CC BY
30УДК 908
Г. Н. Кочешков, Е. А. Любимова
Праздник как средство институционализации большевистской культуры (по материалам Ярославской губернии)
Статья посвящена проблеме распространения и институционализации большевистской культуры в первое послереволюционное десятилетие (1917-1927 гг.). Дается краткая характеристика большевистских праздничных мероприятий. Авторы анализируют роль праздников в процессе укрепления советской власти.
Ключевые слова: праздник, культура, большевики, праздничные мероприятия.
G. N. Kocheshkov, E. A. Luibimova
Holidays as a Mean of Institutionalization of Bolshevik Culture (on the material of the Yaroslavl region)
The article is devoted to the problem of dissemination and institutionalization of Bolshevik culture during the first decade after the Revolution (1917-1927). A short characterisation of Bolshevik festival actions is given. The authors analyze the role of holiday to strengthen the Soviet power.
Keywords: holiday, culture, Bolsheviks, festival activities.
В праздничной культуре всегда находили отражение изменения, происходящие в политической, экономической, культурной и религиозной сферах жизни общества, преломлялся социально-исторический опыт поколений. Социокультурные процессы, имевшие место после Октябрьского переворота 1917 г., обусловленные сменой идеологии, переоценкой ценностей, активно влияли на праздничную культуру. Большевики, придя к власти, большое внимание уделяли созданию новых празднеств, считая их «школой под открытым небом», возможностью распространения своих идей: первое послереволюционное десятилетие было временем творческого поиска оптимальных форм празднований, периодом становления советских праздничных традиций.
Сочетая политику устрашения и запретов с праздничными технологиями, большевики старались упрочить свои позиции. Праздники являлись затратными мероприятиями, требующими разнообразных сценариев; методы устрашения обходились не так дорого, не требовали тщательной подготовки: большевики не отказывались от праздников даже в сложный период борьбы за власть, поскольку понимали их потенциал. Желая видеть народ, объединенный победой над прошлым, консолидированный идеей построения коммунизма, большевики, оправдывая использо-
вание ими методов принуждения, вводили новые революционные праздники, стремясь перечеркнуть старую культуру.
Принимая во внимание тот факт, что в царской России было большое количество праздничных и выходных дней (на рубеже веков их насчитывалось 98), большевики не решились сократить их количество, тем не менее, предпринимали попытки модернизации календаря с целью введения новых революционных празднеств, утверждая, что «время праздников, как их привыкли ... понимать и проводить в старое время, прошло» [5, с. 3]; они стремились провести переориентировку внимания с религиозных и природных праздников на праздники государственные, имеющие под собой историческую основу. Для того чтобы праздники стали правильно интерпретироваться, приходилось не только вести их пропаганду среди населения, но и разъяснять смысл проводимых торжеств. При этом большевиками изначально был взят бодрый тон, свидетельствовавший о том, что население отказывается от традиций празднования, поскольку дореволюционный праздник - «день пьянства, дикого разгула, буйства, драк и пожаров» [1, с. 17] - связан с господством суеверия и предрассудков.
Смысл вводимых революционных торжеств большевики видели в том, чтобы закреплять в
© Кочешков Г. Н., Любимова Е. А., 2013
памяти народа свои идеи, заново переживая революционные события; новые празднества призваны были сформировать позитивное восприятие советской действительности. По образному выражению А. И. Мазаева, первые большевистские праздники - «речь революции о самой себе, речь в пользу нового порядка вещей, сказанная тысячами голосов и многократно повторенная» [8, с. 193]. Большевики стремились к тому, чтобы праздники отражали позитивные, с их точки зрения, изменения, происходившие в послереволюционном обществе. Советские праздники считались высшими проявлениями социокультурных достижений; вместе с тем большевики искали возможности скрыть за праздниками страшную реальность. Д. Рейли считал, что это удавалось сделать за счет популистских методов, к которым он отнес организацию «незамысловатых развлечений в сочетании с бесплатными угощениями, а то и амнистию дезертиров и уголовников» [10].
Залогом существования праздника являются общие, разделяемые социумом ценности: К. Жи-гульский утверждал, что праздник является «фазой общественной жизни, в которой с особой наглядностью выявляются ее механизмы, в первую очередь - система ценностей» [3, с. 20]. Большевистские праздники не были приняты частью населения, поскольку предусматривали разрыв с устоями и традициями. Особенно болезненно воспринимался курс на искоренение религии: например, в Ярославле за одну ночь были сорваны все афиши, объявляющие об очередном антирелигиозном празднике [14]. В первое послереволюционное десятилетие наблюдались ситуации, когда праздник представлял собой арену борьбы альтернативных праздничных культур -дореволюционной, в основе которой лежала религиозная система ценностей, ориентированная на опыт поколений, и советской, мыслимой как экспериментальная площадка по формированию праздников, всецело подчиненных большевистской идеологии.
Трансляция большевистской системы ценностей, имевшая место во время революционных праздников, позволяла консолидироваться силам, поддерживающим советскую власть: не случайно словосочетание «смотр сил» большевики использовали как синоним слова «праздник». Одной из приоритетных форм осуществления такого «смотра» являлись праздничные демонстрации, имевшие сходство с протестными и военными маршами, и поэтому отвечавшие духу времени. В целом, характерной чертой первых революцион-
ных празднеств была ориентация на военизацию торжеств: стремясь подчинить праздник строгой, сродни армейской, дисциплине, большевики пытались создать оазис порядка в стране, страдавшей от разрухи и долгого безвластия, чье население за годы войн и революций отвыкло от каждодневного созидательного труда.
Противоречивость феномена праздника проявляется в том, что для успешной его организации необходимо соблюсти баланс строгой регламентации посредством четко оговоренных функций участников празднеств и спонтанности, важной для игрового компонента. Сделав ставку на контроле не только над проведением торжеств, но и над праздничными эмоциями людей, большевики поставили игровое начало праздников в зависимое от идеологии положение, что заложило предпосылки к утрате торжественными мероприятиями истинной праздничности, притягательности и непосредственности. О неискренности революционных праздников писал идейный противник большевиков В. В. Шульгин, для которого субботник (праздник безвозмездного труда на благо Родины) стал «последним словом большевистской изобретательности» [15, с. 398].
Известно, что потребность в празднике уменьшается там, где возрастает благосостояние и уровень образованности населения, поэтому в тяжелые послереволюционные годы большевики выискивали повод для праздника, чтобы население временно сбросило груз повседневных забот и тягот, удовлетворило эстетические потребно -сти; праздник был поводом создать видимость благополучия и изобилия. Создаваемую картину народного ликования невозможно было представить без праздничной толпы. С целью распространения революционной культуры большевики пытались вовлечь в революционные празднования как можно большее число участников: своеобразным доказательством демократизации новой праздничной культуры считалось участие в советских торжествах женщин и детей.
Создавая праздник, посвященный женщинам, -Международный день работницы - большевики ориентировались на двойные стандарты: с одной стороны, они призывали женщин активно включаться в борьбу с противниками революции. Женщин призывали становиться сестрами милосердия, проводить дополнительные работы с отчислением заработка в пользу красноармейцев. Работниц и крестьянок привлекали также к борьбе «с хозяйственной неурядицей, голодом, холодом, болезнями, разрухой транспорта» [6, с. 7]. «Бес-
Праздник как средство институционализации большевистской культуры (по материалам Ярославской губернии)
кровному фронту труда» придавалось большое значение в процессе восстановления народного хозяйства, от женщин требовали классовой сознательности, выносливости, способности превозмогать трудности. С другой стороны, большевики мыслили День работницы и как праздник материнства. В этот день Женотделы организовывали праздник для тех, кто был лишен материнской заботы: в 1921 г. воспитанники ростовских детских домов получили в подарок от женщин обед «лучшего качества с хлебом» [12]. К празднику приурочивались открытия родильных домов, яслей и детских садов. В 1923 г. в Ярославле женщины в преддверие 8 марта отработали сверхурочно, направив выручку на благотворительные цели, дав старт кампании по охране материнства и детства [13]. Организуя подобные мероприятия, большевики ожидали от женщин качеств, традиционно приписываемых слабому полу: сострадания и милосердия, нежности и заботы.
Праздники являлись одним из самых продуктивных способов трансляции образа «новой женщины», они служили поводом для самовосхваления власти: подчеркивалось, что только после Октябрьской революции женщины смогли реализовать себя в общественной жизни.
Организация праздников для детей и молодежи потребовала наибольших усилий, ибо большевики ставили задачу воспитать новое поколение, кото -рому предстояло жить в коммунистическом обществе. Подрастающее поколение принимало участие во всех большевистских праздниках: способность детей искренне радоваться создавала праздничную атмосферу, задавала тон торжеству. Разработка праздничных мероприятий проходила с учетом возрастных потребностей и имела главной целью воспитание достойных граждан, поэтому советские торжества не ограничивались отдыхом и развлечениями; способствовали росту патриотических чувств [2, 7, 9]. Как правило, все праздничные новации проходили апробацию в молодежной среде, поскольку подрастающее поколение было лучшей аудиторией, живо реагирующей на все изменения. Не имея прочного опыта участия в дореволюционных государственных праздниках, дети и молодежь с раннего возраста впитывали создающиеся каноны новой праздничной культуры.
Большевистские праздники охотно посещались детьми и молодежью по ряду причин, главным образом потому, что организаторы устраивали яркое действо на злободневную тематику. Кроме этого, недостаток развлечений в условиях
восстановления страны после войн и революций делал советские празднества привлекательными. Третьей причиной следует назвать пропаганду, расписывающую достоинства большевистских праздников и клеймящую позором торжества идейных противников (например, праздничные богослужения).
Объявив свою власть диктатурой пролетариата, большевики не могли не считаться с тем, что большинство населения страны составляло крестьянство, поэтому институционализация советской культуры в деревне имела свою специфику. Причиной неприятия подавляющим числом крестьян революционных празднеств являлась антирелигиозная пропаганда - неотъемлемая черта большевистских торжеств. Еще одним фактором, сдерживающим распространение новой культуры, была удаленность деревень от городов -культурных центров советской власти: во многих населенных пунктах праздники не были регулярными (главным образом, вследствие недостаточности средств на проведение праздничных мероприятий, а также в силу бездорожья и распутниц, перекрывавших доступ к деревням). Успешность проведения большевистских празднеств во многом зависела от их совпадения или несовпадения с сельскохозяйственным циклом. Для крестьянства устанавливался специальный праздник -День урожая, который включал не только торжество по окончанию полевых работ, но и мероприятия, направленные на просвещение крестьян в различных областях - от политики (навязывание большевистских представлений) до агрономии (лекции по научному ведению хозяйства). Большевиками сознательно поддерживался высокий уровень социальной напряженности в деревне даже в праздничные дни: зажиточные крестьяне - кулаки - объявлялись персонами нон грата на советских торжествах, поскольку им в вину ставилось сопротивление власти [4, с. 3]. Крестьянам внушали, что поддержка большевиков обеспечит им лучшую жизнь; праздник, на время которого деревня снабжалась необходимыми товарами, дефицитными в будни, являлся действенной пропагандой.
Организаторы празднеств в Ярославской губернии, как и по всей стране, включились в борьбу за привлечение населения для участия в новых революционных торжествах. Столичные сценарии празднеств подвергались корректировке с учетом проблем и ресурсов региона. Понимая свою ответственность за проведение торжественных мероприятий, организаторы не смогли
избежать недостатков в работе, главным из которых была спешность подготовки. Ярославцы выражали свое недовольство некачественной подготовкой выступлений, отсутствием учета интересов населения («явился, отбарабанил по текущему моменту и ушел» [11]). Продуманные и тщательно подготовленные праздники привлекали ярославцев красочностью, юмором, эстетикой, формировали положительный образ советской власти.
Первое послереволюционное десятилетие стало периодом активного использования социокультурных возможностей праздника как в столице, так и в провинции: праздник являлся действенным средством институционализации большевистской культуры.
Библиографический список
1. Безбожник у станка. - 1926. - №. 5. - С. 17.
2. Вечер КИМа в комсомольском клубе и юнсек-ции [Текст] : сборник под ред и с предисловием ЦК РЛКСМ. - М.; Л.: Государственное издательство, 1926. 112 с.
3. Жигульский, К. Праздник и культура. Праздники старые и новые. Размышления социолога [Текст] / Казимеж Жигульский. - М.: Прогресс, 1985. - 336 с.
4. Известия Яргубисполкома. - 1918. - № 88. -С. 3.
5. Известия Ярославского губернского исполнительного комитета (далее Известия Яргубисполкома). - 1920. - №. 86. - С. 3.
6. Известия. - 1920. - №. 52. - С. 7.
7. Лето и пионеры [Текст]. - Ярославль, Издание Яргуббюро Ю. П., 1928. - 60с.
8. Мазаев, А. И. Праздник как социально-художественное явление. Опыт историко-теоретического исследования [Текст] / А. И. Мазаев. -М.: Наука, 1978. - 392 с.
9. МЮД: сборник материалов к XI международному юношескому дню [Текст]. - Л.: Прибой, 1925. -108 с.
10. Рейли, Д. Вопросы культуры в условиях провинциального коммунизма [Электронный ресурс]. -Режим доступа: //http://www.sgu.ru/files/
11. ЦДНИ ЯО. Ф. 1. - О. 27. - Д. 469. - Л. 2.
12. ЦДНИ ЯО. Ф. 1. - О. 27. - Д. 665. - Л. 27.
13. ЦДНИ ЯО. Ф. 1. - О. 27. - Д. 980. - Л. 211.
14. Центр документации новейшей истории Ярославской области (далее ЦДНИ ЯО). - Ф. 1. - О. 27. -Д. 980. - Л. 39-40.
15. Шульгин, В. В. Дни. 1920: Записки [Текст] / В. В. Шульгин. - М.: Современник, 1989. - 559с.
Bibliograficheskij spisok
1. Bezbozhnik u stanka. - 1926. - №. 5. - S. 17.
2. Vecher KIMa v komsomol'skom klube i yun-sektsii : sbornik pod red i s predisloviyem TSK RLKSM [Tekst]. - M.; L.: Gosudarstvennoye izdatel'stvo, 1926. 112 s.
3. Zhigul'skiy, K. Prazdnik i kul'tura. Prazdniki staryye i novyye. Razmyshleniya sotsiologa [Tekst] / Kazimezh Zhigul'skiy. - M.: Progress, 1985. - 336 s.
4. Izvestiya Yargubispolkoma. - 1918. - № 88. - S. 3.
5. Izvestiya Yaroslavskogo gubernskogo ispol-nitel'nogo komiteta (daleye Izvestiya Yargubispolkoma). - 1920. - №. 86. - S. 3.
6. Izvestiya. - 1920. - №. 52. - S. 7.
7. Leto i pionery [Tekst]. - Yaroslavl', Izdaniye Yar-gubbyuro YU. P., 1928. - 60s.
8. Mazayev, A. I. Prazdnik kak sotsial'no-khudozhestvennoye yavleniye. Opyt istoriko-teoreticheskogo issledovaniya [Tekst] / A. I. Mazayev. -M.: Nauka, 1978. - 392 s.
9. MYUD: sbornik materialov k XI mezhdunarod-nomu yunosheskomu dnyu [Tekst]. - L.: Priboy, 1925. -108 s.
10. Reyli, D. Voprosy kul'tury v usloviyakh provint-sial'nogo kommunizma [Elektronnyj resurs]. - Rezhim dostupa: //http://www.sgu.ru/files/
11. TSDNI YAO. F. 1. - O. 27. - D. 469. - L. 2.
12. TSDNI YAO. F. 1. - O. 27. - D. 665. - L. 27.
13. TSDNI YAO. F. 1. - O. 27. - D. 980. - L. 211.
14. Tsentr dokumentatsii noveyshey istorii Yaro-slavskoy oblasti (daleye TSDNI YAO). - F. 1. - O. 27. -D. 980. - L. 39-40.
15. Shul'gin, V. V. Dni. 1920: Zapiski [Tekst] / V. V. Shul'gin. - M.: Sovremennik, 1989. - 559 s.
Праздник как средство институционализации большевистской культуры (по материалам Ярославской губернии)
