CC BY
12Н. С. Прокурова
ПРАВОВАЯ ДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТЬ НА СТРАНИЦАХ ПРОИЗВЕДЕНИЙ Л. Н. ТОЛСТОГО (К 180-ЛЕТИЮ СО ДНЯ РОЖДЕНИЯ)
3 июля 1852 года тогда еще никому не известный, двадцатитрехлетний юнкер Лев Толстой, посылая из далекой кавказской станицы Старогладковской в журнал «Современник» рукопись повести «Детство», писал его редактору Н. А. Некрасову:
«Милостивый государь!
Моя просьба будет стоить Вам так мало труда, что, я уверен, Вы не откажетесь исполнить ее. Посмотрите эту рукопись и, ежели она не годна к напечатанию, возвратите ее мне. В противном же случае оцените ее, вышлите мне то, что она стоит по Вашему мнению, и напечатайте в своем журнале. <.. .>
В сущности, рукопись эта составляет 1-ю часть романа — «Четыре эпохи развития»; появление в свет следующих частей1 будет зависеть от успеха первой. <.. .>
Я убежден, что опытный и добросовестный редактор - в особенности в России - по своему положению постоянного посредника между сочинителями и читателями, всегда может вперед определить успех сочинения и мнения о нем публики. Поэтому я с нетерпением ожидаю Вашего приговора. Он или поощрит меня к продолжению любимых занятий, или заставит сжечь все начатое.
С чувством совершенного уважения имею честь быть, милостивый государь, Ваш покорнейший слуга Л. Н.»2.
Не желая обнаруживать своего имени, автор подписался одними инициалами и просил адресовать ответ брату, поручику артиллерии Николаю Николаевичу Толстому. В середине августа юнкер уже получил ответ на свое письмо.
«Милостивый государь! — писал Н. А. Некрасов. — Я прочел Вашу рукопись («Детство»). Она имеет в себе настолько интереса, что я ее напечатаю. Не зная продолжения, не могу сказать решительно, но мне кажется, что в авторе ее есть талант. Во всяком случае, направление автора, простота и действительность содержания составляют неотъемлемые достоинства этого произведения. Если в дальнейших частях (как и следует ожидать) будет поболе живости и движения, то это будет хороший роман. Прошу Вас прислать мне продолжение. И роман Ваш, и та-
талант меня заинтересовали. Еще я посоветовал бы Вам не прикрываться буквами, а начать печататься прямо своей фамилией, если только Вы не случайный гость в литературе»3. Таким было вхождение в литературу великого русского писателя Льва Николаевича Толстого, чье творчество впоследствии стало достоянием мировой культуры.
В «Современнике» Л. Толстой опубликовал «Детство» (1852), «Отрочество (1852—1854), «Юность» (1855—1857), «Набег» (1853), «Записки маркера» (1855), «Севастопольские рассказы» (1855—1856), «Рубка леса» (1855), «Метель» (1856), «Два гусара» (1856), «Люцерн» (1857), «Альберт» (1858).
Постепенно Толстой отходит от «Современника», но не оставляет занятий литературой. В 1863 году писатель завершает повесть «Казаки», в 1863—1869 гг. — работает над созданием грандиозной героической эпопеи о Великой Отечественной войне 1812 года «Война и мир»; в 1873—1877 гг. писатель работает над романом «Анна Каренина».
Известно, что на рубеже 70—80-х гг. Л. Н. Толстой переживает острый духовный кризис. Этот период в жизни писателя ознаменовался духовными и идейными исканиями, решением насущных проблем современности в социальном и философском аспектах, педагогической деятельностью и временным отходом от литературы.
Замечательный русский писатель И. С. Тургенев, у которого с Толстым из-за расхождений во взглядах и убеждениях были весьма непростые отношения, в своем предсмертном письме обращается ко Льву Николаевичу, как к дорогому его сердцу человеку и писателю, и просит его вернуться в литературу. Это письмо является ярким свидетельством душевного величия автора и его глубокой любви к русской литературе и к России.
«Милый и дорогой Лев Николаевич, — читаем в письме Тургенева. — Долго Вам не писал, ибо был и есмь, говоря прямо, на смертном одре. Выздороветь я не могу, — и думать об этом нечего. Пишу же я Вам собственно, чтобы сказать Вам, как я был рад быть Вашим современником,
и чтобы выразить Вам мою последнюю, искреннюю просьбу. Друг мой, вернитесь к литературной деятельности! Ведь этот дар Вам оттуда же, откуда все другое. Ах, как я был бы счастлив, если б мог подумать, что просьба моя так на Вас подействует! Я же человек конченый, доктора даже не знают, как назвать мой недуг...
Друг мой, великий писатель Русской земли — внемлите моей просьбе !»4
Л. Н. Толстой вернулся в литературу. Примечательно, что поздний период его творчества характеризуется пристальным вниманием писателя к российской правовой действительности — вопросам правосудия, к проблеме преступления и наказания. Эту особенность позднего творчества Толстого отмечает известный литературовед Л. Д. Опульская. «Советую Вам у Толстого обратить внимание на рассказ «Божеское и человеческое», неоконченный «Фальшивый купон», — рекомендует она автору данной статьи. — Как любопытно — многие, почти все художественные вещи позднего Толстого рассказывают о преступлении («Отец Сергий» и «Дьявол» ведь тоже!), а некоторые при этом важнейшие родились на основе судебных процессов: «Власть тьмы», «Воскресение», «Живой труп». »5
На протяжении всей своей жизни Лев Николаевич проявлял большой интерес к вопросам права. В молодости он учился на юридическом факультете Казанского университета. Писатель был дружен с юристами: Н. В. Давыдовым, А. Ф. Кони, В. А. Маклаковым.
В 1861 г. Лев Николаевич был назначен мировым посредником 4-го участка Крапивенского уезда Тульской губернии. Много сил и времени отдавал Лев Николаевич защите интересов крестьян. К нему обращались за помощью арестованные, ссыльные, политические заключенные, их родственники. Толстой добросовестно вникал в их дела, писал письма, прошения влиятельным лицам, судебным деятелям. Вмешательство Толстого спасло не одного подсудимого от несправедливого наказания.
Писатель очень хорошо знал судебную практику своего времени. При содействии Н. В. Давыдова и А. Ф. Кони Толстой часто посещал российские тюрьмы, беседовал с надзирателями и заключенными, присутствовал на судебных заседаниях, участвовал в них как присяжный заседатель.
Писателя привлекали самые актуальные, самые животрепещущие проблемы российской действительности: права человека, состояние судо-
производства, вопросы судебной психологии, нравственная основа брака и другие. Л. Н. Толстой неизменно интересовался вопросами законности и правосудия, изучал литературу, знакомился с новейшими юридическими теориями. Все это нашло отражение в его творчестве. Он использовал книжные источники: читал книги «Сибирь и ссылка» Д. Кеннана, «Русская община в тюрьме и ссылке» Н. М. Ядринцева, «Записки из Мертвого дома» Ф. М. Достоевского, «В мире отверженных» Л. Мельшина (П. Ф. Якубовича) и др.
Лев Николаевич очень ответственно подходил к освещению вопросов права в литературе. Он неоднократно консультировался у А. Ф. Кони и Н. В. Давыдова: расспрашивал о подробностях судопроизводства, интересовался отдельными деталями тюремной жизни. По просьбе Толстого Н. В. Давыдов написал для романа «Воскресение» тексты обвинительного акта по делу Масловой, экспертного заключения по результатам исследования трупа купца Смелькова и сформулировал вопросы суда к присяжным заседателям.
Л. Д. Опульская отмечает еще одну особенность позднего творчества писателя. «Начиная с 80-х годов, — пишет она, — Толстой и в своем художественном творчестве и в публицистике становится беспощадным обличителем всех порядков помещичье-буржуазной России, которые он изображает и оценивает с точки зрения интересов многомиллионной массы русского крестьянства. В этом главная отличительная черта позднего творчества Толстого, позволяющая рассматривать его как новый, качественно отличный от предшествующего период в творчестве писателя»6.
Следует заметить также, что произведения Толстого позднего периода носят ярко выраженный дидактический характер, ориентированы на евангельские идеалы и отсюда — глубокий интерес писателя к нравственным проблемам, в частности к проблеме преступления как следствия нарушения нравственных и божеских заповедей. Именно в этот период Толстой все чаще предпосылает своим произведениям эпиграфы из Евангелия.
Характерно, что тема преступления у Толстого почти всегда связана с отношениями полов, с сексуальными переживаниями героев, с так называемой «плотской любовью». Вероятно, на эту взаимосвязь повлиял переходный возраст самого писателя, переживаемые им новые психологические состояния. Д. С. Мережковский
очень точно определил эту особенность позднего творчества Толстого, сказав, что писатель «заглянул в бездну плоти, в эту «пучину», в непо-стижимость»7.
Знаменательно также, что многие герои поздних произведений Толстого имеют конкретные жизненные прототипы, а сами произведения основываются на реальных событиях, фактах, которые подвергаются автором художественной обработке. Так, в основу драмы «Власть тьмы», или «Коготок увяз, всей птичке пропасть» (1887) положено уголовное дело крестьянина Тульской губернии Ефрема Колоскова, которого писатель посетил в тюрьме. В своем интервью (1896) корреспонденту «Новостей и биржевой газеты» Н. Ракшанину Лев Николаевич рассказывал: «. фабула «Власть тьмы» почти целиком взята мною из подлинного уголовного дела, рассматривавшегося в Тульском окружном суде. Сообщил мне подробности этого дела мой большой приятель, тогдашний прокурор, а теперешний председатель суда, Давыдов. В деле этом имелось, именно такое же, какое приведено и во «Власти тьмы», убийство ребенка, прижитого от падчерицы, причем виновник убийства точно так же каялся всенародно на свадьбе этой падчерицы»8.
В обвинительном акте, копию которого подарил Л. Н. Толстому Н. В. Давыдов, нашло отражение событие, происшедшее 18 января 1880 г. в деревне Сидоровка Чернского уезда в семье крестьянина Ефрема Колоскова. Во время празднования свадьбы падчерицы Ефрема Елены Егоровой с крестьянином Павлом Андриановым Ефрем Колосков принародно сознался в том, что падчерица Елена родила от него ребенка, который был умерщвлен и зарыт под плетнем. Ефрем показал место захоронения младенца.
В обвинительном акте значилось: «На указанном Колосковым месте, а именно с задней стороны его задворка, оказался действительно зарытым неглубоко в земле труп новорожденно -го младенца, положенный в деревянный ящик; по осмотру трупа младенца врачом он оказался мужескаго пола, совершенно доношенным и в значительной степени разложения.
8 ноября 1879 г., когда Ефрем вернулся из леса, жена передала ему, что Елена родила ребенка, который ею, Марией, спрятан в погребе. Отправившись на погреб, Колосков долго плакал, а потом придавил новорожденного доской.; ночью он подходил к погребу и еще слышал плач ребенка, к утру же он оказался мертвым.
Через несколько времени к Елене присватался крестьянин Павел Андрианов, и 18 января
у Колосковых в доме праздновалась их свадьба; когда наступило время отпускать Елену в церковь, Колосков спрятался в риге, так как «сердце его противилось благословлять к венцу невесту, с которой он жил», но когда его в риге нашла сестра и привела на улицу, он во всем сознался бывшему тут народу и стал было откапывать труп ребенка Елены, но сил не хватило»9.
Взяв за основу конкретный сюжет имевшей место в жизни криминальной истории, Л. Н. Толстой облек его в высокохудожественную форму, наполнив глубоко человеческим, нравственным содержанием.
В драме «Власть тьмы» Толстой изображает русскую деревню в сложный переходный период от патриархального уклада хозяйствования к капиталистическому, когда прежние нравственные устои жизни, основанные на христианских заповедях, рушились и уступали место новым отношениям, признающим только власть денег и исповедующим волчью мораль.
Эпиграфом к драме «Власть тьмы» писатель избирает слова Евангелия: «А я говорю вам, что всякий, кто смотрит на женщину с вожделением, уже прелюбодействовал с нею в сердце своем. Если же правый глаз соблазняет тебя, вырви его и брось от себя, ибо лучше, чтобы погиб один из членов твоих, а не все тело твое было ввержено в геенну» (Мф., У, 28—29).
В драме изображена семья зажиточного сорокалетнего мужика Петра, который живет во втором браке с женой Анисьей. У них растет дочь десятилетняя Анюта. В семье живет и дочь Петра от первого брака — шестнадцатилетняя Акулина.
Одним из главных героев драмы становится двадцатипятилетний работник Петра — Никита. Толстой показывает в драме, как его герой переступает нравственный жизненный закон, нарушая святые заповеди: «не сотвори зла ближнему своему», «не прелюбодействуй», «не убий».
Никита отрекается от своей любви к девушке-сироте Марине ради корысти и наживы, и его отступничество становится первой ступенью в его нравственном падении. Напрасно пытается вразумить Никиту его отец, Аким Чиликин, наиболее полный выразитель нравственного чувства патриархального крестьянства, постоянно предостерегающий сына от греха, от дурного поступка: «Грех, значит, за грех цепляет, за собой тянет, и завяз ты, Микишка, в грехе .»10.
Однако Никита равнодушен к наставлениям отца, он лжесвидетельствует против самого Бо-
га. «Ничего у меня с ней не было, — говорит Никита о своих отношениях с обманутой им девушкой. — Вот те Христос, не сойти мне с доски этой. (Крестится.) Ничего знать не знаю» (26, 141). А затем, наедине с собой, Никита богохульствует: «И как это меня как толконул кто, как я на образ перекрестился. Так сразу всю канитель и оборвал. Боязно, говорят, в неправде божиться. Все одна глупость. Ничего, одна речь. Очень просто» (26, 143).
Именно богоотступничество приводит героя к тому, что он постепенно вовлекается в круг новых злодейских дел: после обмана Марины Никита вступает в незаконную связь с женой хозяина, по-доброму к нему относившегося, и становится невольной причиной гибели Петра. Дальше — связь с падчерицей, убийство ребенка, и совсем запутался, потерял себя горемычный Никита.
После смерти Петра Никита, ничего не ведавший об отравлении хозяина, женится на Анисье, польстившись на ее богатство, а вскоре склоняет к сожительству свою падчерицу Аку-лину. Постепенно из невольного соучастника Никита становится настоящим преступником, совершив страшное, жестокое по своей античеловеческой сути преступление — убийство собственного ребенка. Не переносит Никита своего тяжкого греха перед Богом и людьми, кается принародно на свадьбе падчерицы. Он падает на колени со словами: «. мир православный, вы все здесь, и я здесь! Вот он я!. Мир православный! Виноват я, каяться хочу» (26, 239).
В драме «Власть тьмы» с особенной силой проявилось художественное мастерство драматурга Л. Н. Толстого, сумевшего подчинить все действие пьесы, всю систему ее образов одной главной теме — теме преступления людьми вначале нравственного закона, а затем и закона юридического, неизбежным следствием чего является справедливое возмездие за неправедные, греховные поступки.
А. Ф. Кони, видевший «Власть тьмы» на сцене в исполнении русских актеров и итальянского артиста Цаккони с его итальянскою труппой, был вынужден признать, «что по силе и. по страстности игры» итальянцы превзошли отечественный театр. «Сам Цаккони был великолепен, — вспоминал Кони, — и своей игрой лучше всего доказывал, как общечеловечны в своем ходе и развитии те страсти, которые изобразил Толстой с такой силой. В сцене галлюцинации, когда Никите слышится треск костей раз-
давленного ребеночка, он дал совершенно верную клиническую картину слуховых обманов чувств, чуждую всяких преувеличений, и тем не менее такую, от которой мороз подирал по коже»11.
Теме преступления и наказания посвящены и многие повести позднего периода творчества писателя, которые, по справедливому мнению Е. В. Николаевой, стали «своеобразными современными «житиями» по глубине и значимости заключенного в них жизненного опыта и нравственных исканий героев»12.
Характерно, что в поздних повестях Толстого появляется мотив «дьявольского наваждения» — телесного вожделения к женщине, — которое набирает силу и практически движет сюжет произведения.
«Борьба с «дьявольским наваждением», — замечает Е. В. Николаева, — самое драматическое столкновение в жизни героев, которое оканчивается, как правило, трагически (убийство жены Позднышевым в «Крейцеровой сонате»; нравственное падение Степана Касатского в «Отце Сергии», в черновиках повести — убийство им купцовой дочери; самоубийство Иртенева или убийство Степаниды в «Дьяволе». «Дьявольское наваждение» воспринимается героями как страшная сила, с которой трудно или невозможно бороться»13.
Повесть «Отец Сергий» перекликается с «Житием Иакова Пустынника», в частности, здесь также звучит мотив испытания героя дьяволом, который является перед отцом Сергием в облике женщины, блудницы. Этот же мотив будет звучать и в повести «Дьявол». И как в «житийных» произведениях, герои Толстого пытаются противостоять искусу посредством физических лишений: если Иаков Пустынник кладет руку на жаровню, то Степан Касатский («Отец Сергий»), борясь с соблазном, отрубает себе палец, Евгений Иртенев («Дьявол») жжет палец огнем. Характерно также, что именно в поздних произведениях Л. Н. Толстого появляются так называемые «авторские цитации» — эпиграфы, заимствованные из Евангелия. Герои Толстого постоянно обращаются к тексту Священного писания как к высшему, справедливому суду, способному разрешить их сомнения.
Повесть «Крейцерова соната» (1890), посвященная теме преступления, была написана Толстым под воздействием многих обстоятельств. Как и многие поздние произведения Толстого, повесть начинается, по существу, с конца — рассказа Позднышева об убийстве жены, а потом
только выясняются причина и обстоятельства убийства.
В купе поезда возникает спор о том, каким должен быть брак и что должно лежать в основе прочного брака: взаимное уважение и любовь, чувство ответственности или же чувство страха. Один из пассажиров (а это и был главный герой повести Позднышев) начинает свою печальную исповедь. Он рассказывает о том, что с пятнадцати лет, как и многие другие мальчики его круга, он стал посещать дом терпимости, что не осуждалось взрослыми людьми, которых он уважал.
Так прожил Позднышев до тридцати лет. По его словам, он «гваздался в гное разврата» и вместе с тем выбирал себе в жены девушку достойную, порядочную. И, наконец, нашел такую, одну из двух дочерей, когда-то богатого, но разорившегося помещика. Она и стала его женой.
Позднышев говорит и о том, что в их браке, как и в тысячах других, не было союза душ, который является первым и главнейшим условием счастливого брака, поэтому вскоре на смену удовлетворенной чувственности пришли холодные, враждебные отношения и взаимная неприкрытая ненависть друг к другу. Даже дети (а их за восемь лет появилось пятеро) стали орудием родительской вражды. Они стали союзниками, которых супруги привлекали каждый на свою сторону.
Толстой вскрывает здесь личностную психологию определенного социального типа людей, порожденного общественными условиями: грубый и развращенный, Позднышев не верит в нежные светлые чувства, не верит в любовь, не верит в возможность чистых отношений между мужчиной и женщиной.
Даже музыка — один из прекраснейших видов искусства — рождает в возбужденном, расстроенном сознании Позднышева черные мысли и становится последним толчком к преступлению: в порыве исступленной ревности Позднышев убивает свою жену.
Безусловно, Позднышев совершает преступление в состоянии крайнего раздражения и возбуждения, но оно было спровоцировано главным образом личностной несостоятельностью героя, которая, в свою очередь, явилась следствием условий его воспитания и формирования характера.
Здесь Толстой также вскрывает психологию преступника, изображая его состояние в момент преступления. Позднышев сам вспоминает об этом так: «Когда люди говорят, что они в припадке бешенства не помнят того, что они дела-
ют, — это вздор, неправда. Я все помнил и ни на секунду не переставал помнить... Я знал, что я ударяю ниже ребер, и что кинжал войдет. Я слышал и помню мгновенное противодействие корсета и еще чего-то и потом погружение ножа в мягкое. Она схватилась руками за кинжал, обрезала их, но не удержала. Помню на мгновение, только на мгновение, предварявшее поступок, страшное сознание того, что я убиваю и убил женщину, беззащитную женщину, мою жену.» (27, 74).
Но только потом, гораздо позже, глядя на своих несчастных, перепуганных насмерть детей, сбившихся кучкой у постели умирающей матери, глядя на разбитое, с кровоподтеками лицо жены, Позднышев в первый раз забывает свои особые мужские права, свою гордость и в первый раз видит в жене человека, испытывая страшное раскаяние за содеянное.
Появление «Крейцеровой сонаты» вызвало огромный общественный резонанс. В печати стали появляться резко отрицательные отзывы.
Многие читатели за обилием частных деталей, кажущейся автобиографичностью повести не сумели разглядеть глубокий социальный смысл, который вложил автор в свое произведение. Заслуга Л. Н. Толстого состоит в том, что он, отвергая ложное смущение, имел мужество перед всем миром сказать правду о своем порочном жизненном опыте, который был одновременно опытом многих тысяч его современников, желая предостеречь будущее поколение от пагубного пути греха и порока. Сам Толстой был глубоко убежден в том, что «Крейцерова соната» необходима обществу, погрязшему в грехах и пороках. 9 сентября 1889 г. он писал В. Г. Черткову: «Повесть «Крейцерова соната», или «Как муж жену убил», я почти кончил и рад, что написал это. Знаю, что то, что там написано, нужно людям» (27, 580).
Это хорошо понял А. П. Чехов, который в письме к А. Н. Плещееву замечал: «... по моему мнению, в массе всего того, что теперь пишется у нас и за границей, едва ли можно найти что-нибудь равносильное по важности замысла и красоте исполнения . спасибо повести за одно то, что она до крайности возбуждает мысль»14.
Воспитательную направленность повести высоко оценил А. Ф. Кони, назвавший «Крейцерову сонату» «удивительным произведением, с которым следовало настоятельно знакомить всех молодых людей, вступающих в жизнь»15. «Есть произведения, — писал Кони, — оказывающие властное влияние на все миросозерцание, когда они
своевременно воспринимаются молодою душой. Таким может и должен являться рассказ Позднышева, способный установить чистый и облагородить уже установившийся взгляд на отношение к женщине и в то же время заставить молодого человека очень и очень призадуматься пред браком, заключаемым у нас столь часто с легкомысленною поспешностью при полном, под влиянием плохо прикрытой чувственности, забвении о налагаемых им нравственных обязанностях по отношению к создаваемой «на скорую руку» семье»16.
В повести «Божеское и человеческое» (1906) Толстой выводит образ революционера Анатолия Светлогуба, приговоренного к смертной казни через повешение «за участие в заговоре, имеющем целью низвержение существующего правительства». Прототипом образа Светлогуба стал Дмитрий Лизогуб, который вместе с революционерами Давиденко и Чубаровым готовил покушение на Александра II. 10 августа 1879 г. они все трое были повешены в г. Одесса.
Толстой показывает в повести, как под влиянием Евангелия преображается человек, одержимый революционными идеями. Когда Светло -губ обращается к этой книге, он все больше вникает в ее смысл, тщательно обдумывая ее смысл. Именно Евангелие помогает молодому человеку постичь «всю божескую истину», осознать неправедность своих поступков и легко принять смерть.
Над неоконченной повестью «Фальшивый купон» Толстой работал со второй половины 80-х гг. до 1904 г., но издана она была только в 1911 г. в Берлине уже после смерти писателя. В этой повести автор намечал воплотить замысел, о котором упоминалось в его дневнике 29 мая 1889 г.: «Как хороша могла бы быть история об убийце, раскаявшемся на незащищавшейся женщине» (50, 87).
Вначале сюжет строится на постепенном нарастании зла, которое вовлекает в круговорот событий множество человеческих судеб. Фальшивый купон, изготовленный гимназистами Ма-хиным и Митей Смоковниковым и сбытый ими в фотографическом магазине, пошел гулять по рукам, принося несчастье людям. Первой жертвой оказался крестьянин Иван Миронов, который вначале был арестован за сбыт фальшивого купона. Освободившись, Иван впал в беспробудное пьянство, подружился с цыганами и стал конокрадом. Однажды, когда он увел лошадей у мужика Пелагеюшкина Степана, его жестоко били мужики, добил же сам Степан, который
впоследствии тоже пополнил ряды преступников. Дворник Василий, лжесвидетельствующий в суде против Ивана Миронова, становится пьяницей и вором.
С ожесточением убивая людей, Степан Пе-лагеюшкин не испытывает ни малейшего раскаяния до тех пор, пока случай не сталкивает его с вдовой Марией Семеновной, которую он пришел убивать. Именно она произносит слова, долго не дававшие покоя убийце: «Ох, великий грех. Что ты? Пожалей себя. Чужие души, а пуще — свою губишь.» (36, 33). Предсказание убиенной сбывается: Степана начинают терзать нравственные муки. «Его преследовали видения убитых им людей, — пишет Толстой, — и ему становилось жарко, и он, спустив с плеч халат, вскакивал с нары и начинал, как зверь в клетке, скорыми шагами ходить взад и вперед по короткой камере. И опять он читал молитвы, но молитвы уже не помогали» (36, 35—36).
И здесь душу преступника также возрождает Евангелие. После знакомства с ним Степана начинается процесс «поглощения» зла добром: слушая в тюрьме чтение Евангелия Степаном, палач Махоркин отказывается от исполнения своих обязанностей; дворник Василий бежит из тюрьмы, но теперь он перестает пить и ворует исключительно для того, чтобы деньги богачей раздавать бедным; столкнувшись в судебном процессе со Степаном Пелагеюшкиным, беседуя с ним, духовно возрождается судебный следователь Махин, который, будучи гимназистом, помог Мите Смоковникову произвести подделку денежного купона.
Впрочем, и самого Митю, ставшего уже «инженером с большим жалованьем на золотых приисках в Сибири», судьба сталкивает со Степаном, и он, «живший до тех пор только питьем, едой, картами, вином, женщинами, «в первый раз задумывается над жизнью». А задумавшись, Митя отказывается от выгодного места службы и решает купить имение, жениться и . служить народу. Повесть «Фальшивый купон» завершить Толстому не удалось.
Роман «Воскресение» был начат Л. Н. Толстым в 1889, а закончен и опубликован в 1899 г. В основу романа положена история из судебной практики А. Ф. Кони, которую он рассказал Льву Николаевичу. Толстой посоветовал написать рассказ для «Посредника», где сам сотрудничал.
Дочь одного арендатора Розалия Они после смерти отца воспитывалась в семье их знакомой помещицы. Молодой человек, родственник помещицы, соблазнил девушку и уехал. Когда вы-
яснилось, что у Розалии будет ребенок, она была изгнана хозяйкой из дома. Родив ребенка, Розалия отдала его в воспитательный дом, а сама стала опускаться все ниже и ниже по социальной лестнице и, наконец, очутилась в притоне около Сенной.
А молодой человек в это время занял достойное положение в обществе. И вот однажды, будучи присяжным в окружном суде, во время судебного разбирательства в несчастной проститутке, обвиняемой в краже, он узнал жертву своей преступной страсти. Судьба Розалии очень взволновала его. И он, решив искупить свой грех, сделал ей предложение. Свадьба, однако, не состоялась из-за внезапной смерти девушки, заболевшей сыпным тифом.
Эта трагическая история, имевшая место в жизни, и легла в основу романа Л. Н. Толстого «Воскресение».
Лев Николаевич очень заинтересовался этим сюжетом и 14 апреля 1888 г. писал П. И. Бирюкову: «Если увидите Кузминского или Кони, спросите его — Кони, начал ли он писать обещанный рассказ для «Посредника», а если нет, то отдаст ли он мне тему этого рассказа. Очень хороша и нужна» (64, 162).
1 июня 1888 г. А. Ф. Кони сам ответил Толстому: «Ваша мысль написать о Розалии Они, о ее соблазнителе, о которой мне передали почти одновременно с получением Вашего письма, меня чрезвычайно обрадовала и взамен «разрешения», упоминаемого вами, я обращаюсь к вам с горячею просьбой не покидать этой мысли. Из-под вашего пера это история выльется в такой форме, что тронет самое зачерствелое сердце и заставит призадуматься самую бесшабашную голову» (ГмТ).
Толстой был рад такому повороту событий, но к работе над «коневской повестью» (или «ко-невским рассказом») он приступает только в декабре 1889 г.
6 декабря 1889 г. Лев Николаевич записывает в дневнике: «Мысли о Коневском рассказе все ярче и ярче приходят в голову. Вообще нахожусь в состоянии вдохновения 2-й день» (50, 189). 17 декабря в его дневнике появляется запись: «Смутно набираются данные для изложения учения и для Коневской повести. Хочется часто писать и с радостью думаю об этом» (50, 193).
26 декабря Толстой принимается за работу и в этот же день фиксирует в дневнике: «Утром неожиданно стал писать Коневскую повесть и кажется недурно» (50, 194).
Роман Л. Н. Толстого «Воскресение» — история грехопадения главных героев: князя Дмитрия Нехлюдова и горничной девушки Катюши Масловой — и их духовного возрождения, т. е. воскресения (отсюда и название романа).
Процесс духовного очищения Нехлюдова начинается в зале суда, когда в обвиняемой в отравлении проститутке Любке он внезапно узнает горничную своих тетушек Катюшу Маслову. Нехлюдов потрясен, он не может поверить, что эта располневшая женщина с «наивным улыбающимся взглядом» и с «выражением готовности не только в лице, но и во всей фигуре» (32, 32) и есть та милая девушка, воспитанница-горничная Катюша Маслова «с черными, как мокрая смородина, глазами» (32, 45), в которую он когда-то был трогательно по-юношески влюблен.
Здесь в зале суда начинается прозрение героя, и именно с этого момента Нехлюдов вступает на путь добра, искренности и милосердия. Теперь он не может и помыслить о том, чтобы вновь бросить Катюшу на произвол судьбы.
Нехлюдов развивает бурную деятельность, надеясь помочь Масловой. Он беседует с судебным приставом, встречается с прокурором, обращается к адвокату Фанарину с просьбой о кассационном обжаловании приговора, добивается аудиенции у вице-губернатора Масленникова, подает прошение о кассации в Сенат.
Характерно, что все события, лица Толстой показывает теперь глазами прозревшего Нехлюдова. Так, по мнению Нехлюдова, Фанарину нельзя отказать в профессионализме: он находит в деле Катюши Масловой много «столь важных процессуальных нарушений и ошибок» (защитнику не дали возможности в полной мере охарактеризовать личность Масловой на основании условий ее жизни и таким образом вскрыть причины ее нравственного падения; председатель «...не разъяснил присяжным заседателям, из каких юридических элементов слагается понятие о виновности, и не сказал им, что они имеют право, признав доказанным факт дачи Масловой яду Смелькову, не вменить ей это деяние в вину за отсутствием у нее умысла на убийство» (32, 157); «ответ на вопрос суда о виновности Масловой был дан присяжным в такой форме, которая заключала в себе явное противоречие» (32, 157), но тем не менее адвокат уже развращен действующей системой правосудия, поэтому он не верит в успех дела и считает, что все будет зависеть «от состава департамента сената». Од-
нако на всякий случай он советует Нехлюдову: «Если есть рука, похлопочите» (32, 158).
Пройдя по всем кругам ада судебных инстанций и учреждений, Нехлюдов понимает, что тысячи людей, осужденных и томящихся в заключении, являются не преступниками, а жертвами самодержавного правосудия.
Л. Н. Толстой ярко и образно рисует эти жертвы в своем романе. В тюрьме находится и большая группа крестьян, которая попала сюда за «бесписьменность». Сорок человек высланы и заключены в тюрьму за то, что у них были просрочены на две недели паспорта. За это невиновных людей второй месяц держат в тюрьме как преступников и содержат их «хуже собак». И они томятся здесь, далеко от дома, так как в их родной губернии сгорел острог и их некуда поместить.
В суде рассматривается дело о краже старых половиков на сумму три рубля шестьдесят семь копеек. Обвиняемый — «худой, узкоплечий двадцатилетний мальчик в сером халате и с серым бескровным лицом» — давно повинился в содеянном «преступлении».
Нехлюдов наблюдает, как разбирается в суде дело о краже половиков, и видит, что, несмотря на это чрезвычайно простое и ясное дело, товарищ прокурора с пафосом произносит свою обвинительную речь и при этом «делает тонкие вопросы, долженствовавшие уловить хитрого преступника», тем самым превращая сцену суда в фарс, комедию. Толстой показывает нам весь этот спектакль глазами внезапно прозревшего Нехлюдова, перед которым проходит вся незатейливая судьба этого мальчика, типичная для людей его круга.
Слушая все это, наблюдая эту леденящую сердце комедию, Нехлюдов с ужасом думает: «Такое же опасное существо, как вчерашняя преступница. Они опасные, а мы не опасные?.. Я — распутник, блудник, обманщик, и все мы, все те, которые, зная меня таким, каков я есмь, не только не презирали, но уважали меня?.. Ведь очевидно, что мальчик этот не какой-то особенный злодей, а самый обыкновенный — это видят все — человек и что стал он тем, что есть, только потому, что находился в таких условиях, которые порождают таких людей. И потому, кажется, ясно, что для того, чтобы не было таких мальчиков, нужно постараться уничтожить те условия, при которых образуются такие несчастные существа» (32, 122—123). Такие внутренние монологи Нехлюдова позволяют проследить
процесс духовного возрождения героя.
Толстой показывает в романе тщетность усилий раскаявшегося Нехлюдова исправить судебную ошибку. Он пишет жалобы министру Чарскому, сенатору Вольфу, коменданту Петропавловской крепости Кригсмуту и многим-многим другим, но никто из них не желает снизойти до участия в судьбе бедной арестантки. Пообщавшись с многочисленными государственными чиновниками, Нехлюдов уясняет себе одну простую истину: среди этих важных, чванливых и лицемерных радетелей законности в государстве нет честных людей.
Равнодушие к человеческим судьбам наблюдает Нехлюдов у смотрителей и надзирателей тюрем, околоточных, городовых, которые считают, «что есть на свете такие положения, в которых человеческое отношение с человеком не обязательно» (32, 349—350). Устами своего героя автор произносит исполненные глубокого смысла слова, которые должны стать жизненным кредо каждого порядочного человека: «Не чувствуешь любви к людям, сиди смирно. занимайся собой, вещами, чем хочешь, но только не людьми» (32, 352).
Кульминационным моментом в изображении жизни обиженного народа становится внутренний монолог Нехлюдова, исполненный огромной обличительной силы. Герой размышляет о том, что видел он в течение трех месяцев, следуя за Катюшей в Сибирь. Во-первых, он видел то, что изо всех людей посредством суда и администрации отбирались самые способные, сильные и честные люди и «запирались в тюрьмы, этапы, каторги, где и содержались месяцами и годами в полной праздности. и в удалении от природы, семьи, труда» (32, 411). «Во-вторых, — рассуждает герой, — люди в этих заведениях подвергались всякого рода ненужным унижениям — цепям, бритым головам, позорной одежде, то есть лишались главного двигателя доброй жизни слабых людей — заботы о мнении людском, стыда, сознания человеческого достоинства. В-третьих, подвергаясь постоянной опасности жизни, от постоянных в местах заключения заразных болезней, изнурения, побоев, люди эти постоянно находились в том положении, при котором самый добрый, нравственный человек из чувства самосохранения совершает и извиняет других в совершении самых ужасных по жестокости поступков. В-четвертых, люди эти насильственно соединялись с исключительно развращенными жизнью (и в особенности этими же учреждения-
ми) развратниками, убийцами и злодеями, которые действовали, как закваска на тесто, на всех еще не вполне развращенных употребленными средствами людей. И, в-пятых, наконец, всем людям, подвергнутым этим воздействиям, внушалось самым убедительным способом, а именно посредством всякого рода бесчеловечных поступков над ними самими, посредством истязания детей, женщин, стариков, битья, сечения розгами, плетьми, выдавания премии тем, кто представит живым или мертвым убегавшего беглого, разлучения мужей с женами и соединения для сожительства чужих жен с чужими мужчинами, расстреляния, вешания, — внушалось самым убедительным способом то, что всякого рода насилия, жестокости, зверства не только не запрещаются, но разрешаются правительством, когда это для него выгодно, а потому тем более позволено тем, которые находятся в неволе, нужде и бедствиях» (32, 411—412).
Результатом существования всех этих учреждений, по мнению Нехлюдова, является то, что
«. люди простые, обыкновенные, с требованиями русской общественной, крестьянской, христианской нравственности, оставляли эти понятия и усваивали новые, острожные, состоящие, главное, в том, что всякое поругание, насилие над человеческой личностью, всякое уничтожение ее позволено, когда оно выгодно» (32, 412).
Раскаявшийся и прозревший Нехлюдов задумывается теперь над тем, как можно помочь «этим запертым в зараженном воздухе сотням и тысячам опозоренных людей» (32, 439). Ответ на этот вопрос, по мнению автора, герой должен тоже найти в Евангелии, текстом которого фактически и завершается роман.
. Долгую и яркую жизнь великий писатель Русской земли Лев Николаевич Толстой прожил бурно: в поисках, метаниях и борении. иногда с самим собой, но, несмотря на все бури, бушевавшие в душе писателя, мучительные сомнения, его идеалы и идеалы его героев неизменно оставались христианскими идеалами Добра и Правды.
1 2-я и 3-я части автобиографического повествования Л. Н. Толстого - «Отрочество» и «Юность» — были также напечатаны в журнале «Современник». 4 часть «Молодость» не была написана, ее замысел автор частично реализовал в «Утре помещика».
2 Толстой Л. Н. Переписка с русскими писателями. М., 1962.
3 Там же. С. 8.
4 Там же. С. 133.
5 Из личного архива автора.
6 Опульская Л. Д. Роман-эпопея Л.Толстого. М., 1987. С. 165.
7 Мережковский Д. С. Л. Толстой и Достоевский. Вечные спутники. М., 1995. С. 138.
8 Ракшанин Н. Беседа с графом Л. Н. Толстым // Интервью и беседы с Львом Толстым. М., 1986. С. 93.
9 ДавыдовН. В. Из прошлого. М., 1913. С. 307—309.
10 Толстой Л. Н. Полн. собр. соч.: в 90 т. М.; Л., 1928—1958. Т. 26. С. 196. Далее все ссылки по этому изданию с указанием тома и страницы.
11 Кони А. Ф. Воспоминания о писателях. М., 1989. С. 415.
12 Николаева Е. В. Художественное своеобразие творчества Л. Н. Толстого 1880-х—1890-х годов (Способы выражения основ авторского мировоззрения в позднем творчестве писателя) : дис. ... д-ра филол. наук. М., 1995. С. 135.
13 Там же. С. 139.
14 Чехов А. П. Полн. собр. соч. и писем: в 30 т. Письма. Т. 4. С. 18.
15 Кони А. Ф. Воспоминания о писателях. С. 361.
16 Там же. С. 362.
© Н. С. Прокурова
* * *
