CC BY
135
Литература
1. Coulange, N. D. F. de Histoire des institutions politiques de l'ancienne France / N. D. F. de Coulange. -Paris, 1891. - 430 p.
2. Моммзен, Т. История Рима / Т. Моммзен. - СПб. : Наука, 1995. - Т. 5. - 559 с.
3. Webster, J. Creolizing the Roman Provinces / J. Webster // American Journal of Archaeology. - 2001. -Vol. 105. - P. 205-225.
4. Haverfield, F. The Romanization of Britain / F. Haverfield. - Oxford, 1923. - 230 p.
5. Woolf, G. Becoming Romans. The Origins of Provincial Civilization in Gaul / G. Woolf - Oxford, 1998. - 314 p.
6. Ростовцев, М. И. Общество и хозяйство в Римской империи / М. И. Ростовцев. - СПб. : Наука, 2000. - Т. 1. - 400 с.
7. Brunt, P. A. The Romanization of the Local Ruling Classes in the roman Empire / P. A. Brunt // Assimiliation et Resistance a la Culture Graeco-Romaine dans le Monde Ancien. Ed. D. M. Pippidi. - Bucharest, 1977. - P. 161-173.
8. Collingwood, R. G. Roman Britain / R. G. Collingwood. - Oxford, 1932. - 356 p.
9. Benabou, M. Resistance et Romanization en Afrique du Nord sous le Haut Empire / M. Benabou // Assimiliation et Resistance a la Culture Graeco-Romaine dans le Monde Ancien. Ed. D. M. Pippidi. - Bucharest, 1977. - P. 367-376.
10. Hingley, R. Resistance and Domination in Roman Britain / R. Hingley // Dialogues in Roman Imperialism. Ed. D. J. Mattingly. - Portsmouth, 1997. - P. 81-100.
11. Dyson, S. L. Native revolt patterns in the Roman Empire / S. L. Dyson // Aufstieg und Niedergang der romischen Welt II. - Berlin, 1975. - Bd. 13. - P. 138-175.
12. Bowersock, G. W. A Post-imperialist perspective on the Roman Empire / G. W. Bowersock // Вестник Древней Истории. - 1997. - № 4. - C. 86-93.
13. Richardson, J. S. Polibius View of the Roman Empire / J. S. Richardson // PBSR - 1979. - Vol. 47. - P. 1-11.
14. Harris, W. V. War and Imperialism in Republican Rome 327-70 BC / W. V. Harris. - Oxford, 1979. - 236 p.
15. Keay, S. Introduction / S. Keay // Italy and the West. Comparative Issues in Romanization / Eds. S. Keay, N. Terrenato. - Oxford, 2001. - P. 113-116.
16. Curchin, L. A. Roman Spain. Conquest and Assimilation / L. A. Curchin. - London, 1991. - 324 p.
17. Millet, M. The Romanization of Britain. An Essay in Archaeological interpretation / M. Millet. -London, 1990. - 250 p.
18. Millett, M. Romanization : historical issue and archaeological interpretation / M. Millett // Early Roman Empire on the West. Eds. T. Blagg, M. Millett. - Oxford, 1990. - P. 35-41.
Summary
The author of this article studies the evolution of romanization concept in modern historiography. Initial representations about romanization as one sided process of civilizing mission correspond with the European colonial experience of XIX-XX centuries. As results of modern imperialism and colonization were reconsidered, the academic representations about romanization changed too. Modern Romanization studies mostly are locally oriented and held from the point of view of provincials.
Поступила в редакцию 17.01.07.
УДК 271.22(470 + 571)-9
Ю. А. Марцинкевич
ПРАВОСЛАВНАЯ ЦЕРКОВЬ И ПРАВИТЕЛЬСТВЕННАЯ ПОЛИТИКА РОССИИ В ПОСЛЕДНЕЙ ЧЕТВЕРТИ XIX ВЕКА
Введение
Русская православная церковь являлась важным элементом традиционного политического сознания, хранительницей традиционных нравственных ценностей и важным средством укрепления связи монарха с народом. В 80-90-х годах XIX века усиливается влияние православной церкви на государственную и общественную жизнь России. Она становится инструментом реализации официальной концепции внутриполитического курса страны.
Усиление влияния церкви на общественную жизнь не было случайным. Общество находилось в глубоком нравственном кризисе, одной из причин которого являлось раскрепощение общественного сознания под влиянием буржуазно-демократических реформ 60-70-х годов XIX века. Отмена крепостного права и другие освободительные реформы этого времени открыли эру глубоких перемен в жизни России - страна вступила на ускоренный путь индустриального развития и формирования гражданского общества. Процесс модернизации, в который вступила Россия, ломал привычные стереотипы, образ жизни людей, менял систему ценностей. Однако хозяйственные и административные преобразования отодвинули решение духовных вопросов. Вера и церковь в сознании и власть предержащих, и общества во многом отошли на второй план, разрушительные последствия чего не замедлили сказаться.
Результаты исследования и их обсуждение
Россия, избавленная от крепостного права и жесткой бюрократической опеки, но не получившая авторитетных духовных вождей, на рубеже 70-80-х годов XIX века была ввергнута в смуту, которая унесла жизнь и самого царя - освободителя Александра II. Потрясения от этого события заметно изменили настроения общества. С начала 80-х годов XIX века усилилось внимание к вопросам веры, повысился авторитет церкви. Власть попыталась использовать церковь для воздействия на формирование общественного мнения в нужном для правительства направлении.
Православная церковь в России в течение долгого времени была неразрывно связана с государственной политикой. Государство было заинтересовано в единой политике, которая объединила бы все социальные и национальные группы, отсюда его стремление к единой на данной территории религии, тенденция к одной государственной церкви. Раскрывая этапы, которые проходила православная церковь в истории России, В. С. Соловьев писал, что при патриархе Никоне церковь тянулась за государственной короной, потом крепко схватилась за государственный меч и, наконец, была вынуждена одеть государственный мундир [1].
Государство обеспечивало православной церкви официальное господствующее привилегированное положение. Ее место было зафиксировано основными государственными законами, содержащими специальную главу «О вере». Она начиналась со статьи, определяющей православную церковь как первенствующую, господствующую в Российской империи. При этом подчеркивалось, что «император, как христианский государь, есть верховный защитник и хранитель догматов греко-российской веры», «блюститель правоверия и всякого в церкви святой благочиния. В этом смысле император именуется главою церкви» [2].
Формально в «Своде законов Российской империи» говорилось о «свободе веры». Вместе с тем, православным миссионерам разрешалось вести пропаганду среди не православного населения и склонять его в свою веру. Отпадение же от православной веры возбранялось. Закон требовал от православных подданных в обязательном порядке, не менее одного раза в год, бывать на исповеди и причастии [3].
Православная церковь имела статус официальной господствующей церкви. Без официального церковного благословения не совершались никакие государственные акты. Церковные праздники были государственными. В то же время государственные события: рождения наследника престола, день рождения царя и его коронация были включены в православный календарь и рассматривались в качестве религиозных праздников. Богослужением сопровождалось открытие каждого государственного учреждения, предприятия. Церковь выполняла целый ряд сугубо государственных функций: регистрацию рождений, смерти, религиозное обслуживание военных, заключенных, участвовала в судопроизводстве (приведение к церковной присяге).
В силу этого русская церковь всегда находилась в определенной зависимости от государства. Подчинение церковной организации государству предполагало непосредственное управление церковью со стороны государственных органов, введение органов церковного управления в состав государственного аппарата и бюрократизацию приходского духовенства путем перевода его на государственное содержание. Этот процесс в определенной мере затруднялся сохранением собственной экономической базы церкви и наличием сословной структуры общества. Во II половине XIX века значительно расширились полномочия обер-прокурора, к нему перешло осуществление некоторых функций Синода.
Во главе русской православной церкви официально стоял царь, ему подчинялись обер-прокурор и Священный правительствующий Синод, которые имели свои канцелярии. Канцелярии обер-прокурора подчинялась канцелярия Синода, а также существующие в каждой епархии духовные консистории, являющиеся епархиальными органами духовного суда и управления [4]. Синоду через его канцелярию подчинялись епархиальные архиереи. Отдельным звеном являлось военное, морское и придворное духовенство. По сути, Синод оказывался исполнительным органом, подчиненным обер-прокурору. Формально Синод сохранял свою самостоятельность в управлении духовенством, в догматической и семейной сферах, но реально государство имело возможность обеспечивать принятие нужного ему решения по любому вопросу.
Такая структура церковного управления приводила к четкому разграничению религиозно-политической и административно-хозяйственной функций церкви и в конечном итоге обеспечивала государственное руководство важнейшим инструментом самодержавия. Однако о полном включении церковного института в систему государственной машины говорить не приходится. На протяжении всей своей истории церковь продолжала оставаться ведомством, имеющим свои собственные интересы, не всегда совпадающие с интересами государства и тем более конкретным политическим режимом.
Главным вниманием православной церкви был духовный мир человека, его образование, бытовое окружение. Церковь стремилась проникнуть в личную жизнь каждого человека, повлиять на его внутренний мир. В связи с этим она выполняла важную функцию, являясь инструментом политики самодержавия. Усиление влияния церкви связано с деятельностью К. П. Победоносцева, в 1880 году назначенного Александром II на должность обер-прокурора Священного Синода. К. П. Победоносцев не являлся сторонником преобразований церкви, осуществленных в 60-70-х годах XIX века. Тогда, в течение нескольких лет, комиссии под председательством местных архиереев произвели полный «передел» приходов во всех епархиях. Множество мелких приходов было закрыто, часть приходов была соединена в более крупные.
Толчком к усилению роли церкви послужило убийство Александра II. Большие надежды церковных деятелей и некоторых представителей интеллигенции были связаны с именем вступившего на престол императора Александра III. Генерал А. А. Киреев зафиксировал в своем дневнике мнение нового императора о церковной политике: «Наиболее интересно, что Государь понимает, что эти вопросы вне церкви не разрешимы. Как ни вертись либерально-внецерковная партия, а от церкви не отделаешься, а если отделаешься - то и сам пропадешь! Государь сказал, что защита Православия будет одною из главных забот его правления» [5].
В самом начале 1880-х годов церковь под руководством К. П. Победоносцева начинает наступление против тех изменений, которые произошли в 60-70-х годах XIX века. В 1884-1885 годах прежде всего были восстановлены все две тысячи приходов, закрытых в 1864 году. Осуществление этой задачи К. П. Победоносцев считал одной из важнейших. В 1883 году вышло новое издание Устава духовных консисторий, усиливавшее их административно-карательные права. В 1890 году Синод разработал, а царь утвердил инструкцию церковным старостам. Была усилена их роль в приходах. По новым уставам духовно-учебных заведений, введенных в 1884 году, была укреплена власть архиереев и администрации. Выборы в семинариях были отменены, учреждалась должность духовника, выполнявшего надзирательные функции.
Одним из свидетельств активизации пропагандистской деятельности церкви в 80-90-х годах XIX века стала ее активная публицистическая работа. Церковь в это время обращается к населению с различными посланиями, увещеваниями по различным вопросам государственной важности. Одним из первых было выступление Синода с Посланием к православным россиянам по случаю убийства Александра II. Это послание было опубликовано в «Православном собеседнике» и читалось во всех церквах. К. П. Победоносцев призывал всех иерархов относиться к этому делу с особым «тщанием». В послании Синода определялось место царя и его роль в жизни государства и народа. Особый упор делался на божественном происхождении власти, ее священном характере и неприкосновенности, резко осуждались убийцы царя, для характеристики которых церковные иерархи не скупились на эпитеты. Они назывались «недостойными», «нравственно испорченными», «ожесточенным скопищем крамольников, готовых на всякое зло», дерзнувших поднять руки на помазанника Божия, благодетеля своего народа. Убийцы царя и их сторонники определялись как чуждые народной жизни, «презрители веры и закона, потерявшие человеческий разум». «Они называют себя людьми, - говорилось в Послании, - но весь мир с негодованием и омерзением отвращается от них. Они именуются русскими, но Россия с ужасом отвергает их. Некоторые из них носят название православных, но православная церковь предает таковых анафеме». Убийство царя использовалось для призыва к народу «покаяться в своих грехах и обратиться к церкви, очиститься от всякой скверны плоти и духа» [6] .
Церковные иерархи обращались к разным социальным слоям общества: церковнослужителям, главам семейств, представителям интеллигенции, чиновничества, ко всему народу с призывом исполнять свой долг и свято хранить православную веру, сохранять обычаи и традиции. Церковнослужителям предписывалось наставлять вверенную им паству «в истинах веры и заповедях Господних», учить всех свято чтить царскую власть от Бога поставленную, «внушая и разъясняя, что в верности и преданности царю заключается народное благоденствие. Интеллигенция призывалась «не обольщать себя... лживыми призраками свободы посреди несовместного со свободою рабства греху и призраками прав - посреди забвения долга, на всех лежащего». Чиновничество ориентировалось на соблюдение законов, защиту обиженных, наказание виновных, укрепление власти. При себе особо подчеркивалось, что власть дана «не для славы, не в угоду себе, не для наслаждения и прибыли, но для общественного служения». В послании определялся и достойный всех образ поведения: благочестие, добрый нрав, верность долгу и присяге, повиновение властям.
В 80-90-х годах XIX века предпринимаются попытки усилить воздействие на прихожан и в самих приходах. В XIX веке приходом называлось общество верующих, группирующихся около одного храма и руководимых «на пути ко спасению» одним пастырем. По своей идее приход являлся преемником первоначальной христианской общины, но на практике прихожан чаще всего объединяло лишь то, что они посещали одну церковь и имели одного священника. Уже с середины XIX века все чаще стали звучать идеи о возрождении приходской жизни. Приход служил не только церковной, но, фактически, и административной единицей. Приходское духовенство вело запись актов гражданского состояния, что позволяло ему находиться в курсе буквально всех дел своей паствы. Через церковные приходы государство могло внедрять в сознание народа идеи и социально-политические установки. В конце XIX - начале XX века появляется значительное количество работ, прежде всего А. А. Папкова, о необходимости реформы приходской жизни как средства усиления влияния православия на народ [7]. Так, в самом начале царствования Александра III Московское губернское земское собрание выступило с ходатайством о придании церковным приходам, а не церквам статуса юридического лица.
В конце XIX века одной из сторон активизации пастырской деятельности приходского духовенства являлось усиление значения проповеди как средства общественно-политического воздействия на прихожан. Проповеди должны были учить, назидать, внушать отвращение к греху и приверженность к благочестию. В том, чтобы храмовая проповедь носила регулярный характер, были в равной степени заинтересованы как церковные власти, так и светские, которые видели в церковной проповеди и средство политической пропаганды, ориентации верующих в желательном для власти направлении, и средство для религиозного воздействия на прихожан. Проповеди стали публиковаться во всех центральных церковных журналах и многочисленных епархиальных ведомостях.
В проповедях социально-политической тематики одно из главных мест занимала пропаганда идей монархизма, восхваление союза православия с самодержавием. В них утверждалось божественное происхождение царской власти, прославлялись цари как помазанники Божии. Вместе с тем говорилось и о разделении власти церкви и монархов, провозглашалось библейское: «Воздайте Богу богово, а Кесарю кесарево».
С церковного амвона священнослужители пропагандировали единство царя и народа, которые были объединены православной верой. Верующих призывали быть ревностными слугами царя, ибо почитание царской власти не только свидетельствовало о политической благонадежности, но и являлось показателем религиозной правоверности. «Образ царя земного в нашем государстве будет взят с образа царя небесного, так что тот, кто противится власти царской и власти начальников, от него поставленных, тот противится Божию установлению», - говорилось священниками во время проповедей.
Церковные проповеди преимущественно социально-политической тематики, как правило, произносились по случаю разных событий в царской семье, в дни памяти по умершим императорам, в критические дни, переживаемые Российским государством в конце XIX века.
Таким образом, проповедничество играло немалую роль в религиозном и общественно-политическом воспитании православного населения России конца XIX века.
Характерной особенностью жизни церкви 80-90-х годов XIX века являлась активизация ее издательской деятельности и церковной периодической печати. Печать рассматривалась как одно из средств воздействия на народ, поэтому большинство изданий синодальной типографии предназначались для народа. В 1881 году московская и петербургская синодальные типографии издали 900 тыс. экземпляров книг и брошюр, а в 1889 году их число увеличилось до 3 млн. экземпляров [8].
Еще одной формой просветительской деятельности церкви и одним из средств воздействия на население Российской империи в 80-90-х годах XIX века являлась деятельность православных церковных братств и обществ. Их число и влияние на общественную жизнь неуклонно росло. Если в 1881 году существовало на территории Российской империи 38 братств, то к январю 1899 года их было уже 159. Из этого числа 150 работали в европейской части России, 3 - на Кавказе и 6 -в азиатской части страны. Число членов братств превышало 37 тыс. человек, годовой оборот составил более 800 тыс. рублей в приходе и почти 600 тыс. рублей в расходной части бюджета [9].
В системе общественных отношений церковь выполняла важную стабилизирующую роль. Напоминая о вечных человеческих ценностях, она обладала большими возможностями нравственного воздействия на народ. Но в обстановке конца XIX века этот потенциал использовался далеко не в полной мере. Главная причина тому - сращивание церкви с государством, контроль государства над церковью.
К. П. Победоносцев попытался расширить самостоятельность церковных верхов, усилить их независимость от бюрократии. В мае 1881 года Синод получил право решать некоторые вопросы без вмешательства царя: давать духовенству церковные награды, открывать монастыри, вносить частичные изменения в устройства духовно-учебных заведений, решать их имущественные дела [10].
Выводы
Таким образом, в 80-90-х годах XIX века значительно оживляется церковная жизнь, усиливается роль церкви в жизни государства. Церковь выдвинулась на первый план в официальной политике и стала важной частью «образа самодержавия», складывавшегося при Александре III.
В связи с усилением значения и роли церкви в общественной жизни страны и в политике государства в конце XIX века возникает вопрос о так называемом «русском клерикализме», поднятый и в дореволюционной, и в советской историографии [11], [12], [13]. Современный исследователь А. Ю. Полунов называет явления, связанные с усилением влияния церкви на разные стороны общественной жизни 1880-х - начала 1890-х годов «светским клерикализмом» [14]. Нам представляется, что К. П. Победоносцев, светский чиновник, возглавлявший ведомство православного вероисповедания, попытался использовать церковь в качестве орудия проведения определенной политики, реализации консервативной доктрины, которая определяла внутреннюю политику России конца XIX века. В 80-90-х годах XIX века церковь сильно «оказенилась». Несмотря на это, многие ее представители пользовались авторитетом и влиянием в русском народе и образованном обществе.
К концу XIX - началу XX века протест против существующих взаимоотношений церкви и государства, «казенного строя» церковной жизни стал вполне ощутим, что стало основой появления в начале XX века обновленческого движения, направленного на реформирование русской православной церкви.
Литература
1. Соловьев, B. C. О духовной власти в России / В. С. Соловьев // Собр. соч. : в 10 т. - М., 1911. -Т. 3. - С. 255.
2. Свод законов Российской империи. - Изд. неофиц. - СПб., 1904. - Т. 1. - Гл. 1. - Ст. 40, 42.
3. Свод законов Российской империи. - Изд. неофиц. - СПб., 1904. - Т. 14. - Ст. 18, 20, 22.
4. Полное собрание законов Российской империи. - СПб., 1842. - Т. 16. - С. 221-222.
5. Дневник генерала А. А. Киреева // Отдел рукописей Российской государственной библиотеки. -Фонд 126. - Ед. хр. 11. - Л. 136.
6. Послание к православным россиянам по случаю убийства Александра II // Государственный архив Российской федерации. - Фонд 677. - Оп. 1. - Д. 549. - Л. 1.
7. Папков, А. А. Древнерусский приход / А. А. Папков // Богословский вестник. - СПб., 1897. - Т. 1, 2.
8. Отчет обер-прокурора по ведомству православного исповедания за 1888-1889 годы. - СПб., 1901. - С. 404.
9. Папков, А. А. Церковные братства / А. А. Папков. - СПб., 1893. - С. 11, 12, 16.
10. Обзор деятельности ведомства православного вероисповедания за время царствования Александра III. - СПб., 1901. - С. 73-74.
11. Арсеньев, К. К. За четверть века (1871-1915) / К. К. Арсеньев. - Петербург, 1915. - С. 75-76.
12. Грекулов, Е.Ф. Церковь в истории России (IX век - 1917 г.). Критические очерки / Е.Ф. Грекулов. -М., 1967. - С. 236.
13. Русское православие: вехи истории. - М., 1989. - С. 357.
14. Полунов, А. Ю. Под властью обер-прокурора. Государство и церковь в эпоху Александра III / А. Ю. Полунов. - М., 1996. - С. 81.
Summary
The article defines the role of Orthodox Church in the state policy during the reign of Alexander III. In the 80th - 90th of the 19 century church became an instrument of implementation of the official conception of the country's internal policy.
Поступила в редакцию 27.02.07.
