CC BY
6Правовая эстетика комиксов: «Брат. 25 лет»
Юлия Ерохина
Государственный академический университет гуманитарных наук (ГАУГН), Москва, Россия, [email protected].
Ключевые слова: комикс; правовая эстетика;
Томас Гидденс; Алексей Балабанов; «Брат. 25 лет»; «Брат»;
«Брат 2»; правда; справедливость; правовой нигилизм.
Статья посвящена прочтению через призму правовой оптики комиксов, представленных в книге «Брат. 25 лет» и посвященных прошлому и будущему персонажей кинодилогии Алексея Балабанова «Брат» и «Брат 2». С использованием междисциплинарного методологического инструментария автором анализируются мини-истории комикса, при этом кинодилогия рассматривается как контекст, позволяющий восстановить недостающую информацию для интерпретации визуального ряда. Опираясь на современные культурно-правовые исследования в юридическом прочтении визуальных культурных текстов (Томас Гидденс и др.), автор раскрывает правовую эстетику комикса. Возникает совершенно новая коммуникативная среда, позволяющая через оптический фокус интерпретаций сценаристов и художников комиксов «Брат. 25 лет» прове-
сти ревизию смыслов фильмов «Брат» и «Брат 2».
Предлагается новое прочтение смыслов, отвечающее запросам читателей и зрителей с учетом модификации старых героев, исходя из настоящего времени и сложившихся общественных отношений. Автором дается юридическая квалификация действий главного героя и других персонажей в кинодилогии «Брат» и «Брат 2» в соответствии с Уголовным кодексом РФ. Проводится сравнение совершаемых правонарушений главным героем в кинодилогии и комиксах. Делается вывод о том, что в комиксах акцент смещен на поиск правды и справедливости. Прослеживается место комикса в процессе формирования правосознания и его деформации. Определяется роль комиксов «Брат. 25 лет» в ходе формирования символического значения правды и справедливости в современном контексте.
КОМИКСЫ и графические романы уже давно стали легитимным полем для академических исследований ученых. На Западе эта научная область (англ. Comics Studies) изучена досконально1. В России на комиксы также обратили внимание, но это преимущественно филологи, культурологи, специалисты по медиа и проч. Объектом исследования российских ученых-правоведов они пока не стали. Единичные российские публикации2 не способствуют институциональному закреплению правовой проблематики комиксовых форм. При этом западные исследователи права уже изучают комиксы, используя правовую оптику. Яркий пример такого подхода — деятельность Томаса Гидденса, который занимается критическими исследованиями, комиксами и культурно-правовыми проблемами3. Зонтичным термином ис-
1. См., напр.: Gardner J. Projections. Comics and the History of Twenty-First-Century Storytelling. Stanford: Stanford University Press, 2012; Phillips N. D., Strobl S. Comic Book Crime: Truth, Justice, and the American Way. N.Y.; L.: New York University Press, 2013; Chute H. L. Disaster Drawn: Visual Witness, Comics, and Documentary Form. L.: The Belknap Press of Harvard University Press, 2016; Fein E. B. Holocaust as a Cartoonist's Way of Getting to Know His Father // The New York Times. 10.12.1991. URL: https://www.nytimes. com/1991/12/io/books/holocaust-as-a-cartoonist-s-way-of-getting-to-know-his-father.html; McCloud S. Reinventing Comics: How Imagination and Technology Are Reinventing an Art Form. N.Y.: Perennial, 2000; Duncan R., Smith M. J. The Power of Comics: History, Form, Culture. N.Y.: Continuum, 2009, и др.
2. Зотов Д. Правосудие в комиксах // Судебная власть и уголовный процесс. 2017. № 1. С. 151-152.
3. Critical Direction in Comics Studies / T. Giddens (ed.). Jackson: University Press of Mississippi, 2020; Giddens T. Legal Aesthetics as Visual Method // Routledge Handbook of Socio-Legal Theory and Methods. L.: Routledge, 2019. P. 315-328; Idem. On Comics and Legal Aesthetics: Multimodality and the Haunted Mask of Knowing. Oxford: Routledge, 2018; Idem. Crime, Justice, and Anglo-American Comics // The Oxford Research Encyclopedia of Criminology and Criminal Justice. Oxford: Oxford University Press, 2017; Idem. Graphic Justice and Criminological Aesthetics: Visual Criminology on the Streets of Gotham // The Routledge International Handbook of Visual Criminology. L.: Routledge, 2017; Idem. Law and the Machine: Fluid and Mechanical Selfhood in The Ghost in the Shell // Graphic Justice: Intersections of Comics and Law. Abingdon, N.Y.: Routledge, 2015. P. 89-106.
следовательской практики Гидденса является «правовая эстетика»4. Гидденс считает, что правовая эстетика подвергает сомнению визуальное измерение права, выходящее за рамки якобы абстрактного или нейтрального содержания юридических текстов, стремясь понять, как изображения связаны с сущностью и действием права, его формой и содержанием5.
Действительно, размышления об эстетике — о внешнем виде вещей — быстро приводят нас к сложным вопросам о том, какую форму должно принимать право, подвергая сомнению предполагаемый примат текста в формулировании права и риторику, помогающую поддерживать закон как кажущуюся объективной «истину», которая может принести «справедливость». Правовая эстетика характеризуется как способ восприятия или переживания о праве и возникновения определенных чувств. Предпримем попытку применить этот метод к отечественному материалу и описать правовую эстетику комиксов «Брат. 25 лет». Кинодилогия Алексея Балабанова давно стала культовой классикой и, конечно, к книге комиксов «Брат. 25 лет», вышедшей к ее юбилею, было приковано внимание не только тех, кто любит комиксы, но и тех, кто хорошо знает оригинальные фильмы.
Комиксы как явление массовой культуры6 выступают богатым источником для правового и семиотического анализа, предлагают важный ресурс для осмысления места и роли права в современном мире. Будь то их представления об отдельных аспектах правовой системы общества, антиутопические фантазии персонажей комиксов — субъектов права, их трактовка вопросов справедливости и общественного порядка, или их супергеройские действия в защиту невиновных и наказание или задержание тех, кто причинит им вред, которые выражают представления о человеческой жизни во всей ее социальной, нравственной и правовой сложности7. Все это демонстрирует критический потенциал комиксов как ресурса для междисциплинарных правовых исследований.
4. Idem. On Comics and Legal Aesthetics: Multimodality and the Haunted Mask of Knowing.
5. Idem. Legal Aesthetics as Visual Method.
6. Фетисова Т. А. Комикс — порождение американской массовой культуры. Аналитический обзор // Вестник культурологии. 2019. № 3 (90). С. 174-192; Беляев Д. А. Концепт «Супергерой» как локальный вариант модели сверхчеловека в актуальном пространстве массовой культуры // Logos et Praxis. 2013. № 2. С. 35-42; Ерохина Т. И., Бадиль К. К. Кинокомикс как мифотекст современной массовой культуры // Ярославский педагогический вестник. 2017. № 3. С. 359-363. и др.
7. Giddens T. Legal Aesthetics as Visual Method.
Юлия ерохина
219
Правовой анализ репрезентирует отношение к праву, уровень правосознания и правовой культуры конкретного индивида и общества в целом. Семиотический анализ позволяет выявить латентный процесс влияния комиксов на формирование массового сознания в России. Например, как отмечает Ксения Полякова, в США, Японии и Китае комиксы предстают одним из ведущих жанров массовой культуры и непосредственно влияют на формирование массового сознания. В России «комиксовая семиотика вошла в нашу жизнь через рекламу, политическую пропаганду, постоянно навязываемую стереотипизацию»8. Семиотическое поле визуальной коммуникации — это история, рассказанная при помощи рисунков, дополненных текстом, что в свою очередь образует совокупность иконических и символических знаков9. В комиксе визуальный и вербальный компоненты находятся в неразрывной связи, и если исчезает один из компонентов, то оставшийся либо перестает передавать точную информацию, либо интерпретируется иначе. Можно сказать, что текст и изображение в комиксе не просто дополняют друг друга, а взаимодействуют, создавая новое значение, новый язык. По мнению Наталья Веселко-вой, происходит противопоставление образа (визуального) тексту (вербальному)10. Для снятия возможных методологических противоречий будем исходить из аналитической традиции, в которой этого противопоставления нет и визуальное понимается именно как текст11. Конечно, читать визуально наблюдаемую реальность как текст ни в коем случае не означает редуцировать ее до текстовых форм. В связи с этим анализировать визуальный ряд в комиксах необходимо как текст, взятый в контексте, при этом учитывая возникающую проблему, связанную с тем, что слишком часто контекстуальной информации не хватает. Следуя научной логи-
8. Полякова К. В. Становление семиотической системы американского комикса и японского манга: автореф. дис. ... канд. филол. наук. СПб.: РГПУ им. А. И. Герцена, 2004.
9. Бхат С. Б. Философия семиотики визуальной коммуникации в контексте массовой культуры // Гуманитарные и политико-правовые исследования. 2019. № з (6). С. 14-30.
10. Веселкова Н. В. Методологические ориентиры визуальных исследований // Документ. Архив. История. Современность. Екатеринбург: Издательство Уральского университета, 2017. Вып. 17. С. 303-323.
11. Becker H. S. Photography and Sociology // Studies in the Anthropology of Visual Communication. 1974. Vol. 1. № 1. P. 3-26; Веселкова Н. В. Указ. соч. С. 308; Ярская-Смирнова Е., Романов П. Взгляды и образы: методология, анализ, практика // Визуальная антропология: настройка оптики. М.: Вариант, 2009. С. 7.
ке Малкольма Коллиера12, кинодилогия «Брат» (1997) и «Брат 2» (2000) рассматривается в качестве контекста комиксов, позволяющего восстановить недостающую информацию, необходимую для интерпретации смыслов визуального ряда. Ставка делается на полноту контекста, не абсолютную, но достаточную.
Материалом настоящего исследования, как сказано выше, являются комиксы по вселенной кинодилогии Балабанова «Брат» и «Брат 2» на русском языке, рассчитанные на разновозрастных реципиентов и представленные в книге «Брат. 25 лет»13, посвященной прошлому и будущему ее персонажей. Использовались десять сюжетов, каждый из которых представляет собой авторский взгляд на оригинальные киноистории Балабанова, их возможные интерпретации, где присутствуют визуальное изображение и буквенный текст.
В рамках комиксов «Брат. 25 лет» сценаристы и художники раздвигают границы фильмов, предлагая свои интерпретации сюжета в самых разных жанрах и отмечают след, оставленный кинодилогией в культуре, отражают те изменения, которые произошли в восприятии фильма зрителями. Полагаем, что не менее плодотворным является изучение не только содержания мини-историй, но и того, как сценаристы и художники интерпретируют фильмы в комиксах с помощью визуального ряда. Для понимания их реакции целесообразно обратиться к подходу, основанному на различных типах формалистского анализа. При этом формализм основывается на том факте, что комиксы воспринимаются как социальное явление, освещающее вопросы культуры, права, повествования и идентичности. Возникает совершенно новая коммуникативная среда, которая позволяет через оптический фокус интерпретаций сценаристов и художников комиксов «Брат. 25 лет» провести ревизию смыслов фильмов «Брат» и «Брат 2», предложить новое прочтение, отвечающее запросам читателей и зрителей. Современные читатель и зритель вновь требуют модификации старых героев, исходя из настоящего времени и сложившихся общественных отношений. Дж. Гарднер в своей книге «Прогнозы. Комиксы и сторителлинг истории двадцать первого века» отмечает такую характеристику комикса, как разрывы и пропуски, которые должен заполнять сам читатель14. Это важное замечание,
12. Collier M. Approaches to Analysis in Visual Anthropology // Handbook of Visual Analysis. L.; New Delhi: Sage, 2001. P. 36-38.
13. Брат 25 лет: книга комиксов / А. Замский и др. М.: Бабл, 2022.
14. Gardner J. Op. cit.
Юлия ерохина
2 2 1
позволяющее выделить некоторые характеристики комикса: соединение визуального и вербального, акцент на действии героя, а не на его описании, наличие в структуре разрывов и пропусков, которые должен заполнить читатель.
Начинается сборник комиксов «Брат. 25 лет» с метатексту-альной истории «Фильм поколения». Мини-истории — «Вокруг да около», «С другой стороны» и «Где служил» — посвящены происхождению героев оригинальной киноистории. «Страна кариеса», «Старый друг» и «Старики-разбойники» — возможные варианты развития будущего мира Данилы Багрова, в которых он неминуемо умирает и становится символом свободы и чести. Другие сюжеты — вольная адаптация оригинала («Брат 2102»), истории о второстепенных героях («Зеленый Чай», «Смерть Космонавта»). В каждой мини-истории иконические и символические компоненты находятся во взаимодействии. Речь персонажей, авторские комментарии к тексту, заголовки, титры относятся к вербальному компоненту, при этом, например, та же речь будет располагаться в филактере, то есть в «словесном облаке». Невербальный компонент составляет графику комикса — определенная, логически выстроенная последовательность панелей, в которых находятся изображения, несущие дополнительную информацию, иногда полностью заменяет буквенный текст. Только при взаимодействии данных компонентов (вербального и иконического) обеспечивается целостность и связанность комикса15.
В разных странах комиксы написаны на разных «визуальных» языках, использующих определенные шаблоны создания и графические стили, основанные на определенном культурном наследии. То есть комикс как семиотическая система содержит в себе и общие знаки, принятые для всех комиксов, и знаки, зависимые от естественного языка16. Семиотическая система комиксов «Брат. 25 лет» не является закрытой, она встроена в семиотическую систему вселенной кинодилогии «Брат» и «Брат 2». Нами не будет представлен разбор каждой мини-истории комикса в отдельности, но будет рассмотрена генеральная линия нарратива. В связи с этим возникает важный вопрос: отражают ли комикс и кинематограф реальность или конструируют ее?
15. Козлов Е. В. Комикс как явление лингвокультуры: знак — текст — миф. Волгоград: ВолГУ, 2003.
16. Полякова К. В. Указ. соч.
222 ЛОГОС • ТОМ 33 • #3 • 2023
Как считает Павел Романов, художественные репрезентации вносят вклад в образное определение социального порядка17. Хотя сборник комиксов «Брат. 25 лет» в некоторой степени далек от правовых категорий, мы можем многое узнать о российском обществе, исследуя способы, с помощью которых в нем обсуждается и оспаривается культурологическое значение преступности, правосудия, а также правды и справедливости. В этом контексте комиксы, как и популярные медиа в целом, предлагают репрезентацию социальной реальности, которые затрагивают наши надежды, страхи, личную неуверенность и неуверенность в будущем. Полагаем, что необходимо исследовать способы, с помощью которых значения преступлений и справедливости обсуждаются и оспариваются в комиксах, и то, как эти представления становятся частью более широкого культурного контекста, в котором читатели усваивают, воспроизводят понятия справедливости и интерпретируют их.
Рассмотрим мини-истории комикса с позиции криминолога Стефани Кейн как «экспериментальное этнографическое пространство», как место, занимаемое персонажами в качестве его виртуальных обитателей18. Действительно, мир Данилы Багрова переносит читателя в своего рода альтернативную реальность, где мы видим символический образ «брата», декодируемый через 25 лет после создания фильма «Брат» в контексте современности, транслирующий новые коннотации национальной идеи. Это возможно проследить на примере пространственных характеристик и смысловых характеристик главного героя19.
В мини-истории «Где служил» Андрея Воронина и Андрея Васина используется такой художественный прием, как ретроспекция, обращение к возможному прошлому Данилы Багрова. Важно заострить внимание на некоторых моментах. Так, с одной стороны, наблюдается дополнительное конструирование образов истории, а именно, визуализация этих образов. История, воплощенная в сюжетно-образной концепции комикса, «оживает» в графических изображениях, обретает витальную силу, становится прав-
17. Романов П. В. По-братски: мужественность в постсоветском кино // Журнал социологии и социальной антропологии. 2001. № 2. С. 123; Тимофеев М. Ю. Новый русский герой на рандеву с Америкой (этнокультурная семантика стереотипов маскулинности в фильме А. Балабанова «Брат-2») // Женщина в российском обществе. 2002. № 2-3. С. 56-62.
18. Kane S. C. The Unconventional Methods of Cultural Criminology // Theoretical Criminology. 2004. Vol. 8. № 3.
19. Phillips N. D., Strobl S. Op. cit. P. 13-14.
доподобной. С другой стороны, комикс может в некоторой степени дезориентировать читателя относительно исторических событий. При этом важно помнить, что комикс, воссоздавая образ прошлого, рассказывая о минувшем, не является художественной аналогией истории.
Обратимся к изображению здания в коллаже на обложке и в одном из эпизодов истории. Если читатель не знаком с историческими событиями, происходившими в 1990-е годы, то может возникнуть ассоциация с образом «Белого дома» — Дома правительства Российской Федерации (ранее: Дом Советов РСФСР в 1984-1992 годах, Дом Советов РФ в 1992-1993 годах) и событиями августа 1991 года (августовский путч) и октября 1993 года (октябрьский переворот). Хотя образ здания скорее всего отсылает к боевому эпизоду Первой чеченской кампании (1994-1996) — штурму площади «Минутка» (как ее называли в народе) и президентского дворца в Грозном. В то время площадь стала местом кровопролитных боев между вооруженными формированиями Чеченской Республики Ичкерия и воинскими подразделениями Вооруженных сил Российской Федерации. Таким образом, при пространственной отсылке становится понятен замысел авторов, регулярно упоминающих в текстовом формате службу героя, который, по его же словам, «да в штабе отсиделся там, писарем».
Пугающая, отталкивающая и бесконечно неуютная картина боевых действий соседствует с уклончивыми ответами Данилы, который попросту не хочет вдаваться в подробности пережитого опыта — будь то из-за банального нежелания выставлять себя «героем» или психологической травмы20.
Эта мини-история важна для понимания основы поступков главного героя, объяснения его противоречивости, многогранности и неоднозначности. Фактически в этой истории мы знакомимся с Данилой Багровым только со стороны его военного прошлого, становление которого происходило на войне, где основными категориями являются: патриотизм, родина, героизм, дружба, неразбериха, глупость и смертельные ошибки. На войне работает закон чести, а не установленные правовые правила мирного времени. Там все было по-боевому: есть враг, есть задача. Эти характеристики формируют образ «патриота» — человека, который по-
20. Пириянц Д. Обзор сборника комиксов «Брат. 25 лет» от Bubble // Geek City. 22.08.2022. URL: http://geekcity.ru/obzor-sbornika-komiksov-brat-25-let-ot-bubble/.
224 логос • Том 33 • #3 • 2023
ступает по совести, не предает свои убеждения, своих товарищей, любит свою родину, мать, отца, помогает слабым и больным, принимает культуру, которая его воспитала.
Понимая, что Данила Багров как личность является культурным субстратом, мы анализируем его поведение с точки зрения философии права. Персонаж использует незаконные и насильственные методы для обеспечения эффективного применения изономического правосудия, основанного на его собственных убеждениях о значении этого слова. Попробуем понять мотивацию главного героя действовать незаконно, но при этом все же ценить правосудие/справедливость. Целесообразно исследовать двойственность персонажа и то, как он видит себя включенным в социальную среду, которая является частью, и как расценивает эффект от своих действий. Насилие на различных уровнях становится основным инструментом персонажей как в кинодилогии, так и в комиксах. Согласно российской правовой доктрине насилие трактуется в качестве намеренного противоправного воздействия на физическую неприкосновенность человека, при котором наносится вред его здоровью, причиняется физическая боль, мучения, страдания и в некоторых случаях даже смерть. Артур Безверхов и Юрий Норвартян подчеркивают, что состав насилия охватывает собой поведение, которое «как не привело к общественно опасным последствиям в виде физического вреда, так и повлекло вред здоровью или привело к смерти другого человека». Иначе говоря, насилие в легально-догматическом смысле рассматривается как применение силы без права на это21. Законодательство России использует понятие «насилие» исключительно в смысле насилия физического22. Установление такой трактовки обусловлено позицией Уголовного кодекса Российской Федерации (УК РФ) и буквальным толкованием его положений. Вместе с тем, будучи фундаментальным элементом существования любых сообществ, насилие отражается и в созданных человечеством социальных конструкциях. Как считают Даур Абгаджава и Надежда Петрова, при отрицании позиций, целей, норм, морали и веры одной стороны происходит утверждение позиций, целей, норм, морали и веры другой стороны, которые неизбежно находятся в по-
21. Безверхов А. Г., Норвартян Ю. С. Соотношение категорий «насилие» и «угроза» в современном уголовном праве России // Вестник Санкт-Петербургского университета. Право. 2018. Т. 9. № 4. С. 522-534.
22. Безручко Е. В. Уголовная ответственность за причинение вреда здоровью человека: дис. ... канд. юрид. наук. Р.н.Д.: Ростовский юридический институт МВД России, 2001. С. 25.
стоянном взаимодействии. Насилие, таким образом, есть неотъемлемый атрибут социальной реальности23. Александр Стребков и Газимагомед Газимагомедов также полагают, что «как невозможно человечеству сегодня обойтись без конфликтов, так ему невозможно обойтись без насилия»24.
Если поведение в физическом мире управляется причиной и следствием, так называемыми законами природы, то поведение в социальном мире управляется правилами, выработанными социальной системой и часто закодированными в законе, в частности, модель желаемого или допустимого поведения закрепляется в абстрактной форме в норме права. Критическое различие состоит в том, что социальные правила можно нарушить, а законы природы — нет. С помощью комикса возможна трансляция допустимой или нежелательной модели социального поведения. Создатель комиксов Скотт Макклауд утверждает, что «сердце комиксов находится в пространстве между панелями — там, где воображение читателя оживляет неподвижные картинки»25. В отличие от кино или телевидения, комиксы гораздо больше полагаются на читателя как участника—использовать свое воображение, чтобы заполнить пространство между панелями. Макклауд объясняет, что чем абстрактнее художественное изображение, тем больше читатель заполняет или создает свой собственный уровень детализации. Таким образом, комикс предоставляет средство для изучения образов злодеев, героев и представлений о справедливости и праве в доступной для широкого участия среде. В книге «Сила комиксов: история, форма, культура» Рэнди Дункан и Мэтью Смит посвящают главу взаимодействию читателя с комиксом, описывая процесс расшифровки слов и изображений. Они пишут, что читатель не может пассивно воспринимать смысл комикса. Даже понимание того, что представляет каждая картинка и что означает каждое слово, требует определенных усилий, а переход от понимания изображения к пониманию панели в целом и того, как она вписывается в общее повествование, призывает, чтобы читатели комиксов делали выводы о функциях изображе-
23. Абгаджава Д. А., Петрова Н. В. Насилие и конфликт в межкультурном взаимодействии // Вестник Санкт-Петербургского университета. Философия и конфликтология. 2018. Т. 34. № 3. С. 410.
24. Стребков А. И., Газимагомедов Г. Г. Размышление о насилии в структуре современного конфликта // Философия в Петербурге: вчера, сегодня, завтра. СПб.: Наука, 2015. С. 167.
25. McCloud S. Op. cit.
ний и взаимосвязях между изображениями26. Формат комиксов, яркие иллюстрации в сочетании с увлекательными диалоговыми окнами привлекают читателей, которые затем сталкиваются с доминирующими темами и сообщениями в медиапространстве.
Предполагаем, что повторение культурных значений в повествованиях комиксов часто подкрепляют определенные представления о справедливости, правде и праве, оставляя за рамками дискурса философию наказания — карательное правосудие, проблемы ксенофобии и прочие негативные и деструктивные явления, отраженные в комиксах и кинодилогии. Возможные наказания за совершенные преступления не назначаются персонажам, акцент смещается в сторону правды и ностальгического образа жизни. На первый план в формировании символических смыслов выходит культовый монолог Данилы в фильме «Брат 2», разобранный в настоящее время на цитаты:
Вот скажи мне, американец, в чем сила! Разве в деньгах? Вот и брат говорит, что в деньгах. У тебя много денег, и чего? Я вот думаю, что сила в правде: у кого правда, тот и сильней! Вот ты обманул кого-то, денег нажил, и чего — ты сильней стал? Нет, не стал, потому что правды за тобой нету! А тот, кого обманул, за ним правда! Значит, он сильней!
Символическое значение справедливости, выраженное через концепт «правды», наиболее ярко проявляется в таких мини-историях, как «Страна кариеса» и «Старики-разбойники». По нашему мнению, эти особенности формулы комикса важно изучить и подвергнуть сомнению. Как и большинство других артефактов популярной культуры, они вносят свой вклад в дискурс возмездия, доминирующий в человеческих социальных реакциях на преступление, на что указывает специалист по правовым исследованиям Дэвид Гарланд27.
При анализе визуального ряда комиксов обратимся к некоторым аспектам юридической квалификации действий главного героя и других персонажей по УК РФ. Начнем с рассмотрения действий главного героя в кинодилогии «Брат» и «Брат 2», учитывая, что фильмы являются контекстом по отношению к мини-историям комикса.
26. Duncan R., Smith M. J. Op. cit. P. 168.
27. Garland D. The Culture of Control: Crime and Social Order in Contemporary Society. Oxford: Oxford University Press, 2001.
Во-первых, необходимо обратить внимание на наличие в поступках Данилы Багрова, других персонажей художественного фильма «Брат 2» состава преступления, предусмотренного ст. 209 УК РФ «Бандитизм». Вооруженная группа создана Данилой Багровым в целях нападения на его врагов, простых граждан и осуществления мести и незаконного обогащения. Устойчивость, организованность, вооруженность, наличие указанной выше цели, множественность участников — все это является признаками банды и означает стабильность ее состава, тесную взаимосвязь ее членов, согласованность их действий, постоянство форм и методов преступной деятельности. Техническая оснащенность, подготовка даже одного преступления и иные обстоятельства (например, специальная подготовка участников организованной группы к проникновению в здания, помещения, хранилище для изъятия денег или других материальных ценностей) также свидетельствуют об устойчивости группы. Данила Багров и его старший брат Виктор совершали вооруженные нападения и убийства, используя огнестрельное оружие и взрывные устройства (пистолеты, автоматы, пулемет и гранаты), предоставленные другом Данилы — Ильей Сетевым и его знакомым по прозвищу «Фашист». Илья Сетевой изготовил и передал братьям Багровым поддельные паспорта и другие документы для осуществления поездки в США. Ранее он с Виктором Багровым угнал автомобиль с целью похищения банкира Виктора Эдгардовича Белкина, ограничения его свободы и угроз убийством. Все преступления, совершенные бандой в ходе нападений (убийства, грабежи, разбои, кражи имущества, угоны транспортных средств, оружия, причинение вреда здоровью и т. д.), подлежат самостоятельной квалификации по совокупности со ст. 209 УК РФ «Бандитизм».
Во-вторых, наряду с заводским огнестрельным оружием, используемым героями фильма, Данила Багров изготовляет простейшее приспособление для стрельбы и применяет его против торговца оружием. Если действия главных героев и других персонажей художественного фильма в отношении незаконного приобретения, передачи, сбыта, хранения, перевозки или ношения огнестрельного оружия подлежат квалификации по ст. 222 УК РФ «Незаконные приобретение, передача, сбыт, хранение, перевозка, пересылка или ношение оружия, основных частей огнестрельного оружия, боеприпасов», то на квалификацию действий Данилы Багрова по изготовлению дульнозарядного самопала, или «под-жиги», по нашему мнению, следует обратить отдельное внимание. Такой примитивный самопал относится к однозарядным писто-
228 логос • том 33 • #3 • 2023
летам шомпольного типа. Состоит он из ствола (металлическая трубка, заглушенная с казны, заклепанная, завернутая, залитая свинцом или заваренная) и деревянного (реже пластмассового, текстолитового) ложа. Предназначен для механического поражения живой цели. Метательный снаряд из такого оружия получает направленное движение за счет энергии порохового или иного заряда. По всем параметрам это стрелковое огнестрельное оружие и за его незаконное изготовление предусмотрено уголовное наказание в соответствии со ст. 223 УК РФ «Незаконное изготовление оружия». Под незаконным изготовлением огнестрельного оружия и его основных частей, влекущим уголовную ответственность, следует понимать их создание, в том числе путем переделки каких-либо иных предметов (например, ракетниц, пневматических, стартовых и строительно-монтажных пистолетов, предметов бытового назначения или спортивного инвентаря), без полученной в установленном порядке лицензии, в результате чего они приобретают свойства огнестрельного, газового или холодного оружия, боеприпасов, взрывчатых веществ или взрывных устройств. Под незаконной переделкой как разновидностью изготовления огнестрельного оружия и его основных частей, огнестрельного оружия ограниченного поражения и патронов к нему либо газовому оружию понимается изменение в нарушение установленного порядка их тактико-технических характеристик и свойств, при котором независимо от результатов такого изменения их поражающие свойства сохраняются (изменение их формы для имитации других предметов, переделка ствола огнестрельного гладкоствольного оружия под патрон к оружию с нарезным стволом, укорачивание ствола огнестрельного гладкоствольного оружия, в результате чего оно становится запрещенным к обороту, и т. д.). Примером такой переделки может служить эпизод из художественного фильма «Брат», когда Данила Багров приобрел у «Деда» (хозяина снимаемой Данилой комнаты) огнестрельное гладкоствольное оружие (охотничье ружье), укоротил стволы и приклад, а также заменил в патронах к этому оружию свинцовую дробь на стальные поражающие элементы (шляпки от гвоздей).
В-третьих, перечислим все умышленные убийства из художественных фильмов «Брат» и «Брат 2», которые совершили Данила Багров и его старший брат. В художественном фильме «Брат» показано, как Данила Багров, используя огнестрельное оружие, умышленно причинил смерть «Чечену» (хозяину рынка), «Шише» (одному из членов преступного сообщества под руководством
преступного авторитета «Круглого»), «Нервному бандиту» и его напарнику «Утюгу», самому «Круглому» и двум его подручным. Действия Данилы Багрова, по нашему мнению, следует квалифицировать по каждому эпизоду убийств отдельно по пп. «а», «д», «е», «з» ч. 2 ст. 105 УК РФ «Убийство». В художественном фильме «Брат 2» Данила Багров совершает умышленные убийства в составе организованной им банды. Применяя огнестрельное оружие и взрывные устройства, он причинил смерть пятерым сотрудникам охраны «Николаевского банка» в Москве, в Чикаго (США) — сутенеру и двум участникам его преступного сообщества, не менее восьми сотрудникам ночного клуба, гостю и охраннику Ричарда Менниса. Старший брат Данилы Багрова также совершил умышленное убийство нескольких членов украинского преступного сообщества в Чикаго (США) и нападение на полицейского. Если с развитием ситуации вокруг Виктора Багрова есть некая определенность: вполне возможно он должен быть осужден в США за совершенные преступления. С Данилой Багровым не все так однозначно. Казалось бы, он может избежать уголовной ответственности, поскольку покинул пределы США и вернулся на родину, однако это не так. Согласно ст. 12 УК РФ «Действие уголовного закона в отношении лиц, совершивших преступление вне пределов Российской Федерации», если российский гражданин совершил за границей преступление и не был там осужден, он по прибытии в Россию может быть привлечен к уголовной ответственности и осужден за совершение этих преступлений в соответствии с российским уголовным законом. При этом в случае его осуждения в России назначенное ему наказание не должно превышать верхнего предела санкции, предусмотренной за данное преступление законом иностранного государства, на территории которого совершено преступление (США). Действия Данилы Багрова следует квалифицировать по пп. «а», «д», «е», «з» ч. 2 ст. 105 УК РФ «Убийство».
Сценаристы и художники книги комиксов «Брат. 25 лет» рассказывают о прошлом и будущем главного героя, что позволяет восполнить разрывы и пропуски в понимании мотивов и причин поступков Данилы Багрова в фильмах. В отличие от фильмов, в комиксах Данила Багров намеренно представлен как более или менее законопослушный гражданин. Он не совершает тяжких преступлений «во имя правды и справедливости». Его действия хотя идут иногда вразрез с уголовным законом, но пока подлежат квалификации как преступления небольшой и средней тяжести. Вместе с тем в комиксе «Брат 2102» Данила Багров умышленно
230 логос•том 33•#3•2023
прекращает существование/жизнедеятельность клонов — биологических копий людей, что на первый взгляд можно расценить как убийство. Однако согласно уголовному закону эти действия не образуют состав преступления, не являются общественно опасным деянием, за совершение которого может быть назначено уголовное наказание.
При таком количестве совершенных главным героем преступлений стоит сказать и о проявлении правового нигилизма персонажей в фильмах и комиксах, что может быть связано как с незнанием закона, так и с особенностями мировоззрения конкретного индивида, который преимущественно не пользуется нормами права в повседневной жизни, а руководствуется в своих действиях традициями, обычаями военного времени28. Учитывая разнообразие видов правового нигилизма, выделим два — фрустраци-онный и мстительный. Фрустрационный нигилизм имеет место в том случае, когда остается неудовлетворенным желание или потребность человека в реализации своих естественных прав29. Фру-страционный правовой нигилизм, имеющий место во вселенной «Брат», — широкомасштабное явление, в качестве причин которого выступают социально-экономические факторы и неумение государства и органов государственной власти решать насущные социальные проблемы. У многих людей остаются неудовлетворенными потребности в безопасности, в правовом порядке. Очевидно, что в таком случае люди перестают верить в силу закона, а равно и перестают обращаться в соответствующие государственные органы за защитой своих прав.
Мстительный нигилизм выступает наиболее радикальной формой правового нигилизма и, как правило, преследует именно разрушительную цель. Он возникает там, где не действуют или не в полной мере функционируют правовые институты30. В данном случае люди, преступая закон, «берут на себя» защиту своих естественных прав, не доверяя органам государственной власти.
28. Подробнее см.: Горохов П. А. Правовой нигилизм государственных структур России как проблема философии права // Человек: преступление и наказание. 2017. № 3. С. 340-346; Марченя П. П. Правовой нигилизм в России: мифы и реалии // Вестник Московского университета МВД России. 2016. № 2. С. 28-31; Утарбеков Ш. Г. Правовой нигилизм и его преодоление: аналитический обзор подходов к пониманию // Правопорядок: история, теория, практика. 2019. № 1 (20). С. 24-30, и др.
29. Гуляихин В. Н. Психосоциальные формы правового нигилизма человека // Вопросы права и политики. 2012. № 3. С. 120.
30. Там же. С. 130.
Нежелание людей обращаться за помощью к официальному правосудию ввиду прежде всего разочарования в деятельности государственных структур обусловливает стремление решать свои проблемы самостоятельно, подчас прибегая к незаконным методам защиты. Безусловно, «народный суд», в отличие от государственного, более скорый, справедливый и не подвержен коррупции31. Однако проблема состоит в том, что он порождает хаос и произвол в обществе, что наблюдается в действиях героев фильмов и комиксов.
Конечно, при правовом анализе действий главного героя необходимо учитывать, что чтение комиксов — это способ испытать и выразить чувства возмездия и мести, которые недолговечны и содержатся в контексте «фантазии» (то есть для мести есть время и место)32. Такое насилие в реальной жизни, совершаемое в цивилизованном обществе, считалось бы по меньшей мере неприемлемым, а по большому счету—преступным. На самом деле в момент потребления сами читатели могут выражать внутреннее эмоциональное желание жестоко расправиться с обидчиками и злодеями. Выразим сомнение, что поскольку мини-истории сборника «Брат. 25 лет» в основном состоят из повествований о насилии, преступлениях и мнимой справедливости героя комиксов, по сути, они сами по себе могут являться скрытой агитацией к провокации преступных действий (не путать с подстрекательством к совершению преступления), возможно, выступать фактором деформации правосознания.
Такое предположение нуждается в проверке, но в качестве примера можно привести утверждение блогера Azn Badger: читатели комиксов заявляют, что «вся справедливость в какой-то степени основана на мести» и «наказывать приятно». Один фанат комиксов даже сравнил мир комиксов с «миром порно» за то, что у него есть формула с похожим стилем тизера, гиперреальность насилия, которая часто достигает кульминации в виртуальной «крови на наших когтях»33.
31. Смирнов А. М. Феномен правового нигилизма в российском обществе и готовность граждан к внесудебным способам разрешения криминальных конфликтов // Пробелы в российском законодательстве. 2014. № 3. С. 145.
32. Phillips N. D., Strob S. Op. cit. P. 17.
33. Badger A. Moon Knight, Thank You for Being So Freakin' Crazy // Azn Badger's Blog. 30.05.2010. URL: https://aznbadger.wordpress.com/2010/05/30/ moon-knight-thank-you-for-being-so-freakin-crazy/.
232
логос • Том 33 • #3 • 2023
Попробуем объяснить, какой вклад вносят комиксы в более широкий популярный дискурс о преступности и правосудии и как отражают его. В повествованиях комиксов часто встречаются идеологические моменты. Исследуя путь главного героя в мини-историях комикса к поиску правды и достижению справедливости, действующего вне рамок верховенства закона, обнаруживаем, что при отправлении внесудебного правосудия герой встает перед выбором, убивать ли других персонажей комикса — злодеев, или оставить их в живых.
Таким образом, следует учитывать, что правовая эстетика характеризуется как способ восприятия или переживания о праве и в связи с этим возникновения определенных чувств. Исходя из механики комикса, моральное удовлетворение читатель в большинстве своем получает тогда, когда злодей наказан и физически уничтожен, то есть лишен жизни. Если на момент создания кинодилогии фильмы «Брат» и «Брат 2» отражали представление о существующей реальности, то в настоящее время комиксы «Брат. 25 лет» и обозначенные фильмы скорее конструируют социальную реальность. Комиксы свободны от юридических ограничений в вымышленных контекстах. Однако они подсознательно побуждают читателя принимать то или иное решение в реальном мире, например, в вопросе о допустимости смертной казни. С большей долей вероятности можно утверждать, что решение будет основано на эмоциях, приносящих удовлетворение читателю, а именно, о немедленном исполнении смертной казни, даже внесудебной. Кроме того, читателя совсем не волнует, что уголовное наказание должно применяться исключительно при виновности лица, доказанной в предусмотренном законом порядке и установленной в соответствии со вступившим в законную силу приговором суда. Зачем такие формальности, когда все и так ясно. Его также не интересует, что не все злодеи или персонажи достойны смерти, независимо ни от чего, решение о наказании провинившегося в большей степени будет принято на основании внутренней убежденности самого героя, а не в соответствии с законом. Один из наиболее эмоционально приятных элементов потребления комиксов — отрицание легального правосудия и введение в контекст карательной риторики.
Правовая эстетика комиксов «Брат. 25 лет» позволяет осмыслить, как работают комиксы, как формулируются значимые вопросы в процессе их чтения и механика формы визуального ряда, то есть как комиксы выражают смысл представления о праве.
Библиография
Абгаджава Д. А., Петрова Н. В. Насилие и конфликт в межкультурном взаимодействии // Вестник Санкт-Петербургского университета. Философия и конфликтология. 2018. Т. 34. № 3. С. 402-413.
Безверхов А. Г., Норвартян Ю. С. Соотношение категорий «насилие» и «угроза» в современном уголовном праве России // Вестник Санкт-Петербургского университета. Право. 2018. Т. 9. № 4. С. 522-534.
Безручко Е. В. Уголовная ответственность за причинение вреда здоровью человека: дис. ... канд. юрид. наук. Р.н.Д.: Ростовский юридический институт МВД России, 2001.
Беляев Д. А. Концепт «Супергерой» как локальный вариант модели сверхчеловека в актуальном пространстве массовой культуры // Logos et Praxis. 2013. № 2. С. 35-42.
Брат 25 лет: книга комиксов / А. Замский и др. М.: Бабл, 2022.
Бхат С. Б. Философия семиотики визуальной коммуникации в контексте массовой культуры // Гуманитарные и политико-правовые исследования. 2019. № 3 (6). С. 14-30.
Веселкова Н. В. Методологические ориентиры визуальных исследований // Документ. Архив. История. Современность. Екатеринбург: Издательство Уральского университета, 2017. Вып. 17. С. 303-323.
Горохов П. А. Правовой нигилизм государственных структур России как проблема философии права // Человек: преступление и наказание. 2017. № 3. С. 340-346.
Гуляихин В. Н. Психосоциальные формы правового нигилизма человека // Вопросы права и политики. 2012. № 3. С. 108-148.
Ерохина Т. И., Бадиль К. К. Кинокомикс как мифотекст современной массовой культуры // Ярославский педагогический вестник. 2017. № 3. С. 359363.
Зотов Д. Правосудие в комиксах // Судебная власть и уголовный процесс. 2017. № 1. С. 151-152.
Козлов Е. В. Комикс как явление лингвокультуры: знак — текст — миф. Волгоград: ВолГУ, 2003.
Марченя П. П. Правовой нигилизм в России: мифы и реалии // Вестник Московского университета МВД России. 2016. № 2. С. 28-31.
Пириянц Д. Обзор сборника комиксов «Брат. 25 лет»
от Bubble // Geek City. 22.08.2022. URL: http://geekcity.ru/ obzor-sbornika-komiksov-brat-25-let-ot-bubble/.
Полякова К. В. Становление семиотической системы американского комикса и японского манга: автореф. дис. ... канд. филол. наук. СПб.: РГПУ им. А. И. Герцена, 2004.
Романов П. В. По-братски: мужественность в постсоветском кино // Журнал социологии и социальной антропологии. 2001. № 2. С. 119-135.
Смирнов А. М. Феномен правового нигилизма в российском обществе и готовность граждан к внесудебным способам разрешения криминальных конфликтов // Пробелы в российском законодательстве. 2014. № 3. С. 143-146.
Стребков А. И., Газимагомедов Г. Г. Размышление о насилии в структуре современного конфликта // Философия в Петербурге: вчера, сегодня, завтра. СПб.: Наука, 2015. С. 163-183.
Тимофеев М. Ю. Новый русский герой на рандеву с Америкой (этнокультурная семантика стереотипов маскулинности в фильме А. Балабанова «Брат-2») // Женщина в российском обществе. 2002. № 2-3. С. 56-62.
Утарбеков Ш. Г. Правовой нигилизм и его преодоление: аналитический обзор подходов к пониманию // Правопорядок: история, теория, практика. 2019. № 1 (20). С. 24-30.
Фетисова Т. А. Комикс — порождение американской массовой культуры. Аналитический обзор // Вестник культурологии. 2019. № 3 (90). С. 174192.
Ярская-Смирнова Е., Романов П. Взгляды и образы: методология, анализ, практика // Визуальная антропология: настройка оптики. М.: Вариант, 2009.
Badger A. Moon Knight, Thank You for Being So Freakin' Crazy // Azn Badger's Blog. 30.05.2010. URL: https://aznbadger.wordpress.com/2010/05/30/ moon-knight-thank-you-for-being-so-freakin-crazy/.
Becker H. S. Photography and Sociology // Studies in the Anthropology of Visual Communication. 1974. Vol. 1. № 1. P. 3-26.
Chute H. L. Disaster Drawn: Visual Witness, Comics, and Documentary Form. L.: The Belknap Press of Harvard University Press, 2016.
Collier M. Approaches to Analysis in Visual Anthropology // Handbook of Visual Analysis. L.; New Delhi: Sage, 2001.
Critical Direction in Comics Studies / T. Giddens (ed.). Jackson: University Press of Mississippi, 2020.
Duncan R., Smith M. J. The Power of Comics: History, Form, Culture. N.Y.: Continuum, 2009.
Fein E. B. Holocaust as a Cartoonist's Way of Getting to Know His Father // The New York Times. 10.12.1991. URL: https://www.nytimes.com/1991/12/10/books/ holocaust-as-a-cartoonist-s-way-of-getting-to-know-his-father.html.
Gardner J. Projections. Comics and the History of Twenty-First-Century Storytelling. Stanford: Stanford University Press, 2012.
Garland D. The Culture of Control: Crime and Social Order in Contemporary Society. Oxford: Oxford University Press, 2001.
Giddens T. Crime, Justice, and Anglo-American Comics // The Oxford Research Encyclopedia of Criminology and Criminal Justice. Oxford: Oxford University Press, 2017.
Giddens T. Graphic Justice and Criminological Aesthetics: Visual Criminology on the Streets of Gotham // The Routledge International Handbook of Visual Criminology. L.: Routledge, 2017.
Giddens T. Law and the Machine: Fluid and Mechanical Selfhood in The Ghost in
the Shell// Graphic Justice: Intersections of Comics and Law. Abingdon, N.Y.: Routledge, 2015. P. 89-106.
Giddens T. Legal Aesthetics as Visual Method // Routledge Handbook of Socio-Legal Theory and Methods. L.: Routledge, 2019. P. 315-328.
Giddens T. On Comics and Legal Aesthetics: Multimodality and the Haunted Mask of Knowing. Oxford: Routledge, 2018.
Kane S. C. The Unconventional Methods of Cultural Criminology // Theoretical Criminology. 2004. Vol. 8. № 3. С. 303-321.
McCloud S. Reinventing Comics: How Imagination and Technology Are Reinventing an Art Form. N.Y.: Perennial, 2000.
Phillips N. D., Strobl S. Comic Book Crime: Truth, Justice, and the American Way. N.Y.; L.: New York University Press, 2013.
LEGAL AESTHETICS OF THE COMICS: BROTHER. 25 YEARS
Yulia Erokhina. State Academic University for the Humanities (GAUGN), Moscow, Russia, [email protected].
Keywords: comics; legal aesthetics; Thomas Giddens; Aleksey Balabanov; Brother. 25 years; Brother; Brother 2; truth; justice; legal nihilism.
The article is devoted to reading through the prism of legal optics comics presented in the book Brother. 25 Years and dedicated to the past and future of the characters in Alexei Balabanov's film duology Brother and Brother 2. Using interdisciplinary methodological tools, the author analyzes the mini-stories of the comics, while the film dilogy is considered as a context that allows you to restore the missing information for interpreting the visual series. Based on modern cultural and legal research in the legal interpretation of visual cultural texts (Thomas Giddens et al.), the author reveals the legal aesthetics of comics. A completely new communicative environment is emerging, which allows, through the optical focus of interpretations of scriptwriters and artists of the comics Brother. 25 years to revise the meanings of the films Brother and Brother 2.
A new interpretation of meanings is proposed that meets the needs of readers and viewers, taking into account the modification of old characters, based on the present time and established social relations. The author gives a legal qualification of the actions of the protagonist and other characters in the film dulogy Brother and Brother 2 in accordance with the Criminal Code of the Russian Federation. A comparison is made of the offenses committed by the main character in film and comic books. It is concluded that in comics the emphasis is shifted to the search for truth and justice. The place of comics in the process of formation of legal consciousness and its deformation is traced. The role of the comic Brother. 25 years in the course of the formation of the symbolic meaning of truth and justice in the modern context.
DOI: 10.17323/0869-5377-2023-3-217-235
236 joroc • tom 33 • #3 • 2023
