ПРАВОВОЕ РЕГУЛИРОВАНИЕ МИССИОНЕРСКОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ: РОССИЙСКИЕ РЕАЛИИ И ОПЫТ СТРАН СОДРУЖЕСТВА НЕЗАВИСИМЫХ ГОСУДАРСТВ Текст научной статьи по специальности «Право»

Правовое регулирование миссионерской деятельности: российские реалии и опыт стран Содружества Независимых Государств

Анастасия Исаева*

В 2016 году в российский закон о свободе совести и о религиозных объединениях была внесена поправка, урегулировавшая миссионерскую деятельность. Однако содержание новых норм вызвало множество претензий со стороны как научного сообщества, так и религиозных объединений. В настоящей статье автор рассматривает современные типы государственно-церковных отношений и их влияние на конституционно-правовую природу и особенности регулирования миссионерской деятельности на постсоветском пространстве. На основе сравнительно-правового анализа зарубежного законодательства в работе определены возможные пути регулирования миссионерской деятельности в условиях различных моделей закрепления свободы совести и права человека на распространение религии в России и государствах - участниках Содружества Независимых Государств. Автором выявлены основные неточности и коллизии в регламентации порядка осуществления права на распространение религии и религиозных убеждений в нашей стране. В качестве одной из ключевых в статье выделена проблема разграничения миссионерской деятельности и реализации конституционного права религиозных общин на распространение религии. Автор указывает на необходимость подлинно правового регулирования миссионерской деятельности в России, в том числе в связи с актуализацией проблемы прозелитизма. В работе обосновывается неэффективность и противоречивость введённых в прошлом году новых норм, которые влекут за собой нарушения прав человека и гражданина.

^ Миссионерская деятельность; религиозные организации; свобода совести; РО!: 10.21128/1812-7126-2017-3-27-45 светское государство; религиозный экстремизм

1. Введение

В июле 2016 года в Федеральном законе от 26 сентября 1997 года № 125-ФЗ «О свободе совести и о религиозных объединениях»1 (далее — Федеральный закон «О свободе совести и о религиозных объединениях») появилась новая глава — глава 111.1, регулирующая вопросы миссионерской деятельности в России. Это дополнение и другие изменения

* Исаева Анастасия Александровна - кандидат юридических наук, старший преподаватель кафедры конституционного и международного права Юридического института Национального исследовательского Томского государственного университета, Томск, Россия (e-mail: tess@mail2000.ru).

1 Федеральный закон от 26 сентября 1997 года № 125-ФЗ (ред. от 6 июля 2016 года) «О свободе совести и о религиозных объединениях» // Собрание законодательства Российской Федерации (далее -СЗ РФ). 1997. № 39. Ст. 4465.

были внесены законом2, направленным, как это было декларировано при его принятии, в целом, на борьбу с терроризмом и на обеспечение общественной безопасности. Хотя непосредственно поправки к Федеральному закону «О свободе совести и о религиозных объединениях» появились в соответствующем законопроекте3 не сразу, а только к мо-

2 Федеральный закон от 6 июля 2016 года № 374-Ф3 «О внесении изменений в Федеральный закон "О противодействии терроризму" и отдельные законодательные акты Российской Федерации в части установления дополнительных мер противодействия терроризму и обеспечения общественной безопасности» // СЗ РФ. 2016. № 28. Ст. 4558.

3 Законопроект № 1039149-6 «О внесении изменений в Федеральный закон "О противодействии терроризму"

и отдельные законодательные акты Российской Федерации в части установления дополнительных мер про-

тиводействия терроризму и обеспечения общественной безопасности». URL: http://asozd2.duma.gov.ru/ main.nsf/%28SpravkaNew%29?OpenAgent&RN = 1039149-6&02 (дата обращения: 20.04.2017).

менту его рассмотрения в Государственной Думе Российской Федерации во втором чтении. Данное обстоятельство, а также спешка принятия акта вместе с тем фактом, что 29 июня 2016 года, когда этот законопроект рассматривался в Совете Федерации, помимо указанного документа в повестке дня палаты на рассмотрении имелось ещё 163 пункта (а в их числе — 156 других законодательных инициатив). Всё это заметно повлияло на снижение уровня обоснованности и определённости данного документа. Такое нередко бывает в законотворческой практике Думы, негативно сказываясь на реализации принципа правового государства в нашей стране. Относительно указанных обстоятельств ещё в ходе рассмотрения законопроекта свои опасения по этому поводу высказывали, например, член Комитета Совета Федерации по международным делам, представитель в Совете Федерации от Республики Татарстан О. В. Морозов, председатель Государственного совета Ф. Х. Мухаметшин, первый Президент Республики Татарстан М. Ш. Шаймиев, член Совета Федерации от Владимирской области А. В. Беляков и другие представители государственной власти4.

Комплекс проблем, связанных с деятельностью по распространению религии или религиозных убеждений, уже долгое время является весьма актуальным5. На федеральном уровне специального регулирования вопросов осуществления миссионерской деятельности долгое время не было. Субъекты Российской Федерации решали такие проблемы

4 См.: Стенограмма 396 заседания Совета Федерации. URL: http://www.council.gov.ru/activity/meetings/ 69433/transcript/ (дата обращения: 20.04.2017).

5 См.: Пролетенкова С.Е. Правовое регулирование миссионерской деятельности в России: состояние и перспективы // Вестник ВИПК МВД России. 2013. № 33 (27). С. 13-16; Пролетенкова С.Е. Проблемы деятельности высших органов государственной власти в сфере противодействия религиозному экстремизму в России // Юридический мир. 2013. № 6. С. 41-43; Головин Е.Г Религиозная безопасность: основы правового регулирования и правоприменительная практика. Нижний Новгород : НИУ - фил. РАНХиГС, 2016; Алдашкин М. Ю. Деятельность адептов религиозных объединений, признанных судом экстремистскими, в среде осуждённых: постановка проблемы, специфика противодействия // Уголовно-исполнительная система: право, экономика, управление. 2016. № 4. С. 2326.

самостоятельно, принимая региональные законы (например, в Белгородской, Воронежской, Костромской, Курской, Смоленской, Архангельской областях, в Республике Северная Осетия — Алания). В течение нескольких лет в десяти субъектах Российской Федерации соответствующие акты действовали, но практически не применялись, а впоследствии многие из них были отменены в связи с несоответствием общегосударственным нормам6. Более того, само их существование сомнительно с конституционной точки зрения. Пункт «в» статьи 71 Конституции 1993 года относит к исключительному ведению Российской Федерации регулирование и защиту прав и свобод человека и гражданина. Миссионерская деятельность, являющаяся, по существу, формой распространения религии, рассматривается, согласно статье 28 Конституции Российской Федерации, как один из элементов свободы совести и свободы вероисповедания. Поэтому специальное регулирование миссионерской деятельности возможно либо федеральными источниками права, либо региональными, если субъектам Российской Федерации будут переданы соответствующие полномочия (чего сделано не было).

Попытки принятия норм, регулирующих миссионерскую деятельность на федеральном уровне, предпринимались неоднократно. Так, в 2006 году Министерство юстиции Российской Федерации по поручению правительства подготовило соответствующий законопроект. Однако он вызвал множество нареканий, в частности со стороны Русской православной церкви, и после некоторых публичных обсуждений был отклонён Государственной Думой. Подобные попытки предпринимались и позже, в октябре 2009 года, но также безуспешно и расценивались как вмешательство в гарантированные права и свободы7. Появление же нового законопроекта в 2016 году

6 См.: Пчелинцев А.В. Законодательная практика и проблемы разграничения предметов ведения Российской Федерации и её субъектов в сфере свободы совести и вероисповедания // Российская юстиция. 2011. № 1. С. 63-65; Агафонова А. А. Конституционно -правовой статус религиозных объединений: российский и зарубежный опыт : дис. ... канд. юрид. наук. СПб., 2012. С. 87-89.

7 См.: Султанов А.Р. Защита свободы совести, распространения убеждений через призму постановлений

оказалось обусловленным отнюдь не правовыми коллизиями, а борьбой за поддержание общественной безопасности, что во многом определило содержание принятого акта, его целевую направленность. Так, докладывая на заседании Совета Федерации о законопроекте, В. А. Озеров отмечал, что разработчики документа старались «поставить заслон для тех религиозных организаций, которые приезжают к нам в Россию и пытаются обратить наших граждан в свою веру»8.

Невзирая на множество нареканий к тексту указанного законопроекта уже на стадии его разработки, он был принят в весьма спешном порядке, а его положения не исключили тех недостатков, на которые указывали представители науки и отдельных религиозных объединений9. Поэтому для лучшего понимания специфики законных форм миссионерской деятельности и возможных путей улучшения правового регулирования её осуществления необходим сравнительный анализ законодательства России и зарубежных стран.

Миссионерская деятельность как форма распространения религии в публичном пространстве предопределяется в целом моделью государственно-церковных отношений, которые весьма разнообразны в своих модификациях. В настоящей работе, анализируя весьма непростую религиозную ситуацию на постсо-

Европейского Суда по правам человека. М. : Статут, 2013.

8 Стенограмма 396 заседания Совета Федерации.

9 См.: Экспертное заключение Совета при Президенте Российской Федерации по развитию гражданского об-

щества и правам человека от 7 февраля 2017 года на федеральные законы от 6 июля 2016 года: № 375-ФЗ «О внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации и Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации в части установления допол-

нительных мер противодействия терроризму и обеспечения общественной безопасности» и № 374-ФЗ «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации в части установления дополнительных мер противодействия терроризму и обеспечения общественной безопасности». URL: http://www.president-sovet.ru/documents/read/543/ (дата обращения: 20.04.2017); Адвокат Константин

Андреев: Антимиссионерский законопроект противоречит Конституции Российской Федерации // Религия и право. 2016. 22 июня. URL: http://www.sclj.ru/ news/detail.php?SECTION_ID = 439&ELEMENT_ ID=7061 (дата обращения: 20.04.2017).

ветском пространстве, в странах Содружества Независимых Государств (далее — СНГ), ратифицировавших Устав этой организации, автор выявляет отдельные особенности регулирования миссионерской деятельности в их корреляции с элементами правового положения человека и религиозных структур в данном регионе. В качестве отличительной особенности стран СНГ можно назвать то, что основные законы этих государств гарантируют гражданам их права, связанные со свободой совести и свободой вероисповедания, а также в достаточной степени соответствуют международным стандартам регулирования и защиты правового статуса личности. Однако, опускаясь на уровень отраслевого законодательства, можно увидеть, что все законы после распада СССР, регулирующие реализацию указанных свобод и деятельность религиозных структур этих государств, были приняты на основе Закона СССР от 1 октября 1990 года № 1689-1 (ред. от 4 июня 1991 года) «О свободе совести и религиозных организаци-ях»10. Некоторые акты, принятые в начале 1990-х, действуют до сих пор. Законы всех государств — участников СНГ излагают общий концептуальный подход к правовому регулированию рассматриваемых вопросов, пользуются схожей терминологией, а некоторые нормы прямо дублируются в актах разных государств региона. При этом впоследствии в соответствующие законы были внесены принципиальные изменения, отражающие религиозную ситуацию каждой страны и складывающиеся модели государственно-церковных отношений. В силу этого в ряде стран были приняты новые акты, регулирующие вопросы религиозной сферы (Казахстан, Кыргызстан, Молдова, Таджикистан). Всё это позволяет всесторонне рассмотреть вопросы правовой регламентации распространения религии, миссионерской деятельности в разных с точки зрения типа государственной политики в отношении религии, но в то же время относительно близких с позиций исторической традиции, правовой культуры и законодательного развития государств — участников СНГ.

10 Закон СССР от 1 октября 1990 года № 1689-1 (ред. от 4 июня 1991 года) «О свободе совести и религиозных организациях» // Ведомости СНД СССР и ВС СССР. 1990. № 41. Ст. 813.

2. Особенности государственно-конфессиональных отношений в России и странах СНГ

Особенности конфигурации взаимоотношений между публичной властью и религиозными структурами могут быть отображены в ряде моделей государственной политики. Выделяют, в частности, страны, где наблюдается сращивание государственного аппарата и церковной власти (Иран); устанавливается на конституционном уровне или в законодательстве особое положение (государственной, национальной, официальной и т. п.) одной или нескольких религий (Армения, Греция, Дания, большинство мусульманских стран); закрепляется отделение церкви от государства (Франция, Соединённые Штаты Америки, Турция); формируются отношения партнёрства и взаимодействия между соответствующими структурами (Россия, Белоруссия); вводится запрет на религию вообще, как, например, это имело место в Албании (согласно Конституции Народной Социалистической Республики Албании 1976 года), либо отдельные вероучения (Китай, Бруней, Эритрея)11.

Однако каждое государство обладает своими особенностями при выстраивании отношений с религиозными структурами, и на практике часто встречаются несовпадения с эмпирически выделенными типологическими моделями, проявляющиеся в большей или меньшей степени12.

Государства — участники СНГ на конституционном уровне в большинстве своём по преимуществу декларируют светский харак-

11 См.: Комментарий к Конституции Российской Федерации / под ред. В. Д. Зорькина, Л. В. Лазарева. М. : Экс-мо, 2009. С. 156; Осавелюк А.М. Государство и церковь. М. : Изд-во РГТЭУ, 2010. С. 84-87; Kuru A. T. Passive and Assertive Secularism: Historical Conditions, Ideological Struggles, and State Policies toward Religion // World Politics. Vol. 59. 2007. No. 4. P. 568-594.

12 См.: АлебастроваИ. Процессы секуляризации и кле-рикализации в современном мире: поиски конституционного баланса // Сравнительное конституционное обозрение. 2016. № 5 (114). С. 117-136; Durham W. C., Jr. Religious Freedom in a Worldwide Setting: Comparative Reflections / ed. by M. A. Glendon, H. F. Zacher. Universal Rights in a World of Diversity: The Case of Religious Freedom: The Proceedings of the 17th Plenary Session, 29 April - 3 May 2011. Vatican City : The Pontifical Academy of Social Sciences, 2011. P 359-392.

тер власти и соответствующий ему тип взаимоотношений властных структур с церковью. Однако эти отношения в рамках одной модели могут строиться по-разному, иметь свои конкретные практические преломления и общие закономерности, которые находят отражение в специфике регламентации отдельных правомочий свободы совести и свободы вероисповедания и, в частности, распространения религии. Так, например, в Армении на конституционном уровне признаётся исключительная миссия Армянской апостольской святой церкви (далее — Армянской церкви) как национальной церкви в духовной жизни армянского народа, в деле развития его национальной культуры и сохранения национальной самобытности (статья 8.1). Даже после проведённого в декабре 2015 года референдума по вопросу о конституционной реформе и переходе к парламентской форме правления положение Армянской церкви не претерпело изменений. С 2018 года её статус будет регулироваться статьёй 18 Конституции, которая имеет содержание, аналогичное действующей в настоящее время статье 8.113. Однако теперь ей будет предшествовать статья 17, гарантирующая свободу деятельности религиозных организаций и отделение их от государства. Сейчас же по вопросу государственно-церковных отношений в Армении действует не две, а одна статья и начинается она с закрепления положения Армянской церкви как национальной. Соответствующая норма находит закономерное развитие в статье 17 Закона Республики Армения от 17 июня 1991 года № М9 С-0333-1 (ред. 14 апреля 2011 года) «О свободе совести и религиозных организациях»14, где закреплено, что государство не препятствует осуществлению ряда миссий, являющихся привилегией национальной церкви. Ими, например, являются: свободное проповедование и распространение своей веры на всей территории Республики Армения, наличие постоянного

13 См.: Изменения в Конституции Республики Армения. URL: http://www.moj.am/storage/files/pages/pg_555 3397669761_legal_acts_5518840969151 _const_ changes.pdf (дата обращения: 20.04.2017).

14 Закон Республики Армения от 17 июня 1991 года № М9 С-0333-1 (ред. от 14 апреля 2011 года) «О

свободе совести и религиозных организациях». URL:

http://www.parliament.am/legislation.php?sel=show& ID=2041&lang=rus (дата обращения: 20.04.2017).

духовного представителя в больницах, домах престарелых и инвалидов, воинских частях, местах лишения свободы, включая следственные изоляторы, и т. п.

Таким образом, если в законодательстве государством закрепляется доминирующая роль одной или нескольких религий, то это находит дальнейшее развитие в отраслевом законодательстве. В нём за институциональными формами соответствующих конфессий признаются права, в том числе по распространению религии, в большем объёме по сравнению с религиозными объединениями всех прочих вероучений.

С другой стороны, среди государств — участников СНГ есть явно выраженные примеры недвусмысленного закрепления отделения церкви от государства и осуществления соответствующей этому принципу сепаратной политики в отношении религиозных структур. Так, уже статья 1 Конституции Республики Казахстан определяет это государство как светское, а статья 22 закрепляет свободу совести. В этой стране предпринимается попытка реализации принципа отделения государства от церкви, исключения из законодательства норм об особом статусе и дополнительных правах для традиционной в этой стране мусульманской религии. Религиозная деятельность в Казахстане урегулирована в главе 3 Закона от 11 октября 2011 года № 483-1У ЗРК (ред. от 22 декабря 2016 года) «О религиозной деятельности и религиозных объеди-нениях»15 единообразно для всех религиозных объединений, без выделения специальных прав за отдельными религиями, в том числе и по проведению миссионерской деятельности (статья 8 указанного закона).

Принцип светского государства и равенства религиозных объединений рассматривается как важное условие успешного развития Казахстана16. По данным Министерства по

15 Закон Республики Казахстан от 11 октября 2011 года № 483-IV ЗРК (ред. от 22 декабря 2016 года) «О религиозной деятельности и религиозных объединениях» // Казахстанская правда. № 330 — 331 (2672126722). 2011. 15 октября; Ведомости Парламента Республики Казахстан. 2011. № 17 (2594). Ст. 135.

16 См.: Послание Президента Республики Казахстан — лидера нации Н. А. Назарбаева народу Казахстана. Стратегия «Казахстан - 2050». URL: http://www. akorda.kz/ru/official_documents/strategies_and_ programs (дата обращения: 20.04.2017).

делам религий и гражданского общества Республики Казахстан, около 70 % населения здесь исповедует ислам и 26 % христианство17. Преимущественно поэтому в условиях закрепления юридического равенства религиозных объединений в действительности в центре межрелигиозной конфигурации находятся ислам и православие, которые обеспечивают межконфессиональную стабильность в стране.

Республика Таджикистан может рассматриваться в качестве ещё одного примера реализации модели, где последовательно отстаивается принцип отделения государства от церкви. В этой стране сложилась наиболее непростая в Центральной Азии ситуация в области религиозно-общественных процессов. Законодательство, декларируя сепаратный характер отношений с церковью, характеризуется большим количеством ограничений, что продиктовано последствиями кровопролитной гражданской войны 1992—1997 годов и стремлением оградить общество от радикализма, прикрывающегося религиозными идеями. Статья 1 Конституции 1994 года провозглашает республику светским государством, а статья 8 содержательно уточняет это положение, закрепляя, что религиозные объединения отделены от государства и не могут вмешиваться в государственные дела. Статья 26 закрепляет за каждым право самостоятельно определять своё отношение к религии. В развитие этого положения статья 3 Закона Республики Таджикистан от 26 марта 2009 года № 489 (ред. от 28 июня 2011 года) «О свободе совести и религиозных объединениях»18, определяя свободу совести, гарантирует каждому право распространять любые убеждения. А часть 2 статьи 18 того же акта предусматривает право религиозных объединений свободно распространять информацию о своей деятельности. Как это, так и прочие права религиозных объединений закрепляются для каждого из них вне зависимости от исповедуемой религии.

17 См.: Министерство по делам религий и гражданского общества Республики Казахстан. Религиозная сфера. URL: http://www.din.gov.kz/rus/deyatelnost/religioz naya_sfera/ (дата обращения: 20.04.2017).

18 Закон Республики Таджикистан от 26 марта 2009 гола № 489 (ред. от 28 июня 2011 года) «О свободе совести

и религиозных объединениях» // Ахбори Маджлиси Оли Республики Таджикистан. 2009. № 3. Ст. 82.

В то же время руководство страны пытается обеспечить межконфессиональную стабильность, а в исламе и православии видит гарантию религиозного мира в обществе. Поэтому законодательство устанавливает ряд требований к деятельности религиозных организаций19. После государственной регистрации они не освобождаются от опеки государства в вопросах внутреннего управления, что можно рассматривать в качестве необходимого в условиях этой страны отступления от жёстко проводимой светской политики. В части 6 статьи 11 Закона Республики Таджикистан от 26 марта 2009 года № 489 (ред. от 28 июня 2011 года) «О свободе совести и религиозных объединениях» установлено, что выборы имам-хатибов и имамов мечетей проводятся по согласованию с государственным уполномоченным органом по делам религий. В части 2 статьи 12 закреплено, что условия и система обучения в учреждениях религиозного образования согласовываются с государственным уполномоченным органом. В этой стране действует специальный орган — Комитет по делам религии при Правительстве Республики Таджикистан, который с 2010 года выступает в качестве контрольного, информационного, консультативного и экспертного органа по вопросам свободы совести и религиозных объединений. Этот орган, помимо прочего, осуществляет контроль по упорядочению традиций, торжеств и обрядов в Республике Таджикистан, а также согласование служебных командировок преподавателей и работников государственного образовательного учреждения «Исламский институт Таджикистана имени Имоми Акхзам-Абуха-нифа Нукхмона ибни Собита».

В качестве примера государства с промежуточной моделью государственно-церковных отношений можно рассматривать Кыргызстан, где имеет место переход от политики дистанцирования к взаимодействию и диалогу. Статья 1 Конституции этой страны, так же как и во многих странах постсоветского пространства, определяет Республику как светское государство. Статья 7 уточняет эту норму и закрепляет, что никакая религия не может

19 См.: Бобоев А.Х. Конституционно-правовое регулирование статуса человека и гражданина в Республике Таджикистан: дис. ... канд. юрид. наук. М., 2011.

устанавливаться в качестве государственной или обязательной, а религия и все культы отделены от государства. Эти же положения, но в уточнённом виде нашли своё закрепление в Законе Кыргызской Республики от 31 декабря 2008 года № 282 (ред. от 7 декабря 2012 года) «О свободе вероисповедания и религиозных организациях в Кыргызской Республике»20. В Республике, находящейся сейчас в тяжёлом положении, вызванном социальной и экономической нестабильностью, а также напряжённостью межэтнических отношений, в 2014 году был разработан и утверждён новый вариант концепции государственной политики в религиозной сфе-ре21. Так, в ней говорится о развитии партнёрских отношений между государством и религиозными объединениями, об укреплении межконфессионального согласия, взаимоуважения верующих различных конфессий, а также верующих и неверующих. Однако в этом же акте подчёркивается роль традиционно исповедуемого народами Центральной Азии ислама в соответствии со школой хана-фитского мазхаба, который отличается своей веротерпимостью и не противопоставляет исламские ценности национальным традициям и обычаям. И именно этой школе отдаётся роль идеологической основы для развития партнёрства с государством.

Таким образом, если в государстве реализуется сепаратистская модель государственной политики в отношении религиозных объединений, то в целом законодательство не устанавливает преференций и льгот для отдельных религий. Но в целях обеспечения стабильности конституционного строя и общественного порядка могут вводиться ограничения в деятельности отдельных организаций.

20 Закон Кыргызской Республики от 31 декабря 2008 года № 282 (ред. от 7 декабря 2012 года) «О свободе вероисповедания и религиозных организациях в Кыргызской Республике» // ЭРКИНТОО. № 3. 2008. 16 января.

21 Концепция государственной политики Кыргызской Республики в религиозной сфере на 2014-2020 годы,

утверждённая Указом Президента Кыргызской Республики от 14 октября 2014 года № 203. URL: http://

www.president.kg/ru/news/ukazy/4901_podpisan_ ukaz_o_kontseptsii_gosudarstvennoy_politiki_ kyirgyizskoy_respubliki_v_religioznoy_sfere_na_2014-2020_godyi/ (дата обращения: 20.04.2017).

Однако большинство государств — участников СНГ выбрали путь построения с церковью партнёрских отношений с преференциями отдельным религиям, установления межрелигиозного диалога при разумных протекционистских мерах (Белоруссия, Молдова, Россия). Так, в Конституции Республики Беларусь не используется термин «светское», а в статье 16 прямо закрепляется, что взаимоотношения государства и религиозных организаций регулируются законом с учётом их влияния на формирование духовных, культурных и государственных традиций белорусского народа. Статья 31 признаёт за каждым право самостоятельно определять своё отношение к религии, в том числе выражать и распространять убеждения, связанные с отношением к ней. Исследователи признают, что в республике на фоне религиозной свободы и равенства религиозных организаций сложились партнёрские отношения с отдельными религиями и прежде всего с Белорусской православной церковью (экзархат Московского патриархата)22. В преамбуле Закона Республики Беларусь от 17 декабря 1992 года № 2054-Х11 (ред. от 22 декабря 2011 года) «О свободе совести и религиозных организациях»23 закрепляется своего рода иерархия религий: признаются определяющая роль Православной церкви в историческом становлении и развитии духовных, культурных и государственных традиций белорусского народа; духовная, культурная и историческая роль Римско-католической церкви на территории Беларуси; а также неотделимость от общей истории народа Беларуси Еванге-лическо-лютеранской церкви, иудаизма и ислама. Для государства законом предусмотрена возможность строить свои взаимоотношения с религиозными объединениями путём

22 См.: Религиозные организации в общественном пространстве Беларуси и Украины: формирование механизмов партнерства / Н. Кутузова, Л. Филлипович [и др.]. Вильнюс : ЕГУ, 2014. С. 53-69; Бакун А. С. Конституционно-правовое регулирование обеспечения реализации свободы вероисповедания религиозными организациями в Республике Беларусь : авто-реф. дис. ... канд. юрид. наук. Минск, 2017.

23 Закон Республики Беларусь от 17 декабря 1992 года № 2054-Х11 (ред. от 22 декабря 2011 года) «О свободе совести и религиозных организациях» // ЭТАЛОН. Законодательство Республики Беларусь / Нац. центр правовой информ. Респ. Беларусь. Минск, 2016.

заключения с ними соглашений в соответствии с гражданским законодательством Республики Беларусь (статья 8 указанного акта). Такое соглашение было заключено с Белорусской православной церковью24, где в статье 1 этой организации гарантируется свобода внутренней организации, исполнения культовых обрядов и иных видов деятельности. Более того, государство оказывает спонсорскую помощь в реставрации и содержании объектов религиозного назначения, являющихся памятниками историко-культурного наследия Беларуси25. Заметим, что государственные контрольные органы, несмотря на содержание статьи 13 Закона Республики Беларусь от 17 декабря 1992 года № 2054-Х11 (ред. от 22 декабря 2011 года) «О свободе совести и религиозных организациях», которая не позволяет иностранным гражданам руководить религиозной организацией, игнорируют тот факт, что митрополит Белорусской Православной Церкви не является гражданином этой Республики.

В Молдове, согласно статье 31 Конституции 1994 года, религиозные культы самостоятельны, отделены от государства и пользуются его поддержкой, в частности, в облегчении религиозного присутствия в армии, больницах, тюрьмах и приютах. Однако в статье 15 Закона Республики Молдова от 11 мая 2007 года № 125-ХУ1 (ред. от 21 июля

24 Соглашение о сотрудничестве между Республикой Беларусь и Белорусской православной церковью, 12 июня 2003 года // Сотрудничество государства и Белорусской православной церкви в Республике Беларусь : сб. документов / под. общ. ред. А. В. Бройко. Минск : Центр православного просвещения преподобной Ефросинии Полоцкой, 2004. С. 7-10.

25 См.: Указ Президента Республики Беларусь от 1 июля 2005 года № 300 (ред. от 29 ноября 2013 года) «О предоставлении и использовании безвозмездной (спонсорской) помощи» // ЭТАЛОН. Законодательство Республики Беларусь / Нац. центр правовой ин-форм. Респ. Беларусь. Минск, 2016; Постановление Совета Министров Республики Беларусь от 5 января 2011 года № 16 «О предоставлении безвозмездной (спонсорской) помощи Свято-Елисаветинскому женскому монастырю в г. Минске Минской Епархии Бе-

лорусской православной церкви» // Там же; Постановление Совета Министров Республики Беларусь от 6 августа 2012 года № 735 «О предоставлении безвозмездной (спонсорской) помощи местному религиозному объединению "Пинская епархия Белорусской православной церкви"» // Там же.

2016 года) «О свободе совести, мысли и вероисповедания»26 религиозные культы хоть и провозглашаются самостоятельными, но государство признаёт особую важность и первостепенную роль Молдавской православной церкви в жизни, истории и культуре народа Молдовы. Здесь же устанавливается, что дискриминация того или иного религиозного культа подлежит наказанию в соответствии с действующим законодательством. В 2013 году был учреждён Совет Республики Молдова по предупреждению и ликвидации дискриминации и обеспечению равенства, который в том числе рассматривает жалобы на дискриминацию религиозного характера.

В Азербайджане существует удачная модель государственно-конфессиональных отношений, предусматривающая свободу вероисповедания при некоторых протекционистских мерах. Статья 7 Конституции 1995 года определяет Азербайджан как светскую республику, а статья 18 провозглашает отделение религии от государства. Все вероисповедания признаются равными. Действующее законодательство ограничивает влияние зарубежных организаций на местные религиозные общины, затрудняя ведение миссионерской деятельности нетрадиционным и радикальным течениям через Государственный комитет по работе с религиозными организациями.

Таким образом, если государство реализует модель партнёрских отношений с церковью, то либо за отдельными религиозными структурами признаются дополнительные правомочия, в том числе возможность по распространению религии, либо при сохранении нейтралитета в законодательстве в правоприменительной практике органы власти отдают предпочтения одной или нескольким конфессиям. Так, например, в России имеет место отступление от провозглашённого в Конституции 1993 года принципа светского государства и равноудалённой от каждого религиозного объединения позиции в пользу установления определённого рода преференциального положения отдельных организаций, пре-

26 Закон Республики Молдова от 11 мая 2007 года № 125-XVI (ред. от 21 июля 2016 года) «О свободе совести, мысли и вероисповедания». URL: http://lex. justice.md/viewdoc.php?action=view&view=doc&id= 324889&lang=2 (дата обращения: 20.04.2017).

имущественно в деятельности органов публичной власти. И если в законодательстве, за исключением преамбулы Федерального закона «О свободе совести и о религиозных объединениях», в целом не проводится различий между отдельными религиями, то в правоприменительной практике они нередко встречаются. На федеральном уровне преимущественно поддерживается Русская православная церковь27, а на региональном уровне — те конфессии, последователями которых является большинство населения, например буддизм в Бурятии, Калмыкии, Туве; ислам в Ингушетии, Чечне, Дагестане, Башкортостане, Татарстане.

В целом можно заключить, что на всем постсоветском пространстве за основу взята светская модель государства, где свобода совести и свобода вероисповедания признаются за каждым, но является частным делом граждан. Возможность распространения религии в качестве правомочия указанных свобод не всегда оговаривается в конституциях и (или) законодательстве, что затрудняет свободное осуществление миссионерской деятельности. А органы власти государств — участников СНГ видят свою роль, прежде всего, в том, чтобы государственно-конфессиональный диалог состоялся и служил в целом общественному развитию, воспитывая в человеке духовность и моральные ценности.

3. К вопросу об определении миссионерской деятельности

В зависимости от характеристики государственно-церковных отношений той или иной страны, наличия у её граждан гарантируемой

27 Не может не вызывать опасений получившая в последнее время широкое распространение практика заключения соглашений с религиозными организациями «традиционных» вероисповеданий, например: Соглашение о сотрудничестве между Министерством здравоохранения Российской Федерации и Русской православной церковью, подписанное 18 июня 2015 года; Соглашение о сотрудничестве между Русской православной церковью и Счётной палатой Российской Федерации, подписанное 24 июля 2015 года; Соглашения о сотрудничестве в деле возрождения Коневского Рождество-Богородичного мужского монастыря между нефтегазовой компанией «Роснефть», Правительством Ленинградской области и Выборгской епархией, подписанное 16 августа 2016 года, и т. п.

свободы совести законодатель может по-разному решать вопрос о регулировании миссионерской деятельности. Он, в целом, связан с пониманием свободы совести и свободы вероисповедания, а также с теми правомочиями, которые вкладываются в их содержание.

Миссионерскую деятельность можно рассматривать как одну из форм реализации свободы совести, а именно право на распространение религии. Как было представлено выше, в конституциях стран СНГ зачастую либо просто говорится о том, что каждый имеет право на свободу совести (и свободу вероисповедания) без уточнения содержания, либо текстуально определяются права, которые гарантирует государство. Например, статья 31 Конституции Узбекистана гарантирует свободу совести для всех, а статья 28 Конституции Азербайджана, помимо наделения каждого свободой совести, закрепляет конкретные правомочия: определять своё отношение к религии, исповедовать индивидуально или совместно с другими любую религию или не исповедовать никакой, выражать и распространять свои убеждения по отношению к религии.

Регулируя миссионерскую деятельность, законодатель должен определить субъект, на который будут распространяться соответствующие нормы. Им может выступать физическое лицо или религиозное объединение. Но если на конституционном уровне каждый наделяется не просто свободой совести, а правом на распространение своих религиозных убеждений, то регулирование миссионерской деятельности затрудняется и, более того, не может носить ограничительный характер. Возможна и обратная ситуация, как, например, это имеет место в Казахстане. Статья 22 Конституции этой страны лишь закрепляет за каждым свободу совести. Соответственно, у законодателя появляется возможность более или менее свободно регулировать миссионерскую деятельность физических лиц. Что и было сделано в Законе Республики Казахстан от 11 октября 2011 года № 483-1У ЗРК (ред. от 22 декабря 2016 года) «О религиозной деятельности и религиозных объединениях», где в статье 1 миссионерская деятельность определяется как деятельность граждан Республики Казахстан, иностранцев, лиц без гражданства, направленная на распро-

странение вероучения на территории Республики Казахстан с целью обращения в религию. В Киргизии статья 32 Конституции также только гарантирует каждому свободу совести и свободу вероисповедания, а в статье 3 Закона Кыргызской Республики от 31 декабря 2008 года № 282 (ред. от 7 декабря 2012 года) «О свободе вероисповедания и религиозных организациях в Кыргызской Республике» не определён субъект миссионерской деятельности. Однако распространение религии в этой же статье закреплено в качестве одного из правомочий религиозной деятельности, которую, исходя из текста закона, могут осуществлять религиозные организации и миссии после своей регистрации. Поэтому в качестве субъектов миссионерской деятельности в Киргизии могут рассматриваться только указанные юридические лица. Хотя в данном контексте связь представляется недостаточно очевидной.

С другой стороны, если на конституционном уровне прямо закреплено право граждан (или каждого) на распространение религии, а также, по желанию законодателя, в случае закрепления свободы совести без конкретизации правомочий, субъектом миссионерской деятельности может выступать только религиозное объединение. В силу того, что эта качественно новая формация, объединяющая правомочия общности лиц, получает и больше возможностей по практическому распространению своих религиозных взглядов, в том числе и в случаях, если они носят асоциальный и (или) экстремистский характер, государством могут вводиться ограничения и требования к осуществлению миссионерской деятельности.

В России, где на конституционном уровне за каждым признаётся свобода совести и свобода вероисповедания, в том числе право на распространение религии, вводя новые нормы о миссионерской деятельности, законодатель чётко перечислил те признаки, которым она в совокупности должна отвечать. И первым из них выступает субъект правового регулирования. Так, согласно статье 24.1 Федерального закона «О свободе совести и о религиозных объединениях» миссионерская деятельность должна осуществляться непосредственно религиозными объединениями либо уполномоченными ими гражданами и (или) юридическими лицами. То есть это не

деятельность физического лица, действующего в рамках распространения своих личных убеждений. Предположительно такое лицо может принадлежать к любому религиозному объединению. Однако, чтобы осуществлять миссионерскую деятельность, у него должны быть письменные официальные полномочия. Это может быть документ о том, что человек является:

а) руководителем организации;

б) священнослужителем религиозного объединения;

в) членом коллегиального органа религиозной организации;

г) официально уполномоченным на ведение миссионерской деятельности от имени религиозного объединения.

Сама форма выдаваемых полномочий законом не регламентируется. Нужно заметить, что в интересах религиозного объединения выдавать соответствующие документы ограниченному кругу лиц и на определённое время.

Важно отметить, что в России к такому определению круга возможных субъектов миссионерской деятельности пришли не сразу. В ходе рассмотрения законопроекта в первоначальной редакции поправок к нему субъект вообще не был определён. Закреплялись только возможные места и способы осуществления соответствующей деятельности. Такая позиция вызвала сомнения у депутатов Государственной Думы, которые высказывались на втором чтении законопроекта, в частности А. Г. Тарнавским28.

Помимо этого, в статье 24.1 Федерального закона «О свободе совести и о религиозных объединениях» определены и другие признаки миссионерской деятельности, а именно она: должна быть направлена на распространение информации о своём вероучении; осуществляться среди лиц, не являющихся участниками (членами, последователями) данного религиозного объединения; иметь целью вовлечение указанных лиц в состав участников (членов, последователей) религиозного объединения; осуществляться публично, при помощи средств массовой информации, ин-

28 См.: Стенограмма заседания Государственной Думы Российской Федерации от 24 июня 2016 года. URL: http://transcript.duma.gov.ru/node/4517/ (дата обращения: 20.04.2017).

формационно-телекоммуникационной сети «Интернет» либо другими законными способами.

Если все эти признаки усматриваются в деятельности религиозных объединений, то она может быть признана миссионерской и только тогда на неё распространяются установленные в законе ограничения. В остальных случаях религиозная деятельность, в том числе связанная с распространением религии, таковой не является и подпадает, например, в зависимости от конкретных обстоятельств дела, под действие части 1 статьи 3 Федерального закона «О свободе совести и о религиозных объединениях» и может рассматриваться как реализация личного права человека на распространение своих религиозных и иных убеждений. Однако важно отметить, что миссионерская деятельность, отвечающая требованиям закона, не запрещена, а может и должна проводиться. В том же случае, если она не соответствует установленным требованиям, то теперь статьёй 5.26 Кодекса об административных правонарушениях Российской Федерации определена ответственность за совершение незаконной миссионерской деятельности, что влечёт наложение административного штрафа на граждан в размере от пяти тысяч до пятидесяти тысяч рублей, на юридических лиц — от ста тысяч до одного миллиона рублей.

Если обратиться к зарубежному опыту стран СНГ, то станет очевидным, что российское определение весьма конкретизировано и содержит наибольшее количество признаков миссионерской деятельности. В противоположность этому, например, в Законе Кыргызской Республики от 31 декабря 2008 года № 282 (ред. от 7 декабря 2012 года) «О свободе вероисповедания и религиозных организациях в Кыргызской Республике» миссионерская деятельность рассматривается как деятельность, направленная на распространение религии (статья 3). Не менее лаконичное определение даётся в Законе Республики Казахстан от 11 октября 2011 года № 483-1У ЗРК (ред. от 22 декабря 2016 года) «О религиозной деятельности и религиозных объединениях». Пункт 5 статьи 1 устанавливает, что миссионерская деятельность — это деятель -ность граждан Республики Казахстан, иностранцев, лиц без гражданства, направленная на распространение вероучения на терри-

тории Республики Казахстан с целью обращения в религию. В определении расширен круг субъектов, так как ранее в этой стране миссионерами не признавались граждане Республики29. При этом распространение религии понимается как деятельность, направленная на доведение, а равно передачу информации об основных догматах, идеях, взглядах и практиках определённой религии.

В странах СНГ иногда встречается законодательное урегулирование регистрации и деятельности специальных структур для осуществления миссионерской деятельности. В Белоруссии — это религиозные миссии, хотя их статус разработан слабо, в отличие, например, от миссий Киргизии.

Таким образом, можно было бы заключить, что более подробная конкретизация признаков миссионерской деятельности в российском законодательстве сделает соответствующие нормы максимально определёнными в отношении того субъекта, к которому они должны применяться. Хотя практика показывает обратное, и за осуществление незаконной миссионерской деятельности привлекают к ответственности даже тех, кто проповедует лично от себя30. Так, 31 августа 2016 года судья одного из районов Республики Марий Эл приговорил пастора Церкви христиан веры евангельской А. Якимова к штрафу в размере пяти тысяч рублей за «незаконное миссионерство» в деревне Мари-Шолнер. Суд постановил, что его участие в празднике деревни, цитирование Библии и благословение участников мероприятия является нарушением закона. Но в данном конкретном случае можно признать, что миссионерская деятельность, в том смысле, как она понимается законом, не осуществлялась. Но есть и положительные примеры, когда суд вставал на защиту конституционных прав верующих. Например, в ноябре 2016 года в Калининграде прекращены за отсутствием состава правонарушения четыре администра-

29 См.: Подопригора Р.А. Комментарий к Закону Республики Казахстан «О религиозной деятельности и религиозных объединениях». Алматы : Налоговый эксперт, 2013.

30 См.: Лукин Р. От религиозного бума к Закону Яровой: атеизм без атеизма и православие без православия // Религия и право. 2016. 24 ноября. URL: http://www.

sclj.ru/analytics/glavred/detail.php?ELEMENT_ID = 7333&print=Y (дата обращения: 20.04.2017).

тивных дела, возбуждённые в связи с «незаконным миссионерством» свидетелей Иеговы. Судьи подтвердили, что Федеральный закон «О свободе совести и о религиозных объединениях» не содержит запрета на распространение личного религиозного опыта и общение на религиозные темы, и постановил, что деятельность верующих, которые просто хотели реализовать своё право на распространение своих религиозных взглядов, не содержит совокупности признаков миссионерской деятельности. 18 января 2017 года Мировой суд Санкт-Петербурга прекратил административное производство в отношении Д. Угая — петербургского программиста. 22 октября 2016 года он выступил с лекцией о видах йоги на фестивале «Ведалайф», после чего его пытались привлечь к ответственности за незаконное осуществление миссионерской деятельности. Но лекция Д. Угая носила светский характер и не была похожа на миссионерство, как утверждали в рамках разбирательства присутствующие на мероприя-

тии31.

Представляется, что подобная ситуация стала возможной не в силу неточности определения миссионерской деятельности, которое видится относительно чётким, а из-за неопределённости регулирования ограничений, налагаемых на такую деятельность, противоречивости акта по отдельным вопросам. Внесённые новеллы правового регулирования весьма размыты и будто рассчитаны на то, что многое в их применении будет зависеть от доказательной деятельности самих религиозных объединений, а не предписаний закона. Поэтому представляется, что при сохранении концептуального подхода законодателя к регулированию миссионерской деятельности нужно исключить неточности закона и сделать нормы акта более чёткими в своём содержании для правоприменителя.

4. Отдельные неточности в правовом регулировании миссионерской деятельности

Обращаясь к тексту ныне действующей редакции Федерального закона «О свободе со-

31 См.: Суд в Петербурге не нашёл нарушения «закона Яровой» в лекции о йоге. URL: http://www.interfax. ru/russia/545940 (дата обращения: 20.04.2017).

вести и о религиозных объединениях», можно выделить следующие проблематичные моменты в содержании правового регулирования миссионерской деятельности, которые следует доработать.

Первое — цели законопроекта, которые в силу того, что нормы о миссионерской деятельности были внесены в законопроект в виде поправок ко второму чтению в Государ -ственной Думе, никак не могли быть обозначены в пояснительной записке. Однако в ходе рассмотрения акта было обозначено, что нормы принимаются для установления некоего заслона от новых религиозных организаций, которые ранее не действовали на территории России. Об этом неоднократно в своём выступлении на заседании Совета Федерации, где рассматривался соответствующий законопроект, говорил вносивший его на рассмотрение парламента депутат В. А. Озеров. При этом подчёркивалось, что «новые нормы никакого отношения к нарушению тех обрядов и тех норм богослужения, которые существуют в России, не имеют»32. Однако в силу того, что поправки принимались в рамках закона, устанавливающего дополнительные меры противодействия терроризму и обеспечения общественной безопасности, уже сейчас очевидно, что направлен он на облегчение работы правоохранительных органов, воспрепятствование деятельности отдельных религиозных объединений, воспринимаемых некоторыми активистами как сектантские и антисоциальные. Об этом, в частности, говорил в ходе рассмотрения этого законопроекта член Совета Федерации от Владимирской области В. А. Беляков. Он отмечал, что поправки «являются дискриминационным для большинства религиозных конфессий»33. О том же свидетельствует и практика привлечения к административной ответственности за незаконную миссионерскую деятельность. В основном к ней привлекаются представители немного -численных и новых для России религиозных течений, а также протестанты, но не религии, имеющие, согласно преамбуле Федерального закона «О свободе совести и о религиозных объединениях», особую роль в истории нашей страны (православие, а также христи-

32 Стенограмма 396 заседания Совета Федерации.

33 Там же.

анство, ислам, буддизм, иудаизм). Так, зачастую жертвами неправомерного привлечения к ответственности становятся баптисты, сайентологи, мормоны, свидетели Иеговы, евангелисты, пятидесятники, адвентисты седьмого дня и т. п.

Сходные проблемы наблюдаются в странах СНГ. В Казахстане, например, где Закон Республики Казахстан от 11 октября 2011 года № 483-1У ЗРК (ред. от 22 декабря 2016 года) «О религиозной деятельности и религиозных объединениях» в части регулирования миссионерской деятельности используется для борьбы с отдельными вероучениями, а именно со свидетелями Иеговы. Власти обозначили их в качестве фокуса своей целенаправленной кампании, начиная с декабря 2012 года. В 2015 году было задержано и осуждено более 70 человек за беседы о своих религиозных взглядах с родственниками, друзьями и соседями. При этом они каждый раз штрафовали свидетелей на сумму более чем 750 евро за исповедание своих религиозных взглядов34.

Второй момент — возможность привлечения иностранных миссионеров. Статья 20 Федерального закона «О свободе совести и о религиозных объединениях» предусматривает два основания пребывания и деятельности иностранных религиозных деятелей в Российской Федерации: установление и поддержание международных связей и контактов, в том числе в целях паломничества, участия в собраниях и других мероприятиях (для чего религиозные организации вправе приглашать иностранных граждан); а также осуществление профессиональной религиозной деятельности, в том числе миссионерской деятельности, по трудовому или гражданско-правовому договору с данными организациями. В свою очередь, часть 4 статьи 24.2 этого же акта предусматривает, что иностранные граждане, въехавшие на территорию Российской Федерации по приглашению религиозной организации в соответствии со статьёй 20 указанного закона, вправе осуществлять миссионерскую деятельность только от имени указан-

34 См.: Свидетели Иеговы в Казахстане: Заседание ОБСЕ по реализации мер по вопросам человеческого измерения (HDIM), Варшава 21 сентября — 2 октября 2015 года. URL: http://www.osce.org/ru/odihr/187 431?download=true (дата обращения: 20.04.2017).

ной религиозной организации на территории субъекта или территориях субъектов Российской Федерации в соответствии с территориальной сферой её деятельности при наличии соответствующего документа. Так как эта норма не уточняет номер части статьи 20, а соответственно, и основания пребывания и деятельности иностранных религиозных деятелей в Российской Федерации, то миссионерской деятельностью могут заниматься иностранные граждане и без заключения с религиозной организацией трудового договора. Те же, кто приехал осуществлять миссионерскую деятельность по трудовому договору, должны получить трудовую визу. В свою очередь, для иностранцев существует квота на выдачу приглашений на въезд в Российскую Федерацию в целях осуществления трудовой деятельности и разрешений на работу, а юридическое лицо должно получить разрешение на привлечение иностранной рабочей силы, что, несомненно, весьма существенно осложняет деятельность религиозных организаций. Но здесь есть противоречие между рассматриваемым законом и миграционным законодательством, так как если приглашающая религиозная организация является централизованной, то иностранный миссионер, согласно указанной норме Федерального закона «О свободе совести и о религиозных объединениях», может осуществлять свою деятельность на территории субъекта или территориях субъектов Российской Федерации в соответствии с территориальной сферой деятельности соответствующей организации. А согласно части 4 2 статьи 13 Федерального закона от 25 июля 2002 года № 115-ФЗ «О правовом положении иностранных граждан в Российской Федерации»35, иностранный гражданин не вправе осуществлять трудовую деятельность вне пределов субъекта Российской Федерации, на территории которого ему выдано разрешение на работу. Таким образом, законом чётко не определена территориальная сфера деятельности миссионеров, осуществляющих свою деятельность по трудовому договору. Однако можно заметить, что, если исходить из правил преодоления коллизий в

35 Федеральный закон от 25 июля 2002 года № 115-ФЗ (ред. от 7 марта 2017 года) «О правовом положении иностранных граждан в Российской Федерации» // СЗ РФ. 2002. № 30. Ст. 3032.

праве, необходимо применять новые правила, а миссионеры должны получить возможность действовать на территориях тех субъектов России, где осуществляет свою деятель -ность пригласившая их религиозная организация. Однако практические проблемы в применении соответствующих норм уже возникли. Так, 5 августа 2016 года в Самаре было принято решение о выдворении из России шестерых граждан Соединённых Штатов Америки, последователей Церкви Иисуса Христа святых последних дней (мормонов) за нарушение миграционного законодательства. Причиной депортации послужило то, что миссионеры не встали на миграционный учёт по месту жительства. В свою очередь, Церковь не согласилась с вынесенным решением, так как все зарубежные волонтёры становятся на учёт по адресу регистрации религиозной организации, что предусмотрено Федеральным законом от 18 июля 2006 года № 109-ФЗ (ред. от 28 ноября 2015 года) «О миграционном учёте иностранных граждан и лиц без гражданства в Российской Федерации»36.

Если рассмотреть в целом возможность религиозных объединений осуществлять международные связи и контакты, можно заключить, что соответствующее российское законодательство весьма либерально по сравнению с теми нормами, которые действуют в бывших советских республиках.

В законодательстве стран СНГ наблюдаются различные подходы к регулированию вопроса о поддержании религиозными объединениями международных контактов. Если в государстве специально не урегулирована миссионерская деятельность, то такие связи могут осуществляться как верующими, так и их объединениями более или менее свободно. В отдельных случаях вводятся ограничения по целям прибывающих иностранных религиозных деятелей или может не оговариваться вовсе право на приглашение иностранных граждан религиозными объединениями. В последнем случае сохраняется право на выезд из страны для совершения религиозных обрядов, церемоний и т. п. Например, согласно статье 24 Закона Азербайджанской Респуб-

36 Федеральный закон от 18 июля 2006 года № 109-ФЗ (ред. от 28 ноября 2015 года) «О миграционном учёте иностранных граждан и лиц без гражданства в Российской Федерации» // СЗ РФ. 2006. № 30. Ст. 3285.

лики от 20 августа 1992 года № 281 (ред. от 4 декабря 2015 года) «О свободе вероиспо-ведания»37, религиозные образования могут принимать иностранных граждан только для целей обучения в духовных учебных заведениях. Статья 22 Закона Республики Узбекистан от 1 мая 1998 года № 618-1 (ред. от 31 декабря 2008 года) «О свободе совести и религиозных организациях»38 прямо не указывает на наличие у религиозных организаций права на приглашение иностранных граждан, но из формулировки статьи следует, что они лишь могут устанавливать и поддерживать международные связи в целях паломничества или участия в других религиозных мероприятиях. Самыми же распространёнными ограничениями в части поддержания международных контактов являются установление сроков пребывания иностранных миссионеров (от одного года в Беларуси до трёх лет в Киргизии) и необходимость прохождения обязательной регистрации иностранных миссионеров (Казахстан, Киргизия). Последнее требование, в свою очередь, представляется нарушающим права человека. Можно согласиться со Специальным докладчиком по вопросу о свободе религии или убеждений Хайнером Билефельдтом, который 23 декабря 2014 года опубликовал отчёт по Казахстану. Он призывал правительство внести изменения в Закон от 11 октября 2011 года № 483-1У ЗРК «О религиозной деятельности и религиозных объединениях». В документе неоднократно повторяется, что право «распространять свои убеждения, обмениваться информацией в пределах и за пределами религиозных и конфессиональных границ и пытаться без принуждения обратить других людей в свою веру» является фундаментальным правом, которое гарантируется статьёй 18 Международного пакта о гражданских и политических правах. Такая деятельность не предполагает «одобрения государства»39.

37 Dini etiqad azadligi haqqinda: Azgrbaycan Respublika-sinin qanunu. 20 avqust 1992-ci il. № 281. URL: http:// scwra.gov.az/docs/169/ (дата обращения 20.04.2017).

38 Закон Республики Узбекистан от 1 мая 1998 года № 618-1 (ред. от 31 декабря 2008 года) «О свободе совести и религиозных организациях» // Ведомости Олий Мажлиса Республики Узбекистан. 1998. № 5—6. Ст. 99.

39 Документ Совета ООН по правам человека A/HRC/

28/66/Add.1. § 36, 69. URL: http://www.ohchr.org/

В законодательстве стран СНГ есть и крайние случаи ограничений привлечения иностранных миссионеров. Так, например, в статье 24 Закона Республики Таджикистан от 26 марта 2009 года № 489 (ред. от 28 июня 2011 года) «О свободе совести и религиозных объединениях» за религиозными организациями признаётся право устанавливать международное религиозное сотрудничество, но только с аналогичными зарубежными организациями и по согласованию с государственным уполномоченным органом по делам религий, которым выступает Комитет по делам религии при Правительстве Республики Таджикистан. Но нередки и случаи, когда в законе вообще нет специальной статьи о возможности религиозных объединений поддерживать международные связи (Молдова, Туркменистан).

Третий момент касается возможных мест осуществления миссионерской деятельности. В целом, законодательство стран СНГ не различает места для совершения религиозных обрядов и ритуалов и места для осуществления миссионерской деятельности. Зачастую нормативно определяется перечень мест, где осуществление религиозной деятельности допускается свободно. Это, как правило, культовые здания, сооружения и относящиеся к ним территории, а также иные места, предоставленные религиозным организациям для этих целей, места паломничества, кладбища, крематории (Азербайджан, Беларусь, Казахстан, Киргизия, Молдова, Таджикистан, Узбекистан). Кроме того, определяются и те места, где есть специальные ограничения. Ими, например, могут быть организации здравоохранения, места предварительного заключения и отбывания наказания, воинские части (Азербайджан, Беларусь, Казахстан, Киргизия, Узбекистан)40. Во всех других случаях обычно допускается религиозная и миссионерская деятельность, но согласно нормам о проведении массовых мероприятий, как, например, это имеет место в статье 25 Закона Республики Беларусь от 17 декабря 1992 года № 2054-XII (ред. от

Documents/lssues/Religion/A-HRC-28-66-Add1_en. doc (дата обращения: 20.04.2017). 40 См.: Яворский М. А. Роль религиозных объединений в механизме исправления осуждённых // Уголовно-исполнительная система: право, экономика, управление. 2014. № 2. С. 26-29.

22 декабря 2011 года) «О свободе совести и религиозных организациях». Схожие нормы есть в законодательстве Азербайджана, Киргизии, Таджикистана, Узбекистана. Как правило, оговаривается запрет на проведение принудительных денежных сборов и обложения верующих (Киргизия, Узбекистан). В России имеет место схожее регулирование. Часть 2 статьи 16 Федерального закона «О свободе совести и о религиозных объединениях» закрепляет те места, где богослужения, другие религиозные обряды и церемонии совершаются беспрепятственно, а части 3, 4 и 5 этой же статьи устанавливают отдельные условия для осуществления тех же действий в иных местах, например в помещениях мест содержания под стражей или в лечебно-профилактических и больничных учреждениях.

В законодательстве стран СНГ отдельно может решаться вопрос о рамках миссионерской деятельности в жилых помещениях. Хотя подходы здесь разнятся: либо соответствующие помещения включаются в перечень мест, где религиозные обряды и церемонии могут осуществляться (Азербайджан, Армения, Беларусь, Молдова, Узбекистан), либо такая возможность вообще прямо не оговаривается (Казахстан, Киргизия). В Российской Федерации статья 24.1 Федерального закона «О свободе совести и о религиозных объединениях» теперь прямо запрещает осуществление миссионерской деятельности в жилых помещениях, за исключением случаев, предусмотренных в частью 2 статьи 16 этого же акта, то есть тех мест, где богослужения могут осуществляться беспрепятственно. Последняя норма, в свою очередь, не запрещает проведение миссионерской деятельности в жилых помещениях. Содержательно части статей дублируются, поэтому связка бланкетной нормы неочевидна и выстроена непоследовательно, что должно быть уточнено.

В России на практике актуальным оказался вопрос о проведении религиозных обрядов домашних групп, но новая редакция закона никак не должна сказаться на них, так как цель подобных мероприятий не воцер-ковление, а богослужение.

Четвёртый момент — это вопрос о выпускаемой печатной продукции. Как правило, в странах СНГ особых ограничений в этой части не устанавливается. За религиозными организациями признаётся право произво-

дить, приобретать, экспортировать, импортировать и распространять религиозную литературу, печатные, аудио- и видеоматериалы и иные предметы религиозного назначения. Главное, чтобы выпускаемые материалы не содержали призывов к изменению конституционного строя, идей религиозного экстремизма, сепаратизма, фундаментализма и т. п., а также имели маркировку с официальным полным наименованием религиозной организации.

В России изменённая в 2016 году часть 3 статьи 17 Федерального закона «О свободе совести и о религиозных объединениях», по сути, в деятельности религиозных объединений по выпуску специальной продукции ничего не меняет. Единственное, что непосредственно затронет интересы религиозных организаций, это особенности нанесения маркировки. Если печатная продукция и другие материалы используются в рамках миссионерской деятельности той же религиозной организацией, которая их издала, то такая продукция должна иметь одну маркировку с её официальным полным наименованием. А если издания выпущены одной организацией, а используются в рамках миссионерской деятельности другой (пусть и одного вероисповедания), то необходимо сделать две маркировки для каждой организации. Однако такие требования с большой долей условности можно назвать ограничением права на свободу совести. Иная ситуация сложилась в законодательстве государств — участников СНГ, где встречаются примеры весьма серьёзных препятствий в выпуске и распространении продукции религиозного содержания. Самым распространённым из них является необходимость проведения религиоведческой экспертизы (Беларусь, Казахстан, Киргизия). Так, согласно части 3 статьи 22 Закона Республики Таджикистан от 26 марта 2009 года № 489 (ред. от 28 июня 2011 года) «О свободе совести и религиозных объединениях», производство, экспортирование, импортирование, реализация и распространение религиозной литературы, равно и других предметов и материалов религиозного назначения допускается только после получения заключения предварительной государственной религиоведческой экспертизы.

Другие ограничения встречаются на постсоветском пространстве реже. Они могут

касаться определения мест, где возможно распространение религиозной литературы, иных информационных материалов религиозного содержания, предметов религиозного назначения (Киргизия). Например, согласно статье 9 Закона Республики Казахстан от 11 октября 2011 года № 483-1У ЗРК (ред. от 22 декабря 2016 года) «О религиозной деятельности и религиозных объединениях» в этой стране такая деятельность допускается только в культовых зданиях (сооружениях), духовных (религиозных) организациях образования, а также в специально определённых местными исполнительными органами областей, городов республиканского значения и столицы стационарных помещениях. Ограничения могут также устанавливаться в отношении субъекта, который вправе ввозить и распространять материалы религиозного содержания. Так, в Республике Казахстан им выступают только зарегистрированные религиозные объединения, кроме случаев ввоза предметов, предназначенных для личного пользования, в одном экземпляре каждого наименования. Согласно статье 19 Закона Республики Узбекистан от 1 мая 1998 года № 618-1 (ред. от 31 декабря 2008 года) «О свободе совести и религиозных организациях», только центральные органы управления религиозных организаций обладают соответствующими правомочиями.

Таким образом, недавние российские поправки к Федеральному закону «О свободе совести и о религиозных объединениях» ввели понятие миссионерской деятельности, определили порядок её осуществления и установили меры ответственности за его нарушение. Но можно заключить, что нововведения, с одной стороны, с юридической точки зрения не являются прецедентными для законодательства стран СНГ и не должны были бы внести существенные изменения в деятельность религиозных организаций. С другой стороны, они вызвали серьёзную озабоченность последних по вопросу о формальном соблюдении норм права, чтобы у правоприменителей не возникало необоснованных претензий к их деятельности. Ведь цель нововведений очевидна — ограничить, а в некоторых случаях исключить деятельность небольших и новых для России религиозных течений. Верующих стали рассматривать как потенциальных экстремистов. Соответственно, был

проведён ряд семинаров и выработаны методические рекомендации по осуществлению миссионерской деятельности41, что стало своего рода «обходным манёвром» со стороны религиозных объединений, деятельность которых теперь формально соответствует букве, но не духу закона.

5. Некоторые выводы

Уже не первый год в нашей стране обсуждается вопрос о необходимости смены парадигмы государственно-церковных отношений и внесения изменений в законодательство Российской Федерации о свободе совести и о статусе религиозных объединений. Предложения звучат самые различные, от весьма революционных, направленных на отмену действующего Федерального закона «О свободе совести и о религиозных объединениях» до проектов фрагментарных изменений в действующие нормы42. Реализованная попытка урегулировать миссионерскую деятельность в России оказалась не очень удачным точечным изменением действующего законодательства, она лишь вызвала негодование со стороны научной общественности и религиозных объединений.

Вопрос о возможности принятия норм, регулирующих миссионерскую деятельность, в целом, связан с пониманием сущности свободы совести и свободы вероисповедания, а также с теми правомочиями, которые вкладываются в их содержание. Миссионерская деятельность как одна их форм реализации

41 См.: Пчелинцев А.В., Загребина И.В. Проверки надзорных органов: Практические рекомендации религиозным организациям от адвокатов. М. : Юриспруденция, 2016.

42 См.: Мордовцева Т.В. Злоупотребления свободой совести в современной России: правовой механизм противодействия. Таганрог : Таганрогский институт управления и экономики, 2014; Пчелинцев А.В. Свобода вероисповедания и религиозные объединения в Российской Федерации: конституционно-правовое иссле-

дование : автореф. дис. ... д-ра юрид. наук. М., 2012. С. 15; Со А. А. Конституционно-правовые основы свободы вероисповедания и деятельности религиозных объединений в России (на примере субъектов Российской Федерации Северо-Западного федерального округа) : дис. ... канд. юрид. наук. СПб., 2010; Тере-

хов О.Н. Проблемы развития конституционно-правового статуса религиозных объединений : дис. . канд. юрид. наук. М., 2004.

свободы совести, а именно права на распространение религии, может быть законодательно урегулирована. Однако если нормативно за каждым признаётся это правомочие и возможность его свободной реализации (например, как это сделано в статье 28 Конституции РФ или статье 48 Конституции Республики Азербайджан), то прослеживаются две ситуации. Либо законодатель вообще не вводит норм о миссионерской деятельности ни отдельного человека, ни религиозных объединений, если соответствующее регулирование не преследует законной цели защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства43 и не соответствует принципу пропорциональности44. Либо в качестве субъекта регулирования устанавливается не человек или гражданин, а религиозное объединение. В противном случае нарушается конституционная норма.

В подавляющем большинстве стран СНГ вопросы миссионерской деятельности не урегулированы специально, даже если в этих государствах в признаваемую и гарантируемую каждому свободу совести нормативно не включается право на распространение религии (Таджикистан, Узбекистан). Но там, где такая деятельность урегулирована законом (Казахстан, Киргизия) или предусматриваются специальные организационные структуры для осуществления миссионерской деятельности (Беларусь, Киргизия), на конституционном уровне отсутствует гарантированное гражданам правомочие на распространение религии. В нашей же стране в Основном законе государства такое право прямо признаётся за каждым. Это же положение дублируется в Федеральном законе «О свободе совести и о религиозных объединениях». Поэтому

43 См.: Шлинк Б. Пропорциональность: К проблеме баланса фундаментальных прав и общественных целей // Сравнительное конституционное обозрение. 2012. № 2 (87). С. 56-76; Михалева Н.А. Конституции и уставы субъектов Российской Федерации (сравнительно-правовое исследование). М. : ЮРКОМПАНИ, 2010.

44 См.: Троицкая А. Пределы прав и абсолютные права: за рамками принципа пропорциональности?: Теоретические вопросы и практика Конституционного Суда РФ // Сравнительное конституционное обозрение. 2015. № 2 (105). С. 45-69.

в целом в России регулирование миссионерской деятельности допустимо и необходи-мо45, если оно преследует законные цели, что, впрочем, не было чётко показано ни при разработке законопроекта, ни в ходе реализации его норм. Однако действующие в настоящий момент правила необходимо доработать, так как в них очевидны коллизии и недоработки, которые осложняют деятельность правоприменителей и религиозных объединений. Если этот акт имеет целью борьбу с экстремизмом, то очевидно, что его нормы вообще никак к ней не приближают. Представляется, что задачи регулирования миссионерской деятельности удачно выделил Конституционный Суд Российской Федерации. Отмечая тот факт, что недопустима легализация сект, нарушающих права человека и совершающих незаконные и преступные деяния, суд также указал на необходимость препятствовать миссионерской деятельности (в том числе в связи с проблемой прозелитизма), но только в том случае, если она несовместима с уважением к свободе мысли, совести и религии других и к иным конституционным правам и свободам, а именно сопровождается предложением материальных или социальных выгод с целью вербовки новых членов в церковь, неправомерным воздействием на людей, находящихся в нужде или в бедственном положении, психологическим давлением или угрозой применения насилия и т. п.46 Распространяемые религии должны обладать доступностью для каждого человека в случае, если он сам этого желает и ищет соответствующей информации.

Другим аспектом в регулировании миссионерской деятельности должно стать усиление контроля над распространением экстре -мистских и антисоциальных ценностей, для чего важно развивать институт религиоведческой экспертизы. Не секрет, что одной из причин распространения экстремизма является процесс широкомасштабной экспансии радикального ислама, в том числе и в его

45 См.: Петюкова О.Н. Проблемы правового регулирования государственно-конфессиональных отношений в науке административного права на современном этапе // Административное и муниципальное право. 2015. № 8. С. 762-768.

46 См.: Постановление Конституционного Суда РФ от 23 ноября 1999 года № 16-П. П. 4 // СЗ РФ. 1999. № 51. Ст. 6363.

организованных формах (Исламская партия освобождения «Хизб ут-Тахрир аль-Исла-ми», религиозная секта «Нурджулар» и исламское миссионерское движение «Таблиги Джамаат»)47. Деятельность подобных организаций, в том числе финансируемых из-за рубежа, необходимо строго пресекать.

В России нормы о миссионерской деятельности, которые должны применяться для защиты прав и охраняемых законных интересов человека и гражданина, не только не достигают поставленной цели, но и нарушают конституционные права и свободы как верующих, так и атеистов. Действующее регулирование несоразмерно его эффективности в деле противодействия терроризму и экстремизму. Конечно, представители соответствующих вероучений могут и уже выработали определённые правила своей деятельности в условиях новых требований, зачастую рассматриваемых ими как ненужное ограничение свободы совести и свободы вероисповедания.

Библиографическое описание: Исаева А. Правовое регулирование миссионерской деятельности: российские реалии и опыт стран Содружества Независимых Государств // Сравнительное конституционное обозрение. 2017. № 3 (118). С. 27-45.

Legal regulation of missionary work: Russian realities and the experience of the Commonwealth of Independent States

Anastasiya Isaeva

Candidate of Science (Ph.D.) in Law, Senior Lecturer, Law institute of the Tomsk State University, Tomsk, Russia (e-mail: tess@mail2000.ru).

Abstract

Missionary activity is a form of promoting religious beliefs based on the constitutionally affirmed freedom of conscience. in 2016, some new amendments to the Russian legislation on freedom of conscience and religious organizations were adopted to improve the regulation of missionary work and allegedly to combat religious extremism. However, the contents of these new legal norms drew many complaints from the scientific community and religious organizations. This article is a comparative survey that

47 См.: Смагина А. В., Сопун Д. И. Причины распространения экстремизма в России // Российский следователь. 2012. № 8. С. 33—36.

considers contemporary forms of relationships between states and religions and their influence on constitutional and other aspects of regulating the missionary work of religious organizations and communities within the borders of the former Soviet Union. Based on a comparative legal analysis of foreign legislation in this field, this paper defines possible paths for regulating missionary work in various models of fortifying freedom of conscience and the right of individuals to spread their religion in Russia and the Commonwealth of Independent States. The author identifies the basic legal uncertainties in regulating the life of religious communities in Russia. The author also shows differences in the positions and attitudes of the state toward religious organizations that are historically rooted in Russia (e.g. the Russian Orthodox Church) and those that are not (e. g. certain Protestant confessions). A main problem identified in the article is the designation of missionary work and the realization of the constitutional right of religious groups to spread their teachings. The author finds it necessary to institute some form of legal regulation of missionary work in Russia in the context of the proselytization problem. This work notes the ineffectiveness and contradictory nature of the amendments adopted last year: these changes could lead to violations of both citizen and human rights.

Keywords

missionary work; religious organizations; freedom of conscience; secular state; religious extremism.

Citation

Isaeva A. (2017) Pravovoe regulirovanie missionerskoy deiatel'nosti: rossi-yskie realii i opyt stran Sodruzhestva Nezavisimykh Gosudarstv [Legal regulation of missionary work: Russian realities and the experience of the Commonwealth of Independent States]. Sravnitel'noe konstitutsionnoe obozrenie, no. 3, pp. 27-45. (In Russian).

References

Agafonova A. A. Konstitutsionno-pravovoy status religioznykh obedineniy: rossiyskiy i zarubezhnyy opyt: Dis. kand. yurid. nauk [The constitutional and legal status of religious associations: Russian and foreign experience: Ph.D. thesis. - legal. science], Saint Petersburg. (In Russian). Aldashkin M. Yu. (2016) Deyatel'nost' adeptov religioznykh obedineniy, priznannykh sudom ekstremistskimi, v srede osuzhdyonnykh: post-anovka problemy, spetsifika protivodeystviya [The activities of adherents of religious associations that courts have recognized as extremist among convicts: a statement of the problem and the specific resistance]. Ugolovno-ispolnitel'naya sistema: pravo, ekonomika, upravlenie, no. 4. pp. 23-26. (In Russian). Avakyan S. A. (1999) Svoboda veroispovedaniya kak konstitutsionno-pra-vovoy institut [Freedom of religion as a constitutional and legal institution]. Vestnik Moskovskogo universiteta, seriya 11, Pravo, no. 1, pp. 3-22. (In Russian).

Golovin E. G. (2016) Religioznaya bezopasnost': osnovy pravovogo regu-lirovaniyaipravoprimenitel'nayapraktika [Religious safety: the basics of legal regulation and practice], Nizhniy Novgorod: Nizhny Novgorod Institute of Management, RANEPA. (In Russian). Lukin R. (2016) Ot religioznogo buma k Zakonu Yarovoy: ateizm bez ateiz-ma i pravoslavie bez pravoslaviya [From a religious boom to Yarovaya's law: atheism without atheism and Orthodoxy without Orthodoxy]. Re-ligiya ipravo, 24 November. Available at: http://www.sclj.ru/analytics/ glavred/detail.php?ELEMENT_ID=7333&print=Y (accessed: 01.03.2017). (In Russian).

Mikhaleva N. A. (2010) Konstitutsii i ustavy subektov Rossiyskoy Federatsii (sravnitel'no-pravovoe issledovanie) [The Constitution and the statutes

of the Russian Federation (comparative legal research)], Moscow: YURKOMPANI. (In Russian).

Mordovtseva T. V. (2014) Zloupotrebleniya svobodoy sovesti v sovremennoy Rossii:pravovoy mekhanizm protivodeystviya [Abuse of freedom of conscience in modern Russia: the legal mechanism of counteraction], Taganrog: Taganrog Institute of Management and Economics. (In Russian).

Pchelintsev A. V. (2007) Svoboda religii iprava veruyushchikh v sovremennoy Rossii [Freedom of religion and the rights of believers in modern Russia], Moscow: Yurisprudentsiya. (In Russian).

Pchelintsev A. V. (2011) Zakonodatel'naya praktika i problemy razgra-nicheniya predmetov vedeniya Rossiyskoy Federatsii i eyo subyektov v sfere svobody sovesti i veroispovedaniya [Legal practice and problems of delimitation of jurisdiction of the Russian Federation and its regions as they pertain to freedom of conscience and religion]. Rossiyskaya yustitsiya, no. 1, pp. 63-65. (In Russian).

Pchelintsev A. V. (2012) Svoboda veroispovedaniya ireligioznye obedineniya v Rossiyskoy Federatsii (konstitutsionno-pravovoye issledovaniye): av-toref. dis. ... d-ra yurid. nauk [Freedom of religion and religious organizations in the Russian Federation (constitutional and legal analysis): Doctoral thesis summary], Moscow. (In Russian).

Petyukova O. N. (2015) Problemy pravovogo regulirovaniya gosudarst-venno-konfessional'nykh otnosheniy v nauke administrativnogo prava na sovremennom etape [Problems of legal regulation of state-confessional relations in the science of administrative law at the present stage]. Administrativnoeimunitsipal'noepravo, no. 8. pp. 762-768. (In Russian).

Podoprigora R. A. (2013) Kommentariy k Zakonu Respubliki Kazakhstan «O religioznoy deyatel'nosti i religioznykh obedineniyakh» [Commentary on the Law of the Republic of Kazakhstan "On religious activity and religious associations"], Almaty: Nalogovyy ekspert. (In Russian).

Proletenkova S. E. (2013) Pravovoe regulirovanie missionerskoy deyatel'nosti v Rossii: sostoyanie i perspektivy [Legal regulation of missionary work in Russia: state and prospects]. Vestnik VIPKMVD Rossii, no. 33, pp. 13-16. (In Russian).

Proletenkova S. E. (2013) Problemy deyatel'nosti vysshikh organov gosu-darstvennoy vlasti v sfere protivodeystviya religioznomu ekstremizmu v Rossii [Problems with the activity of supreme bodies of state authority in the sphere of combating religious extremism in Russia]. Yuridicheskiy mir, no. 6, pp. 41-43. (In Russian).

Shlink B. (2012) Proportsional'nost': K probleme balansa fundamental'-nykh prav i obshchestvennykh tseley [Schlink B. Proportionality. On the problem of balancing fundamental rights and social objectives]. Sravnitel'noe konstitutsionnoe obozrenie, no. 2, pp. 56-76. (In Russian).

Sultanov A. R. (2013) Zashchita svobody sovesti, rasprostraneniya ubezh-deniy cherez prizmu postanovleniy Evropeyskogo suda po pravam che-loveka [Protection of freedom of conscience and spreading one's faith through the prism of judgments of the European Court of Human Rights], Moscow: Statut. (In Russian).

Troitskaya A. (2015) Predely prav i absolyutnye prava: za ramkami printsipa proportsional'nosti? Teoreticheskie voprosy i praktika Konstitutsionnogo Suda RF [Limits of human rights and absolute rights: are they beyond proportionality? Theoretical questions and the Russian Constitutional Court's jurisprudence]. Sravnitel'noe konstitutsionnoe obozrenie, no. 2, pp. 45-69. (In Russian).

Yaworskiy M. A. (2014) Rol' religioznykh obedineniy v mekhanizme isprav-leniya osuzhdennykh [The role of religious organizations in the mechanism of correcting convicts]. Ugolovno-ispolnitel'naya sistema: pravo, ekonomika, upravlenie, no. 2. pp. 26-29. (In Russian).

Zemlyakov L. E. (2016) Sovremennaya politika Belarusi v religioznoy sfere [Contemporary policies in the religious sphere in Belarus'], Minsk: Pravo i ekonomika. (In Russian).