CC BY
37НАЦИОНАЛИЗМ И ГЕОПОЛИТИКА
Сергей Бирюков, АндрЕй Коваленко
ПрдвоконсЕрвАтивноЕ лицо Восточной Европы
118
«Евроскептицизм с востока»: исходная ситуация
Современные споры о судьбах «Большой Европы» вкупе с масштабными дискуссиями о путях спасения «зоны Евро» и создании нового общеевропейского «финансово-политического» механизма всколыхнули общественное мнение стран Европы. На фоне этих дискуссий все более явным становится углубляющийся разрыв между устремлениями европейских элит и гражданских обществ европейских стран. Если сложившаяся на сегодняшний день «элита ЕС» все более склоняется к усилению элементов централизации в управлении общеевропейской экономикой и финансами, то среди значительной части населения европейских стран распространяются настроения в духе евроскептицизма. Применительно к общеевропейской политике есть основания говорить о комплексном политическом кризисе, проявлениями которого являются кризис доверия, кризис легитимности (прежде всего общеевропейских институтов и элит), кризис участия (свидетельством чего являются проявления абсентеизма на общеевропейских выборах) и кризис проникновения (в связи с затрудненностью реализации общеевропейских идей и проектов). В более широком контексте имеет место быть как кризис общеевропейской идеи и идентичности, так и кризис общеевропейских институтов и механизмов. В этой связи с особой актуальностью и остротой встает вопрос о судьбе Восточной Ев-
ропы и ее возможной роли в контексте общеевропейского кризиса.
У Восточной Европы нет до сих пор устоявшейся международной дефиниции и четких географических границ. Как полагают авторы, Восточная Европа — это прежде всего единство судьбы, истории, менталитета и традиций, особое геополитическое пространство, волею судеб до сегодняшнего дня так и не обретшее полноценную геополитическую субъектность. Следует отметить, что проекты интеграции Восточной (Центральной) Европы в некое единое политическое образование для отстаивания совместных интересов выдвигались достаточно давно. В идейном отношении эти проекты противостояли панъевропеизму, приверженцами которого выступали некоторые представители элиты образовавшихся в рамках Версальской системы новых независимых государств. Достаточно вспомнить книгу одного из «отцов-основателей» Чехословакии Т. Масарика1 «Новая Европа», навеянную знаменитыми «14 пунктами» В. Вильсона.
И вовсе не было случайностью, что движение за возрождение «Центральной Европы» началось в 80-е годы минувшего века в Чехии и в Венгрии, где исторически было сильно сознание принадлежности к Центральной Европе. Дискуссии о Центральной Европе были реакцией на разделение Европы, на иллюзорный мир, существовавший
1 Cm.: Geier W. Europabilder. Begriffe, Ideen, Projekte aus 2500 Jahren. Wien Promedia, 2009. S. 141-145.
в тени ядерных вооружений, а также на перманентную конфронтацию двух европейских «миров», разделенных по идеологическому признаку.
Падение Берлинской стены, выход восточноевропейских государств из сферы влияния Советского Союза и их почти «триумфальное» возвращение в Европу на время отодвинули эту проблематику на второй план. Однако крушение многих надежд, связанных со стремительным вступлением стран Центральной и Восточной Европы в ЕС и НАТО, снова сделало ее актуальной. С середины 2000-х гг. страны Восточной Европы вошли в эпоху «политической турбулентности». Разнообразные проявления политической нестабильности охватили все его государства.
К началу 2000-х годов восточноевропейские общества достигли в своем развитии известного «потолка модернизации», когда первая волна либеральных реформ 1990-х гг. исчерпала свои эффекты, не принеся многим восточноевропейским государствам ожидавшегося благосостояния. В то время дефицит ресурсов для дальнейшего реформирования и рост разочарования в обществе фактически делают маловероятным новый этап либеральных преобразований. В результате элиты восточноевропейских государств всё осторожнее идут на проведение дальнейших рыночных реформ, зато всё большую популярность приобретают призывы вернуться назад, к пересмотру всей стратегии социально-экономического развития. К власти приходят силы, утверждающие, что Центральная Европа совершила ошибки при выборе стратегии реформирования экономик, на невыгодных и неравноправных условиях вступила в ЕС и НАТО, а интересы ее стран не представлены должным образом в руководящих институтах ЕС.
Выдвигаемые в этом контексте геополитические проекты «восточноевропейской правой», таким образом,
руководствуются рядом принципиальных мотивов:
1. Геополитические проекты «Великой Польши», «Великой Румынии», «Великой Венгрии», «Великой Литвы» — компенсация за второстепенный статус и экономическую слабость этих стран, за неудачу во Второй мировой войне (большинство из них были сторонниками фашистской Германии), за неоднозначные результаты государственного строительства в Х1Х-ХХ вв., за неудачи попыток «полноценной интеграции» в «Объединенную Европу».
2. Одновременно проявляется историческая традиция «империй в миниатюре», в «усеченном виде».
3. Очевидное стремление создать собственный вариант «Большого пространства» или «Жизненного пространства», довести до конца проект по созданию этнически и лингвистически «гомогенных» наций, начатый в XIX в.
4. Подобные устремления стран ЦВЕ направлены против процессов европейской интеграции и становления «Европы регионов», и шире — против глобализации с ее негативными последствиями для национальных государств.
5. Одновременно в этих проектах проявляется стремление восточноевропейских народов и элит отстоять свои «новоприобретенные» национальные государства, «обретенные» в 1990-е годы после падения коммунизма.
В итоге геополитика «малых имперских проектов» для стран ЦВЕ является логическим завершением процесса восстановления «единства исторической нации», без чего последний не будет принципиально завершенным, а многочисленные «разрывы» в ходе национальной истории не будут преодолены. «Сообщество судьбы», считающее условными утвержденные в результате двух мировых войн государственные границы и желающее расширить свое «жизненное пространство», неизбежно нуждается в территориаль-
ной экспансии. Подобные устремления все более явно бросают вызов проекту «Единой Европы» и общеевропейским ценностям, а также стратегиям, заявленным формирующейся «общеевропейской элитой».
«Малые имперские проекты»: популизм и геополитика
Рассмотрим указанные политические процессы на примере конкретных стран и партий.
Один из таких проектов — проект «Великая Венгрия». В сегодняшней Венгрии в продаже появляются карты, на которых изображается территория нынешней Республики Венгрии и земли, отторгнутые от нее после поражения в Первой мировой войне «загребущими руками» Чехословакии, Румынии и Югославии. Майки с этими картами пользуются популярностью среди венгерской молодежи, воодушевленной идеей «Великой Венгрии 64 жу-паний».
Смущает связь проекта «Великой Венгрии» с наследием режима Хор-ти — верного сателлита Третьего рейха, который участвовал во Второй мировой войне на стороне нацистов, рассчитывая получить территориальные приобретения за счет территорий Румынии, Словакии и Украины. Напомним, что именно адмирал Хорти был активным сторонником «велико-венгерской» идеологии и придал ей в годы Второй мировой войны официальный статус в своем государстве. Поддерживали идею «Великой Венгрии» и доктринальные венгерские фашисты из объединения «Скрещенные стрелы» Салаши.
В современной ситуации проект воссоздания «Великой Венгрии» поддерживают такие крайне националистическая организации, как «Венгер-
_ ская партия справедливости и жизни»
120 скандально известного писателя и _ драматурга И. Чурки, равно как и «ев-
роскептики» из активно использующей антицыганскую, антисемитскую и антииммигрантскую риторику партии «За лучшую Венгрию» («Йоббик»), сумевшей добиться в 2010 г. представительства в венгерском парламенте2. Партия Чурки имеет немалый вес в венгерской политике. Ей свойственен сильный «реваншистский крен»: она выступает за возвращение Венгрии принадлежавших ей до Второй мировой войны земель. Сегодня в одного из адептов великовенгерской идеи превращается доминирующая в правящей коалиции партия ФИДЕС (Венгерский гражданский союз) действующего премьера В. Орбана, которая за годы его лидерства совершила очевидный «дрейф» с классических либеральных на правоконсервативные позиции, находящиеся на грани «системной правой»3.
В условиях нарастания в Венгрии «правых» и «реваншистских» настроений официальными властями предпринимаются и практические шаги по реализации проекта «Великая Венгрия». Так, 1 января 2011 г. в Венгрии вступило в действие новое законодательство о предоставлении второго венгерского гражданства, существенно упрощающее процедуру получения гражданства этой страны представителям диаспоры. Эта инициатива напрямую затрагивает Закарпатскую область Украины, где по официальным украинским данным компактно проживает более 150 тыс. венгров. До Первой мировой войны Закарпатье принадлежало Австро-Венгрии, которая в этой войне потерпела поражение.
18 ноября 2010 г. в венгерском парламенте состоялось открытое заседание специальной парламентской комиссии по иностранным делам, посвященное обсуждению проблем вен-
2 Мальцев В. Возвращение «Венгерской гвардии» // Независимая газета. 21.04.2010.
3 Hockenos P. Central Europe's rightward slide // Global Post. 16.04.2010.
герских национальных меньшинств, на котором государственный секретарь по иностранным делам Венгрии Ж. Немет заявил о необходимости автономий для венгров Трансильва-нии, Словакии, Сербии и Украины. Как полагают восточноевропейские эксперты, заявляя подобные претензии, Венгрия стремится стать региональным лидером не только в Карпатском регионе, но и вообще в Центральной Европе. В разработанной национальной идее — уже упомянутом проекте «Великая Венгрия» — рассматривается распространение ее влияния на регионы, где компактно проживают представители венгерской диаспоры: Южную Словакию, Трансильванию (Румыния), Воеводину (Сербия) и Закарпатскую область. Таким образом, так называемый «бой за Потисскую долину», фактически объявленный нынешним Будапештом, ведется со все большей активностью.
Действующий венгерский премьер В. Орбан надеется, что программа укрепления этнических границ вокруг Венгрии должна охватить пять миллионов венгров вне пределов страны. Этнические венгры составляют примерно 10% от 5,4 миллиона граждан Словакии. Всего в соседних с Венгрией Словакии и Румынии проживают более трех миллионов венгров. Здесь стоило бы отметить, что для Будапешта характерно завышение данных по венграм в диаспоре: в частности, принято считать, что в Румынии живет до 2,5 млн. граждан венгерского происхождения (румыны приводят данные в 1,7 млн.); для Закарпатья цифра достигает 400 тыс. венгров, зато по украинским данным — лишь 150 тыс. В Словакии венгры насчитали до 600 тыс. соотечественников, зато, по словацким данным, их насчитывается не менее 520 тысяч.
В свою очередь, премьер-министр Словакии Р. Фицо в ответ на инициативы и претензии Будапешта объявил Венгрию «экстремистской
страной, которая распространяет вокруг коричневую заразу». По словам Фицо, Венгрия ведет себя так, «как будто ее северного соседа Словакии вообще не существует». В ответ на инициативу венгерского парламента Словакия намерена лишать своего гражданства всех этнических венгров, которые воспользуются возможностью получения двойного гражданства.
В Румынии в 2000-е гг. также имел место сдвиг прежних либералов и демократов «вправо» и в направлении «радикальной геополитики». Румынская Демократическая партия (ДП), возникшая в результате раскола в конце марта 1992 г. Фронта национального спасения (ставшего у власти после свержения Чаушеску), была сформирована сторонниками радикальных реформ во главе с П. Романом. Заявив о себе как левоцентристской партии с социал-демократической доктриной, она была принята в Социн-терн. В июле 1993 г. по инициативе ДП в результате объединения сил с «исторической» СДПР был создан Социал-демократический альянс, но и он вскоре распался. СДПР после этого перешла из лагеря противников коммунистов — Партии социальной демократии Илиеску — в стан их союзников, а затем объединилась с ним в новую партию.
Здесь мы можем наблюдать характерный популистский «правый маневр». Демократическая партия, не найдя возможной ниши для конкуренции с посткоммунистами, начала искать пути правого обходного маневра. В 2001 г. новым лидером ДП стал Траян Бэсеску, получивший на партийном съезде вдвое больше голосов, чем ее основатель П. Роман. Сразу же после этого партия объединилась в блок с правоцентристской Национал-либеральной партией Румынии, которая относит себя к числу так называемых «исторических» — довоенных партий и входит в Либеральный интер-
национал и соответствующую фракцию в Европарламенте. Следуя запросу масс, в 2004 г. Бэсеску был избран президентом страны. Однако в 2005 г. уклон вправо решила совершить уже Демократическая партия, покинувшая Социнтерн, чтобы вступить в Европейскую народную партию.
Распри между румынскими правыми длились до 2007 г., когда отколовшаяся от национал-либералов группа во главе с Столожаном образовала Демократическую либеральную партию, которая в декабре 2007 г. объявила о намерении объединиться с Демократической партией. В результате 15 декабря 2007 г. путем слияния Демократической и Либерально-демократической партий появилась Демократическая либеральная партия (рум. Partidul Democrat-Liberal — PD-L). В декабре 2009 г., получив 10 мест на выборах в Европарламент из 33 для Румынии, премьер-министром стал лидер партии Эмиль Бок. Новая партия в свою очередь поддержала нынешнего президента Румынии Траяна Бэсеску — автора ряда нашумевших геополитических инициатив реваншистского толка, явно выходящих за рамки «либерально-демократических идеологем».
Один из таких проектов — проект «Великой Румынии», активно продвигаемый нынешним главой государства Траяном Бэсеску. Напомним, что в свое время идеологами «великору-мынского проекта» были маршал Ан-тонеску и лидер румынских фашистов из организации «Железная гвардия» капитан Корнелиу Зеля Кодряну. В современных условиях «наследие» Анто-неску и Кодряну стало актуальным для целого ряда видных румынских политиков.
В самой Румынии подобные геополитические проекты ранее активно выдвигали национал-радикальные объединения, среди которых особое место занимает партия Корнелия Вадима Тудора «Великая Румыния», придерживающаяся антиевропейских пози-
ций и жестко противостоящая расширению прав нацменьшинств. На президентских выборах в 2000 г. ее лидер получил 33% голосов, заняв второе место, а его партия на парламентских выборах 2000 г. получила 19,6% голосов, что дало ей около четверти мандатов. «Великая Румыния» по количеству мандатов стала второй по влиятельности силой в обеих палатах румынского парламента. На выборах 2005 и 2006 гг. она, правда, сократила процент своей поддержки почти вдвое, откатившись на третье место. На парламентских выборах 2008 г. партия получила лишь 3,15% голосов и не преодолела пятипроцентный барьер. Однако по соцопросам «Великая Румыния» и сегодня пользуется симпатиями примерно 37% румын.
Впоследствии эстафету от «Великой Румынии» успешно принял действующий президент Румынии Траян Бэсе-ску, который шокировал румынскую и европейскую политическую публику рядом откровенно провокационных геополитических инициатив. Так, 30 ноября 2010 г. в интервью румынскому изданию Romania Libera Бэсе-ску заявил, что через 25 лет граница ЕС будет проходить по Днестру, а Бессарабия объединится с Румынией в рамках ЕС. «Граница ЕС будет установлена по Днестру, а демократическое развитие в регионе послужит стимулом и для других стран — таких как Украина — устремиться в ЕС», — заявил румынский лидер. При этом Бэсеску заявил, что Румыния испытывает дискомфорт от пребывания российских войск в Приднестровье и Черноморского флота РФ в Севастополе. «Если Россия так дружелюбно смотрит на черноморский регион, зачем ей такой большой флот в таком маленьком море?» — заявил «бухарестский мечтатель».
Несмотря на декларируемый либеральный характер своей политики, ДЛП во всем поддерживала жесткую и порой агрессивную внешнюю политику Бэсеску. Так, в июне 2011 г. утверж-
дения Бэсеску о том, что на месте фашистского маршала Антонеску он отдал бы в 1941 г. точно такой же приказ — «Перейти Прут!», разожгли настоящий дипломатический скандал между Россией и Румынией. Широко известны также публичные высказывание президента по поводу нежелательности базирования Черноморского флота РФ в Черном море. Это вызывает еще большие опасения, если обратить внимание на то, что в военной доктрине Бухареста Россия обозначена как враг №1, а в самой Румынии размещены элементы американской системы ПРО.
Несомненно, проект румынского ревизионизма (известный также под названием «Великая Румыния») имеет некоторых сторонников среди западной политической элиты (в частности, среди американских республиканцев), но полноценной поддержкой Брюсселя или другой западноевропейской столицы похвастать не может. Однако в самой Румынии отсутствует реальный консенсус в отношении объединительных целей, выдвигаемых политической элитой, хотя в целом панрумынская идея остаётся довольно востребованной румынским обществом.
Впрочем, первой жертвой румынских территориальных притязаний может стать не Россия, а Украина. Проиграв Бухаресту судебную тяжбу о правах на о. Змеиный и кусок собственной акватории общей площадью 12 000 кв. км в Чёрном море, Киев услышал от Румынии новые претензии — на пять малых островов в Дунае (Ермаков, Майкан, Малый Татару, Большой и Малый Даллер). Эти острова обладают немаловажным стратегическим значением, поскольку позволяют контролировать судоходный Дунай. Кроме того, согласно международному праву, государственная граница между странами, если она пролегает по реке, должна идти по фарватеру. Сейчас суда ходят между о. Майкан и украинским берегом, что дало румынам теоретиче-
ское право требовать переноса границы и признания над о. Майканом румынской юрисдикции.
Цель Бухареста — добиться монополии на транзит судов через Дунай. Украинско-румынские споры уже негативно отразились на инвестиционном климате в регионе украинского Придунавья. Теперь это один из депрессивных регионов страны, в то время как румынский порт Констанца официально признан Брюсселем главными восточными воротами ЕС в Черноморском регионе, что имеет самые негативные последствия для портов Украины (Одесса, Южный и Ильичевск), которые создавались как южные морские ворота России и СССР.
Таким образом, венгерский и румынский проекты представляют собой своеобразную версию «регионального ирредентизма» для ряда территорий сопредельных государств с включением последнего в собственное «большое пространство». В то же время польские геостратеги пытаются распространять свое влияние на сопредельные государства через культурно-политический «soft power».
Куда более масштабными и содержательными представляются геополитические прожекты Польши, которая, в отличие от большинства своих соседей по ЦВЕ, имеет собственную имперскую традицию и позиционирует себя в качестве гегемона некоторых «малых наций» Восточной Европы, ощущая в то же время уязвимость собственных позиций вследствие территориального расположения между Германией и Россией.
Согласно Станиславу Буковецкому, политика Польши определяется ее географическим положением между Россией и Германией: «Польша находится и будет находиться в состоянии угрозы утраты собственных границ и прав, а ее независимость всегда будет оставаться под угрозой вследствие устремлений соседних государств, и прежде
всего Германии и России»4. Как указывал другой видный представитель польской национал-демократии рубежа Х1Х-ХХ веков Роман Дмовский: «Освобождение польских областей от германского господства означает для этих земель отрицание исторических усилий Фридриха Великого, подлинного автора разделов Польши»5. Тем самым доминирующая парадигма польской историософии и геополитики была связана с идеей угрозы со стороны Германии и России, которая требовала мобилизации сил и ресурсов для противостояния возможной агрессии как с Востока, так и с Запада. Местоположение Польши в конечном итоге трансформировалось в определенную геополитическую миссию.
Теоретические концепции польской геополитики вне институциональных партийных рамок исторически определяются двумя полноценными позициями. Они называются по основным польским королевским династиям времен Средневековья — пястовская и ягеллонская. Первая ориентирована в первую очередь на Запад Европы, где основные внешнеполитические амбиции страны связаны скорее с Германией, а претензии на «дикий» Восток практически отсутствуют. Ягеллон-ская же позиция манифестирует открытую экспансию (политическую, экономическую и культурную) на восток. Из нее непосредственно логически вытекает современная доктрина «ULB» (Украина-Литва-Беларусь). Впервые она была сформулирована в парижской эмиграции в 70-е годы ХХ века политологом Юлиушом Меро-шевским на страницах журнала Ежи Гедройца «Культура». В современной польской геополитике данную концепцию принято называть «доктриной Гедройца-Мерошевского». Суть ее
4 BukowieckiS. Polityka Polski niedpodleglej.
_ Warszawa, 1922. S. 27.
124 5 Dmowski R. Polityka polska i odrodzenie _ panstwa. Warszawa, 1926. S. 433-440.
сводится к тому, что в интересах Польши добиться хотя бы de jure независимости Украины, Литвы и Белоруссии. Центральное значение придавалось украинскому независимому государству как лимитрофному образованию под контролем внешних сил.
Не забыт в кругах польской интеллигенции проект, выдвинутый в 1920-х гг. Юзефом Пилсудским. Известен он под названием «Междуморье» и подразумевает создание конфедеративного государства, которое включало бы Польшу, Украину, Белоруссию, Литву, Латвию, Эстонию, Молдавию, Венгрию, Румынию, Югославию, Чехословакию, а также, возможно, Финляндию, и простиралось бы от Чёрного до Балтийского моря. Стратегия господства или, по крайней мере, лидерства в восточноевропейском регионе определяет на данный момент внешнеполитическую активность Польши.
Тема польской геополитики достойна отдельной статьи, но здесь можно отметить некоторые принципиальные моменты для понимания общей диспозиции интеллектуальных и политических сил в польском обществе.
Отличительной чертой региона и Польши в частности является настойчивое стремление к реализации казавшихся еще недавно утопией стратегий в актуальной внешней политике стран Восточной Европы, что стало возможным благодаря приходу к власти относительно радикальных правых партий на фоне общественного запроса на реализацию национально ориентированной внешней политики. Такими партиями, борющимися последние несколько лет за власть в Польше, являются «Право и справедливость» (ПиС) братьев Качиньских и «Гражданская платформа» (ГП) премьера Дональда Туска и президента Бронислава Ко-маровского. Соответственно, две эти партии отражают два принципиальных подхода к внешнеполитческой стратегии страны.
ГП по сравнению со своим конку-
рентом более «еврооптимистична» и пытается наладить соответствующие отношения с Евросоюзом, взяв на себя ответственность за проведение восточной политики ЕС и пытаясь сгладить германофобские настроения в определенных кругах польской политической элиты (посетив, по приглашению Туска, Польшу, канцлер Германии Ангела Меркель обещала, что интересы Польши будут учитываться в проведении новой немецкой восточной политики). В частности, Туск и Комаров-ский считают, что с Россией необходимо разговаривать уважительно, но опираясь при этом на военный потенциал НАТО. «Членство в НАТО и в ЕС позволяет нам чувствовать себя безопасно. Это даёт также возможность определения совершенно новой и лишенной старых комплексов и стереотипов "российской политики" Варшавы», — заявил еще в бытность свою министром обороны Польши Комаров-ский6.
Иной взгляд на это у Ярослава Ка-чиньского и оставшейся ему после смерти брата партии. Им четко осознается, что заставить «плясать Брюссель под польскую дудку» не удастся. Франция и Германия, с точки зрения Качиньского, объявляются «русофильскими» странами, которые никогда не поймут специфики польской «исторической политики» на востоке и не станут ее полноценными союзниками. В связи с этим указывается на необходимость сохранения определенной автономности польской внешней политики, чтобы Варшава не была вынуждена участвовать в слишком пророссийской политике ЕС и имела свободные руки на востоке. Характерно также и то, что ГП в Европар-ламенте входит во фракцию Европейской народной партии, считающейся основным локомотивом дальнейшей интеграции, а ПиС (вместе с партией «Польша — превыше всего») яв-
5 Gazeta №уЬогс2а. 19.09.05.
ляется членом консервативной фракции евроскептиков-антифедералистов «Европейские консерваторы и реформисты» (в нее же входит Венгерский демократический форум, чешская Гражданская демократическая партия и Избирательная акция поляков Литвы).
Относительно восточной политики Польши доподлинно известно, что открыто русофильских позиций в польском политическом истеблишменте не высказывает почти никто. Например, нынешний премьер-министр Польши Дональд Туск, которого считают у себя на родине почти «русофилом», неоднократно высказывал мнение о необходимости продолжения внешнеполитической линии Юзефа Пил-судского, которого никак нельзя заподозрить в проведении добрососедской политики с тогдашней Россией. Если у действующего премьера внешнеполитические взгляды проявляются латентно и скорее являются декларативной фигурой речи для поддержания имиджа польского патриота и либерала (готовность к диалогу с Россией премьер показал после трагических событий апреля 2010 г., когда пошел навстречу российскому руководству и инициировал широкий диалог по поводу аварии), то брат-близнец погибшего Леха Качиньского Ярослав хранит национально-католические, антироссийские и антигерманские политические традиции польского посткоммунистического истеблишмента.
Во время известных событий августа 2008 г. в Южной Осетии тогдашний президент Лех Качиньский выступил в Тбилиси с крайне неоднозначной и антироссийской речью, вызвавшей негативную реакцию как в России, так и в самой Польше. Дональд Туск посчитал нужным тогда заявить, что президент сказал в Грузии «несколько лишних слов», а в польской прессе с иронией писали о «звездной ночи» президента (имея в виду ночь с 12 на 13 сентября, когда Качиньский выступил на
125
митинге в Тбилиси с пламенной речью об опасности русского империализма) и претензиях на роль арбитра в споре, решение которого явно не под силу Польше.
В связи с этим известный польский публицист Сквечиньский написал буквально следующее: «...Складывается впечатление, что единственным действием российского правительства, которое было бы признано поляками удовлетворительным, было бы провозглашение роспуска собственного государства и призыв соотечественников к коллективному самоубийству. Тогда бы на берегах Вислы все были бы довольны. Хотя и это, наверное, стало бы поводом для комментариев о российских саморазрушительных традициях, завершении дела Дзержинского и Сталина.»7.
Такой позицией польского руководства активно пользуются США для превращения Восточной Европы в своеобразный «санитарный кордон», разделяющий Россию и остальную Европу, где можно размещать противоракетные установки и базы НАТО. Однако позиция действующего президента Польши Бронислава Комаров-ского заметно отличается от стратегий его предшественника. Являясь представителями одного политического лагеря, Комаровский с Туском не стали обвинять в свое время в авиакатастрофе российскую сторону, а напротив, выразили свою благодарность за помощь и сочувствие. Благодаря этому две страны избежали громкого международного скандала. Сомнений в том, что новый лидер Польши рассматривает Россию как дружественную страну, не возникало ни у кого. На празднование 65-летия Великой Победы Кома-ровский даже прилетал в Москву.
Каким же образом ближайшим сосе-
126 7 Skweczynski Р. Кошр1ек8 // Rzecz-_ ро8ро1ка. "агеа^га, 2008. 12/^гсев. S. 13-15.
дям восточноевропейских стран лучше всего реагировать на правопопулист-ские и праворадикальные внешнеполитические маневры стран региона? Здесь мы вплотную подходим к ключевому для нас вопросу об идентичности. Ведь во многом от выбора собственной региональной, цивилизационной и национальной идентичности зависит дальнейшее позиционирование этих государств на международной арене и относительно меньшинств у себя на родине. На взгляд авторов, настойчивое оперирование с концептом Восточной Европы, например, в американской политической мысли (З. Бжезинский, Г. Киссинджер и т.д.) конституирует специфические патрон-клиентные отношения со странами региона, в которых обобщенно «Запад» выступает в роли ментора и наставника по отношению к европейскому «Востоку».
Столь же абсурдным может быть аналогичное отношение к странам Восточной Европы со стороны России, если она претендует на прямое культурное и/или политическое влияние в регионе. Наиболее радикальные представители «имперской партии» в России до сих пор высказывают планы возвращения России в Восточную Европу, однако такая позиция даже в среде русских «патриотов» остается весьма маргинальной.
В свою очередь, фобии периода холодной войны со стороны политического истеблишмента Польши, Румынии или Латвии лишь в сотый раз будоражат фантомную боль по отношению к государству, которого уже 20 лет как нет. Бесконечные политические спекуляции вокруг темы «русского империализма» не ведут при этом к кристаллизации собственной региональной идентичности, но лишь обостряют отношения с Российской Федерацией и странами Старой Европы. Непреодолимая боль собственной «восточности» в этом случае умело канализируется в противостояние с современной Россией как косвенной
виновницей «отсталости» стран региона. Все это лишь подчеркивает необходимость нахождения конструктивной альтернативы подобным радикальным подходам.
Какова же, на взгляд авторов, конструктивная альтернатива реваншистской и изоляционистской геополитике? И в каком направлении ее следует искать?
Как представляется, странам ЦВЕ следует отказаться от неконструктивных форм «евроскептицизма» и «политической идентичности», заявив конструктивную альтернативу современной модели евроинтеграции, обнаруживающей свой кризис.
В этом контексте необходимо вернуться к истолкованной в новом ключе концепции «больших пространств», которая оказалась в значительной степени дискредитированной из-за одностороннего характера ее изначального толкования. В то же время возможно и иное, плюралистическое прочтение этой доктрины, рассматривающее «большие пространства» как добровольное и естественное объединение народов и стран в единые культурные, экономические и политические сообщества на основе существующих многовековых связей. Именно такое «большое пространство» на основе принципов равноправия конституирующих субъектов и модели «многоуровневой идентичности» и могут попытаться создать сегодня страны Восточной Европы. Это стало бы достойным ответом на вызовы евроскеп-тицизма, демодернизации, национализма и изоляционизма8, позволив странам ЦВЕ выйти из состояния «бес-субъектности» и превратиться в своеобразный «геополитический мост», связывающий Восток и Запад.
Таким образом, ЦВЕ перестанет позиционировать себя как некая «пе-
8 Riedel S. EU-Minderheitpolitik als Instrument der Integration // OSTEUROPA, 4/2002. S. 502-511.
риферия» или «антипод» «Большой Европы», но сможет осознать и реализовать себя как полноценный геополитический макрорегион, являющийся неотъемлемой частью общеевропейского цивилизационного пространства.
Новая позитивная модель геополитики для Восточной Европы, на наш взгляд, могла бы опереться на следующие основные принципы:
— отказ от изоляционизма и теории «самодостаточных малых наций»;
— отказ от национализма и кон-фликтогенных «малых имперских проектов», от создания замкнутых «геополитических» и «геоэкономических» пространств;
— отказ от германофобии и русофобии;
— вместо изоляционистского «антиевропеизма» — конструктивный «альтеревропеизм».
Политические элиты стран «Старой Европы», чрезмерно увлекшись решением социально-экономических проблем и продвигая проект общеевропейской федерации с централизованным управлением финансовой сферы (Германия и Франция), не отдают себе в полной мере отчет в том, насколько глубокой становится «фрагментация» общеевропейского политического и идеологического поля на восточноевропейском «фланге». Многие страны Восточной Европы, не преуспевшие на пути социально-экономических преобразований либерального толка, очевидным образом сопротивляются проекту «иерархической Европы» с централизованным экономическим управлением, в котором они усматривают новый механизм дискриминации в отношении себя. Дальнейшее игнорирование «особых позиций» и «особого взгляда» восточноевропейских государств, равно как и недооценка деструктивного потенциала выдвигаемых ими геополитических проектов, на взгляд авторов, может создать проблемы для продвижения проекта «евро-
127
пейской интеграции» уже в обозримом будущем.
В конечном итоге все будет зависеть от позиции стран «Старой Европы», взявших сегодня на себя ответственность за дальнейшую судьбу «общеевропейского проекта» — прежде всего Германии и Франции. И особенно — от их способности найти новые ценностные основания для общеевропейского проекта, предложить и сформировать новые политические и социально-экономические механизмы недискриминационного характера, которые бы сделали реинтеграцию восточноевропейских стран в общеевропейское политическое, правовое и культурное пространства естественной и возможной. Для чего, на наш взгляд, необходима «консервативная рефлексия» со стороны элит стран Восточной Европы, способная обеспечить «ценностное» и политическое наполнение будущего европейского единства, не сводя его только к социально-экономическим
и «техническим» проблемам. Необходим возврат на современном историческом витке к понимаемой в современном ключе модели «Европы ста государств и ста флагов», то есть союза, разделяющего общие ценности и уважающего суверенитет отдельных национальных государств.
Заявившая сегодня о себе (в крайней своей форме) через «правоконсер-вативные» внутри- и геополитические проекты восточноевропейская идентичность должна быть переосмыслена именно как составная часть идентичности общеевропейской, что невозможно, на наш взгляд, без диалога элит «Старой» и «Новой» Европы, без рефлексии по поводу общеевропейских ценностей. Иначе, в конечном итоге, едва ли будут успешными любые общеевропейские экономические и политические проекты, а равно и преодоление «системного кризиса», который переживает ныне Объединенная Европа.
Открылся сайт журнала «ВОПРОСЫ НАЦИОНАЛИЗМА»: http://vnatio.org/
На сайте:
• Выпуски предыдущих номеров журнала, избранные статьи
• Анонсы новых материалов
• Интервью с авторами, статьи и рецензии
• Ориентировка для читателя: где приобрести новые выпуски журнала Кроме того:
• Новостная лента, ориентированная на читателя, интересующегося национальным вопросом в России и русским движением
• Библиотечка «ВН»: книги наших авторов
• Сообщество читателей журнала
• Путеводитель по Сети: коллекция ссылок на ресурсы русского движе-128 ния и мировые националистические ресурсы
