CC BY
240
6. The history of the legislation of the USSR and RSFSR on criminal trial and the organization of court and prosecutor's office of 1917 - 1954: The collection of documents [Text] / Under the editorship of S.A. Golunskogo. - M: Gosyurizdat, 1955. - 635 p.
7. KonstantinovA.V. Procedural and organizational problems of participation of the expert in criminal legal proceedings at a stage of preliminary investigation [Text]: Dissertation, Candidate of law: 12.00.09. - M: RGB, 2006. - 220 p.
8. KrylovI. F. Judicial examination in criminal trial [Text]. - L.: Publishing house of the Leningrad University, 1965. - 256 p.
9. Machov V. N. Use of knowledge of expert persons while investigating crimes. Monograph [Text]. - M: RUDN Publishing House, 2000. - 296 p.
10. MirskyM.B. Medicine of Russia in 15-19 centuries [Text].: - M: 1966 . - 276 p.
11. The bases of the legislation of the USSR and federal republics [Text]. - M. 1987. - 462 p.
12. The Russian legislation of 10-20 centuries in 9 volumes / Under the editorship of Chistyakov O. I. Vol. 3 [Text]. -M. 1985. - 512 p.
13. Code of laws of the Russian Empire [Text]: - St Petersburg. 1835. - 196 p.
14. The dictionary of foreign words [Text] / Under the general editorship of A.G. Spirkina. - M: Russian, 1986. - 508 p.
15. Sorokotyagin I.N. Forensic problems of using special knowledge in investigating crimes [Text]: Dissertation, Candidate of law. - Yekaterinburg, 1992. - 325 p.
16. SU of RSFSR [Text]. - 1917. - №. 4. - Art. 50.
17. F. Brockhaus and I.A. Efron's Encyclopedic dictionary [Text]: - St Petersburg, 1900. - 954 p.
18. DavletovA. The expert in criminal trial: new possibilities of a problem [Text] // Russian justice. - 2003. - № 9. - Pp. 47-48.
19. Isayeva L. The origin of expertise in the Russian criminal legal proceedings [Text] // Legality. - 2004. - № 3. - Pp. 46-51.
20. Smorodinova A. G. The history of using special knowledge in criminal legal proceedings [Text] // Actual problems of criminalistics and judicial examination. H. 2.- Saratov: Publishing house Saratov juridical in-that. 2001. - Pp. 64-73..
УДК 340; 343.222 Г.В. НАЗАРЕНКО
доктор юридических наук, профессор кафедры уголовного права и уголовного процесса Госуниверситета - УНПК
E-mail: [email protected]
UDC 340; 343.222 G.V. NAZARENKO
doctor of Law, professor of departament of Criminal Law and Criminal Process of Federal State Educational Institution of Higher Professional Education State E-mail: [email protected]
ПРАВОМЕРНОЕ И КВАЗИПРАВОМЕРНОЕ ПОВЕДЕНИЕ КАК РЕЗУЛЬТАТ ДЕФОРМАЦИИ ПРАВОСОЗНАНИЯ
LEGAL AND QUASI LEGAL BEHAVIOUR AS A RESULT OF THE DEFORMATION LEGAL CONSCIOUSNESS
В данной статье рассматривается правомерное поведение и различные его антиподы, а также сформулированы признаки различных деформаций правового сознания.
Ключевые слова: правовой нигилизм, фетишизм, инфантилизм, субъективизм и правовой релятивизм.
In this article the legal behavior and its various antipodes is considered, and the signs of various deformations of legal consciousness are formulated as well.
Keywords: legal nihilism, fetishism, infantilism, subjectivity and legal relativism.
Феномен правомерного поведения личности в юридической литературе отрефлектирован недостаточно и схематично. В теории права правомерное поведение рассматривается как антипод неправомерного поведения, имеющего объективные и субъективные признаки. Однако правомерность как таковая
© Г.В. Назаренко © О.У. Ка7агепко
не вкладывается в привычные схемы. Чтобы разобраться в этом сложном социально-правовом феномене, рассмотрим его через призму таких правовых понятий, как право, правопорядок, правовые отношения и правовое сознание.
Массовое правосознание отождествляет право с
законом и воспринимает его, как смирительную рубашку, надетую на здорового человека. Официальная юриспруденция делает безуспешные попытки поднять престиж действующего законодательства путем обращения к благородным идеалам естественного права. Однако юридический позитивизм по-прежнему остается господствующим направлением коллективного правосознания в науке, правотворчестве и практике.
Активные попытки уйти от нормативистского правопонимания, отождествить право и правопорядок в настоящее время терпят провал, поскольку понимание правопорядка по-прежнему остается узко нормативным. Правопорядок рассматривается как часть общественного порядка, которая складывается под воздействием норм права. При таком подходе правопорядок предстает как законопорядок или реализованная законность.
Подлинный правопорядок тесно связан со свободой личности. В этом смысле правовой порядок представляет собой систему отношений, при которой существует признание личности государством и признание личностью предписаний государства в качестве правовых установлений.
Там, где порядок в обществе держится на узаконенной силе, выдаваемой за право, правовой порядок отсутствует, его место занимает законопорядок - суррогат правопорядка. Законопорядок находит свою опору не в правосознании граждан, а в законо-послушании, основу которого составляют негативные санкции закона.
Правовые отношения в законопослушном обществе выступают как законоотношения и воспринимаются как отношения, имеющие юридическую форму, то есть как нечто внешнее, ритуальное, одним словом, узаконенное. Отсюда проистекает стремление соблюсти правовую форму, ритуал, правовые приличия, но при этом выхолостить правовое содержание отношений: субъективные права и правовые обязанности. Правоприменители в таких случаях действуют как законники, не поднявшиеся до высот права, для которых характерен формально-юридический, а не правовой подход к делу.
В юридической литературе правомерное поведение определяется как поведение, соответствующее предписаниям юридических норм. Со всей очевидностью из данной формулировки следует, что в качестве правомерного поведения личности рассматривается законосообразное поведение. Однако между правомерным и законосообразным поведением существует значительная разница.
Правомерное поведение опирается на признание духовной ценности права и правовую интуицию, которая позволяет отличить верное и допустимое от недопустимого и неверного. Законосообразное поведение следует юридическим нормам, но мотивы такого следования лежат в плоскости признания негативных санкций в качестве регуляторов поведения.
Подход к законопослушному и антиобществен-
ному поведению как антиподам породил в теории права умозрительную конструкцию состава правомерного поведения, в структуре которого по аналогии с составом правонарушения выделяют объективную (внешнюю) сторону поведения и субъективную (внутреннюю) сторону. Правомерность объективной стороны определяется внешним соответствием поступков индивида правовым предписаниям. Субъективная сторона правомерного поведения определяется внутренней согласованностью намерений, целей и мотивов индивида с правовыми предписаниями.
Однако аналогия состава правомерного и неправомерного поведения неуместна: внутреннюю сторону правомерного поведения характеризует развитое правосознание,- а не вынужденное согласование желаемого с должным, которое проявляется в корректировке намерений и целей.
Еще более неуместным является соотнесение внутренней стороны правонарушения с внутренней стороной законопослушного поведения. В познавательном плане такой подход совершенно бесплоден, так как не дает реального представления о внутренней стороне законопослушности, а значит, лишает исследователя возможности изучить обозначенное явление и результативно воздействовать на личность правовыми средствами.
Схематизм юридической конструкции состава правонарушения, непригодность логико-структурных построений при исследовании правомерного поведения с наибольшей наглядностью обнаруживается при анализе психологической (интеллектуально-волевой) конструкции реализованного намерения, то есть вины.
Интеллектуальный момент вины традиционно характеризуется как предвидение либо непредвидение последствий противоправного поведения. Волевой элемент характеризуется желанием наступления противоправного результата - при прямом умысле; нежеланием, но допущением последствий - при косвенном умысле; самонадеянным расчетом на предотвращение последствий - при легкомыслии; возможностью и обязанностью предвидеть опасные последствия своего поведения в случае небрежности.
С большой натяжкой можно отнести указанные признаки к волевым проявлениям, ибо воля не может быть сведена к желанию либо нежеланию субъекта, тем более к допущению и легкомысленному расчету. Более того, так называемая преступная небрежность представляет собой формулу объективного вменения «не предвидел, но должен был и мог». Законодатель формулирует схемы виновного поведения в направлении, заданном ему несовершенством гуманитарных наук, но еще в большей степени несовершенством коллективного правосознания.
Что касается правомерного поведения, его критерии не могут быть выработаны без обращения к проблеме индивидуального правосознания. Традиционно правосознание рассматривается как
одна из форм общественного сознания, элементами которого считаются правовая идеология, связанная с действующим правом, и правовая психология, выражающая отношение к позитивному праву. Данная модель в большей степени характеризует нормативное правосознание юридического характера, чем правосознание, поскольку в первую очередь включает в область правосознания правовую идеологию.
Правосознание, как действующий феномен, имеет мало общего с моделью нормативного сознания. Правосознание представляет собой осознанное и духовное правочувствование, которое проявляется в признании ценности права и в стремлении к справедливости.
Деформированное правосознание, напротив, признает только силу закона и видит в правовых предписаниях средство обуздания индивидуальных притязаний, стремится использовать право в целях защиты либо нападения.
Внешне правомерное (законосообразное) поведение может сопровождаться внутренними (ментальными) деформациями и дефектами. Наиболее распространенными дефектами правосознания являются: правовой нигилизм, фетишизм, инфантилизм, субъективизм и релятивизм.
Правовой нигилизм - это дефект правосознания, который в форме отрицания права фиксирует несвободное, неравное и несправедливое в позитивном нраве и тем самым отбрасывает реально существующие достоинства действующего законодательства, упуская из вида, что позитивное право - единственно возможная и целесообразная форма выражения естественного права.
Правовой нигилизм сродни скептицизму и неверию в возможности права, его носители ищут и зачастую находят опору в нормативных установках морали. Внешне правомерное поведение морально настроенных лиц внутренне противоречиво: естественно-правовые установки, которым следует индивид, воспринимаются им как антипод позитивного права, закрепляющего нормы, имеющие моральную ценность.
Правовой или нормативный фетишизм - это вера во всесилие закона, которая опирается на представление о том, что право есть принудительная сила, способная воздействовать на поведение людей, несмотря на укоренившиеся в обществе правовые отношения и правовые убеждения.
Формами проявления юридического фетишизма является пассивное поведение гражданских и бездействие должностных лиц. В одних случаях фетишизм может быть искренним, в других - фальшивым. Фальшивый фетишизм зачастую маскирует беспомощность, несостоятельность и бездеятельность сотрудников правоприменительных органов, которые ссылками на несовершенство законодательной базы пытаются оправдать неисполнение служебных обязанностей.
Искренний фетишизм сродни правому идеализ-
му - это слепая вера в торжество закона при полном отказе от борьбы за право. Правовой идеализм в конце концов порождает правовой скептицизм либо его крайнее проявление - правовой нигилизм.
Правовой инфантилизм - это дефект правосознания, который заключается в его недоразвитии и существенном отставании от зрелого правосознания. «Темное», инфантильное правосознание с трудом разбирается в том, где начинается и где кончается право, и вместе с кончиной права возникает произвол. Инфантильное сознание воспринимает правовую действительность как узкую сферу действия уголовного права и наказания.
Правомерное поведение инфантильных в правовом отношении граждан в большинстве случаев имеет инстинктивный характер. Носители инфантильного правосознания не осознают сферу правовых отношений как заданную правом. Такие лица ориентируются на приказ начальства и привычные формы поведения.
Правовой релятивизм - это дефект правосознания, который проявляется в убеждении, что право есть нечто относительное. Релятивистское правопонимание вполне выражает известная русская пословица: «Закон, что дышло - куда повернул, туда и вышло». Правовая действительность показывает, что эта пословица верно фиксирует явления правового релятивизма.
В опытных руках толкование закона нередко превращается в профессиональный кривотолк. Ловкий судья, бессовестный чиновник, изворотливый адвокат фальсифицируют право и выдают за него суррогаты своего толкования. При этом их поведение выглядит внешне правомерным.
Правовой субъективизм - это одностороннее отношение индивида к правовым предписаниям, которое заключается в своекорыстном признании собственных полномочий, а также в отрицании своих обязанностей и чужих прав.
Субъекты с такой деформацией правосознания стремятся использовать свои права, но избегают выполнения обязанностей. Они легко превышают свои полномочия и нарушают чужие права, однако при этом глубоко убеждены в правомерности своих действий.
Приведенные дефекты правосознания являются неизбежными спутниками противоправного поведения, характеризуя его внутреннюю сторону. Внутренняя и внешняя сторона правомерного и неправомерного поведения зачастую настолько неотличимы, что существует множество примеров, когда правомерные и неправомерные деяния меняются местами в силу их неправильной оценки.
В юридической литературе ранее отвергалась значимость внутренней стороны и, в частности, роль мотивов правомерного поведения. В последнее время в связи с перестройкой правовой системы к проблеме типизации правомерного поведения, его внутренней стороне, проявляется вполне закономерный интерес.
В зависимости от доминирующих мотивов правомерное поведение специалисты подразделяют на маргинальное, ведущим мотивом которого является опасение подвергнуться ответственности; конформистское, мотивом которого выступает подчинение; положительное - в силу привычки и социально активное - в силу солидарности с правовыми предписаниями.
Нетрудно заметить, что в указанных мотивах (за исключением последнего) проявляются дефекты правосознания, которые в данной классификации выступают как отличительные признаки социально приемлемого поведения. Правомерное поведение в строгом смысле есть нечто большее, чем соблюдение норм права в силу опасения, подчинения или привычки.
Субъективным критерием правомерного поведения является зрелое правосознание, свободное от дефектов и деформаций. Зрелое правосознание не сводится к верному знанию позитивного права и положительному отношению к правовым предписаниям. Развитое правосознание предполагает наличие нравственного правочувствования, в силу которого запретное предстает для индивида как неосуществимое, обязательное - как неизбежное и только позволенное представляется доступным и достойным осуществления.
Правомерное поведение имеет место в тех случаях, когда личность добровольно признает правовые веления и следует нормам права не только внешне, но и духовно, то есть несвоекорыстно. Сущность правомерного поведения состоит в самоутверждении духовного достоинства личности правовыми средствами. Вместо этого под правомерным поведением юристы зачастую понимают привычку считаться с правовыми предписаниями, а не добровольное самоопределение и самообязывание личности.
От правомерного поведения следует отличать близкие к нему внешне, но отличающиеся по своей внутренней природе виды поведения. К таким видам поведения можно отнести законосообразное, законопослушное, законоправное и законное поведение.
Законопослушное поведение имеет место там, где правосознание видит внешние предписания в категориях «можно», «должно», «нельзя», которые требуют повиновения, и принимает их как необходимый стандарт поведения. Сущность законопослушного поведения заключается в вынужденном признании организованного давления, с которым отождествляется право.
Законосообразное поведение - это поведение, внешне соответствующее нормам права, которое осуществляется без внутреннего одобрения правовых предписаний и держится на страхе перед наказанием либо обусловлено своекорыстными мотивами. Сущность законосообразного поведения заключается в повиновении, но не в одобрении или принятии правовых предписаний как ориентиров духовной жизни.
Законоправное поведение - это поведение, которое соответствует правовым предписаниям, однако правосознание следует им в силу необходимости. К правозаконным действиям в первую очередь можно отнести необходимую оборону, крайнюю необходимость и задержание лица, совершившего преступление. Законоправные действия имеют насильственный характер и причиняют вред посягающему субъекту, лицу, подвергшемуся задержанию, либо третьим лицам. Закон признает указанные действия общественно полезными и тем самым устраняет их противоправность и наказуемость.
Необходимость защитных действий не вызывает сомнений. Однако естественно-правовое и по сути своей нравственное сознание становится перед проблемой признания правомерными саморасправных действий, результатом которых является лишение жизни и причинение тяжких страданий, например, в случае необходимой обороны при посягательстве на жизнь или здоровье личности.
С точки зрения позитивного права к законным действиям следует отнести смертную казнь и убийство врага во время ведения боевых действий. Обычно законное отождествляется с правомерным, но в исторической перспективе лишение жизни другого человека является неправомерным. Зрелое правовое сознание ощущает эту историческую перспективу как нравственную данность, вот почему общественное правосознание с большой долей сомнения воспринимает необходимость смертной казни и оправданность вооруженного решения конфликтов.
Право по своему назначению и сути должно быть орудием правомерности и порядка. Однако духовная слепота и беспомощность делают это орудие средством нападения, а не солидарности. Развить правосознание - значит одухотворить его. Эта духовная задача по-прежнему стоит перед личностью, обществом и государством как достижение, без которого вместо правопорядка существует нормативно подавляемый хаос, а правомерное поведение оценивается по форме, вместо рассмотрения по существу.
