CC BY
67
ПРАВОВОЕ ПОЛОЖЕНИЕ ОГРАНИЧЕННО СВОБОДНЫХ В АНГЛОСАКСОНСКОМ ОБЩЕСТВЕ У1-У111 ВЕКОВ
Целью настоящей работы является анализ социального статуса полусвободных и рабов в англосаксонском обществе в раннее средневековье. В работе анализируются важнейшие направления в историографии вопроса и прослеживаются основные историографические дискуссии по рассматриваемому вопросу в отечественной и зарубежной медиевистике и истории права.
Ключевые слова: полусвободные, рабы, социальная стратификация, англосаксонское общество, раннее средневековье.
Помимо рядовых свободных и знати, в англосаксонском обществе VI- VIII вв. можно выделить еще одну своеобразную группу, социально-правовой статус которой не может быть описан при помощи понятий и юридических категорий, применяемых к прочим слоям населения Кента и Уэссекса. Речь идет о так называемых полусвободных, чье положение в общественной системе было отмечено рядом противоречий [1].
Вопрос о положении полусвободных в англосаксонском обществе никогда не вызывал таких бурных историографических дискуссий, как другие проблемы английской истории. Не проводились специальные исследования по этой проблематике (за исключением работ М.Н. Соколова и Р.М. Уильямса [2; 3]), а в общих трудах по истории Англии донорманн-ского времени внимание уделялось лишь той социальной группе, которая в ранних кентских «Правдах» названа литами (1ае1Б). Именно их считали представителями полусвободного населения Британии. Такого мнения придерживался, в частности, П. Виноградов, полагавший, что кентские литы были низшим слоем местного кельтского населения, находившегося в зависимости от завоевателей. Аналогию кентским литам в Уэссексе исследователь видел в низших слоях бриттов, названных в законодательстве короля Инэ уэлями ^еаШ) [4, р. 124]. Точку зрения Виноградова разделял его ученик Ф. Стентон. Сходные объяснения можно найти в работах Р. Коллингвуда и Р. Ходжкина [5, р. 447-448]. Главный оппонент Виноградова Ф. Сибом полагал, что римское рабство перерастало в крепостное состояние непосредственно, а литы времен раннего средневековья, как на континенте, так и в Британии, являлись потомками литов римских [6, р. 280-289]. Наконец, распространена также точка зрения, согласно которой эти термины были лишь различными названиями англосаксонских рабов [7, с. 39].
Исходя из этого, очевидно, что, прежде чем определить, существовали ли полусвободные в англосаксонском обществе и какие именно группы населения могут быть к ним отнесены, нам придется рассмотреть положение местного завоеванного населения - бриттов, или, более узко, вопрос о расселении кельтов после германского завоевания в центральных и отчасти восточных районах острова.
По этому поводу в литературе сложились две основные точки зрения. П. Виноградов и позднее Ф. Стентон считали, что местное кельтское население не было полностью оттеснено на запад или уничтожено завоевателями, т.к. кельтские поселения сохранились в центральных и восточных районах Британии [4, р. 146-147]. В середине прошлого века английский лингвист К. Джексон пришел к выводу о широкой распространенности кельтских названий на всей территории англосаксонских королевств, что подтверждают свидетельства Беды Достопочтенного [8].
Ряд исследователей, напротив, предполагают, что большая часть бриттов была уничтожена в ходе завоевания, остальные же оттеснены в Уэльс и Корнуолл. Особенно на данной точке зрения настаивал Т. Рид, писавший, что длительные и кровопролитные войны меж-
ду англосаксами и бриттами препятствовали мирному расселению последних среди завоевателей [9, р. 75-76].
Так или иначе, но при детальном анализе источников обнаруживаются свидетельства неполного истребления и вытеснения кельтов с территории, занятой англосаксами. В «Правде» Инэ, содержащей наибольшее количество сведений о кельтском населении Британии, речь идет о бриттах (уэлях), и их вергельды делятся на три категории, что уже само по себе говорит о многочисленности кельтов [10, § 3.32].
Трудно согласиться с мнением некоторых авторов о всеобщей рабской зависимости кельтов в восточных районах Британии [7, с. 39]. Положение бриттов отнюдь не было одинаково; оно определялось рядом обстоятельств, среди которых решающее значение имел размер земельного владения. Так, у владельца одной гайды вергельд составлял 120 шиллингов, полугайды - 80 шиллингов, а у безземельного - 60 шиллингов [10, § 3.32]. На последнее обстоятельство обратил внимание компилятор, составивший в X в. «Законы северных людей» (ЫоЛЫеоёа 1а§а), в которых было особо оговорено, что бритт, не имеющий земли, свободен, хотя вергельд его и равен цене раба [10, 8]. В то же время кельт, владеющий пятью гайдами земли, имел вергельд в 600 шиллингов, втрое превышающий возмещение рядового свободного англосакса [10, § 2].
Положение бритта в обществе определялось не только величиной его земельного владения, но и местом в системе родственных отношений: сын бритта - владельца одной гайды земли имел вергельд 100 шиллингов, т.е. на 20 шиллингов меньше, чем его отец [10, § 2]. Наконец, существенным моментом для определения вергельда бритта, а следовательно, и его положения в обществе являлась служба королю. Бритт, исполнявший для короля разъездную службу, имел вергельд в 200 шиллингов независимо от того, была у него земля или нет. По-видимому, высокий вергельд в 600 шиллингов и 5 гайд земли бритт тоже получал на королевской службе: соотношение вергельда в 600 шиллингов с вергельдом рядового свободного англосакса, состоящего на королевской службе и владеющего пятью гайдами земли, - 1 200 шиллингов [10, 33, 51, 70; 10, 18 § 3, 29, 39, § 2, 40], с одной стороны, и вергельда бритта - владельца одной гайды земли - с другой, подтверждает обоснованность такого заключения.
Таким образом, даже краткий анализ дает достаточно оснований для вывода о недопустимости оценки уэлей как слоя полусвободных англосаксонского общества. Напротив, несмотря на свое приниженное положение, они оставались лично свободными, с законодательно очерченными правами и обязанностями. Королевская служба открывала кельтам, равно как и свободным англосаксам, путь к получению земельного владения и повышению своего социального статуса. Все это заставляет обратиться к рассмотрению еще одной категории населения, названной в «Правдах» англосаксонских королей эснами (еБпе).
Относительно эснов, как и других групп зависимого населения в Кенте и Уэссексе, в литературе высказывались лишь отдельные предположения, более или менее обоснованные. Так, П. Виноградов считал, что эсны были рабами [4, р. 229], однако отрывок из «Церковной истории народа англов», на который он ссылается, не подтверждает этого [11]. Аналогичные предположения высказывал немецкий исследователь англосаксонских «Правд» Ф. Либерманн, подтверждая свои наблюдения ссылками на те статьи законодательства, где определены одинаковые наказания для эснов и рабов [12, б. 690]. С этими доводами согласились также Д. Петрушевский [13, с. 33] и Р. Ходжкин [14, р. 255].
Однако подобная точка зрения, при всей ее кажущейся обоснованности, встречает и серьезные возражения. Прежде всего следует обратить внимание на то, что для обозначения раба в кентских и уэссекских «Правдах» имеется вполне определенный термин «:Шео’т>, не представляющий совершенно никаких трудностей для истолкования. Кроме того, можно сделать ряд наблюдений, не только показывающих отличие социальноправового статуса эсна от рабского, но и обрисовывающих специфические черты этого положения, позволяющие уверенно отличать эснов от представителей других общественных групп.
Вполне очевидно, что в некотором отношениях личность эсна была защищена подобно личности свободного человека [10, 24, 88], тогда как на theow такая охрана закона не распространялась ни при каких обстоятельствах [10, 89]. Другой пример - штрафы за тяжкое членовредительство: для рядовых свободных они основывались на вергельде [10, 43, 69], и тот же самый принцип действовал и в отношении эснов [10, 87]. Из Законов Этельберта видно, что эсны могли выплачивать не только небольшие штрафы, но и весьма значительные возмещения, например, в случае убийства другого эсна [10, 86]. Однако если речь шла об убийстве эсном рядового свободного или эрла, то он не платил вергельда: его господин выдавал убийцу родственникам убитого и добавлял денежное возмещение, следовательно, правоспособность эсна была ограничена. Характерна еще одна особенность, отличающая эсна от theow. Кентские «Правды» знают два различных термина, обозначающих господина и собственника. Один из них - «:ёп^еп» - употреблялся для обозначения господина над свободным человеком. Так, например, именовался король по отношению ко всем своим подданным [10, 6], а предводитель дружины - по отношению к гезитам [10, 5]. Словом «а§епё» обозначался собственник вещи [10, 16, § 3] либо господин по отношению к своим theow [10, 27]. К господину эсна в равной степени применялись оба эти понятия. Подобная двусмысленность также служит доказательством промежуточного положения эснов между рядовыми свободными и рабами.
Наконец, с рядовыми свободными эснов сближают еще и следующие обстоятельства: цена эсна, хотя это и не вергельд, названа в Законах Хлотаря и Эдрика «manwyrd», т.е. «цена человека», тогда как раб приравнивался к движимому имуществу [10, § 1.3]. Эсн имел право под присягой обвинить человека одного с ним состояния и оправдаться, если его господином был епископ или король, а рабы не могли подобным образом отстаивать свое достоинство [10, 85]. За принуждение эсна к работе в праздничный день его господин должен был уплатить штраф в 80 шиллингов [10, 9].
Таким образом, совершенно очевидно, что эсны и theow не принадлежали к одной социальной группе, свидетельством чему являются многочисленные источники. Эсны имели собственный дом, вели хозяйство на принадлежащих им небольших участках земли [10, 29], а постоянные упоминания о господах эснов дают основания предполагать, что они привлекались для выполнения различных работ в хозяйствах свободных общинников, живя в тех же деревнях, что и керлы.
Последнее обстоятельство было оспорено А. Гуревичем и породило весьма интересное направление в отечественной историографии данной проблемы. На основании анализа титула 23 «Правды Уитреда» А. Гуревич пришел к выводу о существовании в VII в. в Кенте крепостных деревень, населенных исключительно эснами - зависимыми держателями господских земель [15, с. 145].
Подобная трактовка вынуждает и нас обратиться к истолкованию данной статьи для окончательного прояснения социально-правового статуса эснов*. В статье говорится: «Если кто-нибудь обвинит раба или эсна в его §етап§е (оставим термин пока без перевода), то господин должен очистить его от обвинения своей присягой, если он принял причастие; если же нет, он должен представить другого человека, достойного доверия, либо заплатить штраф, либо пусть выдаст своего раба или эсна для бичевания».
Термин «§етап§е» А. Гуревич переводит как «зависимая община» [15, с. 145], населением которой являются крепостные - эсны. Такой перевод кажется не совсем точным. Буквальный перевод слова «§ета炙 - смешанный, находящийся среди; термин «та炙 означает «связь», «отношение» [16, р. 124, 271], а глагол «§етаеп§ап» переводится как «смешивать», «соединять». Таким образом, термин «§етап§е» действительно обозначает какую-то общность, но из контекста статьи 23 совершенно нельзя предположить, что речь идет о крепостной общине. Скорее всего, права М.Н. Соколова, предположившая, что за термином «§етап§е» скрывается церковный приход.
В данном случае именно эсны являются типичными полусвободными англосаксонского общества (а не рабы или тем более крепостные), подобно литам на континенте. Но дело
осложняется тем, что литы упомянуты и кентской «Правде Этельберта» [10, 26], и хотя это единственное упоминание о них в документах англосаксонского времени, необходимо рассмотреть вопрос о соотношении терминов «еБпе» и «:1аеЪ>.
Думается, прав П. Виноградов, проводивший аналогию между кентскими литами и низшими слоями бриттов в Уэссексе. Эту мысль подтверждают, по крайней мере, два обстоятельства: деление литов сообразно размеру их вергельда на три категории [10, 26] и терминологическая параллель - термин «wea1h» (или «^Шбс mon») для обозначения кентского населения применялся только в Уэссексе, значит, и в Кенте должен был быть свой, по-видимому, «1aet».
В дальнейшем рассмотренные нами термины претерпели значительную эволюцию: wea1h исчезли из словоупотребления уже к концу IX в.**, что свидетельствовало о полной инкорпорации кельтского элемента в состав англосаксонского общества, а еБпе упоминались в последний раз в трактате «Об управлении вотчиной» (ЯеСй^тев 8т§и1атт Ре^пагит) в первой четверти XI в., где обозначает уже лично и поземельно зависимого человека***.
Как ни скупы сведения о полусвободных, сообщаемые англосаксонскими «Правдами», статьи, в которых упомянута еще одна интересующая нас категория населения Кента и Уэссекса - «раб», содержат еще более скудную информацию. Выше мы частично уже касались описания социально-правового статуса theow в его сравнении с еБпе, теперь же попытаемся дополнить картину.
Вопрос о положении рабского населения в Кенте и Уэссексе никогда не вызывал историографических дискуссий: исследователи ограничивались лишь описаниями рабского труда или высказывали общие гипотезы относительно происхождения и развития института рабовладения у англосаксов [14, р. 225]. Анализ источников позволяет утверждать следующее.
Рабы в англосаксонском обществе не выступали субъектами права****. По-видимому, они были полностью лишены собственного имущества, поскольку за все свои правонарушения они отвечали телесными наказаниями [10, 13, 15]. Терминология судебников, особенно в Уэссексе, зачастую не оставляет сомнений в отношении к рабу как к имуществу [10, 53].
Относительно источников рабства из англосаксонского законодательства можно почерпнуть лишь некоторые косвенные данные. В рабском состоянии находилась часть покоренного кельтского населения, обращенная в него завоевателями [11]. По-видимому, рабами владели и сами бритты*. В рабство могли быть проданы рядовые свободные англосаксы, но только в случае неуплаты каких-либо платежей или штрафов; в «Правдах» такие люди назывались «witetheow» (от «^ке» - штраф, пеня). В остальных случаях продажа в рабство считалась деянием греховным [10, 11]. В рабство можно было попасть также за несоблюдение церковных канонов [10, 7, § 1].
Существовала у англосаксов и практика освобождения раба, хотя и не разработанная юридически так подробно, как в «Рипуарской Правде» или знаменитом «Эдикте Ротари». Вольноотпущенник именовался в законодательстве термином «:1Ыс1ту» [10, 8]. Статья 8 «Правды Уитреда» сохранила описание этой процедуры. Перед алтарем отпущенный человек приобретает все правомочия свободного (Бе Бу {Ысйу): он имеет вергельд, свободно распоряжается своим наследством, имеет право покровительства по отношению к своей семье и свободного передвижения в пределах Кента**. Если же он покидал страну, то право покровительства по отношению к семье - Шсйу - вновь переходило к его бывшему господину.
На основании имеющихся у нас данных можно заключить, что вольноотпущенниками становились люди различного положения: раб, работающий в праздничный день по приказу господина, получал свободу [10, 3]; бывший свободный, попавший в рабство за преступления или неуплату штрафа, тоже мог стать вольноотпущенником***.
Наконец, существенный интерес представляет статья 14 «Правды Уитреда». Там говорится, что хозяин дома, позволивший нарушить пост своим домочадцам (his heowun), «будь то свободные или рабы» (frige ge theowne), должен заплатить штраф. Рабы и свободные упомянуты здесь в одной связи, причем последние названы несколько странным термином «frigne», истолкование которого встречает некоторые трудности [10, 31]; очевидно, что он означает какие-то отношения зависимости, характер которых для VTT-VTTT вв. точно определить вряд ли удастся.
Завершая анализ положения полусвободных и рабов в англосаксонском обществе VTT-VTTT вв., можно сделать следующий вывод. Типичными полусвободными этого общества были члены социальной группы, именуемой в «Правдах» esne. Кентские laet и уэссекские wealh, скорее, представляли собой свободных кельтов, инкорпорированных в состав общества завоевателей. К полусвободным относились обедневшие и впавшие в зависимость общинники, часть кельтского населения, полусвободные, входившие в состав германских племен при их переселении в Британию. Данный социальный слой был чрезвычайно пестр и текуч по своему составу, чем зачастую объясняются и противоречия в правовом урегулировании его статуса. Что касается рабов, то столь отчетливые вначале признаки их рабского состояния к X - началу XT в. нивелируются [17, с. 94-95] - их «сажают» на землю, и зависимость theow становится неотличимой от положения потерявших личную свободу потомков керлов.
Литература
1. Неусыхин А.И. Возникновение зависимого крестьянства как класса раннефеодального общества в Западной Европе VT-VTTT вв. М., 1956.
2. Соколова М.Н. К вопросу о положении полусвободных в англосаксонском обществе // СВ. 1964. Вып. 26.
3. Williams R.M. The Status of the Welsh in the Laws of Tne // EHR. 1915. Vol. XXX.
4. Vinogradoff P. The Growth of the Manor. L., 1905.
5. Collingwood R.G., Myers J.N.L. Roman Britain and the English Settlements. Oxford, 1937.
6. Seebohm F. English Village Community. L., 1883.
7. Мортон А.Л. История Англии. Л., 1950.
8. Jackson K. Language and History in Early Britain. Edinburgh, 1956.
9. Read T.D. The Rise of Wessex. L., 1947.
10. Хрестоматия памятников феодального государтсва и прва / Под ред. З.М. Черни-ловского. М., 1961.
11. Bede’s Ecclesiastical History, TV, 13.
12. Liebermann F. von. Die Gesetze der Angelsachsen. Halle, 1903-1915. Bd. 2.
13. Петрушевский Д.М. Очерки из истории английского общества и государства в Средние века. М., 1937.
14. Hodgkin R.H. Anglo-Saxon England. L., 1931.
15. Гуревич А.Я. Начальный этап феодального развития Англии // Ученые записки Калининградского гос. пед. ин-та. Калинин, 1956. Вып. 1. Т. XTX.
16. Campbell A. Old English Grammar. Oxford, 1959.
17. Гуревич А.Я. Английское крестьянство в X - начале XT в. // СВ. 1957. Вып. TX.
