CC BY
220
ПРАВОВЫЕ КРИТЕРИИ КВАЛИФИКАЦИИ ИСТЯЗАНИЯ ПО УГОЛОВНОМУ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВУ РОССИИ
© Попова Н.П.
Братский государственный университет, г. Братск
В УК РСФСР законодатель не раскрывал понятия истязания, не дает его определение и в действующем Уголовном кодексе Российской Федерации, что связано с тем обстоятельством, что анализируемое понятие отнесено в теории уголовного права к оценочным понятиям. Однако для единственно верной квалификации деяния, правоприменителю необходимо знать правовые критерии, составляющие данное понятие. Автор рассматривает качественный и количественный признаки, свидетельствующие о наличии истязания в содеянном.
В диспозиции ст. 113 УК РСФСР 1960 года истязание рассматривалось в качестве основного элемента состава преступления, понимая под таковым систематическое нанесение побоев или иных действий, носящих характер истязания. Помимо этого, в прежнем Уголовном кодексе законодатель также говорил об истязании и в качестве квалифицирующего признака при умышленном причинении тяжких или менее тяжких телесных повреждений, ответственность за которые предусматривалась в ч. 2 ст. 108 и
ч. 2 ст. 109 УК РСФСР.
Как видим, само понятие истязания законодатель в УК РСФСР не определял. Однако некоторые способы причинения телесных повреждений в процессе истязания раскрывались в Правилах судебно-медицинского определения степени тяжести телесных повреждений, утвержденных приказом министерства здравоохранения СССР от 11 декабря 1978 г. № 1208, в которых также было указано, что решение вопроса о квалификации действий как истязание входит в компетенцию правоохранительных органов, а не судебно-медицинского эксперта.
В отличие от УК РСФСР 1960 года, действующий УК РФ в ст. 117 раскрывает анализируемое понятие истязания как причинение физических или психических страданий путем систематического нанесения побоев либо иными насильственными действиями, если таковые не повлекли последствий, указанных в статьях 111 и 112 УК РФ, то есть, если в результате действий не был причинен тяжкий вред здоровью или вред здоровью средней тяжести.
Очевидно, что обязательным элементом объективной стороны данного состава является причинение побоев либо иных насильственных дейст-
вий, определение которых в законе также не разъясняется.
Побои на законодательном уровне рассматриваются как самостоятельный вид преступного деяния, так и в качестве результата содеянного виновным.
По мнению Чечеля Г.И., для причинения побоев достаточно нанесения одного удара либо многократного нанесения ударов [18, С. 168].
Однако более верной нам представляется позиция Н.М. Ильдимирова, согласно которой под побоями следует понимать «нанесение многократных ударов, причиняющих физическую боль, которые осуществляются путем резких прикосновений к телу потерпевшего твердым тупым предметом или частью самого тела виновного либо посредством толчков, вследствие которых тело потерпевшего ударяется об известный предмет» [5, С. 45].
В соответствии с п. 50 Правил судебно-медицинской экспертизы определения тяжести вреда здоровью, утвержденных приказом Минздрава России от 10 декабря 1996 г. № 407 «О введении в практику правил производства судебно-медицинских экспертиз» [19] (с изменениями от 5 марта 1997 г.), под побоями принято понимать действия, характеризующиеся многократным нанесением ударов, в результате которых могут возникать телесные повреждения, но которые могут и не оставлять после себя никаких объективно выявляемых повреждений. Заметим, что причиненные повреждения не расценивают как вред здоровью и тяжесть их не определяется.
В силу диспозиции ст. 117 УК РФ о квалификации содеянного как истязания следует говорить только при систематическом нанесении побоев. Отметим, что закон не раскрывает названный элемент объективной стороны данного состава.
Как полагает И.Д. Самалюк, под систематическими следует понимать неоднократные общественно опасные действия. Мы не можем согласиться с высказанным суждением, поскольку неоднократность предполагает совершение преступления два и более раза, что не позволяет отождествлять систематичность с неоднократностью. Но далее И.Д. Самалюк верно обращает внимание и на качественный признак содеянного: противоправное деяние должно свидетельствовать о том, что причинение страданий потерпевшему характерно для поступков виновного и является опасной тенденцией его поведения [8, С. 21].
О наличии двух критериев систематичности, количественном и качественном, пишет и В.П. Малков, по мнению которого трехкратность совершения конкретных действий является той первой ступенью, в пределах которой возможно наличие систематичности действий. Совершение деяния менее трех раз вообще не дает оснований ставить вопрос о системе поведения виновного, ибо два эпизода противоправного поведения ви-
новного не могут быть расценены как система эпизодов подобного поведения. Однако далее В.П. Малков подчеркивает, что систематичность будет налицо только тогда, если между отдельными действиями виновного нет большого перерыва, который, как правило, свидетельствует об отсутствии тенденции в противоправном поведении правонарушителя [6, С. 22].
Как видим, для правильного понимания содержания систематичности, характеризующей истязание, необходимо выяснить, каким же должен быть промежуток во времени между каждым эпизодом нанесения побоев. Сразу отметим, что в юридической литературе и на практике нет единого мнения.
Относительно данного вопроса И.П. Портнов, указывая на необходимость установления трех и более эпизодов избиения для квалификации истязания, вместе с тем полагает, что «одним из критериев, который в определенных ситуациях может служить разграничением простого систематического нанесения побоев и систематического избиения, носящего характер истязания, является промежуток времени между эпизодами избиения. Для истязания характерен небольшой промежуток во времени (часы, день, неделя), когда у жертвы еще свежи болевые ощущения, не зажили раны от перенесенных побоев. Когда же между эпизодами побоев время исчисляется месяцами, а иногда и годом, а в их промежутке отмечались нормальные отношения между сторонами, вряд ли правильным будет (не с формальной стороны) рассматривать такие ситуации как систематическое избиение, носящее характер истязания... Другое дело, если, скажем, в течение дня виновный несколько раз с небольшими перерывами избивал потерпевшего, то здесь можно ставить вопрос об истязании» [7, С. 89-90].
Однако изученные нами архивные материалы уголовных дел показали, что под систематичным при квалификации истязания следует понимать нанесение побоев не обязательно в короткие сроки. Об этом же свидетельствуют и проведенные ранее исследования судебной практики. В связи с этим В.И. Симонов, например, отмечает, что «чаще всего общественно опасные действия при истязании выступают в форме систематического нанесения ударов, побоев на протяжении многих месяцев, иногда даже лет, через различные промежутки времени» [12, С. 58].
Так, Г.И. Чечель считает ограничение систематичности при истязании непродолжительным сроком (день, неделя и даже месяц) не только ошибочным, но и противоречащим интересам охраны личности. Ученый обращает внимание на следующее обстоятельство: «При нанесении ударов, побоев, причинении легких телесных повреждений, а также при совершении иных насильственных действий над личностью причиняется физическая боль, вследствие чего травмируется психика потерпевшего и болевые
ощущения сохраняются в памяти гораздо дольше, чем исчезают на теле следы побоев. Нельзя забывать и о том, что жестокое обращение со стороны виновного трансформируется в сознании жертвы преступления, не проходит бесследно и через продолжительное время» [16, С. 118].
Поддерживая высказанную точку зрения, мы выражаем несогласие с
В.П. Малковым и И.П. Портновым, по мнению которых в качестве необходимого критерия истязания следует рассматривать причиняющие пострадавшему особые мучения и страдания побои, нанесенные виновным только в течение небольшого промежутка времени, поскольку полагаем, что под систематичностью следует понимать нанесение жертве побоев более двух раз, при этом не обязательно в кроткий промежуток времени.
Так, приговором Падунского районного суда г.Братска Иркутской области от 16 февраля 2000 г. М. был признан виновным в совершении преступлений, предусмотренных ч. 1 ст. 117 и ст. 119 УК РФ, за которые ему в силу ст. 69 УК РФ по совокупности преступлений путем частичного сложения наказаний назначено окончательное наказание 3 года лишения свободы с содержанием в исправительной колонии строгого режима.
Виновный в конце декабря 1998 г., находясь в состоянии алкогольного опьянения, на почве личных неприязненных отношений стал умышленно наносить своей сожительнице Г. множественные удары руками и ногами по телу и голове, причинив ей побои.
13 мая 1999 г. М., находясь в состоянии алкогольного опьянения, в ходе возникшей ссоры стал умышленно наносить Г. множественные удары руками и ногами по телу, причинив ей побои.
В начале июня 1999 г. в состоянии алкогольного опьянения он стал умышленно наносить сожительнице множественные удары руками и ногами по телу и лицу, тем самым причинив ей побои.
В конце июня 1999 г. М., находясь в состоянии алкогольного опьянения, в процессе ссоры умышленно бросил стеклянную банку в Г., попав ей банкой в лицо, отчего у потерпевшей пошла кровь. Вид крови разозлил его, и он стал умышленно наносить своей сожительнице удары руками и ногами по голове и телу, чем причинил ей побои.
5 июля 1999 г. виновный во время ссоры с Г., будучи пьяным, стал умышленно наносить последней множественные удары руками и ногами по лицу, голове и телу, причинив ей телесные повреждения в виде сотрясения головного мозга, кровоподтеков, ссадин на лице, относящиеся к разряду, причинивших легкий вред здоровью, как требующие срок лечения до 3-х недель. После чего схватил со стола кухонный нож и стал размахивать им перед Г., высказывая в ее адрес угрозу убийством, которую та восприняла реально, учитывая то, что М. был в состоянии алкогольного опьянения и перед этим ее избил [3].
Из приведенного примера видно, что разрыв между каждым из эпизо-
дов избиения составлял от трех недель до пяти месяцев, однако это не свидетельствует о том, что потерпевшей не были причинены особые мучения и страдания. В ходе судебного разбирательства Г. показала, что она постоянно находилась в ожидании очередного избиения, что причиняло ей мучительные душевные переживания.
Как нами было отмечено, систематическое нанесение побоев имеет два критерия, в связи с чем учет наличия только количественного признака рассматриваемого элемента объективной стороны данного состава преступления нам представляется формальным подходом.
Так, на качественную сторону содеянного виновным обращает внимание А.Д. Тартаковский, полагая, что «для определения наличия истязаний требуется не просто сумма воздействий, а таких, которые связаны единством цели преследуемой виновным, а устанавливать ее следует с учетом всех обстоятельств дела. ... Заранее определить понятие «систематичность», ограничивая ее количеством повреждений или сроками их повторяемости, нецелесообразно. Именно поэтому не всякие насилия, совершаемые систематически, могут квалифицироваться как истязание» [14, С. 36].
С точки зрения И.П. Портнова для квалификации содеянного виновным «необходимо установить не только три и более эпизода избиения, но и побуждения, намерения, которые должны быть направлены именно на истязание, т.е. чтобы жертва испытывала мучительные переживания, страдания» [7, С. 88].
Исследуя истязания, В.И. Симонов верно отметил, что «..количество есть лишь внешнее доказательство и проявление качества. Все дело в самом качестве этого деяния. Специфика истязания как систематического нанесения ударов состоит в том, что действия при истязании своим количественным признаком обусловливают новое качественное содержание в целом» [12, С. 60].
Таким образом, принимая во внимание вышеизложенное, следует подчеркнуть, что в доктрине уголовного права под систематичностью принято понимать нанесение побоев более двух раз одному тому же лицу, причем, помимо наличия количественного критерия нанесения побоев, речь идет и о характерном стереотипном отношении к своей жертве, когда действиям виновного присуще единство умысла, направленного на причинение пострадавшему особых мучений и страданий.
Относительно этого обстоятельства, вызывающего трудности для правоприменителя, такой же позиции придерживался и Пленум Верховного Суда РСФСР в своих руководящих разъяснениях, согласно постановлению которого от 25 сентября 1979г. № 4 «О практике рассмотрения судами жалоб и дел о преступлениях, предусмотренных ст. 112, ч. 1 ст. 130 и ст. 131 УК РСФСР» в редакции постановления Пленума № 10 от 25 ок-
тября 1996 г. указано, что «истязание состоит в умышленном систематическом (более двух раз) нанесении потерпевшему побоев либо совершении иных насильственных действий, характер которых свидетельствует
об умысле лица на причинение потерпевшему особой мучительной боли или страданий.
Неоднократное нанесение легких телесных повреждений или побоев не может рассматриваться как истязание, если по одному или нескольким эпизодам обвинения, дающим основание для квалификации действий лица как систематических, истек срок давности для привлечения к уголовной ответственности либо к лицу за эти действия ранее уже были применены меры административного взыскания и постановления о применении этих мер не отменены» [11, С. 379].
Таким образом, согласно данному разъяснению несколько эпизодов нанесения побоев входят в систему в том случае, если по ним не истек срок давности привлечения к уголовной ответственности, который в силу п. «а» ч. 1 ст. 78 УК РФ составляет два года с момента совершения преступления.
Заметим, что систематические скандалы в семье, зачастую сопровождающиеся драками, нельзя квалифицировать как истязание, поскольку в таких случаях виновный не преследовал цель, характерную для анализируемого состава: помучить свою жертву, поиздеваться над потерпевшим. Следовательно, при наличии многократности нанесения побоев в подобных ситуациях, но при отсутствии их внутреннего единства, обусловленного направленностью умысла виновного на причинение жертве особых мучений и страданий, нельзя говорить о систематичности.
Законодатель в качестве второго признака преступления указывает на совершение иных насильственных действий, также не разъясняя при этом их содержание, несмотря на то, что таковые зачастую отражают существенную особенность рассматриваемого преступления.
Мы считаем, что в результате иных насильственных действий возможно наступление необычайно сильных психических или физических страданий, поскольку истязать пострадавшего можно как физически, так и нравственно.
Что же следует понимать под иными насильственными действиями? В уголовно-правовой литературе по этому поводу высказываются различные мнения.
Так, А. Игнатов и Н. Ильдимиров под иными действиями, носящими характер истязания, понимают «особенно интенсивное воздействие на организм потерпевшего». Как они полагают, «страдания, вызванные лишением питья, сна, тепла, по своей интенсивности ничуть не меньше, чем физическая боль, испытываемая при насильственных действиях. Состояние голода, жажды, отсутствие сна, охлаждение тела могут причинить
серьезный вред организму человека. Причинение такого рода мучений представляет несомненную общественную опасность и охватывается понятием иных действий, носящих характер истязаний» [4, С. 20].
Под иными насильственными действиями И.П. Портнов понимает «сечение розгами, щипание, щекотание, мучение холодом, голодом, огнем, током, светом, звуком, различными химическими веществами, короче, всем тем, что причиняет сильные физические страдания человеку. Так, помещение в зимнюю пору в карцер провинившегося и отключение при этом теплобатарей; непрерывные допросы обвиняемого с лишением его сна; препарата, которое вызвало у него сильные боли, мучительные болезненные реакции; непрерывное, длительное воздействие на зрительный нерв сильным источником света - все это примеры истязания. Кстати, лишение сна, согласно Международной конвенции ООН, относится к разряду пыток» [7, С. 91].
По мнению А.Д. Тартаковского под «иными насильственными действиями» понимаются действия, которые воздействуют на человека не только физическими способами (порка), но и через другие физиологические функции организма (лишение пищи и т.п.)». И далее он пишет, что нельзя провести сколько-нибудь четкой грани между этими понятиями, а более широкое понятие «истязания» охватывает также «мучения» [14, С. 36].
Чечель Г.И. также не видит необходимости сохранять в законе в качестве самостоятельных терминов «мучения» и «страдания», составляющих единое понятие «истязание», поскольку физические действия, характеризующиеся данными понятиями, достигают единого результата при совершении преступления [17, С. 77].
Очевидно, что «иные насильственные» действия условно можно разделить на два понятия «мучения» и «истязания», причем разграничение этих двух способов совершения преступления некоторые авторы считают необоснованным. Однако с нашей точки зрения между перечисленными двумя способами «истязания» и «мучения» все же имеются различия.
Согласно п. 51.1 Правилам судебно-медицинского определения степени тяжести телесных повреждений 1996 г., под мучением следует понимать действия, причиняющие страдания (заболевания) путем длительного лишения пищи, питья или тепла, либо помещения (или оставления) потерпевшего во вредных для здоровья условия, либо другие сходные действия. В качестве примера можно рассматривать преступные действия, когда виновный посадил раздетую потерпевшую и в течение двух часов поливал ее холодной водой. Безусловно, в подобных случаях речь идет о причинении жертве как моральных, так и физических страданий, однако и те, и другие могут быть совершены без применения физической силы со стороны виновного лица без причинения жертве особенной физической
боли.
На основании п. 51.2 Правил 1996 г. к иным насильственным действиям относят длительное причинение боли щипанием, сечением, причинением множественных, в том числе небольших, повреждений тупыми или острыми предметами, воздействием термических факторов и другие аналогичные действия.
Учитывая приведенные выше определения мучений и истязаний, И.Д. Самалюк полагает, «истязать - значит причинять жестокие мучения, т.е. жестокие физические и нравственные страдания; а такие мучения как лишение пищи, тепла, питья могут быть не менее жестокими и причинять не менее тяжкие физические и психические страдания, нежели щипание и тому подобные действия, которые Правила относят к истязанию. Истязание может выражаться в весьма разнообразных действиях. Оно может быть совершено, например, и путем прижигания, подвешивания за руки, за ноги, путем длительного дыхания воздуха, путем систематического нанесения побоев» [8, С. 21].
Мы считаем, что в результате иных насильственных действий возможно наступление необычайно сильных психических и (или) физических страданий, поскольку истязать пострадавшего можно как физически, так и нравственно.
Однако и этот вопрос не имеет однозначного ответа в юридической литературе.
Так, И.П. Портнов отмечает, что действия, образующие состав истязания, должны причинять потерпевшему физические страдания, а в тех случаях, если они вызывают только сильное нравственное переживание, уголовной ответственности за содеянное не наступает [7, С. 91].
Сарыев Б.С. под иными насильственными действиями понимает однократное или многократное совершение тех или иных насильственных действий, если они причиняют потерпевшему особенно мучительную боль, причем такие действия могут выразиться в нанесении сильных ударов или щипков в особо чувствительные места тела с целью причинения мучительной боли [10, С. 175-176].
Мы категорически не согласны с приведенной точкой зрения, поскольку Б.С. Сарыев под иными насильственными действиями понимает причинение побоев. В этой связи мы поддерживаем позицию Н.М. Иль-димирова, который подчеркивает, что «побои и иные насильственные действия, причиняющие физическую боль, - различные понятия. Они четко отличаются друг от друга прежде всего по способу причинения физической боли. Побои заключают в себе лишь нанесение ударов. Что же касается иных насильственных действий, причиняющих физическую боль, то они представляют собой царапание, вырывание волос, сдавливание частей тела потерпевшего и т.д. и т.п. Раз это так, то «искусственно»
подводить иные насильственные действия, причиняющие физическую боль, под понятие побоев никак нельзя. Не случайно поэтому в действующем законодательстве рассматривают побои и иные насильственные действия, причиняющие физическую боль, как различные понятия» [5, С. 46].
По мнению М.Д. Шаргородского и П.П. Осипова под понятие насильственных действий в составе истязания подойдут и «иные действия, причиняющие физические страдания, как, например, щекотание и т.д. Для признания наличия состава истязания требуется причинение боли, но никак не только психического страдания. Причинение различного рода психических страданий любыми действиями, как, например, царапанье вилкой по тарелке, громкая музыка, непрерывная игра на каком-либо инструменте, невыключение радиоприемника под понятие истязания не подойдут, не подойдет сюда и угроза» [19, С. 581].
Эту позицию разделяет Е.А. Фролов, с точки зрения которого «иные действия, носящие характер истязания, связаны с причинением особенной боли. Причем действия могут носить и однократный характер, но они должны причинить потерпевшему особенно сильную физическую боль (прижигание, вырывание волос и др.)» [13, С. 194].
Самолюк И.Д. полагает, что «при истязании круг обстоятельств, в которых проявляется особая жестокость в качестве элемента состава преступления, обязательно включает в себя причинение потерпевшему особенно сильных физических страданий; причинения лишь психических переживаний, хотя бы исключительно тяжелых, для квалификации этих преступлений недостаточно» [9, С. 28].
Как видим, М.Д. Шаргородский, П.П. Осипов, Е.А.Фролов и их сторонники к иным насильственным действиям в составе истязания относят действия, исключительно связанные с физическим насилием.
Однако с такой постановкой вопроса мы согласны, поскольку подобные утверждения, как нам представляется, связаны с тем обстоятельством, что причинение жертве душевных переживаний, моральных стрессов при совершении истязания было предусмотрено в УК РСФСР 1960 года как необходимое следствие физического насилия, которое на практике является наиболее распространенным.
Проведенное нами исследование позволило сделать вывод, что совершение анализируемого преступления против личности, возможно не только путем физического воздействия на жертву, но и с применением психического насилия одновременно либо способом, воздействующим только на психику пострадавшего. Результаты, полученные нами при изучении материалов уголовных дел, свидетельствуют о том, что 73% потерпевших в ходе следственно-судебного разбирательства дали показания, согласно которым для них психическая травма была гораздо ощутимее побоев.
Многие жертвы говорят о том, что в результате пережитого ими морального стресса они не помнят страданий, причиненных сильной физической болью при истязании. Из этого можно сделать вывод, что преступный результат, полученный путем психического воздействия на жертву, зачастую переживается ей более ощутимо и болезненно.
Сказанное проиллюстрируем примером, когда Л. в течение ряда лет приводил в дом женщин легкого поведения, а жену заставлял обслуживать собравшуюся компанию, подавать и убирать со стола. Оставляя на ночь женщину, он заставлял жену присутствовать при совершении полового акта, причем, если супруга отказывалась, муж при всех избивал ее [14, С. 38].
Следует отметить, что оба вида насилия органично сочетаются при совершении преступления, нередко психическое воздействие на жертву предшествует физическому. В настоящем исследовании мы обращали внимание на то обстоятельство, что при квалификации содеянного зачастую очень трудно провести грань между психическим и физическим насилием, поскольку они взаимно дополняют друг друга.
По этому поводу нельзя не согласиться с А.Д. Тартаковским, который, анализируя различные методы совершения рассматриваемого состава преступления, обратил внимание на тот существенный, с нашей точки зрения, момент, что «при истязании фактически отсутствует «спокойный» период, когда бы потерпевший не испытывал воздействия со стороны истязателя. Преступник не позволяет жертве «расслабиться», постоянно держа ее в напряжении либо физическим, либо психическим насилием. Только в единстве эти методы могут представлять действительную картину истязаний. Причем нередко методы психического насилия наиболее характеризуют истязания как преступления особого рода. Таким образом, значительные страдания жертвы при истязании могут быть не только следствием физического, но и психического насилия. Исходя из этого, правомерно под «иными насильственными действиями» понимать и способы психического насилия, что даст возможность учитывать все характеристики истязания как противоправного деяния, полнее раскрыть объективную сторону деликта» [14, С. 38].
Аналогичную позицию в своих суждениях занимает Г.И. Чечель, подчеркивая при этом, что на практике сотрудники правоохранительных органов зачастую под истязанием понимают только такое физическое насилие, которое в обязательном порядке влечет за собой причинение вреда здоровью. При этом причинение жертве путем физического насилия боли и страданий, не повлекших за собой причинение вреда здоровью, к истязанию не относят. Однако, по мнению ученого, нанесение побоев, перерастающее в систематическое, даже в том случае, если каждый раз действия виновного не влекут за собой причинения вреда здоровью, преду-
смотренного в диспозиции уголовно-правовой нормы, предусматривающей ответственность за истязание, но если таковые причиняют жертве систематические психические и физические мучения и страдания, они должны влечь за собой уголовную ответственность за истязание. Далее Г.И. Чечель обращает внимание на тот факт, что в ходе нанесения ударов потерпевшему каждый раз причиняются психические страдания в силу чувства беззащитности перед тираном, а также причиняется всякий раз существенная физическая боль вследствие нанесения ударов [18, С. 168169].
Как видим, диспозиция ст. 113 УК РСФСР 1960 года не предусматривала последствия в виде причинения жертве особых моральных переживаний, однако этот вопрос в силу своей актуальности рассматривался на доктринальном уровне. Важным обстоятельством, по мнению автора данной работы, является новелла действующего законодательства применительно к данному составу преступления: обязательное последствие предусмотрено не только в виде наступления физических последствий для жертвы, но и причинения психических страданий.
Важно подчеркнуть, что в соответствии с буквальным толкованием закона диспозиция ст. 117 УК РФ «систематичность» относится не ко всем способам истязаний, а только к побоям, на что указывает разделительный союз «или». Таким образом, действующее законодательство, также как и УК РСФСР 1960 года, не указывает на систематичность иных насильственных действий. Данное обстоятельство, как нам представляется, связано с тем, что насильственные действия сами по себе предполагают необходимую длительность воздействия на жертву в процессе совершения однократного деяния. Однако при этом предполагаемые насильственные действия должны быть объединены единым умыслом, направленным на причинение исключительных по силе переживания боли и страданий. В качестве примеров можно рассматривать совершение виновным лицом однократных действий, квалифицированных по ст. 117 УК РФ, когда потерпевших заставляли часами стоять под холодным душем.
Проявление особой жестокости может быть выражено не только в систематических или продолжительных действиях, но и в одномоментном кратковременном действии, таком, например, как дача яда в целях отравления, вырывание волос.
Представляется верной точка зрения авторов, которые полагают, что под насильственными действиями при совершении преступлений подобного рода следует понимать не только применение физической силы к другому человеку путем мускульной силы, каких-либо предметов, а также животных, но и воздействие на внутренние органы потерпевшего, например, при даче различных лекарств, наркотиков и других веществ, вызывающих у жертвы особые физические и (или) психические страдания [1,
С. 26; 2]. Для квалификации содеянного по ст. 117 УК РФ в первую очередь необходимо учитывать, что эти препараты вводились с конкретной целью причинения жертве особых физических и (или) психических страданий, а то обстоятельство, каким способом препараты были введены в организм потерпевшего (насильственно или обманным путем) является в данном случае второстепенным.
Таким образом, следуя смыслу диспозиции рассматриваемой ст. 117 УК РФ, совершение единичного преступного деяния, повлекшего за собой особые мучения, страдания и переживания, подлежит квалификации как истязание.
Относительно субъективной стороны состава преступления, предусмотренного ст. 117 УК РФ имеются различные мнения.
Надо сказать, что в основном правоведы характеризуют субъективную сторону истязания умышленной виной, при этом не разграничивая виды умысла. Так, А.Игнатов и Н.Ильдимиров отмечают, что «субъективная сторона истязания характеризуется умышленной виной. Сознанием виновного должно охватываться не только нанесение побоев или причинение физической боли потерпевшему, но и то, что эта боль носит исключительно сильный характер или что потерпевший испытывает сильные физические страданий» [4, С. 20].
По мнению Г.И. Чечеля «при систематическом нанесении побоев как способе истязания, виновный может безразлично относиться к последствиям (причинение особых страданий и мучений), что свидетельствует о косвенном умысле. Если же виновный желает наступления указанных последствий, то следует говорить о прямом умысле» [15, С. 95]. Далее он подчеркивает, что без всестороннего и объективного исследования указанных обстоятельств нельзя говорить об исчерпывающем установлении всех обстоятельств истязания. Однако считаем, что Г.И. Чечель противоречит сам себе, поскольку ранее в одной из своих работ он отмечал, что «в истязании, как самостоятельном составе преступления, систематическое нанесение ударов, побоев, а также совершение иных насильственных действий выступает в качестве специфического способа выполнения объективной стороны с целью достижения преступного результата - причинения особых страданий, особых мучений жертве преступления» [18, С. 169]. В связи с этим тогда не совсем понятно, как образом виновное лицо, совершая противоправные деяния с конкретной целью причинения жертве особых мучений, может безразлично относиться к последствиям содеянного.
С нашей точки зрения, субъективная сторона данного состава преступления характеризуется только прямым умыслом, поскольку виновное лицо осознает, что систематическим нанесением побоев либо совершением иных насильственных действий причиняет потерпевшему физические
и психические страдания, и желает их наступления.
Если в результате содеянного виновным наступили последствия, предусмотренные ст.ст. 111 и 112 УК РФ, виновное лицо должно нести уголовную ответственность, предусмотренную санкцией указанных статей.
Истязание следует отграничивать и от умышленного причинения легкого вреда здоровью. Так, при нанесении побоев, не носящих систематического характера и не повлекших за собой физических страданий жертвы и причинения тяжкого или средней тяжести вреда его здоровью, например, во время обоюдной ссоры, возникшей на почве личных неприязненных отношений, содеянное надлежит квалифицировать не по ст. 117 действующего УК, а в зависимости от наступивших последствий, предусмотренных ст. 115 или ст. 116 УК РФ. Подобная квалификация объясняется тем, что при возникновении бытовых ссор, перерастающих впоследствии в драки, у виновного не было умысла на причинение мучительных физических страданий жертве, что характерно для истязаний.
Нельзя не обратить внимания, что мера наказания, предусмотренная законом за истязание (ст. 117 УК РФ), существенно отличается от уголовной ответственности по сравнению с такими преступлениями как умышленное причинение легкого вреда здоровью (ст. 115 УК РФ) и побои (ст. 116 УК РФ), поскольку только санкция ст. 117 УК РФ в ч. 1 предусматривает одно из самых строгих наказаний в виде лишения свободы сроком до трех лет. Именно прямой умысел действий преступника с целью причинения пострадавшему особых физических и психических страданий объясняют повышенную уголовную ответственность за истязание.
Относительно квалификации рассматриваемого состава преступления следует остановиться на следующих моментах. Изучение судебной практики показывает, что зачастую истязание сопряжено с совершением таких противоправных деяний как вымогательство, кража, хулиганство, изнасилования, похищение человека, захват заложников и т.п. Так, в случае причинения легкого вреда здоровью при истязании содеянное охватывается составом ст. 117 УК РФ и дополнительной квалификации по ст. 115 УК РФ не требует. Однако если преступник при совершении хулиганства истязает потерпевшего, то подобные противоправные действия подлежат квалификации по совокупности ст. 213 и ст. 117 УК РФ. В случаях похищения человека, незаконного лишения свободы либо при захвате заложника, если наряду с причинением особых страданий потерпевшему причиняется вред здоровью, не предусмотренный ст.ст. 111 и 112 УК РФ (например, прижигание частей тела электроприборами или сигаретой, нанесение многочисленных ударов руками и (или) ногами по различным частям тела жертвы и т.п.), то совершенное необходимо квалифицировать по совокупности преступлений, предусмотренных ст. 117 УК РФ и соответственно ст.ст. 126, 127 либо 206 действующего УК, поскольку в ч. 1 ст.
126, ч. 1 ст. 127 и 206 УК законодатель не предусматривает в качестве обязательного признака составов преступлений применение насилия к потерпевшему. Однако, если потерпевшему в случае похищения причиняются особые мучения и страдания, но преступники в силу различных обстоятельств добровольно освобождают жертву, то, руководствуясь примечанием к ст. 126 УК РФ, виновные освобождаются от уголовной ответственности за похищение человека и будут нести ответственность по ст. 117 УК РФ либо по п. «б» ч. 2 ст. 111, п. «в» ч. 2 ст. 112 УК РФ, что зависит от степени тяжести причиненного вреда здоровью.
Нельзя не обратить внимание на то обстоятельство, что истязание относится к преступлениям, совершаемым в основном в семейно-бытовой сфере. Именно поэтому нередко таковое совершается на глазах у близких людей, как правило, в присутствии малолетних детей и подростков, родителей либо других родственников. В связи с этим считаем уместным напомнить, что Пленум Верховного Суда Российской Федерации в постановлении № 1 от 27 января 1999 г. «О судебной практике по делам об убийстве (ст.105 УК РФ)» в п. 8 указал следующее: «При квалификации убийства по п. «д» ч. 2 ст. 105 УК РФ надлежит исходить из того, что понятие особой жестокости связывается как со способом убийства, так и с другими обстоятельствами, свидетельствующими о проявлении виновным особой жестокости... Особая жестокость может выражаться в совершении убийства в присутствии близких потерпевшему лиц, когда виновный сознавал, что причиняет им особые страдания».
Принимая во внимание данное руководящее разъяснение Пленума Верховного Суда Российской Федерации, при квалификации убийства с особой жестокостью обязательно следует учитывать наличие умысла виновного, которым особая жестокость охватывалась именно как способ совершения преступления. Относительно субъективной стороны истязания мы отмечали, что таковую характеризует прямой умысел, т.е. при квалификации содеянного по ст. 117 УК РФ, необходимо установить умысел преступника, направленный именно на совершение истязания, стремление причинить жертве особую физическую и (или) психическую боль и мучения.
По мнению автора при квалификации истязания должно соблюдаться аналогичное требование, применимое при квалификации убийства, совершенного с особой жестокостью. Полагаем, что при квалификации содеянного по ст. 117 УК РФ необходимо учитывать следующие обстоятельства: во-первых, было ли совершено истязание в присутствии близких потерпевшему лиц, во-вторых, осознавал ли виновный факт причинения близким особых страданий.
Список литературы:
1. Андреева, Л. Разграничение истязания и смежных составов преступлений / Л. Андреева // Социалистическая законность. - 1980. - № 6.
2. Андреева, Л.А. Влияние жестокости преступного поведения на уголовную ответственность / Л.А. Андреева, П.Ю. Константинов. - Изд-во Юридический Центр Пресс, 2002.
3. Архив Падунского районного суда г. Братска Иркутской области (дело № 1-75-2000).
4. Игнатов, А. Ответственность за истязание / А. Игнатов, Н. Ильди-миров // Советская юстиция. - 1974.
5. Ильдимиров, Н.М. Понятие «побои» в советском уголовном праве / Н.М. Ильдимиров // Правовые вопросы борьбы с преступностью: сборник/ Под ред. В.Д. Филимонова. - Томск: Изд-во ТГУ, 1988.
6. Малков, В.П. Понятие систематичности в уголовном законодательстве / В.П. Малков // Советская юстиция. - 1970. - № 1.
Портнов, И.П. Истязание (криминологический и уголовно-правовой аспекты) / И.П. Портнов // Насильственные преступления: природа, расследование, предупреждение: сб. науч. трудов. - М.: ВНИИ МВД России, 1994.
7. Самалюк, И.Д. Ответственность за истязание / И.Д. Самалюк // Советская юстиция. - 1965. - № 12.
8. Самолюк, И.Д. Особая жестокость как элемент состава преступления / И.Д. Самолюк // Проблемы искоренения преступности в период строительства коммунизма: ученые записки ДВГУ. - 1969. - Т. 30.
9. Сарыев, Б.С. Ответственность за преступление против жизни и здоровья / Б.С. Сарыев. - Ашхабад: Изд-во «Ылым», 1973.
10. Сборник постановлений Пленумов Верховных Судов СССР и РСФСР (Российской Федерации) по уголовным делам. - М.: Спарк, 1999.
11. Симонов, В.И. К вопросу о понятии истязания / В.И. Симонов // Вопросы совершенствования уголовно-правовых мер борьбы с преступностью: межвуз. сб. науч. трудов. - Свердловск, 1983.
12. Советское уголовное право. Часть Особенная. - М.: Юридическая литература. 1979.
13. Тартаковский, А.Д. Некоторые вопросы характеристики истязаний по советскому уголовному праву/ А.Д. Тартаковский // Теория и практика борьбы с правонарушениями: Сб. статей: Вып. 1. - Душанбе, 1980.
14. Чечель, Г.И. Жестокий способ совершения преступлений против личности / Г.И. Чечель. - Нальчик: Нарт 1991.
15. Чечель, Г.И. Систематическое нанесение побоев как признак истязания / Г.И. Чечель // Гарантии прав личности и проблемы применения уголовного и уголовно-процессуального законодательства. - Ярославль, 1989.
16. Чечель, Г.И. Спорные вопросы понятия «иные действия, носящие характер истязания» / Г.И. Чечель // Правовые проблемы борьбы с преступностью, Томск, 1990.
17. Чечель, Г.И. Уголовная ответственность за истязание / Г.И. Чечель // Актуальные вопросы правоведения в период совершенствования социалистического общества: сб. статей / отв. ред. В.Ф. Волович. - Томск: Изд-во Том. ун-та, 1988.
18. Шаргородский, М.Д., Осипов П.П. Курс советского уголовного права. Часть Особенная / М.Д. Шаргородский, П.П. Осипов. - Л.: Изд-во ЛГУ, 1973. - Т. 3.
19. Медицинская газета. - 1997-. 21 марта.
