CC BY
69
УДК 343.83 Михеенков Егор Геннадьевич
кандидат исторических наук, доцент, научный сотрудник
Томского института повышения квалификации сотрудников Федеральной службы исполнения наказаний
ПРАВОВОЕ ПОЛОЖЕНИЕ СОТРУДНИКОВ ПЕНИТЕНЦИАРНЫХ УЧРЕЖДЕНИЙ ЗАПАДНОЙ СИБИРИ В ГОДЫ НОВОЙ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ ПОЛИТИКИ [1]
Аннотация:
В статье на основе нормативно-правовых актов центральных и местных органов власти (Положения об общих местах заключения РСФСР (1920), Устава службы по местам заключения (1925) и др.) производится анализ правового положения сотрудников пенитенциарных учреждений Западной Сибири в годы нэпа, рассматриваются материальное положение, льготы и преференции, предоставлявшиеся им на службе. Сделан вывод о повышении престижности службы в местах заключения к концу 1920-х гг., чему, в частности, способствовало улучшение социально-экономического положения страны.
Ключевые слова:
пенитенциарные учреждения, сотрудники, прохождение службы, престижность службы в местах заключения, Западная Сибирь, новая экономическая политика, Положение об общих местах заключения РСФСР, Устав службы по местам заключения.
Mikheenkov Egor Gennadyevich
PhD in History, Assistant Professor, Research Associate, Tomsk Institute of Professional Development of Federal Penitentiary Service Personnel
THE LEGAL STATUS OF EMPLOYEES OF PENAL INSTITUTIONS IN THE WESTERN SIBERIA DURING THE NEW ECONOMIC POLICY [1]
Summary:
On the basis of normative legal acts of the central and local authorities (Regulation of Penal Institution of the RSFSR (1920), Charter of Prison Service (1925), and others), the author analyses the legal status of penal institutions personnel in the Western Siberia in days of the New Economic Policy, their financial position, privileges and incentives provided. It is concluded that in the late1920-s the prestige of serving in prison was growing, which, in particular, was determined by the improvement of the socio-economic situation in the country.
Keywords:
penal institutions, employees, service, prestige of serving in prison, Western Siberia, New Economic Policy, Regulation of Penal Institution of the RSFSR, Charter of Prison Service.
Положение сотрудников пенитенциарного ведомства регламентировалось рядом нормативно-правовых актов, принятых в рассматриваемый период времени как центральными, так и местными органами власти. К одному из первых следует отнести Положение об общих местах заключения РСФСР от 15 ноября 1920 г., первый раздел которого был посвящен центральному и местному управлению в местах лишения свободы, деятельности администрации и надзора общих мест заключения [2].
Положение устанавливало принципы коллегиальности управления пенитенциарным учреждением. Помимо начальника (заведующего), на которого возлагались вопросы административно-хозяйственной деятельности, под его руководством создавалась коллегия мест заключения. В ее состав входили: заместитель начальника мест заключения, заведующий учебно-воспитательной частью, заведующий работами и заведующий врачебно-санитарной частью. На коллегию возлагался достаточно широкий спектр вопросов: режим, учебно-воспитательная работа с осужденными, оказание им медицинской помощи, организация работ, распределение заключенных по разрядам, составление ходатайств о переводе осужденных в другие места лишения свободы или о досрочном освобождении, прием, перемещение и увольнение служащих. В случае несогласия члена коллегии с решением начальника он имел право на его обжалование в губернском карательном отделе.
Если начальник места заключения и члены коллегии назначались губернским карательным отделом, то назначение старших и младших наблюдателей (надзирателей) относилось к компетенции коллегии и начальника исправительно-трудового учреждения.
Положение впервые в советской пенитенциарной системе вводило требования, предъявляемые к надзорсоставу. Во многом они были схожи с требованиями Общей тюремной инструкции 1915 г. Министерства юстиции Российской империи, что отражает преемственность выполняемых пенитенциарной системой функций.
Как и в дореволюционный период, наблюдатели мест лишения свободы разделялись на старших и младших. Для последних устанавливалось два разряда. На должность младших
наблюдателей (надзирателей) второго разряда могли назначаться лица, не моложе 25 лет, обладавшие хорошим здоровьем, грамотные, достаточно развитые. Для перевода в первый разряд им было необходимо прослужить определенный период времени, приобрести необходимый опыт служебной деятельности либо окончить пенитенциарные курсы.
В отличие от европейской части РСФСР, таких курсов на территории Западной Сибири в 1920-х гг. не существовало. В какой-то степени их заменяла служебно-боевая подготовка с надзорсоставом по месту службы, с обязательным изучением основ исправительно-трудового законодательства, прав и обязанностей надзорсостава, правовых основ применения оружия и физической силы, а также строевая и огневая подготовка [3].
С середины 1920-х гг. проверки приобретенных знаний сотрудниками пенитенциарной системы становятся регулярными. Примечателен План работ Исправительно-трудового дома Но-вониколаевска (01.10.1925 - 01.10.1926), который, в частности, предусматривал произвести проверку знаний обязанностей надзорсостава, выявление наиболее слабых сотрудников, кадровые перестановки [4].
Для обучения сотрудники пенитенциарного ведомства нередко направлялись на курсы других силовых структур, например на курсы подготовки судебных работников Томской губернии [5], в Омскую школу рабоче-крестьянской милиции, созданную в 1920 г. [6]. Однако отсутствие специализированных учебных заведений в значительной степени затрудняло пенитенциарную подготовку. Большинство принимаемых на службу надзирателей были малограмотны. В лучшем случае они являлись бывшими красноармейцами, не имевшими представления о специфике выполнения служебных обязанностей. Не последнюю роль при поступлении на службу играло социальное происхождение претендента - рабочим и крестьянам отдавалось предпочтение.
В обязанности младших наблюдателей входило: поддержание дисциплины и режима заключенными, пресечение общения заключенных с посторонними лицами, выдача заключенным пищи, контроль за выполнением спецконтингентом назначенных работ, сопровождение заключенных на прогулку, в школу, на свидания [7].
Старшими наблюдателями могли назначаться сотрудники из числа младших наблюдателей первого разряда, сдавшие соответствующие испытания при губернском карательном отделе. В их обязанности входило:
- наблюдение за порядком, чистотой, соблюдением дисциплины заключенными, исполнением ими внутренних работ,
- контроль за состоянием зданий, обстановки и инвентаря места заключения и их сохранностью,
- принятие мер по предотвращению побегов, пожаров и несчастных случаев,
- участие в производстве поверки заключенных,
- руководство передвижением заключенных по территории пенитенциарного учреждения,
- представление заведующему местом заключения или его помощнику ежедневных рапортов по вверенной отрасли.
В Положении 1920 г. особо регламентировались отношения между сотрудниками мест лишения свободы и заключенными. Всем служащим запрещалось вступать во внеслужебные связи, оказывать им какие-либо услуги, пользоваться их услугами для личных надобностей. В обращении с ними сотрудникам предписывалось соблюдать справедливость, спокойствие, выдержанность, избегать бранных слов, грубости и насилия. При этом они были обязаны добиваться исполнения заключенными законных приказаний и установленных правил отбывания наказаний.
Положение 1920 г. устанавливало такие меры дисциплинарной ответственности сотрудников, как: выговор с объявлением в приказе или без такового, назначение на дежурство вне очереди, арест сроком до семи суток, смещение на нижестоящую должность, увольнение со службы.
Сотрудники пенитенциарного ведомства помимо жалованья дополнительно получали тыловой красноармейский продовольственный паек, имели право пользоваться казенными квартирами (при их наличии), освобождались от оплаты за отопление и освещение [8]. Однако кадровая ситуация в пенитенциарных учреждениях Западной Сибири на всем протяжении рассматриваемого периода оставалась сложной. Сохранялся большой некомплект надзорсостава, получавшего весьма скромное денежное вознаграждение. В условиях неустроенности быта, опасности несения службы, возможности заражения различными заболеваниями это не способствовало повышению престижности службы. В отдельных местах лишения свободы некомплект надзорсостава составлял до 50 %, что негативно сказывалось прежде всего на режиме охраны.
В рассматриваемый период времени так и не удалось решить вопросы вещевого и пайкового довольствия сотрудников. Отчасти это было связано с переходом пенитенциарных учреждений в 1921-1922 гг. на финансирование из местных бюджетов, которые не могли удовлетворить их потребности в полном объеме.
Весьма сложной оставалась ситуация с предоставлением служебного жилья сотрудникам. Так, на 170 (по штату) сотрудников исправительно-трудового дома г. Томска в начале 1920 г.
имелись лишь 22 служебные квартиры [9]. Окончательно решить жилищную проблему для сотрудников было можно лишь при наличии у пенитенциарных учреждений достаточных средств на их аренду или при высоких окладах сотрудников, что в условиях преодоления последствий Гражданской войны было невозможно.
Кадровая ситуация усугублялась возможностью призыва в Красную армию сотрудников пенитенциарной системы, в том числе из числа бывших офицеров и унтер-офицеров, проходивших службу в царской армии. При этом отсрочки от призыва указанной категории лиц предоставлялись лишь Центральной комиссией по отсрочкам, а местные мобилизационные органы предоставлять их не имели права. В связи с этим нередко в отдельных пенитенциарных учреждениях все руководство подлежало призыву, что значительно усложняло его функционирование. Так, в Томске призыву подлежали: помощник заведующего губернского карательного отдела Б.И. Ре-шетский, секретарь Д.Е. Баранов, помощники начальника исправительно-трудового дома № 2 В.В. Григорьев, И.А. Михайлов и Г.И. Фирсов [10].
Вполне естественно, что Губернский карательный отдел ходатайствовал перед мобилизационным управлением о предоставлении им отсрочки. В итоге требовались значительные усилия заведующего карательного отдела Сибюста, заведующего мобилизационного отдела штаба Восточной Сибири для того, чтобы указанные сотрудники все-таки были оставлены на службе.
Окончательно же вопрос с призывом сотрудников в ряды Красной армии был решен лишь в сентябре 1920 г. На основании постановления Совета обороны от 1 октября 1919 г., приказа Реввоенсовета республики № 297, во исполнение распоряжения начальника мобилизационного управления генштаба от 17 сентября 1920 г. № 88199-1м служащие администрации и надзора мест заключения, состоявшие в ведении НКЮ РСФСР, прослужившие в своих должностях девять месяцев и более, от призыва освобождались на все время занятия ими их должностей [11].
В свою очередь, Томский губернский военный комиссар обращал внимание губюста на необходимость возбуждать ходатайства об отсрочках от призыва сотрудников пенитенциарных учреждений в установленные сроки [12].
Несколько лучшим, чем у сотрудников общих мест лишения свободы НКЮ РСФСР, было положение сотрудников, находившихся в подчинении Главного управления лагерей принудительных работ (ГУПР) НКВД РСФСР. При местных карательных отделах Исполкомов Советов образовывались подотделы принудительных работ, состоявшие из административного и финансово-хозяйственного отделений. Тем самым на местном уровне в Сибири изначально выстраивалась жесткая иерархичная военизированная система исполнения наказаний НКВД.
Лагерь принудительных работ возглавлял комендант лагеря, избираемый местным Исполкомом Советов и утверждаемый ГУПР НКВД РСФСР. В его подчинении находился заведующий хозяйством лагеря и заведующий принудительными работами [13].
ГУПР НКВД РСФСР устанавливалась численность надзорсостава, которая отныне зависела от количества содержавшихся в лагере заключенных: если оно равнялось 400, в штате лагеря предусматривалось наличие 5 старших и 20 младших надзирателей. При этом на каждые 100 заключенных добавлялось по 4 младших надзирателя.
Внешнее окарауливание лагерей возлагалось на милиционеров из расчета один милиционер на 15 заключенных.
Однако указанные нормы в Сибири соблюдались далеко не всегда. Согласно сохранившимся архивным данным, на 1 января 1922 г. в Томском лагере принудительных работ помимо коменданта лагеря и его двух помощников на службе состояли 20 надзирателей и лишь 5 сотрудников охраны, да и то откомандированных из войск гарнизона, при лимите наполнения лагеря в 350 заключенных [14]. Барнаульский лагерь принудработ обслуживался двумя взводами 9 роты 228 стрелкового полка в количестве 60 красноармейцев, которые несли службу по надзору и внешней охране лагеря. В Бийском лагере принудработ несли службу 8 надзирателей и 16 красноармейцев, осуществлявших внешнюю охрану [15]. Аналогично складывалась ситуация и в Новонико-лаевске: внутренняя и внешняя охрана лагеря возлагалась на отдельную роту красноармейцев в количестве 34 человека [16]. Таким образом, кадровая ситуация как в общих местах заключения Наркомюста в Сибири, так и в лагерях принудительных работ НКВД была напряженной.
Сотрудники надзорсостава лагерей находились в сравнительно лучших материальных условиях, нежели их коллеги из общих мест лишения свободы Наркомюста. К примеру, в ноябре 1921 г. денежное довольствие старшего надзирателя лагеря принудительных работ НКВД составляло 9 300 руб. в месяц и 600 % премиальных, младшего надзирателя - 8 700 руб. и 450 % премиальных [17]. У большинства сотрудников надзорсостава Наркомюста пенитенциарных учреждений Западной Сибири оклады денежного довольствия были в два-три раза ниже.
Сравнительно высокие должностные оклады надзорсостава в условиях растущей безработицы позволили в 1922 г. выйти из кризисной кадровой ситуации. В том же Новониколаевском лагере принудработ на 1 июля 1922 г. уже состояло 5 старших и 60 младших надзирателей [18,
л. 194]. Однако большинство из них не имели должного опыта караульной службы, что негативно сказывалось на режиме охраны лагеря.
Нехватка сотрудников пенитенциарных учреждений в Сибири нередко заставляла их работать без выходных, приводила к постоянной штурмовщине. Иногда сотрудники были вынуждены буквально «жить на службе». «Помощник начальника домзака Витковский или не знает, или забыл КЗоТ, - писала газета "Красное знамя", - надзор, проведший 12 ч. на посту, сейчас же, без передышки, гонит на работу опять же на 10-12 часов. Станут возражать - увольнением грозит» [19].
Центральными органами власти предпринимались определенные меры, направленные на повышение престижности пенитенциарной службы. На материальном положении сотрудников пенитенциарного ведомства положительно отразился их переход в 1922 г. из подчинения Наркомюста в НКВД РСФСР, где оклады были выше. Однако в связи с финансированием из средств местного бюджета денег на выплаты денежного довольствия по новым окладам по-прежнему не хватало. Так, на совместном совещании начальников мест заключения г. Томска и Томгубзака от 1 августа 1923 г. было принято решение изыскать средства во исполнение намеченных ГУМЗом ставок (сверх основных существующих ставок) за счет внутреннего хозяйственного оборота учреждений [20]. Однако ситуация с выплатами оставалась по-прежнему сложной. Так, денежное довольствие начальника Омского дома принудительных работ в конце 1922 г. составляло 9 600 деноминированных руб., младшего наблюдателя - 2 870 руб., в то время как рыночная стоимость 1 пуда мяса составляла до 2 400 руб., муки - 1 200 руб., крупы - 1 000 руб. [21, с. 35]. В итоге денежное довольствие сотрудников пенитенциарного ведомства по-прежнему оставалось весьма скромным.
Декретом ВЦИК и СНК РСФСР от 12 июня 1924 г. «О служащих в местах лишения свободы» начальники мест заключения, их помощники и надзорсостав приравнивались к лицам, несущим действительную военную службу, что стало очередным шагом к милитаризации исправительно-трудовой системы.
Декретом ВЦИК и СНК РСФСР от 23 марта 1925 г. вводился в действие Устав службы по местам заключения [22], ставший одним из первых советских документов, регламентирующих порядок прохождения службы, приема и увольнения сотрудников пенитенциарного ведомства.
Несомненным достоинством Устава стало наличие перечня лиц, на которых распространялось его действие. Данный перечень стал своеобразным «табелем о рангах», в нем упоминались единицы от начальника Главного управления мест заключения НКВД РСФСР и до младшего надзирателя.
В Уставе впервые вводились ограничения норм КЗоТ в отношении сотрудников пенитенциарного ведомства. Последние приравнивались к лицам, несущим действительную военную службу, их деятельность могла быть сопряжена с риском для жизни и не ограничивалась определенными временными рамками, они не могли отказаться от работы в ночное время (ст. 4).
Вторая глава Устава устанавливала общие требования для поступавших на службу. Они не должны были: быть лишенными избирательных прав, моложе 21 года, судимыми или состоявшими под следствием; иметь медицинские противопоказания. Кандидатам, проходившим ранее военную службу, отдавалось предпочтение.
Как и в дореволюционный период, принимаемые на службу давали подписку, согласно которой они должны были служить в своей должности в течение одного года, по истечении которого срок службы мог быть продлен (ст. 6). Вместе с тем за самовольное оставление службы ранее одного года устанавливалась уголовная ответственность по ст. 108 УК РСФСР (ст. 7).
Четвертая глава Устава предусматривала основания увольнения со службы, как по собственному желанию (о чем сотрудник должен был предупредить администрацию не менее чем за месяц) (ст. 32), так и по отрицательным мотивам (в дисциплинарном и аттестационном порядке, а также в случаях, предусмотренных КЗоТ) (ст. 33).
Отдельно оговаривались случаи увольнения со службы по состоянию здоровья, по заключению военно-контрольной комиссии, когда администрация мест заключения не имела права препятствовать увольнению.
Ст. 35 Устава содержала перечень дисциплинарных взысканий, налагаемых на сотрудников: выговор с объявлением в приказе или без такового, выговор с предупреждением об увольнении, арест до семи суток, увольнение со службы.
Разработанная НКВД РСФСР по поручению ВЦИК и СНК Инструкция по службе работников административно-строевого состава мест заключения представляла собой документ, где содержались как общие принципы несения службы, так и функциональные обязанности администрации. Сотрудникам при выполнении служебных обязанностей предписывалось содействовать применению к заключенным мер исправительно-трудового воздействия, противодействовать побегам заключенных и недостаточной бдительности надзора за ними. Налагался запрет на установление сотрудниками внеслужебных связей.
При обращении с заключенными Инструкция предписывала соблюдать спокойствие, сдержанность и беспристрастие, не допускать побоев заключенных и причинения им каких-либо страданий. Кроме того, сотрудники были обязаны при предъявлении законных требований к заключенным проявлять необходимую настойчивость, направленную на соблюдение установленных правил для заключенных мест лишения свободы [23].
Для повышения уровня профессиональной подготовки сотрудников был создан резерв руководящих кадров, обеспечивалась кадровая ротация. С середины 1920-х гг. в пенитенциарных учреждениях Западной Сибири была введена процедура аттестации. На нормативно-правовом уровне данная процедура была закреплена циркуляром НКВД № 343 от 16 сентября 1927 г.
С середины 1920-х гг. в пенитенциарных учреждениях Западной Сибири вводится премирование отличившихся сотрудников: объявление благодарности, награждение ценным подарком, материальное поощрение. Последнее осуществлялось с разрешения инспекции мест лишения свободы по ходатайству начальника мест заключения.
К новым формам поощрения можно отнести награждение ведомственными наградами НКВД. Так, ГУМЗ НКВД РСФСР предлагал инспекциям мест заключения рассмотреть вопрос о награждении сотрудников, безупречно прослуживших более пяти лет в пенитенциарных учреждениях к 10-летию Октябрьской революции юбилейными знаками отличия [24, с. 45].
Повышению престижности службы способствовало и улучшение социально-экономического положения страны. Введение новой экономической политики, укрепление советского червонца, стабилизация цен и заработной платы делали пенитенциарную службу относительно более предпочтительной. В немалой степени этому способствовала регулярная выплата заработной платы. И хотя ее размер по-прежнему оставался небольшим, он уже позволял сотрудникам на достойном уровне содержать семью.
Кроме того, в условиях формирования командно-административной системы служба в подразделениях НКВД РСФСР рассматривалась как своеобразная принадлежность к ней, возможность сделать служебную (а подчас и партийную) карьеру, бесплатно получить образование, что для выходцев из деревни выглядело весьма привлекательно.
Таким образом, к концу 1920-х гг. центральным и местным органам исправительно-трудовой системы удалось стабилизировать кадровую ситуацию, укрепить социально-правовой статус сотрудников пенитенциарной службы. Социальная принадлежность к механизму правоохранительных органов Советского государства повышала их уверенность в стабильности своего социально-правового статуса.
Ссылки и примечания:
1. Статья подготовлена при финансовой поддержке РГНФ и Администрации Томской области. Проект № 14-13-70002.
2. Положение об общих местах заключения РСФСР : постановление НКЮ РСФСР от 15 ноября 1920 г. // Собрание узаконений. 1921. № 23-24. Ст. 141.
3. ГАНО (Гос. арх. Новосибир. обл.). Ф. Р-1978. Оп. 1. Д. 39. Л. 19-20.
4. Там же.
5. ГАНО. Ф. 467. Оп. 1. Д. 53. Л. 185-186.
6. Усманова Ф.Р. Пенитенциарная система Тюменского края (1918-1956 гг.): учеб. пособие. Тюмень, 2006. С. 10.
7. Быков A.B. Становление и развитие пенитенциарной системы в Западной Сибири в 1920-е гг. : монография. Омск, 2011. С. 22.
8. ГАНО. Ф. 467. Оп. 1. Д. 94. Л. 143.
9. Там же. Д. 64. Л. 77-78.
10. ГАТО (Гос. арх. Том. обл.). Ф. Р-183. Оп. 1. Д. 13. Л. 16.
11. Телеграмма начальника мобилизационного управления Главного штаба РККА по Восточной Сибири от 25 сентября 1920 г. №4420//ГАТО. Ф. Р-183. Оп. 1. Д. 13. Л. 54.
12. Телеграмма Томского губернского военного комиссара от 7 октября 1920 г. № 15299 // Там же.
13. Детков М.Г. Содержание пенитенциарной политики Российского государства и ее реализация в системе исполнения уголовного наказания в виде лишения свободы в период 1917-1930 годов : монография. М., 1992. С. 58.
14. ГАНО. Ф. Р-1. Оп. 1. Д. 804. Л. 31.
15. Там же. Д. 717. Л. 2.
16. Там же. Д. 872. Л. 70.
17. Там же.
18. Там же. Л. 194.
19. Красное знамя (Томск). 1924. 24 дек.
20. ГАТО. Ф. Р-183. Оп. 1. Д. 139. Л. 490.
21. Быков A.B. Указ. соч. С. 35.
22. О введении в действие Устава службы по местам заключения : декрет ВЦИК и СНК от 23 марта 1925 г. // Собрание узаконений. 1925. № 16. Ст. 98.
23. Уголовно-исполнительная система. 130 лет. Юбилейное издание. М., 2009. С. 79-80.
24. Быков A.B. Указ. соч. С. 45.
