CC BY
5
Актуальные проблемы юридической науки и практики
Евразийская адвокатура. 2023. № 5 (64). С. 98. Eurasian advocacy. 2023;(5(64)):98.
Актуальные проблемы юридической науки и практики
Научная статья УДК 34.01
doi 10.52068/2304-9839_2023_64_5_98
ПРАВОВОЙ СУВЕРЕНИТЕТ: ПРОБЛЕМА НАУЧНОГО ОБОСНОВАНИЯ ПОДОСИННИКОВА Людмила Анатольевна
Кандидат юридических наук, доцент Российской академии адвокатуры и нотариата, адвокат коллегии адвокатов «Диктатура Закона» г. Москвы
105120, г. Москва, Малый Полуярославский пер., д. 3/5, стр. 1, Российская Федерация
Аннотация: Цель работы - выявить и дать оценку наиболее важным свойствам явления под названием «правовой суверенитет». Использовались метод системного анализа, историко-философский метод, формально-юридический метод, философский метод идеализма. В статье исследованы представления некоторых отечественных и зарубежных авторов относительно данного явления, до сих пор не нашедшего достойного места в юридической науке. Особенно это касается современной политико-правовой практики, которая диктует свой понятийно-смысловой дискурс. В юридической науке категория «правовой суверенитет» должна быть наполнена собственным смысловым содержанием как сложное политико-правовое свойство власти и государства, выражающееся в многообразии общественных отношений между государством и гражданами, государством и обществом, государством и государством на международной арене, государством и народом в связи с реализацией государственной власти. Выявлены общие свойства данного феномена. Значимость работы заключается в том, что в ней сформулированы теоретические положения, направленные на формирование полноценных представлений о правовом суверенитете и развитие данного свойства государствами в современных условиях. Ключевые слова: цивилизация, государство, правовой суверенитет, право, власть, свобода Для цитирования: Подосинникова Л.А. Правовой суверенитет: проблема научного обоснования // Евразийская адвокатура. 2023. № 5 (64). С. 98. https:// doi.org/10.52068/2304-9839_2023_64_5_98
Actual problems of law science and practice
Original article
LEGAL SOVEREIGNTY: AN ATTEMPT TO JUSTIFY PODOSINNIKOVA Lyudmila Anatolyevna
Ph.D., Associate Professor of the Russian Academy of Advocacy and Notaries, Lawyer of the Bar Association «Dictatorship of the Law» of Moscow
105120, Moscow, Maly Poluyaroslavsky Lane, 3/5, p. 1, Russian Federation
Abstract: The purpose of the work is to identify and evaluate the most important properties of the phenomenon under consideration called «legal sovereignty». The method of system analysis, the historical-philosophical method, the formal-legal method, the philosophical method of idealism were used. The article examines the views of some domestic and foreign authors regarding this phenomenon, which has not yet found its rightful place in legal science. This is especially true of modern political and legal practice, which dictates its own conceptual and semantic discourse. In legal science, the category of «legal sovereignty» should be filled with its own semantic content as a complex political and legal property of the government and the state, expressed in the diversity of public relations between the state and citizens, the state and society, the state and the state in the international arena, the state and the people in connection with the implementation of state power. The general properties of this phenomenon are revealed. The significance of the work lies in the fact that it formulates theoretical provisions aimed at forming full-fledged ideas about legal sovereignty and the development of this property by states in modern conditions. Keywords: Civilization, state, legal sovereignty, law, power, freedom
For citation: Podosinnikova L.A. Legal sovereignty: an attempt to justify = Eurasian advocacy. 2023;5(64):98. (In Russ.). https:// doi.org/10.52068/2304-9839_2023_64_5_98
© Подосинникова Л.А., 2023 Распространяется по лицензии Creative Commons Attribution Noncommercial License 4.0 (CC BY-NC).
Кризис современного правопонимания, ставший, среди прочего, маркером геополитических изменений, можно преодолеть через обращение к такой сравнительно «старой» доктринальной категории, как конституционный суверенитет [25]. Количество трудов, в которых исследователи рассматривают феномен суверенитета (в широком его понимании), на первый взгляд, довольно значительно. Однако понятие «правовой суверенитет» в российской науке раскрыто до настоящего времени сравнительно слабо. Данную категорию мы можем назвать и новой, и, в целом, малоизученной, несмотря на то, что о суверенитете в его классическом понимании исследователи и в России, и во всем мире рассуждают традиционно довольно много, открывая зачастую всё новые «слои» этого феномена [8, с. 225-229].
Вероятно, впервые идеи о суверенитете права высказал голландский исследователь Гуго Краббе (1857-1936) [5, с. 263-266]. Суверенитет права, по его мнению, обладает абсолютной ценностью, и на основании этого публичная власть выступает, в первую очередь, в качестве «правовой власти» по причине того, что только право является источником власти [5, с. 263-266].
При этом подчеркнем, что концепция Краббе в целом внеидеологична. Он не делает на основе своих умозаключений каких-либо далеко идущих выводов политического, а равно и практического (в подлинном смысле этого слова) свойства, и рассматривает правовой суверенитет в первую очередь с инструментальной и институциональной точек зрения, в качестве некоей автономной сущности, что отчасти перекликается со взглядами ортодоксальных марксистов. Понимание права голландским исследователем следует назвать протоинтегративным, так как именно его идеи предваряют современный интегративный подход к правопониманию.
Краббе в трудах «Учение о правовом суверенитете», «Очерк учения о государстве» (1906) и «Современная идея государства» (1921) развивает собственную концепцию, согласно которой «теория правового суверенитета никоим образом не призвана излагать политическую программу государства, но вполне определенно призвана выражать верховенство позитивного права, в том числе и над государством, так что вопрос о связанности государства правом является вопросом юридическим. И не только в теории, но и на практике эта юридическая обязательность является вопросом позитивного права» [26, с. 9].
В раннем творчестве Краббе проявляется влияние голландской доктрины публичного права,
черпавшей свои методологические установки из юридического позитивизма, который был заимствован либо из английской аналитической юриспруденции Джона Остина (1911-1960), либо из немецкой государственной юридической школы Карла Ф. фон Гербера (1823-1891), Пауля Лабанда (1838-1918), Рудольфа Иеринга (1818-1802) и др. Оба этих направления юриспруденции разделяли идею о том, что конечная основа права лежит в воле суверена и / или в воле государства. «Закон, взятый в смысле воли государства, выраженной королем и представителями, может быть изменен или признан недействительным только законом, но он может аннулировать или изменить все выражения воли государства, сделанные любым другим способом. Вторая сила или свойство созданной таким образом воли государства заключается в том, что некоторые вопросы могут регулироваться только таким же способом, т. е. прочими законами», - утверждал Краббе [26, с. 12].
То есть при определенных обстоятельствах никаких способов выразить государственный суверенитет кроме обращения к правовым механизмам просто не существует. «Закон является не ограничением, а именно основой для возникновения jure publico государственного управления даже только для одной конкретной государственной функции» - точка зрения, принимающая теорию правового суверенитета и выходящая на первый план в более поздней литературе и законодательстве. «К общему правилу: лишь постольку, поскольку сфера воли субъекта ограничена повелениями, запретами, дозволениями по отношению к другим сферам воли, и постольку, поскольку требование, обязательство, защита от посягательства или от сопротивления других обоснованы, следует правопорядок», - продолжает свои рассуждения Краббе [26, с. 21].
Исходя из данной концепции, суверенитет принадлежит нормам права вне зависимости от их содержания. Согласно Краббе, качеством верховенства обладают некие абстракции: «Все это заставляет задуматься и должно привести к принятию теории суверенитета права, согласно которой существует только одна, изначальная, действующая от природы, исходя из своих собственных сил, самостоятельно действующая власть, и это власть права. Тот, кто выступает с властью, может требовать повиновения только в том случае, если он тем самым осуществляет законную власть», -подытоживает Краббе [26, с. 23-24]. Закон здесь предстает в виде некой абстракции, которая и является сувереном; именно из закона в широком смысле слова черпается суверенитет. Этот «суве-
рен-закон» является некой безличностью, которая управляет всем обществом.
Таким образом, понятие правового суверенитета охватывает собой как минимум три политико-правовых смысла - идею «верховенства позитивного права», идею «власти права в государстве», идею «правопорядка». Правовой суверенитет можно рассмотреть и в других теоретико-правовых аспектах.
Так, под ним можно понимать маркер некой цивилизационной самостоятельности того или иного государства. Например, «творцами» своего собственного, особого права, основывающегося на уникальных цивилизационных архетипах, являются Великобритания и США (в первую очередь, по причине существования концепции о правах человека и в силу существования особой системы прецедентного права). Кроме того, это крупные государства Западной Европы (Франция, Германия, Италия), в силу, как и в случае с «англосаксонским» миром, синергии доктрины прав человека с традициями уже другой - континентальной правовой семьи. Так, отмечается, что суверенитет правовой системы необходим именно для защиты свобод, если же сама система открыта для влияния государств, это «может привести к нарушению прав народа...» [11, с. 11].
Безусловно, обладателями максимально широкого правового суверенитета являются такие страны современного мира, как КНДР, Иран, Афганистан, Куба, теократические монархии Ближнего Востока и некоторые другие, которые, с одной стороны, в минимально возможной степени связывают себя международными обязательствами, а с другой - осуществляют внутреннее правотворчество, нисколько не сообразуясь с актуальными глобальными трендами, ценностями и т. д.
Кроме того, правовой суверенитет «отвечает» на вопрос, насколько государство - единственный мультисубъект (по причине множественности государственных органов) непосредственного (не рассматривая здесь факт делегированности и проблемы народного представительства) правотворчества - связано в своей правовой политике интересами гражданского общества. Иными словами, вопрос правового суверенитета - это одновременно и вопрос сущности государства, и маркер построения гражданского общества. Основным видом правотворчества является, как известно, законотворчество, что касается и общегосударственного, и регионального «контуров» власти. Значит, вопрос правового суверенитета связан с проблемами как парламентаризма, так и федерализма (в государствах-федерациях).
Отметим также, что в рамках изучения суверенитета в целом можно выделить блок вопросов, который фактически посвящен именно правовому суверенитету. Мы, со своей стороны, выделим и проанализируем концептуальные идеи, дающие определенное представление о подходах к пониманию правового суверенитета. Именно от того, как понимается право, зависит определение сущности и свойств правового суверенитета. При этом подчеркнем, что нельзя ставить знак равенства между категориями «сущность» и «свойства» применительно к описываемому феномену. Сущность можно определить через некие внутренние характеристики того или иного исследуемого правового феномена. Если же говорить о свойствах, то они могут быть как содержательными, так и относящимися исключительно к форме того или иного феномена [5, с. 184].
С точки зрения операционного определения, под сущностью права мы будем разуметь такое достаточно широко принятое понятие, как обусловленная материальными и духовными условиями жизни социума общая воля (результат согласования, сочетания частных или специфических интересов), выраженная в законе либо иным способом, признаваемая государством и выступающая поэтому общим мерилом и регулятором поведения и деятельности людей.
Вместе с тем отметим, что признаки и свойства права зачастую совпадают. Выделяют, как правило, следующие свойства права: нормативность, общеобязательность, принудительность, формальную определенность, системность, динамизм, стабильность, реальную применимость. В этом ряду особо выделим нормативность, демонстрирующую, что право фиксирует и контролирует стабильность отношений, сложившихся в том или ином обществе.
Всё вышеперечисленное опосредует свойства содержания, а не сущности, тогда как сущность, если рассуждать с позиций исследуемого явления (правового суверенитета), - это есть воля. Поэтому сущность правового суверенитета есть свойство воли - государственной или социума - как согласованной совокупности воли индивидов.
Историю исследуемой категории («сущности права») и ее проявление в конкретно-исторических условиях [19, с. 5-19] необходимо рассмотреть через призму конкуренции двух «глобальных» видов воли - воли государства и воли отдельных индивидов, объединенных не государственным, а личным взаимосогласованным (вненасильствен-ным) интересом.
В теории суверенитета данный интерес исторически получил наименование «народный суверенитет» [20, с. 3-16]. Именно таким образом, в контексте противостояния воли гражданского общества с волей государства, мы понимаем данный феномен. В ином случае, при соединении двух «глобальных» видов воли, искусственно воссоздается ситуация, не раз имевшая место в истории государственно-правовых систем. Так, например, в эпоху существования СССР «всеобщая воля» пролетариата являлась, в сущности, лишь абстрактной всеобщностью, маскировавшей всецелое подчинение личности диктату государства, отделенного от социума.
Именно фантомный характер такой псевдоколлективной воли привел к крушению проекта создания нового типа «советский народ» как особой уникальной цивилизации и к возвращению проекта Русской цивилизации в исходную точку кризиса начала ХХ века, но уже в новых условиях, отягощенных историческим опытом столетних цивилизационных поисков. Следовательно, всеобщая воля в рамках авторитарной системы становится по своему содержанию отражением воли государственного аппарата, не способной дать импульс построению гражданского общества и правового государства.
Заметим, что признаки не всегда, на наш взгляд, способны в полной мере характеризовать свойства того или иного феномена. Это связано с тем, что они могут быть сформулированы поверхностно и не отражать глубинных свойств определенного объекта. Кроме того, они могут быть сами по себе изменчивыми, сугубо субъективными и зависеть от непосредственного восприятия того или иного индивида или априори давать лишь поверхностное представление о свойствах объекта или явления.
Критерием определения сущности правового суверенитета являются полнота и последовательность воплощения воли одного из двух вышеупомянутых субъектов (государства как инструмента обезличивания и совокупности автономных индивидов) и то, как они проецируются на действующее законодательство, правовую идеологию и существующую юридическую практику. С другой стороны, нельзя не отметить и тот факт, что вопрос правового суверенитета - это не только проблема некоей формы выражения государственной воли, но и вопрос легитимности [15, с. 152-161], а значит, и сущности государства.
Свойствами государственного суверенитета, т. е. видами его, можно назвать специфические особенности, которые выделяются по критерию
сфер общественных отношений, урегулированных нормами права. Признание многообразия свойств государственного суверенитета обнаруживает явное методологическое противоречие в раскрытии сущности суверенитета и его форм как единого целостного института, обеспечивающего стабильность правовой системы государства. Еще Аристотель в своей «Метафизике» отмечал следующее: «Если же существует нечто само-по-себе-единое и само-по-себе-сущее, то сущностью их необходимо должно быть единое и сущее, ибо [здесь] сказывается как общее не что-то иное, а сами единое и сущее. С другой стороны, если должно существовать нечто само-по-себе-сущее и само-по-себе-единое, то возникает весьма трудный вопрос: как может существовать что-то иное помимо них..., каким образом может существующих вещей быть больше, чем одна» [27]. Поэтому, если признать, что суверенитет обладает какими-либо свойствами, то нужно допустить и то, что он обладает также свойством «множественности» [1, с. 318].
Реализация суверенитета имеет исторические и логические основания и взаимосвязана с правовой политикой [2, с. 154] и правосознанием, включающим в себя правовую психологию и правовую идеологию. Канту принадлежит заслуга обоснования категорий «правосознания», которые до настоящего времени не потеряли своей значимости и актуальности: ученый формулирует базовые определения и атрибуты государства и власти, где государство определяется как «объединение множества людей, подчиненных правовым законам» [4, с. 78-234]. В самом государстве он выделяет три власти, и соотношение их трактуется как соотношение трех суждений в силлогизме: «большая посылка, содержащая в себе закон всеобщим образом объединенной воли, меньшая посылка, содержащая в себе веление поступать согласно закону, т. е. принцип подведения под эту волю, и вывод, содержащий в себе судебное решение (приговор) относительно того, что в данном случае соответствует праву» [4, с. 78-234].
«В определенном смысле закон, - полагает К.С. Гаджиев, - есть выражение суверенитета. Закон обладает формой всеобщности в том смысле, что его правомерность и авторитет должны признать все и, соответственно, все должны ему подчиняться» [22, с. 104]. Такова важнейшая функция суверенитета, раскрывающая его органическую связь с правовой сферой, в том числе, и с правосознанием. Следовательно, любой из видов суверенитета (экономический, технологический, культурный и др.) будет иметь, помимо формаль-
ной логической стороны, еще и сущностное отличие [24, с. 75].
Форма и содержание суверенитета непосредственно определяют историческое и логическое развитие правовой системы государства; форма, как правило, имеет отношение к внешнему выражению, в то время как содержание - к его сути или внутреннему значению. Историческое развитие общества связано со сменой форм государства и элементов правовой системы и, следовательно, предполагает появление новых форм социальной организации с новым содержанием.
Например, переход от феодализма к капитализму сопровождался изменением не только формы экономического устройства, но и содержания правовой системы и самого понятия «суверенитет». Логическое развитие понятия «суверенитет» связано с изменением содержания, что приводит к появлению новых форм суверенитета: например, изменение концепции государства и социальной организации может привести к появлению новых форм политической системы и возникновению политического, экономического или иного вида суверенитета.
И содержание, и форма понятия «суверенитет» взаимосвязаны и взаимозависимы: так, новая форма государства может создать новое содержание общественных отношений, а новое содержание может привести к появлению новых форм суверенитета. В целом, форма и содержание в понимании суверенитета являются дуальными категориями и играют важную роль в исторической и логической эволюции этого понятия.
Таким образом, государственный суверенитет как «само-по-себе» единое во многом реализует и выражает себя через правовой суверенитет, однако разработке данной концепции в истории и теории права до сих пор уделялось крайне мало внимания, хотя «правовой суверенитет» позволяет находить правильные решения для поддержания устойчивости государственных и международных институтов и обеспечения демократии в общественной жизни» [18, с. 5].
Власть и ее верховенство - суверенитет - выражаются через право, следовательно, правовой суверенитет является неотъемлемой частью государственного. Правовой суверенитет воплощается в законотворчестве, в принятии правовых норм, в реализации верховенства государственного суверенитета, реализации полномочий государства при помощи права. Мы можем согласиться с тем, что «суверенитет есть правовое качество государства» [23, с. 161], как утверждает Е.Г. Лукьянова, хотя она почти не раскрывает этот тезис и про-
должает рассуждать лишь о государственном суверенитете. В этом смысле наиболее полно в своих работах отражает научную позицию ряд других авторов, утверждающих, что суверенитет есть «юридическое качество субъекта, способного к полному самоуправлению, самостоятельному определению правового статуса», - так полагает, например, М.Ш. Шарифов [21, с. 7].
Ряд правоведов раскрывает отдельные элементы его формы и содержания, однако не формирует его целостной концепции, утверждая лишь, что «правовой суверенитет. характеризуется наличием у не властвующих лиц закрепленных и гарантированных прав, которые представители государственной власти, действуя в рамках правовых предписаний, обязаны соблюдать и охранять» [9, с. 85].
Правовой суверенитет видится исследователям также специфическим инструментом [9], который помогает реализовывать на практике государственный суверенитет. Суверенитет права можно назвать и механизмом [10] воплощения государственного суверенитета. В конкретный исторический период сущность правового суверенитета государства выражается, так или иначе, через содержание тех норм, которые устанавливает государство.
Таким образом, правовой суверенитет воплощает намерения и действия своего носителя, а затем и реализует их. Он представляет собой пределы осуществления государством своей законодательной, правоохранительной и судебной власти. Государственный суверенитет, со своей стороны, представляет собой основной принцип международного права и свидетельствует, что государство является независимой и суверенной единицей внутри международной системы и имеет право на самоопределение и свободу от внешнего вмешательства [12, с. 40].
Внутренний правовой суверенитет есть особое единство формы и содержания. Форма правового суверенитета реализуется через деятельность ветвей власти: законодательная власть устанавливает правила и нормы поведения, исполнительная осуществляет их реализацию и защиту прав и свобод граждан, а судебная гарантирует соблюдение законов и рассматривает конфликты и коллизии в соответствии со стандартами правосудия и компетенцией. Степень внутреннего правового суверенитета оценивается в соответствии с отношением государства к гарантиям прав и свобод граждан, защитой прав собственности, урегулированием отношений между различными субъектами права, осуществлением и защитой госу-
дарственной власти. Все эти элементы составляют основу правовой системы государства. В силу этого форма и содержание правового суверенитета представляют собой некое единство и взаимодействуют в рамках правовой системы государства, где каждый элемент должен быть научно обоснован и организован для эффективной реализации формы и содержания, чтобы гарантировать полное и эксклюзивное право государства устанавливать нормы поведения граждан.
Правовой суверенитет можно рассматривать в качестве результата синергии собственно правового регулирования и «автономной работы» правовых институтов, импульс которым со всей очевидностью придает само право. В данном контексте правовой суверенитет предстает не столько управляемой, сколько автономной конструкцией, на которую государство может влиять лишь косвенно. В том же случае, когда государство стремится к максимально полной регуляции всех сфер общественной жизни вкупе с освобождением правотворчества от влияния идеи прав человека, общая управляемость институтов ослабевает.
В результате можно отметить наиболее значимые черты правового суверенитета, каковыми, на наш взгляд, являются:
1. Правовой суверенитет является маркером независимости и цивилизованности политики государства, в том числе в сфере правотворчества. Он означает степень связанности государства правом, которое, со своей стороны, определяется ценностным (или идеологическим) вектором развития государственно-правовых систем. На практике правовой суверенитет является конструкцией, обладающей определенными признаками автономности.
2. Существует дуализм концепций правового суверенитета, который делится на два альтернативных подвида: «суверенитет публичной власти» и «суверенитет гражданского общества» (если при их формулировании взять за некую «точку отсчета» адаптированные к современности классические дефиниции: «суверенитет монарха» и «суверенитет народа»). В первом случае государство в лице его аппарата, как носитель правового суверенитета, понимается в качестве абсолютного самоценного блага, не связанного в своей деятельности ничем, кроме собственного интереса, в то время как во втором государство, в сущности, не обладает в полной мере правовым суверенитетом. Тем самым современная глобальная тенденция развития государств заключается в постепенной утрате ими как «внешнего», так и внутреннего (он же - правовой) суверенитета.
Кроме того, необходимо выделить следующие свойства правового суверенитета как особого феномена:
а) правовой суверенитет связан с пониманием всеобщего и индивидуального блага в социуме. В марксистском правопонимании отсутствует дефиниция «всеобщее благо». Юснатурализм делает особый акцент на индивидуальном благе и определяет степень влияния публичной власти на общественную жизнь, детерминирует права и обязанности граждан и формирует ценностно-правовые установки в социуме. Юснату-ралистское правопонимание декларирует идею минимизации влияния государства на социум. В нормативизме и, в меньшей степени, в позитивизме пределы государственного вмешательства как в общественную, так и в индивидуальную жизнь, в сущности, не обозначены вследствие различной степени отождествления права и закона. Взгляды на правопонимание в рамках исторического и социологического подходов представляют собой известный компромисс между предыдущими полярными точками зрения;
б) он является фактором, от которого зависят особенности системы правосудия и системы разделения власти, а также методы правового регулирования. Правовой суверенитет пересекается с категорией «сущность государства». Например, для нормативизма право является максимально «обезличенным» инструментом правового регулирования. Соответственно, вопрос о сущности государства в рамках нормативистского правопо-нимания является вторичным. Для юснатурализ-ма проблема сущности, напротив, является, в некотором роде, абсолютной ценностью. Согласно данному подходу, закон, который не служит интересам общества в целом, является неправовым и подлежащим изменению или отмене. В рамках социологического и исторического правопонима-ния подходы к категории «сущность» и «форма государства» вариативны. Марксизм однозначно утверждает, что сущность государства может быть лишь классовой, а классовые интересы вкупе с экономическим базисом влияют на форму государства.
На основании изложенного выше можно констатировать следующее.
Правовой суверенитет имеет сложную, комплексную природу и сочетает в себе определенные сущностные свойства: а) формальные (юридико-позитивистские); б) идеальные (естественно-правовые); в) социальные (социология права) и г) конкретно-исторические (историческая школа права).
Мировая наука по поводу правового суверенитета не выработала до настоящего времени некой единой позиции, что является, на наш взгляд, вполне объяснимым: конкуренция двух «глобальных» концептов правового суверенитета - суверенитета гражданского общества и суверенитета публичной власти - есть имманентное свойство истории государственно-правовых систем. В свою очередь, сложившиеся концепты, описывающие правовой суверенитет в мировой юриспруденции, представляют собой совокупность множества различных подходов, на которые повлияли как классические теории, так и актуальные политико-правовые практики.
Список источников
1. Гегель Г.В.Ф. Философия права. М., 1990. С. 318.
2. Ильин И.А. Общее учение о праве и государстве // Теория права и государства: учебник / под ред. и с предисл. В.А. Томсинова. М., 2003. С. 154.
3. Правовая политика: проблемы формирования: сборник научных статей по итогам работы «круглого стола» / под ред. А.В. Малько. Тамбов, 2010.
4. Кант И. Метафизика нравов: в 2 ч. // Кант И. Соч.: в 6 т. М., 1965. Т. 4. Ч. 2. С. 78-234.
5. Уемов А.И. Вещи, свойства и отношения. М.: Книга по Требованию, 2013.
6. Рождественский А. Теория субъективных политических прав. М., 1913. С. 263-266.
7. Тункин Г.И. Право и сила в международной системе. М., 1983. С. 5-11.
8. Хабермас Ю. Вовлечение другого: Очерки политической теории: пер. с нем. СПб., 2001. С. 225-229.
9. Беспалова М.В. Правовое закрепление государственного суверенитета в современных европейских странах: дис. ... канд. наук. М., 2014. С. 85.
10. Ефремов А.А. Информационно-правовой механизм обеспечения государственного суверенитета Российской Федерации: автореф. дис. ... д-ра юрид. наук. М., 2021.
11. Альбов А.П. Правовая система России как основание суверенного режима законности // Legal Bulletin. 2023. № 1. Т. 8. С. 11.
12. Галушко Д.В. Развитие концепции суверенитета государств в условиях членства в международных организациях // Северокавказский юридический вестник. 2020. № 1. С. 40.
13. Керимов Д.А. В развитие дискуссии о философии и праве. Рецензия на монографию С.И. Захарце-ва и В.П. Сальникова «Философия. Философия права. Юридическая наука». М., 2015 // Правовое поле современной экономики. 2015. № 1. С. 78-85.
14. Колесников А.С., Масленников Д.В., Гук А.И. Размышления о философско-правовых работах С.И. Захарцева и своеобразии его философии // Юридическая наука: история и современность. 2015. № 12. С. 177-184.
15. Ласки Г.Дж. О суверенитете государства // Вестник Московского государственного областного универ-
ситета. Серия: История и политические науки. 2020. № 4. C. 152-161.
16. Покровский И.Ф., Гук А.И. Когда философия и право снова вместе. Рецензия на монографию С.И. За-харцева «Некоторые проблемы теории и философии права» / под ред. В.П. Сальникова. М., 2014 // Мир политики и социологии. 2015. № 2. С. 184-190.
17. Покровский И.Ф., Исмагилов Р.Ф., Гук А.И. Действительно, философия и право снова вместе в исследовании современных научных мыслителей. Некоторые идеи по поводу рецензии Д.А. Керимова и монографии С.И. Захарцева и В.П. Сальникова «Философия. Философия права. Юридическая наука». М., 2015.
18. Тихомиров Ю.А. Правовой суверенитет: сферы и гарантии // Журнал российского права. 2013. № 3. С. 5.
19. Чиркин В.Е. Интеграционные межгосударственные процессы, конституции и государственный суверенитет // Журнал зарубежного законодательства и сравнительного правоведения. 2019. № 3. С. 5-19.
20. Шарифов М.Ш. Теоретические проблемы определения содержания и соотношения народного, государственного и национального суверенитета // Труды института государства и права Российской академии наук. 2009. № 2. С. 3-16.
21. Шарифов М.Ш. Конституционно-правовая ин-ституционализация суверенитета и его трансформация под влиянием информатизации. М., 2009. С. 7.
22. Гаджиев К.С. Политическая наука: учеб. пособ. для вузов. М., 1995. С. 104.
23. Лукьянова Е.Г. Теория государства и права. Введение в естественно-правовой курс. М., 2011. С. 161.
24. Учебник государственного права / Соч. проф. Казанского университета В.В. Ивановского. Казань, 1908. С. 75.
25. Конституционный суверенитет Российской Федерации обеспечит соблюдение прав и свобод граждан на фоне кризиса международного права [Электронный ресурс]. URL: https://legalforum.info/ news/konstitutsionnyj-suverenitet-rossijskoj-federatsii-obespechit-sobljudenie-prav-i-svobod-grazhdan-na-fone-krizisa-mezhdunarodnogo-prava.
26. Krabbe H. Die Lehre von der Rechtssouveränität. Beitrag zur Staatslehre. Groningen, 1906. S. 9.
27. Аристотель. Метафизика. Гл. 4 [Электронный ресурс]. URL: https://ru.wikisource.org/wiki/Метафизи-ка (Аристотель; Кубицкий)/Книга третья.
References
1. Gegel" G.V.F. Filosofiya prava. M., 1990. S. 318.
2. Irin I.A. Obshhee uchenie o prave i gosudarstve // Teoriya prava i gosudarstva: uchebnik / pod red. i s pre-disl. V.A. Tomsinova. M., 2003. S. 154.
3. Pravovaya politika: problemy" formirovaniya: sbornik nauchny"x statej po itogam raboty" «kruglogo stola» / pod red. A.V. Mal"ko. Tambov, 2010.
4. Kant I. Metafizika nravov: v 2 ch. // Kant I. Soch.: v 6 t. M., 1965. T. 4. Ch. 2. S. 78-234.
5. Uemov A.I. Veshhi, svojstva i otnosheniya. M.: Kniga po Trebovaniyu, 2013.
6. Rozhdestvenskij A. Teoriya sub^ektivny'x politi-cheskix prav. M., 1913. S. 263-266.
7. Tunkin G.I. Pravo i sila v mezhdunarodnoj sisteme. M., 1983. S. 5-11.
8. Xabermas Yu. Vovlechenie drugogo: Ocherki politicheskoj teorii: per. s nem. SPb., 2001. S. 225-229.
9. Bespalova M.V. Pravovoe zakreplenie gosudarst-vennogo suvereniteta v sovremenny"x evropejskix stranax: dis. ... kand. nauk. M., 2014. S. 85.
10. Efremov A.A. Informacionno-pravovoj mexanizm obespecheniya gosudarstvennogo suvereniteta Rossijskoj Federacii: avtoref. dis. ... d-ra yurid. nauk. M., 2021.
11. AFbov A.P. Pravovaya sistema Rossii kak osnovanie suverennogo rezhima zakonnosti // Legal Bulletin. 2023. № 1. T. 8. S. 11.
12. Galushko D.V. Razvitie koncepcii suvereniteta gos-udarstv v usloviyax chlenstva v mezhdunarodny"x orga-nizaciyax // Severokavkazskij yuridicheskij vestnik. 2020. № 1. S. 40.
13. Kerimov D.A. V razvitie diskussii o filosofii i prave. Recenziya na monografiyu S.I. Zaxarceva i V.P. SaFnikova «Filosofiya. Filosofiya prava. Yuridicheskaya nauka». M., 2015 // Pravovoe pole sovremennoj e"konomiki. 2015. № 1. S. 78-85.
14. Kolesnikov A.S., Maslennikov D.V., Guk A.I. Razmy"shleniya o filosofsko-pravovy"x rabotax S.I. Zax-arceva i svoeobrazii ego filosofii // Yuridicheskaya nauka: istoriya i sovremennost\ 2015. № 12. S. 177-184.
15. Laski G.Dzh. O suverenitete gosudarstva // Vestnik Moskovskogo gosudarstvennogo oblastnogo universiteta. Seriya: Istoriya i politicheskie nauki. 2020. № 4. C. 152-161.
16. Pokrovskij I.F., Guk A.I. Kogda filosofiya i pravo snova vmeste. Recenziya na monografiyu S.I. Zaxarceva «Nekotory'e problemy" teorii i filosofii prava» / pod red. V.P. Salnikova. M., 2014 // Mir politiki i sociologii. 2015. № 2. S. 184-190.
17. Pokrovskij I.F., Ismagilov R.F., Guk A.I. DejstviteF-no, filosofiya i pravo snova vmeste v issledovanii sovremenny'x nauchny"x my'slitelej. Nekotory'e idei po povodu recenzii D.A. Kerimova i monografii S.I. Za-xarceva i V.P. SaFnikova «Filosofiya. Filosofiya prava. Yuridicheskaya nauka». M., 2015.
18. Tixomirov Yu.A. Pravovoj suverenitet: sfery" i ga-rantii // Zhurnal rossijskogo prava. 2013. № 3. S. 5.
19. Chirkin V.E. Integracionny"e mezhgosudarstvenny"e processy", konstitucii i gosudarstvenny"j suverenitet // Zhurnal zarubezhnogo zakonodatel"stva i sravnitel"nogo pravovedeniya. 2019. № 3. S. 5-19.
20. Sharifov M.Sh. Teoreticheskie problemy" opredele-niya soderzhaniya i sootnosheniya narodnogo, gosudarstvennogo i nacional"nogo suvereniteta // Trudy" instituta gosudarstva i prava Rossijskoj akademii nauk. 2009. № 2. S. 3-16.
21. Sharifov M.Sh. Konstitucionno-pravovaya institu-cionalizaciya suvereniteta i ego transformaciya pod vliya-niem informatizacii. M., 2009. S. 7.
22. Gadzhiev K.S. Politicheskaya nauka: ucheb. posob. dlya vuzov. M., 1995. S. 104.
23. Luk"yanova E.G. Teoriya gosudarstva i prava. Vve-denie v estestvenno-pravovoj kurs. M., 2011. S. 161.
24. Uchebnik gosudarstvennogo prava / Soch. prof. Kazanskogo universiteta V.V. Ivanovskogo. Kazan", 1908. S. 75.
25. Konstitucionny"j suverenitet Rossijskoj Federacii obespechit soblyudenie prav i svobod grazhdan na fone krizisa mezhdunarodnogo prava [E"lektronny"j resurs]. URL: https://legalforum.info/news/konstitutsionnyj-suve-renitet-rossijskoj-federatsii-obespechit-sobljudenie-prav-i-svobod-grazhdan-na-fone-krizisa-mezhdunarodnogo-prava.
26. Krabbe H. Die Lehre von der Rechtssouveränität. Beitrag zur Staatslehre. Groningen, 1906. S. 9.
27. Aristotel". Metafizika. Gl. 4 [E"lektronny"j resurs]. URL: https://ru.wikisource.org/wiki/Metafizika(Aristotel"; Kubiczkij)/Kniga tret"ya.
Статья поступила в редакцию 27.07.2023; одобрена после рецензирования 11.08.2023; принята к публикации 11.08.2023.
The article was submitted 27.07.2023; approved after reviewing 11.08.2023; accepted for publication 11.08.2023.
Q м. Бауманская,
г. Москва, ул. Бауманская, д. 22, офис 207
Ж ocenka-m.com • ¡[email protected]
V» 8 (800) 100-50-01 • 8 (495) 308-15-15
Проведем профессиональную экспертизу:
Строительно-техническую Землеустроительную Инженерно-технологическую Пожарно-техническую Автотехническую
Почерковедческую Подлинности документов Оценочную Товароведческую Бухгалтерскую
Профессионализм экспертов и современные методики проведения исследований в сжатые сроки обеспечивают максимально достоверные результаты!
Платинум
группа компаний
