CC BY
111
Вестник Самарской гуманитарной акалемии. Серия «Право». 2012. № 2(12)
ПРАВОВОЙ ХАРАКТЕР АКТОВ НОРМОТВОРЧЕСТВА КАК ОСПОРИМАЯ ПРЕЗУМПЦИЯ ПРАВА
© Е. А. Уварова
Уварова Елена Александровна кандидат юридических наук ассистент кафедры теории государства и права Национальный университет «Юридическая академия Украины им. Ярослава Мудрого»
(г. Харьков, Украина)
В статье прелставлена характеристика презумпции правового характера актов органов публичной власти. Автором обосновывается прирола правовых презумпций как элементов права, в основе которых лежит требование к наллежашему повелению участников правоотношений и которые по своей прироле являются принципами или нормами права, отличаю-шимися от классических нормативных прелписаний лишь спецификой формулировки. В статье также рассматривается возможность леления актов органов публичной власти, не соответствуюших прелъявляе-мым к ним солержательным или формальным требованиям, на ничтожные и оспоримые.
Ключевые слова: правовая презумпция, лействитель-ность нормативных правовых актов, ничтожность, оспоримость.
Одна из презумпций, на которых основано правовое регулирование, — презумпция правового характера действующих нормативных предписаний. Она предполагает, что участники общественных отношений каждый акт, исходящий от субъекта публичной власти (будь то государственный орган или муниципальный), должны воспринимать как соответствующий содержательным и формальным требованиям, к нему предъявляемым, а значит — наделенный юридической силой и общеобязательным характером.
Впрочем, если справедливость норм Конституции считается неоспоримой презумпцией, то утверждение о правовом характере того или иного нормативного акта может быть опровергнуто при наличии достаточных для этого
оснований. Ведь «закон содержит право и признается правовым, если соответствует требованиям справедливости, в первую очередь правам и свободам человека и гражданина и в целом потребностям общественного развития. Если изложенные признаки отсутствуют, то закон признается неправовым»1. «Право становится неправым»2, когда действующий нормативно-правовой акт становится настолько несовместим со справедливостью, что закон как «несправедливое право» отрицает ее3.
Обратим внимание: правовая презумпция не представляет собой констатацию существующего положения вещей, обобщение предыдущего опыта4. Она заключает в себе требование к участникам общественных отношений, указание на надлежащий способ поведения. Так, презумпция невиновности требует относиться к любому лицу как к добросовестному участнику правоотношений, презумпция знания законов — исходить в правовом регулировании из предположения о том, что каждый имел возможность ознакомиться с введенным в действие нормативным актом, а презумпция законности приказа центрального органа исполнительной власти требует воспринимать подзаконные нормативные акты как действующие и обязательные к исполнению, пока не будет установлено иное.
Такой подход к раскрытию природы правовых презумпций позволяет говорить о том, что указанный элемент права является, с точки зрения логики, суждением о должном, поскольку фиксирует не то, что есть, а то, как должно быть5.
Представляется правильной позиция тех ученых, которые настаивают на том, что правовые презумпции в механизме правового регулирования не могут занимать место рядом с приемами законодательной техники6, тем самым приобретая в глазах ученых и практиков статус исключительно нетипичного правового предписания7. Презумпции могут быть охарактеризованы с помощью тех же признаков, через которые раскры-
1 Цвцк М. В. Верховенство права в контекстц прав людини // Проблеми теорцц права ц конституццоналцзму у працях М. В. Цвцка / Упорядн.: О. В. Петришин, С. В. Шевчук, О. Р. Дашковська та цн. Харьков : Право, 2010. С. 45.
2 Хайук Ф. А. Право, законодавство та свободи: Нове викладення широких принципцв справедливостц та полцтичноц економцц : в 3 т. / пер. з англ. Киев : Сфера, 1999. Т. ц: Правила та порядок. С. 94.
3 Погребняк С. П. Основоположнц принципи права (змцстовна характеристика): монографця. Харьков : Право, 2008. С. 65.
4 См: Шахкелдов Ф. Г. Презумпции, аксиомы и гипотезы в праве // Теория и практика общественного развития. 2005. С. 55.
5 См: Ивин А. А. Основания логики оценок. М. : Изд-во Московского ун-та, 1970. С. 45.
6 См.: Черданцев А. Ф. Логико-языковые феномены в юриспруденции: монография. М. : Норма ИНФРА-М, 2012. С. 312.
7 См: Горшенев В. М. Нетипичные нормативные предписания в праве // Советское государство и право. 1978. № 3. С. 115; Угренинова Е. А. Презумпции в общей теории права: проблемы концептуализации // Философия права. 2010. № 3. С. 65; Гурвич М. А. Доказательственные презумпции в советском гражданском процессе // Советская юстиция. 1968. № 5. С. 8.
вается природа принципов и норм права: а) обусловленность общественными отношениями, направленность на защиту общественно признанных ценностей; б) общеобязательный характер, что позволяет выполнять функцию регулирования общественных отношений; в) возможность многоразового применения. Было бы ошибкой считать, что на правовые презумпции возложена задача простой фиксации определенных взаимосвязей между явлениями правовой действительности. Формулирование в виде презумпции не изменяет природы самого предписания: презумпция требует от участников общественных отношений определенного ценностного отношения либо того или иного варианта поведения (относиться к любому лицу, достигшему 18 лет, как к имеющему полную гражданскую дееспособность; признавать за лицом, указанным в качестве автора произведения, неимущественные и имущественные права интеллектуальной собственности; считать отцом ребенка мужа женщины, если ребенок рожден в браке; исходить из действительности сделки, если законом либо судом не установлено иное; и т. д.).
Итак, презумпции по своему внутреннему содержанию имеют характер классических элементов права (принципов и норм права) и выполняют регулятивную функцию, указывая на должный вариант поведения либо предъявляя более абстрактное требование, направленное на защиту определенных общественно признанных ценностей. Специфика правовых презумпций проявляется лишь в способе их внешнего формулирования.
Считается, что презумпция правового характера актов органов публичной власти исходит из более широкого по своему содержанию утверждения — из презумпции правоты государства, в соответствии с которой признается правильность действий должностных лиц, которые выполняют функции, входящие в круг их полномочий8. Нормативный акт должен соответствовать принципам верховенства права, законности, приниматься уполномоченными на это субъектами в определенной законом форме и по установленной процедуре и согласно правилам нормотворческой техники, не может противоречить актам более высокой юридической силы9.
Однако нельзя исключать возникновение ситуаций, «когда законодатель даже не стремится к справедливости, когда равенство, образующее ее основу, сознательно опровергается в нормотворческом процессе, тогда закон является неправовым по своей природе»; ярким примером последнего — нормативно-правовые акты нацистской германии, которые «противоречили высшему закону, а потому не были законами»10. Другая категория ситуаций, когда несправедливые нормативно-правовые акты появляются из-за ошибок законодателя. Как правило, такие акты непропорционально
8 См: Кейлин А. Д. Судоустройство и гражданский процесс капиталистических государств. Ч. 3. Арбитраж. М. : Внешторгиздат, 1961. С. 252.
9 См.: Постановление Верховного Суда Украины от 8 декабря 2009 года // [Электронный ресурс]. иИЬ: http://www.reyestr.court.gov.ua/Review/7417986.
10 См.: Моисеев С. В. Философия права. Курс лекций. Новосибирск : Сиб. унив. изд-во, 2003. С. 9.
ограничивают свободу лица и нарушают принцип равенства. В этих случаях соответствующие судебные инстанции наделены полномочием признать несправедливые нормативно-правовые акты недействующими11.
С. П. Погребняк, характеризуя две названные категории актов органов государства, проводит аналогию с недействительными сделками, которые в свою очередь делятся на оспоримые и ничтожные. Стороны ничтожной сделки не обязаны выполнять ее требования, причем и тогда, когда она не была признана судом недействительной. В отличие от ничтожных сделок, оспоримые сделки не лишают сделку юридических последствий и не влекут за собой желаемый результат только по иску заинтересованного лица. При оспоримости сделка считается действительной, пока не будет обжалована в суде12.
Следует отметить, что использование самого термина «недействительность» в отношении нормативно-правовых актов Верховный Суд Украины признает некорректным. Как он указал в обобщении практики рассмотрения судами гражданских дел о признании сделок недействительными (от 24 ноября 2008 года), в этом случае речь должна идти об их неправомерности (незаконности, противоправности). В то же время, в практике Верховного Суда Украины нашло применение деление актов органов государственной власти на ничтожные и оспоримые. Так, в одном из своих постановлений он указал: «Акты, изданные с нарушением требований, которые к ним предъявляются, являются дефектными. В зависимости от характера и степени дефектности такие акты (приказы) управления делятся на ничтожные (которые не влекут правовых последствий даже без их отмены) и оспоримые. Последние представляют собой акты, содержащие отдельные незаконные положения. Аннулировать (отменить) такой акт (приказ) в части незаконных положений может и орган, принявший его»13. Высший административный суд Украины, хотя в своей практике и не использует ссылки на ничтожность актов органов государственной власти и местного самоуправления, признает, что акты, не имеющие правового характеру, не могут создавать права и обязанности для участников правовых отношений, начиная с момента их принятия14.
С возможностью условного деления актов органов публичной власти на оспоримые и ничтожные «в зависимости от степени и характера дефекта (нарушения требований, которые к ним предъявляются)», соглашаются и другие ученые15, подчеркивая, что оспоримыми считаются дефек-
11 См: Погребняк С. П. Основоположнц принципи права (змцстовна характеристика). С. 65.
12 См.: Там же. С. 66.
13 Постановление Верховного Суда Украины от 30 января 2012 года № 21-216а11. иВЬ: http://reyestr.court.gov.ua/Review/22547527.
14 См.: Определение Высшего административного суда Украины от 21.09.2011 г. № К-35980/10. иВЬ: http://www.reyestr.court.gov.ua/Review/18371689.
15 См: Ваньков А. В. Прекращение действия нормативных административно-правовых актов органов внутренних дел Российской Федерации // Известия Российского государственного педагогического университета им. А И. Герцена. 2008. № 61. С. 55.
тные акты, которые являются обязательными к исполнению, но могут быть обжалованы заинтересованными органами либо лицами в судебном или административном порядке. Ничтожные акты — это акты, не влекущие за собой правовых последствий, на возникновение которых они направлены, то есть недействительные с момента их издания. Ничтожный акт просто не берется во внимание, его юридический эффект с момента издания равен нулю16.
Однако юридическая наука не выработала четких и однозначных критериев разграничения ничтожных и оспоримых нормативных актов, что в значительной мере объясняется сложностью регулируемых правом общественных отношений, разным характером нарушений, допускаемых при их принятии, субъективным восприятием норм, которые в них закреплены17. Так, предлагается исходить из того, что по общему правилу, нормативный правовой акт является ничтожным, если в самом законе прямо указаны случаи признания его изначально не имеющим правовых последствий либо не подлежащим исполнению. При условии отсутствия таких прямых указаний следует руководствоваться характером тяжести дефектов этого акта. К существенным дефектам, обуславливающим ничтожность нормативно-правового акта, можно отнести в частности такие как: несоблюдение сферы своей компетенции, отсутствие полномочий на издание акта, издание акта, исполнение которого объективно является невозможным, закрепление в акте положений, предписывающих совершить преступление либо иное правонарушение («Правовые акты, при издании которых были допущены наиболее грубые очевидные нарушения законности, могут не исполняться и не применяться при условии, что их исполнение либо применение создают состав преступления»18.).
В то же время, на практике всегда возникает вопрос о тех пределах, за которыми дефект может считаться настолько существенным, что делает акт ничтожным. Поэтому при наличии сомнений в отношении того, является ли акт ничтожным или оспоримым, предлагается исходить из его оспоримости.
Как известно, степень тяжести — категория оценочная, а это в свою очередь ставит вопрос, не возникнет ли угроза стабильности правового порядку в случае признания за субъектами общественных отношений возможности по собственному усмотрению отказываться от реализации тех нормативных предписаний, которые, по их мнению, являются несправедливыми. Отдельные авторы ставят под сомнение правомерность деления дефектных актов на ничтожные и оспоримые, отрицают возможность появления актов, которые не порождают юридических последствий19, ссы-
16 См: Жданов А. А. О действительности актов государственного управления // Правоведение. 1964. № 1. С 56.
17 См.: Ваньков А. В. Прекращение действия нормативных административноправовых актов органов внутренних дел Российской Федерации. С. 55.
18 Новоселов В. И. Законность актов органов управления. М. : Юридическая литература, 1968. С. 89.
лаясь именно на угрозу того, что предоставление возможности каждому субъекту правоотношений считать тот или иной акт ничтожным создало бы значительную угрозу законности. Они исходят из того, что презумпция действительности (законности) нормативных актов дает основания предположить, что акт, изданный с соблюдением всех юридических требований, является обязательным для всех лиц, которым он адресован. Противоположное предположение — о недействительности (незаконности) нормативного акта — должно быть подтверждено в рамках нормативно установленной процедуры решением государственного органа. Такой принцип, по убеждению сторонников названной точки зрения, необходим для стабильности механизма правового регулирования и для эффективного функционирования государственной власти20. По словам А. И. Елистратова, «стойкости правового порядка угрожала бы большая опасность, если бы каждому учреждению и гражданину была предоставлена возможность считать ничтожным, как будто несуществующим, любой акт, в действительности которого у них может возникнуть то или иное сомнение»21. На субъектов права, указывают представители такого подхода, нельзя возложить ношу необходимости выведения каждой нормы права из «признанных в обществе ценностей». Тем более, что эта категория, если к ней обращается отдельный человек, приобретает чрезвычайно субъективный характер. И в этом аспекте можно согласиться с позитивистами, которые в споре с юснатуралистами указывают на то, что безусловное следование представлениям о справедливости, которое может оправдать отказ от исполнения установленных государством обязанностей, подрывает основы правопорядка, лишает участников правоотношений уверенности в правовом результате своих действий, поскольку другая сторона урегулированных правом отношений может отказаться от возложенных на нее обязательств, ссылаясь на из несоответствие признанным в обществе ценностям. Это в свою очередь отрицает ценность права как стабильного регулятора общественных отношений.
Однако нельзя не учитывать тот факт, что рядом с презумпцией правового характера актов нормотворчества действует презумпция добросовестности участников отношений, урегулированных правом, и правомерности их действий. Это, в частности, должно означать следующее: если такие субъекты в своем поведении исходят из ничтожности предписаний нормативных актов, с чем могут не соглашаться органы публичной власти (считая, что неисполнение предписаний таких нормативных актов является основанием для привлечения субъектов правовых отношений к юридической ответственности), бремя доказывания неправомерности дей-
19 См.: Лейст, О. Э. Санкции в советском праве. М.: Госюриздат, 1962. С. 123.
20 См.: Ваньков А. В. Прекращение действия нормативных административноправовых актов органов внутренних дел Российской Федерации. С. 56.
21 Российское полицейское (административное) право: конец ХцХ — начало XX века.: хрестоматия / сост. и авт. вступ. ст. Ю. Н. Старилов. Воронеж : Изд-во Воронежского гос. ун-та, 1999. С. 552.
ствий участников урегулированных правом общественных отношений (а значит — правового характера нормативных актов, от исполнения которых они отказались) лежит на представителях публичной власти.
В аспекте рассматриваемого вопроса, обращаясь к категории справедливости, мы должны помнить, что речь идет о принципе, который лежит в основе права и имеет как материальное, так и процедурное проявление. Соблюдение при установлении общеобязательных правил поведения предусмотренной процедуры принятия нормативно-правовых актов является минимальным условием легитимации таких правил поведения. Правила считаются авторитетными, поскольку они — результат определенной организованной системы. Именно поэтому соблюдение норм, устанавливающих процедуру формирования органов государственной власти и местного самоуправления, процедуру реализации ними нормотворческих и правоприменительных полномочий, — предпосылка доверия населения к действующему праву, его восприятия как надлежащего социального регулятора. Речь идет о так называемой неабсолютной процедурной справедливости: правила (нормы) неабсолютной процедурной справедливости только содействуют достижению справедливого результата (материальной справедливости) в результате соблюдения процедуры, но не гарантируют его)22. Процедура принятия нормативного акта направлена на установление такого механизма, который позволял бы выработать максимально справедливое правило поведения, создать гарантии недопущения принятия норм, которые нарушали бы права участников общественных отношений. Какое-либо отклонение от этой процедуры является основанием поставить под сомнение справедливость правила, которое было в рамках нее установлено.
Но может ли субъект правоотношений, к примеру, отказаться от исполнения закона, при принятии которого была нарушена предусмотренная Конституцией процедура? Может ли считаться ничтожным закон, принятый в условиях очевидного нарушения требования о личном участии народных депутатов в голосовании?23 Или следует ли считать недействительным закон, который вопреки требованию стабильности вносит изменения в те или иные элементы налогов и сборов позднее, чем за шесть месяцев до начала нового бюджетного периода, в котором будут действовать новые правила и ставки (пп. 4.1.9 Налогового кодекса Украины24)?
Статья 152 Конституции Украины, в соответствии с которой законы и другие правовые акты по решению Конституционного Суда Украины
22 См: Морщакова Т. Конституционная защита прав и свобод граждан судами Российской Федерации // Сравнительное конституционное обозрение. 2004. № 4 (49). С. 125.
23 См.: Решение Конституционного Суда Украины по делу по конституционному представлению Президента Украины в отношении официального толкования частей второй и третьей статьи 84 и частей второй и четвертой статьи 94 Конституции Украины (дело в отношении порядка голосования и повторного рассмотрения законов Верховной Радой Украины) от 7 июля 1998 года № 11-рп/98.
24 См.: Налоговый кодекс Украины от 02.12.2010 г. № 2755-У1 // Голос Украц-ни 2010. № 229-230.
признаются неконституционными полностью либо в отдельной части, если они не соответствуют Конституции Украины либо если была нарушена установленная Конституцией Украины процедура их рассмотрения, принятия либо вступления в силу25, по нашему мнению, не должна восприниматься как признающая возможность существования лишь оспоримых нормативных актов, то есть актов, неправовой характер которых может быть установлен решением суда, и отрицающая, что формальные либо содержательные дефекты акта могут становиться основанием для того, чтобы он считался ничтожным. Приведенная статья Основного Закона имеет предметом своего регулирования установление полномочий Конституционного Суда Украины, наделение его компетенцией по рассмотрению вопроса о соответствии Конституции правового акта при условии обращения к нему с соответствующим ходатайством уполномоченных на это субъектов.
В механизме правового регулирования субъектом, который должен решить вопрос о правовом либо неправовом характере нормативного акта, выступает суд. Именно он является тем институтом, который призван решить, были ли у участника правовых отношений основания отказаться от реализации нормы права, ссылаясь на ничтожность (существенную дефектность) нормативного предписания, в котором она закреплена, и обосновывая такой отказ неправовым характером нормы. Вопрос становится еще более остро, если речь идет о ситуации, когда суд отказывается от применения актов, признание которых недействительными — исключительная компетенция органа конституционной юрисдикции Украины.
Законодатель решает спор в отношении полномочий судов общей юрисдикции в случае выявления ими при решении конкретного дела нормативно-правовых актов (их отдельных положений), которые противоречат содержательным либо формальным требованиям, следующим образом.
Кодекс административного судопроизводства Украины указывает на два возможных варианты действий суда. Согласно ч. 4 ст. 9 в случае несоответствия нормативно-правового акта Конституции Украины, закону Украины, международному договору, согласие на обязательность которого предоставлено Верховной Радой Украины, либо иному правовому акту, суд применяет правовой акт, который имеет высшую юридическую силу; в свою очередь ч. 5 ст. 9 предусматривает, что в случае возникновения у суда сомнений во время рассмотрения дела в отношении соответствия закона либо иного правового акта Конституции Украины, решение вопроса о конституционности которого относится к юрисдикции Конституционного Суда Украины, суд обращается в Верховный Суд Украины для решения вопроса по внесению в Конституционный Суд Украины представления о конституционности закона либо иного правового акта26.
25 См.: Конституция Украины // Офцццйний вцсник Украцни. 2010. № 72/1 (01.10.2010). Ст. 2598.
26 См.: Кодекс административного судопроизводства Украины от 06.07.2005 г. № 2747-1У // Офцццйний вцсник Украцни. 2005. № 32 (26.08.2005). Ст. 1918.
Приведенные положения действующего законодательства Украины не дают возможности для их однозначной интерпретации. Так, можно говорить о том, что за судьями признано право отказываться от применения тех нормативных актов, которые, по их убеждению, противоречат конституционным положениям (как прямо закрепленным в тексте Конституции, так и тем, которые могут выводиться из ее содержания). Если же недостатки нормативно-правового акта не дают достаточных оснований с уверенностью указать на его неконституционность, а лишь вызывают сомнения в отношении его конституционности, указанный вопрос передается на рассмотрение единственного органа конституционной юрисдикции.
Но существует и другой подход к пониманию статьи 9 Кодекса административного судопроизводства Украины. Ее понимают как закрепляющую право суда отказываться от применения только того нормативного акта, оценка правового характеру которого не охватывается исключительными полномочиями Конституционного Суда Украины. Другими словами, если речь идет об отказе от применения законов и других правовых актов Верховной Рады Украины, актов Президента Украины, актов Кабинета Министров Украины, правовых актов Верховной Рады Автономной Республики Крым, которыми урегулирован рассматриваемый судом случай, однако суд считает их противоречащими Конституции Украины, вопрос о конституционности должен быть передан на рассмотрение Конституционному Суду Украины, а рассмотрение дела административным судом приостановлено. При изложенном подходе к толкованию статьи 9 Кодекса административного судопроизводства Украины, Рассматривать дело, отказавшись по собственному усмотрению от применения такого нормативного акта со ссылкой на его несоответствие Конституции Украины, суд не может.
Несколько иначе урегулирован этот вопрос Гражданским процессуальным кодексом Украины. В соответствии со статьей 8 суд рассматривает дела согласно Конституции Украины, законов Украины и международных договоров, согласие на обязательность которых предоставлено Верховной Радой Украины. При возникновении у суда сомнений во время рассмотрения дела закона или иного правового акта Конституции Украины, решение вопроса о конституционности которого относится к юрисдикции Конституционного Суда Украины, суд обращается в Верховный Суд Украины для решения вопроса о внесении в Конституционный Суд Украины представления о конституционности закона либо иного правового акта. В случае несоответствия правового акта закону Украины либо международному договору, согласие на обязательность которого предоставлено Верховной Радой Украины, суд применяет акт законодательства, имеющий более высокую юридическую силу27. Как видим, Гражданский процессуальный кодекс Украины относит к компетенции суда только вопрос оценки нормативно-правовых актов на предмет соответствия законам и международным договорам, что же касается соответствия Конституции — то полно-
27 См.: Гражданский процессуальный кодекс Украины от 18.03.2004 г. № 1618-IV // Офцццйний вцсник Украцни. 2004. № 16 (07.05.2004). Ст. 1088.
мочия суда ограничены возможностью поставить вопрос о неконституци-онности нормативно-правового акта перед органом конституционной юрисдикции, что усиливает сомнения в наличии у судов общей юрисдикции полномочий отказываться по своему усмотрению от применения нормативно-правовых актов, даже на основании наличия в них очевидных дефектов, если оценка их правового характера является исключительной компетенцией единственного органа конституционной юрисдикции.
Как представляется, данный вопрос должен рассматриваться через разрешение конфликта между двумя принципами — принципом прямого действия норм Конституции (требований, нашедших отражение в тексте и духе Конституции), с одной стороны, и принципом исключительной компетенции органа конституционного судебного контроля — с другой. Именно установление соотношения между двумя указанными принципами в каждой конкретной ситуации дает возможность провести границу между оспоримостью и ничтожностью нормативных актов. Приведем пример. 15 января 2009 года Президентом Украины был подписан Закон Украины «О внесении изменений в Уголовный и Уголовно-процессуальный кодексы Украины в отношении использования ребенка для попрошайничества», которым предусматривалось введение уголовной ответственности за такое преступления как использование малолетнего ребенка для занятия попрошайничеством. При этом в тексте Закона осталась норма, в соответствии с которой Закон вступает в силу с 1 января 2009 года. Закон был опубликован только 25 февраля 2009 года (лишь в последующем в Закон были внесены изменения и момент его вступления в силу был привязан к моменту опубликования). Подобная ситуация имела место и с Законом Украины «О внесении изменений в некоторые законы Украины по минимизации влияния финансового кризиса на развитие отечественной промышленности» от 18 декабря 2008 года № 694-Ш. Пунктом 1 раздела II «Заключительные положения» указанного Закона было предусмотрено, что этот Закон вступает в силу с 1 января 2009 года. Однако опубликован он был лишь 3 февраля 2009 года. Как известно, «если источник, которым были зафиксированы определенные правовые нормы, не был опубликован для общего сведения, предъявленная в отношении таких правовых норм презумпция знания закона вместе со всеми требованиями, составляющими ее содержание, утрачивает свою силу»28. На наш взгляд, в такой ситуации суд общей юрисдикции, обратившись к принципам верховенства права и правовой определенности, не должен был бы применять предписания нормативно-правовых актов, которые определяют момент вступления в силу (поскольку они имели ничтожный характер), а должен был руководствоваться общей нормой Конституции Украины, безотносительно того, обращались ли уполномоченные субъекты в Конституционный Суд Украины по поводу конституционности приведенных положений или нет.
28 Горячев И. Н. Предпосылки истинности презумпции знания закона: опыт установления связи основополагающих юридических презумпций // Вестник Ярославского государственного университета. Серия Гуманитарные науки. 2010. № 4 С. 47—49, 48.
Примерами ситуации, когда суд, ссылаясь на существенные недостатки нормативно-правового акта, признал правомерным отказ от его исполнения со стороны участника правовых отношений, может быть целый ряд дел, рассмотренных Верховным Судом Украины по вопросу использования игорных автоматов, переведенных в фискальный режим. Так, в свое время Кабинетом Министров Украины был установлен срок перевода субъектов хозяйствования на расчеты с применением регистраторов расчетных операций. Для субъектов игорного бизнеса таким сроком стало 31 декабря 2006 года. В то же время согласно ст. 12 Закона Украины «О применении регистраторов расчетных операций в сфере торговли, общественного питания и услуг» от 6 июля 1995 года № 265/95-ВР на территории Украины разрешается реализовывать и применять только те регистраторы расчетных операций, которые включены в соответствующий Государственный реестр и конструкция, а также программное обеспечение которых соответствует конструкторско-технологической и программной документации производителя. На Минпромполитики была возложена обязанность обеспечить организацию разработки автоматов по продаже товаров (услуг), которые будут соответствовать указанным требованиям. Соответствующий регистратор, который могли бы использовать в своей деятельности субъекты игорного бизнеса, был включен в Государственный реестр только 1 июля 2008 года, то есть через полтора года после окончания предельного срока, когда субъекты хозяйствования уже должны были использовать его в своей деятельности. Учитывая такие обстоятельства, Верховный Суд Украины пришел к выводу, что до указанной даты у субъектов хозяйствования не было объективной возможности выполнить требования действующего на тот момент законодательства. Поэтому привлечение их к ответственности возможно только за нарушения, допущенные после 1 июля 2008 года29.
Приведенное дело — пример отказа от применения ничтожного нормативного предписания, неправовой характер которого обусловлен отсутствием объективной возможности его выполнить.
О приоритетности принципа прямого действия Конституции Украины (а значит — о возможности отказаться от применения нормативных актов, которые хотя и не признаны в установленном порядке недействительными, противоречат принципам и нормам, образующим конституционный порядок), что является проявлением признания принципа верховенства права, свидетельствует и позиция Верховного Суда Украины, выраженная им в постановлении Пленума «О применении Конституции Украины при осуществлении правосудия». В ней впервые были указаны случаи, когда суд обязан непосредственно применять нормы Конституции30. Среди таких случаев наи-
29 См.: Постановление Верховного Суда Украины от 6 июня 2011 года // Вцсник Верховного Суду Украцни. 2011. № 11.
30 См.: Конституцця Украцни: Науково-практичний коментар / В. Б. Аверя-нов, О. В. Батанов, Ю. В. Баулцн та цн.; ред. кол. В. Я Таццй, Ю. П. Битяк, Ю. М. Грошевой та цн. Харьков: Право; Киев: цн Юре, 2003. С. 49.
более дискуссионным является признание за судами общей юрисдикции возможности отказаться от применения определенного нормативно-правового акта, который, по мнению суда, противоречит Конституции, и применять нормы Конституции. Сторонники предоставления таких полномочий судам общей юрисдикции ссылаются на принцип прямого действия норм Конституции. Противники говорят о том, что: 1) разрешение коллизии между Конституцией Украины и действующим нормативно-правовым актом — исключительная компетенция единственного органа конституционной юрисдикции в Украине — Конституционного Суда Украины (ст. 13 Закону Украины «О Конституционном Суде Украины»31); 2) положения нормативно-правовых актов выступают основой для урегулирования неограниченного количества случаев, а значит, если предположить, что они противоречат Конституции Украины, их применение в последующем может привести к нарушению прав и свобод человека, а потому суд общей юрисдикции должен указать с помощью установленной процедуры на этот недостаток в правовом регулировании единственному органу конституционной юрисдикции, а не ограничиваться неприменением определенного нормативно-правового акта в отдельном деле; 3) нормативно-правовой акт до того момента, пока он не утратит силу, должен применяться при рассмотрении случаев, которые входят в сферу его регулирования, поэтому его неприменение в конкретном деле может стать основанием для отмены решения суда высшей судебной инстанцией.
Высказанное Верховным Судом Украины мнение поддержал Н. И. Ко-зюбра, подчеркнув, что суды должны непосредственно применять положения Конституции в случаях, когда решение дела на основании закона оказывается невозможным. И только в условиях неоднозначного толкования соответствующих положений Конституции разными государственными органами либо значительных сомнений в отношении конституционности закона, подлежащего применению при решении конкретного дела, суды в определенном законом порядке должны обращаться в Конституционный Суд Украины32. К слову, именно прямое действие конституционных норм, в частности конституционных принципов, С. Шевчук называет одной из причин становления и распространения судебного правотворчества, поскольку такие полномочия требуют новой, творческой роли судей33.
Похожая дискуссия имеет место и в Российской Федерации, где аналогичным образом урегулирован вопрос о разрешении ситуаций, когда суд общей юрисдикции сталкивается с актом, не соответствующим Конституции. Одни ученые исходят из того, что в таком случае суд не имеет права рассматривать дело по существу, а должен обратиться в Конституционный суд с запросом. Другие отстаиваются противоположную точку зрения:
31 См.: Закон Украины «О Конституционном Суде Украины» от 16 октября 1996 года № 422/96-ВР // Вцдомостц Верховноц Ради Украцни. 1996. № 49. Ст. 272.
32 См.: Козюбра М. Правовий закон: проблема критерццв // Вцсн. Акад. прав. наук Украцни. 2003. № 2-3. С. 94.
33 См.: Шевчук С. Судова правотворчцсть: свцтовий досвцд ц перспективи в Ук-рацнц. Киев : Реферат, 2007. С. 3.
если суд уверен в том, что подлежащий применению закон противоречит Конституции, то он не применяет этот закон и не обращается в Конституционный суд, а рассматривает дело сам на основании положений Конституции. Дополнительный аргумент сторонников такой точки зрения — обязательное предварительное обращение в Конституционный суд нарушает принцип прямого действия Конституции. Пленум Верховного Суда РФ, в целом поддержав такой подход, обратил внимание на то, что в Конституционный суд все же следует обращаться, но только в случае неопределенности ситуации, когда есть сомнения в конституционности закона34.
Итак, следует констатировать: оценка позитивного права на соответствие принципам права не является исключительной компетенцией органов конституционного судебного контроля. Каждый суд общей юрисдикции должен оценивать позитивное право, подлежащее применению при рассмотрении конкретного дела. Оценка позитивного права судом общей юрисдикции может быть как специальным предметом рассмотрения (в Украине такие дела относятся к юрисдикции административных судов), так и необходимым этапом в рассмотрении какого-либо судебного спора на этапе определения юридической основы дела.
Ссылкой на принципы права суд может обосновать отказ от применения отдельного законодательного положения, фактически указав на его неправовой характер (ничтожность). В этом случае суд разрешает дело на основании принципов права, то есть использует аналогию права. Но тот факт, что такое использование становится результатом отказа от применения действующего акта органа правотворчества, делает его (по выражению Я. Шаппа) экстралегальным, либо применением contra legem, когда правоприменительный орган действует за пределами позитивного права, но в границах права естественного. Следует отметить, что «экстралегальное» правоприменение является допустимым лишь в исключительных случаях и только под контролем высших судебных инстанций, которые могут отменить такое решение суда более низкой инстанции.
Признание возможности отказаться от реализации несправедливого предписания нормативно-правового акта — достижение школы естественного права. «Если писанный закон против нас, мы должны обратиться к всеобщему закону, апеллируя к его большей честности и справедливости. Мы должны доказывать, что принципы справедливости являются вечными и неизменными и что всеобщий закон не меняется, поскольку это естественный закон, а писанные законы меняются»35. Возвращение к прямому применению основополагающих принципов, которые «непосредственно связаны с естественно-правовыми представлениями о праве»36, в XX столетии иллюстрирует рассмотрение дел военных преступников западно-немецкими судами. Этот пример,
34 См.: Лучин В. О. Конституция Российской Федерации. Проблемы реализации. М. : ЮНИТИ-ДАНА, 2002. С. 170.
35 Моисеев С. В. Философия права. С. 165.
36 Мартышин О. В. Совместимы ли основные типы понимания права? // Государство и право. 2003. № 6. С. 21.
который использован вначале этой статьи и к которому мы возвращаемся для ее завершения, наверное, уже можно назвать классическим, что не преуменьшает его ценности. Тогда обвиняемые обосновывали свою невиновность тем, что они действовали в соответствии с законами тех времен. Однако суды пришли к выводу, что такие законы являлись недействительными, поскольку противоречили фундаментальным принципам морали и правам человека37. Показательными стали слова адвоката, доктора Отто Нельте, принимавшего участие в этом процессе: «Мы должны отнестись к своей задаче так рассудительно и с такой духовной неподкупностью, чтобы когда-нибудь в будущем этот процесс стал воплощением мечты человека о справедливости»38. Задача же современной юриспруденции — эту уже воплощенную в жизнь мечту превратить в обычный для всех стандарт, без которого уже нельзя представить механизм правового регулирования.
СПИСОК ОФИЦИАЛЬНЫХ ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ
1. Конституция Украины // Офцццйний вцсник Украцни. 2010. № 72/1 (01.10.2010). Ст. 2598.
2. Решение Конституционного Суда Украины по делу по конституционному представлению Президента Украины в отношении официального толкования частей второй и третьей статьи 84 и частей второй и четвертой статьи 94 Конституции Украины (дело в отношении порядка голосования и повторного рассмотрения законов Верховной Радой Украины) от 7 июля 1998 года № 11-рп/98.
3. Закон Украины «О Конституционном Суде Украины» от 16 октября 1996 года № 422/96-ВР // Вцдомостц Верховноц Ради Украцни. 1996. № 49. Ст. 272.
4. Гражданский процессуальный кодекс Украины от 18.03.2004 г. № 1618-^ // Офцццйний вцсник Украцни. 2004. № 16 (07.05.2004). Ст. 1088.
5. Кодекс административного судопроизводства Украины от 06.07.2005 г. № 2747-^ // Офцццйний вцсник Украцни. 2005. № 32 (26.08.2005). Ст. 1918.
6. Налоговый кодекс Украины от 02.12.2010 г. № 2755^1 // Голос Украцни. 2010. № 229-230.
7. Постановление Верховного Суда Украины от 8 декабря 2009 года // [Электронный ресурс]. иИЬ: http://www.reyestr.court.gov.ua/Review/7417986.
8. Постановление Верховного Суда Украины от 6 июня 2011 года // Вцсник Верховного Суду Украцни. — 2011. — № 11.
9. Постановление Верховного Суда Украины от 30 января 2012 года № 21-216а1. иВЬ: Режим доступа: http://reyestr.court.gov.ua/Review/22547527.
10. Определение Высшего административного суда Украины от 21.09.2011 г. № К-35980/10. иВЬ: http://www.reyestr.court.gov.ua/Review/18371689.
11. Ваньков, А. В. Прекращение действия нормативных административно-правовых актов органов внутренних дел Российской Федерации // Известия Российского государственного педагогического университета им. А. И. Герцена. — 2008. — № 61. — С. 54—57.
12. Горшенев, В. М. Нетипичные нормативные предписания в праве // Советское государство и право. — 1978. — № 3. — С. 113—118.
37 См: Дудаш Т. ц. Конституццйна правоцнтерпрегацця Верховного Суду США: спроба герменевтичного дослцдження // Вцсник Конституццйного Суду Украцни. 2007. № 3. С. 73.
38 Яртых И. С. Нюрнбергский процесс: Защитительные речи адвокатов. М. : Юрлитинформ, 2008. Т. ц. С. 3.
13. Горячев, И. Н. Предпосылки истинности презумпции знания закона: опыт установления связи основополагающих юридических презумпций // Вестник Ярославского государственного университета. Серия Гуманитарные науки. — 2010. — № 4. — С. 47—49.
14. Гурвич, М. А. Доказательственные презумпции в советском гражданском процессе // Советская юстиция. — 1968. — № 5. — С. 8—9.
15. Дудаш, Т. ц. Конституццйна правоцнтерпретацця Верховного Суду США: спроба герменевтичного дослцдження // Вцсн Конституццйного Суду Украцни. — 2007. — № 3. — С. 71—80.
16. Жданов, А. А. О действительности актов государственного управления // Правоведение. — 1964. — № 1. — С. 51—60.
17. Ивин, А. А. Основания логики оценок. — М. : Изд-во Московского ун-та, 1970. — 230 с.
18. Кейлин, А. Д. Судоустройство и гражданский процесс капиталистических государств. Ч. 3: Арбитраж. — М. : Внешторгиздат, 1961. — 311 с.
19. Козюбра, М. Правовий закон: проблема критерццв // Вцсн. Акад. прав. наук Украцни. — 2003. — № 2-3. — С. 83—96.
20. Лейст, О. Э. Санкции в советском праве. — М. : Госюриздат, 1962. — 238 с.
21. Лучин, В. О. Конституция Российской Федерации. Проблемы реализации. — М. : ЮНИТИ-ДАНА, 2002. — 687 с.
22. Мартышин, О. В. Совместимы ли основные типы понимания права? // Государство и право. — 2003. — № 6. — С. 13—21.
23. Моисеев, С. В. Философия права. Курс лекций. — Новосибирск : Сиб. унив. изд-во, 2003. — 203 с.
24. Морщакова, Т. Конституционная защита прав и свобод граждан судами Российской Федерации // Сравнительное конституционное обозрение. — 2004. — № 4 (49). — С. 125—126.
25. Новоселов, В. И. Законность актов органов управления. — М. : Юридическая литература, 1968. — 107 с.
26. Погребняк, С. П. Основоположнц принципи права (змцстовна характеристика): монографця. — Харьков : Право, 2008. — 240 с.
27. Российское полицейское (административное) право: конец ХцХ — начало ХХ века : хрестоматия / сост. и авт. вступ. ст. Ю. Н. Старилов. — Воронеж : Изд-во Воронежского гос. ун-та, 1999. — 619 с.
28. Угренинова Е. А. Презумпции в общей теории права: проблемы концептуа-
лизации // Философия права. — 2010. — № 3. — С. 64—68.
29. Хайцк, Ф. А. Право, законодавство та свободи: Нове викладення широких принципцв справедливостц та полцтичноц економцц : в 3 т. : пер. з англ. — Киев : Сфера, 1999. Т. ц: Правила та порядок. — 196 с.
30. Цвцк, М. В. Верховенство права в контекстц прав людини // Проблеми теорцц права ц конституццоналцзму у працях М. В. Цвцка / Упорядн.: О. В. Петришин, С. В. Шевчук, О. Р. Дашковська та цн. — Харьков : Право, 2010. — 272 с.
31. Черданцев, А. Ф. Логико-языковые феномены в юриспруденции : монография. — М. : Норма ИНФРА-М, 2012. — 320 с.
32. Шахкелдов, Ф. Г. Презумпции, аксиомы и гипотезы в праве // Теория и
практика общественного развития. — 2005. — С. 54—56.
33. Шевчук, С. Судова правотворчцсть: свцтовий досвцд ц перспективи в Украцнц. Киев : Реферат, 2007. — 640 с.
34. Яртых, И. С. Нюрнбергский процесс: Защитительные речи адвокатов. — М. : Юрлитинформ, 2008. Т. ц. — 424 с.
