CC BY
122
37 См.: Теневая Россия: экономико-социологическое исследование / под ред. И.М. Клямкина, Д.М. Тимофеева. М., 2000; Исаев И.А. Скрытые аспекты власти. М., 2002; Попов Ю.Н., Тарасов М.Е. Теневая экономика в системе рынка. М., 2005.
38 См.: Добрынин Н.М. Конституционализация — ожидаемое или норма жизни? // Государство и право. 2010. № 5; Малько А.В. Конституционная политика как разновидность правовой политики // Конституционное и муниципальное право. 2010. № 4; Васильев В.И. Гарантии есть, а выхода — нет. Основной Закон страны уже не отвечает запросам на перемены // НГ-Политика. 2012. 6 марта; Реформа Конституции РФ — ящик Пандоры или насущная необходимость? // НГ-Политика. 2012. 17 апр.
39 См.: Лукьянова Е.Н. Из истории беззакония. Как в 1993 году принимали Основной Закон Российской Федерации // Независимая газета. 1999. 2 окт.; Андрусенко Л. Персональная Конституция // Независимая газета. 2001. 31 дек.; КиваА. «Загогулины» российской Конституции // Парламентская газета. 2000. 6 окт.
40 См.: Лысенко В. Конституционный нигилизм. Как лечить? // Российская Федерация. 1999. № 7; Ава-кьян С. Конституционный нигилизм в думском варианте // Российская газета. 2002. 3 апр.
41 См.: Филатов С. Плоды правового нигилизма // Независимая газета. 1998. 28 авг.
42 См.: Лучин В.О. «Указное право» в России. М., 1996; Он же. Конституция Российской Федерации. Проблемы реализации. М., 2002.
43 Ильин И.А. Наши задачи. М., 1993. С. 182.
44 См.: Известия. 2011. 28 апр.
45 См.: Смирнов В., Козлова Н. Судьбоносные ошибки // Российская газета. 2010. 19 окт.
46 См.: Российская газета. 2010. 7 дек.
47 Подробнее об этом см.: Бондарев А.С. Правовая антикультура в правовом пространстве общества. Пермь, 2006; Он же. Юридическая ответственность и безответственность — стороны правовой культуры и антикультуры субъектов права. СПб., 2008.
48 Российская газета. 2002. 11 дек.; см. также: Ткаченко С.В. Правовой нигилизм России как основной миф рецепции западного права // Право и политика. 2009. № 4 (112).
49 См.: Российская газета. 2008. 28 марта.
50 См.: Там же.
51 См.: Цыбулевская О.И. Проблемы ведомственного правового нигилизма // Актуальные научные исследования. Саратов, 1998. Вып. 3; Зрячкин А.Н. Ведомственный правовой нигилизм как тормоз российских реформ // Вестник Волжского университета им. В.Н. Татищева. Сер. «Юриспруденция». Тольятти, 2005. Вып. 6 (50).
52 Солженицын А.И. Россия в обвале. М., 1998. С. 17.
53 См.: Преступное прокурорское сообщество // Известия. 2011. 18 мая.
Е.В. Резников
ПРАВОВОЕ СООБЩЕСТВО
КАК ОСНОВА ПРАВОВОЙ ИДЕНТИЧНОСТИ
В данной статье анализируется социально-правовой аспект такой дефиниции, как «правовая идентичность», являющейся относительно новым понятием, выработанным наукой теории государства и права. Показаны основные направления интеграционного исследования данной категории.
Ключевые слова: право, субъект права, правовое сообщество, идентичность, правовая идентичность, субъект правовой идентичности.
E.V. Reznikov
THE LEGAL COMMUNITY AS THE BASIS FOR A LEGAL IDENTITY
This article examines the social and legal aspect of this definition as a «legal identity», which is a relatively new concept, worked out by science theory of law. The author shows the main direction of the integration of research in this category.
Key words: law, legal personality, legal community, identity, legal identity, the subject of a legal identity.
© Резников Евгений Владимирович, 2012
Кандидат юридических наук, доцент, доцент кафедры теории и истории государства и права (Волжский институт экономики, педагогики и права), судья Дзержинского районного суда г.Волгограда.
Современная юриспруденция западного образца, изначально основанная на римском правовом наследии, традиционно сохраняет индивидуалистическую направленность. Это проявляется в самых разных отношениях. Идея человеческой личности с ее достоинством и самоценностью является отправным пунктом юридического мышления. Общество и государство чаще всего мыслятся в качестве суммы индивидов; римское право и естественно-правовая доктрина исходили из самостоятельности и автономии человеческой личности1. Современная российская Конституция провозглашает человека высшей ценностью (ст. 2).
Как следствие все коллективные образования в рамках юриспруденции рассматриваются как нечто вторичное, производное от индивида. Коллективы как элемент правовой реальности остаются «в тени» индивидуальных субъектов. Исключение составляют разве что юридические лица, природа которых давно является предметом специального интереса ученых-правоведов. Впрочем, анализ классических теорий юридического лица показывает, что они также по большей части объясняют этот феномен как инструмент, используемый индивидами для достижения тех или иных утилитарных результатов, например: юридическое лицо есть искусственный субъект, создаваемый для того, чтобы приписать ему право на имущество, используемое несколькими индивидами (Пухта); это совокупность физических лиц (Виндшейд); это соединение индивидуальных воль (Цительман) и т. п.2 Во всех этих случаях самостоятельная природа юридического лица по существу отрицается.
Кроме того, с нашей точки зрения, само признание юридических лиц коллективными субъектами права не вполне обосновано, поскольку каждое из них, независимо от числа работников и т.п., выступает в правовых отношениях как единичный носитель прав и обязанностей, а не коллектив (объединение). В этом смысле юридическое лицо не отличается от физического: собственно коллективный аспект в его правовом статусе никак не представлен.
В теоретическом познании права коллективы также не так уж часто рассматриваются в качестве самостоятельного феномена правовой жизни. Впрочем, характерно, что психологическая теория права Л.И. Петражицкого, носящая в целом индивидуалистический характер, содержит ценные указания на роль коллективов в функционировании права и в т. ч. на правосубъектность надындивидуальных образований: «Субъектами обязанностей и прав бывают не только индивидуальные, конкретные представляемые существа, но и классы таковых, роды, виды... Например, в правоотношении «родители имеют право наказывать детей, дети обязаны терпеть родительские наказания» субъектами права и обязанности являются не индивиды, а классы: класс родителей и класс детей»3.
В данном случае Л.И. Петражицкий обращает внимание на одно, казалось бы, очевидное, но часто упускаемое из виду обстоятельство: что понятие «субъект права» двусмысленно. В юридической норме субъектом права всегда выступает безличное множество лиц, наделенных соответствующими юридически значимыми признаками, и лишь в процессе правореализации, в единичном правовом отношении субъектом права становится индивидуально определенное лицо. Таким образом, каждый отдельный индивид приобретает возможность участия в конкретном правоотношении лишь в силу своей принадлежности к тому или иному множеству («классу») лиц. Именно эта связь индивида и коллектива служит основой правовой идентичности.
Развивая отдельные идеи Л.И. Петражицкого, Г.Д. Гурвич специально указал на то, что предрассудок о неизменно индивидуалистическом характере права мешает обновлению юридического мышления4, и предложил идею «социального права» как права социальной интеграции, субъектом которого выступает сложная коллективная личность; суть такой личности, по Г.Д. Гурвичу, состоит в «организации внешнего единства некоей множественности, члены которой сохраняют свои личностные черты в рамках единства»5. Впрочем, Гурвич связывал идею социального права с теорией правового плюрализма (каждая социальная группа вырабатывает собственное право). Тем самым понятие «право», а вместе с ним и все сопутствующие понятия, приобретали некоторую неопределенность, потому что исчезало точное различие между правом и остальными социальными нормами.
Коллективный аспект правовой идентичности можно обозначить при помощи условного выражения «правовое сообщество», под которым мы понимаем социальную группу, существование которой признается на уровне правопорядка и вхождение в которую оказывает влияние на правовой статус индивида. Юридическое лицо не является правовым сообществом в полном смысле слова; вместе с тем понятие «корпорация», если использовать его в широком значении (не как синоним акционерного общества или «государственная корпорация»), более адекватно отражает суть правового сообщества. Например, можно говорить об адвокатской, судейской, нотариальной и т.п. корпорациях как о правовых сообществах.
Правовые сообщества можно подразделить на механические и органические. В основе этой классификации лежит знаменитая теория солидарности Э. Дюркгей-ма, который полагал, что солидарность (социальная интеграция) имеет две основ- с ные формы: механическую, основанную на сходстве, и органическую, основан- к ную на различии (разделении труда)6. По аналогии с этим можно выделить два р
а
вида правовых сообществ. Механические сообщества представляют собой груп- с пировки, которые образуются исключительно на основании каких-либо общих | признаков, свойственных людям (например, пенсионеры, инвалиды, студенты и у
т.п.). В таких сообществах отсутствует иерархия, распределение обязанностей, с
т
постоянные внутренние связи между членами сообщества могут быть слабыми н или отсутствовать вовсе. Напротив, органические сообщества характеризуются ¡й внутренним единством, их члены обладают неодинаковыми правами и обязан- и ностями; подобные сообщества создаются по признаку общности целей и задач е
о
(например, армия, полиция, прокуратура и т.п.), что требует внутреннего разде- й ления функций по вертикали и горизонтали, а также наличия властеотношений Д той или иной степени сложности. |
Что касается солидарности, то она всегда присутствует в органических право- • вых сообществах, поскольку слаженное взаимодействие людей невозможно, если ( они хотя бы в какой-то мере не ощущают себя единым целым и не разделяют об- ~ щих установок, что и именуется солидарностью. Механическим сообществам 2 солидарность также свойственна, однако обычно она объединяет не всех участников такого сообщества, поскольку внутреннее единство и нацеленность на совместное действие не обязательны.
В любом случае солидарность является важнейшим фактором складывания правовой идентичности, поскольку именно от уровня солидарности напрямую зависит интенсивность связей и отношений внутри сообщества, что в свою оче-
редь определяет значимость членства в данном сообществе для каждого отдельного индивида.
Таким образом, органическое правовое сообщество создает более благоприятные условия для возникновения правовой идентичности, нежели механическое соединение, поскольку обеспечивает более активное внутригрупповое взаимодействие, стимулирующее речевые механизмы передачи социально значимого опыта и тем самым видоизменяющее идентичность членов группы.
Факторы, определяющие включенность индивида в социальную группу (в т. ч. юридически оформленную), весьма разнообразны, что отражено в различных социально-психологических теориях группообразования. Так, фактор социального научения означает, что человек изначально испытывает доверие к социальной группе и находится от нее в зависимости в той мере, в какой она оказывает на него воспитательное воздействие, т.е. снабжает его необходимой информацией и содействует в адаптации к жизненным условиям. Это применимо к правовым сообществам при том условии, если вступление в них происходит на достаточно раннем этапе индивидуального развития и если членство в таком сообществе дает индивиду исходный опыт, необходимый для дальнейшей жизнедеятельности, например, если там происходит профессиональная социализация. По мере взросления и укрепления личностной самостоятельности роль социального научения в формировании идентичности неизбежно понижается.
Фактор социального сравнения сохраняет фундаментальное значение на протяжении всей жизни индивида. Он связан с тем, что человек постоянно вынужден действовать в условиях неопределенности и для того, чтобы принимать решения, адекватные обстоятельствам, он должен оценивать правильность своих убеждений и поступков, что, в свою очередь, возможно путем их сравнения с поведением других людей. Иначе говоря, ориентация в социальном пространстве происходит в значительной степени благодаря подражанию, а это требует пребывания в коллективе. Соответственно, правовые сообщества оказывают влияние на идентичность человека в том случае, если предоставляют человеку относительно устойчивые и эффективные модели поведения. Этот фактор является сильной стороной правовых сообществ, поскольку они по природе своей интегрированы в правовой порядок и, как правило, имеют собственную нормативную организацию, в силу чего лицо, участвующее в таком сообществе, не испытывает недостатка в авторитетных образцах поведения.
Фактор обмена связан с ролью сообществ в распределении социальных благ. Участник социальной группы вступает с ней в обменные отношения, получая за надлежащее исполнение своих функций вознаграждение в виде материальных средств, статуса, признания и т.п. Одновременно он несет затраты, вытекающие из участия в группе, например, в виде времени или усилий, требуемых от него в интересах группы. Если соотношение выгоды и затрат приемлемо для человека и позволяет ему удовлетворять те или иные значимые потребности, то само членство в данном сообществе приобретает для него характер ценности и, следовательно, отражается на его идентичности7.
Нормативно-регулятивная сфера правовых сообществ также носит плюралистичный характер. Если говорить о собственно юридической регламентации поведения, то применительно к группам можно выделять как внешний, так и внутренний правопорядок. При этом внешний правопорядок представляет собой совокупность юридических норм, источник которых располагается за пределами
данного сообщества. Он включает в себя нормы национального законодательства, международного права, нормативные судебные постановления и иные юридические императивы, затрагивающие деятельность сообщества. Основу этого правопорядка составляют нормы, устанавливающие права, обязанности и ответственность членов соответствующей группы.
С учетом обменного фактора особую важность приобретает такое средство правового регулирования, как льготы и привилегии, предоставляемые членам сообщества. Они повышают привлекательность нахождения в составе группы и тем самым способствуют укреплению правовой идентичности.
В том случае, если правовой статус членов сообщества объективно связан с какими-либо лишениями или обременениями, если его основу составляют обязанности и ответственность (как, например, в случае статуса военнослужащих), то они требуют противовеса в виде стимулов и льгот8; иначе при отсутствии баланса между благами и потерями возникает явное неравенство и у членов группы снижается мотивация к участию в ней.
Внутренний правопорядок сообщества образуется из нормативных положений, рождающихся внутри данной социальной группы. Обязательным свойством таких установлений является формализация — официальное закрепление нормы в том или ином виде, что чаще всего связано с деятельностью управляющего центра группы. Действие таких норм не выходит за пределы сообщества. Наличие внутреннего правопорядка характерно для органических сообществ, поскольку он является производным от внутренней организации группы, и, следовательно, при отсутствии прочных связей внутри сообщества правообразование затрудняется. Внутренний правопорядок группы должен получить санкцию внешнего правопорядка. Внутриорганизационные нормы находят выражение в т. н. внутриведомственных, или локальных правовых актах.
Кроме собственно юридического регулирования, внутренняя жизнь правовых сообществ может регулироваться и другими видами социальных норм. Так, наличие корпоративной этики, не обязательно имеющей формализованный характер, укрепляет внутренние связи в группе. Моральные регуляторы образуют дополнительную линию нормативной защиты групповых интересов. В этом смысле появление таких документов, как этические кодексы (например, в адвокатском или судейском сообществе), в целом благотворно влияет на перспективы складывания правовой идентичности в соответствующих корпорациях.
В любом правовом сообществе, обладающем хотя бы минимальным уровнем внутренней сплоченности, рождаются свои обычаи (обыкновения). Таковы, например, обыкновения правоприменительной деятельности как «общий образ обычно совершаемой правомерной властной деятельности управомоченных субъектов, связанной с организацией реализации правовых норм»9. Изначально не будучи официально утвержденными правилами поведения и не имея морального содержания, такие обычаи опираются на привычку и со временем могут становиться если не источниками права, то важными факторами юридической практики.
1 См.: Покровский И.А. Основные проблемы гражданского права. Пг., 1917. С. 53-54.
2 См.: Герваген Л.Л. Развитие учения о юридическом лице. СПб., 1888. С. 28-72.
3 Петражицкий Л.И. Теория права и государства в связи с теорией нравственности. Т. 1. СПб., 1909. С. 334.
4 См.: Гурвич Г.Д. Философия и социология права: избранные сочинения. СПб., 2004. С. 46.
5 Там же. С. 69.
6 См.: Дюркгейм Э. О разделении общественного труда. М., 1991. С. 127.
7 Подробнее об этом см.: Бэрон Р., Керр Н., Миллер Н. Социальная психология группы: процессы, решения, действия. СПб., 2003. С. 12-14.
8 См., например: Ушамирский А.Э. Механизм реализации субъективных прав военнослужащих в России (вопросы теории и практики): автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Волгоград, 2006. С. 12-13.
9 Попов В.В. Обыкновения правоприменительной деятельности. Волгоград, 2003. С. 47.
Д.А. Герасимова
УГОЛОВНО-ПРАВОВЫЕ ИДЕИ ЭПОХИ ПРОСВЕЩЕНИЯ КАК ИСТОКИ ЗАРОЖДЕНИЯ ПРИНЦИПОВ УГОЛОВНОГО ПРАВА
В статье рассматривается понятие «уголовно-правовые идеи», используемое при исследовании зарождения принципов осуществления уголовного судопроизводства и назначения наказания, а также соотношение данного понятия с понятием «принципы уголовного права».
Ключевые слова: идеи, правовые идеи, уголовно-правовые идеи, принципы права, эпоха Просвещения.
D.A. Gerasimova
THE CRIMINAL IDEAS IN THE AGE OF ENLIGHTENMENT AND THE PRESENT PRINCIPLES OF CRIMINAL LAW
The article is devoted to the definition of criminal ideas used in research studying of the origin of the principles of criminal procedure and determination of punishment, as well as the correlation the definition of criminal ideas with the definition of principles of criminal law. Key words: ideas, legal ideas, criminal ideas, principles of law, age of Enlightenment.
Каждая отрасль юридической науки в своем категориальном аппарате апеллирует терминами, правовыми понятиями, правовыми категориями. История политических и правовых учений в свой предмет включает учения, взгляды, воззрения мыслителей прошлого, содержащие решения общих проблем теории государства и права, отраслевых юридических наук. Как система знаний о государственно-правовых явлениях она воспроизводит идеи в различных сочетаниях и комбинациях, отражая их в терминах и понятиях развивающейся теории права и государства, меняющихся исторических условий, интересов и идеалов различных классов и социальных групп. Наука истории политических и правовых учений, излагая содержание политико-правовых учений различных периодов, использует категорию «правовые идеи». Наука уголовного права в свою очередь использует категорию «правовые принципы» или «принципы права».
Идеология Просвещения сформировала гуманный подход к наказанию и стремление установить легитимные границы репрессивной функции государства. Учения эпохи Просвещения и основные политико-правовые доктрины формирующегося буржуазного общества открыто отвергали идеологию феодального общества. Исходной точкой этих учений стала идея «естественных прав» человека, направленная против абсолютизма и теологии, не ставшая новой, но показавшая качественно иную трактовку содержания. В «естественных правах» видели продик-
© Герасимова Дарья Александровна, 2012
Аспирант кафедры истории государства и права (Саратовская государственная юридическая академия); e-mail: daria.gerasimova@yandex.ru
