CC BY
61
ЭПИСТЕМОЛОГИЯ & ФИЛОСОФИЯ НАУКИ • 2011 • Т. XXVIII • № 2
Педикатистины в контрфактических
контекстах: в защитудефляционизма
Я.В. ШРАМКО (УКРАИНА)
Рассматривается так называемое контрфактическое возражение против дефляционной концепции истины и демонстрируется его ошибочность. С этой целью привлекаются семантика возможных миров Р. Сталнакера для контрфактических условных высказываний и теория жестких десигнаторов С. Крипке. Подчеркивается важность различения между предложениями и высказываниями как возможными носителями истины.
Ключевые слова: дефляционная концепция истины, контрфактическое возражение, контрфактические условные высказывания, жесткие десигнаторы.
Для ответа на старый пилатовский вопрос «что есть истина?» в рамках различных теоретико-познавательных направлений было выдвинуто несколько фундаментальных концепций, обосновывающих тот или иной взгляд на природу истины. Сюда прежде всего относятся теория корреспонденции, именуемая также классической или аристотелевой (истина как соответствие действительности), теория когеренции (истина как взаимная согласованность утверждений), а также прагматистская теория (истина как полезность). Эти традиционные теории при всей разнице в их конкретных содержаниях объединяет одна отличи-
тельная особенность - все их можно охарактеризовать как концепции инфляционного (расширяющего) типа. Иными словами, в этих теориях понятие истины разъясняется посредством тех или иных дополнительных понятий, которые существенно расширяют исходную концептуальную базу. Определение истины, формулируемое в любой инфляционной теории, имеет общий вид: «х является истинным, если и только если х имеет свойство Г», где Г представляет собой некоторый (новый) фундаментальный атрибут, призванный выразить сущность истины.
Однако существует и альтернативный подход, который отвергает саму идею поиска природы истины, не считая, что последняя обладает какой-либо глубинной сущностью. Можно сказать, что концепция истины, формируемая этим подходом, имеет дефляционный характер, поскольку он сужает возможное категориальное поле, не считая нужным для прояснения понятия истины задействовать добавочный терминологический аппарат. Согласно дефляционной концепции, понятие истины является в определенном смысле избыточным и не заключает в себе никакого самостоятельного содержания. Указанная избыточность проявляется прежде всего в том, что, по мнению приверженцев данной концепции, предикат истины может быть «безболезненно», т.е. без каких-либо «существенных потерь», изъят из любого контекста. При этом речь идет именно об изъятии в буквальном смысле, а не об элиминировании данного предиката путем его переформулировки или редукции к каким-то другим понятиям.
Истоки этой концепции обычно прослеживают от идей Г. Фреге, который в своей основополагающей статье «О смысле и значении» отметил, что «предложение "Мысль, что 5 есть простое число, истинна" содержит только одну мысль, причем ту же самую мысль, что и сказанное прямо - "5 есть простое число"»1. Позднее Ф. Рамсей в работе «Факты и высказывания» обратил внимание на то, что любая «мысль» может быть представлена в языке двояким образом - она может быть дана явно (эксплицитно) или же посредством описания. В первом случае «очевидно, что "Истинно, что Цезарь был убит" означает в точности, что Цезарь был убит, а "Ложно, что Цезарь был убит", означает, что Цезарь не был убит»2. Здесь истина и ложь
1 Фреге Г. О смысле и значении // Логика и логическая семантика. М. : Аспект-Пресс, 2000. С. 235. Важно иметь в виду, что под мыслью Фреге понимает «не субъективную деятельность мышления, но его объективное содержание» (С. 234), т.е. имеется в виду мысль в объективном смысле, что в английском языке обычно обозначается термином «proposition», а в русском языке может быть также обозначено как «высказывание». (Встречающийся в русскоязычной литературе перевод «proposition» как «суждение» представляется неудачным, равно как и прямое заимствование «пропозиция». В своей рецензии на русское издание книги М. Коэна и Э. Нагеля «Введение в логику и научный jjj метод» (пер. с англ. П.С. Куслия. Челябинск : Социум, 2010), принятой к публикации в журнале «Философские науки», я более детально останавливаюсь на этом вопросе и обосновываю правомерность перевода этого термина именно как «высказывание».)
2 Ramsey F.P. Facts and Propositions // Aristotelian Society. 1927. Supplementary
Volume 7. P. 157.
n
>s e
выступают в роли особого рода стилистического вспомогательного средства (своеобразного «раскавычивающего устройства», если воспользоваться выражением Куайна3), призванного выделить и подчеркнуть нашу мысль, или же, как говорит Альфред Айер, они функционируют в предложении просто как знаки утверждения и отрица-ния4. Во втором случае мы имеем дело с такими описаниями, как, например, «Все, что сказал Рамсей, истинно», из которых невозможно без ущерба для их содержания непосредственно удалить слово «истинно». Однако несложный логический анализ показывает, что, например, упомянутое описание представляет собой сокращение более развернутого утверждения «Для всякого высказывания p, если Рамсей утверждает что p, то p истинно», откуда предикат истины уже легко устраняется: «Для всякого высказывания p, если Рамсей утверждает что p, то p»5. Таким образом, здесь этот предикат снова выступает в роли вспомогательного логического средства, предназначенного лишь для того, чтобы способствовать компактному выражению наших мыслей. Отсюда делается вывод, что понятие истины не может и не должно играть в процессе познания какой-либо самостоятельной («существенной») роли, и так называемая проблема истины оказывается не более чем результатом «языковой путаницы»6.
В аналитической философии прошедшего столетия дефляционная концепция истины приобрела значительное распространение. Во многих работах детально рассматривались и продолжают рассматриваться самые разнообразные проблемы, связанные с этой концепцией. Среди них можно упомянуть проблему категориального статуса истины (представляет ли предикат истины реальное свойство?), проблему лингвистической относительности понятия истины (зависят ли характеристики предиката истины от используемого языка?), проблему функциональной нагруженности понятия истины (выполняет ли предикат истины какие-либо функции, кроме сугубо языковых?).
Также следует отметить, что дефляционизм представляет собой не единую теорию, а, скорее, некоторое собирательное понятие, объединяющее целое семейство родственных теорий, каждая из которых выражает особый вариант дефляционного подхода к истине и пытается исходя из того или иного понимания дефляционизма обосновать его основные принципы. Среди дефляционистских теорий можно выделить теории избыточности (Ф. Рамсей), раскавычивания (У. Ку-айн), перформативизма (П. Стросон), просентенциализма (Д. Гро-вер), минимализма (П. Хорвич) и ряд других.
И _
■ ~3-
3 См.: Quine W.V.O. Philosophy of Logic. Englewood Cliffs, NJ : Prentice Hall, 1970. P. 12. О 4 Ayer A. Language, Truth and Logic. NY. : Dover Publications, Inc, 1952. P. 88-89.
* 5 Ramsey F.P. Op. cit. P. 158.
6 Ibid. P. 157.
в2
Тем не менее при всем разнообразии отдельных версий дефляционной концепции центральное место в любой ее разновидности занимает именно идея принципиальной устранимости предиката истины. Не приходится удивляться, что эта идея вызвала активное неприятие со стороны тех, кто склонен считать истину существенным (если не центральным) философским понятием. Поэтому основное направление критики дефля-ционизма, в которой с момента его возникновения также никогда не ощущалось недостатка, всегда разворачивалось по линии атаки на эту центральную идею и попыток продемонстрировать принципиальную неустранимость понятия истины по крайней мере из некоторых важных контекстов. Противники дефляционного подхода к истине обычно пытаются показать, что без понятия истины все же невозможно обойтись в тех случаях, когда нам необходимо сослаться на то или иное высказывание косвенным образом, т.е. без того чтобы сформулировать его в явном виде (описательная форма представления высказываний, на которую обратил внимание уже Рамсей, см. выше). Однако наиболее чувствительный урон дефляционная концепция понесла бы в том случае, если бы ее критикам удалось показать, что даже при явном употреблении высказываний и предложений их характеристика как истинных (или ложных) играет существенную роль и не может быть элиминирована в каких-то важных случаях. Тогда мы имели бы своего рода «прямое опровержение» центральной идеи, на которой основывается любая версия дефляционизма.
Одну из примечательных попыток такого опровержения можно найти, например, в книге Ф. Шмитта «Истина: учебник для начинающих», где оно обозначено как «контрфактическое возражение»7. На это возражение против дефляционизма недавно обратил внимание П. Куслий8. Он среди прочего рассматривает утверждение Фреге о совпадении для любого предложения А его содержания с содержанием предложения «истинно, что А». Куслий выражает несогласие с этим утверждением Фреге и совершенно верно отмечает, что для его опровержения было бы достаточно «соответствующие суждения, которые, по Фреге, обладают одинаковым содержанием, поместить в контекст, который проявит различие в их содержании». И далее: «Такой контекст найти не сложно - это условные контрфактические вы-сказывания»9. Куслий излагает контрфактическое возражение из книги Шмитта в несколько модифицированном виде, характеризуя его как «показательную иллюстрацию, опровергающую утверждения о якобы бессодержательности предиката "истинно"».
7 Schmitt F. Truth: A Primer. Boulder ; San Francisco ; Oxford : Westview Press, 1995. В
P. 132-136. h
Ml
8 Куслий П.С. Является ли истина денотатом предложения? // Эпистемология и фи- ц лософия науки. 2010. № 1. С. 67-83. Эта статья является откликом на мою работу «Истина и ложь: что такое истинностные значения и для чего они нужны», опубликованную в специальном выпуске журнала «Логос» (2009. № 2. С. 96-121), посвященном gg аналитической философии. г
9 Там же. С. 70. *
Я не могу согласиться с такой характеристикой «контрфактического возражения» и собираюсь продемонстрировать, что оно, напротив, не достигает своей цели и по существу ошибочно.
Прежде всего рассмотрим само это возражение, как оно представлено в книге Шмитта10. По мнению Шмитта - и в этом состоит суть контрфактического аргумента - применение дефляционистской процедуры раскавычивания «делает интуитивно неэквивалентные контрфактические условные предложения эквивалентными и, таким образом, искажает условия истинности этих контрфактических условных предложений»11. Чтобы продемонстрировать этот «искажающий эффект», Шмитт предлагает сравнить между собой два контрфактических условных предложения:
(1) Если бы мы использовали [слово] «снег» по-другому (например, для обозначения травы), то «Снег бел» не было бы истинным.
(2) Если бы мы использовали [слово] «снег» по-другому (например, для обозначения травы), то снег не был бы бел.
Далее Шмитт продолжает: «Согласно раскавычивающему дефля-ционизму, эти предложения являются эквивалентными, поскольку предложение «"Снег бел" является истинным» эквивалентно предложению «Снег бел». Но эти предложения, очевидно, не эквивалентны в любом обычном смысле слова "истинно". Ведь первое из них является истинным, а второе ложным. Является ли снег белым, или нет, совершенно не зависит от того, как мы используем [слово] "снег", в то время как истинность предложения "Снег бел" в значительной степени зависит от этого»12.
Здесь необходимо заострить внимание на одном важном аспекте, имеющем в данном случае первостепенное значение, а именно, на проблеме возможных носителей истины. Дело в том, что в рассматриваемом примере, когда Шмитт говорит «"Снег бел" не было бы истинным», речь идет о предложении «Снег бел», которому приписывается предикат истины, т.е. в качестве носителя истины выступает именно предложение, а не соответствующее высказывание13. Это об-
10 Следует сразу отметить, что Шмитт не является автором этого возражения, однако, поскольку в его книге оно изложено в четком и концентрированном виде и поскольку именно на это изложение ссылается в своей статье П. Куслий, я пока что также ограничусь шмиттов-ской формулировкой контрфактического возражения. В конце статьи оно будет рассмотрено в более широком историко-философском и логико-методологическом контексте.
11 Schmitt F. Op. cit. P. 132.
g 12 Ibid. P. 132-133.
13
щ 13 О различии между предложением и высказыванием см., например, статью А. Чер-
(В ча «Высказывания и предложения» (Church A. Propositions and sentences // The Problem
of Universals. University of Notre Dame Press, Notre Dame, Indiana, 1956. P. 1-11; русский Q перевод см.: http://www.philosophy.ru/lib/philyaz/philyaz_2229.html). Это различие про-
является, например, в том, что «Снег бел», «Снег имеет белый цвет», «Snow is white» и «Schnee ist weiss» представляют собой четыре разных предложения, которые выражают одно и то же высказывание.
стоятельство является важным, поскольку, как подчеркивает Шмитт, в данной формулировке контрфактическое возражение, будучи примененным к высказываниям, а не предложениям, просто не срабаты-
14
вает14.
Вообще вопрос о носителях истины представляет собой отдельную проблему, широко обсуждаемую в литературе. Основными претендентами на эту роль чаще всего выступают как раз высказывания и предложения. Обычно вопрос сводится к тому, какого рода сущности следует признать исходными носителями истины, а какие - производными, истинность которых может быть сведена к истинности исходных сущностей. Для дефляционизма этот вопрос достаточно важен, поскольку от его решения зависят некоторые существенные особенности разрабатываемой концепции. Поскольку (повествовательное) предложение, как правило, выражает какое-то высказывание («законченную мысль»)15, то, приняв в качестве исходных носителей истины высказывания, можно считать, что предложение является истинным, если и только если истинным является высказывание, которое данное предложение выражает. В то же время, если исходить из категории предложения, то высказывание будет истинным, если и только если истинным является выражающее его предложение.
В дальнейшем, чтобы сразу стало ясно, имеем ли мы дело с предложением или высказыванием, я буду при ссылке на предложения брать их в обычные кавычки, а высказывания отмечать угловыми скобками. Так, «Снег бел» обозначает предложение, а соответствующее высказывание обозначается как <Снег бел>.
Что касается контрфактического возражения против дефляционной концепции истины, то важно понять, почему оно проваливается в том случае, когда носителями истины выступают высказывания. Отталкиваясь от этого понимания, можно показать, что контрфактическое возражение точно так же не работает, если попробовать приписать предикат истины непосредственно предложениям. Поэтому имеет смысл вначале продемонстрировать его ошибочность в применении к высказываниям, чтобы затем распространить полученный результат на предложения.
Итак, предположим, что в примерах (1) и (2) мы имеем дело с высказываниями. Для анализа этих примеров нужно уточнить, в каком смысле здесь говорится об «использовании» языковых выражений.
14См.: SchmittF. Op. cit. P. 132. Шмитт также предлагает другой вариант контрфак- Ц
тического возражения, сформулированный специально для высказываний, на котором jj"
за неимением места я не буду здесь останавливаться и который, на мой взгляд, также ц
является ошибочным. К сожалению, П. Куслий специально не затрагивает вопрос о специфике трактовки понятия истины применительно к высказываниям и предложениям.
15 Если не брать в расчет заведомо бессмысленные предложения на манер знаменитого «Глокая куздра штеко будланула бокра».
>ж е
г
О
Очевидно, тут речь не идет об использовании того или иного слова или словосочетания каким-то отдельным человеком. Ясно, что какой-то конкретный человек, например Фредерик Шмитт, вполне может по определенным причинам использовать слово «снег» не в том значении, какое это слово имеет в данном языке. Однако такое «индивидуальное употребление», конечно же, никак не влияет на объективную истинность высказываний, выражаемых предложениями, в которые входит данное слово. Возьмем конкретный пример. Допустим, что Шмитт решил выучить русский язык и в процессе его изучения ошибочно приписал слову «снег» то значение, которое в русском языке имеет слово «трава». Затем он произносит предложение «Снег зеленый». Правильно ли будет утверждать, что поскольку это предложение произносит человек, который полагает, что слово «снег» обозначает траву, то высказывание <Снег зеленый> является истинным и соответственно высказывание <Снег бел> не является истинным? Отрицательный ответ на данный вопрос очевиден. В лучшем случае мы можем лишь сказать, что Шмитт считает, что высказывание <Снег зеленый> является истинным, т.е. оно является истинным только для Шмитта, но не более того. То же самое выполняется, если приписывать предикат истины предложениям.
X. Филд обратил внимание на то, что чисто дефляционное («раскавычивающее») понятие истины не должно зависеть от фактического использования в языке тех или иных языковых выражений и именно такое «объективное» понятие истины является основополагающим для дефляционной концепции16. Если же принять, что в высказываниях (1) и (2) значение слова «снег» релятивизировано относительно упоминаемых в них носителей языка («мы»), то тогда высказывание (1) также следует признать ложным17. Чтобы при таком понимании сделать его истинным, необходимо прибегнуть, например, к следующей переформулировке: «Если бы мы использовали слово "снег" в другом значении (например, для обозначения травы), то мы бы не считали высказывание <Снег бел> истинным». Однако
16 Field ^.Deflationist views of meaning and content // Mind. 1994. Vol. 103. P. 266-267. Я не буду здесь останавливаться на вопросе о возможной зависимости значений слов от их реального употребления носителями языка. Этот вопрос сам по себе достаточно сложен, и его рассмотрение увело бы нас слишком далеко от основной темы статьи. Для наших целей достаточно принять, что слова в языке имеют если не объективное, то по крайне мере «интерсубъективное» значение, обладающее значительной степенью устойчивости и не изменяющееся всякий раз под воздействием отдельных неортодоксальных его употреблений. Можно считать, например, что значения слов того или иного языка закрепляются за ними в «официальных» (академических) толковых словарях ц данного языка. Например, значения слов русского языка зафиксированы в «Толковом
словаре русского языка» С.И. Ожегова, а английского языка - в Оксфордском словаре английского языка.
17 В каком бы значении ни использовали мы (т.е. отдельные носители языка) слова, входящие в предложение, выражающие то или иное высказывание, «объективная истинность» высказывания от этого не изменится.
отсюда невозможно по принципам дефляционизма перейти к высказыванию (2), поскольку никакая версия дефляционной концепции истины не утверждает равнозначности (или совпадения содержаний) высказываний (равно как и предложений) «А» и «Некто считает А истинным». Еще Фреге подчеркивал разницу между объективной истинностью (das Wahrsein) и всего лишь принятием чего-то в качестве истинного (das Fürwahrhalten)18. Поэтому, когда Шмитт говорит «мы используем слово в таком-то значении», это, очевидно, следует понимать в объективном смысле19 как «слово имеет такое-то значение». Соответственно высказывания (1) и (2) примут следующий вид: (1a) Если бы слово «снег» имело другое значение (например, обозначало бы траву), то высказывание <Снег бел> не было бы истинным. (2a) Если бы слово «снег» имело другое значение (например, обозначало бы траву), то снег не был бы бел20.
Перейдем непосредственно к анализу возражения Шмитта. Можно обратить внимание на некоторые особенности формулируемого им контрпримера, которые могут вызвать вопросы и на первый взгляд показаться ослабляющими силу всего аргумента.
Во-первых, Шмитт поместил свое возражение в отрицательный контекст, ведя речь о неистинности некоторого высказывания, а не о его истинности. Эта особенность, однако, не является столь уж важной, поскольку несложно переформулировать приводимые Шмиттом высказывания в утвердительном ключе, например: (1b) Если бы слово «снег» обозначало траву, то высказывание <Снег зеленый> было бы истинным.
(2b) Если бы слово «снег» обозначало траву, то снег был бы зеленым.
На мой взгляд, такой «позитивный модус» представления контрпримера Шмитта выглядит даже предпочтительнее, ибо эта формулировка делает контрфактическое возражение более рельефным, четче выражая его суть.
Во-вторых, сомнение может вызвать внесение контрфактической связки внутрь изъявительного высказывания. Ведь когда мы переходим от «Высказывание <Снег зеленый> было бы истинным» к «Снег был бы зеленым», мы не просто устраняем предикат истины, но меняем и наклонение «внутреннего» высказывания (в данном случае <Снег зеленый>) с изъявительного на сослагательное. С точки зрения «простого раскавычивания», такой переход может показаться сомнительным, по крайней мере для его осуществления необходимо при-
18 Cm.: Frege G. Der Gedanke//Beiträge zur Philosophie des deutschen Idealismus. Bd. 1. 1918-1919. S. 58. ■
19 Или по крайней мере в интерсубъективном смысле, т.е. истолковывая «мы» как '' «все носители языка».
20 Заметим, что П. Куслий в своем изложении также переформулирует исходные предложения Шмитта в «объективистском» стиле, близком к формулировкам (1а) и (2а).
О
бегнуть к некоторому огрублению. Тем не менее для дефляциониста такого рода огрубление представляется вполне допустимым, а значит, можно ожидать, что если процедура раскавычивания вообще работает, то она должна работать и в контрфактических контекстах, как это и утверждается в контрпримере Шмитта.
Проблематичность всего этого возражения вовсе не связана с контрфактическим характером задействованных в нем высказываний, она возникает в том случае, если осуществлять истинностную оценку этих высказываний без учета их контрфактичности. Если же при истинностной оценке предложений (1b) и (2b) (равно как и (1), (2), (1a) и (2a)), в точности следовать правилам, которым должны подчиняться условия истинности контрфактических условных высказываний, то не так уж сложно показать некорректность тех «антидефля-ционистских выводов», которые делаются из контрфактического возражения.
Важно иметь в виду, что при истинностной оценке контрфактических условных высказываний нельзя задействовать правила для материальной импликации. Ведь антецедент контрфактического условного высказывания по определению обязательно является ложным, а значит, в силу известной табличной дефиниции любое контрфактическое условное высказывание, будучи истолковано в смысле материальной импликации, неизбежно окажется истинным независимо от истинностного значения его консеквента. Поэтому ясно, что при установлении истинности таких высказываний необходимо принимать во внимание не только реально существующую ситуацию, но и некоторое возможное (альтернативное) развитие событий, которое позволило бы оценить выполнимость предполагаемой условной связи. Иными словами, контрфактическая импликация представляет собой особого рода модальный оператор, имеющий дело с возможными (гипотетическими) ситуациями, которых на момент рассмотрения не существует, но которые (возможно) могли бы существовать при каких-то иных условиях.
Отсюда возникает идея формулировки семантических правил для оценки контрфактических условных высказываний с использованием аппарата «возможных миров», применяемого в модальной логике. Эта идея принадлежит Р. Сталнакеру21, который разработал особую семантическую модель для контрфактических условных высказываний в терминах семантики возможных миров. В семантике возможных миров истинностная оценка любого высказывания релятивизи-рована относительно некоторого «возможного мира» - высказывание
И
■ —;-
21 Stalnaker R. A Theory of Conditionals // Studies in Logical Theory, American
Q Philosophical Quarterly Monograph Series ; N. Rescher (ed.). 1972. № 2. Oxford : Basil
Blackwell. P. 98-112. См. также статью Lewis D. Counterfactuals and Comparative Possibility//Journal of Philosophical Logic. 1973. № 2. Р. 418-446, в которой теория Стал-накера уточняется и развивается.
является истинным или ложным не само по себе, а в том или ином возможном мире. При этом истинность модальных высказываний, таких, как <необходимо А> или <возможно А> в некотором мире определяется с учетом истинности высказывания А в других возможных мирах, «достижимых» из данного.
В модели Сталнакера высказывание <Если бы имело место А, то имело бы место и В> считается истинным в возможном мире а, если и только если высказывание В истинно в некотором минимально отличном от а возможном мире Р, в котором истинно А. Это семантическое правило основывается на том понимании, что для оценки контрфактического условного высказывания следует, «во-первых, добавить (гипотетически) антецедент к имеющемуся множеству убеждений; во-вторых, внести в это множество убеждений все изменения, необходимые для сохранения его непротиворечивости (не подвергая модификации гипотетическое убеждение, выраженное в антецеденте), и, наконец, посмотреть, является ли в этом случае истинным кон-секвент»22.
Здесь важно помнить, что поскольку антецедент по определению является актуально ложным, то простое (механическое) его добавление к имеющемуся множеству убеждений может сделать это множество противоречивым. Именно поэтому после расширения множества убеждений за счет антецедента контрфактического условного высказывания это множество необходимо модифицировать (без модификации самого антецедента), чтобы исключить появление противоречия в образовавшемся множестве убеждений. Однако эта модификация не должна быть большей, чем это необходимо, - в этом и состоит условие минимальности, налагаемое Сталнакером на множество гипотетических убеждений, в котором проверяется истинность консеквента контрфактического условного высказывания. Учитывая, что «онтологическим аналогом множества гипотетических убеждений является возможный мир»23, это понимание получает следующую переформулировку в терминах возможных миров: «Рассмотрим возможный мир, в котором А истинно и который во всех других отношениях минимально отличается от актуального мира. "Если А, то В" является истинным (ложным), в точности тогда, когда В является истинным (ложным) в этом возможном мире»24.
Итак, оценивая в целом некоторое контрфактическое высказывание в актуальном (нашем) мире (обозначим его как а), мы исходим из тех истинностных значений, которые антецедент и консеквент этого Я условного высказывания получают в другом возможном мире Р, достижимом из а и подчиняющемся определенным условиям. Совер-
-->Ж
22 Stalnaker К. Ор. ой. Р. 102. О
23*
24 тыа. ^
шенно очевидно, что, решая вопрос об истинности антецедента и кон-секвента в мире Р, необходимо брать в расчет те значения входящих в них терминов, которые эти термины принимают именно в мире Р, а не в мире а. К примеру, рассмотрим возможный мир Р, который отличается от нашего мира только тем, что в нем то небесное тело, которое в нашем мире называется «Луна» (т.е. естественный спутник Земли), имеет название «Марс» (в этом мире Р выполнены все необходимые модификации, соответствующие упомянутой «перемене имен», например во всех книгах и картах вместо имени «Луна» употребляется имя «Марс» и т.п., но не более того). Спрашивается, какое истинностное значение в мире Р примет высказывание <Марс есть естественный спутник Земли>? Ясно, что в мире Р это высказывание является истинным, в отличие от нашего мира а, где оно является ложным.
Возьмем теперь следующую пару высказываний, сформулированных по схеме контрфактического возражения:
(3) Если бы слово «Марс» обозначало Луну (если бы Луна называлась Марсом), то высказывание <Марс вращается вокруг Земли> было бы истинным.
(4) Если бы слово «Марс» обозначало Луну (если бы Луна называлась Марсом), то Марс вращался бы вокруг Земли.
Какие значения имеют эти два высказывания в нашем мире а? Согласно семантическим правилам Сталнакера, для решения этого вопроса нужно посмотреть, какое значение в мире Р принимает кон-секвент этих высказываний. Как отмечено выше, в мире Р высказывание <Марс вращается вокруг Земли> является истинным. Значит, в этом мире истинным будет и высказывание <Высказывание <Марс вращается вокруг Земли> является истинным>. Следовательно, как (3), так и (4) принимают в мире а одно и то же значение «истина». Дефляционное раскавычивание полностью срабатывает и в таком контрфактическом контексте! А значит, контрфактическое возражение применительно к таким носителям истины, как высказывания, очевидным образом проваливается.
Что же изменится, если вместо высказываний рассмотреть предложения «Марс вращается вокруг Земли» и «Предложение "Марс вращается вокруг Земли" является истинным»? То есть возьмем вместо высказываний (3) и (4) соответствующие предложения: (За) Если бы слово «Марс» обозначало Луну (если бы Луна называлась Марсом), то предложение «Марс вращается вокруг Земли» было В бы истинным.
14 (4а) Если бы слово «Марс» обозначало Луну (если бы Луна называ-}|2 лась Марсом), то Марс вращался бы вокруг Земли. О На мой взгляд, такой переход от высказываний к предложениям
по сути ничего не меняет в оценке контрфактического возражения. Важно помнить, что мы исходим из того, что предложение «Луна вра-
щается вокруг Земли» является истинным в мире а. Следовательно, в мире Р с учетом предполагаемой замены имен (см. определения миров а и Р выше) истинным будет предложение «Марс вращается вокруг Земли». А значит, по правилам истинностной оценки для контрфактических предложений (3а), равно как и (4а), оказывается истинным в мире а.
Однако если следовать приведенной выше схеме рассуждения Шмитта, то нужно будет признать, что первое из этих предложений должно быть истинным, а второе ложным. Ведь «вращается Марс вокруг Земли или нет, совершенно не зависит от того, как мы используем слово "Марс" (какое значение имеет слово "Марс"), в то время как истинность предложения "Марс вращается вокруг Земли" в значительной степени зависит от этого»25.
На мой взгляд, такого рода аргументация страдает серьезной непоследовательностью. Действительно, рассмотрим более подробно предполагаемое утверждение: «Вращается Марс вокруг Земли или нет, совершенно не зависит от значения слова "Марс"». К какому именно объекту относится первое вхождение слова «Марс» в этом утверждении? Очевидно, что тут имеется в виду четвертая планета Солнечной системы, которая в нашем языке называется «Марс». Такое употребление имени «Марс» явным образом основано на концепции собственных имен как жестких десигнаторов. В соответствии с классическим определением Крипке жесткий десигнатор обозначает один и тот же объект во всех возможных мирах26. Как известно, Крипке считал собственные имена типичными жесткими десигнаторами, которые получают свое значение в результате процедуры именования, в чем-то сходной с ритуалом крещения27. В утверждении «Вращается Марс вокруг Земли или нет, совершенно не зависит от значения слова "Марс"» первое вхождение слова «Марс» используется так, что оно жестким образом закрепляется за определенной планетой, которую это собственное имя и призвано обозначать (именовать) во всех возможных мирах, где только эта планета существует, о чем, собственно, данное утверждение и заявляет.
Такое использование, однако, не согласуется с одной важной предпосылкой, лежащей в основе контрфактического возражения. Можно сказать, что оно прямо ей противоречит. Ведь контрфактическое возражение строится на допущении, что слова (в том числе и
25 Schmitt F. Op. cit. P. 134.
26 См.: Крипке С. Тождество и необходимость // Новое в зарубежной лингвистике. jj" Вып. XIII. М., 1982. С. 340-374.
27 Кроме того, Крипке относил к жестким десигнаторам термины, обозначающие ^ так называемые естественные роды, такие, как «вода» или «снег». Некоторые возраже- ф ния против трактовки собственных имен как жестких десигнаторов представлены в X статье: Куслий П. Имена, дескрипции и проблема жесткой десигнации // Эпистемоло- Г гия & философия науки. 2008. Т. XVI. № 2. С. 103-118. "
собственные имена) могут принимать значение, отличное от того, которое они имеют в актуальном мире. Следовательно, такие слова не могут быть жесткими десигнаторами - существует по крайней мере один мир (а именно, мир Р), в котором значение некоторых ключевых терминов (в том числе и собственных имен) изменяется. Если же значение имен релятивизируется относительно того или иного возможного мира, то всякий раз при употреблении этого имени необходимо четко фиксировать (пусть даже и неявно), какой именно возможный мир при этом имеется в виду. Иначе очень сложно избежать путаницы, когда некоторое имя в антецеденте предложения относится к одному предмету, а в консеквенте - уже совсем к другому. Именно с такой путаницей мы по существу и сталкиваемся в контрфактическом возражении. Эта путаница представляет собой частный случай довольно распространенной логической ошибки подмены термина, когда мы не замечаем, что имеем дело не с одним термином, а с двумя омонимами. Ведь в данном случае предмет, который носит имя «Марс» в мире а, отличается от предмета, который носит имя «Марс» в мире Р.
Итак, если в том или ином контексте некоторое собственное имя X не выступает в роли жесткого десигнатора, то его значение совпадает со значением дескриптивного выражения «предмет, который обозначается именем Xв некотором возможном мире (тут необходимо уточнение, какой именно мир при этом подразумевается)». Например, когда в предложениях (За) и (4а) речь идет о Луне, то под «Луной» здесь подразумевается то небесное тело, которое в нашем мире а имеет название "Луна"»28. Ясно, что в этих предложениях ни имя «Луна», ни имя «Марс» не могут быть жесткими десигнаторами, поскольку контрфактическое условие предполагает (взаимное) изменение их значений в мире Р. В отличие от этого имя «Земля» употребляется в данном контексте жестким образом, поскольку его значение остается одним и тем же в обоих возможных мирах. Чтобы прояснить это обстоятельство, предложения (За) и (4а) нужно переформулировать следующим эквивалентным (хотя и несколько громоздким) образом за счет эксплицитного внесения непосредственно в контекст предложений подразумеваемых «точек соотнесения» (возможных миров) и соответствующей замены наклонения:
(ЗЬ) Если в мире Р слово «Марс» обозначает небесное тело, которое в мире а называется «Луной» (если в мире Р небесное тело, которое в к мире а называется «Луной», называется «Марсом»), то предложение (8 «Небесное тело, которое в мире Р называется "Марсом", вращается в
>1 О
мире Р вокруг Земли» является истинным в мире Р.
28 То есть предложение (4а) следует понимать в смысле «Если бы Луна называлась Марсом, то вокруг Земли вращалось бы небесное тело под названием Марс».
(4Ь) Если в мире Р слово «Марс» обозначает небесное тело, которое в мире а называется «Луной» (если в мире Р небесное тело, которое в мире а называется «Луной», называется «Марсом»), то небесное тело, которое в мире Р называется «Марсом», вращается в мире Р вокруг Земли.
Совершенно очевидно, что предложения (3Ь) и (4Ь) полностью равнозначны. Более того, учитывая, что предложение «Небесное тело, которое в мире а называется "Луной", вращается вокруг Земли» является истинным в мире а, предложение «Небесное тело, которое в мире Р называется "Марсом", вращается в мире Р вокруг Земли» оказывается истинным в мире Р (принимая во внимание задаваемое антецедентом различие между мирами а и Р). Таким образом, предложения (3Ь) и (4Ь) оба истинны, а потому утверждение, что консеквент предложения (4а) якобы является ложным, учитывая предполагаемую истинность его антецедента, следует признать неверным29. А значит, неверным оказывается и все контрфактическое возражение против дефляционной концепции истины.
Для полноты картины переформулируем в указанном ключе представленные в книге Шмитта исходные предложения (1) и (2):
(1о) Если в мире Р мы используем слово «снег» по-другому (например, для обозначения того объекта, который в мире а обозначается словом «трава»), то предложение «Объект, который в мире Р обозначается словом "снег", является белым в мире Р» не истинно в мире Р. (2о) Если в мире Р мы используем слово «снег» по-другому (например, для обозначения того объекта, который в мире а обозначается словом «трава»), то объект, который в мире Р обозначается словом «снег», не является белым в мире Р.
Ясно, что эти предложения являются истинными, а значит, вопреки тому, что утверждает Шмитт, истинны и оба исходных предложения (1) и (2)30. Заметим еще раз, что сами объекты (как снег, так и трава) остаются теми же самыми в обоих мирах, меняются «всего лишь» их обозначения. Но именно от того, каким термином мы будем обозначать тот или иной объект, непосредственно зависит, какие свойства мы будем этому объекту приписывать. Поэтому нельзя согласить-
29 Чтобы консеквент предложения (4а) стал ложным, консеквент предложения (4Ь) должен быть сформулирован так: «Небесное тело, которое в мире а называется "Марсом", вращается в мире в вокруг Земли». Однако в таком случае, дабы избежать подмены термина, консеквент предложения (3Ь) также следует переформулировать соответствующим образом: «Предложение "Небесное тело, которое в мире а называется ц "Марсом", вращается в мире в вокруг Земли" является истинным в мире Р», что опять-таки является ложью.
30 Эти предложения являются истинными в (нашем) мире а, относительно которого осуществляется данное рассуждение, а значит, и во всяком возможном мире, в котором термины «снег», «трава» и «белый» имеют те же значения, которые они имеют в мире а.
п
>ж е
г
ся с утверждением Дж. Этчеменди о том, что «значение слова "снег" не имеет никакого отношения к цвету снега»31. Ведь значением слова «снег» как раз и выступает тот объект, который этим словом обозначается. Не зная значения слова «снег», мы просто ничего не сможем сказать о снеге - имеет ли он белый цвет или нет.
Как было отмечено выше, Шмитт не является автором контрфактического возражения. Оно по существу представляет собой модификацию известного контраргумента против конвенции Т Альфреда Тар-ского, так называемого «модального возражения», восходящего к статье К. Леви «Истина и значение»32. Конвенция Т, называемая также условием материальной адекватности для определения истины (в данном языке), требует, чтобы из такого определения логически следовали все эквивалентности вида «"р" истинно, если и только если р», в частности «"Снег бел" истинно, если и только если снег бел». Модальное возражение на это требование состоит в том, что если предикат истины определять для предложений того или иного языка (как это и делается в семантической теории истины Тарского), то высказывание <Предложение "Снег бел" является истинным> не может следовать из одного лишь высказывания <Снег бел>, но только из этого высказывания вместе с обязательным допущением, что предложение «Снег бел» действительно означает, что снег бел, т.е. предложение «Снег бел» выражает высказывание, что снег бел. Как мы видели, вполне можно представить себе такую ситуацию, когда предложение «Снег бел» выражает какое-то другое высказывание, например, что снег зеленый. А значит, указанная эквивалентность, если понимать ее в смысле «Предложение "Снег бел" является истинным, если и только если снег бел», сама по себе не является логически необходимой, но существенным образом обусловливается фактической языковой ситуацией, которая имеет случайный характер.
Однако даже если признать справедливой эту аргументацию применительно к модальному характеру эквивалентностей, вытекающих из конвенции Т, ее переформулировка для нужд контрфактического возражения не приносит того результата, на который могли бы надеяться противники дефляционизма. Выше было показано, почему контрфактическое возражение проваливается, если предполагать изменение значений отдельных терминов. Посмотрим, что получится,
31 Etchemendy J. Tarski on Truth and Logical Consequence // Journal of Symbolic Logic. 1988. № 53. P. 64.
IQ 32 Lewy C. Truth and Significance // Analysis. 1947. № 8. P. 24-27. Это возражение бы-
ло тщательно разработано X. Патнэмом в ряде публикаций, см., напр.: Putnam H. § A Comparison of Something with Something Else // New Literary History. 1985. № 17.
P. 61-79. Как замечает Ф. Хальбах, различные варианты модального возражения рассматривали Чёрч, Куайн, Стросон, Решер и другие исследователи (Halbach V. How Innocent is Deflationism? // Synthese. 2001. № 126. P. 190).
если (контрфактическим образом) допустить изменение высказыва-тельного коррелята33 предложения в целом. Итак, имеем:
(5) Если бы предложение «Снег бел» не выражало высказывание, что снег бел (а выражало, например, высказывание, что снег зеленый), то предложение «Снег бел» не было бы истинным.
(6) Если бы предложение «Снег бел» не выражало высказывание, что снег бел (а выражало, например, высказывание, что снег зеленый), то снег не был бы бел.
Попробуем осуществить истинностную оценку предложений (5) и (6). Мы исходим из того, что носителями истины являются именно предложения, о чем эксплицитно заявлено в (5), а также из того, что в нашем мире а предложение «Снег бел» выражает высказывание, что снег бел, и потому является истинным. Теперь мы должны рассмотреть контрфактический мир ß, в котором указанное предложение выражает другое высказывание (что снег зеленый) и соответственно не является истинным. Каким в этом мире ß будет консеквент предложения (6) - истинным или ложным? Важно помнить, что истинностной оценке подлежит предложение «Снег не бел». Поскольку в мире ß предложение «Снег бел» не истинно, то его отрицание должно быть истинным. Значит, в мире а предложение (6) в целом будет истинным. Истинность предложения (5) в мире а также вполне очевидна и, таким образом, предложения (5) и (6) опять оказываются равнозначными.
Остановимся на этом примере подробнее. Предполагается, что предложения являются истинными или ложными в зависимости от того, какие высказывания они выражают - истинные или ложные. Высказывательный коррелят предложения может меняться, поэтому не столь уж важно, какое именно высказывание выражает данное предложение, важно лишь истинностное значение, которое выражаемое высказывание принимает в том или ином возможном мире. При этом высказывание, что снег бел, остается истинным в обоих возможных мирах (как фактическом, так и контрфактическом)34, т.е. выступает в роли своеобразной константы, представляющей истинное высказывание вообще (вместо высказывания <Снег бел> можно было бы взять любое другое истинное высказывание, например <2 + 2 = = 4>). Соответственно высказывание, что снег зеленый, является всегда ложным, играя роль «константы ложности». Поэтому вместо того чтобы говорить «высказывание, что снег бел», можно просто сказать
33 Под «высказывательным коррелятом» предложения я понимаю то высказывание,
которое предложение выражает.
34
>а
Тем не менее подчеркну еще раз, что оценивая истинность консеквента предло- ф
жения (6), мы приписываем истинностное значение предложению, а не высказыва- ^
нию, поскольку именно предложения выступают здесь в качестве исходных носите- ^^ лей истины.
«истинное высказывание», а вместо «высказывание, что снег зеленый» - «ложное высказывание». В результате получаем следующую переформулировку предложений (5) и (6), которая ясно свидетельствует в пользу их эквивалентности:
(5а) Если бы предложение «Снег бел» не выражало истинное высказывание (а выражало ложное высказывание), то предложение «Снег бел» не было бы истинным.
(6а) Если бы предложение «Снег бел» не выражало истинное высказывание (а выражало ложное высказывание), то снег не был бы бел.
Для большей наглядности переформулируем данный пример в «утвердительном модусе»:
(5Ь) Если бы предложение «Снег зеленый» выражало высказывание, что снег бел, то предложение «Снег зеленый» было бы истинным. (6Ь) Если бы предложение «Снег зеленый» выражало высказывание, что снег бел, то снег был бы зеленым.
И соответственно с «константными выражениями» для истинного и ложного высказываний:
(5с) Если бы предложение «Снег зеленый» выражало истинное высказывание, то предложение «Снег зеленый» было бы истинным. (6с) Если бы предложение «Снег зеленый» выражало истинное высказывание, то снег был бы зеленым.
Формулировка (6с) говорит сама за себя и особенно отчетливо демонстрирует, почему все ее «прототипы» - (6), (6а) и (6Ь) - следует признать истинными и почему контрфактическое возражение против дефляционной концепции истины является ошибочным.
Впрочем, последнее вовсе не означает, что сама эта концепция обязательно должна быть верной. Основная задача, которая ставилась в настоящей статье, была значительно скромнее - просто показать, что противникам дефляционизма следует искать более убедительные контраргументы, чем так называемое контрфактическое возражение. На мой взгляд, эту задачу можно считать выполненной.
