CC BY
200
УДК 160.1 Е. Н. Лисанюк
Вестник СПбГУ. Сер. 6. 2012. Вып. 1
ПРЕДМЕТ ЛОГИКИ И ЛОГИЧЕСКАЯ ТЕОРИЯ ПРЕДМЕТА*
Предмет логики как науки, или предмет логического знания, и логическая теория предмета — разные понятия в методологическом и в научном смыслах. Нивелирование данного разграничения влечет за собой путаницу в категориальном аппарате логической науки и размытость формулировок ее технических инструментов. Несмотря на важность этого разграничения, осознание его в академическом сообществе, пусть и не в полной мере, на деле произошло лишь в XX в. в результате двух научных событий: зарождения и развития традиций австрийской логической школы, с одной стороны, и формирования современной символической логики — с другой.
Во многом эти события были полярными. Достаточно вспомнить критику Б. Рассела в адрес А. Мейнонга, одного из ярких представителей австрийской логической школы, именно в связи с теорией предмета, отстаиваемой последним [см.: 1]. Другим примером размежевания традиций может служить недооценка идей деонтической логики, выдвинутых в 20-30-е годы XX в. Э. Малли и А. Хефлером, также представителями этой школы.
В XX в. фундаментальное значение для осознания разграничения предмета логики и логического предмета ее теоретических построений имело выделение из общего корпуса логического знания и обособление в специальные теории (формализмы) таких разделов, как логический синтаксис, логическая семантика и, несколько позже, логическая прагматика. Это обособление, в свою очередь, стало возможным вследствие произошедшего ранее разграничения внутри логической науки теоретического и метате-орического уровней, иными словами, объектного и методологического уровней. «Мы будем тщательно различать логику, которую мы изучаем, и логику, с помощью которой это делается. Тогда нам придется различать и соответствующие языки: изучаемая нами логика формулируется на некотором языке, который мы будем называть предметным языком (или языком-объектом), поскольку этот язык, так же как и связанная с ним логика — является предметом (объектом) нашего изучения», — пишет С. Клини, характеризуя предмет логики как науки [2, с. 11]. Данная дистинкция уровней логического знания в дальнейшем прочно обосновалась в базовых определениях предмета логики или, в зависимости от того как понимается этот предмет, в определениях ее формальных языков.
Разграничение того, что изучает логическая наука, от того, каким образом она это делает, есть различие между объектом и предметом науки [см., напр.: 3, с. 8-13]. Для логики принято считать, что объектом ее изучения служат мышление или мысль как таковая1, что роднит, в частности, логику и философию.
В современных учебниках по логике тоже нетрудно найти и такую ее характеристику: предметом логики выступает совокупность процессов и процедур, посредством
* Исследование поддержано РГНФ, проект № 11-03-00601а.
1 «Формальная логика есть наука о формах, т. е. структурах мысли» [4, с. 9]; «Предметом логики являются мыслительные формы, или формы мысли, их свойства, взаимосвязи и законы» [5, с. 9]. © Е. Н. Лисанюк, 2012
которых происходит переход от одной мысли к другой2. Выделение же логического предмета теории происходит внутри самой науки и является специальной категорией данной науки, абстракцией, близкой к модели и наделяемой определенными свойствами, которые и планируется изучить в рамках данной науки.
В первоначальном виде логическая теория предмета была выдвинута Б. Больцано. Отличая логический предмет от представлений о предметах вообще и субъективных представлений, он указывает, что «под предметом представления я понимаю то (существующее или несуществующее нечто), о котором говорят, что оно представляемо, или что имеется представление о нем» [6, с. 83].
Математической логике, фокусирующейся преимущественно вокруг проблематики дедуктивных теорий, т. е. в области логического синтаксиса, свойственно отождествлять предметный язык логики, который в данном случае принимается за предмет логики как науки, и логический предмет теории — именно такова позиция Клини. В результате оказывается, что логические свойства присущи исключительно таким образом понимаемым формальному языку или языкам, и никаким другим сущностям. Такой «герметический» подход к пониманию предмета логической науки характерен для ученых, придерживающихся разного рода позитивистских позиций3. Сторонникам союза логики и философии, напротив, свойственно более широкое понимание предмета логического знания, согласно которому логика изучает особые отношения между описаниями положений дел, возникающие в связи с интерпретацией последних на основе понятий (логической) истинности и (логического) следования [7, с. 39]. В этом случае логический предмет теории — отношение логического следования как особая процедура, наделенная некоторыми логическими характеристиками, — мыслится отличным от предмета логики как науки, в роли которого выступает сама процедура перехода от одной мысли к другой. Осознание различия предмета логики как науки и логического предмета теории позволяет при неизменности первого сформулировать иной горизонт его изучения путем задания иного логического предмета теории. Напротив, их отождествление делает это невозможным и тем самым ограничивает развитие науки.
Например, для современной символической логики логическим предметом теории выступает понимаемое преимущественно синтаксически отношение формальной выводимости, или доказуемости, на базе которого возможно создание дедуктивных теорий, или теорий доказательства. Для философской логики логический предмет — это отношение логического следования, обладающее не только синтаксическими, но и семантическими свойствами. При этом и для символической, и для философской логики характерно исследовать указанные отношения как отношения между некими правильно построенными выражениями формальных языков, представляющими собой (статические) описания состояний или положений дел. Таким образом, объект и предмет науки для этих ветвей логики едины, различны логические предметы их теоретических изысканий.
В отличие от этого вновейших разделах логики, таких, например, как логика действия, логическая прагматика или аргументация, способность быть элементом отношения
2 «Логика — нормативная наука о формах и приемах интеллектуальной познавательной деятельности, осуществляемой с помощью языка» [8, с. 13]; «Логика — наука о законах и операциях правильного мышления» [9, с. 153]; «Логика является наукой о выводимости одних утверждений из других в процессе теоретических рассуждений» [10, с. 41-42].
3 Среди первых, кто ее сформулировал, — Л. Витгенштейн и Р. Карнап. См.: [11; 12].
логического следования распространяется за пределы описания состояний — на действия, речевые акты и процедуры убеждения соответственно. Разумеется, при этом и само отношение логического следования не остается прежним, оно может приобретать новые свойства и утрачивать приписываемые ему ранее, часто наталкиваясь на связанные с этим парадоксы, что побуждает ученых к поиску новых свойств и построению формальных аппаратов для них. Такова траектория процессов создания особых логических предметов теорий, характерных для новейших разделов логической науки. Например, дилемма Йоргенсена в логике норм дала толчок переосмыслению понятия нормы, что в итоге привело к отказу от стандартных вригтовских деонтических систем и развитию альтернативных stit-логик на основе агентных структур действия [13].
Идеи разграничения между объектом и предметом науки, а также между последним и логическим предметом теории уходят своими корнями в наследие Аристотеля. Завершая трактат «О софистических опровержениях», Стагирит сообщает своему читателю о том, что считает себя первооткрывателем логики, или науки о доказательствах и умозаключениях, отличая тем самым изобретенную им науку от искусства красноречия, или риторики, а также диалектики, или искусства вопросно-ответной беседы, о которых много было сказано до него [14, 34 184а-185Ь]. В начале «Топики» находим классификацию силлогизмов, где они различаются в зависимости от того, (1) к какой области знания относится рассуждение; (2) что именно оно представляет собой; (3) каковы правила его построения; (4) для какой цели оно используется и (5) в какой аудитории применяется [15, I 1 100Ь 18 — 101а 25]. Тем самым Аристотель предпринимает попытку разграничить объект изучения логики — истинные и первые положения (1), ее предмет — умозаключение, в котором из одного знания вытекает другое (2), а также логический предмет теории — процедуру построения такого умозаключения (3) от соответствующих характеристик диалектики, риторики и софистики. Пункты сравнения (4) и (5) указывают на особенности их применения.
Средневековые логики рассматривали аристотелевское различение диалектического и демонстративного силлогизмов как эпистемологическое, т. е. касающееся исключительно статуса посылок: считалось, что диалектические силлогизмы обладали той же самой формально обоснованной структурой, что и демонстративные4. Схоласты считали, что «сфера логики — это различение истинного и ложного при помощи аргумента» [16, с. 37], отождествляя тем самым объект и предмет логики и диалектики. Вплоть до XIII в. логическую науку называли диалектикой и видели в ней науку об использовании языка [17, с. 86], сродни грамматике. Начиная с XIII в. термин «логика» становится доминирующим, а сама наука считается спекулятивной5, главным образом благодаря весьма уважаемой на средневековом западе позиции Ибн Сины, согласно которой логика — это наука о рассуждениях в интеллекте (вторичных интенциях).
Одним из первых западных схоластов, усмотревших коренные различия предметов изучения логики и диалектики, был П. Абеляр [18, с. 51]. Он считал, что в основе построения демонстративных силлогизмов лежит истинностно-значное, а не содержательное понимание их посылок, поэтому максимы из области «Топики» нужны для формулирования силлогизмов диалектических, но не демонстративных [19, с. 161-
4 Истоки такой позиции находим, например, у Боэция [см.: 20].
5 Дискуссия о природе логического знания охватила большинство схоластов, активных в XIII в. См. об этом: [21, р. 231-245].
167]. Таким образом, и логический предмет теории Абеляр рассматривал в духе пропозициональной логики [22].
Объектом логики Ибн-Сина полагал познание (истины) путем продвижения от известного к неизвестному, а предметом — присущие интеллектуальным рассуждениям закономерности такого продвижения. В соответствии с каламом (направлением исламской теологии, которого он придерживался) Ибн-Сина считал, что познание возможно и вне интеллекта, однако в этом случае к его результатам неприменимы категории истинности и достоверности [23, с. 61-62].
Согласно Ибн-Сине, образы сущего в интеллекте есть либо вообще представления о вещах, выражаемые понятиями, либо утверждения о том, что нечто присуще или не присуще чему-либо [24, с. 231]. Из них лишь вторые служат предметом логики, потому что только они могут быть истинными или ложными. Предложения, в которых интеллект выражает утверждения, помимо этого обладают различными модальными статусами, каковых Ибн-Сина насчитывает не менее шести [24, с. 250-264]. Комбинация логического значения предложения и его модального статуса дает общую логическую характеристику данного предложения, необходимую для использования его в качестве посылки в силлогизме, что, в свою очередь, открывает путь к изучению закономерностей получения одних утверждений из других на основе их логических свойств.
По мысли Ибн-Сины, это обстоятельство, т. е. наличие формального статуса у предложения как единицы рассуждения, а также наличие в интеллекте регулярно-стей процедурного свойства, доступных для рассмотрения через призму формальных статусов предложений, роднит логику и математику, потому что на деле выступает логическим предметом теорий, развиваемых этими науками.
Объекты усмотрения логики, метафизики и теологии во многом схожи. Отличие же этих наук состоит в том, что логика не занимается доказательством того, что ее предмет — рассуждения в интеллекте, или вторичные интенции, — действительно существует, она полагается на доказательство этого, доставляемое философией, для которой исследование и обоснование свойств сущего и есть предмет изучения. Теологию же от философии и логики отграничивает рациональное понимание характера предмета последних, а от логики еще и отсутствие того, что мы бы назвали логическим предметом теории.
Дискуссии о предмете логики с новой силой развернулись на рубеже XX — XXI вв., и есть все основания полагать, что суть их состоит в том, что при сохранении объекта и предмета науки в корпусе логического знания появились новые ответвления и идет создание и обоснование новых логических предметов теорий. «На самом деле — это титанические усилия строгой науки представить в совершенно точных терминах понятие "логической системы" и удовлетворить требования компьютерных наук в вопросе о том, что такое дедуцирование» [25, с. 150-151].
Литература
1. Черноскутов Ю. Ю. Логическая теория предмета: история и перспективы // Вестн. С.-Петерб. ун-та. Сер. 6. Философия, политология, социология, психология и право. 2008. Вып. 1. С. 126-132.
2. Клини С. Математическая логика / пер. с англ. Ю. А. Гастева; под ред. Г. Е. Минца. М.: Мир, 1973. 380 с.
3. Чуешов В. И. Основы современной логики. Минск: Новое знание, 2003. 206 с.
4. Чупахин И. Я., Бродский И. Н. (ред.) Формальная логика: учебник. Л.: Изд-во Ленингр. ун-та, 1977. 120 c.
5. Мигунов А. И., Микиртумов И. Б., Федоров Б. И. (редкол.) Логика: учебник. М.: Проспект, 2010. 700 c.
6. Больцано Б. Учение о науке (избранное) / пер. с нем. Б. И. Федорова. СПб.: Наука, 2003. 290 c.
7. Хинтикка Я. Логика в философии — философия логики / пер. с англ. В. Н. Брюшинкина // Хинтикка Я. Логико-эпистемологические исследования. М.: Прогресс, 1980. С. 22-52.
8. Бочаров В. А., Маркин В. И. Введение в логику: учебник. М.: Форум; ИНФРА-М., 2008. 420 c.
9. Ивин А. А., Никифоров А.Л. Словарь по логике. М.: Владос, 1998. 250 c.
10. Жоль К. К. Логика: учеб. пос. для вузов. М.: Юнити-Дана, 2004. 410 c.
11. Витгенштейн Л. Логико-философский трактат / пер. с нем. И. Добронравова и Д. Лахути; общ. ред. и предисл. В. Ф. Асмуса. М.: Наука, 1958 (2009). 133 с.
12. Карнап Р. Преодоление метафизики логическим анализом языка / пер. с нем. А. В. Кезина // Вестник МГУ. Сер. 7. Философия. 1993. № б. С. 11-2б.
13. Лисанюк Е. Н. Развитие представлений о нормах в деонтической логике // Вестник Ново-сиб. гос. ун-та. Сер. Философия. 2000. Т. 8. Вып. 1. С. 147-152.
14. Аристотель. О софистических опровержениях // Аристотель. Соч.: в 4 т. М.: Мысль, 1978. Т. 2. C. 533-591.
15. Аристотель. Топика // Аристотель. Соч.: в 4 т. М.: Мысль, 1978. Т. 2. C. 347-532.
16. Peter of Spain. Tractatus called afterwards Summule logicales. First Critical Edition from the Manuscripts with an Introduction by L. M. de Rijk. Assen, 1972. 3б0 c.
17. Compotista G. Dialectica / ed. by L. M. de Rijk. Assen, 1959. 250 c.
18. Абеляр П. Логика для «начинающих» // Абеляр П. Теологические трактаты / пер. с лат., вступ. ст., сост. С. С. Неретиной. М.: Гнозис; Прогресс, 1995. 350 c.
19. Abaelardus Petrus. Dialectica / ed. by L. M. De Rijk. Assen: Van Gorcum, 1970. 300 р.
20. Лисанюк Е. Н. Боэций о значении искусства топики // Verbum. Альманах Центра изучения средневековой культуры при философском факультете СПбГУ СПб., 2002. № б: Аристотель и средневековая метафизика. С. 4б-б3.
21. Green-Pedersen N. J. ^e tradition of the topics in the Middle Ages. ^e Commentaries on Aristotle's and Boethius's Topics. Munchen; Wien: Philosophia Verlag, 1984. 370 c.
22. King P. Peter Abelard // Stanford Encyclopedia of Philosophy. URL: http://plato.stanford.edu/ entries/abelard/ (дата обращения: 14.07.2011).
23. Ибн Сина. Книга знания // Ибн Сина. Избранные философские произведения / ред. Е. М. Примаков и др. М.: Наука, 1980. С. 47-82.
24. Ибн Сина. Указания и наставления // Ибн Сина. Избранные философские произведения / ред. Е. М. Примаков и др. М.: Наука, 1980. С. 130-2б3.
25. Карпенко А. С. Предмет логики в свете основных тенденций ее развития // Логические исследования. 2004. Вып. 11. С. 150-173.
Статья поступила в редакцию 15 сентября 2011 г.
