CC BY
153
Так, в самой информатизированной стране — США, где больше всего компьютеров и пользователей Интерент, затраты на покупку книг из расчета на каждого жителя составляют в год до 90 дол. (в России — 6 дол.).
Библиотеки мира в начале XXI века, если не на 9/10, то, по крайней мере, на 3/4 продолжают работать с произведениями печати, используя новейшую технику для быстрого поиска и воспроизведения данных. Подобное соотношение в будущем, конечно же, изменится, но, как считает большинство специалистов, печатная форма книги все же сохранится [6; С. 9-10].
Нам сегодня очень важно понять, что наше государство в XXI веке не сможет существовать без хорошо налаженного распространения информации и доступа к ней, который может быть полноценным не только через торговую сеть, но и через систему библиотечных и архивных фондов, других общедоступных хранилищ документов.
Библиотеки должны предпринимать все возможные усилия к тому, чтобы общество перестало рассматривать их только как одну из подотраслей культуры, и увидело бы в них эффективный социокультурный институт, призванный прежде всего обеспечивать развитие интеллектуального потенциала страны, информационно-культурное сопровождение процесса ее политической и экономической модернизации, создание правового демократического государства, формирования гражданского общества, трансляцию новых идей, знаний, информации по всей территории страны, ее интеграции в мировое информационное сообщество» [2].
Библиографический список
1. Жадько Н.В. Анализ сущностных характеристик библиотеки как социокультурного института // Библиотековедение.
- 1996. - №3. -С. 54-64.
2. Кузьмин Н.И. Государственная информационная политика и библиотеки: К проблеме взаимодействия // Научные и технические библиотеки. — 2001. — № 1, — С. 27-46.
3. ЧурбановВ.Б. «Библиотечная доктрина России» как новая научная парадигма государственной политики в области библиотечного дела // Национальные библиотеки на пороге XXI века: Материалы Междунар. семинара, Санкт-Петербург. - СПб, 2000. - С. 29-30.
4. Злотникова З.И. Библиотека в системе социально-культурного программирования / З.И. Злотникова, И М. Суслова // Библиотековедение. - 2000. - N6 2. - С. 32-37.
5. Фонотов Г.П. Печатная продукция в современном мире: [О роли библиотек в XXI веке] // Библиотека. — 2000. - № 7.
- С. 8-10.
6. Манилова Т.Д. Информационные ресурсы российских библиотек: Социальный аспект//Научн. и техн. б-ки. - 2001.
- №8. - С. 12-16.
7. Брайен Л. Будущее библиотек // Научн. и техн. б-ки. -1996. - №4. - С. 27-37.
8. Ершова Т.В. Усиление роли публичной библиотеки в информационном обществе // Научн. и техн. б-ки. - 1999. — № 1. - С. 71-76.
9. Красильщиков В.М. Библиотеки в формировании единого информационного пространства страны //Научн. и техн. б-ки.
- 1999. - № 1. - С. 77-80.
10. Межуев В.М. Национальная культура как понятие и явление//Библиотековедение. - 1999. -№2. - С. 48-59.
МАТВЕЕВА Елена Анатольевна, аспирант кафедры «Дизайн, реклама и технология полиграфического производства», главный библиограф научной библиотеки.
удк и 1.83 В. В. ИВАНОВА
Омская государственная медицинская академия
ПРАВДА-ИСТИНА И ПРАВДА-СПРАВЕДЛИВОСТЬ: ЛИНИИ РАСХОЖДЕНИЯ И СХОЖДЕНИЯ
В статье рассматривается соотношение понятий правда-истина и правда-справедливость. Поиск оснований для выделения указанных понятий в различные стадии одного и того же процесса проведен на основе онтологического и антропологического подходов.
В определении понятия правды существуют два подхода, один из которых можно назвать онтологическим, другой — антропологическим. Согласно первому, понятие правды несет четко выраженную позитивную оценочную нагрузку и прямо отождествляется с источником витальных тенденций человеческого бытия и добром вообще, Источник объективно складывающихся в бытии человека закономерностей развития жизни выражает понятие «правда-
истина». Правда-истина образует идеальный мир, противопоставленный материальному миру или воплощающийся в нем. Мир правды-истины, понятый как духовно-идеальный, интерпретируется как мир идеальных сущностей, идеальных объектов и образцов, устойчивых по сравнению с лабильным и текучим миром явлений. Онтологический подход подчеркивает объективно-идеальный, духовный статус правды-истины, ее автономность относительно и психи-
ческого, и физического миров. При таком подходе возникает как минимум одна трудность: утверждение правды-истины выглядит как сугубо моральная программа, вступающая в конфронтацию с реальной жизнью.
Антропологический подход ориентируется на ценностное и субъективное определение правды и отождествляет ее с иерархической системой жизненных идеалов человека, которая является онтологической основой справедливости. При этом правда рассматривается в культурно-историческом аспекте. Такой подход, трактуя культуру как мир особой — ценностной предметности, наделе субъективирует ценности. Ведь ценности (а именно так в этом подходе трактуется правда) укоренены в оценках, в свою очередь коренящихся в полезности, правдоподобности и т.п. тех или иных свойствах оцениваемого предмета. Антропологический подход делает акцент на отношении субъекта к объекту, подчеркивая фундаментальное значение актов оценки для фиксации ценностей или правды. Для выражения антропологического аспекта правды пользуются понятием «правда-справедливость».
Наиболее отчетливое обоснование выделения правды-истины и правды-справедливости в истории формирования философских представлений о правде принадлежит Н.К. Михайловскому. В рамках нравственного идеала «Единой Правды» философ выделил объективную правду как отражение действительности, сущего. Эту форму правды он назвал правдой-истиной. Другой формой правды Н.К. Михайловский считал субъективную правду, закрепленную в понятии «правда-справедливость» [ 1 ]. H.A. Бердяев в «Самопознании» определял правду как одновременно «высшую истину» и «высшую справедливость» [2). То же явление называется средством спасения, а достижение и постижение его смыслом жизни [3].
В контексте нашего изложения мы хотели бы уделить особое внимание работе, где исследование смысловых характеристик правды проведено па основании антропологической и онтологической парадигмы. Этот подход реализован в работе «Жизненные и антропологические смыслы правды и неправды» С.Ф. Денисова. Соотнеся феномен правды с витальными тенденциями человеческого бытия, С.Ф. Денисов определил правду как род истины, а именно, антропо-деонтическую истину. Это позволило зафиксировать в понятии «правда» систему знаний человека о доброй жизни, а также выделить два основных смысла правды, основанных на представлениях Н.К. Михайловского и H.A. Бердяева. Первый смысл отражает понятие «правда-истина». Оно заключает в себе систему партиципативных знаний и ценностей, на основе которой формируется витальная тенденция человеческого бытия. Другой смысл несет термин «правда-справедливость». Это, прежде всего, та иерархическая система ценностей бытия человека, которая является онтологической основой справедливости и часто отождествляется с последней [4]. Двойственный характер правды подтверждается комплексным исследованием философии Правды в русской культуре, проведенным М.В. Черниковым. «Философема Правда» у него перерастает в «ключевую мировоззренческую категорию» русской культуры, легетимирующую бытие человека. Двойственность функционального характера «философемы Правда», по мнению М.В. Черникова, отражает ее направленность на индивидуально-экзистенциальную и социально-политическую деятельность человека [5]. В такой трактовке правда приобретает более конкретный двойственный характер.
Это позволяет правду как определенную форму бытия человека отличать, с одной стороны, от инстинктивных природных свойств человека, а с другой — от других форм бытия в обществе, в частности от правового.
Трудности, связанные с определением правды, получают разрешение, если поместить его в пространство сознательного выбора человека и рассматривать как одну из разновидностей бытия человека в обществе. Аристотель в «Никомаховой этике» определял правду (Ю аМЬев) как правильное поведение, основанное на близости к истине. Правдивость (а!е1Ье1а) же, согласно классификации, предложенной Аристотелем, относится к виду этических (нравственных) добродетелей и обладает свойством «срединности» между отклонениями от истины в сторону преуменьшения или преувеличения [6]. Этические поступки, согласно Аристотелю, характеризуются сознательным выбором, который регулируется моральными нормами. Таким образом, сознательный выбор человека ориентирован на должное, т.е. добродетели. С помощью должного осмысливалось и истинное знание. Принципиальное отличие истинного знания от правды, по Аристотелю, заключается в таких свойствах истины как необходимость ее доказывать, всеобщий характер и потенциальная возможность [7]. Критерием моральных поступков выступает верность, а не истинность, т.е. праведность. Нельзя не отметать, что именно Аристотель заложил традицию разделения истинного знания и правильного знания.
Действительно, понятие «истина» характеризуется такими свойствами как необходимость и общезначимость. Истина является категорией естественных наук, где необходимыми и общезначимыми формами познания являются пространство, время и причинная связь. Научная истина — это очень специфическое и узкое понятие. Наука имеет дело с ограниченной сферой человеческого опыта, поскольку она принимает во внимание только те явления, которые постоянно чередуются с какой-то правильностью. Ориентируясь на понятие научной истины, мы сможем воспроизводить мир как систему повторяющихся элементов. Истина — этой соответствие знаний действительности (в классической теории), истина — это свойство согласованности знаний (когерентнаятеория), это и полезность знания, его эффективность (в прагматической философии), это и соглашение (всемантическойтео-рии), это и опытная подтверждаемость (в диалектико-материалистической концепции). Однако во всех указанных теориях понятие истины характеризует вид знания, которому присущи объективность и проверяемость, объективность и относительность, изменчивость и преемственность. Таким образом, научная истина — это знание, которое отвечает требованиям двоякого рода: во-первых, оно соответствует действительности; во-вторых, оно удовлетворяет ряду критериев научности: логически стройная система, проверяемость, эмпирическая обоснованность и т.п. [8]. Моральные принципы не характеризуются необходимостью. Поэтому истина как категория эпистемологии существенно отлична от правды.
Вместе с тем проблема специфических естественнонаучных критериев истинности преодолевается при ином понимании истины. Речь идет о понятии «нравственная истина». Именно так рационалист Г. Лейбниц истолковал понятие «правды». Здесь правда как идеал межличностных отношений носит характер абсолютного знания, критерием которого является праведность [9]. Трансформация правды как идеала межличностных отношений из «нравственной истины» в
«категорический императив» у И. Канта, окончательно закрепила эту категорию в сфере идеального, нормативного знания. Обострение противоречий между идеалом идействительностью, между должным и сущим позволило указать на существование всеобщей этической истины, морального принципа который находится внутри человека в форме, схожей с трансцендентальными формами познания [10]. При таком подходе правда выражает истину в качестве высокозначимого знания.
Специфика понимания правды в русской метафизической философии заключается, во-первых, в отождествлении правды с «вечным благом», «неизъяснимым высшим началом» и «светомзнания» [11], во-вторых — в укорененности правды в самом человеке [12], в-третьих — в непосредственной связи правды и бытия человека. Вместе с тем правда заключает в себе существо истины, которая в русской метафизической философии всегда считалась категорией нравственной. При таком понимании правда имеет форму правды-истины, выражает систему знаний человека о моральных принципах бытия, накопленных человечеством. Отнесение ее к идеальному миру духовных явлений обусловлено укорененностью представления о правде-истине в сознании человека. В рамках предложенного определения правды-истины возможность осуществления ее мог бы иметь абсолютно добрый субъект. Однако человек не может быть ни абсолютно добрым, ни абсолютно злым.
Правда как моральная программа трансформируется в реальной жизни в правду-справедливость. Правда-справедливость в отличие от правды-истины является не особым случаем системы партиципатив-ных знаний и ценностей, а иерархической системой ценностей бытия человека. Ее координаты — не вертикаль трансцендентных отношений, а горизонталь коммуникативных отношений. Правда-справедливость исходит из убеждения в самоценности каждого человека как свободного существа и одновременно взаимной связанности всех людей в обществе. В истории человечества представлены различные критерии справедливости, определявшие содержание понятия. Мы рассмотрим представления отдельных философов, которые указывают на взаимосвязь и взаимоопределение правды и справедливости.
В трактовке Аристотеля правда и справедливость имеют точки соприкосновения на обоих смысловых уровнях справедливости, выделенных философом. Аристотель рассматривал два вида справедливости (di-kaiosynes): справедливость с точки зрения закона и справедливость по отношению к другому человеку, как некая совершенная добродетель человека самого по себе, т.е. равенство (to ison). В связи с общественными договорными отношениями правда выступает как приговор (dike), т.е. суднадправым и неправым, Сдру-гой стороны, правдивость как «полная добродетель в отношении в другому» определяется как справедливое равенство и праведность [13]. Целью и смыслом указанной категории у Аристотеля выступает рациональное социальное взаимодействие. Если правдивость можно отнести к этике (морали), то справедливость скорее относится к политике. Таким образом, благодаря определению правды через справедливость было заложено основание для выделения двух смысловых уровней правды-справедливости, которые мы рассмотрим далее.
Поскольку справедливость тесно связана с категорией права, зачастую эти понятия отождествлялись. Например, А. Шопенгауэр в работе «Свобода воли и нравственности» указывал на совпадение терминов
«справедливость» и «право». Однако такая позиция подвергалась и критике. «Строжайшее право, — писал И. Кант, — это величайшая несправедливость», «на пуги права этому злу ничем помочь нельзя ...потому что справедливость относится только к суду совести» [14]. Здесь отчетливо прослеживается линия двойственного понимания справедливости, с одной стороны, как явления общественной жизни, относящегося к правовым категориям, а с другой стороны — в качестве добродетели, присущей человеку. Правда-справедливость в отличие от справедливости является ориентирующей, а не регламентирующей нормой. В качестве нормативной программы она делает акцент на доброе начало в человеке, на то, чтобы усиливать его путем культивирования в социуме определенной иерархической системы ценностей. Э тим правдасправедли-вость существенно отличается от справедливости, как и в целом от правовых отношений, которые направлены прежде всего на то, чтобы ограничивать, блокировать разрушительные проявления человека.
Правду-справедливость можно определить как норму, общее правило действия и, следовательно, основу для оценки действий. Как заметил B.C. Соловьев внутренняя правда не всегда совпадает в законом (юридической правдой). Понятие правды в его работах олицетворяет нравственный абсолют, предписанный как «заповедь совершенства» и «как закон справедливости» [15].
В первом качестве правде присуща такая специфическая черта религиозного подхода как утверждение ее глубокой личной природы, данной человеку Богом. B.C. Соловьев указал на укорененность явления в чувственной природе человека. Соответственно нормы должного или нравственные добродетели «опираются на соответствующие им первичные чувства (стыда, жалости и благоговения) как на свой психологический корень, однако не имеют в них как фактах своего окончательного основания, а развиваются логически из понятия должного, или правды (в широком смысле)» [16]. Правда-справедливость включает в себя идею «свободного народного сообщества», отрицающую индивидуалистические отношения людей и утверждающее свободный универсализм человеческой жизни. Обобщая традиционные для русской философии представления о правде, можно определить ее как идеальное нравственное сознание [17]. В данном случае правда-справедливость имеет непосредственное отношение к психике человека, т.е. к области чувств, душевной деятельности. Будучи на уровне личностного смысла психическим явлением, правда-справедливость посредством сознания граничит с уровнем социального.
Второе качество правды характеризует общественно-политическую и международную жизнь страны. Благодаря рассмотрению правды как ориентира не только межличностных, но и государственных отношений, в области общественной, политической понятие правды приобретает значение правды-справедливости, и становится общественным идеалом. Так, например, для B.C. Соловьева характерно утверждение правды-справедливости как олицетворения идеала «многогранного целого», исключающего национализм и шовинизм [18]. Поскольку правда-справедливость в качестве общественного идеала рассматривается как объективные государственные или церковные законы (и те и другие основаны, согласно B.C. Соловьеву, на безусловной нравственной обязанности) [19], мы полагаем возможным правду-справедливость на уровне социально-практического смысла считать социальным явлением.
Зачастую сущность правды-справедливости как социального явления совпадает с религиозным типом правды, поскольку и религиозная и общественная мысль призваны решить проблему спасения людей от слабости и ограниченности личных сил. Общественный идеал в совершенном обществе носит всеобщий, внеисторический и безусловный характер. Правда зачастую рассматривалась как сущность общественного идеала, которая способна составить смысл общественной жизни (П.И. Новгородцев, Ж.-Ж. Руссо). Однако на самом деле общественный идеал не должен быть отвлеченной от жизни нормой, чудом или тайной. В этом заключается коренное отличие правды-справедливости в социальной сфере от религиозного типа правды. Разумеется, сверхисторическая природа безусловной правды в качестве общественного идеала сводит ее значение по отношению к миру условной действительности в область бесконечного развития. Именно в таком понятии исторического прогресса, путь которого лежит через относительные ступени, обусловлено оправдание частичных проявлений правды, названной И. Виноградовым «порционной» и «поэтапной». Поэтапность правды в реальных процессах развития общества неизбежна и выполняет как позитивные, так и негативные функции [20]. Согласно П.И. Новгородцеву, общественный идеал должен руководствоваться стремлениями личной жизни человека [21]. При этом правда-справедливость с уровня личностного смысла переходит на социально-практическИй уровень, что позволяет ей выйти за пределы субъективного сознания. Таким образом, «...автономный закон личной воли сам собою переходит в нравственную норму общения...» [22].
Подведем итог тому, что эти соображения могут дать нам для формирования представления о правде-справедливости. Правда-справедливость представляет собой иерархическую систему ценностей (мотивов) человека, неразрывно связанную с конкретным культурно-историческим пространством. Смысл и содержание категории «правда-справедливость» формировалось в основном общественными регулятивами на благодатной почве присущих человеку чувств вины, стыда, ответственности и др. и нашло свое отражение в сознании человека (в совести). В связи с этим мы полагаем возможным выделить два уровня правды-справедливости: личностный и социально-практический. Наличностном уровне правда-справедливость представляет из себя психическое явление (т.е. явление, формирующееся на основе чувств человека), а на социально-практическом уровне освоения действительности — социальное явление.
Правда-справедливость обладаеттаким свойством, как «пристрастность субъекта». На уровне личностного понимания правда-справедливость психчески отражает поляризованность всякого жизненного процесса, где на одном полюсе «пристрастный» субъект, а на другом «равнодушный» к субъекту объект [23]. Однако эта «пристрастность субъекта» имеет своим источником механизм функционального отражения. Благодаря взаимодействию с окружающей средой и «пристрастности субъекта» вырабатывается приспособительное поведение как средство «саморегулирования и самоуправления в целях самосохранения...» [24]. Приспособительная реакция представляет развернутый во времени процесс, который в определенных точках соприкасается с внешней реальностью и включает механизм внутренней активности, направляющий жизнедеятельность в целом. Регулирование движения на основе коррегирования можно представить как установление соответствия (или на соответст-
вия) внешнего для человека его внутреннему состоянию. То есть для человека правда-справедливость существует как внутренний образ, переживается им как внутренний факт сознания, как проявление его собственной жизнедеятельности. Далее, формирующийся психический образ правды-справедливости является активным отражением действительности. Объективность, предметность субъективного образа правды-справедливости проявляется через проецирование его содержания на внешний, реальный мир. Однако предметность предполагает еще и заданность человеку образа правды-справедливости в виде внешнего свойства, отношения. Следовательно, психический образ правды-справедливости непосредственно связан с социально-культурной природой, т.е. с социально-практическим уровнем понимания правды-справедливости. Который прежде всего ориентирован на локальное (национальное, социальное и т.д.) ограниченное мировоззрение. Но образ правды включает и общечеловеческие интересы, оценки, содержание.
Последние отчетливо проявляются во внутренней «модели потребного будущего» (термин, введенный А.Н. Бернштейном), представленной в правде-истине. Ей присуще нечто идеальное, то, что в объективной действительности еще не реализовалось. Таким образом, правда-истина — это образ действительности, обладающий свойством идеальности и конструирующий психический образ правды-справедливости.
Правде присущи чувственные, эмпирические и теоретические компоненты. Такой многоструктурный образ правды имеет еще один аспект — временной. Который выражается в том, что в правде в диалектическом единстве воспроизводятся прошлое, настоящее и будущее. Правда-истина как система партиципа-тивных знаний и ценностей человеческого бытия аккумулирует прошлое и ориентирует человека на будущее. На базе правды-истины формируется настоящее, выраженное в правде-справедливости. Именно соотнесение настоящего с прошлым и позволяет корректировать деятельность человека, нацеленную в будущее.
Правда-истина, следовательно, представляет собой качественно иную стадию в достижении социальной справедливости. Правда-справедливость пользуется для этой цели неадекватными средствами (физическим и психическим принуждением) и в лучшем случае может рассчитывать на ограниченный внешний успех. Правда-истина переводит цели и средства борьбы за социальную справедливость в качественно однородную нравственную плоскость, направляет их на устранение не только эмпирических результатов несправедливости, но и их внутренних оснований. Человеческие отношения поднимаются на другой уровень.
Обе формы правды дают единое нравственное решение, отступление от которого приводит человека к лживости, неправде, греху, то есть к состоянию эмпирического бывания (подчинения исключительно законам чувственного, душевного мира). Таким образом, понятия правды-истины и правды-справедливости нельзя понять вне соотношения друг с другом. Правда-истина и правда-справедливость представляют собой разные перспективы в постижении правды. Чтобы раскрыть конкретный характер этой соотнесенности, их надо рассматривать не сами по себе, а в более широком контексте бытия человека, его борьбы за социальную справедливость и человеческую солидарность.
Таким образом, рассмотренные в историческом аспекте правда-истина и правда-справедливость также могут быть интерпретированы как различные ступени,
стадии единого процесса. В плане перехода от одной ступени к другой, от правды-справедливости к правде-истине требуется качественный сдвиг вперед, равнозначный смене основ жизни. Речь идет о качественной смене вектора сознательных усилий человека и общества.
Библиографический список
1. Михайловский Н.К. Письма о правде и неправде // Соч. в 6т. Т.4. СПб,1897. - С. 430.
2. Бердяев H.A. Самопознание,- М., 1991. -С. 391.
3. Бердяев H.A. Судьба России. - М„ 1990. - С. 84.
4. Денисов С.Ф. Жизненные и антропологические смыслы правды и неправды. — Омск: Изд-во ОмГПУ, 2001 — С. 49.
5. Черников М.В. Философия Правды в русской культуре: автореф. дисс. д-ра филос. наук. — Воронеж, 2001. — С.7.
6. Аристотель. Сочинения: в 4-х т. Т.4 / Пер. с древнегреч.; Общ. ред. А.И. Доватура. — М.: Мысль, 1983. — С. 90.
7. Там же. - С. 379.
8. Чудинов Э.М. Природа научной истины. — М.: Политиздат, 1977. - С. 57.
9. Лейбниц Г. Новые опыты о человеческом разумении. — М.: Мысль, 1983. - С. 405.
10. Кант И. О мнимом праве лгать из человеколюбия // Трактаты и письма. - М.: Наука, 1980. - С. 293.
11. Соловьев B.C. Конец спора о справедливости // Вестник Европы. - 1894. - Кн. 7. - С. 279.
12. Франк С.Л. Духовные основы общества. — М.: Республика, 1992. - 511 с.
13. Аристотель. Сочинения: в 4-хт. Т.4 / Пер. с древнегреч.; Общ. ред. А.И. Доватура. - М.: Мысль, 1983. - С. 146-147.
14. Кант И. Соч.: В 6т. Т. 4. Ч. 2. М„ 1965.-С. 144.
15. Соловьев B.C. Спор о справедливости: Сочинения. — М.: ЗАО Изд-во ЭКСМО-Пресс, Харьков: Изд-во "Фолио", 1999. - 190 с.
16. Там же. - С. 203.
17. Печерская Н.В. Метаморфозы справедливости: исто-рико-этимологический анализ понятия справедливость в русской культуре // Эл. Журнал "Полис". - 2001. - № 2. URL: http://www.politstudies.rU/fulltext/2001/2/.10htm
18. Соловьев B.C. Конец спора о справедливости // Вестник Европы. - 1894. - Кн. 7. - С. 279.
19. Соловьев B.C. Соч. в 2.T., Т. 1. Оправдание добра. - М.: Мысль, 1988. - С. 189.
20. Дубровский Д.И. Полуправда: ее природа и социальные функции // Философские науки. — 1990, - №11.
21. Новгородцев П.И. Об общественном идеале. — М.: Пресса, 1991. -С. 55.
22. Там же. - С. 120.
23. Леонтьев А.Н. Деятельность. Сознание. Личность. - М., 1975. - С. 55.
24. Тюхтин B.C. Отражение, системы, кибернетика,- М., 1972. - С. 82.
ИВАНОВА Валентина Владимировна, аспирант кафедры философии, социально-гуманитарных и экономических наук.
уд«111 Е.Н.СМИРНОВА
Омский государственный университет
РЕАЛИЗАЦИЯ
ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО ПОТЕНЦИАЛА В ЭКОНОМИЧЕСКОЙ СФЕРЕ_
В данной статье рассматриваются философские и социальные условия успешной реализации человеческого потенциала в экономической сфере. Отмечается (ссылаясь на статистические данные), недостаточность реализации человеческого потенциала в России, анализируются причины и последствия данного феномена.
Прежде всего, отметим, что мы рассматриваем реализацию индивидных сил или человеческого потенциала на втором этапе или периоде постсоветского развития России, т.е. со времени прихода В. Путина к власти. Итоги первого этапа, который был по преимуществу кризисным, общеизвестны. «Кризис экономических и социальных структур приобрел экстремальные формы. Отчуждение населения от власти приблизилось к критическому уровню. Разрушение административной вертикали сделало вероятным распад государственности. Серьезно ослабли внешнеполитические позиции России» [1]. В этот периоду подавляющего большинства россиян наблюдалось значительное снижение уровня жизни. Новое качество
жизни, связанное с ликвидацией товарного дефицита, насыщением потребительского рынка, доступно далеко не всем. Треть населения имеют доходы ниже прожиточного минимума. Это в свою очередь означает лишение доступа к развитию человеческого потенциала, ослаблению конкурентоспособности на рынке труда, угрозу деградации людей. Несомненно, что реализация человеческого потенциала в данный период у большинства россиян не происходила, так как люди, как правило, не успевали приспособиться к столь резким социальным трансформациям и решали по преимуществу проблему выживания.
Как справедливо утверждают многие ученые (В В. Согрин, И.И. Кравченко), причина отставания нашей
