CC BY
43
Сидоренко Мария Васильевна
кандидат юридических наук, консультант Московского института государственного управления и права (e-mail: prorectormvs@yandex.ru)
Правовая определенность системы российского уголовно-процессуального права: методическая константа проблемы (часть 1)
Автор анализирует систему подходов российской уголовно-процессуальной доктрины относительно перечня и иерархии источников российского уголовно-процессуального права с целью констатации реальной определенности этой системы как для сугубо методических целей, так и для разрешений коллизий практической правоприменительной деятельности.
Ключевые слова: источники права, законы, иерархия и конкуренция норм, коллизии практического применения права.
M.V. Sidorenko, Master of Law, Advisor of the Moscow Institute of Public Administration and Law; e-mail: prorectormvs@yandex.ru
Legal certainty of the Russian system of criminal procedure: constant methodological problems (part 1)
The author analyzes the approaches of the Russian system of criminal procedure doctrine of the list and the hierarchy of sources of Russian criminal procedural law, for the purpose of ascertaining the real definition of this system, for purely methodological purposes, and for the resolution of collisions practical enforcement.
Key words: sources of law, laws, hierarchy and competition of rules, conflict of practical application of the law.
На первый взгляд, задача точного определения системы источников российского уголовно-процессуального права не представляет особой проблемы ни для уголовно-процессуальной доктрины, ни в плане практического правоприменения, ни в сугубо методическом плане. Практически каждый исследователь считает необходимым указать, что в соответствии с п. «о» ст. 71 Конституции РФ уголовное судопроизводство отнесено к ведению федерального законодателя; соответственно, эта отрасль государственной деятельности регулируется исключительно федеральными законами, приоритет среди которых, естественно, отдан Уголовно-процессуальному кодексу РФ как нормативному акту кодифицированного характера. Затем не менее обязательно следует оговорка о том, что главенствующее значение в системе источников российского права занимает Конституция РФ, с традиционными акцентами на тех ее положениях, которые говорят о высшей юридической силе норм этого акта, их прямом и непосредственном действии (ч. 1 ст. 15).
Далее единство подходов и мнений, как правило, заканчивается, причем как в плане опре-
деления возможных источников этой отрасли права, так и выстраивания точной их иерархии в текущем правовом регулировании. Между тем, стабильность в правовом регулировании и правовая определенность в целом, как желаемый результат, a priori предполагают порядок, при котором изначально точно определены как легитимные средства правового регулирования, так и их иерархия, позволяющие однозначно решать вопросы коллизии или явной конкуренции норм.
Учитывая значение указанных факторов для обеспечения режима правовой определенности, доктрина, казалось бы, давно должна была определиться в этих вопросах, однозначно установив перечень и иерархию источников права, предложив алгоритмы разрешения темпоральной, пространственной или содержательной коллизии норм, которая нередко являет себя в процессе функционирования уголовного судопроизводства России. Однако на деле доктрина лишь намечает подходы в этих моментах, являя все многообразие возможных суждений и мнений применительно к каждому из поставленных на обсуждение вопросов. Объективным свидетельством тому служит
244
анализ методических, по сути, изданий, призванных дать обучаемым первое и ясное представление о системе российского права, иерархии его источников, механизме регулирующего воздействия на общественные отношения.
Обратимся к хрестоматийному изданию, которое давно и по праву признано в качестве методического императива для начинающих аспирантов, молодых преподавателей и отчасти маститых ученых. Мы имеем в виду «Очерк развития науки советского уголовного процесса» (1985) [1].
Никак не в упрек авторам этой фундаментальной работы отметим, что в разделе, посвященном проблемам российского (вернее -«советского») уголовно-процессуального права, нет обращения ни к проблеме источников данной отрасли права, ни к их иерархии, ни к возможным коллизиям норм. Конвенциально мы готовы, конечно, признать, что за период, охваченный этим изданием, указанные проблемы в принципе не объективировали себя, что отчасти исключало потребность в их обсуждении. Однако к моменту принятия нового Уголовно-процессуального кодекса России они же, как представляется, достаточно явно обозначили себя как в области российской уголовно-процессуальной доктрины, так и в сфере практического применения права. Соответственно, уже к началу 2000-х гг. доктриной закономерно и веско была озвучена потребность разработки и принятия единого закона «О нормативных правовых актах Российской Федерации», призванного, в том числе, к комплексному решению указанных дискуссионных вопросов [2].
Увы, но при полном отсутствии оного мы просто вынуждены обратиться к анализу ведущих учебников дисциплины «Уголовно-процессуальное право», в том числе рекомендованных в качестве эталона для системы юридических вузов Министерством образования и науки РФ. Конвенциально целью исследования была объективирована потребность в уяснении реального видения исследуемой проблемы наиболее квалифицированной частью юридического сообщества Российской Федерации. В той же мере являл себя интерес к осмыслению векторов разрешения озвученных выше проблем ведущими юристами России, для начала хотя бы в методическом плане. Обращение, на наш взгляд, оказалось весьма интересным.
В учебнике «Уголовно-процессуальное право Российской Федерации» под общей редакцией профессора П.А. Лупинской (2003) система источников российского уголовно-процессу-
ального права представлена следующим образом [3]. Характеризуя законы, определяющие порядок уголовного судопроизводства России, П.А. Лупинская, прежде всего, исследует Конституцию РФ. Затем обращается к анализу УПК РФ (2001), особо акцентируя внимание на том, что «законы РФ, устанавливающие правила производства по уголовным делам и принятые после принятия УПК РФ, должны включаться в УПК путем изменения, дополнения его норм или в виде самостоятельных глав, разделов УПК» [3, с. 35]. Тем самым автор, по сути, определяется в правилах разрешения темпоральной или содержательной коллизии норм УПК РФ и иных федеральных законов, отстаивая в итоге безусловный приоритет в регулировании единого и кодифицированного уголовно-процессуального закона (УПК РФ).
На этой же странице отмечается, что общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры Российской Федерации являются составной частью ее правовой системы; акцентируется приоритет международного договора перед нормами УПК РФ. Что следует понимать под общепризнанными принципами или нормами международного правового характера как источниками российского уголовно-процессуального права, автор, отметим, не поясняет. Не указывается также, какое именно место указанные акты и нормы занимают в иерархии источников исследуемой отрасли права.
Трудно переоценить, отмечает автор, и роль Конституционного Суда РФ в приведении уголовно-процессуального законодательства в соответствие с Конституцией РФ. При этом, однако, правовая сущность указанных актов в работе не анализируется, не указывается и иерархическое «место» таких актов в системе российского уголовно-процессуального права. Нет также указаний на способ разрешения коллизий между предписаниями собственно норм УПК РФ и актов конституционного правосудия.
В заключение автор указывает на важное значение для законотворческой и правоприменительной деятельности постановлений Пленума Верховного Суда РФ по вопросам, возникающим в судебной практике [3, с. 36]. Следует ли считать указанные разъяснения источником исследуемой отрасли права и каким именно в иерархии форм выражения права, автор не поясняет. В итоге применительно к данной системе более или менее понятна лишь роль Конституции РФ, международных договоров, УПК РФ; отчасти иных федеральных законов, содержащих процессуальные нормы.
245
Несколько более строго система источников исследуемой отрасли права изложена в учебнике под научной редакцией профессора В.Т. Томина (2003) [4]. Прежде всего, система конвенциально дифференцирована на три относительно самостоятельные группы: 1) общепризнанные принципы и нормы международного права; 2) законы Российской Федерации; 3) подзаконные нормативные акты. Раскрывается и содержание каждой подгруппы.
Применительно к первой подгруппе автор главы, апеллируя, в том числе, к постановлениям Пленума Верховного Суда РФ от 31 октября 1995 г. № 8 [5] и от 10 октября 2003 г. № 5 [6], определяется в сути актов, в нормах которых закреплены общепризнанные принципы и нормы международного права. Называя среди последних Всеобщую декларацию прав человека (1948), Международный пакт о гражданских и политических правах (1966), исследователь акцентирует, что эти акты приняты Генеральной Ассамблеей ООН, ратифицированы или одобрены подавляющим числом государств - членов мирового сообщества; отсюда их общепризнанный и руководящий характер.
Вторая группа источников (законы Российской Федерации) иерархически выстроена системой следующих актов: Конституция РФ, федеральные конституционные законы; международные договоры, федеральные законы (УПК РФ как основополагающий и кодифицированный нормативный акт и иные федеральные законы, содержащие нормы уголовно-процессуального характера); постановления Конституционного Суда РФ; законы субъектов РФ.
Третья подгруппа включает в себя нормативные указы Президента РФ (по вопросам уголовно-процессуального права); постановления Правительства РФ; постановления Государственной Думы Федерального Собрания РФ (об амнистии).
Анализируя полномочия Пленума Верховного Суда РФ по даче разъяснений по наиболее сложным и коллизионным вопросам судебной практики, Н.Н. Ковтун конвенциально признает, что по факту и эти акты следует считать источниками современного уголовно-процессуального права России. И, напротив, он же категорически отрицает нормативное значение для уголовного судопроизводства России ведомственных нормативных актов [4, с. 67, 68].
В курсе лекций «Уголовный процесс. Общая часть», подготовленном Л.В. Яковлевой и И.Р. Харченко (2006), система российского уголовно-процессуального права в качестве
отдельных форм выражения права не дифференцирована и содержательно характеризуется следующим образом. Прежде всего, авторы резюмируют, что именно уголовно-процессуальный закон является основным источником уголовно-процессуального права. Еще через несколько страниц авторы «характеризуют» Конституцию РФ, одновременно констатируя, что именно «...она является нормативным актом всех отраслей права и при этом находится во главе источников права каждой отрасли, а УПК является нормативным центром (ядром) в системе законов - источников уголовно-процессуального права. Другие законы как бы окружают его с разных сторон и уровней в зависимости от юридической силы и степени регулирования ими уголовно-процессуальных отношений» [7, с. 37].
Поскольку далее не приводится ни структуры данной системы, ни «орбит», на которых определено «место» иным федеральным законам, остается только гадать, во-первых, о том, где «находится» Конституция РФ: непосредственно над этой системой, рядом с «ядром» или на максимальном удалении от последнего? Во-вторых, о том, есть ли место на тех же «орбитах» для общепризнанных принципов и норм международного права, актов конституционного правосудия, международных договоров?
Более выдержанными и содержательными видятся позиции авторов учебника «Уголовно-процессуальное право Российской Федерации» под общей редакцией профессора Ю.К. Якимовича (2007) [8], которые, прежде всего, пишут о том, что «нормы УПК РФ не содержат перечня источников уголовно-процессуального права и не устанавливают их четкой иерархии. Поэтому их необходимо анализировать с учетом положений Конституции РФ, а также постановлений и определений Конституционного Суда РФ» [8, с. 32-33]. В соответствии с этим исходным посылом иерархия источников исследуемой отрасли права определена следующим образом: 1) общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры; 2) Конституция РФ; 3) федеральные конституционные законы; 4) законы РФ (УПК РФ и иные федеральные законы) [8, с. 33-37].
Авторы категорически отрицают отнесение к источникам российского уголовно-процессуального права законов субъектов Российской Федерации. Не столь последовательны их позиции относительно подзаконных нормативных актов. С одной стороны, на странице 39 учебника Ю.К Якимович и Т.В. Трубникова
246
утверждают, что «...по общему правилу нормы уголовно-процессуального права не могут содержаться ни в указах Президента РФ, ни в постановлениях Правительства РФ, ни тем более в ведомственных нормативных актах Генеральной прокуратуры РФ, МВД РФ и др. спецслужб». С другой стороны, буквально в следующем абзаце, суммируя систему источников российского уголовно-процессуального права, они же включают в эту систему «. подзаконные нормативные акты, если необходимость их принятия прямо предусмотрена УПК РФ» [8, с. 39]. Указанная необходимость, напомним , прямо и предусмотрена . К примеру, в нормах ч. 2 ст. 82, ч. 2 ст. 106, ч. 10 ст. 107 УПК РФ.
Остановимся и на содержательной характеристике источников каждой подгруппы. Применительно к первой подгруппе Ю.К. Якимович и Т.В. Трубникова отмечают, что «. не вполне ясно, что входит в систему «общепризнанных принципов и норм международного права». Соответственно, им представляется, что в каждом конкретном случае решить вопрос о том, является ли определенный принцип или норма международного права «общепризнанными» или нет, может лишь Конституционный Суд РФ [8, с. 33]. Суждение, как минимум, интересно, однако возникают вопросы. Во-первых, насколько отмеченное отнесено к ведению Конституционного Суда РФ? Во-вторых, и с правовой, и с морально-этической точки зрения несколько сомнителен посыл, согласно которому перечень общепризнанных принципов и норм международного права (в целом для мирового сообщества) должен определять именно российский орган конституционного правосудия.
Неправомерно, как представляется, приведение в едином синонимическом ряду международных договоров - источников права - таких актов, как Всеобщая декларация прав человека (1948); Международный пакт о гражданских и политических правах (1966) и Европейская конвенция о защите прав и человека и основных свобод (1950). Первые два, согласимся, общепризнанные нормы международного права. Они же содержат ряд общепризнанных принципов международного правового характера. Последний - так же международный договор, но нормативный акт регионального («европейского») характера, в принципе не обязательный для иных членов мирового сообщества. Соответственно, у указанных актов, как представляется, разные «место» и роль в иерархии источников права.
С методических позиций оставлен без ответа также вопрос о конкуренции в правовом регулировании норм Европейской конвенции и непосредственно Конституции РФ. Суждение авторов, согласно которому «.в случае противоречия норм, содержащихся в Конвенции, нормам, установленным во внутреннем уголовно-процессуальном законодательстве РФ, применению подлежат нормы Конвенции» [8, с. 35], как минимум, не отвечает на два принципиальных вопроса. Во-первых, включает ли внутреннее законодательство Российской Федерации процессуальные нормы непосредственно Конституции? Или нормы данного акта не могут быть отнесены к указанной группе? Во-вторых, кто именно должен резюмировать факт, что внутреннее законодательство России и нормы Европейской конвенции оказались в состоянии недопустимой коллизии? Между тем, правовая определенность в этих моментах, как представляется, нужна изначально.
В учебнике «Уголовный процесс» под общей редакцией профессора А.В. Смирнова (2008) [9] для авторов однозначен исходный методический тезис: «.в соответствии с ч. 1 ст. 1 УПК РФ единственными законами, которые могут быть источником уголовно-процессуального права, являются Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации и Конституция Российской Федерации, на которой Кодекс основан» [9, с. 26]. Однако в дальнейшем, в том числе при анализе позиций, высказанных Конституционным Судом РФ в определении от 8 ноября 2005 г. № 439-О (эти же правовые позиции получили развитие в определениях Конституционного Суда РФ от 2 марта 2006 г. № 54-О, от 15 мая 2007 г. № 371-О-П), они же признают нормативное значение в правовом регулировании как иных федеральных законов, так и иных нормативных актов.
Далее авторы, одни из немногих, дают довольно скрупулезный анализ общепризнанных принципов и норм международно-правового характера как источников российского уголовно-процессуального права. При этом к числу общепризнанных, наряду с актами, действительно, международного правового характера, отнесены и нормы Европейской конвенции (1950) [9, с. 32-33] - повторимся, акта регионального характера, роль которого в иерархии источников права в системе международных договоров.
Анализируя соотношение норм международного и внутреннего уголовно-процессуального права России, А.В. Смирнов и К.Б. Калинов-ский признают приоритет первого перед вто-
247
рым. Однако при этом уходят от ответа на тот же принципиальный вопрос: охватывается ли понятием внутреннего законодательства Конституция РФ? Или этот акт вне конкуренции?
На странице 41 работы авторы резюмируют, что «постановления Конституционного Суда РФ должны считаться самостоятельным источником права, поскольку, по существу, создают судебные прецеденты .т.е. обоснованные в судебных решениях новые правовые нормы, обязательные в дальнейшем для применения». Содержатся ли аналогичные нормы-прецеденты в определениях высшего органа конституционного правосудия, авторы не поясняют. Между тем, с позиций практического правоприменения ответ на этот вопрос также необходим, тем более что непосредственно по тексту работы авторы приводят ряд определений Конституционного Суда РФ, формирующих в принципе новые нормы для уголовного судопроизводства России.
Напротив, не признаются источниками российского уголовно-процессуального права прецеденты судов общей юрисдикции, в том числе акты высшей судебной инстанции. Судебное толкование Верховного Суда РФ, содержащееся в приговоре (определении, постановлении), по мнению исследователей, является не нормативным, а казуальным, т.е. юридически обязательным только в отношении лиц, участвовавших в деле и в пределах решения суда. По сути, в том же контексте разъяснения, содержащиеся в постановлениях Пленума Верховного Суда РФ, оцениваются как официальное судебное толкование в интересах закона, которое для судей, в силу их независимости, имеет лишь моральное ориентирующее значение [9, с. 43-44].
Интересно представлена система источников российского уголовно-процессуального права и в учебнике «Уголовный процесс», подготовленном С.Б. Россинским (2009) [10]. По мнению исследователя, иерархия этих источников включает в себя: 1) Конституцию РФ; 2) Уголовно-процессуальный кодекс РФ; 3) федеральные законы, регламентирующие отдельные уголовно-процессуальные отношения; 4) федеральные законы, регламентирующие организацию и деятельность судебной системы и правоохранительных органов (применительно к этой группе указаны как собственно
федеральные законы, так и ряд федеральных конституционных законов, например «О судебной системе Российской Федерации» от 31 декабря 1996 г., «О военных судах Российской Федерации» от 23 июня 1999 г. и др.); 5) постановления Правительства РФ; 6) внутриведомственные и межведомственные нормативные правовые акты органов, участвующих в уголовном судопроизводстве; 7) международные договоры Российской Федерации [10, с. 51-55]. Приведен в работе и содержательный анализ данных источников.
Отдельным параграфом рассматривается роль в правовом регулировании постановлений Пленума Верховного Суда РФ, решений Конституционного Суда РФ и Европейского суда. Как полагает исследователь, постановления Пленума - типичная разновидность интерпретационного акта судебной власти, форма официального толкования права; соответственно, эти документы не являются нормативными правовым актами. Не должны они порождать и новых уголовно-процессуальных норм. Однако буквально в следующей фразе С.Б. Россинский констатирует, что в современных условиях как Пленум Верховного Суда, так и Конституционный Суд, по сути, подменяют собой законодателя. Поэтому суды, органы предварительного расследования и прокуратуры, безусловно, должны учитывать позиции как высшего органа конституционного правосудия, так и пленума [10, с. 59-65]. Аналогично резюмирован вывод «о необходимости изучения и последующего использования правоприменителями основных решений Европейского Суда по правам человека, вынесенных, как в отношении Российской Федерации, так и других стран» [10, с. 68].
Оговоримся: за рамками приведенных тезисов явно остался вопрос о «месте» указанных актов в иерархии источников российского уголовно-процессуального права, что, как уже отмечалось, необходимо для понимания их конкуренции. Не ясна и роль модального оператора «учитывать» в правовом регулировании, ибо «учитывать» можно и на уровне правосознания, не объективируя результат такого «учета» в правовой реальности, и на уровне практического обоснования властных актов применения права.
248
1. Алексеев Н.С., Даев В.Г., Кокорев Л.Д. Очерк развития науки советского уголовного процесса. Воронеж, 1985.
2. Лукьянова Е.А. Закон о законах // Законодательство. 1999. № 11.
3. Уголовно-процессуальное право Российской Федерации: учеб. / отв. ред. П.А. Лупин-ская. М., 2003.
4. Уголовный процесс России: учеб. / А. С. Александров, Н.Н. Ковтун, М.П. Поляков, С. П. Сереброва; науч. ред. В. Т. Томин. М., 2003.
5. О некоторых вопросах применения судами Конституции Российской Федерации при осуществлении правосудия: постановление Пленума Верховного Суда РФ от 31 окт. 1995 г. № 8. Доступ из справ. правовой системы «КонсультантПлюс».
6. О применении судами общей юрисдикции общепризнанных принципов и норм международного права и международных договоров Российской Федерации: постановление Пленума Верховного Суда РФ от 10 окт. 2003 г. № 5. Доступ из справ. правовой системы «КонсультантПлюс».
7. Яковлева Л.В., Харченко И.Р. Уголовный процесс. Общая часть: курс лекций. Краснодар, 2006.
8. Уголовно-процессуальное право Российской Федерации / отв. ред. Ю.К. Якимович. СПб., 2007.
9. Смирнов А. В., Калиновский К. Б Уголовный процесс: учеб. / под общ. ред. А.В. Смирнова. 4-е изд., перераб. и доп. М., 2008.
10. Россинский С.Б. Уголовный процесс: учеб. М., 2009.
1. Alekseev N.S., Dayev V.G., Kokorev L.D. Sketch of development of science of the Soviet criminal trial. Voronezh, 1985.
2. Lukyanova E.A. Law on laws // Legislation. 1999. № 11.
3. Criminal procedure law of the Russian Federation: textbook / resp. ed. P.A. Lupinskaya. Moscow, 2003.
4. Criminal trial of Russia: textbook / A.S. Alexandrov, N.N. Kovtun, M.P. Polyakov, S.P. Serebrova; sci. ed. V.T. Tomin. Moscow, 2003.
5. About some questions of application by courts of the Constitution of the Russian Federation at justice implementation: resolution of the Plenum of the Supreme Court of the Russian Federation d.d. Oct. 31, 1995 № 8. Access from legal reference system «ConsultantPlus».
6. About application by courts of law of the conventional principles and rules of international law and international treaties of the Russian Federation: resolution of the Plenum of the Supreme Court of the Russian Federation d.d. Oct. 10, 2003 № 5. Access from legal reference system «ConsultantPlus».
7. Yakovleva L.V., Harchenko I.R. Criminal trial. General part: course of lectures. Krasnodar, 2006.
8. Criminal procedure law of the Russian Federation / resp. ed. Yu.K. Yakimovich. St. Petersburg, 2007.
9. Smirnov A.V., Kalinovsky K.B. Criminal trial: textbook / gen. ed. by A.V. Smirnov. 4th ed., rev. and add. Moscow, 2008.
10. Rossinsky S.B. Criminal trial: textbook. Moscow, 2009.
249
