CC BY
333
УДК 347.77.025
В. И. Елисеев Правовая охрана зависимых объектов патентных прав
В статье рассматриваются проблемы охраны зависимых изобретений, полезных моделей и промышленных образцов. Анализируются основания признания объекта зависимым и особенности осуществления патентных прав на зависимые объекты. С точки зрения баланса частных и публичных интересов критической оценке подвергаются правила принудительного лицензирования.
The article deals with the issues related to dependent inventions, utility models and industrial designs. The author analyses the grounds for declaring a patent as dependent and rules applicable to exercising of exclusive rights to dependent patents. Compulsory licensing is scrutinized from the balance of private and public interests viewpoint.
Ключевые слова: зависимое изобретение, зависимый объект, патентные права, принудительная лицензия.
Key words: dependent invention, dependent patent, patent rights, compulsory license.
При создании новых результатов интеллектуальной деятельности (РИД) в области технического творчества широко используются уже известные из уровня техники решения, которые усовершенствуются или применяются в качестве составных частей в целях решения новых задач. Например, в фармацевтической отрасли производители часто заинтересованы в модификации препаратов прошлых поколений, нежели в создании принципиально новых лекарственных средств, по экономическим причинам [8, с. 36]. Тезис о создании новых РИД с использованием существующих в значительной степени справедлив и по отношению к дизайнерским решениям, при создании которых специалисты учитывают опыт других дизайнеров, модные тенденции и историю изобразительного искусства.
Факт использования сведений из опубликованных патентов в целях создания новых РИД может являться юридически безразличным и не влиять на правовую охрану полученных результатов. Однако в ряде случаев связь между первоначальными и созданными на их основе РИД приобретает юридиче-
© Елисеев В. И., 2017
ское значение. Это происходит при наличии условий признания второго РИД зависимым изобретением, зависимой полезной моделью или зависимым промышленным образцом. Кроме того, не исключено создание зависимого объекта лицом, которое не знало о существовании первоначального объекта, так как в области технического творчества возможно параллельное достижение аналогичных результатов разными субъектами. Во всех случаях возникают следующие вопросы: Каковы правовые последствия признания объекта зависимым? Влияет ли это на особенности возникновения, осуществления и прекращения патентных прав? Способно ли создание зависимого объекта ограничить патентные права на первоначальный объект?
Легальное определение зависимого объекта патентных прав в российском законодательстве было впервые сформулировано в ст. 1358.1 ГК РФ. Несмотря на то что данная статья введена только Федеральным законом от 12 марта 2014 г. №35-ФЗ, гражданское законодательство и ранее регулировало отношения по использованию зависимых объектов. Так, п. 5 ст. 10 Патентного закона РФ от 23 сентября 1992 г. №3517-1 в первоначальной редакции предоставлял патентообладателю зависимого объекта право требовать от патентообладателя первоначального объекта заключения лицензионного договора, а Федеральный закон от 7 февраля 2003 г. № 22-ФЗ дополнил п. 2 ст. 10 Патентного закона РФ положениями, фактически определяющими признаки зависимых объектов, хотя и без использования данного термина.
В соответствии с п. 1 ст. 1358.1 ГК РФ зависимыми признаются изобретения, полезные модели и промышленные образцы, использование которых в продукте или способе невозможно без использования других изобретений, полезных моделей или промышленных образцов, охраняемых патентами и имеющих более ранний приоритет. Руководствуясь легальным определением, можно сделать ряд выводов.
Во-первых, как первоначальными, так и зависимыми могут признаваться любые объекты патентных прав. Изобретение может быть зависимым по отношению к полезной модели, промышленный образец - зависеть от другого промышленного образца или полезной модели, хотя наиболее распространены случаи зависимости изобретений и полезных моделей от других изобретений. Наименее вероятна зависимость изобретений и полезных моделей от промышленных образцов, так как первые представляют собой технические решения и характеризуются техническими признаками, а вторые - решения внешнего вида изделий и характеризуются эстетическими особенностями.
Во-вторых, зависимый статус определяется действием патента на первоначальный объект. В случае прекращения патента на первоначальный объ-
92
ект зависимый перестает признаваться таковым. Не признаются зависимыми также изобретения, полезные модели и промышленные образцы, созданные в результате усовершенствования решений, не охраняемых действующими на территории РФ патентами.
В-третьих, юридически безразличны обстоятельства создания зависимого объекта, в частности осведомленность автора зависимого объекта о наличии патента с более ранней датой приоритета. По этой причине нельзя согласиться с мнением В.Е. Китайского, который относит к зависимым объектам только усовершенствования других изобретений, полезных моделей или промышленных образцов и их применение по другому назначению [6, с. 55]. Например, зависимым будет признано также изобретение-устройство, конструктивные элементы которого выполнены из охраняемого патентом материала.
Невозможность использования одного объекта патентных прав без использования другого определяется по правилам п. 3 и п. 4 ст. 1358 ГК РФ, которые определяют объем патентно-правовой охраны изобретений, полезных моделей и промышленных образцов. Изобретение и полезная модель признаются зависимыми, если при их использовании используются все существенные признаки независимого пункта формулы другого изобретения или полезной модели. Промышленный образец признается зависимым, если в нем используется каждый существенный признак другого промышленного образца или часть существенных признаков, производящих на информированного потребителя такое же общее впечатление. Например, если формула первого изобретения включает существенные признаки А+Б+В, а второго -А+Б+В+Г+Д, то использование второго изобретения невозможно без использования первого, и второе изобретение считается зависимым.
Как отмечает Д.В. Мурзин, «в зависимом объекте обязательно присутствуют и дополнительные признаки, которых нет в основном изобретении, но которые позволяют говорить о новизне зависимого изобретения» [4, с. 73]. По общему правилу, это утверждение верно, так как отличительные признаки должны быть достаточными для обеспечения соответствия зависимого объекта критериям патентоспособности. В приведенном примере признаки Г+Д должны обеспечивать соответствие зависимого изобретения критериям новизны и изобретательского уровня. Между тем, если учесть, что в уровень техники включаются общедоступные до даты приоритета сведения, то по сравнению с первоначальным объектом признаки Г+Д могут не отвечать критерию изобретательского уровня. Это возможно при условии, что сведения о первоначальном изобретении на дату приоритета зависимого не были обнародованы, соответственно не включались в уровень техники. Таким образом,
93
следует разделять патентоспособность зависимого объекта, т. е. условия признания патентных прав, и зависимость объекта, предопределяющую порядок осуществления патентных прав.
Дискуссионным является вопрос о применимости доктрины эквивалентов в целях определения зависимого статуса объекта. По мнению В.Ю. Джермакяна, «эквивалентность признаков устанавливается не при сравнении признаков по независимым пунктам формулы двух (и более) столкнувшихся патентов, а при сравнении "правовых" признаков из независимого пункта конкретного патента с "вещными" признаками конкретного продукта как технического средства, в котором устанавливается использование объекта патентного права» [5, с. 253]. Действительно, доктрина эквивалентов в первую очередь предназначена для предотвращения обхода патентов с помощью замены в продуктах и способах отдельных признаков на другие признаки, которые аналогичны по выполняемой функции и достигаемому техническому результату. Однако нельзя не обратить внимание на то, что на применение доктрины эквивалентов прямо указывает норма п. 4 ст. 1358 ГК РФ, касающаяся использования в одном продукте или способе нескольких изобретений. Представим, что первое изобретение включает признаки А+Б+В, второе - А+Б+Г+Д, но при воплощении второго изобретения в продукте оказывается, что признак «Г» эквивалентен признаку «В». Сравнение формул изобретений без учета доктрины эквивалентов позволяет прийти к выводу, что второе изобретение является независимым. Вместе с тем использование продукта по второму изобретению будет считаться также использованием первого изобретения, т. е. невозможно без нарушения патента на первое изобретение. В результате получается противоречивая ситуация, при которой изобретение не считается зависимым, но его использование без использования другого изобретения все равно невозможно. Во избежание подобных противоречий, на наш взгляд, следует сделать вывод о применимости доктрины эквивалентов не только к материальным объектам, которые оцениваются на предмет нарушения патента, но и к патентным формулам в целях определения зависимого статуса изобретения или полезной модели.
В дополнение к общему понятию зависимого объекта п. 1 ст. 1358.1 ГК РФ упоминает два специальных случая. Во-первых, зависимым признается изобретение, охраняемое в виде применения по определенному назначению продукта, в котором используется охраняемое патентом и имеющее более ранний приоритет другое изобретение. Например, зависимым изобретением является способ использования охраняемого патентом лекарственного препа-
рата для лечения определенного заболевания. Этот случай охватывается общим правилом и не вызывает замечаний.
Во-вторых, изобретение или полезная модель считаются зависимыми, если формула изобретения или полезной модели отличается от формулы другого изобретения или полезной модели с более ранним приоритетом только назначением продукта или способа. Исходя из буквального толкования абз. 3 п. 1 ст. 1358.1 ГК РФ, если первое изобретение характеризуется признаками А+Б+В, а второе - признаками А+Б+Г, где признаки «В» и «Г» относятся к назначению продукта или способа, то второе изобретение является зависимым от первого. Данная ситуация не подпадает под общее определение зависимого объекта, поскольку второе изобретение не содержит все существенные признаки первого. Вероятно, при введении нормы законодатель презюмировал несущественность назначения как признака первого изобретения, но это предположение противоречит целому ряду базовых принципов патентного права, включая определение объема охраны на основе формулы изобретения. В этой связи обоснованной представляется позиция В.А. Мещерякова: «В этой ситуации...в действительности нет зависимости между двумя патентами. Несовпадение признаков, характеризующих назначение сравниваемых объектов, означает, что использование одного из этих объектов не должно признаваться использованием другого» [7]. На наш взгляд, законодатель неоправданно расширил объем патентно-правовой охраны изобретений и полезных моделей с назначением в качестве существенного признака, однако de lege lata иные варианты толкования анализируемой нормы исключены.
Наряду с зависимыми объектами патентных прав, праву интеллектуальной собственности известны другие примеры использования одних объектов интеллектуальных прав при создании и использовании других. К ним относятся: производные произведения, исполнения и фонограммы, включающие музыкальные и литературные произведения, товарные знаки, воспроизводящие охраняемые элементы объектов авторских прав и др. Правовая охрана подобных объектов отличается особенностями возникновения и осуществления интеллектуальных прав на них. Например, смежные права на исполнения возникают вне зависимости от соблюдения авторских прав на исполненное музыкальное произведение, но могут осуществляться лишь с разрешения правообладателя произведения. Здесь сочетается независимая модель возникновения прав и зависимая модель их осуществления. Товарные знаки в силу подп. 1 п. 9 ст. 1483 ГК РФ охраняются при условии соблюдения авторских прав на использованные в них объекты авторского права, соответ-
95
ственно, применяется зависимая модель возникновения прав. В большинстве юрисдикций переводы и переработки получают охрану по независимой модели, тогда как в США авторские права на производные произведения, созданные с нарушением прав на оригинал, не признаются [9, с. 253]. К какой категории относятся зависимые объекты патентных прав?
Патентные права на зависимые объекты возникают по независимой модели. Для получения патента достаточно, чтобы изобретение, полезная модель или промышленный образец соответствовали общим критериям патентоспособности. Иной вариант, при котором охрана зависимых объектов признавалась бы по усмотрению патентообладателей первоначальных объектов, чрезмерно расширял бы патентно-правовую монополию, предоставляя без дальнейших инвестиций право контролировать отдельные направления развития техники. По этой причине законодательство, напротив, ограничивает исключительное право на изобретения, полезные модели и промышленные образцы, разрешая проведение научных исследований продуктов, способов и изделий и экспериментов над ними без согласия патентообладателя (п. 3 ст. 1359 ГК РФ).
Патентные права на зависимые объекты осуществляются по зависимой модели. В настоящее время соответствующая норма закреплена в п. 2 ст. 1358.1 ГК РФ, согласно которой зависимые объекты не могут быть использованы без разрешения обладателя патента на изобретение, полезную модель или промышленный образец, по отношению к которым они являются зависимыми. Таким образом, исключительное право на зависимый объект позволяет запрещать третьим лицам, включая патентообладателя первоначального объекта, использование зависимого объекта, но не наделяет своего обладателя правомочием на собственные действия по использованию зависимого объекта. Другими словами, исключительное право на зависимый объект возникает с усеченным содержанием.
Несмотря на зависимость осуществления исключительного права, патентообладатель свободен распоряжаться им, в том числе отчуждать и предоставлять право его использования по лицензионному договору. При этом лицензиат освобождается от пассивной обязанности не использовать зависимый объект, но приобретает возможность его правомерного использования лишь при условии получения лицензии от правообладателя первоначального объекта. Таким образом, сделки в отношении зависимого объекта сопровождаются для третьих лиц повышенными рисками, связанными с потенциальным нарушением патентных прав на первоначальный объект.
По этой причине в некоторых странах зависимость объекта устанавливается в ходе экспертизы, а «в описании и патентной грамоте зависимого патента проставляется номер доминирующего, т. е. ранее выданного, патента. Это делается с целью защиты интересов третьих лиц, которые при отсутствии такой ссылки могут не знать о существующей зависимости и нарушить доминирующий патент» [1, с. 188-189]. В России статус зависимого объекта на этапе экспертизы не определяется. Между тем сейчас потребность в этом отсутствует. Проведение специальной проверки на предмет зависимости привело бы к увеличению срока экспертизы, при том, что результаты такой проверки носили бы лишь информационный характер. Сущность изобретения или полезной модели, выраженная в формуле, является результатом абстрагирования от несущественных признаков, а конкретный материальный объект обладает всеми признаками технического решения. В одном продукте могут одновременно использоваться несколько объектов патентных прав, которые не являются между собой зависимыми. Например, охраняемое в качестве полезной модели устройство может быть помещено в охраняемый промышленным образцом корпус. Следовательно, от заинтересованного в использовании продукта, способа или изделия лица в любом случае требуется проверять патентную чистоту будущего материального объекта, в ходе которой подлежит определению и факт зависимости используемых при этом объектов патентных прав.
На определенном этапе развития отечественного патентного права логика особенностей осуществления патентных прав на зависимый объект была нарушена Высшим арбитражным судом РФ. В п. 9 информационного письма ВАС РФ №122 от 13 декабря 2007 г. был сделан вывод о том, что при наличии двух патентов на полезную модель с одинаковыми либо эквивалентными признаками, действия обладателя более позднего патента не могут быть расценены в качестве нарушения патента с более ранней датой приоритета до признания патента с более поздней датой приоритета недействительным. В постановлении Президиума ВАС РФ №8091/09 от 1 декабря 2009 г. данный вывод был распространен на изобретения, включающие нетождественные признаки. Таким образом, ВАС РФ отказался от применения негативной концепции исключительного права, которая делает акцент на праве запрета использования объекта, в пользу позитивной концепции, согласно которой исключительное право наделяет субъекта правом на собственные действия по использованию объекта. Как следствие, принцип осуществления исключительного права на зависимый объект только с разрешения правообладателя первоначального объекта оказался неверен.
97
В работах В.Ю. Джермакяна, Э.П. Гаврилова и других специалистов приведены убедительные аргументы против правовой позиции ВАС РФ, повторять которые в рамках настоящей статьи не имеет смысла [5, с. 171-172; 2]. В дополнение лишь следует сказать, что ВАС РФ смешал два принципиально разных понятия, а именно патентоспособность объекта, которая определяет возможность возникновения патентных прав и признания патента недействительным, и зависимость объекта, которая определяет порядок осуществления патентных прав. Если опустить ситуации с ошибками экспертизы и старыми полезными моделями, которые не проходили экспертизу по существу, зависимый объект всегда патентоспособен, поэтому правообладатель первоначального объекта, как правило, не вправе оспорить патент на зависимый объект. Однако это не означает, что невозможно запретить использование зависимого объекта, т. е. осуществление прав на него. Важно, что в настоящее время позиция ВАС РФ утратила значение благодаря изменениям, внесенным Федеральным законом от 12 марта 2014 г. №35-ФЗ.
Невозможность осуществления исключительного права на зависимый объект без разрешения правообладателя первоначального объекта ставит последнего в более выигрышное по сравнению с патентообладателем зависимого объекта положение, в том числе в переговорах о предоставлении лицензии на использование первоначального объекта. Вместе с тем интересы лица, создавшего зависимый объект и внесшего для этого достаточный творческий, финансовый и организационный вклад, также заслуживают внимания. Таким образом, возникает проблема поиска справедливого баланса между интересами патентообладателей первоначального и производного объектов. Смещение разделительной линии между интересами этих лиц способно необоснованно ограничить исключительное право на изобретение, полезную модель или промышленный образец с более ранним приоритетом, либо лишить общество доступа к новейшим разработкам, имеющим важное значение для решения производственных и социально-экономических задач.
В патентном праве для установления справедливого баланса между интересами разных лиц традиционно используется институт принудительного лицензирования, который позволяет заинтересованному лицу при наличии предусмотренных законом условий приобрести право использования объекта патентных прав на основании решения суда. В.И. Еременко рассматривает принудительную лицензию в качестве санкции за злоупотребление патентной монополией. По мнению автора, «злоупотребление выражается в форме отказа патентообладателя, патент которого препятствует использованию важного для общества технического достижения, от заключения лицензионного со-
98
глашения с обладателем патента на зависимое изобретение, что, в принципе, является тормозом для развития научно-технического прогресса в стране» [3, с. 456-457]. На наш взгляд, действия патентообладателя нельзя расценивать в качестве злоупотребления. Во-первых, при отказе от заключения договора субъективное право он не осуществляет. Во-вторых, отказ от заключения договора может быть связан с недобросовестным ведением переговоров потенциальным лицензиатом, предложившим заведомо невыгодные условия. Напротив, лицензиат своими односторонними действия по патентованию зависимого объекта создает условия для получения принудительной лицензии, то есть для ограничения принципа свободы договора и исключительного права на первоначальный объект. В этом свете принудительную лицензию корректней рассматривать не как санкцию за злоупотребление правом, а как обременение исключительного права на первоначальный объект в пользу патентообладателя зависимого объекта в целях защиты публичных интересов.
Нормы о принудительном лицензировании применительно к зависимым объектам за последние 25 лет претерпели существенные изменения. Согласно п. 5 ст. 10 Патентного закона РФ в первоначальной редакции, патентообладатель любого зависимого объекта наделялся правом требовать заключения лицензионного договора с обладателем патента на первоначальный объект. Здесь баланс интересов смещен в пользу авторов зависимых объектов, которым достаточно было создать полезную модель, отвечающую признаку новизны, или оригинальным образом дополнить промышленный образец, чтобы приобрести право использования основного патента. Вместе с тем не был разработан механизм реализации данного права, что стало одним из факторов отсутствия широкого применения указанной нормы.
Федеральным законом № 22-ФЗ от 7 февраля 2003 г. норма о принудительной лицензии была изменена. При этом законодатель учитывал ст. 31 Соглашения по торговым аспектам прав интеллектуальной собственности (ТРИПС), которая существенно ограничивает принудительное лицензирование, в особенности для использования зависимых объектов. В дальнейшем положения Патентного закона РФ практически в неизменном виде были перенесены в п. 2 ст. 1362 ГК РФ. В результате сейчас действует следующий порядок.
Принудительную лицензию может получить только патентообладатель зависимого изобретения. Предполагается, что создание полезной модели в достаточной степени не повышает уровень техники, а невозможность использования утилитарных дизайнерских решений не затрагивает публичные интересы. Более того, изобретение должно являться важным техническим достижением и иметь существенные экономические преимущества перед
99
первоначальным изобретением или полезной моделью. Как отмечает Э.П. Гаврилов, эти обстоятельства должны презюмироваться в силу прохождения изобретением государственной экспертизы, которая подтвердила его новизну и изобретательский уровень. Более того, профессор считает ошибочным само это условие и утверждает, что «принудительная лицензия должна выдаваться для использования любого зависимого запатентованного изобретения» [2, с. 21]. Реализация данного предложения позволила бы расширить возможности использования зависимых изобретений и стимулировать усовершенствование устаревших технических решений. Однако отмена условия о важности технического достижения или применение предложенного Э.П. Гавриловым толкования привело бы к нарушению Соглашения ТРИПС, которое обусловливает это условие и не позволяет отождествлять критерии патентоспособности и критерии важности и экономических преимуществ.
Значительные трудности представляет порядок получения принудительной лицензии. Патентообладатель зависимого изобретения обязан предварительно обратиться с офертой о заключении договора на соответствующих устоявшейся практике условиях. По аналогии здесь применимы нормы ст. 445 ГК РФ о заключении договора в обязательном порядке, хотя частным случаем этой общей нормы принудительная лицензия не является. В случае отказа от заключения договора может быть подан иск о предоставлении возмездной неисключительной принудительной лицензии, условия которой соответствуют условиям лицензий, выдаваемых при сравнимых обстоятельствах. Помимо вознаграждения патентообладатель первоначального объекта приобретает право требовать предоставления ему лицензии на использование зависимого изобретения, т. е. имеет место перекрестное лицензирование. Принудительная лицензия следует судьбе исключительного права на зависимое изобретение и не может передаваться отдельно от него.
Перечисленные выше условия объясняют отсутствие на настоящий момент в России случаев предоставления принудительных лицензий. Под влиянием Соглашения ТРИПС нормы ГК РФ отдают безусловный приоритет интересам патентообладателей первоначальных объектов и содержат большое число неопределенных оценочных категорий, что дополнительно создает для обладателей патентов на зависимые изобретения трудности в доказывании. Институт принудительного лицензирования в таком виде не выполняет своего социального назначения и не обеспечивает баланс интересов патентообладателей и общества.
Список литературы
1. Богатых А., Левченко И. Патентное право капиталистических и развивающихся государств. - М.: Юридическая литература, 1978.
2. Гаврилов Э.П. Зависимые изобретения и «столкновения» патентных заявок // Патенты и лицензии. - 2008. - № 3.
3. Гаврилов Э.П., Еременко В.И. Комментарий к части четвертой Гражданского кодекса Российской Федерации (постатейный). - М.: Экзамен, 2009.
4. Гражданский кодекс Российской Федерации: Патентное право. Право на селекционные достижения. Постатейный комментарий к главам 72 и 73 / под ред. П.В. Крашенинникова. - М.: Статут, 2015.
5. Джермакян В.Ю. Патентное право по Гражданскому кодексу РФ: постатейный комментарий, практика применения, размышления. - 2-е изд., перераб. и доп. - М.: ПАТЕНТ, 2011.
6. Китайский В.Е. Зависимые изобретения, зависимые полезные модели, зависимые промышленные образцы и дополнительные патенты на изобретения // Копирайт. Вестн. Рос. акад. интеллектуальной собственности и Рос. авторского о-ва. -2014. - № 4.
7. Мещеряков В.А. Развитие российского патентного законодательства на современном этапе // Имущественные отношения в Российской Федерации. - 2012. - № 4.
8. Насонова К.В. Зависимые изобретения в фармацевтической области // Интеллектуальная собственность: теория и практика: сб. докл. науч.-практ. конф. «Петербургские коллегиальные чтения - 2016». - СПб.: ПиФ.сот, 2016.
9. Sterling J. A. L. World copyright law: Protection of authors' works, performances, phonograms, films, video, broadcasts and publications in national, international and regional law. - 2nd ed. - London: Sweet & Maxwell, 2003.
УДК 347.26(470)
Т. С. Краснова Отрицательный сервитут в российском праве
В статье речь идет о такой разновидности сервитута, как отрицательный сервитут. Проведен анализ ключевых аргументов в пользу введения отрицательного сервитута в российское законодательство. Исследована конструкция добровольного сервитута, существующая в отдельных иностранных правопорядках. Делается вывод об отсутствии насущной необходимости в имплементации отрицательного сервитута в действующее российское законодательство, хотя и не исключается ценность данной конструкции и возможность ее имплементации в будущем.
The article is dedicated to such kind of servitude as negative servitude. The analysis of crucial arguments in favor of the introduction of negative servitude in Russian legislation is undertaken, among other things the framework of voluntary servitude, which exists in several foreign law systems, is examined in the article. As a result of the analysis the author concludes that there is no urgent need to introduce negative servitude in current Russian legislation, although the author does not reject their value and the possibility of the introduction in future.
Ключевые слова: сервитут, виды сервитутов, отрицательный сервитут, добровольный сервитут.
Key words: servitude, kinds of servitudes, negative servitude, voluntary servitude.
Согласно цивилистической доктрине сервитут - это вещное право пользования соседним земельным участком (служащим участком - praedium serviens), которое принадлежит собственнику земельного участка (господствующего участка - praedium dominans)1. Положительный сервитут предоставляет управомоченному лицу право оказывать физическое воздействие на чужую недвижимость. Например, проходить, проезжать по ней, прокладывать линейные объекты. Отрицательный сервитут предоставляет управомо-ченному лицу право запретить обязанному лицу совершать те или иные действия в отношении собственного имущества последнего, например: строить здания определенной высоты, высаживать тенистые деревья, выводить
© Краснова Т. С., 2017
1 Рудоквас А. Д. Частные сервитуты в гражданском праве России // Вестн. ВАС РФ. 2009. № 4. С. 186.
