CC BY
175
В.Н. Козляков
ПРАВЯЩИЕ ГРУППЫ ЗАМОСКОВНОГО КРАЯ (по материалам разбора 1630/31 гг.)*
Аристократическая элита и государев двор по-прежнему продолжают изучаться отдельно от жильцов и уездного дворянства в России XVII века. Поэтому взаимоотношения чинов внутри дворянского сословия, влияние на них «родословного» фактора остаются по большей части не исследованными. Известный специалист по истории русского Средневековья американский профессор Роберт Крамми в статье «Новости из Московии» (The Latest from Moscovy), опубликованной в журнале «The Russian Review» в 2001 году, справедливо заметил, что «просопографический императив» становится «второй натурой» в исследованиях элиты Московского государства XVI-XVII веков . На изучение состава государева двора повлияла и книга Р. Крамми о боярской элите XVII века . Ответить же на вопрос, работает ли просопографический метод составления коллективного портрета, когда речь идет о тысячах рядовых служилых людей, по-прежнему можно только предположительно.
Государев двор, жильцы и служилые «города» представляли собой единую систему чинов. В истории русского дворянства известно несколько десятков по-настоящему аристократически княжеских и боярских родов, связанных иногда родством с царем, но какова доля боярской элиты в составе всего дворянского сословия, что было, если представители одного рода не только служили в разных чинах, но и владели поместьями и вотчинами в разных частях государства, сохраняли ли они в этом случае представление о своем родовом клане, делали ли какие-нибудь шаги, чтобы укрепить связи внутри рода, или внутрисословные различия русского дворянства не позволяют смешивать в одном строю, образно говоря, золотые кафтаны стольников с стегаными «тегиляями» уездных парвеню?
На первый взгляд, судьбы одного рода расходились слишком далеко, чтобы его представителям, даже носившим одну и ту же фамилию, чувствовать себя дворянским кланом. Так, в 1644 году один из «золотых кафтанов», стряпчий «с ключом» Иван Михайлович Аничков, вместе со своими братьями и сыном просил, чтобы их родичей уфимцев Аничковых, сосланных при Иване Грозном, не велели «в места ставить». Обратим внимание, что челобитная подается от человека, всего через два года
Исследование выполнено при финансовой поддержке РГНФ в рамках научноисследовательского проекта РГНФ («Дворянство Московского государства 1613-1682 гг.»), проект № 06-01-001183а.
ставшего постельничим молодого царя Алексея Михайловича. Для подачи челобитной объединяется часть представителей рода, сделавших успешную карьеру и желавших защитить себя от местнических притязаний других родов. В глазах тех, кто спорил о местах с Аничковыми, уфимские дети боярские по-прежнему оставались членами их рода. Следовательно, клановое сознание здесь присутствует. Есть оно и в аргументации челобитчиков: дед Ивана Михайловича Аничкова был сотенным головой, у которого, согласно челобитной, «бывали в товарищех дворяне добрые Вышеславцевы, Висковатые, Казимеровы, Харламовы». Перечислены также рода, «бывшие в товарищех, и в головах, и в сотниках», с отцом, дядей и самим челобитчиком. Более того, И.М. Аничков разыскал десят-ню Деревской пятины 112 года и показал, что «отец ево Михайло служил прежним государем и в списке был из Деревские пятины другой человек и стоял в списке выше князей Ростовских, и Оболенских, и Кропоткиных, и Вадбальских, и выше Плещеевых и Бобарыкиных, и Жеребцовых и Бе-леутовых» 3. Подобные местнические столкновения представителей родов городовых дворян с полковыми воеводами отмечал Ю.М. Эскин. В 1617/18 году туляне Ушаковы, Хрущовы и другие местничались со вторым воеводою Большого полка Ю.В. Вердеревским, рязанским дворянином по происхождению. В 1631-1632 году каширяне Лихаревы и князья Мещерские спорили о местах с проводившим у них разбор окольничим князем Г.К. Волконским. В 1642 году малоярославецкие дворяне Челище-вы, Бобрищевы-Пушкины, Поливановы протестовали против назначения их на службу с третьим воеводою Большого полка И.И. Загряжским 4 Перечень подобных примеров можно еще пополнить, но из приведенных фактов очевидно, что объединение рода для защиты своей чести было общим правилом как для столичных, так и провинциальных дворян.
К сожалению, состав уездного дворянства, за исключением «выбора», входившего в государев двор до конца 1620-х годов, по-прежнему остается малоисследованным. Существуют лишь отдельные работы, в которых обычно реализуется давняя идея В.Н. Сторожева о совместном изучении десятен и писцовых книг 1620-1630-х годов (здесь прежде всего надо упомянуть работу В.А. Аракчеева о псковском и пусторжевском дворянстве). Школа изучения служилого «города», представленная работами петербургского историка В.М. Воробьева о новгородском дворянстве, уводит эту тему в «частности» подсчетов «людности, конности и оружности» служилых людей. Изучение дворянства происходит по уездному принципу, например, есть работы о казанском, ярославском, нижегородском, арзамасском, суздальском, ростовском, боровском, воротынском, воронежском, уфимском и других дворянских корпорациях (Н.К. Фомин, В.А. Кадик, Н.В. Смирнов), но нет ни одной (!) работы или генеалогического
справочника, в которых были бы собраны сведения о составе родов дворян всего Московского государства. Известно, что численность уездного дворянства по смете русского войска 1631 года составляла около 25 тысяч человек и в десять (!) раз была больше, чем число людей, служивших в государевом дворе, и жильцов. Тогда же в 1630/31 году насчитывалось 14 бояр, 7 окольничих, 1 думный дворянин, 275 стольников, 455 патриарших стольников, 105 стряпчих, 883 московских дворянина, 790 жильцов. Вместе с дьяками численность служилых людей «по отчеству» из разных чинов, стоявших выше служилых «городов», составляла 2642 человека. Если всех, кто служил «по московскому списку», мы знаем поименно, то имена служилых людей и их родовые прозвания, встречающиеся в десят-нях и списках этого времени, предстоит еще выявить и опубликовать.
Такая работа начата нами с целью восстановить пофамильный состав дворянских родов и охарактеризовать их распределение на территории Московского государства, что является необходимым условием исследования всего комплекса земельных, служебных и семейных связей дворян, на которые в значительной мере влияли региональные особенности развития дворянства в России. Возможность просопографического исследования появляется только на рубеже 1620-1630-х годов, которое вообще можно обозначить как переломное для системы учета служилых людей «по отечеству» после Смутного времени. Достаточно вспомнить такой известный факт внутренней истории государева двора, как исчезновение «выбора» из боярских книг и списков, а также происходившее в те годы валовое писцовое описание всех уездов Московского государства после пожара 1626 года. В ряду подобных мероприятий оказался и проведенный в 1630-1631 годах сбор сведений о землевладении столичного дворянства и жильцов 5. Главным же для рассматриваемой темы является обработка материалов разбора служилых «городов», проведенного в 1630-1631 годах.
Выявить однородные источники для анализа оказалось непросто, так как разборные десятни 1630-1631 годов, как и более известные десятни 1622 года, тоже сохранились не для всех уездов. Более того, часть служилых «городов» в 1630 году была разобрана на одних основаниях (по чинам - выбор, дворовые и городовые дети боярские, новики), а в 1631 году для разбора дворянских корпораций действовал другой принцип (дворян и детей боярских дополнительно верстали на три статьи по получаемому жалованью в 25, 20 и 15 рублей). Поэтому надо учитывать, что для реконструкции состава дворянства, кроме отсутствующих разборных десятен, возможно использовать списки дворян и детей боярских, близкие по составлению к этому времени: разборные, «подлинные» и даже полковые.
Содержание выявленных источников - десятен, разборных, подлинных и смотренных списков, отразивших материалы разбора дворян и де-
тей боярских 1630-1631 годов, было занесено в компьютерный банк данных, насчитывающий около 15 тысяч записей. В ходе этой работы создан поименный список, охватывающий более половины дворян и детей боярских, служивших тогда в составе служилых «городов» (пока исследованием охвачены дворянские корпорации Замосковного края, «городов» «от Литовской и Немецкой украйны»). Полученные сведения о составе дворянских родов, служивших «с городом» в центре Московского государства, были сопоставлены с материалами боярских книг и списков, а также жилецких списков конца XVI - первой трети XVII века. Так, удалось сделать генеалогический «срез» состава значительной части русского дворянства на рубеже 1620-1630-х годов. Это позволяет уже сейчас начать предварительное изучение клановых связей дворянских родов, чьи представители служили в государевом дворе, жильцах и по «городам» Владимиру, Костроме, Ярославлю, Нижнему Новгороду, Твери с «малыми» уездами 6.
Оказалось, что на рубеже 1620-1630-х годов государев двор и жилец-кая корпорация включали в свой состав представителей более 800 родов. Антропонимический анализ родовых прозваний показал, что за исключением 70-80 княжеских и боярских родов, представители 320 фамилий (из них 270, или 50 процентов, в составе двора и 50, или 20 процентов, жильцов) входили в состав выборного дворянства в конце XVI века и в Смутное время. В то же время у 400 родов нет сведений об их службе в чинах московских дворян и жильцов ко времени Смуты. Не будет преувеличением сказать, что многие такие рода - 50 процентов членов двора и 80 процентов жильцов - относились до царствования Михаила Федоровича к рядовому провинциальному дворянству.
Что дает предлагаемая методика для изучения клановых связей, поясним на двух примерах с использованием составленного списка выборных дворян и дворовых детей боярских, служивших по Замосковному краю (около 1500 человек).
В 1630-1631 годах в жильцах служил Иван Смышляев, сын Айгустов. Из представителей этого рода ранее, в последней четверти XVI века, был известен дворовый дьяк Улан Айгустов. Как выяснили С.П. Мордовина и А.Л. Станиславский, он был дмитровским вотчинником; Айгустовы известны также из сохранившихся десятен по Переславль-Залесскому конца XVI века. Было бы логично предположить, что упомянутый жилец Иван Смышляев Айгустов происходил из этого дмитровско-переславского гнезда. Однако из составленного указателя дворянства Замосковного края выясняется, что, кроме Переславля-Залесского, Айгустовы служили в 1630-1631 годах еще по двум «городам» - Галичу и Луху (правда, имени Смышляй никто из них не носил). Обращение к материалам жилецких
сказок 1631-1632 годов, обработанных А.Ф. Изюмовым, не проясняет вопроса о происхождении жильцов Айгустовых. Зато более поздний жилец-кий разбор 1643 года, обработанный А.П. Павловым, позволяет точно установить, что в жильцах служили Айгустовы - потомки луховских выборных дворян, а не дьяка Ивана Грозного.
Следующий пример связан с кланом стольников Михаила и Ивана Васильевичей Алферьевых, внуков печатника и думного дворянина особого «двора» царя Ивана Грозного Романа Васильевича Алферьева-Нащокина. Их отец Василий Романович был выборным дворянином по Козельску в 15881589 годах, а потом стал московским дворянином. В Дворовой тетради и Тысячной книге Алферьевы-Нащокины записаны по Можайску. Между тем указатель состава дворян Замосковного края фиксирует, что род Алферьевых был связан с целым рядом уездов в центре государства (Арзамас, Г алич, Кострома, Ростов). Вопрос о том, имели ли отношение уездные дворяне и дети боярские с фамилией Алферьевы к клану Нащокиных (а еще Безниных и Злобиных), нуждается в дополнительном изучении , как и вся тема родственных связей дворян между собою по мужской и женской линиям.
Подведем итоги. Земельные, служебные и семейные связи дворян складывались десятилетиями, но на них особенно сильно влияли политические изменения по созданию единого Русского государства. Именно нужды государственной мобилизации служилых людей больше всего разрывали родственные связи, заставляя представителей рода служить на большом пространственном удалении друг от друга (новгородские «выводы» и опричные «переборы людишек»). Однако память об общем происхождении не исчезала и родовое мышление оставалось действенным еще и в Смутное время и сразу после него. Вплоть до конца 1620-х годов государев двор продолжал пополняться за счет «выбора» (наиболее заслуженных провинциальных дворян), в котором продолжали служить родственники многих московских дворян. Как показывают работы А.П. Павлова, в начале царствования Михаила Федоровича преимущественно зачислялись в государев двор выходцы из смоленского «города», активны были также дети боярские из Новгорода и «городов» от Литовской украйны. Дворянам разоренных «Литвою» уездов приходилось создавать свои родовые гнезда на новом месте и укреплять земельные приобретения, полученные в центре государства во время Смуты.
Однако столкновение родового и индивидуального принципов в Смутное время породило собственническую анархию в земельных отношениях, вызванную разорением поместного фонда в пограничных уездах Русского государства и появлением в Замосковном крае и на Севере государства новых помещиков и вотчинников. Все это повлекло изменения и в традиционной структуре дворянства, развивавшегося до Смуты
с представле-нием о том, что служилый человек нес службу от того уезда, где владели землями он и его предки. Правилом становился «прииск» любой свободной поместной земли для обеспечения оклада. Демографический фактор, связанный с увеличением численности дворянства, заставил их еще больше ценить родственные связи. Доказательство родства с человеком, служившим по московскому списку, становилось для уездных детей боярских одним из возможных условий продвижения по лестнице чинов внутри своего «города». Правда, у московского дворянина была противоположная задача - доказать отсутствие таких связей, чтобы его не ставили в ряд с «обышными людишками». После ряда конфликтов интересов столичного и уездного дворянства основой для дальнейшей эволюции дворянского сословия стало все-таки не его разделение, а осознание общности.
Еще предстоит выяснить, какую роль в этой эволюции сыграло клановое мышление дворян, ведь в итоге русские дворяне смогли не увязнуть в конфликтах по поводу упоминаний рода в новгородской «Поганой книге», а составили в конце XVII века новую «Бархатную книгу» . Она и стала лучшей иллюстрацией того, что, несмотря на все сложности эволюции государева двора и служилых «городов», в России смогло появиться дворянское сословие, основанное на представлении о фамильной чести и «честности» рода.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Crummey, R.O. The Latest from Muscovy // The Russian Review 60. - 2001. - Oct. - P. 477.
2 Crummey, R.O. Aristocrats and Servitors: The Boyar Elite in Russia, 1613-1689. - Princeton, N.J., 1983.
3 РГАДА. Ф. 210. Разрядный приказ. Стб. Московского стола. - Д. 1118. - Л. 437440.
4 Эскин, Ю.М. Местничество в России XVI-XVII вв. Хронологический реестр. - М., 1994.
5 См.: Сташевский, Е.Д. Землевладение московского дворянства в первой половине XVII века. - М., 1912; Изюмов, А. Жилецкое землевладение в 1632 году. - М., 1913.
6 Источниками составления настоящего указателя являются материалы из фонда 210 Разрядного приказа в РГАДА и Эрмитажного собрания рукописей в РНБ.
Владимирское дворянство: Владимир - смотренный список полка князя И. Хованского в Туле в 137 (1629) г. с перечнем «первой» и «другой» половин дворян и детей боярских по Владимиру (Стб. Московского стола. Д. 1139). Суздаль - разборная десятня
1630 г. по Суздалю (Дела десятен. Д. 7). Муром, Юрьев-Польской, Лух - смотренные и «подлинные» списки 1637-1638 гг. (Стб. Московского стола. Д. 1086. Ст. 4; Стб. Владимирского стола. Д. 72).
Ярославское дворянство: Ярославль, Романов - «Московские» списки, посланные к разбору, по Романову и Ярославлю (Стб. Московского стола. Д. 67). Ростов - разборная десятня 1630 г. (Дела десятен. Д. 184). Углич - разборная десятня 1630 г. (Дела деся-
тен, Д. 163). Пошехонье - разборный список (Стб. Московского стола. Д. 1117; Столбцы Новгородского стола. Д. 7), а также списки десятен денежной раздачи по итогам разбора (РНБ. Эрмитажное собрание. Д. 550/16, 343/8. Копии XVII в.).
Костромское дворянство: Кострома - разборный список (Стб. Московского стола. Д. 1117; Стб. Новгородского стола. Д. 7). Галич - десятня денежной раздачи 1634 г. (Дела десятен. Д. 220).
Тверское дворянство: Тверь, Бежецкий Верх, Зубцов, Старица, Ржева Владимирова -Разборные десятни 1630-1631 гг. (Дела десятен. Д. 79, 103, 109, 203, 229). Также использовался справочник В.Н. Сторожева «Тверское дворянство XVII века» (Тверь, 18911895. Вып. 1-4). Торжок - «московский» список, посланный разборщикам из Разрядного приказа в 1631 г. (Стб. Московского стола. Д. 67). Кашин - разборная десятня 1622 г., восстановленная в 1626 г. (Дела десятен. Д. 15), а также разборный список 1631 г. (Стб. Московского стола. Д. 1117; Стб. Новгородского стола. Д. 7).
Нижегородское дворянство: Арзамас, Нижний Новгород - разборный список 1631 г. (Стб. Московского стола. Д. 1117; Стб. Новгородского стола. Д. 7).
Вологда - список, составленный в связи с высылкой дворян и детей боярских на службу в полки Украинного разряда в 1627 г. (Стб. Новгородского стола. Д. 11). Пере-славль-Залесский - список служилых людей, назначенных на службу в Вязьму в 1630-
1631 гг. (Стб. Новгородского стола. Д. 19).
Волок, Клин - разборные списки 1630/31 г. (Столбцы Московского стола. Д. 1117; Стб. Новгородского стола. Д. 7). Дмитров - десятня денежной раздачи 1634 г. (Дела де-сятен. Д. 200).
Руза, Звенигород, Можайск - десятни денежной раздачи 1630-1631 гг. (Дела десятен. Д. 233, 174, 221).
Города от Литовской украйны
Белая, Дорогобуж - десятни денежной раздачи 1630-1631 гг. (Дела десятен. Д. 83, 252). Смоленск - использован полковой список 1630 г. (Столбцы Московского стола. Д. 1086. Столпик 4). Вязьма - список служилых людей, посланный к разбору 1630 г. (Столбцы Московского стола. Д. 67).
7 Если продолжить составлять такие генеалогические этюды со следующей буквой Б, то в первую очередь для изучения клановых связей надо обратить внимание на следующие рода: Бабкины (Кашин, Кострома, Ржева Владимирова), Бартеневы (Галич, Дорогобуж, Нижний Новгород), Баскаковы (Беж. Верх, Владимир, Галич, Кострома), Батюшковы (Беж. Верх, Дмитров, Углич), Безобразовы (Арзамас, Вязьма, Можайск, Белая), Бекетовы (Арзамас, Переславль, Тверь, Торжок), Бестужевы (Кострома, Смоленск, Владимир), Бешенцовы (Беж. Верх, Кашин, Кострома), Бибиковы (Арзамас, Дорогобуж, Тверь), Блудовы (Можайск, Ростов, Суздаль), Бобоедовы (Нижний Новгород, Пошехонье, Юрьев-Польский), Болтин (Арзамас, Нижний Новгород, Ростов), Братцовы (Волок, Ростов, Юрьев Польский), Бреховы (Арзамас, Кашин, Смоленск, Суздаль), Бурковы (Арзамас, Вологда, Звенигород, Можайск), Бурцевы (Арзамас, Кострома, Нижний Новгород).
8 По подсчетам А.В. Антонова, в Палату родословных дел в конце XVII века было подано 629 родословных, а еще 350 семей, представители которых служили «при дворе» в 1680-е годы, «своих родословных не подали» (см.: Антонов, А.В. Родословные росписи конца XVII в. - М., 1996).
