CC BY
38
Солиев Иброхим Муродович,
соискатель ТНУ, ст. преп. кафедры гражданского, предпринимател ьского и международного права ТГУПБП
ПРАВОВАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА ОСНОВ ПРИМЕНЕНИЯ ИНОСТРАННОГО ПРАВА В РЕСПУБЛИКЕ ТАДЖИКИСТАН
В международном частном праве существует немалое количество вопросов, которые постоянно или время от времени привлекают к себе внимание. Один из самых любопытных - «правовые основы применения иностранного права». Еще в 1865 г. русский ученый Н. Иванов в своем исследовании об основаниях частной международной юрисдикции подчеркивал важность и принципиальность данного вопроса для всей науки международного частного права [1, 62].
Определяя контуры рассмотрения вопроса правовых основ применения иностранного права в Республике Таджикистан, следует согласиться с мнением Ш.М. Менглиева, который к правовым основаниям применения иностранного права в Республике Таджикистан отнес следующие: 1) коллизионные нормы законодательства Республики Таджикистан; 2) международные договоры, признанные Республикой Таджикистан; 3) соглашение сторон; 4) международные обычаи [2, 22].
Такую же точку зрения высказал Ф.С. Сулаймонов. Комментируя статью 1191 Гражданского кодекса Республики Таджикистан (далее ГК РТ), автор указал на несколько источников, на основании которых будет определяться право, подлежащее применению к гражданско-правовым отношениям с иностранным элементом. В частности, к ним относятся: 1) ГК РТ; 2) другие законодательные акты Республики Таджикистан; 3) международные договоры Республики Таджикистан; 4) международные обычаи, признанные Республикой Таджикистан; 5) соглашение сторон [3,15].
Действительно, статья 1191 ГК Республики Таджикистан перечисляет ряд источников, которые могут выступать в качестве оснований для определения права, подлежащего применению к гражданско-правовым отношениям с участием иностранного элемента.
1. Современная доктрина в качестве источника, на основании которого будет определяться право, подлежащее применению к гражданско-правовым отношениям с иностранным элементом, признает коллизионные нормы, включенные в ГК и иные нормативно-правовые акты Республики Таджикистан.
ГК Республики Таджикистан признается основным нормативно-правовым актом, регулирующим гражданско-правовые отношения с иностранным элементом. Подавляющее большинство коллизионных норм законодательства страны содержится в части третьей ГК Республики Таджикистан, в разделе VII «Международное частное
право», который включает главу 63 «Общие положения» и главу 64 «Коллизионные нормы». В свою очередь глава 64 ГК Республики Таджикистан состоит из девяти параграфов.
На основе коллизионных норм главы 64 устанавливаются, в частности, личный закон (ст. 1200 ГК) и право, подлежащее применению при определении гражданской правоспособности и дееспособности физического лица (ст. 1201 ГК), а также личный закон юридического лица (ст. 1206 ГК).
Возвращаясь к вопросу проблем, возникающих при применении коллизионной нормы, следует отметить, что первым в этом ряду стоит вопрос о первичной квалификации.
Первичная квалификация представляет собой выяснение правовой природы отношений с участием иностранного элемента. Указанная проблема была обнаружена еще в XIX в. немецким юристом Ф. Каном и французским юристом Э. Бар-теном. В.Л. Толстых по этому вопросу приводит следующий классический пример. Англо-мальтийская супружеская чета заключала брак на Мальте и проживала там до 1870 г. Затем супруги переехали во Французский Алжир, где муж купил землю и умер в 1889 г. После его смерти вдова, имея право на половину имущества, претендовала во французском суде еще и на узуфрукт (одну четверть имущества, оставленного покойником). С точки зрения мальтийского материального права ее претензия была обоснованной, с точки зрения французская материального права -нет. Встал вопрос: данное отношение следует относить к институту наследования или к институту имущественных прав и обязательств супругов? Если считать данное отношение наследственным (по французскому праву), то действует французская коллизионная норма, отсылающая к праву последнего домицилия умершего, то есть к французскому праву, следовательно, претензии вдовы неправомерны. Если считать данное отношение относящимся к институту супружеской собственности, то французская коллизионная норма отсылает к праву первого супружеского домицилия, то есть к мальтийскому праву, следовательно, претензии вдовы правомерны [4, 169].
Задачей квалификации является отнесение отношения к определенной группе однородных отношений, предусмотренных коллизионной нормой. В международном частном праве проблема квалификации встает чаще, чем в национальном праве, что объясняется различиями национальных правовых систем. По утверждению Л.А. Лунца, исторические причины возникновения проблемы квалификации связаны с тем, что «с появлением национальных гражданских кодексов упало значение римского права как источника единых для Европейского континента, а отчасти и для Англии юридических понятий. Национальные кодексы, появившиеся в XIX в., привели к тому, что юристы различных стран заговорили на языках различных юридических понятий; различия эти при одинаковости экономического основания касаются деталей, но имеют существенное значение при разрешении конкретных дел» [5, 68].
Проблема квалификации имеет несколько решений. Но, что немаловажно, ни одно из них не является абсолютно признанным. Наиболее авторитетны два подхода - квалификация по праву страны суда (lex fori) и квалификация по праву, регулирующему основное материальное отношение (lex causae).
Но, несмотря на убедительность и логичность утверждений в пользу квалификации по праву суда, нельзя игнорировать и возражения по поводу такой оценки. Как недостаток квалификации по праву суда отмечается то, что оно приводит к «хромающим» отношениям; страдает гармония международных судебных решений. В случае обращения в суд одного государства отношение будет квалифицироваться одним образом, в случае обращения в другой суд - иначе.
Квалификация по праву, регулирующему основное материальное отношение (lex causae). Природа рассматриваемой квалификации заключается в том, что любые отношения и понятия, встречающиеся в коллизионной норме, следует объяснять по праву государства, с которым отношение в большой степени связано (для договорных отношений в соответствии со статьей 1219 ГК Республики Таджикистан таким правом будет право стороны, осуществляющей исполнение, имеющее решающее значение для содержания договора). По мнению Ш.М. Менглиева, данная квалификация используется в случае отсутствия указания в норме или в соглашении сторон о применимом праве в конкретных частноправовых отношениях международного характера [6,75].
В пользу этого подхода высказываются следующие соображения. Если отношение, рассматриваемое судом, связано в большей степени с правом иностранного государства и должно регулироваться его правопорядком, для того чтобы такое регулирование было осуществлено, необходимо квалифицировать отношение по праву данного иностранного государства.
Обе квалификации теоретически разработаны, законодательно закреплены и имеют как положительные, так и негативные моменты. Следует отметить, что только с развитием практики применения иностранного права мы можем судить об их эффективности в поиске путей решения вопросов международного сотрудничества национальных правовых систем.
Проблема обратной отсылки и отсылка к праву третьего государства. Проблема обратной отсылки и отсылки к праву третьего государства стала обсуждаться в доктрине международного частного права в XIX в. Это произошло после принятия решения французским судом в 1878 г., в котором была применена обратная отсылка.
Для понимания института обратной отсылки важно изложить содержание дела, рассмотренного во французском суде. После смерти Форго - баварского подданного, внебрачного ребенка, всю жизнь прожившего во Франции, остались вклады во французских банках; завещание не было оставлено. На имущество претендовали баварские кровные родственники. По французскому праву наследование имущества определяется по национальному законодательству, то есть по баварскому праву. Баварское право уже в то время признавало наследство после внебрачных детей и, следовательно, иск баварских родственников должен был быть удовлетворен. Но в дело вмешался прокурор и потребовал применения французского права, которое не признавало внебрачных детей и имущество переходило в собственность государства. Кассационный суд Франции при решении спора обратил внимание на следующее. Французская коллизионная норма выбирает баварское право, но в баварском праве есть своя коллизионная норма, согласно которой наследование движимого имущества должно определяться по закону фактического домицилия, то есть по
французскому праву. Если отсылку французской коллизионной нормы понимать как отсылку к баварскому праву в целом, то надлежит руководствоваться и баварской коллизионной нормой, которая в данном случае «отослала обратно» к французскому праву. И французский суд принял обратную отсылку, и право наследования баварских родственников после умершего Форго не было признано [7,120].
Решение вопроса об обратной отсылке связано с решением вопроса относительно характера и действия коллизионной нормы. Этот вопрос звучит следующим образом: «К чему отсылает отечественная коллизионная норма: к иностранному праву в целом или же только к иностранному материальному праву?» Если считать, что отечественная коллизионная норма отсылает к иностранному праву в целом, то мы должны применить иностранные коллизионные нормы и, соответственно, должны применить обратную отсылку. Если отечественная коллизионная норма отсылает только к нормам иностранного материального права, то мы не применяем нормы иностранного коллизионного права и, соответственно, не применяем обратную отсылку.
Ф.С. Сулаймонов, комментируя ГК Республики Таджикистан, отмечает, что действующее законодательство Республики Таджикистан в какой-то части поддерживает отрицательное отношение к обратной отсылке и отсылке третьего государства. Такое отношение отмечается из-за того, что при отсылке регулирования гражданско-правовых отношений к праву иностранного государства коллизионные нормы, содержащиеся в ГК Республики Таджикистан (ч.1 ст. 1194 ГК РТ), отсылают к материальному, а не к коллизионному праву последнего [3, 36].
В целом отношение государств по данному вопросу неоднозначно. Но все-таки можно отметить, что задача международного частного права заключается в поиске правовой системы, наиболее подходящей к конкретному правоотношению с иностранным элементом для достижения единообразия в выборе компетентного правопорядка. Выполнению этой задачи служат все институты международного частного права, в том числе институт обратной отсылки.
Обход закона. Под обходом закона в международном частном праве понимаются действия субъекта отношения, направленные на подчинение отношения иному правопорядку, чем тот, который определяется в соответствии с коллизионными нормами. Можно привести следующий пример обхода закона: для деятельности на территории Республики Таджикистан создается юридическое лицо. Учредители регистрируют его в иностранном государстве с целью подчинить вопрос о правосубъектности юридического лица иностранному праву и тем самым избежать применения норм права Республики Таджикистан, устанавливающих неблагоприятные для них правила (например касающиеся ответственности, размера уставного капитала и т.д.).
Обход закона чаще всего осуществляется в сфере семейного права, наследственного права и в других областях, где национальное законодательство отличается значительным своеобразием. При помощи обхода закона может исключаться действие норм, запрещающих развод, усыновление, брак, норм, признающих обязательную долю в наследственном имуществе.
Отношение доктрины к рассматриваемому вопросу, как и в предыдущих случаях, неоднозначно, оно имеет как отрицательный, так и положительный момент. В качестве положительного момента отмечается, что обстоятельство, закрепленное в привязке коллизионной нормы, не может быть территориально локализовано, с одной - единственной целью - подчинить отношение праву соответствующего государства. Основным достоинством теории обхода закона является то, что этот институт направлен против создания фиктивной привязки отношения к иностранному праву.
Говоря об отрицательном аспекте рассматриваемой теории, следует отметить, что в доктрине есть мнение о достаточной неясности и трудноприменимости обхода закона на практике. В принципе любое изменение гражданства или домицилия включает в себя намерение подчиниться иностранному правопорядку и, следовательно, с точки зрения теории международного частного права близко к обходу закона. Концепция обхода закона противоречит принципу автономии воли сторон в международном частном праве, в соответствии с которым стороны для регулирования отношений по договору могут выбрать право любого государства.
2. Следующим источником, на основании которого применяется иностранное право, являются международные договоры, признанные Республикой Таджикистан. Но прежде чем перейти к рассмотрению международных договоров как основы применения иностранного права, следует отметить особую правовую природу данной основы применения иностранного права, на которую указывает подавляющее большинство отечественных и зарубежных ученых1.
Согласно ч. 3 статьи 10 Конституции Республики Таджикистан, признанные Республикой Таджикистан международно-правовые акты, куда также относятся и международные договоры, признаются частью правовой системы Республики Таджикистан.
В контексте п.1 ст. 7 ГК Республики Таджикистан международные договоры Республики Таджикистан занимают автономное положение по отношению к внутренним актам, содержащим нормы гражданского права. К последним, в соответствии со ст. 2 ГК Республики Таджикистан, относятся ГК Республики Таджикистан, другие законы, содержащие нормы гражданского права, а также
1 По мнению Г.К Дмитриевой, «международный договор ...не имеет прямого применения во внутригосударственной сфере. В частноправовых отношениях, осложненных иностранным элементом, действие международного договора опосредовано национально-правовыми актами». Более подробно, См.: Международное частное право / Отв. ред. Г.К. Дмитриева. -М.: Проспект, 2000, с.72. Также особенности международного договора и обязательное наличие элемента ратификации или присоединения к международному договору отмечают и Ш.М. Менглиев, Ф.С. Сулаймонов и др. отечественные ученые, ссылаясь в этом плане на ч.3 ст. 10 Конституции Республики Таджикистан, где закреплен приоритет действия признанных Республикой Таджикистан международно-правовых норм, над нормами национального права. Более подробно, См.: Менглиев Ш.М. Место международного частного права в системе права Республики Таджикистан. // Проблемы международного публичного и частного права: теория и практика. -Душанбе., 2008, с.58.
принятые на основании и во исполнение законов указы Президента Республики Таджикистан, постановления Правительства страны и т.д.
Вышеперечисленные акты, содержащие нормы гражданского права, являются нормативными актами. Они издаются компетентными органами государства, содержат нормы права, имеют вид письменного документа с установленной структурой и необходимыми атрибутами, обладают юридической силой, охраняются и обеспечиваются государством [8,86].
Анализ международных договоров Республики Таджикистан показывает, что последние обладают схожими характеристиками. В соответствии с законом «О международных договорах Республики Таджикистан» международным договором Республики Таджикистан признается международное соглашение, заключенное Республикой Таджикистан с иностранным государством, международной организацией либо иным образованием, обладающим правом заключать международные договоры в письменной форме и регулируемое международным правом, независимо от того, содержится такое соглашение в одном документе или в нескольких связанных между собой документах, а также независимо от его конкретного наименования.
Как и акты гражданского законодательства, международные договоры Республики Таджикистан являются нормативными актами, и к ним, с учетом их принадлежности к международной системе, приложены основные характеристики нормативного акта, принятые в теории права. Однако, в отличие от внутренних нормативных актов, международный договор - это соглашение государств относительно содержания договорных норм и относительно признания таких норм в качестве юридически обязательных для государств - участников договора. Для обретения юридической силы на территории Республики Таджикистан и, следовательно, способности регулировать гражданские отношения, договор вступает в силу, как правило, в том порядке, который в нем предусмотрен. Требование ч.4 ст.10 Конституции Республики Таджикистан об обязательном опубликовании нормативных правовых актов распространяется также на международные договоры Республики Таджикистан.
В ряде научных трудов, посвященных проблеме соотношения международного договора и гражданского законодательства в отдельно взятой стране, особо обращается внимание на существование двух вопросов, а именно месте международных договоров в гражданском законодательстве и его роли в регулировании гражданских правоотношений [9, 131].
Вообще, рассматривая вопрос о месте международного договора в гражданском законодательстве Республики Таджикистан, следует отметить, что в ст. 2 ГК Республики Таджикистан, где говорится об актах гражданского законодательства, не упоминаются международные договоры Республики Таджикистан. Они принадлежат к другой правовой системе, содержат нормы международного, на не гражданского права, которые обладают способностью регулировать гражданские отношения в Республике Таджикистан, не переходя в нормы гражданского права страны. Но, что немаловажно, нормы международных договоров не являются частью гражданского законодательства Республики Таджикистан. Они были и остаются в составе
международного права, не переходят в законодательства Республики Таджикистан, но применяются как правовые регуляторы соответствующих отношений наряду с нормами гражданского законодательства Республики Таджикистан.
Многие международные договора Республики Таджикистан, регулирующие гражданские правоотношения, содержат положение о сфере действия или о случаях, когда они подлежат применению. В качестве такого международного договора, признанного Республикой Таджикистан, выступает Венская Конвенция «О международной купле - продаже товаров» 1980 г. Согласно п.1 ст.1, Конвенция 1980 г. применяется к договору купли - продажи товаров между сторонами, коммерческие предприятия которых находятся в разных странах: а) когда эти государства являются договаривающимися государствами или б) когда, согласно нормам международного частного права, применимо право договаривающегося государства. Возвращаясь к поставленному М.Г. Розенбергом вопросу, интересным является применение Венской Конвенции в силу п.1. ст.1, например, если стороны избрали в качестве применимого к контракту права Республики Таджикистан, либо суд по иным основаниям установил, что подлежит применению право Республики Таджикистан. То есть, согласно п.1 ст. 1 Конвенции 1980 г., подлежит применению Конвенция, и иного обоснования ее применения не требуется.
Заключая изложенное, следует отметить, что приоритетное по отношению к законодательству Республики Таджикистан применение к гражданским правоотношениям международных договоров Республики Таджикистан, имеющих четко определенную сферу действия, обуславливается тем, что они устанавливают иные правила, чем предусмотренные гражданским законодательством, и вследствие того, что, являясь международным договором Республики Таджикистан, они действуют в соответствии со своей сферой применения, не пересекаясь с законодательством Республики Таджикистан, не вступая в противоречие с его нормами. Не утрачивая своей международно-правовой природы и не переходя в право Республики Таджикистан, такие договора осуществляют специальное правовое регулирование, действуют как специальный международный регулятор.
Таким образом, можно прийти к выводу, что при установлении роли международного договора в регулировании гражданско-правовых отношений Республике Таджикистан следует исходить из того, что применение его положений осуществляется на основании не норм отечественного права (ч.3 ст. 10 Конституции РТ и/или п.2 ст. 7 ГК Республики Таджикистан), а в соответствии с содержанием самого международного договора о сфере его применения и общепринятым принципом «договора должны соблюдаться», нашедшего свое отражение в ст.26 Венской Конвенции «О праве международных договоров» 1969 г.
3. Следующим основанием применения иностранного права являются международные обычаи, признанные Республикой Таджикистан.
В юридической литературе при рассмотрении понятия обычаев используются различные обозначения, международные обычаи, обычаи делового оборота и внутригосударственные обычаи. При таком многообразии видом обычаев возникает резонный вопрос: чем же эти обычаи отличаются друг от друга и какие именно обычаи выступают в качестве основания применения иностранного права?
В общей теории права под обычаями принято понимать «правила поведения общего характера, исторически складывающиеся в силу данных фактических отношений и вошедшие в привычку в результате многократного повторения». Среди обычаев принято выделять правовые обычаи, то есть обычаи, санкционированные государством, посредством отсылки к ним в законе или восприятия их судебной или арбитражной практикой. И.С. Зыкин отмечает, что обычаи, санкционированные государством, являются источниками права и применяются как правовые нормы [10,13].
По мнению автора, для квалификации обычая необходимо учитывать: 1) значение фактора времени; необходимость его постоянного применения и соблюдения, когда он становится «устойчивой нормой поведения».
Из числа обычаев выделяют международные обычаи. Все международные обычаи можно разделить на две категории. Во-первых, те, которые сложились в практике взаимоотношений между государствами и являются источниками международного публичного права. Во-вторых, те, которые сложились в практике международной торговли между частными лицами. Это так называемые международные торговые обычаи.
Вместе с тем Л.П. Ануфриева, размышляя об обычаях международной торговли, говорит об их соблюдении государствами. «Например, - утверждает автор, - правила захода в порты, швартовки, причаливания... могут разниться в зависимости от того, на каком континенте или в какой его части находится данный порт. Такие правила не могут носить общеобязательного характера. Они связывают только те государства, которые в той или иной форме согласились на их общеобязательность и молчаливо признали необходимость их соблюдения».
В.П. Звеков различает международные обычаи, возникающие в условиях межгосударственного общения, и обычаи международного торгового оборота, происхождение которых «связано с интернационализацией хозяйственной жизни... предпринимательской деятельностью в рамках международного торгового оборота».
Можно констатировать, что деление международных обычаев на межгосударственные и торговые соответствует реально существующей практике. В отличие от международных межгосударственных обычаев, которые формируются государствами, международные торговые обычаи признаются государствами. Если говорить о законодательстве Республики Таджикистан, то о применении международных межгосударственных обычаев к гражданским отношениям говорит ст. 7 ГК Республики Таджикистан, в то время как о применении к гражданским отношениям международных торговых обычаев идет речь в ст. 1191 Кодекса.
Учитывая вышеизложенное, можно выделить три вида обычаев как источников регулирования гражданских отношений: внутригосударственные обычаи, международные обычаи и международные торговые обычаи. При этом внутригосударственные обычаи - это те, которые образовались и существуют в рамках юрисдикции одного государства. В ст. 1191 ГК Республики Таджикистан говорится, что право, подлежащее применению к отношениям, осложненным иностранным элементом, определяется, в том числе, на основании обычаев, признаваемых Республикой Таджикистан. Речь в данном случае идет об обычаях, содержащих коллизионные нормы.
Именно в этом качестве они выступают источником международного частного права в целом и основанием применения иностранного права на территории Республики Таджикистан. Обычаи, о которых идет речь в ст. 1191 ГК Республики Таджикистан, следует отличать от обычаев, содержащих материальные предписания, то есть регулирующих гражданско-правовые отношения по существу. Для обозначения последних ГК Республики Таджикистан использует термин «обычаи делового оборота» (ст. 5 ГК Республики Таджикистан). Обычаи делового оборота, как правило, не содержат коллизионных норм и, таким образом, источником международного частного права не являются. Тем не менее, такие обычаи будут применяться к международному частноправовому отношению, если коллизионный вопрос будет решен в пользу права Республики Таджикистан.
4. Другим средством определения права, применимого при регулировании гражданско-правовых отношений, осложненных иностранным элементом, выступает соглашение сторон.
Под автономией воли в международном частном праве принято понимать предоставленную субъектам права возможность самостоятельно определять право, применимое к возникающим в процессе их деятельности отношениям, носящим стоимостный, преимущественно имущественный характер. По утверждению С.В.Третьякова, в приведенном определении речь идет не обо всех случаях, когда воля субъекта тем или иным образом влияет на определение применимого права, а лишь о тех из них, в которых воля является основным фактором определения применимого права [11,15].
Вообще отношение доктрины к вопросу автономии воли как основание применения иностранного права неоднозначно, и поэтому целесообразно более подробно рассмотреть генезис концепции автономии воли.
В формировании доктрины автономии воли весьма весома заслуга французского коллизиониста Шарля Дюмулена. Дюмулен, исследуя природу автономии воли сторон, приводит следующий пример: супругами был установлен режим общности имущества. Соответствующий договор был заключен в области, праву которой институт общности имущества супругов был известен, между тем как часть недвижимого имущества, которая была приобретена после того, как режим общности был установлен, находилась в области, в которой этот институт не был легализован.
После смерти одного из супругов его наследники оспорили тот факт, что переживший супруг является собственником недвижимости, расположенной в той области, где не был известен институт общности имущества супругов, поскольку статус, касающейся недвижимости, является реальным статусом.
Для того, чтобы решить этот вопрос, Дюмулен исходит из того, что имущественные отношения супругов определяются по праву местонахождения принадлежащей им недвижимости, поскольку иное решение не вытекает из договора. Однако само фактическое обладание всем принадлежащим имуществом в месте жительства супругов должно рассматриваться как согласованное намерение подчинить все без исключения недвижимое имущество (независимо от его местонахождения) режиму общности.
Между тем, какой бы точки зрения ни придерживаться в вопросе о роли юридически значимой воли в понятии сделки, очевидно, что с классических позиций довольно сложно обосновать заключение сделки соображением, согласно которому стороны «разумно» должны были бы ее заключить. Однако только такое чрезмерно широкое понятие «молчаливого» соглашения дает Дюмулену право использовать категорию договора.
Продолжая свои рассуждения, С.В. Третьяков указывает, что в период разработки института автономии воли, может быть, из-за несовершенства юридической техники, именно воле была придана способность определять применимое право [11,16].
Возвращаясь к рассмотрению вопроса автономии воли как основании применения иностранного права и отталкиваясь от выше сказанного, следует отметить, что современная доктрина исходит из того, что автономия воли, приведенная в соглашении сторон, есть результат их волеизъявления, направленный на возникновение, изменение и прекращение их прав и обязанностей. Международное частное право признает автономию воли и свободу договора. Следовательно, стороны в целях регулирования гражданско-правовых отношений с иностранным элементом вправе избирать законодательство того или иного государства и в дальнейшем руководствоваться положением последнего.
Таким образом, законодательство Республики Таджикистан исходит из главенствующего значения воли сторон при выборе правопорядка, которому они намерены подчинить права и обязанности по сделке - как внешнеэкономической, так и иной, не относящейся к таковой.
В части третьей ГК Республики Таджикистан появились новые подходы, касающиеся регулирования договорных обязательств, которые в значительной степени были заимствованы отечественным законодателем из зарубежных источников. В силу этого, прежде чем мы обратимся к анализу отечественного законодательства и практике его применения, представляется целесообразным проанализировать положения иностранного законодательства в данной области. Это даст возможность выявить определенные закономерности развития законодательства с учетом опыта иностранных государств в регулировании соответствующих отношений.
Список использованной литературы:
1. Иванов Н. Основания частной международной юрисдикции./В сб. «Золотой фонд российской науки международного права». Т.2. -М., 2009.
2. Менглиев Ш.М. Международное частное право. - Душанбе: Деваштич, 2002.
3. Сулаймонов Ф.С. Международное частное право: комментарий к разделу VII Гражданского кодекса Республики Таджикистан / Под.ред. Ш.М. Менглиева. -Душанбе: Ис-теъдод, 2011.
4. Толстых В.Л. Международное частное право: коллизионное регулирование. -СПб.: Юридический центр, 2004.
5. Лунц Л.А. Курс международного частного права. -М.: ЗАО Юстицинформ, Т. 1. 1975.
6. Менглиев Ш.М. Место международного частного права в системе права / Проблемы международного публичного и частного права: теория и практика. Сборник статьей. Вып.1. -Душанбе, 2008.
7. Международное частное право /Под.ред. Г.К. Дмитриевой. -М.: Проспект, 2000.
8. Теория государства и права: Учебник / Отв. ред. В.М. Корельский, В.Д. Перевалов. -Екатеринбург, 1996.
9. Канашевский В.А. Внешнеэкономические сделки: материально-правовое и коллизионное регулирование. -М.: Волтерс Клувер, 2008.
10. Зыкин И.С. Обычаи и обыкновения в международной торговле. -М., 1983.
11.Третьяков С.В. Юридическая природа автономии воли в международном частном праве: Дис...к.ю.н. -М., 2003.
И.М. Солиев
Правовая характеристика основ применения иностранного права в Республике Таджикистан
Ключевые слова: международное частное право, иностранное право, международный договор, автономия воли, материально-правовое регулирование, внешнеэкономические сделки
Статья посвящена вопросу рассмотрения правовых основ применения иностранного права в Республике Таджикистан. Анализируя научные работы отечественных и иностранных ученых, автор постарался разобраться в проблеме, которая в последние годы в виду актуальности и практического значения приобретает особый характер. Определяя контуры рассмотрения вопроса правовых основ применения иностранного права в Республике Таджикистан, в статье отмечено, что к правовым основаниям применения иностранного права в Республике Таджикистан можно отнести: 1) коллизионные нормы законодательства Республики Таджикистан; 2) международные договоры, признанные Республикой Таджикистан; 3) соглашение сторон; 4) международные обычаи.
I.M. Soliyev
Law Characteristic of the Grounds of Foreing Law Application in Tajikistan Republic
Key words: international private law, foreign law, international treaty, autonomy of will, material law regulation, external economic transactions
The article dwells on the grounds of foreign law application in Tajikistan. Analyzing the scientific works of home and foreign scientists the author makes and endeavour to figure out the problem which has been acquiring especial character for the latest years due to its actualness and practical importance. Determining the contours of consideration in reference to foreign law application in the Republic of Tajikistan he marks that the following items can be referred to the law grounds in question: 1) collisional norms of legislation in Tajikistan Republic; 2)international treaties recognized by Tajikistan Republic; 3) agreement of parties; 4) international customs.
