CC BY
82
УДК 34
Батрова Татьяна Александровна Tatiana A. Batrova
доктор юридических наук, доцент, профессор кафедры государственных и гражданско-правовых дисциплин
Рязанский филиал Московского университета МВД России имени В.Я. Кикотя (390043, Рязань, ул. 1-я Красная, 18)
doctor of sciences (law), associate professor, professor of the department of state and civil-legal disciplines
Ryazan branch of Moscow university of the Ministry of interior of Russian Federation named after V.Ya. Kikot (18 1st Krasnaya st., Ryazan, 390043, Russia)
E-mail: [email protected]
Правовая оценка злоупотребления правом при совершении сделки: коллизии законодательства и правовые средства их разрешения
Legal assessment of the abuse of law in conducting transactions: conflicts of law and legal means for their resolution
Сделка нередко становится инструментом совершения противоправных действий, что порождает стремление нормативно закрепить критерии, позволяющие установить факт злоупотребления правом при ее совершении. Однако эта задача была решена крайне непоследовательно, что привело к возникновению правовых коллизий. Не затрагивая гражданско-правовой институт недействительности сделок, законодатель ввел в оборот понятия «необычные сделки», «нестандартные сделки», «подозрительные сделки», «сомнительные операции», «сделки, выходящие за пределы обычной хозяйственной деятельности». В настоящее время эта проблема требует своего решения в целях повышения правовой определенности.
Ключевые слова: необычные сделки, нестандартные сделки, подозрительные сделки, сомнительные операции, сделки, выходящие за пределы обычной хозяйственной деятельности, юридическая техника.
The transaction quite often becomes the instrument of commission of illegal actions that generates aspiration standardly to set the criteria allowing to establish the fact of abuse of the right at its commission. However this task was solved extremely inconsistently that led to emergence of legal collisions. Without mentioning civil institute of invalidity of transactions, the legislator introduced into circulation the concepts «unusual transactions», «non-standard transactions», «suspicious transactions», «doubtful operations», «the transactions which are going beyond usual economic activity». Now this problem requires the solution for increase in legal definiteness.
Keywords: the unusual transactions, non-standard transactions, suspicious transactions, doubtful operations, transactions which are going beyond usual economic activity, the legal equipment.
Сделка, являясь одним из наиболее распространенных оснований возникновения, изменения и прекращения гражданских правоотношений, нередко становится инструментом совершения противоправных действий, что порождает закономерное стремление нормативно закрепить критерии, позволяющие установить факт злоупотребления правом при ее совершении, применив соответствующие санк-
ции. Анализ российского законодательства демонстрирует неоднократные и в силу этого непоследовательные попытки решить данную задачу. Отсутствие системного подхода в этом вопросе во многом обусловлено тем, что выработка подобных критериев в каждом случае была подчинена конкретной цели, ради достижения которой и предпринимались соответствующие усилия. В результате, не затрагивая граж-
© Батрова Т.А., 2017
данско-правовой институт недействительности сделок, законодатель ввел в оборот понятия «необычные сделки», «нестандартные сделки», «подозрительные сделки», «сомнительные операции», «сделки, выходящие за пределы обычной хозяйственной деятельности».
Появление первого было обусловлено разработкой законодательства о противодействии легализации доходов и имущества, полученных преступным путем. Так, статья 7 Федерального закона (в его первоначальной редакции) «О противодействии легализации (отмыванию) доходов, полученных преступным путем, и финансированию терроризма» от 7 августа 2001 года № 115-ФЗ [1] указывала на необходимость определения при разработке правил внутреннего контроля критериев выявления и признаков необычных сделок с учетом особенностей деятельности конкретной организации, что повлекло разработку соответствующих ведомственных актов [2]. Позднее законодатель скорректировал свою позицию, обозначив критерии сделок, подлежащих контролю, перечень которых вызывает не меньше вопросов с точки зрения юридической техники. Достаточно сказать, что использованная законодателем характеристика сделки как носящей «необычный характер» не стала системообразующей, а выступила в качестве одного из критериев контролируемых сделок наряду с запутанностью операции, отсутствием очевидного экономического смысла или очевидной законной цели, несоответствием ее целям деятельности организации и т. п.
На подзаконном уровне этот лингвистический просчет был отчасти исправлен, о чем свидетельствует утверждение приказом Росфин-мониторинга от 4 мая 2009 года № 103 (ред. от 09.01.2014) рекомендаций по разработке критериев выявления и определению признаков необычных сделок, где таковые были подразделены на общие и специальные, выделяемые по характеру осуществляемой субъектом деятельности (страховой, лизинговой, микрофинансовой деятельности, профессиональной деятельности на рынке ценных бумаг, деятельности ломбарда и т. д.), используемой договорной конструкции (по договорам займа, финансирования под уступку денежного требования), специфики объекта сделки (сделки с ценными бумагами и производными финансовыми инструментами, с недвижимым имуществом) и т. п. [3]. При этом необычный характер сделки продолжает фигурировать и в качестве системообразующего понятия, и критерия для контроля ее осуществления (код признака 1101).
Между тем, как правильно отмечают арбитражные суды, не каждая операция, содержащая признаки необычности, может свидетельствовать о наличии противоправных целей ее совершения [4]. Изначально это понятие не несет подобной нагрузки, поскольку необычный определяется как «непривычный, особенный» [5, с. 629], «не такой как всегда» [6, с. 355]. Подобная характеристика вполне может быть дана смешанным и непоименованным договорам.
То же можно сказать и о категории нестандартных сделок, используемой на фондовом рынке для определения операций, подлежащих мониторингу и контролю в торговой системе в целях снижения рисков на рынке ценных бумаг. При этом сущность подобных сделок изначально раскрывалась через совокупность критериев, разработанных ФКЦБ [7], включавших, в частности, существенное отклонение цены сделки от цены открытия, от цены закрытия предыдущих торгов, от цены последней сделки, от средневзвешенной цены, отклонение объема сделок, неоднократное изменение и удаление заявок одним участником торгов и пр. В дальнейшем эта терминология была воспринята Федеральным законом «О противодействии неправомерному использованию инсайдерской информации и манипулированию рынком и о внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации» от 27 июля 2010 года № 224-ФЗ (ред. от 03.07.2016), где была предпринята попытка определить сущность подобных сделок как сделок (заявок), имеющих признаки неправомерного использования инсайдерской информации и (или) манипулирования рынком (ст. 12) [8], что вряд ли оправдано.
Более логичным представляется использование сформировавшегося в сфере банковской деятельности понятия «сомнительная операция» [9], определяемая как операция, осуществляемая клиентами кредитных организаций, имеющая необычный характер и признаки отсутствия явного экономического смысла и очевидных законных целей, которая может проводиться для вывода капитала из страны, финансирования «серого» импорта, перевода денежных средств из безналичной в наличную форму и последующего ухода от налогообложения, а также для финансовой поддержки коррупции и других противозаконных целей. В то же время ЦБ РФ признает, что такие оценочные категории, как «систематичность», «значительность», «излишняя озабоченность клиента», «необоснованная поспешность», «неоправданные задержки», «небольшой период» и тому по-
добные, используемые при описании признаков, указывающих на необычный характер сделки в рамках Положения о требованиях к правилам внутреннего контроля кредитной организации в целях противодействия легализации (отмыванию) доходов, полученных преступным путем, и финансированию терроризма, утвержденного Банком России 2 марта 2012 года № 375-П (ред. от 28.07.2016), а также суммы операций в пределах установленных порогов, определяются кредитной организацией в каждой конкретной ситуации самостоятельно исходя из масштаба и основных направлений ее деятельности, характера, масштаба и основных направлений деятельности ее клиентов, уровня рисков, связанных с клиентами и их операциями [10].
Характеристика банковских операций как сомнительных указывает на то, что присущие им признаки вызывают неуверенность в истинности намерений сторон, не внушают доверия, могут быть поняты в противоположном смысле [5, с. 1204] даже если контрагентами использована традиционная договорная конструкция. В то же время сомнительность не может рассматриваться как синоним противоправности и скорее указывает на необходимость повышенного внимания к различным аспектам заключения и исполнения такой сделки.
Нельзя не отметить, что в каждом из рассмотренных выше случаев вопрос о признании сделок недействительными не поднимается, поскольку гражданско-правовые последствия их совершения для контролирующих органов существенного значения не имеют. Принципиальным является намерение контрагентов использовать соответствующие правовые конструкции для достижения своих противоправных целей. Однако ничто не мешает квалифицировать их с учетом всех фактических обстоятельств, характера допущенных сторонами нарушений и их последствий как сделки, совершенные с целью, противной основам правопорядка или нравственности (ст. 169 ГК РФ), то есть предполагающей достижение такого результата, который не просто не отвечает закону или нормам морали, а противоречит — заведомо и очевидно для участников гражданского оборота — основам правопорядка и нравственности [11].
Иную правовую природу имеют сделки, именуемые в действующем законодательстве подозрительными и выходящими за пределы обычной хозяйственной деятельности. Категория «подозрительные сделки» была введена в законодательство в 2009 году как правовое средство решения проблемы оспаривания фик-
тивных сделок, направленных на незаконное отчуждение имущества должником в преддверии банкротства и характеризующихся неравноценным встречным исполнением. К таковым были отнесены сделки, совершенные должником в течение одного года до принятия заявления о признании банкротом или после принятия указанного заявления недействительной при неравноценном встречном исполнении обязательств другой стороной сделки, в том числе в случае, если цена этой сделки и (или) иные условия существенно в худшую для должника сторону отличаются от цены и (или) иных условий, при которых в сравнимых обстоятельствах совершаются аналогичные сделки, а также сделки, совершенные должником в течение трех лет до принятия заявления о признании должника банкротом или после принятия указанного заявления в целях причинения вреда имущественным правам кредиторов (ст. 61.2 Федерального закона «О несостоятельности (банкротстве)» от 26.10.2002 № 127-ФЗ (ред. от 03.07.2016) [12]). В науке их стали рассматривать как новую категорию оспоримых сделок [13, с. 24], иногда проводя параллели с притворными сделками, обнаруживая между ними значительное сходство по целям и основаниям оспаривания несмотря на существенные отличия по субъектам и последствиям его осуществления [14]. Разработчики соответствующего законопроекта не скрывали цели внесения подобных изменений — упрощение процедуры доказывания противоправного характера действий должника ввиду затруднительности установления умысла на сокрытие имущества посредством совершения сделок в отсутствие прямых доказательств и неопределенности оценки судом косвенных. Основным аргументом являлось то, что подобная сделка является результатом злоупотребления недобросовестным должником своими правами [15, с. 27].
При этом возникает закономерный вопрос о целесообразности использования характеристики сделки как подозрительной, то есть выказывающей предположение, вызванное сомнением в характере чьих-либо намерений, действий, поступков [6, с. 469] и в силу этого внушающей подозрения, опасения, недоверие [5, с. 874] наряду с категорией сомнительных сделок, которая несет на себе меньшую негативную нагрузку. Не случайно законодатель говорит лишь о том, что сделка может быть признана недействительной, не предопределяя выводов судов, которые, в частности, обращают внимание на необходимость доказывания неравноценности
встречного исполнения [16], цели (направленности) сделки и факта осведомленности другой стороны сделки об указанной цели должника на момент ее совершения [17], а следовательно, само по себе совершение должником оспариваемых сделок в пределах оговоренного законом срока не является квалифицирующим признаком для признания их недействительными по основаниям, предусмотренным статьей 61.2 Закона о банкротстве [18].
Следует заметить, что в качестве оспоримых данный Закон указывает и сделки, выходящие за пределы обычной хозяйственной деятельности. Проблема заключается в различной смысловой нагрузке, которую это понятие несет в федеральных законах от 26 декабря 1995 года № 208-ФЗ «Об акционерных обществах» [19] (далее — Закон об АО) (ред. от 03.07.2016), от 8 февраля 1998 года № 14-ФЗ «Об обществах с ограниченной ответственностью» [20] (ред. от 03.07.2016) (далее — Закон об ООО). В первом случае выход за пределы обычной хозяйственной деятельности рассматривается как специфическое основание для признания сделок недействительными (ст. 189.40), сопровождаемое соответствующей законодательной презумпцией в целях более эффективной защиты интересов кредиторов. Во втором — он рассматривается как характеристика крупной сделки, требующей в силу этого соблюдения установленного законом порядка ее одобрения, нарушение которого может повлечь признание ее недействительной по иску общества, члена совета директоров (наблюдательного совета) общества или его акционеров (акционера), владеющих в совокупности не менее чем одним процентом голосующих акций общества (ст. 173.1 ГК РФ).
Отсюда и различная трактовка обычной хозяйственной деятельности, которая в условиях несостоятельности предполагает установление того, что совершаемые сделки существенно отличаются по своим основным условиям от аналогичных сделок, неоднократно совершавшихся до этого должником в течение продолжительного периода времени [21], а при совершении крупных сделок может подразумевать также их сопоставление со сделками, заключаемыми иными организациями, осуществляющими аналогичные виды деятельности, независимо от того, совершались ли такие сделки данным обществом ранее, и оценку последствий их совершения (наличие риска прекращения деятельности общества или изменения ее вида либо существенного изменения ее масштабов)
(п. 8 ст. 46 Закона об ООО, п. 4 ст. 78 Закона об АО). При этом не является основанием для квалификации сделки как совершенной в процессе обычной хозяйственной деятельности один только факт ее совершения в рамках вида деятельности, упомянутого в ЕГРЮЛ или уставе общества как основного для данного юридического лица, либо то, что общество имеет лицензию на право осуществления такого вида деятельности [22], а совершение сделок в процессе обычной хозяйственной деятельности должника не исключает возможности признания их недействительными на основании пункта 2 стати 61.2 Закона о банкротстве как подозрительных [21].
Все вышеизложенное позволяет прийти к выводу о необходимости унификации существующих подходов к формированию юридической терминологии, применяемой для обозначения сделок, используемых для достижения противоправных целей, исходя из стоящих перед правоприменителем задач. В связи с этим нельзя не отметить, что в международной практике и зарубежном законодательстве такая категория, как «подозрительные сделки» (suspicious transactions) не рассматривается как гражданско-правовая, а используется как средство установления факта противоправного поведения хозяйствующих субъектов, преимущественно связываемого с попытками легализации доходов, полученных преступным путем и финансированием терроризма [23]. Белорусский законодатель в этом случае разумно отказывается от какой-либо оценки совершаемых сделок, указывая на признаки операций, подлежащих особому контролю [24].
Соответственно в случаях, когда вопрос об оспаривании совершенных сделок и применении соответствующих гражданско-правовых последствий не ставится, целесообразно полностью отказаться от используемых в настоящее время понятий «необычные» и «нестандартные» сделки, рассмотрев вопрос о квалификации данных сделок как сомнительных, что с позиции лингвистического толкования в большей мере отвечает целям и смыслу осуществления контроля за их совершением. В остальных случаях представляется необходимым соотнести обстоятельства, свидетельствующие о злоупотреблении при использовании договорных конструкций, с основаниями признания сделок недействительными, обозначенными в ГК РФ, устранив существующие коллизии посредством исключения соответствующих правовых норм из Закона о несостоятельности.
Очевидно, что это не предполагает реализации упрощенного подхода к решению данной задачи исходя из высказываемого в литературе тезиса о том, что «формальным основанием признания соответствующих сделок недействительными в конечном счете является нарушение требований закона (ст. 168 ГК РФ)» [25, с. 57]. Так, в целях защиты интересов кредиторов ГК РФ можно было бы дополнить статью 169.1 ГК РФ «Недействительность сделки, совершенной с целью сокрытия имущества от взыскания и причинения ущерба кредиторам», что позволило бы не только распространить соответствующие нормы на отношения между кредитором и должником вне производства по делу о банкротстве, но и охватить сделки должника, влекущие за собой оказание предпочтения одному из кредиторов перед другими кредиторами (ст. 61.3 Закона о банкротстве), закрепив необходимые законодательные презумпции. Соответственно сферу применения категории «сделка, выходящая за пределы обычной хозяйственной деятельности» целесообразно ограничить корпоративным законодательством.
Примечания
№ 33,
1. Собрание законодательства РФ. 2001. ч. I, ст. 3418.
2. О методических рекомендациях по реализации профессиональными участниками рынка ценных бумаг требований Федерального закона от 7 августа
2001 г № 115-ФЗ «О противодействии легализации (отмыванию) доходов, полученных преступным путем», утв. распоряжением ФКЦБ РФ от 3 июня
2002 г. № 613/р // Вестник ФКЦБ России. 2002. № 6; Рекомендации по разработке критериев выявления и определению признаков необычных сделок: приказ Росфинмониторинга от 8 мая 2009 г № 103 (ред. от 09.01.2014) // Финансовая газета. 2009. № 39 и др.
3. Положение о требованиях к правилам внутреннего контроля некредитных финансовых организаций в целях противодействия легализации (отмыванию) доходов, полученных преступным путем, и финансированию терроризма, утв. Банком России 15 декабря 2014 г. № 445-П (ред. от 28.07.2016) // Вестник Банка России. 2015. № 14.
4. Постановление Шестого арбитражного апелляционного суда от 12 ноября 2014 г № 06АП-5674/2014 по делу № А04-4379/2014.
5. Большой толковый словарь русского языка / сост. и гл. ред. С.А. Кузнецов. СПб., 2000.
6. Ушаков Д.Н. Толковый словарь современного русского языка. М., 2013.
7. Положение о системе контроля организаторов торговли на рынке ценных бумаг и дополнительных требованиях к участникам торгов и эмитентам цен-
ных бумаг, утв. постановлением ФКЦБ РФ от 26 октября 2001 г. № 28 (утратило силу) // Бюллетень нормативных актов федеральных органов исполнительной власти. 2001. № 48.
8. Собрание законодательства РФ. 2010. № 31, ст. 4193.
9. О приоритетных мерах при осуществлении банковского надзора: письмо Банка России от 4 сентября
2013 г № 172-Т // Вестник Банка России. 2013. № 51.
10. Вестник Банка России. 2012. № 20.
11. Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы открытого акционерного общества «Уфимский нефтеперерабатывающий завод» на нарушение конституционных прав и свобод статьей 169 Гражданского кодекса Российской Федерации и абзацем третьим пункта 11 статьи 7 Закона Российской Федерации «О налоговых органах Российской Федерации»: определение Конституционного Суда РФ от 8 июня 2004 года № 226-О.
12. Собрание законодательства РФ. 2002. № 43, ст. 4190.
13. Сысоева О.В. Подозрительные сделки: понятие, виды // Юрист. 2011. № 18.
14. Себякина Е.П. Притворные и подозрительные сделки. Сравнительный анализ // Слияния и поглощения. 2009. № 9.
15. Османова Д.О. Генезис института подозрительности сделок при банкротстве гражданина // Предпринимательское право. Приложение «Право и Бизнес». 2016. № 3.
16. Постановление Арбитражного суда Поволжского округа от 17 декабря 2015 г. № Ф06-3809/2015 по делу № А55-18290/2014.
17. Постановление Арбитражного суда Уральского округа от 21 декабря 2015 г № Ф09-8485/15 по делу № А50-16754/2013.
18. Постановление Арбитражного суда Поволжского округа от 14 апреля 2016 г № Ф06-21632/2013 по делу № А55-8589/2014.
19. Собрание законодательства РФ. 1996. № 1, ст. 1.
20. Собрание законодательства РФ. 1998. № 7, ст. 785.
21. О некоторых вопросах, связанных с применением главы Ш.1 Федерального закона «О несостоятельности (банкротстве)»: постановление Пленума ВАС РФ от 23 декабря 2010 г № 63 (ред. от 30.07.2013) // Вестник ВАС РФ. 2011. № 3.
22. О некоторых вопросах, связанных с оспариванием крупных сделок и сделок с заинтересованностью: постановление Пленума ВАС РФ от 16 мая
2014 г № 28 // Вестник ВАС РФ. 2014. № 6.
23. Конвенция против транснациональной организованной преступности (принята в г Нью-Йорке 15 ноября 2000 г. Резолюцией 55/25 на 62-ом пленарном заседании 55-ой сессии Генеральной Ассамблеи ООН) (ст. 7) // Собрание законодательства РФ. 2004.
№ 40, ст. 3882; Конвенция Организации Объединенных Наций против коррупции (принята в г. Нью-Йорке 31 октября 2003 г Резолюцией 58/4 на 51-ом пленарном заседании 58-ой сессии Генеральной Ассамблеи ООН) (ст. 14) // Собрание законодательства РФ. 2006. № 26, ст. 2780; Международные стандарты по противодействию отмыванию денег, финансированию терроризма и финансированию распространения оружия массового уничтожения / пер. с англ. М., 2012. 176 с.; Закон Республики Казахстан от 28 августа 2009 г. № 191-IV «О противодействии легализации (отмыванию) доходов, полученных преступным путем, и финансированию терроризма» (ред. от 22.12.2016) (ст. 1). URL: http://online.zakon. kz/document/?doc_id=30466908#pos=46; FINTRAC Guidelines: Guideline 2: Suspicious Transactions (July 2016). URL: http://www.fintrac-canafe.gc.ca/ publications/guide/Guide2/2-eng.asp и др.
24. О мерах по предотвращению легализации доходов, полученных преступным путем, финансирования террористической деятельности и финансирования распространения оружия массового поражения: Закон Республики Беларусь от 30 июня 2014 г. № 165-З (ред. от 13.06.2016) (ст. 7). URL: http://kodeksy-by.com/zakon_rb_o_merah_po_ predotvraweniyu_ legalizatsii_dohodov_poluchennyh_ prestupnym_putem.htm
25. Аюрова А.А. Теоретические основания оспаривания сделок в процессе банкротства // Журнал российского права. 2016. № 11.
Notes
1. Collection of legislative acts of the RF. 2001. № 33, p. I, art. 3418.
2. On methodological recommendations for professional participants of the securities market of requirements of the Federal law from 07.08.2001 № 115-FZ «On counter-action to legalization (laundering) of income obtained by criminal means», approved. lo-before it FCSM of the Russian Federation dated 03.06.2002 № 613/R // Bulletin of the FCSM of Russia. 2002. № 6; Guidelines for developing criteria for detecting and identifying signs of unusual transactions: in case of Rosfinmonitoring dated 08.05.2009 № 103 (as amended on 09.01.2014) // Financial times. 2009. № 39, etc.
3. Regulation on requirements for internal control rules of non-credit financial organizations in order to counteract the legalization (laundering) of income received in-tion in a criminal way and financing of terrorism, ratified. the Bank of Russia on 15.12.2014 № 445-P (edited on 28.07.2016) // Vestnik of the Bank of Russia. 2015. № 14.
4. The resolution of the Sixth arbitration court of appeal dated 12.11.2014 № 06АП-5674/2014 in case № A04, collect statistical agencies-4379/2014.
5. Big explanatory dictionary of Russian language / sost. and chief editor S.A. Kuznetsov. St. Petersburg, 2000.
6. Ushakov D.N. Dictionary of the modern Russian language. Moscow, 2013.
7. Regulations on the system of control of trade organizers in the securities market and additional requirements to the trading participants and issuers of securities, approved. by decree of the FCSM of the Russian Federation dated 26.10.2001 № 28 (repealed) // Bulletin of normative acts of federal bodies of executive power. 2001. № 48.
8. Collection of legislative acts of the RF. 2010. № 31, art. 4193.
9. On the priority measures in the implementation of banking supervision: Bank of Russia letter from 04.09.2013 № 172-T // Bulletin of Bank of Russia. 2013. № 51.
10. The Bank of Russia bulletin. 2012. № 20.
11. About refusal in admission for consideration of the complaint of open joint stock company «Ufa refinery» in violation of constitutional rights and freedoms by article 169 of the Civil code of the Russian Federation and the paragraph of third point 11 of article 7 of the Law of the Russian Federation «About tax bodies of the Russian Federation» the constitutional Court of the Russian Federation dated June 8, 2004 № 226-O.
12. Collection of legislative acts of the RF. 2002. № 43, art. 4190.
13. Sysoeva O.V. Suspicious transactions: concept, types // Lawyer. 2011. № 18.
14. Sebyakina E.P. Is a sham and suspicious transactions. Comparative analysis // Mergers and acquisitions. 2009. № 9.
15. Osmanov D.O. Genesis of the institute of suspicious transactions in case of bankruptcy of the citizen // Business law. The application of «Law and Business». 2016. № 3.
16. The decision of Arbitration court of the Volga district from 17.12.2015 № 006-3809/2015 on case № A55-18290/2014.
17. The decision of Arbitration court of the Ural district from 21.12.2015 № F09-8485/15 in case № A50-16754/2013.
18. The decision of Arbitration court of the Volga district from 14.04.2016 № 006-21632/2013 on case № A55-8589/2014.
19. Collection of legislative acts of the RF. 1996. № 1, art. 1.
20. Collection of legislative acts of the RF. 1998. № 7, p. 785.
21. About some questions connected with application of Chapter III.1 of the Federal law «On insolvency (bankruptcy)»: the resolution of the Plenum of the Russian Federation of 23.12.2010 № 63 (as amended on 30.07.2013) // Bulletin YOU the Russian Federation. 2011. № 3.
22. On some issues related to the contesting of large transactions and transactions with behind-the-in-teresandose: resolution of the Plenum of the RF from
16.05.2014 № 28 // Bulletin YOU the Russian Federation. 2014. № 6.
23. Convention against transnational organized crime (adopted in new York 15.11.2000 Resolution 55/25 on the 62nd plenary meeting of the 55th session of GE-General Assembly of the United Nations) (art. 7) // Collection of legislative acts of the RF. 2004. № 40, art. 3882; Convention of United Nations against corruption (adopted in new York on 31.10.2003 by Resolution 58/4 at the 51st plenary meeting of 58th session of the General As-of the Assembly of the United Nations) (art. 14) // Collection of legislative acts of the RF. 2006. № 26, art. 2780; International standards on combating money laundering, financing of terrorism and financing the proliferation of weapons of mass destruction / per. from English. Moscow, 2012. 176 p.; Law of the Republic of Kazakhstan from August 28, 2009 № 191-IV
«On counteracting legalization (laundering) of incomes obtained in a criminal way, and financing of terrorism» (ed. by 22.12.2016) (art. 1). URL: http://online.zakon. kz/document/?doc_id=30466908#pos=46; FINTRAC Guidelines: Guideline 2: Suspicious Transactions (July 2016). URL: http://www.fintrac-canafe.gc.ca/publica-tions/guide/Guide2/2-eng.asp etc.
24. On measures to prevent legalization of incomes received criminal PU-that, terrorist financing and financing of proliferation of weapons of mass destruction: the Law of the Republic of Belarus dated 30.06.2014 № 165-Z (as amended on 13.06.2016) (art. 7). URL: http://kodeksy-by. com/zakon_rb_o_merah_po_predotvraweniyu_ legali-zatsii_dohodov_poluchennyh_prestupnym_putem.htm
25. Ayurova A.A. Theoretical grounds for challenging transactions during bankruptcy-tion // Journal of Russian law. 2016. № 11.
