочетаний «судебный пристав-исполнитель» и близких к нему на «органы принудительного исполнения Российской Федерации»3. Аналогичное «редактирование» УК произошло раньше, с принятием Федерального закона Федеральный закон от 8 июня 2020 г. № 170-ФЗ.
1 Плешанов А.Г. Доступность правосудия и оптимизация процесса в контексте процессуальной реформы (на примере норм о сроках рассмотрения дел судами первой инстанции) // Арбитражный и гражданский процесс. 2020. № 11. С. 6 - 8.
2 Официальный сайт Государственной Думы РФ https://sozd.duma.gov.ru/bill/383208-7 (дата обращения: 11.08.2021).
3 Федеральный закон от 24 марта 2021 г. № 43-ФЗ «О внесении изменений в Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации в связи с принятием Федерального закона «О службе в органах принудительного исполнения Российской Федерации и внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации».
Но при этом ни в АПК, ни в ГПК, ни в КАС, использующими «судебных приставов-исполнителей» (как, ради справедливости и в большое количество других нормативных правовых актов) изменения до сих пор не внесены. Речь не о том, что это наносит большой урон правоприменению, вероятно оно справится с некоторой терминологической неточностью. Этот пример демонстрирует, что принятие даже подобных «массовых» изменений закона никак не систематизировано. Казалось бы очевидно, что при сходной структуре процессуальных законов, при наличии у всех них «пересечений» с исполнительным законодательством, нужно рассматривать вопрос об их редакции совместно.
Приведенные примеры далеко не исчерпывают существующую в законотворческом процессе проблему рассогласованности реформирования «судебных» отраслей - уголовно-процессуального, гражданского процессуального, арбитражного процессуального и административного процессуального права. Нами, в основном, приводится лишь обоснование существования такой проблемы, которая, сопровождала весь современный период процессуального законотворчества. Тот вывод, что принятый порядок «раздельного» реформирования процессуальных отраслей права нежелателен, поскольку неизбежно множит число необязательных различий между ними, следует из массы аргументов в обоснование необходимости их конвергенции. Она, в свою очередь, является логическим продолжением достаточно давно сформулированной концепции «судебного» права1. Если признать желательным сближение процессуальных отраслей права в пределах их универсальной составляющей, то разумно было бы предложить проведение предварительной экспертизы законопроектов о внесении изменений в любой из процессуальных законов на предмет распространимости их положений на все процессуальные законы.
1 Отчетливо высказанную и соответствующую современному соотношению судебного и процессуального в праве идею судебного права, мы связываем с: Полянский Н.Н., Строгович М.С., Савицкий В.М., Мельников А.А. Проблемы судебного права. М. 1983.
