CC BY
4УДК 340
ББК 67.1
ГЕВОРКЯН ЕЛЕНА НИКОЛАЕВНА
профессор общеуниверситетской кафедры философии и социальных наук института гуманитарных наук, доктор экономических наук, профессор, ГАОУ ВО города Москвы «Московский городской педагогический университет» e-mail: Gevorcian@mgpu.ru
РЕЗАКОВ РАВИЛЬ ГАРИФОВИЧ
профессор департамента педагогики института педагогики и психологии, доктор педагогических наук, профессор, ГАОУ ВО города Москвы «Московский городской педагогический университет», e-mail: RezakovR@mgpu.ru ORCID 0000-0002-2812-5652
GEVORKYAN ELENA NIKOLAEVNA
Professor at the Universitywide Department of Philosophy and Social Sciences of the Institute of Humanities, Doctor of Economics, Professor, Moscow City University e-mail: Gevorcian@mgpu.ru
REZAKOV RAVIL GARIFOVICH
Professor of the Department of Pedagogy of the Institute of Pedagogy and Psychology, Doctor of Pedagogical Sciences, Professor, Moscow City University e-mail: RezakovR@mgpu.ru ORCID 0000-0002-2812-5652
ПРАВОВЫЕ АСПЕКТЫ ПОИСКА НОВЫХ СМЫСЛОВ РАЗВИТИЯ НАУЧНОЙ ЭЛИТЫ
LEGAL ASPECTS SEARCH FOR NEW MEANINGS FOR THE DEVELOPMENT OF THE SCIENTIFIC ELITE
Аннотация. Переход в постиндустриальную эпоху, которая в многом определяется новыми условиями социально-экономического развития общества, способствует возрастанию актуальности рассмотрения правовых аспектов развития научной элиты. Именно появление новых технологических направлений развития общества будет повышать актуализацию интереса к роли научной элиты. Основная цель статьи направлена на осмысление роли научной элиты в прескриптивной (нормативной) регуляции научной деятельности, определяющей успешное развитие общества. Это определяет постановку проблем правового осознания путей взаимодействия науки с различными институциальными структурами и характера селекции научной элиты. В данной статье выделяется целый набор свойств и качеств, посредством которых производится идентификация
Abstract. The transition to the post-industrial era, which is largely determined by the new conditions of socio-economic development of society, contributes to increasing the relevance of considering the legal aspects of the development of the scientific elite. It is the emergence of new technological directions in the development of society that will increase the actualization of interest in the role of the scientific elite. The main purpose of the article is aimed at understanding the role of the scientific elite in the prescriptive (normative) regulation of scientific activity that determines the successful development of society. This determines the formulation of the problems of legal awareness of the ways of interaction of science with various institutional structures and the nature of the selection of the scientific elite. This article highlights a whole set of properties
научной элиты, позволяющей ей играть заметную роль в ходе трансформации индустриального общества в постиндустриальное. В данной статье отмечается, что новый смысл развития научной элиты и успешного внедрения новых технологий определяется наличием правовых условий для развития открытых меритократических сообществ на базе либеральных и демократических ценностей, подкрепленных продуманной государственной политикой в сфере развития науки и высшего образования, а также в расширении участия бизнеса в научно-образовательных проектах.
Ключевые слова: Правовое мышление, развитие, научная элита, интеллектуальная элита, меритократия, экономика знания.
and qualities through which the identification of the scientific elite is made, allowing it to play a significant role in the transformation of industrial society into post-industrial society. This article notes that the new meaning of the development of the scientific elite and the successful introduction of new technologies is determined by the existence of legal conditions for the development of open meritocratic communities based on liberal and democratic values, supported by a well-thought-out state policy in the field of science and higher education, as well as in the expansion of business participation in scientific and educational projects.
Keywords: Legal thinking, development, scientific elite, the intellectual elite, meritocracy, the economy of knowledge.
Анализ современного состояния российской научной элиты, возможен только на фоне выявления тех трудностей, с которыми она сталкивается в процессе своей профессиональной деятельности. Во многом, именно преодолении этих трудностей, способствуют проявлению ими подлинных профессиональных качеств. Этим определяется одна из позиций актуальности, заключающейся в том, что в условиях трансформации индустриального общества в постиндустриальное, будет усиливаться конфликт между олигархическими и меритократическими тенденциями в развитии научной элиты.
Так, что такое научная элита с правовой точки зрения? Прежде всего, это талантливая личность не просто нашедшая себя в науке, но и достигшая в ней определенных высот. Наличие элиты всегда влечет за собой принятие иерархии. В данном случае - иерархии интеллектуальной, что уже является толчком к осмыслению правопозна-ния и становлению правового мышления. Такую элиту характеризует критическое, независимое и конструктивное мышление. Таким образом, элитарное сознание
есть измененное под воздействием образования и воспитание массовое сознание, в котором идея личности была поставлена на первое место и утверждена в качества базовой ценности. Особенно ценится способность научной элиты эффективному сопротивлению и давлению со стороны всего массового. Современная массовая культура неизменно переламывает все самое неординарное и творческое, что есть в культуре и за счет этого самоутверждается и внедряет свои стандарты. Именно умение сопротивляться этому общему для массовой культуры тренду и призвана научная элитная личность.
Научная элита представляет собой постоянное переменное избранное меньшинство, превосходство которого в научных знаниях абсолютно очевидно, признано, авторитетно. Научная элита — это, как правило, небольшая когорта лиц, внесших наибольший вклад в развитие научной деятельности. Научную элиту составляют ученые, чьи профессиональные результаты имеют признанную научным сообществом приоритетную значимость, более высокую ценность, превосходство. Научное сознание
является точным отражением объективной реальности, на познание которой оно и ориентировано.
Само понятие «научная элита» в профессиональной литературе имеет несколько своих синонимов: «элита духа», «интеллектуальная элита», «меритократия», «элита знаний», «аристократия духа» и т.д. Суть всех этих значений сводится к тому, что они указывают на тот узкий слой лиц, которые занимаются производством интеллектуальной собственности [1]. Научная элита обладает одним непременным и несомненным качеством — интеллектуальной элитностью, которую добывает в результате максимального использования всех своих меритокра-тических качеств [2].
Среди интеллектуалов естественный отбор происходит в сфере высшей умственной активности. В элиту «выбираются» самые способные, активные, успешные; отбраковываются несостоятельные соискатели. Поэтому селекция научной элиты всегда носит открытый меритократический характер, отличается своим плюрализмом и релятивностью. В отличие от политической элиты, научная (как и культурная) формируется за счет активизации и актуализации личных качеств человека. Поэтому эта элита в большей мере соответствует такому эпитету, как «гордость нации» [2].
В определении сущности научной элиты существует несколько принципиально важных моментов. Обычно выделяется целый набор свойств и качеств, посредством которых производиться идентификация этой элитной группы. К этим критериям, в частности, относятся следующие характеристики: 1) научная элита совместно с художественной не входит в разряд т.н. «управляющей элиты», и в силу ряда этих причин вынуждена постоянно взаимодействовать с «правящей (политической) элитой» (В. Па-рето); это передовая элита гражданского общества 2) субъект научной элиты обладает высшей степенью оригинальности
(самостоятельности) мышления, что свидетельствует о величии личности ученого (В. Оствальд, Г. Селье); 3) вносящие наибольший вклад в систему развития научного знания: в научную элиту входят ученые, совершившие фундаментальное открытие, создавшие научные теории, прочно вошедшие в научную картину мира и ставшие её неотъемлемой частью; 4) объективное признание: научную элиту составляют те, кто по своим личностным качествам получает наивысшую оценку в направлениях научной деятельности, в частности, в области нового знания (С.А. Кугель, И.А. Майзель); 5) научные элиты - это учёные, с подтвержденным мировым уровнем их исследований (Б.Г. Салтыков); 6) выявление научной элиты происходит не в социально-политической сфере, а в информационно-когнитивной, в плоскости научных результатов и знания; 7) в горизонтальном срезе выделяются два типа научной элиты: творческую и административно-управленческую [3].
Выделение интеллектуально-личностного начала в качестве главной характеристики субъекта научной элиты, является процессом ретроспективным (путем обращения от актуальной профессиональной жизни ученого к его истокам, этапу формирования его выдающихся способностей) [3]. Специалисты считают, что единая шкала ценности научных результатов имеет два ранга: 1) наиболее высокий, который присваивается проблеме и ожидаемому результату тогда, когда ожидаемый результат претендует на открытие новых закономерностей объекта исследования, новых явлений, новых теорий и т.п.; 2) второй ранг научной ценности характеризуется углублением и расширением знаний о тех объектах, в которых получены научные результаты первого ранга (это поиск новых свойств и взаимосвязей в ранее открытых законах, явлениях, новых изобретениях и т.п.) и 3) третий ранг представляет собой поиск новых областей применения известных
идей и решений, расширение сферы использования открытий с учетом как позитивных, так и негативных сопутствующих факторов [3]. В элиту попадают только те, кто набирает те или иные «проходные баллы». Основанием для классификации ученых является совокупность их научных достижений, оценка научным сообществом значимости имеющихся научных результатов [4].
Специалисты признают, что, характеризуя типологию интеллектуальной элиты, следует обращаться к такой классификации, как «Прометеи» и «синтетики». «Прометеи — это творцы новых понятий, теорий, новых путей мышлении. Синтетики тяготеют к открытиям обобщающего характера. Самым показательным индикатором принадлежности к интеллектуальной элите, помимо индекса цитирования, научных званий и премий, является стихийное присуждение имени автора, сделанному им открытию или созданному им учению» [5].
Существует мнение, что присущая ученым «воля к знанию» есть лишь разновидность «воли к власти», характерной для политиков [6]. Именно этими двумя типами воли и определяется существенные отличия правящей (политической) и не правящей (гражданской) элит. Причем последняя (элита гражданского общества) начинает играть все более заметную роль в ходе трансформации индустриального общества в постиндустриальное. Если социально-политическая элита является той частью населения, которая присваивает себе максимальное количество материальных благ, то научная элита формируется за счет постоянного производства, то есть качественного преумножения научного знания [4].
В качестве ряда необходимых атрибутов и формальных признаков при решении вопроса об отнесении того или иного представителя интеллигенции к интеллектуальной элите выделяют следующие показатели: 1) избрание конкретного ученого действи-
тельным членом, членом-корреспондентом, почетным членом академий, научных учреждений и обществ; 2) присуждение премий и медалей за научную деятельность; 3)включение биографических справок в специальные биографические справочники и энциклопедии; 4) участие ученых в работе редакционных коллегий, изданий с высоким научным цензом; 5) высокий индекс цитирования публикаций ученого членами мирового научного сообщества [5].
Признанием заслуг ученого являются почетные звания и престижные премии. Однако злоупотребление подобного рода наградами, приводит к нивелировке их ценности. Так, еще Ф. Жолио-Кюри с ехидством замечал относительно Нобелевской премии: «Чем дальше эксперимент от теории, тем ближе он к Нобелевской премии». В начале XXI столетия данная некогда высокая и престижная награда настолько политизировалась, что перестала представлять прежнюю ценность [7].
В России «перед наукой активно ставились задачи обеспечения технических и производственных потребностей государства. В совокупности это обусловило совершенно конкретные традиции взаимоотношения науки и власти: асимметричность их позиций,очевидное доминирование государства, которое определяет правила игры, ориентацию научной сферы на задачи государства, традицию неучастия научных элит в политике и дистанцирования от нее (исключения из которой носили точечный характер в периоды наибольших кризисов). В то же время, была выработана совершенно особая традиция, при которой ученые, используя личные связи с отдельными представителями политических элит, могли добиваться принятия решений, значимых в государственном масштабе (М. В. Ломоносов, Д. И. Менделеев и др.). Однако такие решения не затрагивали политическую сферу и были связаны, прежде всего, с решением задач развития самого госу-
дарства (открытие университетов, заводов, строительство железных дорог и т. д.)» [8].
Значительное место у представителей научной элиты занимает экспертная деятельность. Но, научная элита — это не только экспертное сообщество, которое, способно оценить достижения других, оно также это качество само производит. Сама же по себе экспертиза выражает оценку качества. Научную элиту отличает специальный профессиональный (то есть. эзотерический) язык, понятный только кругу специалистов («посвященных»). Главная ценность научной элиты состоит из двух компонентов: качества научного знания и уникальности личности ученого. Образуемая ими система обладает самодостаточностью и элитарной энергетикой (способностью влиять на других; формировать управленческий импульс). И каждая такая самодостаточность это не просто автономия конкретно ведущего ими научного проекта, но и оценка личности ученого как «вещи в себе». И расшифровкой кода такой элитарной личности занимается элитология науки.
Ученые сознательно шли на исследование опасного и непознанного. В частности, это касается исследования в области ядерной физики. В этом смысле весьма показательна трагическая судьба Ирэн Жолио-Кю-ри и Игоря Васильеввича Курчатова [9, 10]. Ценой за научное познание стала их жизнь. И таких примеров лишь за один только ХХ век было немало.
Науку продвигают те элитные умы, которые обладают способностью проникать в тайны внешнего мира природы и во внутренние тайны мира человека. Вообще можно сказать, что научная элита — это «двигатель науки».
Было замечено, что там, где современные политические элиты теряют связь с экспертным научным сообществом и полагаются исключительно на одни военно-экономические ресурсы, политика выдает рост конфликтов и напряженности.
Тема конструктивного взаимодействия политики и науки находится в постоянной зоне внимания политической и правовой науки. Представители этих наук постоянно напоминают властям о необходимости научной экспертизы, при принятии ответственных стратегических решений. «Актуальность философского осмысления образования с точки зрения аксиологического подхода проявляется в обосновании образования как государственной, общественной и личностной ценности» [11].
Власть в России всегда использовала научную элиту как средство и редко когда относилась к ней как к цели. Власть вспоминала о научной элите лишь тогда, когда ей нужно было с ее помощью решить сложные политические проблемы. Отношения эти можно назвать патерналистскими. Политическая элита желала контролировать всё, в том числе и развитие науки, дабы не допустить свободомыслия среди интеллектуального класса России. И в то же время, власть редко когда прислушивалась к совету своего научного экспертного сообщества, особенно в части социально-гуманитарного знания. Если в США геополитика (как наука) и внешняя политика власти (как практика) тесно взаимодействуют и поддерживают друг друга, то в современной России мы видим явный разрыв этих двух профессиональных сообществ, что, несомненно, представляет угрозу для национальной безопасности государства.
Диалектическое рассмотрение вопроса о качестве современной российской научной элиты обязательно предусматривает выявление положительных и отрицательных ее сторон.
К положительным сторонам следует отнести достаточно успешную регенерацию научной элитой своего научного потенциала. Это наглядно видно на фоне «утечки мозгов», от которой научное сообщество России серьезно пострадало в «лихие девяностые», когда масса ведущих российских
со a
CD z
3 i
|_Q
о _I
^ CD
специалистов покинули страну в поисках лучшей оценки своего труда, да и жизни в целом. В настоящее время идет возрождение российского научного знания.
К числу явных недостатков российской научной элиты можно отнести слабую интегрированность в мировое научное пространство (из-за пробелов в знании иностранных языков и фрагментарной академической мобильности), отсутствие надежного канала для диалога и сотрудничества со своею политической властью, однобокое госфинансирование научных проектов и крайне низкий уровень научного маркетинга. Особо отметим то, что российский бизнес относится к образованию и науке преимущественно с потребительских позиций и не желает вкладываться в долгосрочные исследования.
Политика изоляции усилила отрыв советской научной элиты от мировой. Конечно, и в это время у российской науки были свои научные достижения и выдающиеся великие ученые (А. Ф. Иоффе, А. Ф. Лосев, В. И. Вернадский, П. Л. Капица, С. П. Королев, Л. Д. Ландау, М. М. Бахтин и др.). Но мировое сообщество лишь догадывалось об их существовании.
К числу серьёзных вызовов новейшего времени следует отнести переход к постиндустриализму. Насколько научные элиты подготовлены к такому переходу? Насколько они смогут проявить свои лидерские качества и возглавить этот процесс? Данный переход усиливает противостояние олигархической и меритократической тенденций [12]. Финансовые ресурсы у России есть. Но они не идут ни в какое сравнение с ресурсами, которыми располагают, например, англосаксонские университеты, входящие в ТОП-10 (по версии QS). Поэтому неизбежно возникает потребность в усилении и расширении меритократических ценностей.
В настоящее время, мы всё больше на себе ощущаем воздействие требований
и качества постиндустриального общества с его развитой информационной составляющей. Теория постиндустриализма предполагает и обещает нам самую настоящую революцию в сфере общественного мышления с приходом и утверждением ценностей информационного общества (М. Янг, Д. Белл, Э. Тоффлер и др.) [13; 14; 15].
Научная элита — это сообщество с обостренным чувством достоинства и свободы. Политики на Западе это давно уже поняли. Начали это понимать и политики в России (Россия — это восточная часть западного мира, поэтому западные идеи сюда доходят с некоторым опозданием, но все-таки быстрее, чем в странах с восточной (сугубо азиатской) ментальностью).
С точки зрения классического персонализма (Н. А. Бердяев, Э. Мунье), свобода является базовым атрибутом личности. И в большей степени это относится к субъектам научной элиты. В информационном обществе абсолютной свободой будут обладать именно такие личности. И их свобода — это максимальное сближение ме-ритократии и анархии (в духе концепции научного анархизма). Только ученый будет по-настоящему анархически свободен и обладать социокультурной самодостаточностью. И наука будет самым главной гарантией его свободы и независимости от власти политической элиты. Именно поэтому меритократия становится главной целью развития современной научной элиты. В этой связи возникает вопрос: насколько старые схемы развития научных элит будут соответствовать новым условиям постиндустриализма? Главная проблема, которую предстоит решить науке — это проблема меритократической самодостаточности [16].
Мировой опыт показывает, что престиж любого государства все чаще начинает зависеть от уровня интеллектуального потенциала его граждан, и в первую очередь научной элиты. Более того, в надвигающемся постиндустриализме роль меритократии
возрастает по мере роста этой тенденции. Информационная безопасность и самодостаточность уже является определяющим фактором в государственный суверенитет в постиндустриальном мире. Достижение этих целей без науки и ученых общество не сможет. Политическая элита перестает быть тем «пророком», за которым идет общественное большинство. Именно поэтому политика отходит на второй план, уступая место науке.
Бесспорно, что научная элита будет играть ведущую роль в экономики знаний, которая понимается как высший этап развития постиндустриальной и инновационной экономики. Основными факторами развития такой экономики являются знания и человеческий капитал, а процесс развития основан на повышении качества во всем, что связано с ним. Плодами творчества научной элиты может пользоваться все человечество. При главенстве демократических ценностей и либеральных убеждений, национализировать научную элиту невозможно. Только тоталитарные режимы устанавливают монополию на деятельности своих научных элит.
Уже сегодня высокие технологии составляют основу прорывных научных проектов. Смысл high technology заключается в обеспечении прогресса, в руководстве научно-технической революции (НТР). И именно научная элита осуществляет творческий менеджмент high tech. Поскольку hi-tech самые наукоёмкие отрасли промышленности, то и удельный вес научной элиты в этих секторах будет тоже велик. При этом долевое участие элиты власти в этих проектах будет неуклонно снижаться, уступая доминированию научной элиты. Как известно, инвариантным признаком «высоты» (престижа, значимости, элитности) той или иной технологии является степень участия человека в технологическом процессе, -чем меньше участие человека в процессе, тем «выше» технология; чем «выше» техно-
логия, тем больше труда ученого сообщества было затрачено на ее создание.
Новый смысл развития научной элиты заключается в создании условий для развития открытых меритократических сообществ на базе либеральных и демократических ценностей. Голословные призывы в развитии высоких технологий должны быть подкреплены продуманной государственной политикой в сфере развития науки и высшего образования, а также в расширении участия бизнеса в научно-образовательных проектах. Именно отсутствие участия бизнеса в финансировании науки и недостаточный контроль со стороны гражданского общества делает российскую научную элиту уязвимой в плане материального обеспечения.
В завершение всего вышеизложенного отметим, что меритократическая перспектива открывает перед научной элитой дополнительные возможности, связанные с новыми условиями договорных отношений с элитой власти. Меритократия — это не просто форма организации работы новой научной элиты, но и особое состояние духа, творчество становится главной (фундаментальной) ценностью бытия; когда преступление против творчества будет рассматриваться как преступление против всего человечества.
По всей видимости, общие законы развития меритократии подчиняются действиям двух правил — «бритвы Оккама» и «эффекту Матфея». Неравенство в интеллектуальной сфере зависит от степени эффективности использования имеющихся дарований, конвертируемых в социокультурное преимущества. Более подробно об этом следует говорить в специальном исследовании. В данном ограничимся лишь общей констатацией этого факта.
В определении сущности меритократии мы должны вновь вернуться к теме университета. По мнению российских исследователей, «все университетское образование
элитарно как по уровню, так и по качеству предоставляемого образования, доступного наиболее подготовленной и творчески ориентированной части молодежи. Современные теоретики высшей школы считают, что, будучи тесно связанный с наукой, университетское образование, получаемое молодежью, равно как и научная продукция университетов оказывает самое серьезное воздействие на развитие экономики и культуры любого общества» [17]. Современные университеты играют ведущую роль в трансляции передового знания, в формировании инновационного поведения, высокообразованной интеллектуальной элиты [17].
Именно вузовские преподаватели и научные сотрудники составляют значительную часть интеллектуального потенциала страны. Элитизации студентов способствуют такие факторы как: 1) уровень научно-информационного и материально-технического оснащения; 2) возможность реализации своих творческих планов, раскрытие своих талантов и способностей, 3) достижение молодыми учеными материальной независимости и 4) высокое общественное положение [17].
Согласно имеющимся данным, социальное развитие общества неизбежно расширяет само понятие «интеллектуальная элита», включая в него и «предпринимателя». «Предприниматель» — это новатор, его деятельность связана с творчеством, реформами, предприниматель умеет соединять творческие способности, труд, капитал; другая - акцент делает на личных качествах предпринимателя: нравственных - его добросовестности, пунктуальности, скромности, организационно-коммуникативное умение общаться с людьми и т.д. [17]
В анализе смыслов научной элиты нельзя не остановиться на бытийном отношении к научной элите. Вследствие весьма свойственных для российского общественного сознания эгалитарных умонастроений и патерналистских отношений к интеллек-
туальной элите в целом, в широких слоях населения во многом сложились осторожные оценки. Массовое сознание и массовая культура воспринимает интеллектуалов и научную элиту как нечто «инородное», «чуждое», а подчас и даже враждебное их устоям и пониманию жизни. Отсюда с одной стороны, явное уважение к людям умственного труда, и одновременное недоверие, как самозащита от возможной «агрессии» с их стороны («неизвестно, что эти ученые еще придумают»). И все потому, что производимая интеллектуалами собственность резко отличается от той, с которой привыкло иметь дело общественное большинство.
Еще один важный момент, это уже упоминаемый «эффект Матфея» (Matthew effect), при котором уже признанные ученые получают новые поощрения (премии, награды, цитирование) значительно легче своих пока еще не признанных коллег [5]. Чрезмерное преклонение перед авторитетом является признаком схоластического типа мышления. Угроза возникновения и укрепления новой схоластики тоже нависла над российской наукой. И эта тенденция как следствие неудачного перехода научной элиты в меритократию.
Среди российской научной элиты растет недовольство и существующей западной рейтинговой оценке элитности. Чаще всего выдвигается тезис в необъективности и предвзятости этих преимущественно англоязычных рейтингов, и засилий, в комиссиях по присуждению престижных международных премий, русофобских настроений. В частности, усиливается критика Нобелевского комитета, в связи с явно субъективной и политизированной симпатией к США и западноевропейским государствам.
К явно негативным сторонам российской науки следует отнести и излишнюю местечковость (региональную замкнутость) некоторых научных элитных сообществ. Большая часть научной элиты сосредоточена в крупных городах и столицах.
Локализация в условиях информационной глобализации показывает ограниченность и невостребованность региональной научной продукции. Часто можно слышать о «столичном снобизме» и «провинциальной замшелости», о низком профессиональном уровне, схоластичности, догматизме и фальсификации [16]. Критика, прямо скажем, вполне обоснованная, но слишком часто применяемая в спекулятивных целях.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Завершить статью хочется еще одной правовой коллизией — это отношение науки и религии. В начале XXI в. нашло отражение продвижение идеи о том, что религия и наука два разных способа познания мира; что они, в сущности, занимаются одним и тем же — познанием законов бытия через откровения и открытия разума. То есть конечной целью религии и науки является познание законов совершенства мира. Совпадение указывает на некую общность, но не утверждает их идентичность. Между религией и наукой слишком много еще существующих противоречий, но нет уже той вражды, которая делала их врагами. Вражда ушла в прошлое, а значит, появилась возможность для конструктивного диалога. И диалог этот ведут уже не два жреца, а два ученых — один из которых представляет интересы религии (теолог), другой интересы науки (ученый).
В развитии их отношений можно выделить три исторических времени: 1) когда религия отождествлялась с наукой и когда монахи и жрецы считались учеными; 2) когда религия и наука резко размежевались на атеистическом отрицании Бога и теологическом утверждении абсолюта Его бытия и 3) когда сама наука, достигнув известных высот своего развития, фактически становится новой религией, а сами ученые превращаются в новый класс жрецов.
В открываемых наукой законах природы слишком много разумного, чтобы они были случайными. Да и сам разум не поддается объяснению через случайное. Разум, скорее всего, это закономерное. Если бы в законах Природы не было разумного, наука никогда бы не смогла к ним рационально прийти. Если действительно Бог — это Тот, кто придумал законы науки, которые человек раскрывает в своем познании мира, то ближе к Нему находятся именно ученые. Располагающая стратегическим знанием научная элита уподобляется «земному богу», поскольку своими открытиями просто творит чудеса для несведущего в научных тонкостях обывателя.
Но в целом, наука построена на сомнении как характеристике научного познания, а религия сомнения отрицает, так как построена на вере в Христа, как путь к спасению души и личному бессмертию. В этом фундаментальное отличие науки от религии.
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК:
1. Кохановский В. П., Лешкевнч Т. Г., Матяш Т. П., Фатхи Т. Б. Основы философии науки. Ростов-на-Дону: Феникс, 2004. — С. 552.
2 . История отечественной элитологической мысли. Энциклопедический словарь. /Под ред. проф. П. Л. Карабущенко, А. В. Понеделкова. М.: ИНФРА-М, 2020. — С.512-514.
3. Российская социологическая энциклопедия./ Под общ. редакцией академика РАН Г.В. Оси-пова. — М.: Издательская группа НОРМА-ИНФРА М, 1998. — 672 с..
4. Ашин Г. К. Элитология: история, современность: монография / Г. К. Ашин, Моск. гос. ин-т меж-дунар. отношений (ун-т) теория, каф. Философии. — М.: МГИМО-Университет, 2010. — 600 с..
8.
9.
10.
5. Лешкевич Т. Г. Философия науки: традиции и новации. М., Изд. «ПРИОР», 2001. — С. 101.
6. Ушакин С. А. Функциональная интеллигентность // Полис, 1998. — № 1. — С. 15.
7. Шаскольская М. П. Жолио-Кюри. М.: Издательство «Молодая гвардия», 1966. (Жизнь замечательных людей).
Ляховенко О. И. Роль научной элиты в политическом процессе России. / Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата политических наук по специальность 23.00.02 — «Политические институты, процессы и технологии». М., 2013
Кто есть кто в мире: 1500 имён: библиографический справочник. — М., 2003. — С.543-546. Кузнецова Р. В. И не было большего долга: академик И. В. Курчатов — научный руководитель советского атомного проекта (1942-1960 гг.). Монография / РНЦ «КИ», 2010. — 224с.
11. Воевода Е.В., Белогуров А.Ю. Аксиология образования в дискурсе современной политики // Полис. Политические исследования. 2018. — № 6. — С. 174.
12. Ашин Г.К., Карабущенко П.Л. Олигархические и меритократические тенденции в оценке современного элитарного образования // Вопросы элитологии: философия, культура, политика. — Т.7-8. — 2011. — С. 9-17.
13. Bell D. The coming of post-industrial society: a venture in social forecasting. 2nd ed. N.-Y.: Basic Books, 1976. — 507p.
Toffler A. Future shock. N.-Y.: Random House, Curtis Brown, Ltd. 1970. — 558р. Young M. The Rise of the Meritocracy: 1870 — 2033: An Essay on Education and Equality. London, Thames and Hudson.1958. — 382р.
Karabushchenko P., Lebedeva I. Meritocracy as a synthesis of elite education and post-industrialism // European Applied Sciences. — No 1, 2013, — pp.232-235. Добрынина В. И., Кухтевич Т. Н. Формирование интеллектуальной элиты в высшей школе. М., 1996. — С.47.
14.
15.
16. 17.
REFERENCES:
1. Kokhanovskij V. P., Leshkevnch T. G., Matyash T. P., Fatkhi T. B. Osnovy filosofii nauki (Fundamentals of Philosophy of Science) Rostov-na-Donu: Feniks, 2004, p.552.
2. Karabushhenko P. L., Ponedelkov А. V. Istoriya otechestvennoj ehlitologicheskoj mysli. Entsik-lopedicheskij slovar' (History of Russian elitist thought. Encyclopedic dictionary).M.:INFRA-M,2020,pp.512-514.
3. Osipov G. V. Rossijskaya sotsiologicheskaya ehntsiklopediya (Russian Sociological Encyclopedia) M.: Izdatel'skaya gruppa NORMA-INFRA M, 1998, 672 p..
4. Аshin G. K. Elitologiya: istoriya, sovremennost': monografiya (Elitology: History, Modernity: monograph) M.: MGIMO-Universitet, 2010, 600 p.
5. Leshkevich T. G. Filosofiya nauki: traditsii i novatsii (The Philosophy of science: tradition and innovation) M., Izd. "PRIOR", 2001, p.101.
6. Ushakin S. A. Polis, 1998, No. 1. p.15.
7. SHaskol'skaya M. P. ZHolio-Kyuri (Joliot-Curie) M.: Izdatel'stvo «Molodaya gvardiya», 1966, (ZHizn' zamechatel'nykh lyudej).
8. Lyakhovenko O. I. Rol' nauchnoj ehlity v politicheskom protsesse Rossii. Avtoreferat dissertatsii na soiskanie uchenoj stepeni kandidata politicheskikh nauk po spetsial'nost' 23.00.02 — «Politicheskie instituty, protsessy i tekhnologii». (Extended abstract of candidate's thesis) M., 2013.
9. Kto est' kto v mire: 1500 imyon: bibliograficheskij spravochnik (Who's who in the world: 1500 name: bibliography). M., 2003, pp.543-546.
10. Kuznetsova R. V. I ne bylo bol'shego dolga: akademik I. V. Kurchatov - nauchnyj rukovoditel' sovetskogo atomnogo proekta (1942-1960 gg.). Monografiya (And no more debt: academician I. V. Kurchatov - scientific Director of the Soviet atomic project (1942-1960 gg.). RNTS "KI", 2010. — 224 p..
11. Voevoda E. V., Belogurov A.YU. Polis. Politicheskie issledovaniya. 2018, No. 6. p. 174.
12. Ashin G.K., Karabushhenko P.L. Voprosy ehlitologii: filosofiya, kul'tura, politika. T. 7-8.2011. pp. 9-17.
13. Bell D. The coming of post-industrial society: a venture in social forecasting. 2nd ed. N.-Y.: Basic Books, 1976. 507 p..
14. Toffler A. Future shock. N.-Y.: Random House, Curtis Brown, Ltd. 1970. 558p.
15. Young M. The Rise of the Meritocracy: 1870 - 2033: An Essay on Education and Equality. London, Thames and Hudson.1958. 382p..
16. Karabushchenko P., Lebedeva I. Evropejskie prikladnye nauki. No 1, 2013, pp.232-235.
17. Dobrynina V. I., Kukhtevich T. N. Formirovanie intellektual'noj ehlity v vysshej shkole (Formation of the intellectual elite in higher education) M, 1996, p. 47.
Статья поступила в редакцию 18.11.21; одобрена после рецензирования 01.12.21; принята к публикации 08.12.21. Авторы прочитали и одобрили окончательный вариант рукописи. The article was submitted 18.11.21; approved after reviewing 01.12.21; accepted for publication 08.12.21.
The authors read and approved the final version of the manuscript.
