CC BY
21А.Ю. Кузубова*
ПРАВО И ЗАКОН В ПОЛИТИКО-ПРАВОВОЙ ДОКТРИНЕ РУССКОГО КОНСЕРВАТИЗМА XIX ВЕКА
Аннотация. Статья посвящена исследованию особенностей правопонимания в трудах нескольких поколений мыслителей отечественного консерватизма XIX века. Проанализировано соотношение формального права (закона) и права-нравственности. В статье отмечено, что антиномия «закона» и «морального права» являет собой коллизию формального (государственного) права и надгосударственного, объединяющего религиозно-нравственные и правовые начала. Консервативная политико-правовая доктрина предложила идею морального права, в основе которого лежало живое нравственное чувство, а не формальность и бездушность законодательных конструкций.
Ключевые слова: консервативное правопонимание, правовые ценности, закон, мораль, правда, справедливость.
Проблема единства и различия категорий «право» и «закон» является одной из наиболее спорных, порождающих множество версий и аргументов. Выявления специфики ценностной сферы отечественного права невозможно вне историко-правового анализа соотношения права и закона в политико-правовой доктрине русского консерватизма. Последнее характеризуется дуалистичностью: может быть представлено как сущностное и юридическая форма.
Для консервативного правопонимания характерен выход за рамки позитивистского сведения права к закону. Это невозможно в силу свойственного философии консерватизма объединения права-нравственности, воплощающего единую, высшую правду. Отечественная правовая традиция исходит, в целом, из отождествления формального права с законом и признания отдельного существования высшего права-нравственности (права-правды, права-справедливости). Так, по поводу формального права И.С. Аксаков писал: «Закон не есть непреложная истина, не есть какое-то непогрешимое изречение оракула, неподверженное изменениям: он имеет значение ограниченное и временное, и бессмыслен закон, носящий в себе притязание уловить в свои тесные рамки свободную силу постоянно творящей и разрушающей жизни! Самое «право» не есть нечто само для себя и по себе существующее: неспособное выразить полноты жизни и правды, оно должно ведать свои пределы и находиться, так сказать, в подчиненном отношении к жизни и к идее высшей нравственной справедливости»1.
Вместе с тем, учитывая большой диапазон идеологических конструкций русских консерваторов и конкретный контекст разных работ,
* Кузубова Ангелина Юрьевна, кандидат юридических наук, доцент кафедры философии, экономики и социально-гуманитарных дисциплин Воронежского государственного педагогического университета, angelinakuzubova@mail.ru
1 Аксаков И.С. Доктрина и органическая жизнь [Электронный ресурс]. URL: http: // az.lib.ru/a/aksakow_i_s/text_0410.shtml (дата обращения: 26.08.2019).
113
мы можем констатировать вариативность использования терминов, предполагающую: 1) рассмотрение права и закона как тождественных категорий, в виде исходящего от власти внешнего принуждения; 2) олицетворение права с правом-нравственностью, внутренней правдой (синтезом земной и божественной справедливости, истины), при акценте на антиномии права и формального закона. Это отражало возникшую в рамках консервативного правопонимания идею деления права на надгосударственное, объединяющее религиозно-нравственные и правовые начала, и государственное.
Разграничение формального права (закона) и права-нравственности имеет гуманистический смысл, так как позволяет акцентировать внимание на содержании закона, его справедливости или несправедливости, соответствии или несоответствии морали. Ведь в основу формального закона должно быть положено право, выступающее его «духом», целью и сущностью. На это обращал внимание И.А. Ильин: «В основе всякого правоотношения лежит троякое признание права, дважды осуществленное. Во-первых, каждый из субъектов, вступая в правоотношение, признает право как основу отношения, как форму жизни, как объективно значащую идею. Во-вторых, каждый из субъектов признает свою духовность, т.е. его достоинство и свою автономию как правотворящую силу. В-третьих, каждый из субъектов признает духовность другого субъекта, т.е. его достоинство и его автономию как силу, способную к творчеству»1.
Традиция поиска начал бытия права в христианстве имеет многовековую историю. Истоки противопоставления закона формального и внутренней правды (права в его нравственном, идеальном измерении) мы усматриваем уже в первом русском политическом трактате митрополита Илариона «Слово о Законе и Благодати» в котором автор предлагает следующее видение проблемы: «Закон необходим для принятия истины -божественной благодати. Он обеспечивает принудительное подчинение религиозно-нравственным постулатам, а благодать добровольно воспринимается совестью свободного человека. Закон особенно важен для людей безнравственных, принуждаемых законом под угрозой наказания следовать предписаниям закона. Высшее состояние общества и духа - это свободное принятие христианских начал любви, свободы, сострадания и жертвенности. Сбросив с себя ярмо закона (равнодушного к совести) и вступив в соборное общество вместе с другими истинными верующими
Л
душой, человек принимает благодать, становится свободным» . По мнению митрополита, благодать проистекает из христианских заветов, она направлена на душу человека, тогда как закон формален и призван регулировать внешние аспекты бытия. В то же время, в произведении подчеркивается необходимость закона как способа постижения благодати
1 Ильин И.А. О сущности правосознания // Соч.: в 10 т. Т.4. С. 364.
2
Цит. по.: Васильев А.А., Серегин А.В. История русской охранительной политико-правовой мысли (VII - XX вв.). М., 2011. С. 85-89.
для безнравственных людей. Русская правовая культура уже на ранних этапах своего развития противопоставляла благодать и благодатное право -праву несправедливому (закону). Заложенная парадигма «благодатное право (правда) - позитивное право (закон)» стала исходной точкой развития отечественной политико-правовой мысли.
В дальнейшем указанная антиномия нашла отражение в противопоставлении государства и общества. Закон - норма внешнего поведения человека, отражающая его несовершенство, «греховность», а значит, он не может быть ориентиром бытия. Основная проблема позитивного права, в контексте учения русского консерватизма, заключалась в том, что оно безуспешно пыталось воплотить в себе идею божественной правды и справедливости, заменить заповеди Божии на человеческие законы. Но законодательство создается несовершенными людьми, адаптирующими его под себя и тем самым снижающими его ценностные качества.
В начале XIX века особую значимость представляла идея защиты национального, поэтому ранние консерваторы были озабочены вопросами сохранения русского права, его исхода из отечественных правовых традиций. В записке «О древней и новой России» Н.М. Карамзин сформулировал идею своеобразия русского права: «законы народа должны быть извлечены из его собственных понятий, нравов, обыкновений, местных обстоятельств»1. Он считал, что русское право, подобно римскому, имеет свои начала, их необходимо определять, развивать, на них строить систему отечественного законодательства. Н.М. Карамзин подвергал критике проект Гражданского уложения М.М. Сперанского, так как считал, что в нем отсутствуют положения, отражающие сложившуюся политико-правовую систему России.
Противостояние правовых культур Запада и России обусловлено, по мнению славянофила И.В. Киреевского, отсутствием в отечественной истории влияния римской античности с ее рациональным отношением к миру, выдвижением в качестве главенствующих принципов прагматичности и целесообразности. В Европе, подчеркивал мыслитель, общественные отношения опираются, как правило, на искусственное основание в виде общественного договора. Он писал: «Между тем как римско-западная юриспруденция отвлеченно выводит логические заключения из каждого законного условия, говоря: Форма - это самый закон, и старается все формы связать в одну разумную систему, где бы каждая часть, по отвлеченно-умственной необходимости, правильно развивалась из целого и все вместе составляло не только разумное дело, но самый написанный разум, - право обычное, напротив того, как оно было в России, вырастая из жизни, совершенно чуждалось развития отвлеченно-логического. Закон в России не изобретался предварительно какими-нибудь учеными юрисконсультами, не обсуживался глубокомысленно и красноречиво в каком-нибудь законодательном собрании и не падал потом как снег на голову посреди всей
1 Карамзин Н.М. О древней и новой России в ее политическом и гражданском отношениях // О древней и новой России. М., 2002. С. 423.
115
удивленной толпы граждан, ломая у них какой-нибудь уже заведенный порядок отношений. Закон в России не сочинялся, но обыкновенно только записывался на бумаге, уже после того, как он сам собою образовался в понятиях народа и мало-помалу, вынужденный необходимостью вещей, взошел в народные нравы и народный быт »1. Так, И.В. Киреевский обращал внимание не только на специфику источников права в России и на Западе, но и подчеркивал отличия в правотворческих процедурах. По его мнению, в отечественной правовой традиции формализации закона предшествовала стадия его «бытийности» в сознании населения.
Славянофилы признавали определенное значение закона как внешнего регулятора совместной жизни людей, охраняющего от внешних угроз, обеспечивающего внутреннюю устойчивость. В то же время, законодательство отражало, как считал А.С. Хомяков, уровень нравственного сознания: «Закон гражданский есть произведение и показание средней нравственной высоты общества в данную эпоху»2. Отдавая первенство «внутренней правде», они отождествляли закон с внешним, часто несправедливым, принуждением.
Славянофилы не верили в силу внутреннего убеждения формального права, подчеркивая, что «нравственное дело должно совершаться нравственным путем без помощи внешней принудительной силы»3. Закон государственный не способен проникнуть в душу человека, он не может учесть особенностей личности, мотивов тех или иных поступков, а значит, он может нанести вред естественной природе сложившихся общественных отношений. Невозможно искусственное принуждение общества к добру через страх перед законом. Право, в идеологии славянофильства, не сводимо к «внешней» правде (формальному праву), оно должно опираться на внутренние субстанции (православные заповеди, народный дух, соборность). Поэтому российская модель права, будучи социальной неизбежностью, все же должна была основываться не на притязаниях, а на обязанностях.
Промежуточной категорией, способной приблизить закон к внутренней правде, по мнению идеологов славянофильства был правовой обычай. Сами же законы как внешние установления, в идеале, должны были со временем «растворяться» в жизни народа, не нуждаясь в писаной форме, превращаться в обычаи. А.С. Хомяков рассматривал обычай как источник права, но указывал, что «закон является чем-то внешним, случайно примешивающимся
1 Киреевский И.В. О характере просвещения Европы в его отношении к просвещению России // Духовные основы русской жизни. М., 2007. С. 204-205.
2Хомяков А.С. О юридических вопросах // Полн. собр. соч.: в 8 т. изд. 3-е, доп. М., 1900. Т.3. С. 334. [Электронный ресурс]. URL:
http://www.runivers.ru/bookreader/book18631/#page/1/mode/1up (дата обращения: 26.07.2019).
3 Аксаков К.С. Собрание сочинений. Т.1. М., 1889. С. 56.
116
к жизни, а обычай является силою внутреннею, проникающею во всю жизнь народа, в совесть и мысль всех его членов»1.
Киреевский И.В. приближал обычай к внутренней правде, действующей наравне с позитивным правом. Философ считал, что обычай органично соответствует внутренним потребностям человека, в этом заключается его достоинство, следовательно, обычаи следует предпочесть законам. Мыслитель обосновывал свою позицию следующим образом: русский мир (община) исторически не был самовластным и не мог сам изобретать для себя законы, так как являлся частью подобных обществ, управлявшихся однообразным обычаем. В эти маленькие миры из церквей и монастырей постоянно транслировались одинаковые ценностные установки, направленные на регулирование общественных и частных отношений. В дальнейшем они приобретали силу общих убеждений, а убеждения переходили в обычаи, заменявшие законы: «Это повсеместное однообразие обычая было, вероятно, одною из причин его невероятной крепости, сохранившей его живые остатки даже до нашего времени сквозь все противодействие разрушительных влияний.. ,»2.
Ценность обычая проявлялась, по мнению славянофилов, в том, что он был лишен формальной логичности и отвлеченного рационализма римского права, напротив, он основывался на традиции и справедливости. Считалось, что обычай «живет» в коллективном сознании и естественно воплощается в исторически обусловленных формах поведения. Люди добровольно, по внутреннему нравственному чувству и в соответствии со сложившимися процедурами действий, разрешали те или иные жизненные ситуации. Славянофилы подчеркивали способность обычая регулировать богатую палитру общественных отношений, чего, по их мнению, не мог делать формальный закон.
Консервативная мысль конструировала подходы к праву через введение противопоставлений: «позитивное право» - «правда, справедливость, истина». И в столкновение указанных систем ценностей консерватизм обосновывал приоритет последних, подчеркивая беспомощность, условность, зависимость права формального и вневременной, абсолютный характер права, основанного на нравственных и религиозных императивах. Исходящее от государства право не способно сделать запрет полностью неосуществимым, а дозволенное превратить в доступное. Постоянно подчеркивалось, что многие сферы жизни невозможно подвергать правовому регулированию, ведь общества и государства развиваются естественным путем. Позитивные нормы, оторванные от
1 Хомяков А.С. По поводу Гумбольдта // Полн. собр. соч. Изд. 3-е, доп. Т. 1. М., 1900. С. 164. [Электронный ресурс]. URL:
http://www.runivers.rU/bookreader/book18631/#page/1/mode/1up (дата обращения: 28.07.2019).
Киреевский И.В. В ответ А.С. Хомякову // Духовные основы русской жизни. М., 2007. С. 41.
«живых элементов» конкретно-исторического этапа развития народа, нации не смогут работать, останутся мертвыми формами, не наполненными внутренним содержанием.
Победоносцев К.П. писал, что значение закона как заповеди со временем померкло в народном сознании: закон воспринимается современниками как внешнее правило принуждения. Заповедь, в отличие от внешнего правила, «имеет ту силу, что она будит совесть в человеке, полагая свыше властное разделение между светом и тьмою, между правдою и неправдою...»1. Действие закона предполагает единение двух его свойств: ценностно переживаемого и принимаемого содержания божественной заповеди и установленного, охраняемого государством формального правила. Мыслитель считал законодательство своего времени ущербным из-за потери им преемственности с библейскими и евангельскими заповедями.
Победоносцева волновала утрата законами своего значения из-за избыточной формализации: «Вследствие того с умножением законов ослабляется нередко необходимая для управления энергия властей, смущается сознание долга, когда трудно определить пределы его в отдельных случаях, и закон, долженствующий способствовать правильному отправлению должностей, полагает ему на каждом шагу стеснение и препятствие»2.
Победоносцев К.П. предлагал сократить существующее многообразие письменных документов, отдав, где возможно, их функции обычаям. А в целом, по его мнению, законотворчество должно было ориентироваться на традиции и особенности национального быта: «Если понятие о праве не заглохло в сознании народном, это объясняется единственно силою предания, обычая, знания и искусства править и судить, преемственно сохраняемого в действии старинных, веками существующих властей и учреждений. Стало быть, кроме закона, хотя и в связи с ним, существует разумная сила и разумная воля, которая действует властно в применении закона, и которой все сознательно повинуются. А где этой существенной силы нет, где нет древних учреждений, из рода в род служащих хранилищем разума и искусства в применении закона, там умножение и усложнение законов производит подлинно лабиринт, в коем запутываются дороги всех подзаконных людей . Нравственное значение закона ослабляется и утрачивается в массе законных статей и определений, нагромождаемых в непрерывной деятельности законодательной машины, и напоследок самый закон в сознании народном получает значение какой-то внешней силы, неведомо зачем ниспадающей и отовсюду связующей и стесняющей отправления народной жизни...» . К.П. Победоносцева тревожила тенденция
1 Победоносцев К.П. Закон // К.П. Победоносцев Московский сборник [Электронный ресурс]. URL: http://www.wco.ru/biblio/books/pobedonoscev1/Main.htm (дата обращения: 16.09.2019).
2 Там же.
3 Там же.
разрастания законодательства, в ней он видел неизбежность вмешательства государства в регулирование тех сфер общественной жизни, которые предполагали свободу духа, автономию и начала саморегулирования.
Н.Я. Данилевский воспринимал русский народ как организм, естественным образом сосредоточенный в его государе, являющем живое осуществление политического самосознания и народной воли. Соответственно, право рассматривалось как исходящая от самодержца истина, правда. Обретение человеком свободы и проявление его воли в подобной системе было возможно только в рамках социальных общностей, к числу которых относили народность, церковь, общину и т.д.
Как и многие представители консервативной политико-правовой мысли, он подчеркивал приоритетность установлений идеального порядка над законодательными нормами. В праве должны находить воплощение религиозные и нравственные установления, иначе оно теряет свое значение, превращаясь в произвол. Н.Я. Данилевский акцентировал внимание на недопустимости исключения христианских оснований из правовых нормативов, ведь, по его мнению, сам «закон не может же служить выражением того, что кому-нибудь во сне пригрезилось .закон должен на чем-нибудь основываться»1.
К.Н. Леонтьев разделял внутреннее право («правду») и внешнее право, ассоциируемое с законом. Мыслитель считал, что регулирующую и интегрирующую функцию в социуме выполняют, в большей степени, вера и нравственность, нежели право-закон. Приоритет в данном аспекте отдавался «внутренней правде». Позитивное право, по мнению К.Н. Леонтьева, только создавало внешние условия для торжества нравственного принципа, не доходя до онтологической и метафизической глубин бытия. Вместе с тем, мыслитель не отрицал необходимости позитивного права как системы норм, выраженных в законах, обеспечивающих принудительный государственный порядок должного.
Вся философия права русского консерватизма базировалась на принципе сохранения самобытности российского права и государства, поэтому вопрос о соотношении своего и чужого правового опыта неизбежно затрагивался представителями консервативного течения. Ведь, в соответствии с их мировоззрением, правовая форма должна отражать эволюционно возникшие в обществе отношения. Либеральные реформы Александра II, выразившиеся в правовом закреплении ряда заимствований, укрепили оппозиционные настроения сторонников органической теории. К.Н. Леонтьев считал, что своеобразного русского права, подобного римскому, французскому или англо-саксонскому, в России выработать не удалось: «Русское право в наше время есть право европейское, слегка окрашенное византизмом там, где государственность соприкасается с
1 Данилевский Н.Я. Россия и Европа. М., 2015. С. 308.
119
религией»1. Но и это небольшое своеобразие русского права, берущее свои начала в оригинальности «русского психического строя»2, мыслитель предлагал сохранять и развивать. Тогда как экспансия чужеродных политико-правовых институтов, по мнению представителей консервативной мысли, могла нарушить органичное развитие национального права.
Ф.М. Достоевский критично относился к регулятивному потенциалу права, но все же обосновывал необходимость феномена на определенном этапе исторического развития. По мысли философа, убежденный в возможности только земного бытия человек подвержен соблазну жить «здесь и сейчас» при «полной вседозволенности», что неизбежно приводит его на сторону зла. Порочность людей проистекает из неверия, склонности считать существование человека конечным.
Ф.М. Достоевский считал, что русский народ должен идти путем Христа, через духовно-нравственное страдание возвышать свои души, избавляться от зла и ложных идей, тем самым находя себя в традиции, культуре и морали. Новое общество, по мнению философа, не будет нуждаться в правовом регулировании, исходящем от государства, а значит, право прекратит существование. Право, как указывал писатель, не только влияет на жизнь общества, оно является духовной составляющей жизни человека. Назначение права как фактора порядка и стабильности проявляется в обеспечении равного доступа к справедливости. Но нормативные предписания не в состоянии помочь человеку получить правду и справедливость. Ф.М. Достоевский разделял учение славянофилов в контексте выделения «внешней» и «внутренней» правды, философ рассматривал нормы нравственности (внутреннюю правду) в качестве основного регулятора общественных отношений, отводя при этом писаному праву (закону) второстепенную роль.
Л.А. Тихомиров считал, что позитивное право (закон) должно ориентироваться на нормы нравственности, воплощенные в виде идеалов правды, истины, милости и справедливости. Правда в концепции русского философа - цель духовного поиска человека, выражающая сущность человеческого бытия и занимающая высшее место в иерархии правовых ценностей. Внутренняя правда олицетворена в нравственных нормах и религиозных заповедях. Л.А. Тихомиров замечал: «Только по отношению к этой высшей реальности, этой правде, познаем мы и справедливость, ибо справедливо то, что сообразно с правдой. Только отсюда мы получаем уважение к праву, которое есть формула справедливости. Таким образом все наши правовые понятия логически истекают из того, как понимаем мы
1 Леонтьев К.Н. Письма к В.С. Соловьеву // Леонтьев К.Н. Храм и церковь. М., 2003. С. 619.
2 Там же. С. 619.
правду, в чем видим высшую реальность, которой готовы подчиниться, ибо сознаем потребность подчиняться лишь самому высшему»1.
Л.А. Тихомиров высоко оценивал роль правового обычая, исходящего из привычек, традиций, опыта бытия предыдущих поколений. Приоритет обычая над формальным законом обусловлен тем, что первый не вводит новых установлений, он лишь закрепляет сложившиеся формы общественных отношений.
Надо отметить, что взгляды создателя теории монархической государственности на право, в целом, несколько отличаются от воззрений мыслителей консервативного толка. Важным фактором, обусловливающим действенность права, Л.А. Тихомиров считал его соответствие «народным идеалам». Мыслитель писал: «В возможность справедливо устроить общественно-политическую жизнь посредством юридических норм народ не верит. Он требует от политической жизни большего, чем способен дать закон, установленный раз навсегда, без соображения с индивидуальностью личности и случая... Народ издавна выражает тоже самое воззрение на неспособность закона быть высшим выражением правды, искомой им в общественных отношениях»2. Закон условен и относителен, поэтому такое спорное средство осуществления правды не должно приобретать характера высшего "идеократического" элемента. Высшей нормой общественной жизни остается правда, которую следует искать в личности.
Проблема соотношения уровней правовой и нравственной регуляции вскрывает отличие их механизмов, которое приводит к противоречиям. Нравственные обязанности не всегда могут успешно превращаться в юридические, что Л.А. Тихомиров подтверждает примером из истории восшествия на престол Василия Шуйского: «Запись Шуйского и целование креста в исполнение ее, говорит Романович-Славатинский, возмутили народ, возражавший ему, чтобы он записи не давал и креста не целовал, что того искони веков в Московском государстве не важивалось". То и другое каждый царь и без записи соблюдал, но монархическое чувство народа оскорблялось не содержанием обязательств, а фактом превращения
-5
обязательности нравственной в юридическую» .
В концепции мыслителя происходит четкое разграничение феноменов: права позитивного, понимаемого как дозволение или возможность действия, вытекающую из свода законов и права высшего как возможности, вытекающей из природной необходимости и законов социологии и психологии. Содержание норм государственного права должен определять абсолютный этический элемент, исходящий от Бога.
1 Тихомиров Л.А. Монархическая государственность [Электронный ресурс]. URL: http://legitimist.ru/lib/ideology/018_ltihomirov_monarhicheskaya_gosudarstvennost.pdf. С. 101. (дата обращения: 16.08.2019).
2 Там же. С. 173.
3 Там же. С. 176.
В труде русского философа В.С. Соловьева «Оправдание добра. Нравственная философия» затрагивались проблемы нравственного в праве. Мыслитель писал: «Право в интересе свободы дозволяет людям быть злыми, не вмешивается в их свободный выбор между добром и злом; оно только в интересе общего блага препятствует злому человеку стать злодеем, опасным для самого существования общества. Задача права вовсе не в том, чтобы лежащий во зле мир обратился в Царство Божие, а только в том, чтобы он -до времени не превратился в ад»1. Согласно учению В.С. Соловьева, право, являясь нижним порогом нравственности, было призвано обеспечивать принудительное равновесие общего блага и личной свободы.
Ценность права в понимании консерваторов позднего периода (конца XIX - начала XX в.) заключена в том, что оно направляет и воспитывает человека на пути к нравственно-религиозной жизни. И.А. Ильин воспринимал право как подчиненную высшим религиозно-этическим и социально-политическим ценностям систему. Формирование его мировоззренческой платформы произошло под влиянием идей Гегеля и школы «возрожденного естественного права». Мыслитель выделял в праве два уровня: спекулятивно-разумный и эмпирически-иррациональный. И.А. Ильин писал: «Право в его основной сущности есть необходимый для человека образ его духовной жизни на земле, или иначе: необходимая форма «встречи» между верховным благом и человеческою душою»2. Служение ценностям духовного и морального порядка, по И.А. Ильину, есть главное назначение права.
Исходным началом учения И.А. Ильина о праве было правосознание, имманентно живущее в душе даже при отсутствии положительного права, закона или обычая. Именно содержательно-верные напряжения души и духа творят право, а оно определяет поведение человека во всех сферах жизни. В том числе, и через право осуществляется духовная солидарность людей как равноправных по духу сущностей. Видел И.А. Ильин в праве и критерий должного, «правды».
Мыслитель критиковал идеализацию роли закона, свойственную европейской концепции правопонимания, ведь сами правовые реформы не в состоянии изменить психику человека. Только через обретение веры и духовное развитие может поменяться правосознание человека. В конечном счете, положительное право будет преодолено за счет «усвоения права сознанием и волею». Тогда законодательство, по мысли И.А. Ильина, просто растворится в индивидуальном и коллективном правосознании.
Установки русского консерватизма в контексте правопонимания очень точно выразил религиозный мыслитель XX века Г. Флоровский: «Если для
1 Соловьев Вл. Оправдание добра. Нравственная философия. Глава VII // Интернетпортал Православного общества «Азбука веры». [Электронный ресурс] URL: http://azbyka.ru/dictionary/ 13/solovyev_nravstvennaya_philosofiya_01 -all. shtml (дата обращения: 24.12.2018).
2 Ильин И.А. Собр. Соч.: в 10 т. Т.4. М., 1994. С. 173-174.
122
человеческого поведения единственным и решающим регулятивом служит им воспринимаемая норма религиозного или нравственного закона, которая непосредственно внушает образ действования в каждом отдельном случае, -то сама собою отпадает юридическая регламентация жизни общеобязательными законами и постановлениями»1.
При разнообразии подходов, варьирующихся от негативного отношения к потенциалу формального права (славянофилы) до признания его ценности в определенном контексте (Л.А. Тихомиров), в целом, для консервативной доктрины XIX века было характерно следующее. Закон (позитивное право) обладает определенными положительными свойствами: он обличает грех, держит в определенных границах зло, в то же время, он не в состоянии бороться с пороками людей, не влияет на нравственность. В некоторых случаях закон сам может стать злом, выражать злую волю законодателя. Самый большой недостаток закона, согласно идеологии консерватизма, его бездушность, формальность, неспособность учесть личностные качества, дойти до глубины внутренней жизни. И все же позитивное право пока необходимо человечеству, ведь оно создает внешние границы, защищающие от насилия и посягательств.
В России исторически выше права (закона) и правосознания ставились нравственность и нравственное сознание как формы духовного отношения к миру, при этом особая роль отводилась обычному праву, ценившемуся выше позитивного права. Обычай, в доктрине консерватизма, представлял собой основную форму права, ведь только он включал императивы совести и нравственности, основанные на ценностном опыте многих поколений.
В либеральных учениях о праве и государстве консерваторы усматривали ущемление институтов и ценностей традиционного общества, подмену содержания формой. В доктрине консерватизма обосновывалось, что законодательство должно строиться на тех правовых идеях и ценностях, которые включены в национальное правосознание. Живое нравственное чувство должно стоять в основе права, только при таких условиях право, по их мнению, будет осуществлять свои регулирующие функции в обществе.
Право в политико-правовой доктрине консерватизма при всем многообразии подходов можно свести к исторически сложившейся ценностно-нормативной системе, основанной на религии и морали, всеобщей легитимации и предназначенной для обеспечения социальной стабильности и целостности. Право живет в веках, передаваясь через правовые традиции, правовые обычаи, установки, менталитет, что позволяет, как важнейшую черту, отмечать его историческую обусловленность.
Антиномия «закона» и «морального права» представлялась как коллизия формального права и надюридической (нравственно-религиозной) нормативности. Полноценность и легитимность права, в доктрине консерватизма, зависели от уровня включения в него религиозно-этических императивов. Выдвинутая идея морального права, предполагающая, что
1 Флоровский Г. Из прошлого русской мысли. М., 1998. С. 40.
123
справедливость и правда составляют природу права, обосновывала необходимость взаимодействия юридических норм и нравственно -религиозных регуляторов. Консервативная доктрина актуализировала тему неспособности правовых норм охватывать своим регулированием уникальные ситуации, в связи с этим подчеркивалось, что только человек на основе внутренних регуляторов высшего порядка способен различать добро и зло, справедливое и несправедливое, правду и ложь.
Библиографический список
1. Аксаков И.С. Доктрина и органическая жизнь [Электронный ресурс]. URL: http: // az.lib.ru/a/aksakow_i_s/text_0410.shtml (дата обращения: 26.08.2019).
2. Аксаков К.С. Собрание сочинений. Т.1. М.: Унив. Тип., 1889. - 522 с.
3. Васильев А.А., Серегин А.В. История русской охранительной политико-правовой мысли (VII - XX вв.). М.: Юрлитинформ, 2011. - 344 с.
4. Данилевский Н.Я. Россия и Европа. М.: Де Либри, 2015. - 768 с.
5. Ильин И.А. Собр. Соч.: в 10 т. Т.4. М.: Русская книга, 1994. - 620 с.
6. Карамзин Н.М. О древней и новой России в ее политическом и гражданском отношениях // О древней и новой России. М.: Жизнь и Мысль, 2002. - 480 с.
7. Киреевский И.В. В ответ А.С. Хомякову // Духовные основы русской жизни. М.: Институт русской цивилизации, 2007. С. 344-362.
8. Киреевский И.В. О характере просвещения Европы в его отношении к просвещению России // Духовные основы русской жизни. М.: Институт русской цивилизации, 2007. С. 149-227.
9. Леонтьев К.Н. Письма к В.С. Соловьеву // Леонтьев К.Н. Храм и церковь. М. : «Издательство АСТ», 2003. С. 557-633.
10. Победоносцев К.П. Закон // Московский сборник [Электронный ресурс]. URL: http://www.wco.ru/biblio/books/pobedonoscev1/Main.htm (дата обращения: 16.09.2019).
11. Соловьев Вл. Оправдание добра. Нравственная философия. Глава VII // Интернетпортал Православного общества «Азбука веры». [Электронный ресурс].URL: http://azbyka.ru/dictionary/ 13/solovyev_nravstvennaya_philosofiya_01 -all. shtml (дата обращения: 24.12.2018).
12. Тихомиров Л.А. Монархическая государственность [Электронный ресурс]. URL: http://legitimist.ru/lib/ideology/018_ltihomirov_monarhicheskaya_gosudarstvennost.pdf. (дата обращения: 16.08.2019).
13. Флоровский Г. Из прошлого русской мысли. М.: Аграф, 1998. - 431 с.
14. Хомяков А.С. О юридических вопросах // Полн. собр. соч.: в 8 т. изд. 3 -е, доп. М.: Университетская тип. на Страстном бульваре, 1900. Т. 3. - С. 334. [Электронный ресурс]. URL: http://www.runivers.ru/bookreader/book18631/#page/1/mode/1up (дата обращения: 26.07.2019).
15. Хомяков А.С. По поводу Гумбольдта // Полн. собр. соч. Изд. 3-е, доп. Т. 1. М.: Университетская типография, на Страстном бульваре, 1900. - С. 164. [Электронный ресурс]. URL: http://www.runivers.ru/bookreader/book18631/#page/1/mode/1up (дата обращения: 28.07.2019).
