CC BY
144
ТЕОРИЯ ГОСУДАРСТВА И ПРАВА
А.В. Малько, С.Л. Слободнюк
ПРАВОВАЯ ЖИЗНЬ, ПРАВОПОРЯДОК И ПРАВОВАЯ РЕАЛЬНОСТЬ: ПРОБЛЕМЫ СООТНОШЕНИЯ
В статье рассматриваются проблемы соотношения трех понятий: правовая жизнь, правопорядок и правовая реальность. Выявляется онтическая природа правопорядка; доказывается, что доминирующим принципом в отношениях правовой жизни и правовой реальности выступает взаимодополнение, а не противостояние.
Ключевые слова: правовая жизнь, правовая реальность, правопорядок.
A.V. Malko, S.L. Slobodnyuk
LEGAL LIFE, LAW AND ORDER AND LEGAL REALITY: CORRELATION ISSUES
In this article the authors examine the aspects of correlation of three issues: legal life, legal reality, law and order. The authors find out ontical character of law and order and prove that the dominating principle in the relations between legal life and legal reality is not an confrontation, but a complementation.
Keywords: legal life, legal reality, law and order.
Многообразие правовых феноменов ставит современную теорию права перед необходимостью четко разграничивать понятия «бытийного» плана. Если до определенного момента правовая жизнь, правовая действительность и правовая реальность были эквивалентны друг другу, то сегодня становится очевидным, что при сохранении сущностного родства эти понятия все больше отдаляются друг от друга. Следует заметить, что подобное расхождение определяется вполне объективными условиями, которые легко выявляются в контексте исторической ретроспективы.
Современное понимание правовой жизни, как правило, предполагает признание а) ее бытийного единства с общественной жизнью и актуализацию в правовых актах и правовых отношениях, б) ее прямую связь с особенностями и уровнем правового развития конкретного социума, в т. ч. с отношением субъектов к праву и степенью удовлетворения их интересов. При этом виды правовой жизни дифференцируются по разным основаниям: по предмету, по характеру, по субъектам и по сфере про-
© Малько Александр Васильевич, 2013
Доктор юридических наук, профессор, заслуженный деятель науки РФ, директор Саратовского филиала Института государства и права Российской академии наук. © Слободнюк Сергей Леонович, 2013
Доктор филологических наук, доктор философских наук, профессор, заслуженный деятель науки РФ, профессор кафедры философии (Магнитогорский государственный университет). 11
явления. В первом случае мы получаем возможность говорить о конституционно-правовой, гражданско-правовой и административно-правовой жизни; во втором — материально- либо процессуально-правовой, в третьем — о правовой жизни личности, социальных групп, общества, государства и, наконец, в четвертом случае — о внутригосударственной и международной сферах. Предложенная дифференциация, безусловно, не является исчерпывающей и оставляет простор для интерпретации как сторонникам, так и противникам понятия «правовая жизнь».
Так, Н.П. Асланян, определяя свою позицию, обращается к мнению А.В. Маль-ко, что «категория "правовая жизнь" — это некая универсалия, охватывающая все правовые стороны общественной жизни», и к мнению В.В. Трофимова, утверждающего, что «категория "правовая жизнь" наиболее приемлема для построения целостного видения мира правовых явлений», а «в целом главную идею рассуждений автора можно изложить следующим образом: именно категория "правовая жизнь" есть та "чистая" логическая абстракция, которая наиболее пригодна для познания всего многообразия правовых явлений, всех деталей их "организованных" и "неорганизованных" совокупностей. Она призвана объединить все правовые явления в единый комплекс, показать их как "сумму" правовой жизни. В соответствии с этой идеей автор призывает научное сообщество к достижению консенсуса в данном вопросе, который, по его мнению, "станет итогом развития диалектики правовой мысли"». В результате Н.П. Асланян формулирует следующий вывод: «Допустим, научное правовое сообщество воспримет предложение о придании категории "правовая жизнь" статуса универсальной. <...> Следует ли признать приемлемым и целесообразным употребление терминов "гражданско-а правовая жизнь", "административно-правовая жизнь", "уголовно-правовая жизнь" ? и т. д.? Почему, исследуя приемлемость тех или иных общих понятий, автор пренебрегает таким давно известным и широко распространенным в юридической литературе понятием, как "правопорядок", учитывая, что последнему правоведы I придают самый широкий смысл, равно как и признают его способность отразить
1 бытие права во всех его проявлениях? В качестве примера можно указать на работу | Р. Штаммлера, которая полностью посвящена обоснованию идеи о неразрывной | связи социальной жизни и правового порядка и может рассматриваться как одна | из первых работ по онтологии права»1.
2 С определенными моментами в рассуждениях Н.П. Асланян можно было бы ° согласиться. Действительно, правовая жизнь как чистая логическая абстракция I содержит в себе некое внутреннее противоречие. Однако В.В. Трофимов явно раз-
0
| водит понятия «правовая жизнь как гносеологический инструмент» и «правовая
1 жизнь как нечто, объединяющее многообразие правовых явлений». Еще большее 1 удивление вызывают вопросы про «гражданско-правовую», «административно-
0
° правовую» и «уголовно-правовую жизнь» в их противопоставлении правопоряд-¿5 ку. Понятийный (не говоря уже о категориальном) статус последнего в качестве
1 альтернативы правовой жизни явно сомнителен уже потому, что семантика «по-I рядка» исключает вариативность, случайность и пр. Таким образом, приписывая
правопорядку — суть уравновешенной и нормированной системе — способность отразить бытие права во всех его проявлениях, мы рискуем впасть в заблуждение.
Не менее любопытна и апелляция автора к работе Р. Штаммлера. На двадцати девяти страницах этого фундаментального сочинения читатель знакомится с вариантами разрешения социального вопроса, суть которого сводится к следующе-12 му: «Как возможно было видеть внутреннее единство в совместной жизни людей,
А.В. Малько, С.Л. Слободнюк • Правовая жизнь, правопорядок и правовая реальность: проблемы соотношения
установленной внешним образом, как можно было связанному образу действий придать законосообразную форму и правильно осуществлять его — объективно „направить« его в двойном значении этого слова»2.
Что касается уровня онтологических изысканий Р. Штаммлера, то его можно оценить, обратившись, например, к финальной части его труда: «И так, кто хочет содействовать тому, чтобы общественная жизнь как извне урегулированная совместная деятельность стала закономерной, тот должен прежде всего искать основного метода истинного права, и работа это совершенно иная, чем работа над нравственным усовершенствованием отдельного человека»3.
До этого автор рассуждает об «объективно обоснованной» и соответствующей «законосообразному пониманию общественной жизни» норме в гражданском праве и процессе публичного права; решает вопрос о субъективном и объективном элементе в судейской деятельности: «Совсем не верно то, что наше право представляет судье „личное« или „свободное« решение. Напротив, он должен по возможности убедительно обосновать свой приговор. Последний должен быть объективно правильным решением, приговором, а не субъективным произволом». Завершает это построение Р. Штаммлер следующим выводом: «Так мы снова приходим к вопросу об основном методе, руководясь которым мы можем с уверенностью вывести, когда правовое суждение будет закономерно в смысле объективной обоснованности»4.
С учетом названных обстоятельств мы позволим себе отказаться от методологии Р. Штаммлера и отождествления правопорядка с правовой жизнью. Тем более историческая ретроспектива показывает, что понятие «правовой порядок» изначально не претендовало на всеохватность. Так, Цицерон вопрошал: «Если ш закон есть связующее звено гражданского общества, а право, установленное н законом, одинаково для всех, то на каком праве может держаться общество С
а
граждан, когда их положение не одинаково? И в самом деле, если люди не со- т
о
гласны уравнять имущество, если умы всех людей не могут быть одинаковы, к
о
то, во всяком случае, права граждан одного и того же государства должны быть о' одинаковы. Да и что такое государство, как не общий правопорядок?»5. |
Р. Иеринг, раскрывая, каким образом (со времен римского права) развивались в
отношения государства с правопорядком, отводит последнему четко определенное |
о
место: «Право возникает по нашему теперешнему пониманию только со време- Ю ни установления должности судьи, правовой порядок и отправление права со и стороны государства являются для него синонимическими понятиями»; «в на- с
к
стоящее время, ввиду участия, которое принимают государственные учреждения а в образовании и осуществлении права, слишком мало обращают внимания на Л нравственно-личную энергию и вместе с ней на проявляющуюся во внешних об- | разованиях силу субъективного чувства права. Из нее же, однако, окончательно • вышел весь правовой порядок — откуда иначе?»6; «охранение правопорядка» со 9 стороны государства «является ничем иным, как непрерывной борьбой против ^ посягающего на него беззакония»7. 3
Б.А. Кистяковский в свою очередь подчеркивал: «Социальная дисциплина создается только правом; дисциплинированное общество и общество с развитым правовым порядком — тождественные понятия»; хотя в то же время «основу прочного правопорядка составляет свобода личности и ее неприкосновенность», причем в конституционном государстве «правовой порядок есть система отношений, при которых все лица данного общества обладают наи- 13
большей свободой деятельности и самоопределения»8. Н.Н. Алексеев выстроил концепцию, в которой, критикуя понятие «правопорядок» как общественный порядок, основанный на праве, поставил его в прямую зависимость от осознания человеком «духовной ценности права»9. При этом, подобно Локку и Гоббсу, Н.Н. Алексеев соединяет в одном, вначале смысловом, а затем бытийном, поле государство право и власть: «Элемент власти не составляет исключительной особенности государственного общения. Он может присутствовать также и во всяком правопорядке, поскольку этот последний не лишен свойств истинной реальности и действенности. В этом смысле между правом и властью нет никакой непримиримой противоположности, а следовательно, нет противоположности и между государством и правом. Властность и есть та стихия, которая может соединять государство и право»10. Обратим внимание, Н.Н. Алексеев усматривает в правопорядке свойства истинной реальности и действенности, а это однозначно ставит его в подчиненное положение и по отношению к бытию права, не говоря уже о бытии как таковом.
0 положении правопорядка в иерархии правовых феноменов свидетельствует и тот факт, что, согласно Н.Н. Алексееву, он может быть улучшен и преобразован11. Отсюда следует, что его роль в функционировании правовой структуры не выходит на онтологический уровень; ср.: «Наиболее глубокой частью правовой структуры мы считали носителя актов правового признания — правового деятеля, как мы говорили, или правового субъекта. Очевидно, опыт усовершенствования права должен начаться с усовершенствования субъекта права. <...> Духовность субъекта обеспечивает и духовный характер правовых установлений, образующих в целом образцовый и совершенный, реально-действующий правопорядок»; «второй существенной частью правовой структуры являются предполагаемые и защищаемые каждым правопорядком ценности. Само собой разумеется, что достижение совершенного состояния права возможно только при правильном познании ценностей, их взаимных отношений, их порядка и их иерархии»12. Другими словами — природа правопорядка тяготеет к онтике, а не к онтологии со всеми сопутствующими этому последствиями.
На основании полученных данных становится очевидным, что некритическое противопоставление правовой жизни другим понятиям теории права не имеет особого смысла. Более конструктивным представляется системное сопоставление понятия «правовая жизнь» и понятия «правовая реальность». Последняя представляет собой специфическую область бытия, имея своим онтологическим и гносеологическим центром право; актуализируется в правовой действительности; находится в системе причинно-следственных связей с правосознанием конкретного общества.
Это означает, что, в отличие от правовой жизни, правовая реальность по своей природе обладает способностью к переходу на уровень логической абстракции. Признав за правовой реальностью эту особенность, мы получаем возможность исключить из отношений правовой жизни и правовой реальности иерархическую проблематику и уверенно говорить о том, что доминирующим принципом их отношений выступает взаимодополнение, а не противостояние.
1 Асланян Н.П. Понятие гражданско-правовой реальности: постановка проблемы // Общество: политика, экономика, право. 2010. № 1. С. 74-75.
2 Штаммлер Р. Закономерность правового порядка и народного хозяйства. Киев, 1904. С. 4.
3 Там же. С. 29.
4 Там же. С. 23, 25-26.
П.А. Калинин • Понятие и общая характеристика принципов российского законодательства
5 Цицерон. О государстве // Цицерон. Диалоги. М., 1966. С. 24.
6 Иеринг Р. Дух римского права на различных ступенях его развития. Ч. 1. СПб., 1875. С. 103, 105.
7 Иеринг Р. Борьба за право. СПб., 1912. С. 17.
8 Кистяковский Б.А. В защиту права // Вехи. М., 1991. С. 109, 115, 119.
9 Алексеев Н.Н. Основы философии права. СПб., 1998. С. 188, 192.
10 Там же. С. 198.
11 Там же. С. 203.
12 Там же. С. 203-204.
П.А. Калинин
ПОНЯТИЕ И ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА ПРИНЦИПОВ РОССИЙСКОГО ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВА
Статья посвящена анализу категории «принципы российского законодательства». Автор, опираясь на анализ эмпирического материала, дает классификацию данных принципов; основываясь на различных научных позициях, определяет основную цель этого явления; формулирует требования, которым должны отвечать принципы системы законодательства.
Ключевые слова: законодательство, принцип законодательства, системность законодательства, система права.
P.A. Kalinin
CONCEPT AND GENERAL CHARACTERISTIC OF PRINCIPLES OF THE RUSSIAN LEGISLATION
This article analyzes the category of "the principles of Russian law." The author, based on the analysis of empirical data, gives a classification these principles, based on various scientific positions, identifies the main purpose of this phenomenon; formulates the requirements to be met by the principles of law.
Keywords: legislation, the principle of legislation, consistency of legislation, the system of law.
Употребляя понятие «принципы права», ученые, практики чаще всего подразумевают феномен права в целом, т. е. рассматривают право и как систему права, и как систему законодательства, и как идеологическую надстройку, и как правосознание. Это во многом обусловливает отсутствие специальных исследований принципов системы законодательства в отличие от принципов права. Принципы права и принципы законодательства являются принципами двух систем, которые взаимопроникают, совместно развиваются, но, тем не менее, остаются самостоятельными категориями. Это объясняется тем, что право и законодательство выступают по отношению друг к другу как содержание и форма. Поэтому принципы права являются смыслообразующими идеями права, а принципы законодательства — системообразующими.
Теоретическое исследование принципов законодательства и критериев их выделения обусловлено следующими причинами.
Во-первых, в настоящее время наблюдается интенсивная модернизация системы законодательства, вызванная увеличением плотности и расширением сферы правового регулирования, специализацией, унификацией и динамизмом законодательства1. С принятием Конституции РФ 1993 г. система нормативных
© Калинин Петр Андреевич, 2013
Соискатель кафедры теории государства и права (Саратовская государственная юридическаяакадемия).
