CC BY
14КРИМИНАЛИСТЪ. 2023. № 3 (44). С. 133-137 • CRIMINALIST. 2023;3(44):133-137
Научная статья УДК 342
ПРАВОВАЯ ПОЗИЦИЯ КОНСТИТУЦИОННОГО СУДА РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ ПО ВОПРОСУ ВОЗНИКНОВЕНИИ ПРАВОСПОСОБНОСТИ ГРАЖДАНИНА
В МОМЕНТ РОЖДЕНИЯ
Яна Константиновна ЧЕПЕНКО
Санкт-Петербургский юридический институт (филиал) Университета прокуратуры Российской Федерации, Санкт-Петербург, Россия, chepenko55@mail.ru
Аннотация. Автором статьи анализируется Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 2 марта 2023 года № 7-П по вопросу возникновения правоспособности гражданина в момент рождения. Предметом рассмотрения Конституционного Суда Российской Федерации послужила жалоба гражданки М. В. Григорьевой о проверке конституционности п. 2 ст. 17 Гражданского кодекса Российской Федерации, согласно которому момент возникновения правоспособности гражданина совпадает с моментом его рождения. Однако что считать моментом рождения, Гражданский кодекс Российской Федерации не раскрывает. В статье исследуется зарубежная практика по вопросу защиты насцитуруса — нерожденного, но зачатого ребенка.
Ключевые слова: Конституционный Суд Российской Федерации, правовая позиция, Конституция Российской Федерации, правоспособность, момент рождения, гражданин Российской Федерации
Для цитирования: Чепенко Я. К. Правовая позиция Конституционного Суда Российской Федерации по вопросу возникновении правоспособности гражданина в момент рождения // Криминалистъ. 2023. № 3 (44). С. 133—137.
Original article
THE LEGAL POSITION OF THE CONSTITUTIONAL COURT OF THE RUSSIAN FEDERATION ON THE EMERGENCE OF THE LEGAL CAPACITY OF A CITIZEN
AT THE TIME OF BIRTH
Yana K. CHEPENKO
St. Petersburg Law Institute (branch) of the University of prosecutor's office of the Russian Federation, St. Petersburg, Russia, chepenko55@mail.ru
Abstract. The author analyzes the Resolution of the Constitutional Court of the Russian Federation No. 7-P dated March 2, 2023, on the issue of the emergence of a citizen's legal capacity at the time of birth. The subject of consideration of the Constitutional Court of the Russian Federation was the complaint of citizen M.V. Grigorieva about the verification of the constitutionality of paragraph 2 of article 17 of the Civil Code of the Russian Federation, according to which the moment of the emergence of the legal capacity of a citizen coincides with the moment of his birth. However, the Civil Code of the Russian Federation does not disclose what is considered the moment of birth. The article explores foreign practice on the protection of the nasci-turus — an unborn, but conceived child.
Keywords: the Constitutional Court of the Russian Federation, legal position, the Constitution of the Russian Federation, legal capacity, moment of birth, citizen of the Russian Federation
For citation: Chepenko Y. K. The legal position of the Constitutional Court of the Russian Federation on the emergence of the legal capacity of a citizen at the time of birth. Criminalist. 2023;3(44):133-137. (In Russ.).
© Чепенко Я. К., 2023
Политика современного социального государства направлена, прежде всего, на защиту прав человека и гражданина, среди которых центральное место занимают естественные права, получившее законодательное закрепление как неотчуждаемые. Каждый человек имеет право на жизнь. Человеческая жизнь достойна защиты со стороны государства еще до момента рождения.
Актуальность проблемы, рассматриваемой в настоящей статье, обусловлена важнейшим вкладом Конституционного Суда Российской Федерации в истолкование п. 2 ст. 17 Гражданского кодекса Российской Федерации о возникновении правоспособности гражданина в момент его рождения1. Толкование нормы направлено на защиту прав ребенка, родившегося после смерти его отца.
С жалобой на положение п. 2 ст. 17 Гражданского кодекса Российской Федерации обратилась в Конституционный Суд Российской Федерации М. Григорьева, которая указала, что оспариваемые положения противоречат Конституции Российской Федерации в той мере, в какой п. 2 ст. 17 Гражданского кодекса Российской Федерации не позволяет не родившемуся к моменту смерти отца ребенку взыскать с виновного лица (виновника дорожно-транспортного происшествия) компенсацию морального вреда, причиненного смертью родителя2.
Суд первой инстанции согласился с доводами заявительницы и удовлетворил исковые требования, отметив, что несовер-
1 По делу о проверке конституционности пункта 2 статьи 17 Гражданского кодекса Российской Федерации в связи с жалобой гражданки М. В. Григорьевой : Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 2 марта 2023 г. № 7-П. Доступ из справ.-правовой системы «КонсультантПлюс».
2 Суды в отдельных случаях соглашаются с требованиями о присуждении компенсации морального вреда в пользу детей, родившихся после гибели родителей (см., напр.: Апелляционное определение Московского городского суда от 2 июня 2021 г. по делу № 33-21247/2021. Доступ из справ.-правовой системы «КонсультантПлюс»). Однако едва ли такая практика носит устойчивый характер.
шеннолетнему причинены нравственные страдания, в частности, поскольку ребенок лишился возможности общения с отцом, его заботы.
Суд апелляционной инстанции и вышестоящие суды указали на отсутствие достаточных оснований для удовлетворения заявленного требования, так как к моменту смерти отца ребенок еще не родился, правоспособностью не обладал, а гибель отца не могла вызвать физические и нравственные страдания у неродившегося ребенка. Кассационный суд акцентировал внимание на том, что в деле не имелось доказательств причинения несовершеннолетнему физических и нравственных страданий, связанных со смертью отца.
В отдельных схожих случаях решения судов первой инстанции, соглашающихся с доводами истцов и удовлетворяющих требования о взыскании компенсации морального вреда в пользу несовершеннолетних, еще не родившихся на день смерти родителя, отменяются вышестоящими судами по мотивам, аналогичным приведенным в деле М. Григорьевой. Проиллюстрировать сказанное позволяет Определение Пятого кассационного суда общей юрисдикции от 20 октября 2020 года по делу № 88-6624/2020, 2-4275/2019, в котором суд апелляционной инстанции, отменяя решение суда в части взыскания компенсации морального вреда в пользу еще не рожденного ребенка и принимая новое решение в этой части об отказе в иске, исходил из того, что на момент гибели ребенок еще не был рожден, т. е. в соответствии с общими началами гражданского законодательства правоспособностью не обладал, в связи с чем его неимущественное право или нематериальное благо нарушено быть не могло в связи с его не возникновением. Суд апелляционной инстанции также отметил, что гибель отца не могла вызвать у неродившегося ребенка физические и нравственные страдания. Судебная коллегия по гражданским делам Пятого кассационного суда общей юрис-
дикции согласилась с указанными выводами, сославшись на п. 2 ст. 17 Гражданского кодекса Российской Федерации1.
В соответствии с положениями Гражданского кодекса Российской Федерации момент возникновения правоспособности гражданина совпадает с моментом его рождения. Однако что считать моментом рождения, Гражданский кодекс Российской Федерации не раскрывает. В свою очередь, в 2007 году Европейский суд по правам человека отметил, что вопрос о том, какой момент можно считать началом действия права человека на жизнь, находится в пределах свободы усмотрения каждого государства, где возникает такой вопрос2.
Моментом рождения ребенка согласно ст. 53 Федерального закона от 21 ноября 2011 года № З23-Ф3 (ред. от 24 июля 2023 г.) «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации» является момент отделения плода от организма матери посредством родов3. При рождении живого ребенка медицинская организация, в которой произошли роды, выдает документ установленной формы. Медицинские критерии рождения (сроки беременности, масса тела
1 Определение Пятого кассационного суда общей юрисдикции от 20 октября 2020 г. по делу № 88-6624/2020, 2-4275/2019. Доступ из справ.-правовой системы «КонсультантПлюс».
2 По делу «Эванс (Evans) против Соединенного Королевства» (жалоба № 6339/05) : Постановление Европейского суда по правам человека от 10 апреля 2007 г. Доступ из справ.-правовой системы «КонсультантПлюс».
3 В работах российских ученых явно виден призыв учитывать не только момент рождения, но и иные обстоятельства. Так, А. В. Наумов дополняет: «Таким образом, нормативными основаниями (условиями) признания начала жизни ребенка следует считать, во-первых, его полное как в результате физиологических родов, так и искусственным путем, допустим, кесарева сечения, отделение (кроме пуповины) от организма матери и, во-вторых, наличие (возможно, и в альтернативной форме) следующих признаков: дыхания, сердцебиения, пульсации пуповины либо произвольного движения мускулатуры» (Наумов
А. В. Практика применения Уголовного кодекса Российской Федерации : комментарий судебной практики и доктринальное толкование (постатейный) / под. ред. Г. М. Резника. М., 2005).
ребенка при рождении, признаки живорождения и др.) утверждены Приказом Министерства здравоохранения и социального развития Российской Федерации от 27 декабря 2011 года № 1687н4. Таким образом, в российской юридической практике момент возникновения правоспособности возникает с момента рождения, с момента отделения плода от организма матери.
Для возникновения у физического лица правоспособности с момента рождения оно должно родиться живым, что определяется медицинскими, а не юридическими критериями. Медицинские критерии, по которым устанавливается рождение живого ребенка, имеют важное правовое значение: если ребенок родился живым, но умер, то правоспособность у него возникла, а если родился мертвым, то правоспособность не возникает. Тем самым спорная норма, согласно которой правоспособность гражданина возникает в момент его рождения, может быть истолкована исключительно в соответствии с ее буквальным смыслом, что не предполагает ни отступления от ее содержания, ни поиска вариантов в выявлении и придании ей какого-либо иного смысла.
С моментом рождения человека связано возникновение не только основных прав человека, но и обязанности государства по охране и защите основных прав [1, с. 38]. Здесь же наслаивается проблематика защиты насцитуруса — нерожденного, но зачатого ребенка.
В преамбуле Декларации прав ребенка 1959 года закрепляется право ребенка на охрану и заботу, «включая надлежащую правовую защиту, как до, так и после рождения». Аналогичная формулировка содержится в преамбуле Конвенции о правах ребенка 1989 года.
В мусульманских странах, где право полностью основано на религиозных нор-
4 О медицинских критериях рождения, форме документа о рождении и порядке его выдачи : Приказ Минздравсоцразвития России от 27 декабря 2011 г. № 1687н : текст с изм. и доп. на 13 окт. 2021 г. Доступ из справ.-правовой системы «КонсультантПлюс».
мах, жизнь каждого лица предопределена еще до момента рождения, каждый человек обладает правом на жизнь с момента его зачатия. В Конституции Ирландии 1937 года (ст. 40) государство признает право на жизнь нерожденного ребенка и, «имея в вицу равное право на жизнь матери, гарантирует в своих законах уважение и, насколько это возможно, защищает и поддерживает своими законами это право». В соответствии с Гражданским кодексом Японии все физические лица обладают полной правоспособностью, получая ее с момента рождения. Эти права распространяются также на ребенка, находящегося в утробе матери, при возникновении деликта и наследовании. В Австрии нерожденные дети с момента их зачатия имеют притязание на защиту со стороны закона и считаются рожденными в той мере, в какой речь идет об их правах, а не о правах третьего лица [2]. На конституционном уровне в Словакии и Чехии закреплено, что человеческая жизнь достойна охраны еще до рождения. В Австралии эмбрион имеет право подать иск о возмещении вреда, причиненного ему по неосторожности в период его внутриутробного развития [4, с. 15].
Таким образом, необходимо на законодательном уровне обозначить термин «на-сцитурус» [3], обеспечить защиту и охрану эмбриона со стороны государства.
По мнению А. М. Зайцевой, зачатый, но еще не рожденный ребенок — это самостоятельное живое человеческое существо [5, с. 20]. Автор приводит аргументы, согласно которым «объективно жизнь человека начинается с момента зачатия» и «с этого момента государством должно гарантироваться естественное право человека на жизнь», а не с момента его рождения. В то же время Н. Н. Федосеева и Е. А. Фролова отмечают, что наиболее правильным будет признание за эмбрионом правосубъектности с двенадцати недель внутриутробного развития1, так
1 Подобный подход характерен для ряда европейских стран. В частности, во Франции законы начинают защищать жизнь ребенка через 10 недель после зачатия, в Дании — спустя 12 недель,
как на данном этапе эмбрион приобретает человеческий облик и становится жизнеспособным [6, с. 39]. Н. И. Беседкина рассматривает человеческий эмбрион как «потенциального человека», который должен быть наделен правами, схожими с правами родившегося ребенка, при этом начало человеческой жизни предлагается связать с началом функционирования ствола головного мозга (шестая неделя развития эмбриона) [7]. Есть еще одна интересная позиция, согласно которой представляется целесообразным придать нерожденному лицу ограниченную правоспособность, положения, касающиеся права эмбриона на жизнь, должны быть закреплены на конституционном уровне [8, с. 25].
Конституционный Суд Российской Федерации обозначенную проблему разрешил путем выявления конституционно-правового смысла п. 2 ст. 17 Гражданского кодекса Российской Федерации в части его влияния на решение вопроса о компенсации морального вреда в связи со смертью родителя в пользу ребенка, который родился впоследствии, и корректировки правоприменительной практики и разъяснил, что возникновение правоспособности в момент рождения не означает фактического получения того или иного конкретного (субъективного) права или обязанности, которые гражданин в принципе может иметь. Способность гражданина своими действиями приобретать и осуществлять гражданские права, создавать для себя гражданские обязанности и исполнять их (гражданская дееспособность) возникает в полном объеме с 18 лет. Кроме того, законодателем предусмотрены особенности правового регулирования в области наследования и завещания имущества. Соответственно, спорная норма о возникновении правоспособности в момент рождения не предрешает, какие именно субъективные
а в Швеции — через 20 недель (Капитонова Е. А. Правовой статус неродившегося ребенка: новый подход к определению // Известия высших учебных заведений. Поволжский регион. 2019. № 4. С. 70 — 79).
права возникают на основе правоспособно- емой жалобе акцентировалось внимание,
сти как предпосылки правообладания, при- что потеря родителя является не одномо-
обретенной в момент рождения. ментным фактом, а длящимся в течение
Позиция судов общей юрисдикции опи- всей жизни ребенка событием, в связи с чем
ралась на общую гражданско-правовую момент возникновения правоспособности
норму о возникновении правоспособности, не должен быть определяющим фактором
но при этом нарушались общие и всеобу- при компенсации причиненного морально-
словливающие принципы справедливости го вреда. Также необходимо обратить внима-
и служения права человеку. ние на то, что правосубъектность человека
Вышеперечисленные фундаментальные до рождения находится в потенциальном принципы, в свою очередь, выражаются в и зарезервированном состоянии, а психика более конкретных конституционных идеях, ребенка формируется до его рождения и зав частности в принципах равенства и не- висит от физиологического и психического допустимости неоправданных правоогра- состояния матери. В целях всестороннего ничений. С позиции принципа равенства рассмотрения дела задача Конституцион-нет разумного различия между детьми в ного Суда Российской Федерации состояла зависимости от их рождения до или после в формировании широкой, многоаспектной смерти родителя. При этом в рассматрива- правовой позиции.
Список источников
1. Романовский Г. Б. Момент рождения ребенка и ответственность женщины за дородовое поведение // Гражданин и право. 2015. № 9. С. 37—48.
2. Лоренц Д. В. Правоспособность насцитуруса: наследственно-правовой аспект // Наследственное право. 2015. № 3. С. 24—28.
3. Рыжкова А. А. Эмбрион как субъект конституционного права // Наука. Общество. Государство : электрон. науч. журн. 2016. Т. 4, № 4. URL: https://esj.pnzgu.ru (дата обращения: 27.03.2023).
4. Романовский Г. Б. Правовое регулирование хранения половых клеток и эмбрионов // Медицинское право. 2010. № 2. С. 12—17.
5. Зайцева А. М. Начало жизни человека как граница конституционной правоспособности // Конституционное и муниципальное право. 2012. № 10. С. 17 — 24.
6. Федосеева Н. Н., Фолова Е. А. Проблема определения правового статуса эмбриона в международном и российском праве // Медицинское право. 2008. № 1. С. 36 — 40.
7. Беседкина Н. И. Конституционно-правовая защита прав неродившегося ребенка в Российской Федерации : специальность 12.00.02 «Конституционное право; муниципальное право» : дис. ... канд. юрид. наук / Беседкина Наталья Ивановна. Москва, 2005. 203 с.
8. Михайличенко С. И. Развитие законодательства об ответственности за искусственное прерывание беременности и историко-правовой аспект конституционного права на жизнь эмбриона человека // Семейное и жилищное право. 2013. № 3. С. 24 — 29.
Информация об авторе
Я. К. Чепенко - доцент кафедры государственно-правовых дисциплин Санкт-Петербургского юридического института (филиала) Университета прокуратуры Российской Федерации, кандидат юридических наук.
Information about the author
Y. K. Chepenko - Associate Professor of the Department of state and legal disciplines of the St. Petersburg Law Institute (branch) of the University of prosecutor's office of the Russian Federation, Candidate of Science (Law).
