CC BY
171
Вестник Челябинского государственного университета. 2012. № 27 (281). Право. Вып. 32. С. 13-18.
А. Г. Кузьмин
ПРАВОВЫЕ ПОЗИЦИИ ВЫСШЕГО АРБИТРАЖНОГО СУДА РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ КАК ФАКТОР ИЗМЕНЕНИЙ В МЕХАНИЗМЕ РОССИЙСКОГО ГОСУДАРСТВА
Правовые позиции Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации (далее — ВАС РФ) занимают существенное место в регулировании общественных отношений, сближаясь с прецедентным правом, что не могло не оказать влияния на изменение роли и места данного высшего судебного органа в механизме российского государства, что и проанализировано в представленной статье.
Ключевые слова: механизм государства, конституционно-правовой статус, правовая позиция, Высший арбитражный суд Российской Федерации.
В Конституции РФ (ст. 10) определено: «Государственная власть в РФ осуществляется на основе разделения на законодательную, исполнительную и судебную. Органы законодательной, исполнительной и судебной власти самостоятельны»1. Назначением судебной власти является защита прав и свобод граждан, конституционного строя РФ, обеспечение соответствия актов законодательной и исполнительной власти Конституции, соблюдение законности и справедливости при исполнении и применении законов и иных нормативных актов. При этом обеспечение реализации предусмотренных Конституцией прав и свобод человека и гражданина составляет основное содержание деятельности органов судебной власти (ст. 18 Конституции). Именно этим предопределено особое положение судов в государственном механизме.
Современные конституции, в отличие от конституций первой волны или конституций социалистических государств, уделяют все большее внимание регулированию судебной власти, что в полной мере отражает теоретические представления о положении суда в современном правовом государстве как равного среди первых на политической арене разделения властей.
Анализ конституционного закрепления основных элементов регулирования судебной власти в различных государствах позволяет констатировать, что место суда в государственной организации, его роль в обществе рассматривается как наиболее точный индикатор осознания тем или иным социумом правовых начал, признания на уровне ценностей неотъемлемых прав и свобод человека, правого государства, разделения властей.
Иными словами, суд в современном государстве выступает специализированным государственным органом, осуществляющим функцию
социального контроля при наличии конфликта между отдельными членами общества, а также между ними и государством, возникшего в любой сфере деятельности человека, урегулированной правом2.
Базисом, фиксирующим основы механизма российского правосудия и обозначающим направление реформирования этого механизма, может и должна являться Конституция РФ. Это означает, что любое законопроектирование, направленное на совершенствование механизма российского правосудия как в целом, так и отдельных его звеньев, должно находиться в векторе и в границах векторальной «вилки», определенных Конституцией РФ, соответствующим законодательством и правовыми позициями Конституционного Суда РФ3.
Представляется, что достижение указанных целей невозможно без уяснения роли суда в современном механизме российского государства, поскольку судебная власть функционирует не сама по себе и не просто состоит в системе разделения властей, а является весьма значимой составной частью такого механизма.
Понятие «механизм государства» является одним из ключевых в теории государства. Его, а также родственное ему более узкое понятие «механизм государственной власти» относят к достояниям отечественной доктрины права4.
Следует отметить, что и в работах целого ряда западных юристов можно встретить выражения типа «state mechanism», «mechanism of state power», однако «все они служат задачам социологического объяснения сущности государства как особой системы взаимоотношений, призванной отражать взаимодействие человека с окружающей его окологосударственной средой»5.
Государственный механизм исследован в юридической литературе достаточно полно. Однако
определение понятия государственного механизма Российской Федерации, его сущности, структуры, принципов формирования и функционирования до настоящего времени все еще недостаточно разработано, что объясняется многоаспек-тностью, многогранностью самого института государства и государственно-правовых явлений в различные исторические эпохи.
Не ставя целью освещение научной полемики в отношении указанного понятия, будем исходить из того, что на современном этапе механизм государства6 представляет собой систему государственных органов, функционирование которых основано на законодательно закрепленном принципе разделения властей на законодательную, исполнительную и судебную, располагающих необходимыми «вещественными» (материальными) придатками, а также государственных учреждений и организаций, посредством деятельности которых осуществляются задачи и функции государства7.
В свою очередь, механизм государства подразделяют на механизмы осуществления власти — законодательной, исполнительной и судебной8. Составными частями и механизмами представительной (законодательной), исполнительной, судебной власти и единого механизма государства являются органы власти, и, несмотря на наличие у каждой ветви государственной власти большого числа собственных, индивидуальных функций, все они одновременно с этим задействованы в выполнении общих функций государства, поскольку «власть государства равна сумме властей всех его органов»9.
Основы организации судебной системы определяются Конституцией России, в которой, как и в большинстве конституций второго поколения, нашла отражение «тенденция полисистемности»10. Этим условным термином характеризуется особенность организации правосудия в современный период, которая проявляется в том, что в стране создается несколько независимых друг от друга многоинстанционных систем общих и специализированных судов во главе со своими высшими судами, при этом принцип единого правосудия обеспечивается равным подчинением конституционным требованиям.
Российская Конституция называет четко только высшие суды — это Конституционный Суд Российской Федерации (ст. 125), Верховный Суд Российской Федерации (ст. 126) и Высший Арбитражный Суд Российской Федерации
(ст. 127). Однако конституционное закрепление принципа единства судебной системы не исключает фактической обособленности ее подсистем, хотя по поводу организационной формы судебной власти в настоящее время развернулась острейшая дискуссия.
На сегодняшний день «автономность» арбитражных судов в единой судебной системе Российской Федерации проявляется в наличии целого ряда отличительных особенностей, касающихся их судоустройства, судопроизводства, а также организации и функционирования. Основной такой особенностью является то, что арбитражные суды по своей сути представляют аналог зарубежных торговых и налоговых специализированных судов, функционирующих в качестве государственных11, хотя российский законодатель и не признает их таковыми. Так, в ч. 3 ст. 4 ФКЗ «О судебной системе Российской Федерации» в качестве судов федеральных упоминаются отдельно Конституционный Суд РФ, система федеральных судов общей юрисдикции, включая военные и специализированные суды, и система арбитражных судов, но без ссылки на их специализацию.
По мнению О. М. Алехиной, основные формы выражения принципа автономности арбитражных судов в единой судебной системе страны позволяют определить арбитражные суды в качестве равноправных и самостоятельных элементов как судебной системы, так и структурных компонентов государственного механизма Российской Федерации, что обусловливает исследование их взаимоотношений с иными государственными органами в рамках функционирующего механизма разделения властей и механизма самоограничения государственной власти12.
В последнее время все больше исследователей обращаются к анализу и определению места и роли государственных органов в структуре государственного механизма Российской Федерации. Представляется, что круг подобных исследований должен быть расширен, в том числе и путем выделения в структуре механизма российского государства Высшего Арбитражного Суда РФ, поскольку его место и роль оказывают существенное влияние на взаимоотношения с другими государственными органами.
Правовое положение ВАС РФ в механизме Российского государства определяется конституционной моделью его правового статуса.
В правовом статусе коллективного субъекта, к которому относится и ВАС РФ, выделяют следующие четыре блока: целевой (цели, задачи, функции, закрепленные юридически; принципы организации и деятельности); структурно-организационный (нормативное регулирование порядка образования, легализации, организации, ликвидации субъектов, их подчиненности и передачи из ведения одних организаций в подчинение других, установление и изменение их организационных структур, право на организационное самоуправление, право на официальный символ); компетенционный (совокупность властных полномочий относительно определенных предметов ведения); обеспечительный (гарантии деятельности, ответственность за ненадлежащее осуществление своих полномочий)13.
Так, применительно к Высшему Арбитражному Суду конституционно-правовой статус высшего судебного органа по разрешению экономических споров и иных дел, рассматриваемых арбитражными судами, может быть определен как совокупность правовых норм, содержащихся в Конституции РФ, иных нормативных актах и характеризующих этот орган как часть государственного механизма, определяющих его как самостоятельную организационную единицу, а также как орган, осуществляющий особую функцию государства — судебную деятельность в форме экономического правосудия.
Элементами конституционно-правового статуса высшего органа экономического правосудия могут быть признаны его конституционно-правовая характеристика, влияющая на определение места ВАС РФ как в системе органов государственной власти, так и в системе судебных органов; порядок учреждения, формирования и организации деятельности; принципы и гарантии деятельности; компетенция и ответственность соответствующего органа; взаимоотношения с другими органами государственной власти.
Не имея возможности в рамках настоящей статьи детально конкретизировать весь перечень элементов конституционно-правового статуса ВАС РФ, остановимся более детально на одном — формировании правовых позиций с целью единообразия правоприменительной практики, который входит в компетенцию названного судебного органа.
Председатель Конституционного Суда РФ В. Д. Зорькин после принятия Постановления
от 21.01.2010 № 1-П «По делу о проверке конституционности положений части 4 статьи 170, пункта 1 статьи 311 и части 1 статьи 312 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации в связи с жалобами закрытого акционерного общества «Производственное объединение «Берег», открытых акционерных обществ «Карболит», «Завод «Микропровод» и «Научно-производственное предприятие «Респиратор»14 отметил, что оно «открыло дорогу к легитимированию прецедента в России и в исключительных, оговоренных в постановлении случаях,— с обратной силой», что, по словам председателя органа судебного конституционного контроля, дает возможность модернизировать российскую правовую систему15.
В обществе и в российской правовой науке развернулась широкая дискуссия о том, допустимо ли придавать силу прецедента судебным актам высших судов в условиях современной России. Так, необходимость судебного прецедента мотивируется обязанностью высших судебных органов в части обеспечения единства судебной практики (ч. 3 ст. 377 и ст. 389 ГПК РФ), или, иначе, единообразия в толковании и применении судами норм права (п. 1 ст. 304 АПК РФ). Единство (единообразие) же, по мнению апологетов судебного прецедента в России, есть средство обеспечения равенства всех перед законом и судом (ч. 1 ст. 19 Конституции РФ). Оппоненты возражают, указывая на то, что феномен единства (единообразия) не является однозначным, что для введения права судебного прецедента необходимо вносить изменения в Конституцию РФ, в ст. 120 которой написано о том, что судьи независимы и подчиняются только Конституции и федеральному закону. Кроме того, полномочия в части обеспечения единства (единообразия) судебной практики не мотивированы текстом Конституции, в ст. 126 и 127 которой установлена обязанность судов в части разъяснений судебной практики, но не в части обеспечения ее единства.
По мнению С. В. Сарбаша, высказанные в основном в средствах массовой информации оценки, согласно которым в России вводится прецедентная система права, являются ошибочными и, видимо, связаны с непониманием существа вопроса. Так, отмечая, что первостепенной государственной функцией Президиума ВАС РФ является обеспечение единообразия в толковании и применении арбитражными судами норм
права, известный ученый и судья считает, что в данном случае создается процессуальный механизм защиты нарушенных прав, посредством которого перераспределяется судебная нагрузка с одного судебного органа на несколько судов различных инстанций. При этом никакой прецедентной системы не создается, поскольку Президиум ВАС РФ не создает новой нормы права, а лишь истолковывает имеющуюся норму. Нижестоящие суды, рассматривая споры, обязаны применить соответствующий закон, а не постановление Президиума ВАС РФ. Последнее лишь служит юридическим инструментарием устранения неясности нормы закона, ее противоречивости или иного дефекта. Судебные акты, принятые в нарушение единообразного толкования норм права, должны быть пересмотрены. Вопрос лишь в том, какой именно судебный орган разрешает эту задачу16.
Другой ученый и практик, Д. И. Дедов, высказываясь по существу рассматриваемого вопроса, полагает, что в России создается механизм исправления судебных ошибок, на необходимость существования которого еще десять лет назад указывал Конституционный Суд РФ. Обосновывая возможность поставить правовые позиции ВАС РФ в один ряд с правовыми позициями Конституционного Суда РФ и Европейского Суда по правам человека, Д. И. Дедов делает весьма интересное, на наш взгляд, заключение: дело не в особенностях компетенции данных высоких судов, которые основывают свои позиции на Конституции РФ и Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод 1950 г., поскольку в общих принципах права ВАС РФ также учитывает эти акты в своей работе. А дело в том, что их решения представляют собой результаты правотворческой деятельности суда, посредством которой восполняются недостатки законодательного регулирования той или иной ситуации, связанные с применением норм права17.
Необходимо отметить, что в последнее время вопросу судебного правотворчества уделяется много внимания в научных работах, при этом ученые все больше склоняются к мысли о необходимости наделения суда возможностью правотворчества18.
Критики данной позиции также не без должной аргументации основывают свои доводы на ст. 10 Конституции РФ, которая гласит, что государственная власть осуществляется на осно-
ве ее разделения на законодательную, исполнительную и судебную, которые самостоятельны и независимы друг от друга. Реализация данного принципа предполагает необходимость установления определенных ограничений взаимодействия, взаимовлияния и взаимного вмешательства органов государственной власти, в связи с чем, по смыслу теории разделения государственной власти, при правомерной деятельности задача судебных органов — искать, находить и применять надлежащую правовую норму, а не создавать новое правило поведения, помимо и вопреки нормам, воплощенным в Конституции или законах19.
Нам же видится более точно отражающим современные реалии мнение тех авторов, которые полагают, что эволюция современного суда в суд правового государства вызывает острую необходимость его реформирования, требует не только существенного усиления роли и значения судебной практики, совершенствования всего механизма судопроизводства с учетом новых, изменившихся условий и общественных потребностей, но и признания, узаконения судебного правотворчества, явно пробивающего себе путь во всей практике судебной деятельности20.
И. В. Шульга высказывается за необходимость наделения суда нормотворческими полномочиями, отмечая, что судебное нормотворчество в рамках государственного механизма, построенного на основе разделения властей, не просто возможно — оно необходимо. В связи с этим особое значение, по ее мнению, приобретает вопрос о том, в каком объеме и качестве оно должно существовать, с тем чтобы гармонично вписаться в систему разделения властей21.
Полемика о судебном правотворчестве не нова. Еще в 1939 г. М. С. Строгович выдвинул свою концепцию судебного права. В декабре 1978 г. эта концепция была обсуждена на заседании сектора теоретических проблем правосудия ИГП АН СССР с участием ряда специалистов в области гражданско-процессуального и уголовно-процессуального права. Основой концепции явилось положение о том, что судебное право представляет собой систему, образуемую судоустройственным, гражданско-процессуальным и уголовно-процессуальным правом. Предметом регулирования такого судебного права в целом является правосудие. «...Предметом регулирования судоустройствен-ного, гражданско-процессуального и уголовно-
процессуального права можно объединить в более общее понятие «советское социалистическое правосудие», что обусловливает необходимость создания и более общего структурного подразделения советского права. Им могло бы быть судебное право»22.
Попытка сформулировать подобную концепцию судебного права оказалась малоуспешной, широкого признания и поддержки она не получила. В свете же современных подходов к пониманию правосудия, его места в системе судебной власти, правовой основы этой власти концепция судебного правотворчества требует другого методического видения, совершенно иного обоснования.
Актуальной и своевременной является точка зрения С. С. Алексеева, высказанная еще в 1994 г., о новой функции высших органов судебной власти: «Надо полагать, настала пора вообще изменить наше видение правосудия, интерпретацию его назначения как одного лишь «применителя права». Опыт развитых демократических стран, причем не только англо-американской группы, свидетельствует, что высокий уровень правового развития достигается в обществе тогда, когда суд опирается на Конституцию, закон, на общепризнанные права человека, также и творит право. Поэтому придание решениям высших судебных инстанций страны функций судебного прецедента представляется делом назревшим, вполне оправданным»23.
Эту точку зрения поддерживает и В. И. Ани-шина, которая считает, что право как сущностная категория в его историческом и содержательном понимании в современном общественном и государственном развитии не может формироваться без судебного влияния, без судебной составляющей, без судебного правотворчества. По ее мнению, акты, принимаемые судами в результате рассмотрения конкретных дел с использованием процедур правотворческого характера, обладают определенными особенностями, отличающими их как от обычных актов правоприменения, принимаемых судами при рассмотрении дел и применении действующего закона, так и от актов нормативного характера, которые принимаются органами государственной власти, наделенными правотворческими полномочиями в установленном порядке24.
Анализ изложенных точек зрения ученых подтверждает необходимость официального наделения высших судов возможностью право-
творчества и, как следствие, признания судебной практики в качестве источника российского права.
Примечания
1 Российская газета. 2009. 21 янв.
2 Кашепов, В. П. О теории судебной власти, судебных реформах и проблемах развития судебной системы. М., 2010. С. 3-4, 6-7.
3 Клеандров, М. И. Экономическое правосудие в России : прошлое, настоящее, будущее. М., 2006. С. 395.
4 Вышеприведенные термины встречаются в трудах российских ученых-юристов, размышлявших о сути публичной власти уже на рубеже Х1Х-ХХ веков (А. С. Алексеев, А. И. Елистратов, А. А. Жилин, Ф. Ф. Кокошин, Н. М. Коркунов, Н. И. Лазаревский, М. Я. Магазинер, А. А. Рождественский, В. А. Са-вальский). В послеоктябрьский период изучением механизма государства занимались сначала Д. Я. Магеровский, Е. Б. Пашуканис, П. И. Стучка, а затем А. И. Денисов и Н. Г. Александров. Постепенно интерес к принципам работы механизма государства стал возрастать, поэтому теоретическое обоснование его деятельности можно найти в трудах С. С. Алексеева, А. М. Васильева, В. А. Власова, Н. А. Волкова, В. Е. Гулиева, В. Г. Каленского, Ю. М. Козлова, В. В. Копейчикова, Б. М. Лазарева, В. О. Лучина, В. М. Манохина, А. В. Мицкевича,
B. С. Основина, И. М. Степанова, В. О. Тоненбаума, Ю. А. Тихомирова, В. Е. Чиркина, В. Е. Щетинина, Ц. А. Ямпольского и многих других.
5 Исаев, М. А. Механизм государственной власти в странах Скандинавии. М., 2004. С. 7-37.
6 Наряду с термином «механизм государства» многими учеными применяется практически идентичный ему по смысловой нагрузке термин «государственный механизм». См., напр.: Общая теория государства и права : акад. курс : в 3 т. 2-е изд., перераб. и доп. / отв. ред. М. Н. Марченко. М., 2002. Т. 1. С. 382-416; Керимов, Д. А. Философские основания политико-правовых исследований. М., 1972. С. 34.
7Мамина, О. И. О месте и роли органов правосудия в механизме государственной власти // Рос. юстиция. 2007. № 3. С. 5.
8 Бобылев, А. И. Механизм правового воздействия на общественные отношения // Государство и право. 1999. № 5. С. 104-109.
9 Ильин, И. А. Теория права и государства. М., 2003.
C. 136.
10 Конституционное (государственное) право зарубежных стран : учебник : в 4 т. / отв. ред. Б. А. Стра-шун. М. : БЕК, 2000. Т. 2. С. 98.
11 Аверченко, Д. Г. Специализированные суды в системе органов судебной власти (теоретико-правовое исследование) : автореф. дис. ... канд. юрид. наук. М., 2002. С. 12-14.
12 Алехина, О. М. Арбитражные суды в механизме современного российского государства : дис. ... канд. юрид. наук. Тамбов, 2004. С. 94.
13 Ельцов, Н. С. Правовой статус территориальных органов юстиции в современной России : учеб. пособие / под ред. С. А. Комарова. Тамбов, 2003. С. 12-13.
14 Российская газета. 2010. 12 февр.
15 Коммерсантъ. 2010. № 10 (4310) . 22 янв.
16 Новое постановление ВАС РФ № 14 : введение прецедента или распределение судебной нагрузки? [Электронный ресурс]. URL: http://www.garant.ru/ar-ticle/
17 Там же.
18 См., например, Анишина, В. И. Правовая природа актов судебного правотворчества // Журн. рос. права. 2006. № 10-11; Марченко, М. Н. Судебное правотворчество и судейское право. М., 2007; Султанов, А. Р. О правовой определенности и судебном нормотворчестве // Рос. юстиция. 2006. № 3; Шульга, И. В. Нормотворчество российских судов
и теория разделения властей // Науч. тр. Рос. академия юрид. наук. М., 2008. Вып. 8, т. 1. С. 598-603.
19 Едидин, Б. А. О допустимости судебного правотворчества // Юрист. 2004. С. 58.
20Малюшин, А. А. Проблемы судебного правотворчества // Рос. судья. 2008. № 1. С. 38.
21 Шульга, И. В. Нормотворчество российских судов и теория разделения властей // Науч. тр. Рос. академия юрид. наук. М., 2008. Вып. 8, т. 1. С. 598-603.
22Мельников, А. А. Конституция СССР и проблемы судебного права // Изв. высш. учеб. заведений. Правоведение. 1979. № 6. С. 46.
23Алексеев, С. С. Теория права. М., 1994. С. 219.
24Анишина, В. И. Правовая природа актов судебного правотворчества // Журн. рос. права. 2006. № 10. С. 128.
