CC BY
66
ПРАВА ЧЕЛОВЕКА HUMAN RIGHTS
12.00.03 Гражданское право; предпринимательское право;
семейное право; международное частное право
Civil Law; Business Law; Family Law;
Private International Law
DOI: 10.33693/2223-0092-2022-12-4-121-128
Право ребенка на воспитание в семье: проблемы реализации и защиты
Н.В. Летова ©
Институт государства и права РАН, г. Москва, Российская Федерация
E-mail: letovanv@mail.ru
Аннотация. Цель исследования. В настоящей статье автором рассмотрено право на воспитание ребенка в семье в системе его неимущественных прав, выявлены современные тенденции развития законодательства, положения которого направлены на его реализацию, систематизированы преимущества и недостатки действующих норм, посвященных защите данного права, определены проблемы его реализации на практике. Автором доказано, что воспитание в семье позволяет ребенку удовлетворить его базовые потребности, поскольку их реализация зависит от его родителей, которые обязаны надлежащим образом исполнять свои обязанности по отношению к ребенку.
Ключевые слова: ребенок, право на семейное воспитание, защита права, родители, иные законные представители ребенка, государственная политика, ответственность родителей, приоритет семейного воспитания, семейная правоспособность, субъективные права, правовой статус, отобрание ребенка, лишение родительских прав, ограничение родительских прав, утрата родительского попечения, процессуальный статус ребенка
ДЛЯ ЦИТИРОВАНИЯ: Летова Н.В. Право ребенка на воспитание в семье: проблемы реализации и защиты // Социально-политические науки. 2022. Т. 12. № 4. С. 121-128. 001: 10.33693/2223-0092-2022-12-4-121-128
V_У
DOI: 10.33693/2223-0092-2022-12-4-121-128
The Right of a Child to be Brought up in a Family: Problems of Implementation and Protection
N.V. Letova ©
Institute of State and Law of the Russian Academy of Sciences, Moscow, Russian Federation
E-mail: letovanv@mail.ru
Abstract. Purpose of the study. In this article, the author considers the right to raise a child in a family in the system of his non-property rights, identifies current trends in the development of legislation, the provisions of which are aimed at its implementation, systematizes the advantages and disadvantages of the current norms devoted to the protection of this right, and identifies the problems of its implementation in practice. The author proves that family upbringing allows the child to realize and satisfy his basic needs, since their realization depends on his parents, who are obliged to properly fulfill their duties towards the child.
Key words: child, the right to family education, protection of the right, parents, other legal representatives of the child, public policy, parental responsibility, priority of family education, family legal capacity, subjective rights, legal status, removal of a child, deprivation of parental rights, restriction of parental rights, loss of parental care, procedural status of the child
ВВЕДЕНИЕ
Государство на современном этапе своего развития заинтересовано в укреплении семьи как фундаментального социального института, создании условий для полноценного воспитания ребенка в кровной семье, обеспечении его основных потребностей и базовых ценностей. Приоритет семейного воспитания ребенка закреплен в нормах международного и национального законодательства (ст. 20 Конвенции ООН о правах ребенка, п. 3, ст. 1, ст. 123 Семейного кодекса РФ - далее СК РФ), реализация которого гарантирована государством. Фундаментальной основой для их воплощения на практике являются положения Конституции Российской Федерации, согласно которым семья находится под защитой государства, права и интересы детей определены в качестве приоритетных направлений политики государства (ст. 38, 46, 67.1)1.
Ценность семьи как основы любого государства, его нравственного ориентира, трудно переоценить. Одним из главных предназначений семьи является создание условий для нормального развития и надлежащего воспитания детей. Право ребенка жить и воспитываться в семье относится к числу его базовых прав, практическая реализация которого состоит в том, что каждый ребенок имеет право жить и воспитываться в семье, насколько это возможно, знать своих родителей, имеет право на их заботу, право на совместное с ними проживание, за исключением случаев, когда это противоречит его интересам (ст. 54 СК РФ).
К числу принципиально новых положений, направленных на реализацию такого права, относится определение четких обязательств государства конституционного вида, направленных на обеспечение защиты права ребенка на семейное воспитание и обеспечение гарантии на воспитание в случае, когда у ребенка нет возможности жить с родителями и ребенок лишен родительского попечения по тем или иным причинам. Государство, система органов власти ориентированы на обеспечение защиты детей, обладающих определенным правовым статусом и возлагает на себя обязанности родителей в случае их отсутствия у ребенка, принимая во внимание, что воспитание ребенка в семье есть важная ценность для каждого человека. В таком случае, на мой взгляд, государство в лице специально уполномоченных органов, берет на себя функции «публичного
1 Закон РФ о поправке к Конституции РФ от 14.03.2020 № 1-ФКЗ «О совершенствовании регулирования отдельных вопросов организации и функционирования публичной власти»// Собр. законодательства РФ, 2020, № 11, ст. 1416. Статья 67.1 Конституция Российской Федерации// Официальный текст Конституции РФ с внесенными поправками от 14.03.2020 опубликован на Официальном интернет-портале правовой информации http://www. pravo.gov.ru (дата обращения: 04.07.2020).
представителя ребенка» (выделено мною. - Н.Л.), тем самым замещая ему родителей, выполняя обязанности родителя по отношению к ребенку, в том числе и функции представительства.
1. ПРАВО РЕБЕНКА НА ВОСПИТАНИЕ В СЕМЬЕ В СИСТЕМЕ ПРАВ НЕМАТЕРИАЛЬНОГО ВИДА
Утрата ребенком родительского попечения может быть обусловлена самыми разными причинами, как объективного, так и субъективного характера. В случае, когда ребенок не может получить воспитание в семье, например родители погибли, лишены родительских прав или неизвестны, государство в лице органов опеки и попечительства берет на себя ответственность по его устройству, временно размещая таких детей в организации для детей - сирот и детей, оставшихся без попечения родителей, всех типов (п. 1 ст. 121, п. 1 ст. 123, ст. 155-1 СК РФ). Такое законодательное решение в полной мере отвечает конституционным началам защиты прав и охраняемых законом интересов детей, способствует практической реализации базовых прав ребенка на защиту и права жить и воспитываться в семье кровными родителями, в условиях не допускающих нарушения прав ребенка (ст. 56, ч. 2 ст. 54 СК РФ, Преамбула Конвенции о правах ребенка).
На мой взгляд, присутствие в законе конституционной гарантии свидетельствует о высокой степени ответственности государства за своих граждан, обеспечивая системный подход в защите прав и интересов детей, оставшихся без попечения родителей.
К сожалению, право ребенка на воспитание в семье, часто трудно реализуемо на практике в связи с тем, что ребенок утратил родительское попечение, тем не менее, его право должно быть гарантировано и реализовано вне зависимости от причины утраты родительского попечения, с соблюдением требования о преимущественном праве воспитания его близкими родственниками, что обусловлено максимальной заинтересованностью государства в сохранении у ребенка родственных связей, преемственности кровных связей и сохранение семьи в широком значении этой категории [1: 4, 5].
Право ребенка на воспитание в семье относится к числу нематериальных прав ребенка, которое составляет содержание гл. 11 СК РФ и формирует содержание его семейной правоспособности, относящейся к разновидности специальной. Последняя означает, что ребенок, в силу его возраста и неполной дееспособности, наделен юридически обеспеченной возможностью обладать не всеми правами и обязанностями, а лишь теми, которые ему предоставлены семейным законодательством. Не отрицая сложившиеся теоретические
положения о правоспособности, следует признать, отождествление правоспособности и субъективного права недопустимо [2: 173, 178]. Конечно, правоспособность является определяющей, но не единственной предпосылкой для возникновения субъективного права ребенка, в частности его права на семейное воспитание. Солидаризируясь с отдельными авторами, признаю, что правоспособность ребенка вне зависимости от способов и видов ее проявления вместе с субъективными правами ребенка рассматриваются как его возможности, например, право жить и воспитываться в семье, а само субъективное право, которое ему предоставлено законом относится к разновидности действительности, т.е. как право проявляется в действии и какими особенностями оно отличается в процессе его реализации на практике [3: 492].
Право ребенка на воспитание ребенка в семье относится к числу прав, составляющих содержание его правоспособности, при этом законодатель не дифференцирует механизм его реализации в зависимости от того кто его реализует, родители ребенка или иные родственники, важен результат, что его субъективное право реализовано на практике. Иными словами, существование субъективных прав у ребенка не может быть без наличия у него правоспособности, поэтому наделение ребенка качеством субъекта права является одним из основополагающих условий необходимых для обладания им субъективными правами.
Вместе с тем, реализация данного права на практике возможна в рамках определенного механизма, «движение» которого обеспечивается системой юридических фактов. Стадия правоспособности и стадия реализации взаимосвязаны и взаимообусловлены по отношению друг к другу, вторая не может существовать без первой, поскольку реализация прав и обязанностей ребенка невозможна, если это право ему не принадлежит по закону [4: 87]. В данном случае реализуется известный принцип: нельзя воплотить такое право, которым ребенок не обладает по закону. Отличие между указанными стадиями заключается в том, что реализация прав и обязанностей ребенка, в отличие от первой стадии, осуществляется в рамках конкретных правоотношений, отражающих межотраслевые связи ребенка. Кроме того, право ребенка на семейное воспитание, на мой взгляд, зависит от его правового статуса, поскольку последний определяет совокупность его прав, в частности тех, которыми он обладает в семье, например, право на воспитание родителями, право жить и воспитываться в семье, право на получение содержания от родителей, т.е. речь идет о правах, которые возникают в связи с реализацией его права на семейное воспитание [5: 27].
Считаю, что принадлежность ребенка к определенной категории детей, обусловленная его правовым статусом, обусловливают специфику реализации его субъективного права на воспитание в семье, например, ребенок, оставшийся без попечения родителей, реализация его субъективного права, происходит через участие государства в лице органов опеки и попечительства, на которые возложены функции по его устройству. Иными словами, наличие определенного статуса у ребенка позволяет заниматься его воспитанием государством в лице детских учреждений. Кроме
того, такая взаимообусловленность статуса и права ребенка на семейное воспитание определяет особенности его реализации на практике.
2. ЗАЩИТА ПРАВА РЕБЕНКА НА СЕМЕЙНОЕ ВОСПИТАНИЕ
Принимая во внимание признанную в теории права взаимную корреспонденцию прав и обязанностей участников отношений, в том числе и семейных, права и обязанности не должны рассматриваться вне связи прав одного субъекта с обязанностями другого субъекта, иначе они по существу превратятся в фикцию. Таким образом, если ребенок воспитывается в семье родителями, то они наделены соответствующими правами и обязанностями по отношению к нему, которые они обязаны осуществлять в прямом соответствии с интересами ребенка, не ущемлять и не нарушать их, в противном случае к ним могут быть применены нормы об ответственности, в частности лишение родительских прав (ст. 69 СК РФ), ограничение родительских прав (ст. 73 СК РФ), отобрание ребенка при непосредственной угрозе жизни ребенка или его здоровью (ст. 77 СК РФ)2. В случае, если ребенок лишен родительского попечения по тем или иным причинам, исполнение родительских прав и обязанностей по отношению к нему, возложены на специальные органы. Родители ребенка, которые не исполняют или исполняют ненадлежащим образом свои права и обязанности, тем самым нарушают, ущемляют его интересы, в том числе не реализуется и его право на воспитание в семье. Такие дети приобретают определенный статус, в частности статус оставшихся без попечения родителей, тем самым функции защиты и реализации его права на семейное воспитание возложены на государство.
В целях системного обеспечения приоритетной защиты прав ребенка на семейное воспитание, государство предпринимает комплексные меры, направленные на защиту такого права, включая меры, направленные на изменение норм действующего законодательства [6: 36, 38; 7: 63, 67]. Так, например, в числе последних знаковых инициатив можно отметить предложения проекта Федерального закона № 989008-7 «О внесении изменений в Семейный кодекс Российской Федерации в целях укрепления института семьи»3.
Интерес к его положениям обусловлен и теоретическими, и практическими нововведениями. Так, теоретического осмысления требует предложение о формировании нового подхода к системе принципов семейного права в дополнении их принципом презумпции добросовестности осуществления родителями
2 Для справки: согласно статистическим сведениям Минпро-свещения России (форма № 103-РИК) «Сведения о выявлении и устройстве детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей», в разд. 5 «Защита детей в возрасте до 18 лет и лиц из числа детей, оставшихся без попечения родителей» численность детей, отобранных у родителей при непосредственной угрозе жизни или здоровью детей составляет за 2017 г. - 1990, из них 362 ребенка возвращено родителям после проведения социально-реабилитационных мероприятий; за 2018 г. - 2098 детей отобрано по тем же основаниям, из них 342 возвращено родителям; 2019 г. - 1959 отобрано детей по тем же основаниям, из них только 295 детей возвращено родителям.
3 См.: СПС «КонсультантПлюс».
родительских прав (пп. «б», ч. 3. ст. 1). Предусматривается, что действия родителей считаются добросовестными, т.е. они соответствуют правам и законным интересам детей, пока их недобросовестность не будет установлена вступившим в законную силу судебным решением. Бремя доказывания недобросовестности родителя при осуществлении им родительских прав в отношении конкретного ребенка лежит на истце. Нам представляется, что такое положение не добавляет на практике определенности, поскольку принцип добросовестности и разумности действий субъектов общественных отношений распространяется на все виды отношений, в том числе и семейные, а презумпция добросовестности является одним из фундаментальных принципов в гражданском праве (ч. 5 ст. 10 ГК РФ), в соответствии с которым любой участник правоотношений считается добросовестно исполняющим свои обязанности перед другими лицами до тех пор, пока не будет установлено и доказано обратное.
К числу видовых особенностей реализации права ребенка на семейное воспитание относится его беспрепятственная реализация и поддержка на разных уровнях до тех пор пока не произошло грубое нарушение прав ребенка в семье, в этом случае государство обязано отреагировать и незамедлительно обеспечить своевременную защиту прав и интересов такого ребенка [8: 88, 93; 9: 134]. На практике реакция государства должна воплощаться в применении мер публичного характера, т.е. мер ответственности по отношению к родителям и мер защиты по отношению к ребенку. К числу таких мер относятся ограничение родительских прав, лишение родительских прав, отобрание ребенка при непосредственной угрозе жизни ребенка или его здоровью [10: 18, 19; 11: 3, 5].
Последняя мера, предусмотренная ст. 77 СК РФ, многократно критиковалась на практике по причине ее крайне неудачной формулировки и установлением неясного порядка самого изъятия ребенка из семьи [12: 15, 20]. Следует отметить, что применение такой нормы указывает на крайние случаи и ситуации, возникшие в семье и изъятие ребенка из семьи направлено на приоритетную защиту его прав. По смыслу данной нормы основанием для такого изъятия должна быть реальная угроза в отношении ребенка, свидетельствующая о причинении вреда жизни и здоровью ребенка. Сложности, связанные с применением указанной нормы обусловлены крайне неудачной формулировкой самой нормы, содержание которой не позволяет точно установить порядок и последовательность такого изъятия, четко не определены органы, их полномочия, которые участвуют в процессе изъятия и не указаны точно сроки, в какой период времени они должны произвести такое изъятие и какие последствия возникают и в отношении ребенка, и в отношении таких родителей.
3. ПРОБЛЕМЫ РЕАЛИЗАЦИИ ОТДЕЛЬНЫХ НОРМ СК РФ, ОБЕСПЕЧИВАЮЩИХ ПРАВО РЕБЕНКА НА ВОСПИТАНИЕ В СЕМЬЕ
В целях устранения проблем применения специальных норм на практике, нам представляется, что необходимо не просто внести изменения в данную норму, но и концептуально изменить подход к такой мере ответственности родителей как отобрания у них ребенка.
Прежде всего, необходимо решить вопрос о принадлежности такой меры, либо как меры ответственности, либо как меры защиты по отношению к ребенку. Нам представляется, что отношение к мерам ответственности в широком смысле и значении необходимо менять в сторону их определенного смягчения и одновременного усиления защитных мер по отношению к ребенку. Отобрание ребенка должно рассматриваться, прежде всего, как мера, направленная на защиту ребенка и как следствие, как мера ответственности родителей за ненадлежащее исполнение ими своих обязанностей по отношению к ребенку. Иными словами, концептуально акцент законодателя должен быть «смещен» в сторону мер защиты от мер ответственности в отношении родителей. Такое изъятие ребенка из семьи следует рассматривать, прежде всего, как разновидность универсальной мерой защиты в отношении ребенка, с одновременным сохранением за ней меры ответственности, применяемой в отношении родителей, которые не исполняют надлежащим образом своих обязанностей в отношении ребенка.
На наш взгляд, такое «смещение», изменение «фокуса» законодателя на возможность рассмотрения такой меры, прежде всего, как разновидности мер защиты ребенка, позволит обеспечить дополнительную гарантию для приоритетной защиты прав ребенка, в том числе его права на воспитание в семье в безопасных для него условиях. В этом смысле нормы, направленные на защиту его права жить и воспитываться в семье, должны быть сфокусированы в первую очередь на интересах ребенка, а не на интересах его родителей. В целях адекватного применения данной нормы на практике, представляется, что в решении нуждается вопрос о допустимом соотношении прав родителей отличающиеся абсолютным правом защиты и защиты прав ребенка в приоритетном порядке, безусловность защиты которого не подвергается сомнению. Считаю, что на практике недопустима конкуренция прав родителей и ребенка, поэтому необходимо сохранить четкие критерии разграничения мер защиты и мер ответственности, сложившиеся в теории права, предусмотрев, что положения ст. 77 СК РФ следует рассматривать прежде всего как меру защиты в отношении ребенка и как меру ответственности в отношении его родителей, тем самым признать двойное назначение данной нормы, в том числе и в смысле порождаемых правовых последствий для сторон, родителей и детей [13: 64, 67].
В этой связи, представляется целесообразным, практически оправданным предусмотреть в нормах СК РФ дифференцированную систему мер защиты ребенка (выделено мною. - Н.Л.), содержание которых определялось бы в зависимости от тех жизненных обстоятельств, в которых оказалась семья. Потребность в учете таких обстоятельств обусловлена тем, что причины т.н. неблагополучия семей могут быть самыми разнообразными, тяжелое материальное положение, отсутствие работы, отсутствие жилья, которые являются причинами изъятия ребенка из семьи. Необходимо принимать во внимание, что изъятие ребенка из семьи не всегда связано с противоправным поведением родителей по отношению к нему, нередко, именно социально-бытовые условия семьи могут быть основанием для изъятия ребенка, поскольку по формальным требованиям родители не могут обеспечить надлежащие
условия для проживания ребенка и обеспечение его базовых потребностей в еде, жилье, одежде и проч., и в этом случае, государство обязано реагировать именно в силу обеспечения приоритетной защиты прав ребенка и создания для него безопасной среды для воспитания.
На мой взгляд, поскольку отобрание ребенка рассматривается как принудительное разлучение ребенка с лицами, на попечении которых он находится, учитывая важность правовых последствий и для ребенка, и для родителей, целесообразно изменить порядок отобрания, исключив административный, заменив его на судебный. Известно, что административный порядок не позволяет всесторонне изучить все обстоятельства дела, определить подлинную причину изъятия ребенка из семьи, существует риск принятия такого решения специалистом органа опеки и попечительства формально, нередко ориентируясь на сугубо субъективные оценки семьи, в которой проживает ребенок. В этой связи, решение вопроса об отобрании ребенка только на основании судебного решения, безусловно, позволит обеспечить необходимый уровень правовой защиты интересов ребенка, исключить риск серьезного нарушения прав и интересов родителей и детей, допуская их разлучение без судебной процедуры и выносимого в результате этой процедуры судебного решения. Кроме того, такое предложение в полной мере отвечает положениям Постановления Пленума
Верховного Суда РФ от 14.11. 2017 № 444, согласно которому при определении оснований для применения ст. 77 СК РФ необходимо изучить все обстоятельства и условия жизни семьи.
К числу неоднозначных положений ст. 77 СК РФ относится отсутствие четких оснований, позволяющих изъять ребенка из семьи, которые требуют определенной систематизации. Так, общим основанием для отобрания является виновное поведение родителя (иного лица, на попечении которого находится ребенок), такой факт мог бы быть установлен в судебном порядке решением о лишении родителя родительских прав, об ограничении родителя в родительских правах; об отмене усыновления; актом органа опеки и попечительства об отстранении опекуна (попечителя) от исполнения возложенных на него обязанностей, а в случае обжалования такого акта, - вступившим в законную силу судебным решением об отказе в удовлетворении заявленных требований о признании указанного акта незаконным. В случае применения судебного порядка, безусловно, возникает вопрос об исполнении таких решений, что потребует внесения изменений в акты, направленные на исполнение таких судебных решений. На мой взгляд, специфика исполнения таких решений заключается в возможности привлечения не только пристава, но и потребует участия органа опеки и попечительства, а также лица, которому передается ребенок.
4 См.: ППВС РФ от 14.11. 2017 г. № 44 »О практике применения судами законодательства при разрешении споров, связанных с защитой прав и законных интересов ребенка при непосредственной угрозе его жизни или здоровью, а также при ограничении или лишении родительских прав», суду надлежит исследовать акты обследования условий жизни родителей (лиц, на попечении которых находился ребенок) и ребенка, заслушать показания свидетелей, объяснения представителей органов опеки и попечительства, а также исследовать заключения экспертов и иные доказательства, имеющие значение для правильного рассмотрения дела (п. 32) // СПС «КонсультантПлюс».
Важно, что наряду с очевидными преимуществами судебного порядка рассмотрения дел данной категории, необходимо учитывать специфику таких дел. Их особенность заключается в том, что есть реальная угроза жизни или здоровью ребенка, меры реагирования должны быть применены незамедлительно, с тем, чтобы обеспечить защиту прав ребенка. В ситуации, когда отобранию должно предшествовать судебное решение, необходимо решить вопрос об обеспечении защиты ребенка до момента принятия такого решения. Даже в случаях рассмотрения таких дел в особом порядке, ребенок ощутимое количество времени будет находится в неблагоприятной обстановке, фактически в опасности, поэтому его необходимо изолировать.
Мне представляется, что эффективное применение такой нормы возможно при условии осуществления надлежащей профилактической работы с семьей, поскольку меры защиты, применяемые в отношении ребенка и, равно как и меры ответственности в отношении родителей должны применяться и дифференцироваться с учетом реально сложившейся обстановки в семье. В этом смысле целесообразно поставить вопрос о рассмотрении в рамках данного института, разных мер защиты и ответственности, например, мер самозащиты, временные меры защиты, а также меры семейно-правовой ответственности. К системе мер защиты ребенка вместо действующего механизма его отобрания при непосредственной угрозе его жизни или здоровью представляется целесообразным рассмотреть вопрос о включении в содержание СК РФ временных мер защиты ребенка, действие которых как раз распространялось бы на период предшествующий принятию судебного решения об отобрании ребенка из семьи. К таким мерам можно отнести передачу ребенка его родственникам, временное устройство ребенка в организацию социального обслуживания или в медицинскую организацию5. Следует признать, что порядок отобрания ребенка, предусмотренный ст. 77 СК РФ, не позволяет определить специфику такой меры, выявить правовую природу отобрания, установить четкие критерии опасности и угрозы для ребенка, наличие которых позволяет принимать решение об изъятии ребенка из семьи. В решении этих вопросов определенности не добавляет и содержание п. 28 ПП ВС № 446.
5 При этом по законопроекту в особых ситуациях допускается также административный порядок отобрания ребенка из семьи. Пункт 2 ст. 77 Семейного кодекса Российской Федерации предусматривает, что в исключительных случаях, при наличии оснований полагать, что смерть ребенка может наступить в течение нескольких часов, орган опеки и попечительства с участием прокурора и органа внутренних дел может произвести отобрание ребенка у родителей (одного из них), усыновителей или у других лиц, на попечении которых он находится, составив акт об отобрании ребенка с указанием обстоятельств, свидетельствующих о непосредственной угрозе жизни ребенка.
6 При непосредственной угрозе жизни или здоровью ребенка орган опеки и попечительства вправе на основании акта органа исполнительной власти субъекта Российской Федерации или главы муниципального образования немедленно отобрать ребенка у родителей (одного из них) или у других лиц, на попечении которых он находится, незамедлительно уведомить об этом прокурора, обеспечить временное устройство ребенка и в течение семи дней после вынесения указанного акта об отобрании ребенка обратиться в суд с иском о лишении родителей родительских прав или об ограничении их родительских прав (ст. 77 СК РФ).
К числу современных тенденций, направленных на реализацию права на семейное воспитание ребенка относится изменение в правоприменительной деятельности отношения к применению исключительной, крайней меры ответственности, применяемой в отношении родителей, лишение родительских прав. Несмотря на то, что в СК РФ традиционно лишение родительских прав определялось как крайняя мера, на практике происходил «перекос», когда в отношении родителей, которые ненадлежащим образом осуществляют свои права, в основном, на практике применялась такая мера, а например, ограничение фактически не работало, поскольку система была ориентирована на «конечный результат неблагополучия в семье», минуя профилактические меры, применялось сразу лишение родительских прав. Такой диссонанс на практике сформировался в связи с тем, что меры профилактики с неблагополучием семей не применялись, система работа что называется по факту, когда кризис в семье достигал такого уровня, что работать с семьей было невозможно. Только после принятия ППВС РФ № 44, в котором судам был дан четкий ориентир на то, что лишение это крайняя мера и тяжелое материальное положение семьи не может быть основанием для изъятия ребенка из семьи, практика «развернулась», суды были ориентированы на применение норм о лишении родительских прав только в самых крайних, исключительных случаях. После применения таких положений на практике число лишений стало сокращаться, а мера профилактического характера, ограничение родительских прав, стала чаще применяться на практике.
Считаю, что такой подход позволил учесть, что кризис, неблагополучие в семье не всегда связано с безответственным или виновным поведением родителей, они могут заболеть, лишиться работы и именно по объективным причинам они не осуществляют и не обеспечивают право ребенка на воспитание. Широкое распространение лишения родительских прав, на мой взгляд, в значительной степени ущемляло не только интересы родителей, но прежде всего ребенка, который лишался попечения и воспитания в семье.
ВЫВОДЫ
Дальнейшее совершенствование норм позволит прийти к пониманию, что лишение должно рассматриваться как исключительно крайняя мера, необходимо сократить перечень оснований для лишения, что позволит сократить случаи лишения, определить закрытый перечень лиц, которые могут обратиться с лишением (например, ограничив его одним из родителей, органами опеки и попечительства, прокурором), что позволит обеспечить приоритетную защиту прав ребенка, в том числе и право на воспитание.
Необходимо отметить, что такие меры, как сокращение перечня оснований лишения родительских прав, в частности путем перенесения их части в основания для ограничения родительских прав, сократив их до двух (совершено преступление против ребенка или членов его семьи; суд ограничил родителя в правах, но не принял решение о продлении такого ограничения или не продлил такой срок) не позволяют в полной мере обеспечить защиту прав ребенка в случаях,
например, когда родитель не интересуется судьбой своего ребенка, не принимает никакого участия в его воспитании, оказывает на своего ребенка чрезмерное физическое или психическое воздействие (насилие) и другое.
В контексте реализации надлежащего права ребенка на воспитание важно решить ряд задач теоретического порядка, в частности необходимо точно дифференцировать все виды категорий детей, с учетом их статуса, закрепить порядок установления факта отсутствия у ребенка родительского попечения и признания ребенка оставшимся без попечения родителей; устранить неопределенность в вопросе об объеме полномочий органов опеки и попечительства по защите прав и законных интересов детей, оставшихся без попечения родителей.
Активное внедрение новых положений в нормы, обеспечивающие реализацию права ребенка на семейное воспитание предполагают его комплексную реализацию и защиту, что означает и потребность в корреляции норм других федеральных законов, нормы которых направлены на решение межотраслевых вопросов, которые необходимо решать и учитывать в случае реализации права на семью с учетом его правового статуса и причины утраты родительского попечения [14: 26, 27; 15: 7]. Так, например, необходимо в ст. 31 Гражданского кодекса Российской Федерации внести изменения в части установления опеки и попечительства над несовершеннолетними77. Кроме того, необходимо решить вопрос о процессуальных возможностях участия ребенка в процессе, дополнив содержание ГПК РФ отдельной гл. 381 «Отобрание ребенка при непосредственной угрозе жизни ребенка или его здоровью». По общему правилу, отобрание ребенка при непосредственной угрозе его жизни или здоровью производится по общему правилу на основании решения районного суда, выносимого в порядке особого про-изводства8. Целесообразно дела об отобрании ребенка при непосредственной угрозе жизни ребенка или его здоровью рассматривать по заявлению органа опеки и попечительства или органа внутренних дел судом по месту фактического пребывания ребенка. Важно определить и перечень лиц, которые могут принимать участие в делах по данной категории, а именно предусмотреть обязательное участие органа опеки и попечительства, органа внутренних дел, прокурора, родителей или иных лиц, на попечении которых находится
7 Предусматривается, что опека и попечительство над несовершеннолетними устанавливаются при отсутствии у них попечения родителей либо по заявлению родителей, когда они по уважительным причинам временно не могут осуществлять свои родительские права и обязанности.
8 Кроме того, такое положение должно коррелироваться с содержанием Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 14.11.2017 № 44 «О практике применения судами законодательства при разрешении споров, связанных с защитой прав и законных интересов ребенка при непосредственной угрозе его жизни или здоровью, а также при ограничении или лишении родительских прав», согласно которому разрешение вопроса о немедленном отобрании ребенка на основании ст. 77 СК РФ отнесено к исключительной компетенции органа опеки и попечительства и производится во внесудебном порядке. С учетом этого в случае обращения органа опеки и попечительства с указанным требованием в суд судья отказывает в принятии искового заявления на основании п. 1 ч. 1 ст. 134 ГПК РФ (п. 29).
ребенок [16: 212; 17: 7, 8]. Участие ребенка по таким делам возможно с учетом положений ст. 57 СК РФ, поскольку данный вопрос затрагивает жизненно важные интересы ребенка, а именно его право жить и воспитываться в семье, касается судьбы ребенка, поэтому его участие и выяснение его мнения или согласия по достижении им возраста 10 лет, считаю важным для обеспечения его интересов [18: 1127; 19: 648].
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Полноценная, эффективная реализация и воплощение права ребенка на семейное воспитание возможна
" 9
путем внесения изменении в ряд нормативных актов9. Перечень их широк, многие из них морально устарели, поскольку были приняты в далекие 1990 гг., например, закон «Об основах системы профилактики безнадзорности и правонарушений несовершеннолетних» был ориентирован первоначально на регулирование отношений в связи с совершением правонарушений несовершеннолетними, а в настоящее время его применяют в связи с выявлением случаев неблагополучия в семье.
Дети, учитывая особенности их правового положения, относятся к наиболее уязвимой категории участников семейных отношений, поэтому защита их прав является приоритетной для всех органов без исключе-ния10. Принцип их приоритетной защиты закреплен
9 Изменений требуют положения следующих законов, в частности Закон РФ «О психиатрической помощи и гарантиях прав граждан при ее оказании», «Об актах гражданского состояния», «Об основных гарантиях прав ребенка в Российской Федерации», «Об основах системы профилактики безнадзорности и правонарушений несовершеннолетних», «О Государственном банке данных о детях, оставшихся без попечения родителей», «Об опеке и попечительстве», «О полиции», «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации», «Об основах социального обслуживания граждан в Российской Федерации» и др.
10 Считаю, что именно наличие определенного статуса у ребенка предопределяет не только специфику его права на защиту, но и оказывает влияние на выбор способа защиты его прав и интересов. Правовой статус ребенка есть совокупность его прав, законных интересов, обязанностей, право и дееспособности, и других элементов юридического и естественного характера, позволяющих определить виды и объем возможностей ребенка.
ЛИТЕРАТУРА
1. Комиссарова Е.Г., Краснова Т.В. Право ребенка на семейное воспитание: регулятивный аспект // Вестник Пермского университета. Юридические науки. 2019. № 4. С. 4-5.
2. МардахаевЛ.В. Семейное воспитание: проблемы и особенности // Вестник Челябинского государственного университета. 2014. № 13 (342). С. 173-178.
3. Михеева Л.Ю. Развитие российского семейного законодательства // Кодификация российского частного права 2019 / под ред. Д.А. Медведева; Исслед. центр частного права им. С.С. Алексеева при Президенте РФ. М.: Статут, 2019. 492 с.
4. Фомина Е.А. Право на воспитание как разновидность субъективных прав // Право и политика. 2002. № 1. С. 87.
5. Ильина О.Ю. Интересы ребенка в семейном праве Российской Федерации. М., 2006. С. 27.
6. Старосельцева М.М. О принципах осуществления родительских прав // Современное право. 2008. № 11. С. 36-38.
7. Нечаева А.М. О направлениях совершенствования российского семейного законодательства // Теоретические и практические вопросы современной науки: Материалы
не только в качестве определяющего направления государственной политики, но и базируется на общепризнанных нормах международного права.
На практике важно определить в каком объеме, в какой мере и при наличии каких условий ребенок может самостоятельно защитить свои права и интересы. Следуя буквальному толкованию ст. 3 ГПК РФ, право на обращение в суд не обусловлено какими- либо формальными ограничениями в отношении любого гражданина, имея ввиду совершеннолетнего и дееспособного гражданина. Учитывая, что ребенок в силу возраста не обладает полной дееспособностью, законом регламентировано его право на обращение в суд за защитой семейных прав по достижении им возраста 14 лет11, до этого возраста защиту прав и интересов ребенка осуществляют его законные представители и иные лица, их заменяющие и органы12. Вместе с тем, принимая во внимание предусмотренное законом исключение в отношении ребенка, нам представляется, что применение этой нормы должно осуществляться на практике синхронно с нормой материального права ч. 2 ст. 56 СК РФ. Считаю, что присутствие таких норм в законодательстве РФ свидетельствует не только о системной защите семейных прав ребенка, но и обеспечивается их приоритетная защита в случаях посягательств на жизненно важные сферы каждого ребенка, включая его право на воспитание в семье.
11 В литературе под средством судебной защиты прав и интересов ребенка следует понимать совокупность приемов, при помощи которых обеспечивается восстановление (признание)нарушен-ных (оспоренных) прав и интересов ребенка, т.е. применение способов защиты.
12 Именно по этой причине и к числу наиболее приоритетных мер, направленных на защиту прав и интересов детей, относятся меры, направленные на создание т.н. «дружественного к ребенку правосудия, под которым подразумевается система гражданского, административного и уголовного судопроизводства, гарантирующая уважение прав ребенка и их эффективное обеспечение с учетом принципов, закрепленных в рекомендациях Совета Европы по правосудию в отношении детей, а также с учетом возраста, степени зрелости ребенка и понимания им обстоятельств дела» // См. Указ Президента РФ от 1 июня 2012 № 761 «О национальной стратегии действий в интересах детей на 2012-2017 годы» // СЗ РФ. 2012. № 23. Ст. 2994.
REFERENCES
1. Komissarova E.G., Krasnova T.V. The right of the child to family education: a regulatory aspect. Bulletin of the Perm University. Legal Sciences. 2019. No. 4. Pp. 4-5. (In Rus.)
2. Mardakhaev L.V. Family education: problems and features. Bulletin of the Chelyabinsk State University. 2014. No. 13 (342). Pp. 173-178. (In Rus.)
3. Mikheeva L.Yu. Development of Russian family law. In: Codification of Russian private law 2019. D.A. Medvedev (ed.); S.S. Alekseev Research Center for Private Law under the President of the Russian Federation. Moscow: Statut, 2019. 492 p.
4. Fomina E.A. The right to education as a kind of subjective rights. Law and Politics. 2002. No. 1. P. 87.
5. Ilyina O.Yu. The interests of the child in the family law of the Russian Federation. Moscow, 2006. P. 27.
6. Staroseltseva M.M. On the principles of exercising parental rights. Modern Law. 2008. No. 11. Pp. 36-38.
7. Nechaeva A.M. On the directions of improving the Russian family legislation. In: Theoretical and practical issues of modern science: Conference materials. Ed. and comp.
конференции / отв. ред. и сост. Г.Л. Шаматонова. Ярославль: Изд-во ЯрГУ, 2017. С. 63-67.
8. Хоменко И.А. К вопросу об определении понятия «семейное воспитание» // Ученые записки Санкт-Петербургского государственного института психологии и социальной работы. 2012. № 1 (17). С. 88-93.
9. Татаринцева Е.А. Модели правоотношений по воспитанию ребенка в семье и тенденции их формирования в национальном семейном праве. М.: Юстицинформ, 2018. 134 с.
10. Чечот Д.М. Избранные труды по гражданскому процессу. СПб., 2005. С. 18-19.
11. Беспалов Ю.Ф. Осуществление семейных прав через представителя // Нотариус. 2005. № 3. С. 3-5.
12. Смирновская С.И. Ограничение родительских прав по семейному законодательству Российской Федерации: дис. ... канд. юрид. наук. М., 2007. С. 15-20.
13. Сабитова Э.Н. Формы и способы защиты семейных прав по законодательству Российской Федерации // Современное право. 2015. № 11. С. 64, 67.
14. Верин А.Ю. Правовой статус несовершеннолетнего и особенности его реализации: дис. ... канд. юрид. наук. Казань, 2016. С. 26-27.
15. Летова Н.В. Семейный статус ребенка: проблемы теории и практики. М., 2018. С. 7.
16. Беспалов Ю.Ф. Семейно- правовое положение ребенка в РФ: монография. 2-е изд. М., 2013. 240 с.
17. Цуканова В.И. Особенности судопроизводства по делам о лишении родительских прав: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. М., 2012. С. 7-8.
18. Lowe N., Douglas G. Bromley's family law. Oxford University Press, 2015. 1127 p.
19. Lamont R. Family law. Oxford University Press. 2018. 648 p.
G.L. Shamatonova. Yaroslavl: Publishing house of YarSU, 2017. Pp. 63-67.
8. Khomenko I.A. To the question of the definition of the concept of "family education". Scholarly notes of St. Petersburg State Institute of Psychology and Social Work. 2012. No. 1 (17). Pp. 88-93. (In Rus.)
9. Tatarintseva E.A. Models of legal relations for the upbringing of a child in a family and trends in their formation in national family law. Moscow: Yustitsinform, 2018. 134 p.
10. Chechot D.M. Selected works on civil procedure. St. Petersburg, 2005. Pp. 18-19.
11. Bespalov Yu.F. Implementation of family rights through a representative. Notary. 2005. No. 3. Pp. 3-5.
12. Smirnovskaya S.I. Restriction of parental rights under the family law of the Russian Federation: Dis. ... Cand. Sci. (Law). Moscow, 2007. Pp. 15-20.
13. Sabitova E.N. Forms and methods of protecting family rights under the legislation of the Russian Federation. Modern Law. 2015. No. 11. Pp. 64, 67. (In Rus.)
14. Verin A.Yu. The legal status of a minor and the features of its implementation: Dis. ... Cand. Sci. (Law). Kazan, 2016. Pp. 26-27.
15. LetovaN.V. Marital status of the child: Problems of theory and practice. Moscow, 2018. P. 7.
16. Bespalov Yu.F. Family legal status of a child in the Russian Federation: Monograph. 2nd ed. Moscow, 2013. 240 p.
17. Tsukanova V.I. Peculiarities of legal proceedings in cases of deprivation of parental rights. PhD Theses of dis. ... Cand. Sci. (Law). Moscow, 2012. Pp. 7-8.
18. Lowe N., Douglas G. Bromley's family law. Oxford University Press, 2015. 1127 p.
19. LamontR. Family law. Oxford University Press. 2018. 648 p.
Статья проверена программой Антиплагиат. Оригинальность - 71,16%
Статья поступила в редакцию 16.06.2022, принята к публикации 20.07.2022 The article was received on 16.06.2022, accepted for publication 20.07.2022
СВЕДЕНИЯ ОБ АВТОРЕ
Летова Наталия Валерьевна, доктор юридических наук; главный научный сотрудник сектора процессуального права Института государства и права РАН. Москва, Российская Федерация. ORCID: https://orcid.org/0000-0001-7033-977X; Author ID: 635906; E-mail: letovanv @mail.ru
ABOUT THE AUTHOR
Natalie V. Letova, Dr. Sci. (Law); chief researcher at the Procedural Law Sector of the Institute of State and Law of the Russian Academy of Sciences. Moscow, Russian Federation. ORCID: https://orcid.org/ 0000-0001-7033-977X; Author ID: 635906; E-mail: letovanv@mail.ru
