331ПРЕДМЕТ КАК КРИТЕРИЙ НАУЧНОСТИ ЮРИДИЧЕСКОГО ЗНАНИЯ
В статье рассматривается понятие предмета юридического знания, его отличие от объекта, а также основные ошибки в определении объекта и предмета, допускаемые в юридических исследованиях.
Ключевые слова: объект государственно-правовой реальности, объект отрасли юридической науки, предмет отрасли юридической науки.
Признак предметности, как известно, выступает важнейшим показателем научного знания1, критерием и характеристикой, отличающей его от других способов освоения мира - художественного, философского, религиозного, мифологического, мистического, личностно-психологического и др. Предметно-объектный тип познания, исследующий принципиально объектный тип бытия и выраженный соответствующим образом в предмете - наиболее значимое свойство всякой научной дисциплины и, соответственно, каждого научно-правового исследования.
Предметом юридического знания обозначают то, что изучает та или иная дисциплина правоведения. Он неадекватен, с одной стороны, объекту как независимой от исследователя правовой реальности, а с другой - объекту соответствующей отрасли юридической науки. Различие между объектом правовой реальности, объектом той или иной отрасли юридической науки и предметом этой же отрасли науки связано «со степенью включенности объективной действительности в рефлексивное (познавательное) отношение субъект-объект»2. Объект в качестве компонента объективной реальности, т.е. данности, существующей вне и независимо от сознания исследователя, будучи включенным в познавательное отношение, трансформируется в объект соответствующей отрасли юридической науки. В таком виде он выражает абстрактный образ действительности, причем с позиции данной науки. Предмет же науки - это познанная, ставшая известной, конкретизированная сторона объекта науки3.
Такое понимание объекта реальности, объекта и предмета научного познания (в том числе и юридического) принято в настоящее время в философии, методологии и эпистемологии, оно развивается в учебной лите-ратуре4. Тем не менее, в публикациях юридического характера (особенно в изданиях по отраслям права), диссертационных исследованиях нередко имеет место смешение предмета и объекта, неразличение их признаков, игнорирование важнейших свойств и показателей, столь необходимых для определения границ и конкретизации области соответствующего изучения. Поэтому есть все основания еще раз обратиться к данной проблеме.
Прежде всего, необходимо уделить внимание тому, что объект юридического знания напрямую зависит от характеристик познающего его субъекта. Объектом научного исследования является фрагмент государственно-правовой действительности, на который направлена мысль исследователя и который может быть описан, воспринят, назван, выражен в мышлении. При этом в науке реально изучается не весь объект, а лишь его определенные стороны, характеристики, параметры5. И если раньше, в рамках классической науки считалось, что во имя получения объективно истинного знания исследователь должен быть дистанцирован от объекта, должно исключаться все, что относится к субъекту и средствам его деятельности, то современная рациональность имеет все основания утверждать иное. Субъект полагается носителем субстанциональных свойств, определяющих качественное своеобразие объекта, соответственно, объект -это то, что находится в зависимости от сознания, характеристик и средств субъекта и лишено самостоятельной сущности. То есть объект науки «вторичен по сравнению с проецированными на него онтологическими и гносеологическими характеристиками субъекта»6. А это означает, что субъект -комбинатор объекта науки, и личностные моменты исследователя (его ценностные ориентации, идеология, научные взгляды, цели, накопленные знания, избранный ракурс, парадигма изучения и т.д.) напрямую влияют на научные суждения и предлагаемые автором выводы.
Отсюда получается, что если объект - это юридическая реальность в аспекте взглядов познающего ее субъекта-исследователя, то автору во имя исключения в среде научного сообщества разночтений, а главное - необоснованной критики, целесообразно четко фиксировать избранное им отправное видение объекта. Например, не возникает вопросов по поводу сконструированного объекта (соответственно, становится понятной и логика рассуждений), когда объект описывается как «право в качестве регулятора общественных отношений классового общества»7. Снимаются вопросы при обозначении объекта исследования по типу: «объектом изучения является поднормативное правовое регулирование как сложное многоаспектное явление, выполняющее особые посреднические функции в правовой системе России»; или: «объектом являются права народов как особая самостоятельная система прав в системе прав человека, реализация которых возможна только общностью»; или: «объектом выступает право на свободу передвижения как составная часть правового статуса гражданина».
Напротив, вызывают недоумение формулировки объектов как, например, «исследование (выделено мною - Л.Г.) влияния формы представления текстов нормативно-правовых актов на их нормативное содержа-
ние» или как «анализ (выделено мною - Л.Г.) возможности преобразований текстов нормативно-правовых актов».
Каково же соотношение объекта и предмета правового исследования? В этой части правильно актуализировал проблему В.Н. Протасов, заметивший, что «сложившееся представление о предмете науки как о том, что наука изучает в том или ином объекте, нуждается в коррекции. При таком подходе оказывается вообще не понятным назначение категории «объект науки», а понятие «предмет науки» не выполняет своей функции»8.
Можно привести многочисленные примеры, подтверждающие актуальность такой проблемы в юридической сфере. Так, в одной работе указывается, что «объектом настоящего изучения выступает развитие идеи человеческого достоинства в политико-юридических доктринах», а «предметом являются теоретические воззрения на все это». В другой - объект определен как «правовое наследие такого-то автора», а предметом «служат труды этого видного правоведа». Очевидно, что здесь объект и предмет оказались, согласно авторским формулировкам, тождественными явлениями, что явно не согласуется с эпистемологическими стандартами.
Наиболее распространенная ошибка юристов заключается в том, что объектом называют общественные отношения в какой-либо области юридической жизни, а предметом - нормы права, регулирующие эти отношения. Например, автор одной диссертации считает объектом своего исследования «общественные отношения, складывающиеся в сфере управления врачебно-санитарной деятельностью в Российской империи в ХІХ-ХХ в.в.», а предметом - «законодательство Российской империи ХІХ-начала ХХ в.в., регулирующее общественные отношения в сфере врачебно-санитарной деятельности». На самом деле, то и другое (общественные отношения и законодательство) выступают объектами познания.
Причина подобных ошибок, думается, кроется в смешении онтологического и гносеологического аспектов проблемы. Если в гносеологическом плане противопоставление предмета и объекта, действительно, является относительным (на что специально обращают внимание методологи и философы науки9), то в онтологическом смысле, все-таки, их следует различать.
Основное отличие объекта от предмета состоит в том, что в предмет входят законы (закономерности) функционирования и изменения, свойства, признаки, отношения и т.д., присущие, с точки зрения конкретного исследователя, изучаемому объекту. Например, предметом исследований в рамках, например, теории государства и права являются установленные закономерности возникновения и развития государства и права, характерные признаки последних, их формы, сущность, содержание, функции, ме-
сто в жизни общества, роль в политической системе и т.п. В качестве же объекта выступают фрагменты (отдельные стороны) государства и права.
По этому поводу В.К.Лукашевич подчеркивает, что предметом исследования может выступать выявленная совокупность устойчивых взаимосвязанных характеристик объекта, сопряженных с конкретными проблемами, целями и задачами исследования, которые интересуют исследователя непосредственно в рамках данного конкретного изучения 10. Устойчивыми же характеристиками объекта являются те, которые неоднократно воспроизводятся в действительности и могут наблюдаться, при этом по изменениям одних характеристик возможны выводы об изменениях других, их причинной зависимости, способе системной организации, тенденциях развития и т.д.11 В результате познания, осуществленного автором, становятся известными ранее скрытые стороны объекта. Поэтому прав Ю.Ю.Ветютнев, который считает, что «предмет - это не составная часть, не «область» объекта, а его особое видение, особый проблемный подход к нему», «то изначальное скрытое, что наука намерена обнаружить при помощи этого познания»12.
Следовательно, если объектом исследования в рамках, например, теории государства и права может быть право, государство, законодательство, правовые отношения, юридическая практика, правовое сознание, правовые теории и т.д. (естественно, в аспекте видения их субъектом познания), то предметом - совокупность свойств и закономерностей (юридических и иных), в соответствии с которыми все эти объекты возникли, развиваются, функционируют. Объект отражает, как верно замечает В.М.Сы-рых, «фрагмент политико-правовой и социальной практики, а предмет -глубинные, закономерные, сущностные стороны объекта»13.
Поэтому не вызывает сомнений правильность определения предмета исследования, когда он описывается при помощи таких формулировок: «закономерности формирования и функционирования правозащитных отношений в единстве со способами и средствами их правового регулирования»; «свойства правовых актов местного самоуправления, позволяющие рассматривать их в качестве источников права, подсистемы законодательства РФ и самостоятельно системного образования»; «теоретические аспекты референдума, отражающие его характерные признаки и виды, юридическую природу, место и роль в правовом государстве».
Напротив, возникают вопросы в части правильности постановки автором цели и задач своего исследования, не убеждают приводимые аргументы, «рвется» логика рассуждений и т.д., когда объект и предмет обозначаются по типу: «предметом выступают различные концепции и идеи российских и зарубежных ученых на тему развития социальной государственности»; «объектом являются общие закономерности возник-
новения и развития процессуальных правоотношений в Древней Руси, а предметом - нормы Русской правды, а также правовые установления связанных с ней нормативных документов, регулировавших отношения, возникавшие при разрешении уголовных и гражданско-правовых правонарушений и споров в средневековом древнерусском обществе»; «объектом являются национально-этнические меньшинства, диаспоральные общности во взаимодействии с государством их происхождения и проживания, а предметом - конституционно-правовое регулирование вопросов защиты прав российских соотечественников за рубежом»; «объектом выступает деятельность церковных судов в допетровский период российской истории, а предметом - юрисдикция и устройство церковных судов в допетровский России».
Обращает на себя внимание и такой негативный момент. Предмет не может предварять, т.е. текстуально «обгонять» объект, поскольку он про-изводен, вторичен по отношению к объекту познания. Кроме того, он не может вообще не обозначаться (быть исключенным из текста), так как предопределяет эпистемологию (содержание и построение) всех основных показателей и элементов научного юридического знания (цели, задачи, основания, методологию, положения, выносимые на защиту и т.д.). Тем не менее, к сожалению, и подобное встречается в современных работах.
Методологическая установка различать объект и предмет научного (в том числе и юридического) знания заявила о себе в XIX веке, на этапе формирования неклассической научной рациональности, когда произошел отказ от признания истинной лишь какой-то одной теории. С этого времени в противовес идеалу единственно истинной теории классики, «фотографирующей» исследуемые объекты, стала допускаться истинность нескольких отличающихся друг от друга теоретических описаний одной и той же реальности (неклассика). Новая рациональность начала осмысливать корреляции между онтологическими постулатами науки и характеристиками метода, посредством которого осваивался объект14. Если в классической рациональности научная теория считалась объяснением и описанием реального объекта таким, как он существует «на самом деле», то теперь обязательным требованием к научной теории становится предъявление, помимо описания объекта, оснований и средств ее построения. Это и приводит к гносеологической конструкции, в рамках которой научное сознание начинает исходить из различения объекта науки как внешней реальности и ее теоретического описания средствами науки как предмета. Другими словами, различение объекта и предмета науки следует понимать не как их самостоятельное, раздельное существование, а как изменение гносеологических представлений, выражающихся, в частности, в изменении способов
обоснования научного знания, идеалов и норм доказывания в научном исследовании, представлений о научной истине и т.д.15
Тем не менее, в юридической науке сложилось два представления об объекте и предмете знания. Одно из них, названное в науке «натуралистическим», постулирует, что знание, получаемое в итоге исследования, следует рассматривать, абстрагируясь от условий и средств его продуцирования. А это значит, что объект исследования и наши знания о нем принципиально тождественны, поэтому и нет никакого смысла различать объект и предмет науки. Данная схема рассуждений в теории права, и особенно в отраслевых юридических науках, сегодня является, к сожалению, лидирующей. Несомненные плюсы этого подхода обнаруживаются в том, что выводы юридического исследования считаются соответствующими идеалу объективности16.
Для противоположной позиции, как указывалось выше, требование различать объект как познаваемую реальность и предмет науки как создаваемую определенными исследовательскими средствами теоретическую модель этой реальности является принципиальной. С данной точки зрения, предмет - это «реальность, созданная самой наукой, существующая лишь постольку, поскольку есть знания об объекте»17 В таком понимании, объект юридической науки «существует», а предмет «формируется» в процессе познавательной деятельности правоведов в зависимости от тех или иных мировоззренческих представлений, гносеологических установок и исследовате льс-ких средств.
От принятия одной из этих двух точек зрения напрямую зависят трактовки объекта и предмета знания, понимание конкретных проблем правоведения, подходы к их решению. В частности, точное следование первой, как совершенно верно отмечает Н.Н.Тарасов, требует абстрагироваться от условий, целей и средств научного познания права, что не только минимизирует возможности критики оснований полученного знания, заставляет принимать «на веру» его предметную репрезентативность, но и фактически снимает вопрос о самостоятельности методологических исследований в рамках юридической науки. Для второй же точки зрения исследовательские средства находятся в зависимости от гносеологических установок, характера социокультурной ситуации, могут создаваться, в том числе путем методологического конструирования, а значит, целевые методологические исследования и разработки являются условием построения развернутого предмета правоведения и, следовательно, обеспечения наиболее полного познания права18.
Теперь возникает вопрос о том, насколько предмет конкретного исследования должен находиться в границах предмета дисциплины, в рамках которой осуществлено соответствующее изучение или намечается
защита диссертации. В настоящее время на него невозможно ответить однозначно.
С одной стороны, конечно, дисциплинарный предмет должен охватывать собой предмет отдельного исследования. Последний включается в один из секторов (частей) предмета дисциплины, в какой конкретно - зависит от характера проблемы, цели и задач, поставленных специалистом. Тем не менее, в век комплексных исследований и методологического плюрализма нелепо говорить о «чистоте» предмета отраслей науки, сохранении четких границ дисциплинарного деления наук, поскольку углубление знаний о том или ином объекте и построение соответствующей теории предполагают обращение к системному подходу и синтезу различных предметов. Поэтому процесс развития междисциплинарного знания, стимулирующего появление новых научных направлений и юридических дисциплин, не предполагает соблюдения жесткого погружения предмета конкретного исследования в предмет лишь одной научной дисциплины.
С другой стороны, современная организация науки как социального института, необходимость соблюдения единых подходов при государственной аттестации научных кадров и присуждении ученых степеней требуют научной экспертизы соответствующего исследования на предмет оценки его эмпирической обоснованности, теоретической состоятельности, практической значимости и т.д. В силу огромного объема накопленного сегодня наукой знаний реально осуществить такую экспертизу возможно, лишь используя потенциал научного сообщества, объединенного единой специализацией (дисциплинарным предметом). Поэтому, если речь идет об определении предмета того или иного исследования, целесообразно не выходить за границы предмета тех дисциплин, которые входят в соответствующую научную специальность. Например, если объектом конкретного научного изучения выступает «религиозное правосознание», то в рамках научной специальности теории и истории права и государства предметом могут быть структуры, уровни, формы, динамика и другие показатели (закономерности) религиозного правосознания как самостоятельной правовой категории теории права и государства.
Предмет правового исследования, помимо перечисленных характеристик, целесообразно обозначать и в аспекте его актуальности - теоретической и/или практической. Ведь понятно, что юридическая наука не сводится к простой регистрации фактов действительности или их комментированию, она призвана выражать в первую очередь потребности и интересы социально-правового развития, предлагать продуктивные способы их удовлетворения. Поэтому предмет в своем выражении должен не просто охватывать те или иные особенности объекта, а избирательно вычленять из него то, что является теоретически или практически значимым для данного
момента исторического развития общества. Текстуально это могло бы, например, выглядеть так: «предмет настоящего исследования - закономерности функционирования механизма правовых гарантий защиты прав человека, динамика которых изменяется под влиянием процессов глобализации».
Подводя итог изложенному, следует еще раз подчеркнуть необходимость различения объекта и предмета правового изучения, четкого описания их параметров. В этом случае при прочтении итогов юридического исследования не возникнет сомнений, что оно осуществлено автором, который действительно понимает специфику труда, именуемого научным познанием.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 См.: Философский энциклопедический словарь. М., 1989. С.505; Новейший философский словарь. Минск, 2001. С.661-663. Степин В.С. Философия науки. Общие проблемы. Учебник. М., 2007. С. 109-111; Лукашевич В.К. Философия и методология науки. Учеб. пособие. Мн., 2006. С. 150-151.
2 Честнов И.Л. Актуальные проблемы теории государства и права. Эпистемология государства и права. Учеб. пособие. СПб.: ИВЭСЭП, Знание, 2004. С.21.
3 См.: Спиридонов Л.И. Социальное развитие и право. Л., 1973. С.39. В.С.Нер-сесянц пишет: «Объект - это то, что еще подлежит научному изучению с помощью познавательных средств и приемов соответствующей науки. В процессе научного изучения исходные эмпирические знания об объекте дополняются теоретическими знаниями, т.е. системой понятий об основных сущностных свойствах, признаках и характеристиках исследуемого объекта, о закономерностях его генезиса, функционирования и развития. Научное (теоретическое) познание тем самым представляет собой творческий процесс глубинного постижения изучаемого объекта в мышлении, в создании его мысленного образа (модели) в виде определенной системы понятий о сущностных свойствах данного объекта. Эти искомые сущностные свойства объекта (в их понятийном выражении) и являются предметом соответствующей науки» (Нер-сесянц В.С. Юриспруденция. Введение в курс общей теории права и государства. М., 1998.С. 58.)
4 См.: Философский энциклопедический словарь. С.505; Новейший философский словарь. С.661-663. Степин В.С. Указ соч. С. 109-111; Лукашевич В.К. Указ. соч. С. 150-151.
5 См.: Кохановский В.П., Лешкевич Т.Г., Матяш Т.П., Фатхи Т.Б. Основы философии науки. Учеб. пособие. Ростов н/Д., 2004. С.33; Джегутанов Б.К., Стрельченко В.И., Балахонский В.В., Хон Г.Н. История и философия науки. Учеб. пособие. СПб., 2006. С.116.
6 См.: Новейший философский словарь. С.1001; Степин В.С..Теоретическое знание. М.: Прогресс-Традиция, 2003. С.37.
7 Здесь и далее приведены примеры из реальных диссертационных исследований.
8 Протасов В.Н. К вопросу о «специальной» теории государства и права // Государство и право. 2007. № 11. С.31.
9 См.: Философский энциклопедический словарь. С.505; Кохановский В.П., Лешкевич Т.Г., Матяш Т.П., Фатхи Т.Б. Указ. соч. С.33; Джегутанов Б.К., Стрельченко В.И., Балахонский В.В., Хон Г.Н. Указ. соч. С.116.
10 Лукашевич В.К. Указ. соч. С. 150-151.
11 Там же.
12 Ветютнев Ю.Ю. Государственно-правовые закономерности (Введение в теорию) / Под ред. А.Я. Рыженкова. Элиста, 2006. С.109.
13 Сырых В.М. Логические основания общей теории права. Т.2. Логика правового исследования. М., 2004. С.513.
14 Степин В.С., Розов А.М., Горохов В.Г. Философия науки и техники. М., 1996. С. 294.
15 Тарасов Н.Н. Методологические проблемы юридической науки. Екатеринбург: Гуманитарн. ун-т, 2001. С. 134-135.
16 См.: Керимов Д.А. Общая теория государства и права: предмет, структура, функции. М., 1977. С. 12; Бабаев В.К. Советское право как логическая система. М., 1978. С. 49.
17 Юдин Э.Г. Методология науки. Системность. Деятельность. М., 1997. С. 124.
18 Тарасов Н.Н. Указ. соч. С.139.
