CC BY
168
ГОСУДАРСТВО И ПРАВО В СОВРЕМЕННОМ МИРЕ:
ПРОБЛЕМЫ ТЕОРИИ И ИСТОРИИ
Правосубъектность индивидуальных субъектов права в условиях развития цифровых технологий
Минаева Анастасия Игоревна,
аспирант кафедры теории государства и права Московского государственного юридического университета им. О.Е. Кутафина (МГЮА) E-mail: law.minaeva@gmail.com
Предмет рассмотрения настоящей статьи - влияние процесса цифровизации на сложившиеся в правовой науке взгляды на такую правовую категорию, как правосубъектность индивидуальных субъектов права. В настоящее время в условиях активной автоматизации и роботизации производства, использования технологий «Big Data» (массивов данных большого объема, обрабатываемых при помощи автоматизированных инструментов), «Интернета вещей» (глобальной вычислительной сети, объединяющей в себе различного рода физические объекты, способные взаимодействовать между собой и внешним миром), виртуальной и дополненной реальности, квантовых вычислений, блокчейн технологий и так далее трансформации подверглись все сферы жизни общества, в том числе, появились новые подходы как в праве, так и в правовой науке. Автор исследует и оценивает изменение классических подходов к элементам правосубъектности индивидуальных субъектов права, рассматривает позиции ученых относительно постановки вопроса о принципиально новых понятиях «цифровой дееспособности», «цифровой правоспособности», «цифровой деликтоспособности».
Ключевые слова: индивидуальные субъекты права, правосубъектность, цифровая дееспособность, деликтоспособность, цифровизация.
S2
см см о см со
Индивидуальный субъект права конструируется через свою правосубъектность. В отраслевых юридических науках правоведы рассматривают индивидуальных субъектов права применительно к особенностям отраслевых правоотношений, стремясь выделить отраслевую правосубъектность индивидуального субъекта права. Безусловно, существенный вклад в рассмотрение правосубъектности физических лиц внесен представителями отраслей частного права. Например, под отраслевой семейной правоспособностью понимают «элемент правосубъектности лица, представляющий собой его свойство (признак), позволяющий лицу быть субъектом семейного права, его возможность быть носителем отраслевых прав и обязанностей», под отраслевой семейной дееспособностью - «готовность лица, выраженная в достижении возраста, оформлении организационных, имущественных, властных функций, которая позволяет лицу вступать в семейные правоотношения [1, с. 201].
В рамках трудового права предлагается понимать под субъектами этой отрасли права всех возможных адресатов норм отраслевого законодательства, чьи отношения признаются и охраняются особым субъектом права - государством [2, с. 33].
Представители отраслевых наук публичного права также указывают на специфическую отраслевую правосубъектность. Под правосубъектностью субъекта публичного права, в частности, понимают признаваемую нормами публичного права способность лица обладать субъективными публичными правами и обязанностями, своими действиями приобретать и осуществлять их, позволяя лицу создавать нормы права и (или) быть участником публично-правовых отношений [3, с. 60].
Безусловно, повсеместная цифровизация, активное участие индивидуальных субъектов права в различных правоотношениях, опосредованных использованием цифровых технологий вызывают к жизни постановку вопроса о «цифровой правосубъектности».
Сегодня в научной литературе уже предлагается понятие «цифровой правосубъектности», «цифровой дееспособности», соответственно, требуется определить природу этих понятий, момент их возникновения и прекращения, обстоятельства, влияющие на содержание этих понятий, само со-
держание применительно к индивидуальным субъектам права.
Можно предположить, что цифровая правосубъектность - это специфическая (реализуемая во всех случаях посредством использования цифровых технологий) способность физического лица быть субъектом цифрового права, включающая в себя цифровую правоспособность, цифровую дееспособность и цифровую деликтоспособность.
Цифровая правоспособность - это способность иметь цифровые права и нести цифровые обязанности. Если предположить возможность применения правовых норм по аналогии, проанализировав положения действующего законодательства, тогда цифровая правоспособность признается в равной мере за всеми гражданами и возникает в момент рождения и прекращается смертью. И в данном случае, как представляется, возникают серьезные противоречия.
Цифровая правоспособность существует у индивидуального субъекта права вне зависимости от воли государства, вне зависимости от признания её или непризнания с его стороны, пользователи фактически используют всю цифровую инфраструктуру в соответствии со своими целями, желаниями, интересами. По существу, в цифровом пространстве индивидуальный субъект права сам создает для себя эту правоспособность как как только становится пользователем цифровой инфраструктуры.
Цифровая правоспособность, как определенная потенциальная возможность использовать цифровые технологии возникает с момента рождения человека, однако опосредуется моментом формирования пользователя цифровой инфраструктуры и фактом получением доступа к цифровой инфраструктуре (подключением к сети, установкой необходимого программного обеспечения, создания страницы в социальной сети, цифрового аватара, кодировки искусственного интеллекта и так далее).
Момент прекращения цифровой правоспособности представляется возможным связывать по-прежнему с физической смертью индивидуального субъекта права, это имеет значение, так как с этого момента он фактически не сможет как активная единица воспользоваться цифровыми технологиями.
С точки зрения оснований прекращения правосубъектности физического лица в цифровом пространстве можно отметить следующее: безусловно, традиционный подход, согласно которому правосубъектность физического лица прекращается с момента его физической смерти отчасти «работает», однако в цифровом пространстве у лица сохраняются его «следы» в виде таких объектов цифровой инфраструктуры как аккаунты в социальных сетях, цифровых профайлов, пользовательских страниц на различных порталах в сети «Интернет», в связи с этим необходимо создать правовую базу для прекращения существования таких объектов в случае смерти пользователя.
Кроме того, по существу, полное отключение физического лица от цифровой инфраструктуры (прекращение работы сети, отключение электричества) может приводить к прекращению дееспособности лица в цифровом пространстве по объективным причинам, не связанным с фактом его физической смерти или решением суда.
Сегодня мы исходим из того, что объем прав и обязанностей, а, значит, содержание правоспособности серьёзно расширен за счет появления цифровых прав, именно они, обладая крайне специфическими чертами наполнят цифровую правоспособность, можно предположить уже сегодня, как может выглядеть измененное содержание правоспособности: каждый может иметь на праве собственности цифровой аватар, профиль в социальной сети, профиль на любом цифровом ресурсе, может заниматься любой не запрещенной законом деятельностью с использованием цифровых технологий, иметь имущественные и личные неимущественные права, выраженные в цифровой форме и реализуемые посредством использования цифровых технологий.
В правовой науке сегодня также уже формируется понятие «цифровая дееспособность», рассматриваются, например, проявления института дееспособности в рамках использования цифровой инфраструктуры в процессе отправления правосудия и предлагается обозначать формирующиеся новые формы выражения дееспособности в цифровой среде понятием «цифровая дееспособность» [4, с. 4].
Предлагается, в частности, связывать цифровую дееспособность с наличием, использованием цифрового профиля пользователя [5, с. 58].
Цифровая дееспособность, в свою очередь, представляет собой способность своими действиями приобретать и осуществлять цифровые права, создавать для себя цифровые обязанности и исполнять их, нести юридическую ответственность за свои действия или бездействия в цифровой среде.
В настоящее время момент возникновения полной дееспособности индивидуального субъекта права законодательно связывается с достижением возраста 18 лет. Фактически, если мы говорим о цифровом пространстве, беспрепятственное осуществление цифровых прав сегодня происходит не с момента достижения совершеннолетия, а с момента появления доступа у индивидуального субъекта права к цифровому пространству (как только у пользователя появляется техническое средство доступа (смартфон, компьютер и так далее с подключением к сети «Интернет») он уже получает для себя полную цифровую дееспособность. р
Безусловно, некоторые интернет-страницы, Д электронные торговые площадки вводят некую Ч
т
проверку возраста, например, при получении до- К ступа к той или иной странице появляется специ- ё альное «окно», в котором пользователю предлага- у ется ответить на вопрос: «Подтверждаете ли вы, А
что вам исполнилось 18 лет?», однако понятно, что действительной проверкой это сложно назвать, пользователь очевидно может ответить «да» вне зависимости от того, является он совершеннолетним или нет.
Как представляется, необходим цифровой код, в котором «зашиты» данные о его владельце, без ввода которого субъект просто не сможет получить доступ ни к одному из объектов цифрового пространства. Полный отказ от возрастного ограничения при осуществлении цифровых прав может привести к нарушению прав самих (например, несовершеннолетних) пользователей. Следовательно, если сохранить классический подход к возникновению полной дееспособности лица, но «переложить» его на возможность осуществления новых цифровых прав и цифровых обязанностей, необходим механизм цифровой проверки (как было сказано выше, возможно это, как минимум, использование специального цифрового кода, цифрового ключа доступа).
По существу, сегодня индивидуальный субъект права самостоятельно определяет момент появления своей цифровой дееспособности - таковым является момент возникновения у лица цифрового профиля. Некоторые исследователи предлагают считать создание лицом цифрового профиля эмансипацией, с той лишь разницей, что эмансипация проходит посредством суда и осознание лицом своей полной дееспособности судом же и удостоверяется. Также предлагается такая конструкция: после раскрытия в правовых нормах и определениях такого признака или стороны дееспособности, как «цифровая дееспособность», например, при подаче в суд электронных документов лицо, имеющее цифровой профиль и обладающее цифровой, электронной дееспособностью, сможет опосредовать требования через искусственный интеллект - судью, а в случае если и противоположная сторона также обладает электронный дееспособностью, то правосудие буквально будет мгновенно эффективным.
Как представляется, «автоматическая» эмансипация, при которой индивидуальный субъект права сам определяет момент своего совершеннолетия не способствует правовой определенности и защите прав, интересов самих пользователей. Тогда можно исходить из того, что возрастная граница наступления полной дееспособности не имеет смысла и за рамками цифрового пространства, с чем согласиться крайне сложно.
В классическом варианте мы исходим из того, что недееспособным лицо признается решением суда по результатам проведения специальной медицинской экспертизы. Как можно реализовать это в цифровом пространстве? В данном случае уже сегодня мы можем исходить из того, что при — сохранении судебного механизма признания ли-2 ца недееспособным, информация с соответствую-й щем решением «записывается» в цифровом виде ° на цифровой ключ пользователя и при попытках ав осуществления каких-либо неправомерных сделок
через цифровой агрегатор система автоматически отказывает пользователю в этом, считывая цифровые данные с его цифрового ключа.
Как представляется, можно исходить из того, что правоспособность как способность иметь права и обязанности в цифровой среде принадлежит «каждому», принадлежит человеку, наличие гражданства в данном случае уже не является решающей инстанцией.
Кроме того, важно отметить, что цифровое пространство представляет собой все цифровые процессы, все средства цифрового взаимодействия, всю цифровую инфраструктуру, все сайты в сети «Интернет», то не совсем обоснованной становится привязка к такому условию правосубъектности как гражданство. Институт гражданства в пространстве Интернета не может использоваться в полной мере применительно к вопросу о правоспособности, поскольку одной из основных проблем правового регулирования цифровых-отношений является их трансграничность.
В настоящее время в правовой науке активно разрабатывается понятие «цифровой суверенитет» [6, с. 69], оценивается опыт зарубежных стран в вопросах регулирования цифрового пространства, примечательным является, в частности, китайский опыт регулирования, создание системы «китайского интернета» [7, с. 89], основанной на достаточно жестком административном регулировании, создании «замкнутого» цифрового пространства, находящегося под государственным контролем.
Как представляется, мы исходим из того, что цифровое пространство обособлено от территориальных границ государства и представляет собой отдельное специфическое пространство, формируемое посредством цифровых технологий, во многом поддающееся слабому правовому регулированию, в котором нет как таковых государственных границ в их классическом понимании, что, в свою очередь, приводит к возникновению ряда принципиально новых особенностей формирования правоотношений в этом пространстве.
Необходимо отметить, что в настоящее время существует, например, такая категория как «российский государственный сегмент сети «Интернет»» (сеть RSNet), под которой понимается элемент российской части сети «Интернет», который включает в себя информационные системы и информационно-телекоммуникационные сети, находящиеся в ведении Федеральной службы охраны Российской Федерации (ФСО России) (п. 2 Положения о российском государственном сегменте информационно-телекоммуникационной сети «Интернет», утвержденного приказом Федеральной службы охраны РФ от 7.09.2016 г. № 443), что иллюстрирует попытку очерчивания некой границы цифрового пространства и юрисдикции государства.
Вопрос гражданства в контексте цифровиза-ции неразрывно связан с идеей создания «цифрового паспорта» гражданина, удостоверяющего
личность гражданина, содержащего на электронном носителе информации дополнительные биометрические персональные данные его владельца (изображение папиллярных узоров двух пальцев рук), то есть электронного документа (информацию), формируемого с использованием специальной программы для электронных вычислительных машин, устанавливаемой на индивидуальные мобильные устройства, и сопутствующей информационно-телекоммуникационной инфраструктуры, используемого в качестве основного документа, удостоверяющего личность гражданина. Однако на данный момент в Российской Федерации данный проект не реализован.
Кроме того, необходимо исходить из того, что реализация цифровых прав индивидуальных субъектов права напрямую зависит в большей степени не от государства, а от действий самих цифровых платформ, агрегаторов, коммерческих организаций, участвующих в разработке цифровой инфраструктуры, именно они определяют будет реализован технический доступ к ней или нет, может пользователь, например, оплатить какие-либо услуги, связанные с работой программного обеспечения или нет, какие технические условия достаточные для получения доступа к определенным объектам цифровой среды, какую именно идентификацию нужно для этого пройти и в каком порядке и многое другое.
При рассмотрении деликтоспособности индивидуальных субъектов права в условиях развития цифровых технологий, как представляется, необходимо учитывать следующее. В цифровом пространстве достаточно сложно установить, идентифицировать субъекта правонарушения.
Для современных информационных систем применяются способы идентификации, основанные на хранении «IP-адресов» компьютеров посетителей и записи на компьютер пользователя данных «Cookie». В любом случае перечисленные выше технологии помогают определять техническое устройство пользователя, но не позволяют определить конкретного индивидуального субъекта права, следовательно, необходимо исходить из того, что нужны дополнительные средства идентификации: например, при использовании некоторых приложении необходимо предварительно указать номер мобильного телефона для «привязки», при использовании некоторых личных кабинетов (например, на портале «Госуслуги») необходимо пройти идентификацию по паспортным данным гражданина.
Что касается возрастного условия деликтоспособности индивидуального субъекта права и условия вменяемости, как представляется, в целом классический подход сохраняется в рамках отраслевых подходов, однако также важно учитывать, что в цифровом пространстве пользователю всегда нужны специальные технические знания, а также всегда нужны специальные технические условия доступа к цифровой инфраструктуре, следовательно, должен производиться учет их наличия или отсутствия.
В контексте цифровой деликтоспособности существенными являются условия, связанные с идентификацией лица, наличием у него достаточных технических знаний по использованию цифровой инфраструктуры, а также достаточных технический условий получения доступа к ней.
Кроме того, необходимо отметить, что многие ученые уголовного права исследуют преступления в цифровом пространстве, однако также они не предпринимают попыток сконструировать «цифрового преступника», потому что кибер-преступления так или иначе совершают не цифровые образы, а реальные физические лица, осуществляя различные неправомерные действия в отношении данных пользователей сети «Интернет».
Таким образом, развитие современных цифровых технологий, активное участие в них индивидуальных субъектов права, как представляется, предполагает рассмотрение правосубъектности человека с позиций того, что права и обязанности в цифровом пространстве порождаются уже не только созданием тех или иных правовых норм, а существованием самих цифровых технологий, само цифровое пространство определяет, какие именно возможности будут существовать у человека в этом пространстве, сегодня недостаточно рассматривать только классические условия правосубъектности лица (гражданство, пол, возраст, психическое здоровье), важными факторами сегодня в контексте цифровой правосубъектности становятся технические возможности, технические знания, развитие самих цифровых технологий. Однако сказанное не означает, что правовое регулирование вопросов правосубъектности индивидуальных субъектов права в условиях развития цифровых технологий невозможно, для обеспечения правовой определенности такое регулирование крайне необходимо с учетом специфических новых условий.
Литература
1. Косенко Е.В. Отраслевое определение правоспособности и дееспособности в семейном праве // Ученые записки Казанского университета. Серия: Гуманитарные науки. 2015. Т. 157. № 6. с. 191-203
2. Драчук М.А. Субъекты трудового права: дис. канд. юр. наук: Омск, 2002. 196 с.
3. Лавренюк А.В. Субъекты публичного права: теоретико-правовое исследование: теоретико-правовое исследование: дис. канд. юр. наук, Москва, 2007. 198 с.
4. Фетисов А.К. Цифровая дееспособность // «Арбитражный и гражданский процесс», 2021, № 5. с. 3-7.
5. Жарова А.К. Вопросы обеспечения безопасности цифрового профиля человека // Юрист. 2020. № 3. с. 55-61.
6. Бухарин В.В. Компоненты цифрового суверенитета Российской Федерации как техниче-
5 -а
сз
<
ская основа информационной безопасности. Вестник МГИМО-Университета, 2016, № 6. с. 76-90.
7. Гуанкай С. Всеобъемлющая концепция национальной безопасности Китая // Россия в глобальной политике. 2009. № 3. с. 88-89.
LEGAL PERSONALITY OF INDIVIDUAL SUBJECTS OF LAW IN THE CONTEXT OF THE DEVELOPMENT OF DIGITAL TECHNOLOGIES
Minaeva A.I.
Kutafin Moscow State Law University (MSAL)
The subject of consideration of this article is the influence of the digitalization process on the views that have developed in legal science on such a legal category as the legal personality of individual subjects of law. Currently, in the conditions of active automation and robotization of production, the use of «Big Data» technologies (large data arrays processed using automated tools), the «Internet of Things» (a global computing network combining various kinds of physical objects capable of interacting with each other and the outside world), virtual and augmented reality quantum computing, blockchain technologies and so on have undergone transformation in all spheres of society, including new approaches in both law and legal science. The author explores and evaluates the change in
classical approaches to the elements of legal personality of individual subjects of law, examines the positions of scientists regarding the formulation of the question of fundamentally new concepts of «digital legal capacity» and «digital delictability».
Keywords: individual subjects of law, legal personality, digital legal capacity, delictability, digitalization.
References
1. Kosenko E.V. Branch definition of legal capacity and legal capacity in family law // Scientific notes of Kazan University. Series: Humanities. 2015. vol. 157. No. 6. pp. 191-203
2. Drachuk M.A. Subjects of labor law: dis. candidate of Legal Sciences: Omsk, 2002. 196 p.
3. Lavrenyuk A.V. Subjects of public law: theoretical and legal research: theoretical and legal research: dis. Candidate of Legal Sciences, Moscow, 2007. 198 p.
4. Fetisov A.K. Digital legal capacity // "Arbitration and civil procedure", 2021, No. 5. pp. 3-7.
5. Zharova A. K. Issues of ensuring the security of a person's digital profile // Lawyer. 2020. No. 3. pp. 55-61.
6. Bukharin V.V. Components of digital sovereignty of the Russian Federation as a technical basis of information security. Bulletin of MGIMO University, 2016, No. 6. pp. 76-90.
7. Guankai S. Comprehensive concept of China's national security // Russia in global politics. 2009. No. 3. pp. 88-89.
CM CO
