CC BY
29
УДК 34.343 ББК 67
ПРЕДЛОЖЕНИЯ ПО ПОВЫШЕНИЮ ЭФФЕКТИВНОСТИ ФОРМ РЕАЛИЗАЦИИ УГОЛОВНОЙ ОТВЕТСТВЕННОСТИ
И ИХ ВИДОВ
МИХАИЛ ЮРЬЕВИЧ ДВОРЕЦКИЙ,
кандидат юридических наук, доцент, профессор кафедры уголовного права и процесса института права и национальной безопасности Тамбовского государственного университета имени Г.Р. Державина.
Научная специальность 12.00.08 — уголовное право и криминология; уголовно-исполнительное право
Citation-индекс в электронной библиотеке НИИОН
Аннотация. Приводится исторический и уголовно-правовой анализ отечественного уголовного законодательства, в том числе мнений групп известных ученых по рассматриваемой научно-практической проблеме. Достижение поставленной цели обеспечивалось решением следующего ряда исследовательских задач, прежде всего, рассмотреть поэтапную историю возникновения и становления уголовно-правовой категории «уголовная ответственность» в отечественной общей теории права и отраслевом законодательстве. Также проанализировать и сравнить использование отечественным законодателем уголовно-правовой категории «уголовная ответственность» в Уголовном кодексе Российской Федерации с нормами современного уголовного законодательства зарубежных государств соответствующим образом, с учетом национальных традиций.
Ключевые слова: эффективность; формы реализации уголовной ответственности и их виды; повышение эффективности; виды наказания; иные меры уголовно-правового характера; уголовная ответственность; Уголовный кодекс Российской Федерации.
Annotation. The historical and criminal and legal analysis of the domestic criminal legislation, including opinions of groups of famous scientists on the considered scientific and practical problem is provided in the publication. Achievement of a goal was provided with the solution of the following number of research tasks, first of all, to consider stage-by-stage history of emergence and formation of the criminal and legal category "criminal liability" in the domestic general theory of the right and the industry legislation. Also to analyse and compare use by the domestic legislator of the criminal and legal category "criminal liability" in the Criminal code of the Russian Federation to standards of the modern criminal legislation of the foreign states as appropriate, taking into account national traditions.
Keywords: efficiency; forms of realization of criminal liability and their types; efficiency increase; types of punishment; other measures of criminal and legal character; criminal liability; Criminal code of the Russian Federation.
Поскольку, по нашему мнению, отечественный законодатель алогично включил в структуру УК РФ статью 761, где фактически содержатся специальные виды освобождения от уголовной ответственности, которые непосредственно размещены не в примечаниях к конкретным статьям Особенной части, а в Общей части, то именно это реально нарушило систему ныне действующего уголовного закона. Поэтому их было бы для него целесообразно в целях оптимальной унификации отраслевого понятийно-терминологического аппарата именовать: «Специфическими видами освобождения от реализации уголовной ответственности, в связи с деятельным раскаянием по делам о преступлениях в сфере экономической деятельности» соответственно. Вследствие того, что разработчики
расположение данных видов в Общей части определил неточно, нарушив исходя из юридической техники структуру главы 11, то их следует разместить в ст. 751 УК РФ, восстановив логику изложения нормативного материала, так как речь в них идет об одной из форм деятельного раскаяния — о добровольном возмещении ущерба.
Поскольку нормы об освобождении от реализации уголовной ответственности, исходя из тех или иных оснований (ст. 75-78); смягчении назначенного судом наказания (ст. 61); добровольном отказе от преступления (ст. 31) объединяет признак потенциальной или реальной возможности реализации в действительности данных форм, представленных этими уголовно-правовыми категориями, то это фактически предпола-
гает наличие следующих обстоятельств: 1) взаимные уступки всех сторон социального конфликта; 2) непосредственно со стороны государства необходим частичный или полный отказ от использования своей принудительной силы при его положительном для сторон конфликта разрешении.
Вследствие того, позитивное посткриминальное поведение субъекта деяния существенным образом изменяет все последующее развитие охранительного правоотношения, сама возможность освобождения виновного лица от уголовной ответственности является одним из наиболее благоприятных для цивилизованного общества и правового государства уголовно-правовых последствий1. Априори, в первооснове именно этой нереализованности находится определенная совокупность юридических фактов, их роль и значение в этом разнообразны по своей природе. Так, в Особенной части УК РФ, в примечаниях к отдельным статьям законодателем сформулированы специальные разновидности данного освобождения «в связи с деятельным раскаянием». Нами предполагается внесение соответствующих изменений и дополнений в примечания ряда статей Особенной части Уголовного кодекса, где фактически разработчиками непосредственно сформулированы правовые основания данного освобождения, от уголовной ответственности лиц реально исходя из их посткриминальных и законопослушных действий в дальнейшем. Откорректированное содержание это структурного элемента, например, статьи 205 УК РФ «Террористический акт», по мнению соискателя должно быть воспроизведено следующим образом: Примечание. Лицу, участвовавшему в подготовке совершения акта терроризма, наказание не назначается, если оно»... и далее по тексту. В свою очередь, на наш взгляд, отечественному законодателю необходимо, как можно скорее внести, соответствующие изменения и дополнения в ряд других примечаний именно этой группы составов преступлений.
Поскольку согласно конституционным положениям статьи 50 «Никто не может быть повторно осужден заодно и то же преступление», то, по нашему мнению, фактическая реализуемость именно данного основополагающего принципа непосредственно затруднена некоторыми положениями УК РФ, реально приводящими к его нарушениям. Так, нами констатируется, что отечественный законодатель существенным образом скорректировал уголовную ответственность за преступления террористической направленности: во-первых, систему общественно-опасных деяний главы 24 УК РФ «Преступления против общественной безопасности» фактически расширил за счет включения в нее новых составов преступлений; во-вторых, другие формы проявления терроризма непосредственно были
сформулированы в главе 29 УК РФ; в-третьих, в главе 34 УК РФ («Преступления против мира и безопасности человечества») реально был закреплен один состав проявления международного терроризма в виде ст. 360 УК РФ соответствующим образом.
Вследствие того, что иногда преступная деятельность террористов приводит также к смерти потерпевшего, то, по нашему представлению, виновных необходимо привлекать к уголовной ответственности за преступления террористической направленности, квалифицируя содеянное по совокупности с общественно-опасными деяниями, предусмотренными следующими составами: ст.ст. 105, 111, 295, 317 УК РФ. В свою очередь, в ныне действующей редакции в структуру ст. 205 УК РФ «Террористический акт» законодателем фактически был алогично включен пункт «б» части 3, непосредственно предусматривающий в качестве особо квалифицирующего признака данного деяния умышленное причинение смерти человеку. На наш взгляд, именно эти корреляции УК РФ привели к целому ряду реальных проблем в современной правоприменительной практике. По нашему мнению, фактически они непосредственно сводятся к следующим обстоятельствам, непосредственно связанным с правильной квалификацией содеянного и назначением за него справедливого наказания. Так, прежде всего, до внесенных законодателем изменений и дополнений в ст. 205 УК РФ сложилась весьма оптимальная и достаточно унифицированная практика привлечения к уголовной ответственности за террористический акт, сопряженный с причинением смерти по совокупности именно данной статьи со статьей 105, или статьями 111, 277, 317 УК РФ соответственно. Именно данный концептуальный подход нами констатируется единственно правильным, так как общественно-опасные деяния, связанные с лишением человека самого главного блага, то есть его жизни, априори, в том числе и с этических позиций цивилизованного общества и правового государства, должны квалифицироваться только, как самостоятельное преступление.
Наряду с данным обстоятельством, фактически возникли непосредственные трудности у правоохранительных и судебных органов при квалификации террористического акта, который реально причинил смерть не только одному человеку, а двум и (или) более лицам или когда террорист посягает на жизнь общественного или государственного деятелей. Поскольку, полностью именно такие деяния пунктом «б» ч. 3 ст. 205 УК РФ не охватываются, а дважды учесть при оценке смерть человека в реализации санкций, предусмотренных положениями пункта «а» частью 2 статьи 105 УК РФ, статьи 277 УК РФ или статьи 317 УК РФ нельзя, то иначе нарушается принцип справед-
ливости. В свою очередь, фактически похожие ситуации непосредственно имеются реально с правильной квалификацией «захвата заложника», «угона судна воздушного или водного транспорта либо железнодорожного подвижного состава», повлекшие причинение смерти человека, хотя законодатель непоследовательно не включил данное обстоятельство в качестве особо квалифицирующего признака в ст.ст. 208, 277, 278, 279, 360 УК РФ. По нашему мнению, отечественному законодателю следует исключить из структуры ныне действующего уголовного закона особо квалифицирующий признак — умышленное причинение смерти другому человеку, предусмотренный пунктом «б» части 3 ст. 205 УК РФ.
Наибольшие сложности, по нашему представлению, имеются с определением уголовно-правовой природы норм, предусмотренных законодателем в примечаниях к ст. 122, 337 и 338 УК РФ, поскольку все указанные в них обстоятельства фактически характеризуют момент совершения преступления, а не позитивное посткриминальное и законопослушное поведение субъекта. Таким образом, теоретически относя их в группу условий, непосредственно исключающих преступность данных общественно-опасных деяний. Прежде всего, по нашему мнению, именно эта ситуация касается примечания к ст. 122 УК РФ «Заражение ВИЧ-инфекцией», которое регламентирует вопросы освобождения от уголовной ответственности при реальном наличии согласия самого потерпевшего на совершение в отношении него перечисленных действий, что требует соответствующего законодательного разрешения имеющегося противоречия.
Поскольку основанием для освобождения от уголовной ответственности фактически выступают материальные формы непосредственного проявления деятельного раскаяния, реально подтверждаемые поведением виновного, достоверно свидетельствующие об утрате данным лицом общественной опасности, условия реализации этого состоят: В совершении преступления впервые и отнесении деяния к категории преступлений, как «небольшой тяжести», так или «средней тяжести» (часть 1 статьи 75 УК РФ), или в совершении общественно-опасного деяния, которое предусмотрено ст.ст. Особенной части УК РФ (часть 2 статьи 75 УК РФ). Несмотря на то, что некоторые из преступлений, относящихся к категории «средней тяжести» наиболее оптимальны для применения норм о деятельном раскаянии, именно в имеющихся случаях уголовно-правовые механизмы должны быть максимально адресными в целях их эффективной реализации. Так, вследствие того, что среди преступлений, относящихся, к категории средней тяжести есть, и некоторые умышленные посягательства на жизнь, то
вряд ли было бы оправданным освобождения от уголовной ответственности именно по этому основанию в данном случае (например, убийство в состоянии аффекта — часть 1 ст. 107 УК РФ). Фактически же, по нашему представлению, разрешить отечественному законодателю непосредственно эти задачи реально можно за счет дальнейшей редакции текстов ныне действующих примечаний к соответствующим статьям Особенной части УК РФ.
Поскольку уголовная ответственность, по нашему мнению, осуществляется вариативно в двух формах (осуждение без реального исполнения, или осуждение с реальным исполнением), то в первом варианте она реализуется через осуждение виновного лица, официальном порицании его за содеянное общественно-опасное деяние от имени государства и судимости2. А, соответственно, во втором варианте она сегмент-но слагается из осуждения, исполнения и судимости осужденного. Вследствие того, что фактически судимость непосредственно включена в содержание уголовной ответственности, своими сроками наряду с другими обстоятельствами реально определяя ее объем и тяжесть, соответственно именно с данного момента и заканчивается реализация. Таким образом, реализация уголовной ответственности начинается с момента вступления приговора суда в законную силу, завершаясь погашением или снятием судимости с осужденного лица.
Поскольку по своей форме уголовная ответственность, по нашему представлению, официально определяется только лишь судом согласно УК РФ и в соответствии с процедурой регламентированной УПК РФ, исполнение осуществляется на основании Уголовно-исполнительного кодекса РФ, то именно это призвано обеспечивать постоянное соблюдение принципа законности, оптимального определения и эффективной реализации данной уголовно-правовой категории3. Вследствие того, что уголовная ответственность фактически призвана решать задачи отраслевого законодательства, непосредственно определенные в ст. 2 УК РФ, она, реально качественно трансформируясь, может изменять свой характер, размер, досрочно или условно-досрочно прекращаясь, дифференцируясь в зависимости от персонального поведения или состояния здоровья конкретного осужденного лица.
Согласно положениям ст. 761УК РФ при выявлении впервые совершенных преступлений, предусмотренных законодателем в ст. 198-1991 УК РФ, виновным лицам достаточно в полном объеме возместить ущерб, причиненный бюджетной системе для их освобождения от уголовной ответственности. Однако, поскольку далеко не все субъекты деяний, перечисленных в части 2 ст. 761 УК РФ фактически даже потенци-
ально имеют возможность выполнить условия, прежде всего, в части денежного возмещения в размере пятикратной суммы полученного преступного дохода, то непосредственно освобожденными реально могут становиться те обеспеченные лица, которые занимались преступной деятельностью продолжительное время. Вследствие того, что в части 1 и 3 ст. 281 УПК РФ норма о порядке освобождения от уголовной ответственности была изложена иначе УК РФ, имея в отличие от ст. 761, не императивный, а диспозитивный характер, то дознавателем и следователем преследование прекращается только лишь с согласия руководителя следственного органа и прокурора. Соответственно именно это правовое основание дает суду право, не являясь его формальной обязанностью решить вопрос об освобождении от уголовной ответственности. Следовательно, фактическое выполнение субъектами данных составов преступлений условий, предусмотренных ст. 761 УК РФ, непосредственно не должно автоматически вести к постоянному освобождению этих лиц от уголовной ответственности, так как правоохранительные органы и суд реально учитывают и другие обстоятельства конкретного дела. Несмотря на то, что имеющаяся коллизия положений статьи 281 УПК РФ с положениями статьи 761 УК РФ, должна решаться в пользу уголовно-процессуальной нормы, это межотраслевое противоречие, по нашему представлению, отечественному законодателю необходимо в кратчайшие сроки оптимально устранить нормативным путем.
Поскольку положениями УК РФ фактически не был урегулирован срок, в течение которого возможно привлечение к уголовной ответственности несовершеннолетнего, в связи с непосредственным неисполнением им возложенных на него обязанностей и требований, то, по сути, согласно содержанию этих мер, предусмотренных частью 2 ст. 90 УК РФ, неисполнение, реальным образом основывается на следующем: 1) в субъективном нежелании; 2) в отказе от выполнения требований; 3) в пренебрежении предъявляемым условиям.
Вследствие того, что это возможно применительно к передаче в целях «осуществления постоянного надзора родителями или лицами, их заменяющими, либо специализированным органом» (п. «б» ч. 2 ст. 90) и «ограничение досуга и установление особых требований к поведению несовершеннолетнего» (п. «г» ч. 2 ст. 90), то данные меры имеют срочный характер. Соответственно срок, на который они назначаются, должен определять продолжительность периода возможной их отмены в дальнейшем при неблагоприятном варианте развития ситуации4. Однако, даже этот гипотетический вывод носит для применения уголовно-правовых норм неунифицированный характер, что по нашему
мнению вообще делает целесообразным для законодателя прямо указать в УК РФ на конкретные сроки возможной отмены фактически реализации ее форм и их видов в отношении данной возрастной категории непосредственно с назначением уголовно-правовых средств воздействия реально симметричных субъекту применения.
Поскольку основания охранительного правоотношения и уголовной ответственности фактически совпадают, то непосредственно юридическим фактом, реально их порождающим выступает совершение преступления5. Отечественный законодатель, определяя основания уголовной ответственности, по нашему представлению, воспроизводит формулировку УК РСФСР 1960 года, алогично ограничиваясь только лишь абстрактной конструкцией, создавая возможность разного толкования там, где необходимо оптимальная унификация вполне конкретных для дальнейшей ее эффективной реализации обстоятельств общественно-опасного деяния. Вследствие того, что законодательно в качестве ее правового основания предусматривается не какой-либо состав преступления, воспроизводимый в Особенной части УК РФ, а общественно-опасное деяние, которое содержит его признаки, нами предлагаются внести соответствующие изменения в УК РФ. По нашему мнению, ныне существующая редакция статьи 8 УК РФ выражает основания уголовной ответственности фактически неточно, поскольку априори преступлением непосредственно является единство двух его неотъемлемых сторон, когда реальное общественно-опасное деяние подпадает под официальное описание в нормах УК РФ. Именно поэтому соискатель констатирует необходимость обязательного воспроизведения именно в содержании статьи 8 УК РФ следующих обстоятельств: 1) физическим лицом совершено общественно-опасное деяние; 2) общественно-опасное деяние было совершено полностью вменяемым лицом; 3) общественно-опасное деяние было совершено лицом, достигшим возраста уголовной ответственности; 4) в совершенном общественно-опасном деянии имеются все признаки определенного законодателем конкретного состава преступления, который предусмотрен нормами Особенной части УК РФ; 5) фактически было совершено общественно-опасное деяние, непосредственно запрещенное Уголовным кодексом Российской Федерации, предусматривающее назначение вида наказания и (или) применения иных мер уголовно-правового характера, которое реально содержит всю совокупность его признаков, необходимых для квалификации в качестве такового.
Именно поэтому, на наш взгляд, отечественному законодателю требуется отредактировать как структуру, так и содержание ст. 8 УК РФ «Основание уго-
ловной ответственности». Так, структурно она фактически должна непосредственно состоять из четырех частей: 1) первая часть должна реально регламентировать общее понятие «Основание уголовной ответственности»; 2) вторая часть воспроизводить ее основание за общественно-опасное деяние, которое окончено; 3) третья — за общественно-опасное деяние, которое не окончено; 4) четвертая — за общественно-опасное деяние, которое было совершено соучастниками.
Нам представляется следующие структура и содержание статьи 8 УК РФ: «Статья 8. Основание уголовной ответственности
Основанием уголовной ответственности лица, достигшим ее возраста, за совершения преступления является виновно совершенное им общественно-опасное деяние, содержащее все признаки состава преступления, предусмотренные настоящим Кодексом.
Основанием уголовной ответственности лица за оконченное преступление является виновно совершенное им общественно-опасное деяние, фактически содержащее непосредственно все признаки состава преступления, предусмотренные настоящим Кодексом.
3. Основанием уголовной ответственности лица за неоконченное преступление является виновно совершенное им общественно-опасное деяние, содержащее часть признаков оконченного состава преступления, предусмотренные настоящим Кодексом и фактически образующих непосредственно приготовление к преступлению или покушение реально на совершение преступления.
4. Основанием уголовной ответственности лица за соучастие в преступлении является виновно совершенное им общественно-опасное деяние, содержащее признаки оконченного состава преступления, предусмотренные настоящим Кодексом и фактически образующее непосредственно организацию реально совершения преступления, или подстрекательство к нему, или пособничество в нем».
Воспроизводимая в настоящее время формулировка фактически требует от законодателя непосредственно скорректировать положения норм обеих структурных частей УК РФ, где реально используется определение «Состав преступления» соответствующим образом. По
нашему представлению, содержание части 3 статьи 31 УК РФ отечественному законодателю следует скорректировать, изложив следующим образом:
«3. Лицо, добровольно отказавшееся от доведения общественно-опасное деяния до конца (приготовление к преступлению или покушение на преступление), подлежит уголовной ответственности только за фактически виновно совершенное им деяние, содержащее все признаки другого оконченного состава преступления, предусмотренного настоящим Кодексом».
1 Зельдов С. И. Уголовно-правовые меры воздействия как форма реализации принципа неотвратимости ответственности // XXVI съезд КПСС и укрепление законности и правопорядка / Акад. наук СССР, ин-т гос. и права; науч. совет «Закономерности развития гос-ва, управления и права» ; отв. ред. В. Н. Кудрявцев. М. : Ин-т гос-ва и права АН СССР, 1982. С. 57-64.
2 Астемиров З. А. Уголовная ответственность и наказание // Энциклопедия уголовного права. СПб. : СПб ГКА, 2007. Т. 8. 798 с.; Дворецкий М. Ю., Кокорев В. Г. Возникновение, развитие и перспективы оптимизации в отечественном законодательстве вида наказания в форме лишения свободы на определенный срок в целях повышения эффективности уголовной ответственности // Вестник Тамбовского университета. Серия: Гуманитарные науки. 2012. Вып. 12 (116). С. 502-508.
3 Курляндский М. Уголовная ответственность и меры общественного воздействия. М. : Юрид. лит., 1965. 142 с.; Осо-кин Р. Б. Отграничение жестокого обращения с животными от преступлений и правонарушений, смежных с ним по составу // Вестник Московского университета МВД России. 2014. № 2. С. 91-97; Осокин Р. Б. Разграничение составов вовлечения в занятие проституцией и использования рабского труда // Вестник Тамбовского университета. Серия: Гуманитарные науки. 2013. № 2 (118). С. 294-296.
4 Огурцов Н. А. Юридические факты и ответственность в советском уголовном праве // Проблемы уголовной ответственности и наказаний в свете решений XXVII съезда КПСС. Рязань, 1987. С. 44-51.
5 Лейкина Н. С. Личность преступника и уголовная ответственность. Л. : Изд-во Ленинградского ун-та, 1968. 128 с.; Гончаров М. В., Осокин Р. Б. Пределы судебного усмотрения при квалификации воспрепятствования принудительному взысканию недоимки по налогам и (или) сборам // Российский следователь. 2010. № 20. С. 13-17; Осокин Р. Б. Теоретико-правовые основы уголовной ответственности за преступления против общественной нравственности : автореф. дис. ... д-ра юрид. наук. М., 2014. 46 с.; Осокин Р. Б. Вопросы квалификации жестокого обращения с несовершеннолетним в форме изготовления и оборота материалов или предметов с порнографическими изображениями несовершеннолетних // Вопросы правоведения. 2011. № 2. С. 359-362.
