CC BY
165
Ю.Ю. Коровина
ПРАВОВЫЕ ПОЗИЦИИ КОНСТИТУЦИОННОГО СУДА РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ В СФЕРЕ ИДЕОЛОГИЧЕСКОГО МНОГООБРАЗИЯ
В статье исследуется относительно новое правовое явление в отечественной правовой системе — правовые позиции Конституционного Суда РФ в сфере идеологического многообразия; анализируются положения законодательства.
Ключевые слова: Конституционный Суд Российской Федерации, правовые позиции Конституционного Суда РФ, идеологическое многообразие.
Yu.Yu. Korovina
THE LEGAL POSITIONS OF CONSTITUTIONAL COURT OF THE RUSSIAN FEDERATION IN THE FIELD OF IDEOLOGICAL DIVERSITY
This study focuses on a relatively new legal phenomenon in the Russian legal system - the legal positions of the Constitutional Court of the Russian Federation. The article analyzes the provisions of the law and legal position of the Constitutional Court of the Russian Federation in the field of ideological diversity.
Keywords: Constitutional Court of the Russian Federation, legal positions of the Constitutional Court of the Russian Federation, ideological diversity.
Особое положение Конституционного Суда РФ в сфере защиты прав и свобод человека заключается в возможности формулирования им правовых позиций, в соответствии с которыми должны приводиться нормативные правовые акты и освещаться практика их применения. Учитывая особую роль Конституционного Суда РФ в российской правовой системе как органа конституционного контроля, решения которого являются общеобязательными и не подлежат обжалованию, представляется необходимым рассмотреть правовые позиции Конституционного Суда РФ в сфере идеологического многообразия.
Проблемы правовых позиций Конституционного Суда исследовали такие российские ученые, как Н.С. Бондарь, Н.В. Витрук, ГА. Гаджиев, Л.В. Лазарев, Б.С. Эбзеев и др. По мнению Н.В. Витрука, правовые позиции Конституционного Cуда РФ — это сделанные в пределах его компетенции общие выводы, полученные в ходе толкования Конституционным Судом РФ Конституции РФ и истолкования им законов и иных нормативных правовых актов, внутригосударственных и международных договоров, которые служат правовым основанием его итоговых решений1, в результате чего снимается конституционно-правовая неопределенность. Б.С. Эбзеев считает, что правовая позиция Конституционного Суда РФ всегда есть результат официального (нормативного) или казуального толкования Конституции или конституционного истолкования закона или иного нормативного правового акта2. По мнению Л.В. Лазарева, правовые позиции Конституционного Суда РФ — это система правовых аргументов, правоположе-ния, образцы (правила) прецедентного характера, общие правовые ориентиры3. Аналогичной точки зрения придерживается М.С. Саликов, полагая, что право-
© Коровина Юлия Юрьевна, 2017
Преподаватель кафедры конституционного и муниципального права Поволжского кооперативного института (филиала) Российского университета кооперации; e-mail: [email protected]
вые позиции представляют собой систему выводов и аргументов, выявленных в ходе рассмотрения Судом конкретных дел по сугубо определенным проблемам4.
Однако несмотря на большой интерес исследователей к правовым позициям Конституционного Суда РФ, вопросы, связанные с определением самого термина «правовая позиция Конституционного Суда РФ», их места и роли в российском праве, степени их обязательности, носят дискуссионный характер. Возможно, этому способствует относительная новизна изучаемого явления в российской науке, отсутствие единого понимания правовых позиций среди судей Конституционного Суда РФ, мнения которых, как мы считаем, являются наиболее важными для решения данного вопроса. Так, по мнению судьи Конституционного Суда РФ Г. А. Гаджиева, правовая позиция Конституционного Суда РФ представляет собой принцип решения группы юридических дел, обнаруженный на примере исследования конституционности какой-то одной оспоренной нормы. Конституционный Суд РФ в последующем иногда воспроизводит правовые позиции в других решениях и таким образом генерализирует свои раннее принятые решения5. Судья Конституционного Суда РФ Н.С. Бондарь под правовыми позициями Конституционного Суда РФ понимает аргументированные, получающие обоснование в процедуре конституционного правосудия оценки и интерпретационные представления по вопросам права в рамках решения Конституционного Суда РФ, принятого по итогам рассмотрения конкретного дела6.
Таким образом, исходя из изложенного, можно заключить, что правовые позиции Конституционного Суда РФ — это определенный вывод, полученный Конституционным Судом РФ в результате толкования Конституции РФ, законов и иных нормативных актов, имеющий общий и обязательный характер и служа- е щий правовым основанием и обоснованием решений Конституционного Суда РФ. и Представляется вполне обоснованным отсутствие единого общепризнанного а понимания идеологического многообразия в учебной и научной литературе, по- о скольку оно является многоаспектным явлением, которое можно рассматривать к с разных позиций. о
с
Идеологическое многообразие закреплено в ч. 1 ст. 13 Конституции РФ в ка- а честве основы конституционного строя и предполагает свободное развитие, рас- в
е
пространение и защиту самых разных политических, правовых, философских, о нравственных, религиозных, эстетических взглядов и идей. Однако одного лишь ю
"О
его закрепления недостаточно для реального существования в обществе и госу- |
дарстве различных взглядов и идей. Намного важнее признание права каждого к
на реализацию своей внутренней идеологической свободы во вне, разумеется, во а
всех не запрещенных законом формах. Как справедливо отмечает В.А. Четвер- |
нин, идеологическое многообразие базируется на свободе выражения мнений и ии
убеждений, свободе информации7. №
Ярким примером свободы выражения мнений и убеждений является институт 1
выборов. Согласно позиции Конституционного Суда РФ выборы могут считаться )
свободными только тогда, когда реально гарантированы право на информацию 7 и свобода выражения мнений8. В связи с этим представляется верным, что реальная идеологическая свобода может существовать только в условиях свободы средств массовой информации. Поэтому в целях обеспечения реализации народовластия, являющейся одной из основ конституционного строя, в т.ч. в целях обеспечения свободного волеизъявления избирателей, гарантируется свобода
выражения мнений для представителей средств массовой информации9. 79
Применительно к средствам массовой информации необходимо различать конституционную свободу по выражению своего мнения и свободу предвыборной агитации, которая по своей сути субъективна.
В Постановлении от 30 октября 2003 г. № 15-П10 Конституционный Суд РФ также подчеркнул схожесть своих правовых позиций с правовыми позициями Европейского Суда по правам человека в делах, связанных с определением границ свободы выражения мнений и права на информацию в период избирательной кампании: «Свободные выборы и свобода слова, в особенности свобода политической дискуссии, образуют основу любой демократической системы, оба права взаимосвязаны и укрепляют друг друга; по этой причине особенно важно, чтобы всякого рода информация и мнения могли циркулировать свободно в период, предшествующий выборам»11. Как справедливо отмечает Т.В. Заметина, именно «демократический политический режим создает политико-правовые условия реализации подлинной свободы, обеспечивает учет и удовлетворение национально-культурных интересов этнических общностей и их представителей, способствует разрешению межнациональных конфликтов»12.
Однако право на свободу мнений и убеждений не является абсолютным по своей природе и может быть подвергнуто ограничению в соответствии с ч. 3 ст. 55 Конституции РФ. При этом сама возможность ограничения ни в коем случае не посягает на индивидуальную автономию личности. Дабы избежать чрезмерно широкого толкования ч. 3 ст. 55 Конституции РФ, установления чрезмерных ограничений прав и недопущения законодательного произвола, Конституционный Суд РФ сформулировал следующую правовую позицию: «Ограничения кон-й ституционных прав, в том числе, следовательно, свободы массовой информации,
0
? должны быть необходимыми и соразмерными конституционно признаваемым з целям таких ограничений; в тех случаях, когда конституционные нормы по-| зволяют законодателю установить ограничения закрепляемых ими прав, он не
1 может осуществлять такое регулирование, которое посягало бы на само существо | того или иного права и приводило бы к утрате его реального содержания»13. Со! размерность при ограничении прав позволяет избежать чрезмерных ограничений § прав федеральным законом. При этом, как представляется верным, ограничения | могут считаться соразмерными если они во-первых, направлены на достижение | законной цели; во-вторых, ограничения не должны быть более суровыми, чем 'I следует; в-третьих, должна существовать необходимость в достижении баланса | между правами одного субъекта и общественным интересом или правами других | лиц; в-четвертых, должна реально присутствовать обязательность ограничения,
которую можно было бы оценить; в-пятых, ограничение прав может применяться только в случае отсутствия иных средств достижения указанной цели; в-шестых, | данное ограничение не должно затрагивать существо права. Сама суть, ядро § права, без которого невозможно его существование, должно оставаться не за-| тронутым и свободным от ограничения или какого-либо иного вмешательства, | даже если при этом и защищаются конституционные ценности. Ограничение права возможно лишь до тех пор, пока оно не начнет противоречить истинному назначению самого права.
Особого внимания в рамках данной статьи заслуживают правовые позиции Конституционного Суда РФ в сфере права каждого на объединение в условиях идеологического и политического многообразия, включающего право создавать 80 объединения для защиты своих интересов и выражения мнения и убеждения, а
именно признания некоммерческих организаций иностранными агентами. Необходимо отметить, что по состоянию на 23 июня 2016 г., по данным Министерства юстиции РФ, в России зарегистрировано 227398 некоммерческих организаций. Из них, по сведениям реестра некоммерческих организаций, выполняющих функции иностранного агента, 100 организаций являются иностранными агентами. При этом динамика роста иностранных агентов налицо: в 2013 г. в данный реестр была включена 1 организация; в 2014 — 29 организаций; в 2015 — 81 организация; в 2016 г. по состоянию на 23 июня 2016 г. — 22 организации. Однако за 2015-2016 гг. 33 организации, являвшиеся иностранными агентами, были исключены из данного реестра в связи ликвидацией данной организации либо прекращением выполнения функций иностранного агента.
Как указывает Конституционный Суд РФ в своем Постановлении от 8 апреля 2014 г. № 10-П14, признание российских некоммерческих организаций, получающих иностранное финансирование в качестве иностранных агентов, направлено на их идентификацию как специального субъекта, а не на констатацию т.н. исходящей от них угрозы тем или иными государственным или общественным институтам России. Кроме того, как указывает Конституционный Суд РФ, признание некоммерческой организации иностранным агентом не несет негативной оценки такой организации со стороны государства и не может быть расценено как проявление недоверия к ней. Причем в п. 6 ст. 2 Федерального закона «О некоммерческих организациях»15 закреплено, что обязательным признаком некоммерческой организации, выполняющей функции иностранного агента, является участие в политической деятельности на территории Российской Федерации.
Однако установленная обязанность некоммерческих организаций, собираю- е щихся заниматься политической деятельностью подать в уполномоченный орган и заявление о включении ее в реестр некоммерческих организаций, являющихся а иностранными агентами, и отсутствие данной обязанности для некоммерческих о организаций, финансируемых также из-за рубежа, но осуществляющих свою к деятельность в «в области науки, культуры, искусства, здравоохранения, про- о
с
филактики и охраны здоровья граждан, социального обслуживания, социальной а поддержки и защиты граждан, защиты материнства и детства, социальной под- е держки инвалидов, пропаганды здорового образа жизни, физической культуры о и спорта, защиты растительного и животного мира, благотворительная деятель- ю
Т5
ность»16, т.е. якобы неполитической деятельности, отнюдь не говорит о т.н. дове- |
рии со стороны государства и о понимании негативной сущности термина «ино- к
странный агент» как пережитка советского времени. В Постановлении № 10-П а
Конституционный Суд РФ обосновывает данную обязанность необходимостью |
обеспечения прозрачности финансовой деятельности указанных организаций: ии
«Такая деятельность как по содержанию, так и по последствиям, на наступле- №
ние которых она рассчитана, не ограничивается собственными (внутренними) 1
нуждами некоммерческой организации» и наложение на такие организации )
дополнительной обязанности имеет целью информирование всех лиц об участии 7 иностранного субъекта в политической деятельности.
Эта правовая позиция Конституционного Суда РФ представляется весьма сомнительной, поскольку ч. 4 ст. 13 Конституции РФ закрепляет равенство общественных объединений перед законом, а разграничение общественных объединений в зависимости от источника финансирования противоречит данному положению, при том, что сам факт иностранного финансирования не яв- 81
ляется противоправным. Часть 5 ст. 13 Конституции РФ содержит положение, в соответствии с которым запрещены только общественные объединения, «цели или действия которых направлены на насильственное изменение основ конституционного строя и нарушение целостности Российской Федерации, подрыв безопасности государства, создание вооруженных формирований, разжигание социальной, расовой, национальной и религиозной розни», т.е. содержит общий предел ограничения права на объединение.
Как было упомянуто, обязательным признаком для признания российской некоммерческой организации иностранным агентом является ее участие в политической деятельности. Формулировка политической деятельности, которая существовала до внесения изменений Федеральным законом от 2 июня 2016 г. № 179-ФЗ «О внесении изменений в статью 8 Федерального закона „Об общественных объединениях" и статью 2 Федерального закона „О некоммерческих организациях"»17 в ФЗ «О некоммерческих организациях» содержала довольно спорное понимание политической деятельности. Так, п. 6 ст. 2 Федерального закона «О некоммерческих организациях» к политической деятельности относил: 1) участие (в т.ч. путем финансирования) в организации и проведении политических акций в целях воздействия на принятие государственными органами решений, направленных на изменение проводимой ими государственной политики; 2) формирование общественного мнения в указанных целях. При этом законодательное закрепление терминов «политическая акция» и «формирование общественного мнения» отсутствовало, что приводило к различному смыслу в результате толкования данных норм правоприменительными органами. й В связи с этим правовая позиция Конституционного Суда РФ, выраженная
? в Постановлении от 8 апреля 2014 г. № 10-П и основанная на данной формули-з ровке и понимании политической деятельности, противоречит другой позиции | Конституционного Суда РФ относительно необходимости формальной опреде-I ленности закона, которая означает обязательность точности, ясности и недвус-| мысленности правовых норм. «Законоположения, не отвечающие указанным ! критериям, порождают противоречивую правоприменительную практику, соз-§ дают возможность их неоднозначного толкования и произвольного применения, | ведут к нарушению конституционных гарантий государственной, в том числе | судебной, защиты прав, свобод и законных интересов граждан, гарантированных 'I статьями 2, 18, 45 (часть 1) и 46 (часть 1) Конституции Российской Федерации»18. | Полагаем, что законодательная конструкция некоммерческой организации,
| выполняющей функции иностранного агента, предполагает негативную оценку такой организации со стороны государства, рассчитана на формирование отрицательного отношения к осуществляемой ею политической деятельности и тем ё самым может восприниматься как проявление недоверия или желания дискре-§ дитировать такую некоммерческую организацию и (или) цели ее деятельности. | Таким образом, Конституционный Суд РФ при формулировании своих право-
| вых позиции в сфере идеологического многообразия охватывает достаточно широкий круг общественных отношений и обеспечивает гармоничное развитие системы российского права, а также сбалансированное функционирование и взаимодействие органов государственной власти. В то же время, к сожалению, вынуждены констатировать, что в настоящее время отсутствует единый механизм изменения правовых позиций Конституционного Суда РФ и сохранения их 82 юридической силы. При этом Конституционный Суд РФ, как представляется,
должен исходить из понимания того, что осуществление любых преобразований и изменение своих правовых позиций должно сопровождаться укреплением механизмов защиты прав и свобод человека, в особенности тех прав и свобод, потенциальную угрозу которым могут нести проводимые или предполагаемые к проведению реформы.
1 См.: Витрук Н.В. Конституционное правосудие в России (1991-2001 гг.): Очерки теории и практики. М., 2001. С. 111.
2 См.: Эбзеев Б.С. Конституционный Суд Российской Федерации: становление, юридическая природа, правовые позиции (вступ. ст.) // Комментарий к постановлениям Конституционного Суда РФ / отв. ред. Б.С. Эбзеев. М., 2001. Т. 1. С. 24-25.
3 См.: Лазарев Л.В. Конституционный Суд России и развитие конституционного права // Журнал российского права. 1997. № 11. С. 3-13.
4 См.: Саликов М.С. Правовые позиции Конституционного Суда Российской Федерации: понятие и система // Известия высших учебных заведений // Правоведение. 2003. № 5. С. 50.
5 См.: Гаджиев Г.А. Правовые позиции Конституционного Суда Российской Федерации как источник конституционного права // Конституционное право: Восточноевропейское обозрение. 1999. № 3. С. 81-85.
6 См.: Бондарь Н.С. Власть и свобода на весах конституционного правосудия: защита прав человека Конституционным Судом Российской Федерации. М., 2005. С. 135-136.
7 См.: Конституция Российской Федерации. Проблемный комментарий / отв. ред. В.А. Четвернин. М., 1997. С. 68.
8 См.: Постановление Конституционного Суда РФ от 30 октября 2003 г. № 15-П «По делу о проверке конституционности отдельных положений Федерального закона „Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации» в связи с запросом группы депутатов Государственной Думы и жалобами граждан С.А. Бунтмана, К.А. Катаняна и К.С. Рожкова"» // Собр. законодательства Рос. Федерации. 2003. № 44, ст. 4358.
9 См.: Там же.
10 См.: Там же.
11 См.: Постановление Конституционного Суда РФ от 30 октября 2003 г. № 15-П «По делу о проверке конституционности отдельных положений Федерального закона „Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации» в связи с запросом группы депутатов Государственной Думы и жалобами граждан С.А. Бунтмана, К.А. Катаняна и К.С. Рожкова"» // Собр. законодательства Рос. Федерации. 2003. № 44, ст. 4358.
12 Заметина Т.В. Конституционные основы национальной политики / под ред. В.Т. Кабышева. Саратов, 2006. С. 172.
13 Собр. законодательства Рос. Федерации. 2003. № 44, ст. 4358.
14 См.: Постановление Конституционного Суда РФ от 8 апреля 2014 г. № 10-П «По делу о проверке конституционности положений пункта 6 статьи 2 и пункта 7 статьи 32 Федерального закона „О некоммерческих организациях", части шестой статьи 29 Федерального закона „Об общественных объединениях» и части 1 статьи 19.34 Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях в связи с жалобами Уполномоченного по правам человека в Российской Федерации, фонда „Костромской центр поддержки общественных инициатив", граждан Л.Г. Кузьминой, С.М. Смиренского и В.П. Юкечева"» // Собр. законодательства Рос. Федерации. 2014. № 16, ст. 1921.
15 См.: Федеральный закон от 12 января 1996 г. № 7-ФЗ «О некоммерческих организациях» (в ред. от 2 июня 2016 г.) // Собр. законодательства Рос. Федерации. 1996. № 3, ст. 145; 2016. № 23, ст. 3303.
16 Там же.
17 См.: Собр. законодательства Рос. Федерации. 2016. № 23, ст. 3303.
18 Постановление Конституционного Суда РФ от 25 апреля 1995 года № 3-П // Собр. законодательства Рос. Федерации. 1995. № 18, ст. 1708; Постановление Конституционного Суда РФ от 5 июля 2001 года № 11-П // Собр. законодательства Рос. Федерации. 2001. № 29, ст. 3059; Постановление Конституционного Суда РФ от 11 ноября 2003 года № 16-П // Собр. законодательства Рос. Федерации. 2003. № 46, ч. 2, ст. 4509; Постановление Конституционного Суда РФ от 6 апреля 2004 г. № 7-П // Собр. законодательства Рос. Федерации. 2004. № 15, ст. 1519; Постановление Конституционного Суда РФ от 21 января 2010 г. № 1-П // Собр. законодательства Рос. Федерации. 2010. № 6, ст. 699; Постановление Конституционного Суда РФ от 20 декабря 2011 г. № 29-П // Собр. законодательства Рос. Федерации. 2012. № 2, ст. 397; Постановление Конституционного Суда РФ от 8 апреля 2014 г. № 10-П // Собр. законодательства Рос. Федерации. 2014. № 16, ст. 1921.
