CC BY
0обществе, а также следит за исполнением законов, граждане должны быть уверены, «что во главе государства есть твердая рука и разумная сила» [8, с. 155].
П.Б. Струве подчеркивал, что в российской общественной мысли существуют две проблемы (дуализм): «политическое охранение» упорядочение власти в рамках закона и «политическая свобода» (наделение лица основными свободами) [б, с. 140]. Теоретическим выражением решения этого дуализма явилось либерально-консервативное учение о государстве и общественном развитии России в конце XIX начала XX веков.
В заключение совершенно логичными представляются следующие выводы:
- разработанное выдающимися мыслителями России конца XIX - начала XX веков либерально-консервативное учение о государстве представляет собой синтез передовых западных либеральных принципов и консервативных принципов о государстве, оно основано на сохранении традиционно-культурных ценностях российского общества, национальной идентичности, соборной демократии;
- преемственность основ либерально-консервативного подхода к национальной безопасности конца XIX начала XX веков выражена в Указе Президента РФ от 02.07.21г. «О стратегии национальной безопасности Российской Федерации».
Таким образом, либерально-консервативная парадигма стратегии национальной безопасности, в известной степени, идейно заданная мыслителями прошлых столетий, имеет актуальное значение в современных реалиях. Она является условием сохранения государственного суверенитета России и устойчивого развития нашего многонационального общества. Государственно-правовой механизм для применения данной стратегии у России есть.
Литература и источники
1. Указ Президента РФ от 02.07.2021 N 400 «О Стратегии национальной безопасности Российской Федерации» // https://www.cqnsultant.ru/dqcument/cqns_dqc_LAW_389271/
2. Гнатюк О.Л. Консервативный либерализм П.Б. Струве. Историко-социологический анализ. Автореф. дис. ... докт. социолог. наук. СПб., 1997.
3. Ильин И.А. О государственной форме // Собр. соч.: В 10 т. Т. 2, кн. 1. М., 1993. 4. Кавелин К. Д. Разговор с социалистом-революционером. Берлин, 1880.
5. Секиринский С.С. Либерализм в России: очерки истории (середина XIX начало XX в.). М., 1995.
6. Струве П. Б. О мере и границах либерального консерватизма // Полис. 1994. № 3. С. 130-142.
7. Струве П.Б. Б.Н. Чичерин и его место в русской образованности и общественности // http://www.mnemqsyne.ru/library/struve-3.html).
8. Чичерин Б.Н. Курс государственной науки: в 3-х т. Т. I. Общее государственное право. М., 1894.
9. Чичерин Б. Н. Философия права. М.: Типо-лит. Т-ва Кушнерев и Ко, 1900.
References and Sources
1. Ukaz Prezidenta RF ot 02.07.2021 N 400 «O Strategii nacional'noj bezopasnosti Rossijskoj Federacii» // https://www.consultant.ru/document/cons_doc_LAW_389271/
2. Gnatyuk O.L. Konservativnyj liberalizm P.B. Struve. Istoriko-sociologicheskij analiz. Avtoref. dis. ... dokt. sociolog. nauk. SPb., 1997.
3. Il'in I.A. O gosudarstvennoj forme // Sobr. soch.: V 10 t. T. 2, kn. 1. M., 1993. 4. Kavelin K. D. Razgovor s socialistom-revolyucionerom. Berlin, 1880.
5. Sekirinskij S.S. Liberalizm v Rossii: ocherki istorii (seredina XIX nachalo XX v.). M., 1995.
6. Struve P. B. O mere i granicah liberal'nogo konservatizma // Polis. 1994. N° 3. S. 130-142.
7. Struve P.B. B.N. Chicherin i ego mesto v russkoj obrazovannosti i obshchestvennosti // http://www.mnemosyne.ru/library/struve-3.html).
8. Chicherin B.N. Kurs gosudarstvennoj nauki: v 3-h t. T. I. Obshchee gosudarstvennoe pravo. M., 1894.
9. Chicherin B. N. Filosofiya prava. M.: Tipo-lit. T-va Kushnerev i Ko, 1900.
ДИНАЕВА ЗУРА ДАНДАЕВНА - старший преподаватель, кафедра теории и истории государства и права, Чеченский государственный университет (dinaeva-zura@mail.ru).
DINAEVA, ZURA D. - Senior Lecturer in the Department of "Theory and History of State and Law", Chechen State University (dinaeva-zura@mail.ru) (mail@chesu.ru).
УДК 342.727 DOI: 10.24412/2411-2275-2024-2-25-31
ПАРОНЯН К.М.
ПРАВОВОЕ ОБЕСПЕЧЕНИЕ ПОЛИТИКИ ЦЕНЗУРНЫХ ОГРАНИЧЕНИЙ В СССР: ИДЕОЛОГИЧЕСКИЙ ПОДХОД К ФОРМИРОВАНИЮ И СОДЕРЖАНИЮ
Ключевые слова: цензурная политика, свобода слова в СССР, Главлит, идеологический контроль, общественное сознание.
Статья посвящена анализу цензурной правовой политики в СССР и её влиянию на формирование и содержание общественного сознания. Особое внимание уделено правовым и идеологическим аспектам цензуры. Начиная с ранних лет существования Советской власти и заканчивая периодом «перестройки», автор рассматривает ключевые моменты эволюции цензурных механизмов, их роль в поддержании монополии правящей партии на информационное пространство и обеспечении единства мнений в обществе. Анализируются противоречия между декларируемыми идеалами свободы слова и реальной практикой государственного контроля.
Проанализированы основные последствия отмены цензуры и ликвидации Главлита для политической жизни и свободы выражения мнений в постсоветскую эпоху.
PARONYAN, K.M.
LEGAL SUPPORT OF THE POLICY OF CENSORSHIP RESTRICTIONS IN THE USSR: IDEOLOGICAL APPROACH TO
FORMATION AND CONTENT
Key words: censorship policy, freedom of speech in the USSR, Glavlit, ideological control, public consciousness.
The article is devoted to the analysis of censorship legal policy in the USSR and its influence on the formation and content of public consciousness. Particular attention is paid to the legal and ideological aspects of censorship. Starting from the early years of Soviet power and ending with the period of "perestroika," the author examines the key moments in the evolution of censorship mechanisms, their role in maintaining the monopoly of the ruling party on the information space and ensuring the unity of opinions in society. The contradictions between the declared ideals of freedom of speech and the actual practice of state control are analyzed. The main consequences of the abolition of censorship and the liquidation of Glavlit for political life and freedom of expression in the post-Soviet era are analyzed.
Цензура в Советском Союзе остается объектом активного интереса для исследователей в современном научном дискурсе, в том числе для юристов. Особенно актуальным является изучение правовых и идеологических основ и практик цензуры в СССР, где она играла не только роль инструмента контроля за информацией, но и служила важным элементом государственного аппарата, направленного на поддержку и развитие определенной идеологической концепции. Анализ советского опыта цензуры позволяет понять, как государство влияло на формирование общественного мнения и ограничивало доступ к информации, что остается актуальным и в современных условиях. Отражая тоталитарные принципы власти, цензуры стремилась подавлять любые проявления независимого мышления и свободы выражения, что считалось ключевым фактором поддержания идеологического единства и политической стабильности. Она преследовала полный контроль над информационным пространством и активно использовала цензурные механизмы для формирования общественного мнения в соответствии с директивами партии и государства. В то же время отличительной особенностью советской цензуры была ее «положительная» роль, заключающаяся в идеологическом воспитании и пропаганде. Цензоры стремились не только исключить нежелательную информацию, но и направлять творческий и научный поиск в соответствии с принципами социалистического реализма и идеалами коммунистической морали, труда и патриотизма [1, с. 47].
Анализ цензурной системы в СССР позволяет обратить внимание на взаимосвязь между политической властью и культурной политикой. Цензура выступала инструментом политической власти, направленным на создание образа идеального советского общества и человека, пронизывая все сферы культурной жизни и воздействуя на формирование идеологически обусловленного мировоззрения. Она влияла не только на информационное пространство, но и на культурное и интеллектуальное производство, устанавливая строгие рамки для творчества и научного поиска, что приводило к запрету многих направлений в искусстве и науке, не соответствовавших официальной идеологии. Политическая цензура в СССР проникала в различные сферы общественной жизни, от массовых медиа до личной деятельности граждан. Цензура в Советском Союзе не ограничивалась лишь цензурным запретом или модификацией информации; она также проникала в процесс создания этой информации, подавляя свободу мысли и слова. При этом работа цензурных органов в Советском Союзе предусматривала не только предварительный контроль за публикациями, но и анализ постпубликационной реакции общества, а также систематическое наблюдение за общественным мнением и культурными тенденциями. Политическая цензура в СССР имела и международное измерение. В условиях холодной войны и идеологической противостояния цензурные механизмы использовались для формирования имиджа страны за рубежом. Основной целью советской цензуры было создание образа успешного социалистического общества при минимизации распространения информации о внутренних проблемах и дефиците. Однако, в итоге, результатом политической цензуры стало формирование двойных стандартов, когда общественное согласие с официальной идеологией сочеталось с личным недоверием к ней части общества.
Введение системы политической цензуры в Советской России после Октябрьской революции 1917 года было обусловлено стремлением новой власти утвердить свое идеологическое господство и контроль над обществом. Большевики, несмотря на свои
программные выступления за свободу слова, ввели гораздо более жесткую систему идеологического контроля, нежели ту, с которой они боролись [2].
Вначале это объяснялось спецификой военного времени. В условиях хаоса послереволюционных лет цензура рассматривалась как инструмент формирования нового сознания и нового человека, полностью преданного идеям социализма и коммунизма, с одной стороны, и подавления свергнутых классов - с другой. В результате этого уже в ноябре 1917 года возникли первые цензурные органы с локальной или ведомственной принадлежностью. Развитие политической цензуры в СССР после 1918 года становилось все более организованным и систематизированным [3]. Создание Военного контроля и Военно-цензурного отделения свидетельствовало о стремлении власти укрепить механизмы контроля за информацией как постоянную практику. Введение политической цензуры сопровождалось созданием различных репрессивных органов, включая ВЧК, что подчеркивало ее роль в укреплении нового режима. Такой подход способствовал систематической работе по выявлению и подавлению антисоветских настроений и инакомыслия в обществе.
Передача функций военной цензуры политотделам Красной Армии и помощникам военных комиссаров подчеркивает еще один важный аспект работы цензурных органов - контроль за распространением информации в армии и среди мобилизованных граждан. Контроль над зрелищными искусствами и репертуаром театров, филармоний и творческих коллективов также играл существенную роль в идеологической политике государства. Создание Главного комитета по контролю над зрелищами и репертуаром (Главрепертком) и местных репертуарных комиссий позволяло не только ограничивать доступ к «нежелательным» произведениям, но и направлять развитие культуры в соответствии с социалистическими идеалами.
Однако свою системную завершенность этот курс получил лишь на закате Гражданской войны, когда на фоне разнообразных ведомственных цензур в 1922 году возникло и быстро заняло ведущее место Главное управление по делам литературы и издательств Народного комиссариата просвещения (Главлит), который стал главным органом цензурного контроля в общероссийским и общесоюзном масштабе. Данный орган занимался цензурой всех печатных изданий, рукописей, театральных постановок, кинофильмов и даже музыкальных произведений [4].
С момента учреждения в 1922 году, Главлит неоднократно менял название и расширял свои функции, отражая изменения в политических и социальных приоритетах советского государства [5, с. 14]. Задачи Главлита включали также борьбу с распространением информации, опасной для идеологической стабильности страны. Главлит, осуществляя свою деятельность, начал сталкиваться с необходимостью предотвращения публикаций и распространения материалов, способных подорвать основы социалистического строительства или подвергнуть сомнению советскую власть. Контролировались как внутренние, так и иностранные издания, содержащие антисоветские и антисоциалистические материалы. Методы борьбы с такими изданиями варьировались от конфискации до ограничения доступа к ним в специализированных фондах библиотек. Кроме того, значимым аспектом работы Главлита стало предотвращение распространения ложной информации, которая могла дезориентировать общественное мнение. Под «ложной информацией» понимались сведения, которые, по мнению властей, могли ввести общественность в заблуждение или вызвать нежелательные реакции. Здесь следует отметить, что определение того, что считать «ложной информацией» или «дезориентацией общественного мнения», оставалось достаточно неопределенным и подверженным субъективной трактовке цензорами, что позволяло Главлиту осуществлять широкий спектр ограничений на распространение информации.
Подчеркнем, что изначально перед Главлитом ставилась задача охраны не только государственной, но и военной тайны. Терминология, связанная с «военной и государственной тайной», не имела точного определения в законодательстве, несмотря на существование списка сведений, запрещенных к разглашению. Тем не менее, указанная терминология интерпретировалась широко, охватывая данные, запрещенные к раскрытию через открытые источники информации, такие как печать, радио и телевидение. Важно отметить, что в подготовке материалов к публикации необходимо было учитывать все ограничения, связанные с их
содержанием, чтобы избежать разглашения защищаемой информации. В данном контексте важное значение имел перевод Управления в прямое подчинение СНК СССР (1933).
С начала так называемой «декретной цензуры» цензурная система в СССР эволюционировала к созданию специализированных органов, ответственных за мониторинг и регулирование информационного пространства. Переход сопровождался более строгими наказаниями за нарушения цензурных правил, вплоть до уголовной ответственности. Параллельно с ужесточением цензурных мер система пропаганды становилась все более развитой. Власти активно использовали средства массовой информации для распространения идеологически одобренного контента, формируя общественное мнение в соответствии с партийными директивами. Главлит и гублиты оперировали циркулярами, распоряжениями и инструкциями, разработанными на уровне центрального управления и партийных комитетов.
Следует отметить, что цензурные органы работали, в первую очередь, под контролем комитетов правящей партии. При этом в техническом плане они также изначально тесно сотрудничали с различными органами государственной власти и управления, в том числе с органами правопорядка и государственной безопасности (ОГПУ/НКВД/КГБ/МВД). При этом трансформация органов цензуры в решающей степени зависела именно от партаппарата [6]. Так, к примеру, преобразования губернских органов цензуры в краевые и областные после административно-территориальной реформы 1928 года демонстрирует адаптацию цензурной системы к изменяющимся условиям управления [7]. Власти стремились усилить контроль на региональном уровне благодаря более эффективной организации цензурных органов и их взаимодействию с партийными и государственными структурами. Все это обеспечивало тесное взаимодействие между цензурными органами, ОГПУ/НКВД и партийными структурами, что обеспечивало контроль над общественным и культурным пространством в соответствии с идеологическими директивами.
Интересно, что, по мере укрепления государственности, степень контроля над информационным пространством не становилась меньше. Так, в период с 1937 по 1953 годы наблюдалось значительное ужесточение и расширение сферы действия советской цензуры [8]. Государственная политика цензуры преследовала не только контроль за публично доступной информацией, но и стремилась регулировать частные мысли и поведение граждан. Период выделялся максимальной активностью цензурных мероприятий, где любое отклонение от утвержденной линии рассматривалось как акт враждебности. Документы Главлита за указанный период показывают широкий спектр материалов, подлежащих цензуре, и жесткие критерии оценки. Кроме политически мотивированных запретов, внимание уделялось даже мелким деталям, таким как опечатки и механические искажения текста, которые могли трактоваться как скрытые послания или проявления недобросовестности.
Примеры изъятий и задержаний материалов, представленные в отчетах Главлита, свидетельствуют о параноидальности системы цензуры, которая видела угрозу даже в невинных ошибках. Опечатки и недочеты в верстке могли привести к серьезным последствиям для работников типографий, редакторов и авторов. Таким образом, цензура становилась инструментом политических репрессий, угрожая не только увольнением, но и более серьезными санкциями. Информационное письмо Главлита от 1938 года, признававшее опечатки на страницах изданий преднамеренным действием работников печати, является ярким примером того, как цензура использовалась для обвинений и репрессий [9]. Отдельного внимания заслуживает и институт контроля за визуальным оформлением изданий. Случаи вставки изображений лиц, считавшихся врагами режима, в макеты рисунков или фотографий, демонстрируют тщательный и всесторонний поиск потенциально «вредной» информации. Цензурные органы требовали от издательств и печатников максимальной внимательности для избегания ошибок, которые могли быть восприняты как скрытые послания. Все это создавало атмосферу страха и неуверенности среди работников индустрии печати. Методы контроля, включая проверку изображений на просвет для выявления скрытых посланий, подчеркивают готовность цензоров идти на крайние меры для предотвращения диссидентства. Практика «перегибов на местах» показывает, как локальные цензоры превышали политические ограничения, стремясь демонстрировать бдительность, что способствовало распространению культуры молчания и самоцензуры.
Создание специальных фондов в 1938 году для контроля за распространением «опасной» информации показывает, как цензура влияла на доступ к публикациям. А изъятие книг и корректировка содержимого публикаций подчёркивают стремление цензуры к контролю над информационным пространством и коррекции исторической памяти, создавая искажённое представление о прошлом. Особое значение в данной ситуации приобрело регулярное обновление предназначенных для цензоров перечней секретной информации, которая не могла появляться в открытой печати. К примеру, введенный в 1947 году перечень сведений, составляющих государственную тайну, был дополнительно расширен, были введены различные новые степени секретности («С», «СС», «ОВ») [9]. Особое внимание в деятельности Главлита уделялось контролю за публикациями в печати, радиовещанием (затем телевидением), культурными мероприятиями, такими как выставки и музейные экспозиции и пр. Специальные фонды в библиотеках и книжных палатах, предназначенные для изданий с ограниченным доступом, стали важным инструментом цензурного контроля. В этих фондах хранились материалы, признанные государственной тайной или запрещенные к свободному обращению в СССР.
Важно подчеркнуть, что отмеченная сфера регулировалась исключительно подзаконными актами, которые к тому же были засекречены. При этом законодательное регулирование деятельности Главлита, включая Положение 1966 года, не определяло четких принципов и критериев для оценки информации, что создавало основу для цензуры, основанной на идеологических, а не законодательных основаниях [10]. При этом характерной чертой цензурной деятельности был тщательный контроль за содержанием изданий. Цензоры, имея четкие указания и инструкции, предварительно проверяли материалы на предмет соответствия установленным нормам. Если в произведениях обнаруживался неприемлемый контент, их либо редактировали, либо полностью запрещали к публикации.
В 1953 году произошло переименование Главного управления по делам литературы и издательств в Главное управление по охране военных и государственных тайн в печати при Совмине СССР, что отражает изменение фокуса цензурных органов в СССР после сталинской эпохи [11]. В 1963 году произошёл дальнейший сдвиг, подчеркнутый изменением названия на Управление по охране государственных тайн в печати. И хотя 1960-е годы принесли некоторое ослабление цензурных ограничений, деятельность цензуры оставалась ключевым элементом государственного контроля за общественным сознанием. Практика 1970-1980-х годов, когда из региональных изданий удалялась информация по социальным и международным вопросам, показывает, что цензура продолжала охранять идеологическую чистоту [12].
Лишь Закон СССР о массовых медиа 1990 года символизировал начало легализации свободы слова, став вехой в развитии нового общественного устройства [13]. Упразднение Главного управления по охране государственных тайн в печати в 1991 году закрыло эпоху государственной цензуры в СССР, став важным шагом к свободе слова.
В целом, цензурная практика в СССР имела свои особенности в разные периоды существования государства, отражая изменения в политической и культурной политике. Даже в период «оттепели» эпохи Хрущева, когда произошло относительное ослабление цензуры, базовые принципы ее действия оставались неизменными. Эволюция цензурной политики в СССР отражает противоречия между заявленными социалистическими целями и действиями власти (в целом на подобные противоречия неоднократно указывалось в отечественной науке [14, 15]). Цензура, начиная с первых лет существования советского режима и заканчивая его крахом, служила инструментом идеологического доминирования, направленного на поддержание монополии власти и единства мнений в обществе. Указанный процесс был сложным и противоречивым, сменяя периоды ослабления контроля и расширения свободы с моментами жестких репрессий и преследований за инакомыслие. Массовое преследование культурных и научных деятелей, ограничение дискуссий о критически важных событиях стали частью стратегии подавления диссидентства и демонстрации идеологической единственности. С политикой перестройки и гласности произошли существенные изменения, включая отмену цензуры и ликвидацию Главлита в 1991 году, что положило начало эре свободы слова и политических преобразований.
Таким образом, цензурная политика СССР в своей основе иллюстрирует конфликт между идеализированным видением общества, свободного от угнетения, и реальностью тотального
контроля над информационным пространством, нацеленного на сохранение власти узкой прослойки элиты. Отмена цензуры символизировала не только политические, но и идеологические изменения, подчеркивая провал репрессивной модели управления.
Литература и источники
1. Горяева Т.М. Политическая цензура в СССР. 1917-1991 гг. М., 2009. 407 с.
2. Ложков Д.В. Цензура в СССР в условиях разрядки международной напряженности (1970-е годы) // Вестник Московского университета. Серия 21. Управление (государство и общество). 2013. N°. 1. С. 14б-1бб.
3. Бароп H. «От греха подальше...»: цензура и контроль пад топографическим знанием в советской России (1918-1925) // Историко-биологические исследования. 2010. Т. 2. M. 4. С. 84-92.
4. Турицын И.В. Советская власть и российская пресса (проблема взаимоотношений и взаимовлияния, 1921-1929 гг.). Автореф. дис. ... докт. ист. паук. М., 1998.
5. Ярмолич Ф.К. Цензура па Северо-западе СССР. 1922—19б4 гг.: автореф. дисс. ... капд. ист. паук. СПб.: СПбГУ, 2010. 23 с.
6. Турицын И.В. Власть и пресса в Советской России: проблема взаимоотношений и взаимовлияния в 20-е годы. - М., 1998. -248 с. XXX с.
7. Степанов М. Г. Сталинская репрессивная политика в СССР (1928-1953 гг.): взгляд советской историографии // Известия Алтайского государственного университета. 2008. M. 4-1. С. 131-137.
8. Булюлина Е. В. Из истории местных органов политической цензуры в СССР // Культурная жизнь Юга России. 2011. M. 1. С. 41-43.
9. Бухарин М.Д., Ананьев В.Г. К истории введения научной цензуры в СССР. Письмо С.И. Вавилова И.В. Сталину из фондов Архива РАЫ // Вестник архивиста. 2019. M. 1. С. 153-1б3.
10. Зелепов М.В. Положение о Главном Управлении по охране государственных тайн в печати при СМ СССР - правовое регулирование цензуры в 19бб г. // История книги и цензуры в России: материалы междупар. пауч. конф., посвящ. памяти Арлепа Викторовича Блюма, 29-30 мая 2012 г. СПб.: ЛГУ им. А.С. Пушкина, 2013. С. 224-230.
11. Булюлина Е.В., Токарева Л.С. Документы местных органов политической цензуры СССР 1922-1991 гг. // Известия Томского политехнического университета. Инжиниринг георесурсов. 2012. Т. 320. M. б. С. 1б2-1бб.
12. Раскатова Е. М. Главное управление по охране государственных тайн в печати при СМ СССР (Главлит) и новые реалии художественной жизни в конце 19б0-х-пачале 1980-х гг. // Интеллигенция и мир. 2010. M. 2. С. б2-79.
13. Печковский П.В. Цензура в печати. История ограничения доступа к информации в советской России // Вестник Брянского государственного университета. 2015. M. 1. С. 135-141.
14. Федоренко С.А. К вопросу о современном понимании государственного суверенитета // Право и государство: проблемы методологии, теории и истории: материалы VI Всероссийской научно-практической конференции, Краснодар, 20 мая 201б года. Краснодар: Краснодарский университет Министерства внутренних дел Российской Федерации, 2017. С. 229-231.
15. Карнаушенко Л.В. Цифровое государство: формы и функции // Жизнь права: правовая теория, правовая традиция и правовая реальность: VIII международная научно-практическая конференция, посвящённая б5-летию образования юридического факультета КубГУ, Краснодар, 24 июня 2023 года. Краснодар: Кубанский государственный университет, 2023. С. 78-83.
References and Sources
1. Goryaeva T.M. Politicheskaya cenzura v SSSR. 1917-1991 gg. M., 2009. 407 s.
2. Lozhkov D.V. Cenzura v SSSR v usloviyah razryadki mezhdunarodnoj napryazhennosti (1970-e gody) // Vestnik Moskovskogo universiteta. Seriya 21. Upravlenie (gosudarstvo i obshchestvo). 2013. M. 1. S. 14б-1бб.
3. Baron N. «Ot grekha podal'she...»: cenzura i kontrol' nad topograficheskim znaniem v sovetskoj Rossii (1918-1925) // Istoriko-biologicheskie issledovaniya. 2010. T. 2. M. 4. S. 84-92.
4. Turicyn I.V. Sovetskaya vlast' i rossijskaya pressa (problema vzaimootnoshenij i vzaimovliyaniya, 1921-1929 gg.). Avtoref. dis. ... dokt. ist. nauk. M., 1998.
5. Yarmolich F.K. Cenzura na Severo-zapade SSSR. 1922-19б4 gg.: avtoref. diss. ... kand. ist. nauk. SPb.: SPbGU, 2010. 23 s.
6. Turicyn I.V. Vlast' i pressa v Sovetskoj Rossii: problema vzaimootnoshenij i vzaimovliyaniya v 20-e gody. - M., 1998. - 248 s. XXX s.
7. Stepanov M. G. Stalinskaya repressivnaya politika v SSSR (1928-1953 gg.): vzglyad sovetskoj istoriografii // Izvestiya Altajskogo gosudarstvennogo universiteta. 2008. M. 4-1. S. 131-137.
8. Bulyulina E. V. Iz istorii mestnyh organov politicheskoj cenzury v SSSR // Kul'turnaya zhizn' Yuga Rossii. 2011. M. 1. S. 41-43.
9. Buharin M.D., Anan'ev V.G. K istorii vvedeniya nauchnoj cenzury v SSSR. Pis'mo S.I. Vavilova I.V. Stalinu iz fondov Arhiva RAN // Vestnik arhivista. 2019. M. 1. S. 153-1б3.
10. Zelenov M.V. Polozhenie o Glavnom Upravlenii po ohrane gosudarstvennyh tajn v pechati pri SM SSSR - pravovoe regulirovanie cenzury v 19бб g. // Istoriya knigi i cenzury v Rossii: materialy mezhdunar. nauch. konf., posvyashch. pamyati Arlena Viktorovicha Blyuma, 29-30 maya 2012 g. SPb.: LGU im. A.S. Pushkina, 2013. S. 224-230.
11. Bulyulina E.V., Tokareva L.S. Dokumenty mestnyh organov politicheskoj cenzury SSSR 1922-1991 gg. // Izvestiya Tomskogo politekhnicheskogo universiteta. Inzhiniring georesursov. 2012. T. 320. M. б. S. 1б2-1бб.
12. Raskatova E. M. Glavnoe upravlenie po ohrane gosudarstvennyh tajn v pechati pri SM SSSR (Glavlit) i novye realii hudozhestvennoj zhizni v konce
1980-h gg. // Intelligenciya i mir. 2010. M. 2. S. б2-79.
13. Pechkovskij P.V. Cenzura v pechati. Istoriya ogranicheniya dostupa k informacii v sovetskoj Rossii // Vestnik Bryanskogo gosudarstvennogo universiteta. 2015. M. 1. S. 135-141.
14. Fedorenko S.A. K voprosu o sovremennom ponimanii gosudarstvennogo suvereniteta // Pravo i gosudarstvo: problemy metodologii, teorii i istorii: materialy VI Vserossijskoj nauchno-prakticheskoj konferencii, Krasnodar, 20 maya 201б goda. Krasnodar: Krasnodarskij universitet Ministerstva vnutrennih del Rossijskoj Federacii, 2017. S. 229-231.
15. Karnaushenko L.V. Cifrovoe gosudarstvo: formy i funkcii // Zhizn' prava: pravovaya teoriya, pravovaya tradiciya i pravovaya real'nost': VIII mezhdunarodnaya nauchno-prakticheskaya konferenciya, posvyashchyonnaya 65-letiyu obrazovaniya yuridicheskogo fakul'teta KubGU, Krasnodar, 24 iyunya 2023 goda. Krasnodar: Kubanskij gosudarstvennyj universitet, 2023. S. 78-83.
ПАРОНЯН КАРЭН МАРТИНОВИЧ - кандидат юридических наук, доцент, кафедра отраслевых юридических дисциплин, Таганрогский институт (филиал) им. А.П. Чехова Ростовского государственного экономического университета (РИНХ).
PARONYAN, KAREN M. - Ph.D. in Law, Associate Professor, Department of Sectoral Legal Disciplines of the Taganrog institute (branch) named after A.P. Chekhov Rostov State Economic University (RINH).
ПУБЛИЧНО-ПРАВОВЫЕ НАУКИ
УДК 342.922 DOI: 10.24412/2411-2275-2024-2-31-36
СМОРЧКОВА Л.Н.
СОВЕРШЕНСТВОВАНИЕ РОССИЙСКОГО ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВА О БЕЖЕНЦАХ И ЮРИДИЧЕСКОЙ ОТВЕТСТВЕННОСТИ ЗА НАРУШЕНИЯ В ЭТОЙ СФЕРЕ
Ключевые слова: миграция, правовое регулирование в сфере миграции, иностранные граждане, жертвы преследования, предоставление убежища, беженцы, политическое убежище, временное убежище, временная защита
Статья посвящена актуальной проблеме совершенствования правового регулирования миграционных отношений, связанных с предоставлением убежища на территории Российской Федерации. Проблема обострилась в связи с вызванным внешнеполитической обстановкой ростом количества беженцев, что создает потенциальные угрозы общественному порядку и национальной безопасности. Автор акцентирует внимание на важных аспектах при реформировании российского законодательства в этой сфере, в том числе на необходимости приведения в соответствие законодательства о юридической ответственности, обеспечивающего позитивное регулирование. Предлагается анализ проекта нового федерального закона «О предоставлении убежища на территории Российской Федерации», представленного на публичное обсуждение МВД России как основным правоприменителем в сфере работы с беженцами.
SMORCHKOVA, L.N.
IMPROVING RUSSIAN LEGISLATION ON REFUGEES AND LEGAL RESPONSIBILITY FOR VIOLATIONS IN THIS FIELD
Key words: migration, legal regulation in the field of migration, foreign citizens, victims of persecution, asylum, refugees, political asylum, temporary asylum, temporary protection
The article is devoted to the current problem of improving the legal regulation of migration relations related to the provision of asylum on the territory of the Russian Federation. The problem has worsened due to the increase in the number of refugees caused by the foreign policy situation, which creates potential threats to public order and national security. The author focuses on important aspects when reforming Russian legislation in this area, including the need to harmonize the legislation on legal responsibility, ensuring positive regulation. An analysis of the draft new federal law "On granting asylum on the territory of the Russian Federation", presented for public discussion by the Russian Ministry of Internal Affairs as the main law enforcer in the field of work with refugees, is proposed.
Совершенствование законодательства Российской Федерации в сфере миграции представляет собой одно из самых актуальных направлений правового регулирования общественных отношений, что объективно обусловлено целым рядом факторов, из которых наиболее глобальными видятся: обострение политической обстановки; увеличение потоков мигрантов; рост социального напряжения; преобразования в структуре отечественной экономики и необходимость обеспечения рабочими местами российских граждан, при том все эти факторы имеют долгосрочный характер и накопительный эффект. Результатом работы в этом направлении за последние годы стало принятие нескольких федеральных законов, постановлений Правительства Российской Федерации, ведомственных нормативных правовых актов в их развитие. Ряд законопроектов внесены в Государственную Думу, представлены на общественное обсуждение.
Среди внешних мигрантов есть особая категория - беженцы, то есть лица (иностранные граждане или лица без гражданства), которые были вынуждены покинуть страну своей гражданской принадлежности или постоянного проживания по причинам, связанным с обоснованными опасениями стать жертвой преследований по признаку расы, вероисповедания, гражданства, национальности, принадлежности к определенной социальной группе или политических убеждений. Особенность признания беженцем, в отличие от легализации иных видов мигрантов, состоит в том, что в данном случае круг вопросов, подлежащих обязательному решению, гораздо шире и включает в себя проблемы социального обеспечения, обеспечения жильем, работой, предоставления образовательных, медицинских услуг и прочие, что становится обязанностью государства, поскольку оно берет на себя ответственность за дальнейшую судьбу человека и членов его семьи, предоставляя на своей территории убежище.
С началом специальной военной операции и существенным изменением внешнеполитических условий, ситуация вокруг беженцев в Российской Федерации резко
