CC BY
73
ПРОБЛЕМЫ ГРАЖДАНСКОГО ПРАВА И ПРАВОВОГО РЕГУЛИРОВАНИЯ
ЭКОНОМИЧЕСКОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ
Предмет договора уступки права требования: проблемы правоприменительной практики и перспективы их решения
Бауэр Дарья Владимировна,
студент, кафедра гражданского права, Новосибирский государственный университет E-mail: d.bauer26@mail.ru
Настоящая статья посвящена исследованию предмета договора уступки права требования с точки зрения возникающих в процессе правоприменения проблем и вариантов их законодательного решения. Глава 24 ГК РФ не содержит подробной регламентации критериев, которым должно соответствовать уступаемое право, в связи с чем для их определения целесообразно обращаться к подходу судей, основанному на толковании положений действующего законодательства. Из анализа судебных решений последних лет вытекает необходимость соответствия цедируемого права следующим требованиям: обязательственный характер права; детальное описание (индивидуализация) цедируемого права путем описания его существенных признаков или иными способами (ссылка на обязательство, из которого оно изначально возникло, или судебный акт по спору, в котором данное обязательство было предметом рассмотрения и оценки со стороны суда); действительность уступаемого права на момент заключения договора цессии, которая включает в себя его юридическое существование и принадлежность права цеденту. Указанные критерии предлагается отразить в законодательстве для целей повышения эффективности правового регулирования и стабильности гражданского оборота.
Ключевые слова: уступка права требования, договор цессии, критерии определенности предмета, индивидуализация уступаемого права, действительность уступаемого права.
S2
см см о см I—
Регулированию отношений по перемене лиц в обязательстве и уступке права требования как одной из ее разновидностей посвящены положения главы 24 ГК РФ, однако при более детальном рассмотрении эффективность нормативной регламентации данной категории отношений вызывает ряд обоснованных сомнений в силу отсутствия в законе, с одной стороны, норм-дефиниций, посредством которых можно дать четкое определение самой уступке права требования, и с другой стороны, конкретизации требований к договору, посредством которого эта уступка может быть реализована, а именно - критериев определенности предмета уступки права требования, который выступает в роли единственного существенного условия рассматриваемого договора. Такая правовая неопределенность приводит к фактической невозможности участников цессионных правоотношений определить риски заключаемых ими договоров цессии и, как следствие, множеству судебных разбирательств между ними в дальнейшем, что в свою очередь, влечет появление дополнительных процессуальных издержек и нарушение стабильности гражданского оборота в целом.
С законодательной точки зрения в качестве предмета договора уступки права требования следует понимать субъективное право требования кредитора к должнику, возникшее из обязательственного правоотношения между ними. При этом каких-либо других критериев из толкования закона не вытекает, поэтому в условиях определенного законодательного пробела представляется целесообразным описание требований к предмету договора уступки права требования путем обращения к тенденциям, сформированным правоприменительной практикой на современном этапе.
В первую очередь следует отметить, что уступка права требования возможна только в отношении категории обязательственных прав, причем обязательство может возникнуть как из договора, так и, по общему правилу, из факта причинения вреда. То есть в широком смысле вид обязательства или вид договора, на основании которого оно возникло, не имеет существенного значения: закон презюмирует общую возможность изменения кредитора в любом обязательстве, поскольку должнику, как правило, юридически индифферентно, кому
из субъектов гражданского оборота произвести соответствующее исполнение.
Согласно пункту 13 постановления Пленума ВС РФ от 21 декабря 2017 года № 54, допустимой можно считать, в частности, уступку требований о возмещении убытков, вызванных нарушением основного обязательства (в том числе которое может случиться в будущем), требований о возврате полученного по недействительной сделке, а также о возврате неосновательно приобретенного или сбереженного имущества. [1]. Данный вывод вытекает также из толкования положений закона (пунктов 2 и 3 статьи 307.1 ГК РФ, пункта 1 статьи 388 ГК РФ).
В то же время обязательственное происхождение уступаемого права требования налагает определенные ограничения на возможности субъектов цессионных правоотношений по уступке конкретного права. В частности, стороны не могут заключить договор об уступке права собственности и иных вещных прав, корпоративных прав, исключительных прав на результаты интеллектуальной деятельности, а также иных прав, которые в силу присущих им признаков не могут быть отнесены к категории обязательственных субъективных прав требований.
Наиболее часто в процессе оценки определенности предмета договора об уступке права требования правоприменители придерживаются подхода, согласно которому представляется необходимым детально описать передаваемое по сделке право требования, то есть индивидуализировать его путем указания его существенных признаков или иными способами, не запрещенными законом. Такая позиция продиктована стремлением обеспечить права и законные интересы самих участников оборота: уступаемое право должно быть охарактеризовано в договоре настолько подробно, чтобы стороны имели возможность четко представить себе на этапе совершения сделки, в отношении какого права они теряют (в случае с цедентом) или приобретают (применительно к цессионарию) соответствующие юридические возможности.
В.А. Белов в рамках обоснования данной позиции подчеркивает, что в соответствии с требованиями, предъявляемыми к субъектам гражданского оборота, цессионарий при вступлении в правоотношения, которые влекут для него возникновение каких-либо прав, обязанностей, требований, не может и не должен с точки зрения презумпции разумности и добросовестности поведения участников оборота проявлять «беспечность» в отношении того, что это за требование». [2, с. 99].
О.Г. Ломидзе в связи с этим обращает особое внимание на то, «хорошо составленный договор» априори обеспечивает сторонам возможность ознакомиться с максимально четко оговоренной характеристикой уступаемого права, в которую, по его мнению, необходимо включать следующие юридические индикаторы: содержание цедируемого права требования (например, право требовать уплаты конкретной суммы денежных средств в ка-
честве погашения существующей задолженности, право требования передачи вещи, выполнения работ и т.п.), его размер (в частности, для требований, подлежащих стоимостной оценке - сумма денежных средств, для требований, которые связаны с передачей товара - наименование и количество такого товара), основание, из которого возникло подлежащее уступке требование (к примеру допустимо указание на наименование, дату, номер и иные идентифицирующие признаки договора, заключенного изначально между цедентом и должником). [3, с. 224].
Исходя из актуальной правоприменительной практики, представляется обоснованным утверждение о том, что у сторон имеются различные варианты индивидуализации уступаемого требования. Наиболее распространенным на сегодняшний день является характеристика уступаемого права в сочетании с указанием договора, по которому оно изначально возникло. Такой способ является эффективным, поскольку обеспечивает сторонам договора и суду (в случае необходимости) возможность наиболее быстро и достоверно выделить обязательственное право требования из массы других прав, существующих в обороте на данный момент и имеющих потенциальную возможность стать предметом соответствующего договора уступки.
Арбитражные суды нередко выносят решения о признании сделок уступки права требования незаключенными, обосновывая данный вывод отсутствием в них указания на договор, права по которому уступаются, что в свою очередь, свидетельствует, с точки зрения суда, о несогласованности предмета договора об уступке права.
Так, Арбитражный суд Уральского округа в Постановлении от 22 марта 2018 года № Ф09-1454/18 по делу № А60-47591/2017, указал, что сторонами не согласован предмет обязательства, условия, позволяющие индивидуализировать передаваемое право, так как в соглашении отсутствует указание на конкретные основания возникновения передаваемых прав (требования). В акте уступки прав требования (приложение № 1 к договору об уступке права от 10 октября 2017 года), который был представлен в материалы дела, фактически перечислены требования истца, указанные в исковом заявлении, однако указанный акт не содержит ни ссылки на конкретные договоры, соглашения, ни какие-либо иные условия, позволяющие индивидуализировать уступаемые права. [4].
В некоторых случаях отраженные в договоре уступки права требования сведения о первоначальном договоре могут не быть расценены судом как исчерпывающая информация. А.В. Городис-ский отмечает, что для наиболее полного и ясного представления сторон и формулирования ими р условия о предмете в договоре цессии субъектам Д правоотношения (в особенности цессионарию) не- Ч
т
обходимо изучить также все иные документы, ко- К торые имеют отношение к исполнению сторонами ё их обязательств по основному договору. К таким у документам могут относиться, например, доку- А
менты, подтверждающие факт исполнения денежных обязательств, акты выполненных работ, подписанные обеими сторонами акты сверки взаимных расчетов за соответствующие периоды, переписка между сторонами соглашения и так далее. [5, с. 46].
Характеристика цедируемого права требования через идентифицирующие признаки (название, номер, дата и т.п.) первоначального договора, заключенного между цедентом и должником, на основании которого возникло уступаемое право требования, может быть справедливо названа самым распространенным, но не единственно возможным способом, который используется субъектами отношений по уступке права для индивидуализации предмета заключаемого договора. В некоторых случаях стороны могут быть освобождены от обязанности подробного описания передаваемого права требования: например, при наличии судебного решения по спору, в котором предметом рассмотрения выступало соответствующее обязательство или субъективное обязательственное право, достаточно сослаться на устанавливающий данные фактические обстоятельства акт суда.
Допустимость такого способа может быть обоснована следующим: в ситуации, когда стороны не внесли в заключаемый договор информацию об основании возникновения конкретного обязательства, но сделали ссылку на судебное решение (или выданный на его основе исполнительный лист), то в случае необходимости характер требования, его размер и иную необходимую информацию можно выяснить путем анализа фактов, отраженных в описательной и мотивировочной частях решения суда. Таким образом, несмотря на то что само по себе решение суда не может рассматриваться в качестве основания возникновения цедируемого права требования, оно тем не менее в условиях отсутствия указания на такое основание в договоре является необходимым и достаточным для целей безошибочного выявления конкретного права требования из массы иных уступленных в результате совершения сделок прав.
Так, в тексте Определения Арбитражного суда Забайкальского края от 23 сентября 2015 года суд выразил следующую правовую позицию: предмет договора уступки права может быть признан согласованным и соответствующим всем, вытекающим из закона требованиям, в том случае, когда текст заключенного между сторонами договора дает возможность всем участникам соответствующих отношений достоверно установить все необходимые аспекты его содержания. При этом идентификация уступаемого требования в качестве предмета договора с помощью такого способа, как указание на номер судебного дела, конкретный размер уступаемого требования, номер и дату „ выданного на основании судебного решения ис-2 полнительного листа является достаточным для й установления определенности и согласованности еЗ предмета договора, то есть уступаемого по сдел-Л ке права. [6]
Однако в доктрине до сих пор нет единой точки зрения относительно данного способа индивидуализации уступаемого требования. В частности, В.В. Почуйкин считает недопустимым определение цедируемого требования с помощью указания на номер и иные реквизиты арбитражного дела, в рамках которого оно было предметом рассмотрения. [7, с. 46]. Представляется, что такой подход является неэффективным в контексте правоприменительной реальности: указание конкретного судебного акта или номера дела расценивается (с точки зрения правоприменителя) в качестве допустимого и надежного технического способа конкретизации особенностей цедируемого права требования, действительное основание которого может быть выявлено любым участником отношений, поскольку оно находит отражение в тексте мотивировочной части решения суда. В рамках судебных разбирательств по делам данной категории решение рассматриваемого вопроса, как правило, принимается судьей в контексте ответа на вопрос: имелась ли на момент заключения договора у обеих сторон правовая и фактическая определенность в отношении предмета договора (то есть уступаемого права требования) и объема права, передаваемого первоначальным кредитором другому лицу.
Еще один вывод, вытекающий из правоприменительной практики, касается того, что наиболее важная составляющая идентификации цедируемого права требования - это его размер, так как законодательно закреплена возможность частичной уступки права требования. В частности, Арбитражный суд Восточно-Сибирского округа в Постановлении от 26 апреля 2018 года указал, что спорные договоры уступки права требования являются незаключенными, так как анализ условий спорных договоров, позволяет сделать вывод о том, что размер соответствующих прав, а также порядок расчета задолженности не являются в достаточной мере согласованными сторонами, а из обязательств по оплате уступки права не представляется возможным установить размер цедируемых прав требования, какая именно часть прав по основному договору лизинга была уступлена, что в совокупности свидетельствует о несогласованности предмета. [8].
К совокупности обязательных требований, которым должно соответствовать уступаемое право на момент совершения сделки, помимо надлежащей конкретизации такого права для целей его идентификации из числа прочих, также относится критерий действительности цедируемого права. В связи с этим статьей 390 ГК РФ устанавливается ограничение пределов ответственности цедента: он несет ее в случае недействительности права на момент заключения договора об уступке права, однако не может отвечать за окончательный результат, то есть исполнение или неисполнение требования должником новому кредитору. [9]
Составными частями критерия действительности уступаемого права требования являются его юридическое существование на данный момент
и документально подтвержденная принадлежность цеденту (как правило, первичный договор или иной правовой акт, подтверждающий действительность и принадлежность соответствующего права конкретному лицу). Э.Н Нариманов в своей работе в связи с этим указывает пример ситуации, когда требование не может быть уступлено, так как не соответствует условию его реального юридического существования на момент совершения сделки - право требования существовало в течение срока действия конкретного договора, но к моменту заключения договора уступки было прекращено в связи с истечением срока основного договора. [10, с. 3].
Обобщая вышесказанное, целесообразно признать предметом договора цессии (который является единственным существенным условием такого договора) действительное и индивидуализированное с помощью детального описания признаков субъективное обязательственное право. При этом способы идентификации могут быть различными, но наиболее распространенными в практике являются ссылка на первоначальный договор, из которого возникло основное обязательство, или указание на судебное решение, в котором отражены все необходимые признаки такого договора. В связи с этим представляется верным изменить пункт 1 статьи 382 ГК РФ, изложив его в следующей редакции:
«1. Право (требование), принадлежащее на основании обязательства кредитору, может быть передано им другому лицу по сделке (уступка требования) или может перейти к другому лицу на основании закона.
Право (требование), передаваемое другому лицу, должно быть действительным на момент перехода права (требования), принадлежащим первоначальному кредитору и индивидуализированным путем описания его существенных признаков или иными способами».
Литература
1. О некоторых вопросах применения положений главы 24 Гражданского кодекса Российской Федерации о перемене лиц в обязательстве на основании сделки: Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 21 декабря 2017 г. № 54 // Российская газета. 2017. 28 дек.
2. Белов В.А. Сингулярное правопреемство в обязательстве: опыт исторического исследования, теоретической и догматической конструкции и обобщения российской судебной практики. Москва: ЮрИнфоР, 2000. 561с.
3. Ломидзе О.Г. Правонаделение в гражданском законодательстве России: дис. д-ра юрид. наук. Ростов-на-Дону, 2003. 450 с.
4. Постановление Арбитражного суда Уральского округа от 22 марта 2018 г. № Ф09-1454/18 по делу № А60-47591/2017. URL: https://www. garant.ru/products/ipo/prime/doc/38672317/ (дата обращения: 09.05.2022).
5. Городисский А.В. Оспаривание соглашений об уступке прав (требований) // Корпоративный юрист. 2010. № 7. С. 42-48.
6. Определение Арбитражного суда Забайкальского края от 23 сентября 2015 г. по делу № А78-5917/2015. URL: https://www.garant.ru/ products/ipo/prime/doc/72103620/ (дата обращения: 05.05.2022).
7. Почуйкин В.В. Предмет соглашения об уступке прав требования // Вестник ВАС РФ. 2004. № 8. С. 10-16.
8. Постановление Арбитражного суда ВосточноСибирского округа от 26 апреля 2018 № Ф02-1620/2018 по делу № А33-10984/2017. URL: https://base.garant.ru/37695182/ (дата обращения: 12.05.2022).
9. Гражданский кодекс Российской Федерации (часть первая) от 30 ноября 1994 № 51-ФЗ (ред. от 25.02.2022) // Собрание законодательства РФ. - 1994. - № 32. - Ст. 3301.
10. Нариманов Э.Н. Предмет как существенное условие договора уступки требования // Юрист. 2004. № 2. С. 3-8.
SUBJECT MATTER OF THE AGREEMENT ON ASSIGNMENT OF RIGHT OF CLAIM: PROBLEMS OF LAW ENFORCEMENT PRACTICE AND PROSPECTS OF SOLVING THEM
Bauer D.V.
Novosibirsk State University
The article is devoted to the research of the subject of agreement on assignment of right of demand from the perspective of the problems arising in the course of law enforcement and variants of their legal solutions. Chapter 24 of the Civil Code does not contain a detailed regulation of the criteria which have to meet the ceded right. Therefore, it is relevant to refer to the approach of judges to determine them. The approach is based on interpretation of current legislation. An analysis of recent court decisions suggests the following requirements: the binding nature of the right; detailed description (individualization) of the right being assigned by describing its main characteristics or by other means (reference to the obligation from which it originally arose or a judicial act on a dispute in which the obligation was the subject of consideration and evaluation by the court); validity of the right being assigned at the time the assignment agreement is entered into which includes its legal existence and assignor's rights ownership. These criteria are proposed to reflect in the law to enhance the effectiveness of legal regulation and the stability of civil turnover.
Keywords: assignment of claim, cession agreement, criteria of certainty of subject matter, individualization of the ceded right, validity of the ceded right.
References
1. On Certain Issues of Application of Provisions of Chapter 24 of the Civil Code of the Russian Federation on Change of Persons in Obligations on the Basis of Transaction: Resolution of the Plenum of the Supreme Court of the Russian Federation of 21 December 2017 No. 54 // Rossiyskaya Gazeta. 2017. Dec. 28.
2. Belov V.A. Singular succession in obligation: experience of historical research, theoretical and dogmatic construction and gen- 5 eralization of Russian judicial practice. Moscow: Yurlnfor, 2000. И 561с. И
3. Lomidze O.G. Vesting in the Civil Legislation of Russia: doctoral Е dissertation. D. in Law. Rostov-on-Don, 2003. 450 с. К
4. Resolution of the Arbitration Court of the Ural District of 22 g March 2018. No. F09-1454/18 in case No. A60-47591/2017. а URL: https://www.garant.ru/products/ipo/prime/doc/38672317/ К (date of reference: 09.05.2022). А
5. Gorodissky A.V. Contestation of agreements on assignment of rights (claims) // Corporate Lawyer. 2010. № 7. C. 42-48.
6. Determination of the Arbitration Court of Trans-Baikal Territory of 23 September 2015 in case No. A78-5917/2015. URL: https://www.garant.ru/products/ipo/prime/doc/72103620/ (access date: 05.05.2022).
7. Pochuikin V.V. Subject matter of an agreement on the assignment of rights of claim // Vestnik of the Supreme Arbitration Court of the Russian Federation. 2004. № 8. C. 10-16.
8. Ruling of the Arbitration Court of the East Siberian District of 26 April 2018 No. F02-1620/2018 in case No. A33-10984/2017. URL: https://base.garant.ru/37695182/ (date of reference: 12.05.2022).
9. Civil Code of the Russian Federation (Part One) of 30 November 1994 № 51-FZ (rev. of 25.02.2022) // Sobranie zakonodatel-stva RF. - 1994. - № 32. - Art. 3301.
10. Narimanov E.N. Subject matter as an essential condition of assignment of claim // Lawyer. 2004. № 2. C. 3-8.
S2
CM
