CC BY
36
УДК 947.083.78+370 (09) ББК 63.3 (2) 611+ 74.03.(2)
ПРАВИТЕЛЬСТВЕННАЯ ПОЛИТИКА И ВОРОНЕЖСКАЯ ШКОЛА ПОСЛЕ
ФЕВРАЛЬСКОЙ РЕВОЛЮЦИИ 1917 г.
Пыльнев Юрий Валентинович,
кандидат исторических наук, профессор, заслуженный работник культуры РФ, директор музея истории развития образования Воронежской области, Воронежский институт развития образования
Аннотация. В статье рассматриваются основные направления политики Временного правительства России в области просвещения, состояние школьного образования в Воронежской губернии и попытка его реформирования в связи с директивами правительства.
Ключевые слова: Временное правительство, эвакуированные гимназии, реформирование русской орфографии, передача церковноприходских школ и высших начальных училищ.
POLICY OF THE RUSSIAN PROVISIONAL GOVERNMENT AND SCHOOL EDUCATION IN VORONEZH AFTER THE FEBRUARY REVOLUTION OF 1917
Pylnev Y.V., candidate of historical Sciences, Professor, honored worker of culture of the Russian Federation, the Director of the Museum of the history of education development in the Voronezh region, Voronezh Institute of education development
Abstract. The article considers the main directions ofpolicy of the Provisional government of Russia in the field of education, the state of school education in Voronezh province and attempt to reform it in connection with the directives of the government.
Key words: Provisional government evacuated the gymnasium, the reform of Russian orthography, the transfer of the parish schools and higher primary schools.
Февральскую революцию 1917 г. российское общество в целом и отечественная школа в частности встретили с надеждой на глубокие перемены, скорейшее преодоление тех трудностей, которые принесла мировая война.
4 марта в Воронеже у памятника И.С. Никитину состоялись первые революционные митинги. Мирным путем были ликвидированы местные органы царской власти, разоружена полиция и жандармерия. Из городской тюрьмы освобождены все политические заключенные.
5 марта в Острогожске, по свидетельству очевидца, проходил парад на городской площади. «Тор-
56 -I Й
жество праздника переживалось каждым участником, подъем духа был необыкновенный. Масса флагов, плакатов, красных бантов видны были всюду. Громадная часть населения радовалась открывающейся новой жизни и выражала свой восторг... Интерес к событиям проявлялся исключительный, хотелось высказываться открыто, что накопилось в душе за долгие годы самодержавия и угнетения народа» [1]. Но эйфория продолжалась недолго. Наступили серые будни, а с ними - недостаток продовольствия, топлива и всего необходимого. Крестьяне стали грабить и уничтожать помещичьи усадьбы. Последовало стремительное разложение
армии и с фронта в тыл хлынула неуправляемая масса дезертиров. Многие из них прикрывали революционной фразеологией откровенные грабежи и насилия. Учившийся в то время в Воронежской духовной семинарии И.А. Товицкий вспоминает: «В городе было неспокойно. Постоянно происходили столкновения между большевиками и меньшевиками и их сторонниками. В городе было опасно. Когда я проходил по улицам города, направляясь в школу, то часто видел отдельные группы людей, спорящих между собой. Каждый из них старался доказать правоту своей платформы - программы, отпечатанной на листе и наклеенной на заборы и стены зданий.
По городу происходили частые случаи арестов. Как-то мы не досчитались в классе одного товарища, кажется Мерзлякова, нашего отличника. А когда через 4 дня он пришел в школу, то весь был в синяках с распухшим лицом - его арестовали и избили, за что, он и сам не знал» [2]. То же самое происходило в уездах губернии. «Поглумиться, пограбить стало девизом разных темных личностей, подонков общества. Суд отсутствовал, его заменил самосуд. Не проходило дня, чтобы кого-нибудь не растерзали в той или иной деревне нашего Острогожского уезда... Нравы огрубели, чувства как будто притупились. Дети подражали взрослым» [3]. Так писал очевидец.
В школе зеркальным способом отражалось происходящее в обществе: пропуск занятий, пренебрежительное отношение к педагогам, разнузданное поведение в коллективе. В конце 1916 г. попечитель Харьковского учебного округа направил в средние учебные заведения циркуляр, в котором говорилось: «Поведение учеников и учениц на улицах и в общественных местах в некоторых случаях вызывает нарекание со стороны многих лиц. Курение, появление в неряшливой одежде, скопление группами, мешающие движению публики громкие развязные разговоры, задевания проходящих женщин, иногда бранные выражения, все эти печальные явления действительно существуют». Далее предлагались меры для «части юношества, заряженной уличной жизнью». Это благожелательно организованный внешкольный надзор, предпочтительно женский (дежурство на улицах - Ю.П.), учреждение Общества внешкольного воспитания, предъявление по требованию ученических билетов, публичное замечание и т.д. Но ничего уже помочь не могло, тем более что в 1917 г. учащихся стали вербовать на фронт [4].
По сравнению с довоенным периодом в 1,5 - 2 раза выросла детская и подростковая преступность. Свыше 80% малолетних злоумышленников при-
влекались к ответственности за имущественные правонарушения. Не имея достаточных средств к существованию, многие рабочие и крестьянские семьи были вынуждены прерывать обучение своих детей в начальных школах и искать для них случайные заработки [5].
За годы войны денежное содержание народных учителей увеличилось в 2 раза. Но из-за дороговизны продуктов и товаров первой необходимости они влачили жалкое существование. Инфляция значительно опережала рост зарплаты. Массовый отток из школ и призыв в действующую армию учителей-мужчин привел к закрытию некоторых школ, замещению учительских вакансий лицами, часто не имевшими элементарной педагогической подготовки.
Персонал средних учебных заведений освободили от призыва в армию. Но и здесь были свои трудности. Многие школьные помещения переоборудовали под госпитали и другие военные нужды. Поток беженцев из западных районов в глубь России приводил к переполняемости классов, вынуждая местную администрацию размещать эвакуированные школы в приспособленных или уже занятых помещениях.
В 1915 г. в Воронеже открылась еврейская начальная школа (ул. Никитинская, 43), в 1916 г. -польская 58-я начальная школа (ул. Кольцовская, 11) и польская 59-я начальная (ул. К. Маркса, 19). В этом же году прибыла Виленская (г. Вильно) мужская гимназия М.М. Ичаса, затем Александровская Юрьевская (г. Юрьев) мужская гимназия и Вол-ковышская гимназия, получившая наименование 3-й мужской. В сл. Бутурлиновке разместилась Вержболовская мужская гимназия, а в г. Бирюче - Олькушская мужская гимназия из Воршавского учебного округа. В Воронеже открылась 4-я женская гимназия для беженцев. Кроме того работали эвакуированные женские гимназии: Виленская М.М. Ичаса и 5-я женская Пушкинская Юрьевская гимназия.* В Воронеже существовала Комиссия по устройству учащихся-беженцев. Точную дату основания установить не удалось, но сохранилось её постановление от 6 декабря 1917 г., где говорилось: «Обратиться в средние и низшие учебные заведения с предложением продлить срок уплаты за учение на неопределенное время» [6]. Речь шла о детях из семей беженцев.
На территории Воронежской губернии находилось эвакуированное население, прежде всего польских областей, поляков по национальности.
*На 7 октября 1918 г. в Воронеже находилась Брянская гимназия. (ГАВО, ф. 20, оп. 58, д.149, л.143).
Взрослых нужно было трудоустроить, а детям предоставить возможность учиться. Для решения этих вопросов в Воронеже 8 декабря 1917 г. учредили губернский польский комиссариат «из числа имеющихся социалистических партий» [7]. В дальнейшем был преобразован в Воронежский губернский комиссариат по польским делам. В его обязанности входило оказывать содействие польским организациям в их общественной, культурной и экономической деятельности, наблюдать за распределением средств, получаемых от государства для беженцев и т. п. [8].
Кроме эвакуированных польских средних учебных заведений в Воронеже работали другие начальные школы для детей поляков: школа в Привокзальном поселке - 2 учителя, 96 детей; Ямской слободе - 1,46; Чижовсковской слободе - 1,50; школа на Малой Дворянской, 52 - 1,52; школа на углу Тулиновского пер. и Кольцовской улицы - 1,47.** Польские дети жили и учились не только в губернском центре. Так, в 1918 г. в Новохоперской школе занимались трое мальчиков-поляков. Во второй половине этого года польское население постепенно стало покидать Воронежскую губернию.
После февральских событий 1917 г. во главе Министерства народного просвещения был поставлен один из лидеров кадетской партии, член Государственного совета, бывший ректор МГУ, профессор А.А. Мануйлов.
Реализуя общую правительственную линию, он опирался на старый аппарат учебного ведомства, который с установлением новой власти не претерпел больших изменений. Основной тон в министерстве по-прежнему задавали царские чиновники. Главная деятельность ведомства была направлена на незначительные перестройки в структуре управления народным образованием и издание, главным образом, упразднительных распоряжений и циркуляров, преследующих цель либерализации школьных порядков.
Вместе с тем нельзя не признать, что за восемь месяцев своего существования Временное правительство и его Министерство просвещения издали целый ряд действительно нужных и прогрессивных законов. Так, 14 июня 1917 г. было принято постановление об отпуске 5,4 млн. рублей на открытие 100 новых четырехклассных гимназий и реальных училищ, 25 учительских семинарий, 5 учительских институтов и 250 начальных училищ. Его реализация позволила к началу 1917/18 учебного года зна-
**Сведения представлены Комиссариатом по польским делам Воронежскому городскому ОНО 1 августа 1918 г. (ГАВО, ф. 20, оп. 58, д.149, л.41).
чительно расширить имевшуюся сеть соответствующих учебных заведений [9].
Большой резонанс в обществе вызвала активная попытка Министерства просвещения претворить в жизнь реформу русского правописания. Поскольку эта тема представляет определенный интерес, остановимся на ней подробнее и проследим ход её реализации.
Отправной точкой реформирования русской орфографии в начале XX века можно считать 1904 год, когда при Императорской академии наук была создана Орфографическая комиссия. В неё вошли крупнейшие лингвисты того времени, а возглавил комиссию Великий князь Константин. Предложения рабочей группы, окончательно сформулированные в 1912 году, сводились к упрощению графики (устранению букв, не обозначавших никаких звуков, как ъ на конце слов, и букв, обозначавших те же звуки, что и другие буквы, - «ять», «и десятиричное», «фита»). Прочие изменения были немногочисленные [10]. Однако подготовленный проект реформы некоторые ученые и консервативная печать встретили неодобрительно. Не все ученые считали, что трудность освоения орфографии зависит от её сложности. Проф. А.И. Томсон, в частности, полагал, что всё зло состоит в неправильных методах обучения. Половинчато относился к изменениям и член подкомиссии по вопросам реформирования проф. А.И. Соболевский. Он писал, что «воплям ленивых учеников и плохих преподавателей не стоит придавать большого значения» [11].
Реформа орфографии была продолжена в годы Первой мировой войны и Февральской революции 1917 г. Как уже было сказано, её претворение в жизнь взяло на себя Министерство народного просвещения Временного правительства во главе с министром А.А. Мануйловым. Известный лингвист Д.Н. Ушаков писал по этому поводу: «Видную роль в возбуждении общественного внимания к вопросу о реформе и в самом её осуществлении, несомненно, сыграл всероссийский съезд преподавателей русского языка и словесности 1916 - 1917 гг. Этот съезд признал «скорейшую реформу правописания в том направлении, какое она получила в трудах орфографической комиссии при Академии наук, настоятельно необходимой в интересах русской школы и всей русской культуры, и постановил возбудить соответствующее ходатайство перед академией; министерством и комиссией по народному образованию в Государственной думе» [12]. Но «мануйлов-скую» реформу ожидал оглушительный провал. Её саботировали и игнорировали на всех уровнях. Тогда министр просвещения выпустил циркуляр
58
№ 6717 от 22 июня, в котором с «милым либерализмом тех времен» предложил учебным округам безотлагательно принять меры к осуществлению реформы русского правописания. В частности: «1. Реформа правописания проводится постепенно, начиная с младшего отделения начальной школы; в этом отделении при обучении чтению уже обязательно применение нового правописания, причем учащие должны ознакомить детей и с исключенными буквами, но лишь после прочного усвоения ими нового правописания, когда и где найдут они это удобным. В старшем отделении начальной школы, в высшем начальном училище и в среднем учебном заведении следует лишь рекомендовать учащимся переходить к новому правописанию.
2. При проведении реформы необходимо избегать насилия над желаниями самих учащихся, почему не может быть допущено принудительное переучивание тех, кто уже усвоил правила прежнего правописания... В каждом классе могут быть две группы (пишущих по старому и пишущих по новому правописанию), третьей группы не должно быть...» [13]. Вскоре А.А. Мануйлов подал в отставку. В 1918 г. по разрешению В.И. Ленина он возобновляет преподавательскую деятельность в Московском университете. Как одного из авторов реформы его привлекают к работе Комиссии по новому правописанию. Принимается решение проводить реформу не через органы образования, а через средства массовой информации (газеты, журналы, брошюры, книги) в обязательном порядке.
10 октября 1918 г. был подписан декрет СНК РСФСР «О введении новой орфографии». В целях облегчения широким народным массам усвоения русской грамоты и освобождения школы от непроизводительного труда при изучении правописания было предложено с 15 октября периодические (газеты, журналы) и непериодические (научные труды, сборники и т. п.) издания, все документы и бумаги печатать согласно новому правописанию. Школам предписывалось осуществить постепенный переход на новое правописание, начиная с младшей группы I ступени единой школы. Не допускалось при этом принудительное переучивание тех, кто уже усвоил правила прежнего правописания [14]. На директивный правительственный акт внимания снова не обратили, т. е. игнорировали. Но советская власть могла и заставить уважать свои законы. В течение короткого времени из наборных касс всех типографий страны изъяли отмененные литеры и отправили на переплавку.
Декреты советской власти имели особое значение в создании новой школы. Партийные ор-
ганы рассматривали их как директивы партии и обязывали всех коммунистов знать эти декреты и проводить в жизнь. Сразу после подписания декрета «О введении новой орфографии» все уездные газеты Воронежской губернии его опубликовали. Например, орган Задонского совета рабочих, солдатских и крестьянских депутатов «Советская газета» уже 27 октября напечатал декрет. В редакционной колонке значилось: «Рукописи, присылаемые в редакцию, должны быть написаны по новому правописанию, четким и разборчивым почерком на одной стороне листа». Возражения не принимались.
Таким образом, окончательную точку в реализации реформы русского правописания поставили советские органы образования, но не учебное ведомство Временного правительства, которое и эту важную работу не сумело довести до конца.
В связи с предстоящей реформой местного самоуправления 8 мая 1917 г. Временное правительство приняло постановление, упраздняющее губернские, уездные и городские училищные советы. Их функции передавались губернским и уездным земским управам и городским думам. Затем вышло распоряжение МНП об освобождении директоров и инспекторов народных училищ от общего руководства начальными школами. Осенью 1917 г. высшие начальные училища также были переданы в ведение органов местного самоуправления.
30 июня 1917 г. директор народных училищ Воронежской губернии Н. Виноградов направил в Губернскую земскую управу (ГЗУ) письмо с сообщением о постановлении Временного правительства и готовности передать управление начальным образованием соответствующим земским и городским управам. Но только 30 июля управа сообщила директору, что для принятия архива и дел губернского училищного совета командируется делопроизводитель отдела народного образования (ОНО) П.П. Новиков.
Были переданы дела за период с 1 января 1902 г. по 31 июля 1917 г. [15].*
По поводу перехода высших начальных училищ (ВНУ) отдел народного образования ГЗУ сообщил в декабре 1917 г. их заведующим, что «Высшие начальные училища будут состоять до очередного губернского земского собрания в ведении дирекции». В конце 1917 г. в Воронежской губернии имелось 28 высших начальных училищ, в
*Губернский училищный совет образован согласно Положению о начальных народных училищах.
т. ч. 13 смешанных, 12 мужских и 3 женских. В Воронежском уезде - 6, Валуйском - 4, Бобровском - 4, Землянском - 3, Бирюченском - 2, Новохоперском - 2, Богучарском, Задонском, Коротоякском, Нижнедевицком, Острогожском, Павловском -по 1 [16]*.
Правление союза учащихся ВНУ губернии разработало и распространило анкету по вопросу передачи ВНУ местному самоуправлению. Ответ был получен из 21 училища. Педагогические советы семнадцати высказались за их переход в ведение губернского земства, остальные предложили различные варианты. 16 января 1918 г. Чрезвычайная сессия Воронежского губернского земского собрания заслушала доклад « О передаче высших начальных училищ в ведение местных самоуправлений». Были озвучены результаты опросов по поводу передачи, предложения по формам управления ВНУ. В докладе говорилось, что «в настоящее время, когда школьная жизнь перестраивается вновь, когда ещё недостаточно обозначились силы, управляющие школой», необходимо при ГЗУ создать особый «школьный совет или комитет» для руководства ВНУ [17]. К этому времени советская власть только заявляла о себе, но в речах земских деятелей уже чувствовалось растерянность, неуверенность в своих начинаниях, ощущение надвигающейся силы, способной разрушить привычную школьную систему. И действительно, уже к концу 1918 г. все высшие начальные училища были преобразованы в советские трудовые школы II ступени.
Важным направлением в деятельности Временного правительства по реорганизации системы управления народным образованием явилось переподчинение учебному ведомству всех действующих в стране учебных заведений, на содержание которых отпускались государственные средства.
Так, в ведение МНП должны были перейти учебные заведения и учреждения императрицы Марии и «Человеколюбивого общества».
Действительно революционным можно считать постановление Временного правительства от 20 июня 1917 г. Согласно этому документу, из ведения Синода изымались почти 40 тысяч церковноприходских школ, имущество которых оценивалось в 170 млн. рублей. Школы, в т. ч. церковно-учи-тельские и второклассные, переходили в ведомство Министерства народного просвещения. Вместе со школами передавались и кредиты.
*В июле - декабре 1918 г. органы советской власти губернии намечали открыть ещё 19 высших начальных училищ в уездах, где их было мало.
60 й
19 июля 1917 г. Училищный совет при Святейшем Синоде разослал в епархиальные училищные советы и уездные отделения копию постановления Временного правительства и инструкцию о передаче, в которой, в частности, говорилось, что школьные здания, принадлежавшие на правах собственности монастырям, церквам, братствам, попечительствам и пр., передавались по соглашению между собственниками и местными органами МНП в постоянное или временное пользование, но непременно чтобы «дать возможность школам беспрепятственно продолжить свои занятия в течение наступающего учебного года» [17]. Только 19 августа 1917 г. Министерство подготовило инструкцию о приеме церковных школ в ведение местных самоуправлений и вместе с копией постановления Временного правительства отправило на места.
В уездах Воронежской губернии к передаче школ отнеслись по-разному. Отделения епархиального училищного совета настаивали на «принятии земством в своё заведывание церковно-приходских школ». Например, председатель Землянской уездной управы И.Я. Крутиков спрашивал в письме от 27 августа 1917 г. в ОНО ГЗУ: «Посоветуйте, как поступить. Как обстоит относительно этого дела в других уездах. На каких условиях и каким порядком происходит передача школ. Каковы в дальнейшем будут функции инспектора народных училищ и его отношение к земству» [19]. Полной ясности в этом вопросе не наблюдалось.
3-4 сентября 1917 г. состоялось совещание по народному образованию при Воронежской губернской земской управе, которое приняло постановление о передаче церковно-приходских школ. Было предложено прием начать немедленно, не дожидаясь уездных земских собраний. Для рассмотрения всех сложных вопросов учредить губернскую юридическую комиссию. Уравнять учителей церковно-приходских школ с учителями земских во всех правах и положениях, в т.ч. в суммах жалования [20]. К тому времени в некоторых уездах местные власти стали выселять церковные школы из занимаемых ими помещений. Отдел народного образования ГЗУ обратился в МНП с просьбой издать положение, запрещающее такое выселение. С другой стороны, некоторые церковные советы пытались сдать помещения церковных школ в аренду земствам, как это было предписано Св. Синодом. ГЗУ указывало в таких случаях, что помещения школ должны передаваться безвозмездно.
14 декабря 1917 г. отдел народного образования ГЗУ направил во все уезды (кроме Землянско-го) запрос: «Перешли ли в ведение уездного зем-
ства церковно-приходские школы?» Утвердительно ответили уездные земские управы: Задонская, Бобровская, Павловская, Богучарская. Другие сообщили, что передача ещё не закончена. Отдельно стоит сказать о положении с приемом церковных школ в Воронежском уезде. Здесь духовенство твердо отстаивало своё право на организацию народного образования и следовало решению Св. Синода от 24 октября 1917 г., где говорилось: «Разъяснять духовенству и мирянам, что церковные школы являются для православной церкви незаменимым способом распространения христианского воспитания». И далее: «необходимо здания, имущество и капиталы, принадлежащие школам сохранить в ведении церкви» [21]. На 15 декабря к передаче школ в Воронежском уезде ещё не приступили. Лишь после опубликования декрета Совнаркома от 11 декабря 1917 г. церковно-приходские школы быстро передали в ведение уездного земства.
После Февральской революции в Воронежской губернии стихийно стали возникать различные общественные организации, имеющие прямое отношение к школе. Так, был создан «Совет представителей средних учебных заведений и родительских организаций» в Воронеже. 17 октября 1917 г. они утвердили устав, в котором указывалось, что совет стремится объединить все средние учебные заведения, направляющие в него своих представителей. Он не должен нарушать автономию учебных заведений и не является для них высшей управляющей инстанцией. Сюда входили представители педагогических советов, родительских организаций, общества «Семья и школа», Учительского союза, Семейно-педагогического собрания, дирекции народных училищ, представители города и земства. Делегаты - учащиеся, только с совещательным голосом и с разрешения Бюро совета в каждом случае. Кроме того, в Воронеже существовали Комитет Союза законоучителей при Воронежской духовной семинарии, Бюро взаимопомощи учащихся и др. Подобные организации не ставили перед собой конкретных и серьезных задач. Они ведали общими вопросами, которые затрагивали жизнь средней школы Воронежа. В частности: «начало, конец и перерывы учебных занятий, участие учебных заведений в общегражданских празднествах, общие прогулки, вопросы принципов воспитания и обучения» [22].
С приходом к власти Временного правительства в жизни русской школы ожидались радикальные изменения. Ведь программы входящих в него партий (кадеты, эсеры, меньшевики) предусматривали проведение глубоких демократических реформ в области образования. Но Министерство
народного просвещения этого правительства так и не приступило к комплексному осуществлению декларируемых школьных преобразований. В лучшем случае они носили подготовительный или начальный характер. Организаторы Февральской революции, либералы европейского толка, были прогрессивными и одаренными людьми. Они верили, что стоит только свергнуть монархию и страна сразу твердо станет на демократический путь развития. Но разбуженная бунтарская русская стихия опрокинула их зыбкую власть. Неспособность Временного правительства управлять государством была очевидной. Тем не менее, министры народного просвещения Временного правительства составили целый ряд проектов, планов и записок, которыми воспользовалась уже новая власть [23].
Примечания:
1. Рябенко, А.Н. Мои воспоминания. Кн. 2. Рукопись. -С. 9.
2. Товицкий, И.А. Записки старого учителя. - Воронеж, 2008. - С. 33.
3. Рябенко, А.Н. Указ. соч. - С. 12.
4. См.: Пыльнев, Ю.В. Воронежская губернская (1-я мужская) гимназия. - Воронеж, 2009. - С. 74.
5. Очерки истории школы и педагогической мысли народов СССР. Конец XIX - начало XX в. - М., 1991.
- С.85.
6. Известия Воронежского Совета рабочих, солдатских и крестьянских депутатов. - 1917. - №239.
7. Там же. - 1918. - №33.
8. Там же. - 1918. - №77.
9. См.: Фомичев, И.В. Развитие общеобразовательной школы в России до 1917 года. - Воронеж, 1996. -С. 110.
10. Лопатин, В.В. Новая редакция правил русского правописания: реальность и мифология // Общественные науки и современность. - 2002. - №3. - С. 172.
11. Новое время. - 1904. - 20 апреля.
12. Цит. по: Чумаков, В., Замостьянов, А. Старейший журнал России. 1803 - 2003. - М., 2003. - С. 155.
13. Там же. - С. 156.
14. Народное образование в СССР: Сб. документов. 1917
- 1973 гг. - М., 1974 - С.132 - 133.
15. ГАВО, ф. 20, оп. 58, д. 63, л. 1-7.
16. ГАВО, ф. 1, оп. 1, д. 2, л. 25.
17. ГАВО, ф. 20, оп. 58, д. 151, л. 3.
18. ГАВО, ф. 20, оп. 58, д. 66, л.1.
19. Там же, л. 7.
20. Там же, л. 10-11.
21. Там же, л. 18-34, 32.
22. ГАВО, ф. 20, оп. 59, д.10, л. 2-3.
23. Киселев, А.Ф. Предисловие // Очерки истории российского образования. К 200-летию Министерства образования Российской Федерации. - М., 2002. -С. 6.
