CC BY
326
В «продвинутых», модернизированных мусульманских странах (Египет, Ливан, Тунис, Бангладеш, Индонезия и др.), чья экономическая и политическая система отличается от стран мусульманского фундаментализма, существует несколько иное отношение к частной собственности, хотя принципы Корана соблюдаются и в них. Разрешается собственность
иностранцев на землю, иностранные компании участвуют в добыче углеводородного сырья, получая свою долю прибыли.
Мы рассмотрели лишь основные вехи в конституционном регулировании права частной собственности. Они свидетельствуют в том числе об изменениях в менталитете общества по отношению к частной собственности.
Библиографический список
Bradley A. W., Ewing K. D. Constitutional and Administrative Law. 15th ed. L., 2011. Gicquel J., Gicquel J.-É. Droit constitutionnel et institutions politiques. 25e éd. P., 2011. Katz A. Staatsrecht. Grundkurs im öffentlichen Recht. 18. Aufl. Hamburg, 2010. Owona J. Droit constitutionnel et institutions politiques du monde contemporain. Etude comparative. P., 2010.
Права человека, права меньшинств и права народов
НАПСОМарьяна Бахсетовна, доктор юридических наук, профессор кафедры гражданско-правовых дисциплин Северо-Кавказского юридического института (филиала) Саратовской государственной юридической академии
Российская Федерация, 369000, г. Черкесск, ул. Космонавтов, 100 E-mail: [email protected]
Рассматривается проблема становления и утверждения прав народов. В современных условиях особое звучание приобретают коллективные права этнических общностей. Коллективные права в сочетании с правами человека позволяют этническим сообществам сохранять себя как специфические этнокультурные общности, а государству — эффективнее регулировать этносоциальные отношения. Утверждение коллективных прав этнических общностей — одна из сложных проблем современного права. Оно, отдавая предпочтение правам индивидуальным, традиционно наделяет правами только коренные народы и меньшинства, а не все народы. И эта точка зрения пока остается преобладающей, несмотря на постепенное продвижение коллективных прав. Исследовав различные взгляды на проблему, автор высказывает свою точку зрения о проблеме прав народов в контексте этнонациональных интересов.
Ключевые слова: права человека, права меньшинств, права народов, этнонациональные интересы, национальная идентичность, самобытность, самоопределение, мультикультура-лизм, межнациональные отношения.
Human Rights, Rights of Minorities and Rights of People
M. B. Napso, doctor of legal sciences North Caucasian Legal Institute 100, Cosmonavtov st., Cherkessk, 369000, Russia E-mail: [email protected]
The article reviews the problem of the formation and validation of the peoples' rights. In the modern context collective rights of ethnic communities are of key importance. The collective rights, together with the human rights make it possible for ethnic communities to preserve themselves as unique ethno-cultural communities and for the state — to regulate the ethno-social relations more effectively. Validation of the collective rights of ethnic communities is one of the most difficult modern law problems. Traditionally it favors individual rights and grants the rights to indigenous peoples and minorities, but
not to all peoples. And this approach is still predominant in spite of the gradual advancement of the collective rights. Having investigated different views on the problem, the author offers a sight at the problem of the rights of people in the context of ethno-national interests.
Keywords: human rights, the rights of minorities, the rights of people, ethno-national interests, national identity, uniqueness, self-determination, multiculturalism, international relations.
DOI: 10.12737/10447
В последнее время при регулировании межнациональных отношений все большее предпочтение отдается европейской концепции мультикуль-турализма, где речь идет не столько о народах, сколько о нациях, культурах, регионах (территориях). В силу этого говорят, в частности, о праве на самоопределение для территорий или для наций, о праве на гражданскую солидарность для наций, о праве самоуправления для территорий, регионов, о праве на интеграцию и о праве на самоорганизацию для населения территории, о политкоррект-ности в отношении представителей разных культур и религий, о самоценности культур. И лишь два принципа — национальный патернализм и добровольное самоограничение — имеют прямое отношение к этническим общностям, но не ко всем, а к национальным меньшинствам (в принятом в международном праве понимании), этническим меньшинствам и наименее защищенным этническим группам (вернее, к их представителям). Особое внимание к ним вполне объяснимо: 1) маятник этнической активности, как правило, приводится в движение недовольством именно таких этнических групп, которым свойственна большая этническая тревожность, больший уровень ксенофобии и интолерантно-сти; 2) привилегии для них имеют заведомо компенсационный характер и менее опасны, чем привилегии для большинства; 3) лидирующая роль в интеграции в рамках единой нации принадлежит этническому большинству, и ее успех определяется его способностью отказаться от преимущественных прав для себя и показать обществу пример межэтнической терпимости; 4) преимущества большинству возводят этнический
фактор в разряд доминант, ведут к росту авторитаризма, препятствуют формированию единой гражданской идентичности; 5) демократия проявляется прежде всего в отношении власти и общества к меньшинствам во всех их разновидностях1. Так, в Декларации ООН о правах лиц, принадлежащих к национальным или этническим, религиозным и языковым меньшинствам 1992 г. указано, что «поощрение и защита прав лиц, принадлежащих к национальным или этническим, религиозным и языковым меньшинствам, способствуют политической и социальной стабильности государств, в которых они проживают» (в таком же виде это положение приведено и в Конвенции СНГ об обеспечении прав лиц, принадлежащих к национальным меньшинствам 1994 г., а в Парижской хартии для новой Европы 1990 г. говорится, что «дружественные отношения между нашими народами, а также мир, справедливость, стабильность и демократия требуют того, чтобы этническая, культурная, языковая и религиозная самобытность национальных меньшинств была защищена и чтобы создавались условия для поощрения этой самобытности».
На наш взгляд, более продуктивным было бы рассмотрение проблемы регулирования национальных и межнациональных интересов (а значит, и прав народов) в контексте этнонациональных интересов: в этом случае особое значение приобретает регламентирование процесса формирования, формулирования и выдвижения этнонациональ-
1 См: Паин Э. А. Между империей и нацией. Модернистский проект и его традиционалистская альтернатива в национальной политике России. М., 2003. С. 23—24.
ных интересов. И на первое место выходит принцип уважения воли народа, в котором, кроме принципа добровольности и осознанности волеизъявления народа, должны содержаться и основные требования к процедуре волеизъявления. И тогда в том числе и юридические последствия влечет за собой добровольное, осознанное волеизъявление, высказанное в условиях широкой самоорганизации и на основании демократических процедур, т. е. морально и юридически легитимное. Этот же момент, как нам кажется, необходимо включить и в принципы интеграции и самоопределения. Не менее важен и напрямую связанный с принципом добровольного волеизъявления принцип гражданской и национальной самоорганизации народа: именно постоянное расширение организованной части народа обеспечивает его непосредственное участие в процессе определения этнонациональ-ных интересов и придает волеизъявлению морально легитимный характер. Кроме того, это имеет еще и следующие преимущества. Во-первых, благодаря широкой самоорганизации обеспечивается плюрализм мнений по поводу перспектив этнонационального развития и содержания этнонациональных интересов, им соответствующих. Во-вторых, в условиях, когда понимание этнонациональных интересов внутри этнической общности разнится и за право на их интерпретацию борются различные силы, усиливаются значимость и осознанность выбора. В-третьих, наличие множества общественных структур расширяет возможности в реализации интересов, прав и свобод, что способствует росту правосознания. Все это приобретает особое значение, когда речь идет о самоопределении, и ярким примером тому стали проведенные в Крыму и Шотландии референдумы по вопросу о самоопределении.
При этом заметим, что мы предпочитаем все же говорить о народе, но не только как об этнокультурном со-
обществе, но и как о гражданско-по-литической общности и как о населении определенной территории. Такое расширенное понимание вполне правомерно, ибо каждая общность складывалась как народ на основе преимущества той или иной идентичности — этнической, территориальной, гражданской: «...Нация (народ) — это совокупность кровно-родственной, духовно-языковой, социально-политической, экономической и территориальной общности»2.
Как отмечает Н. А. Антонова, термин «народ» может означать, в частности, в науке конституционного права и «население государства, образующее единую социально-экономическую и политическую общность независимо от деления его на какие-либо национальные общности» (т. е. нацию), и «обособленную национально-культурную общность, которая может и не быть связана с территорией какого-либо государства». По мнению автора, нация — это идейно-политическое, гражданское единство государства и народа, хотя в социологии ее трактуют как устойчивую общность людей, возникающую в процессе формирования общности их территории, экономической жизни, языка, культуры и менталитета3. Как видим, это вполне применимо и для определения понятия «народ».
Наделять народы разными правами в зависимости от специфики их идентичности было бы, на наш взгляд, не совсем правильно. Для установления различий в объеме прав и свобод должны быть иные основания, главное из которых — ограниченность в силу объективных обстоятельств (малочисленность, проживание в экстремальных природ-
2 Карапетян Л. М. Федерализм и права народов: курс лекций. М., 1999. С. 97.
3 См.: Антонова Н. А. Роль национального
фактора в развитии федеративного строительства в России // Национальный вопрос и государство: проблемы России и опыт зарубежных стран: матер. науч. конф. (Москва, 27—28 апреля 2000 г.). М., 2001. С. 47—48.
но-климатических, экологических условиях, совершение актов исторической несправедливости и т. п.) возможностей для развития, сохранения культуры, реализации прав и свобод и их защиты.
При этом нельзя не учитывать весьма важный, по мнению многих исследователей, факт: наличие у этнической общности реальной возможности иметь права и нести обязанности. Так, П. А. Оль считает, чтобы национальные общности, являющиеся субъектами права, стали субъектами правоотношения, они должны иметь не только потенциальную возможность обладать установленными законом правами, но и фактическую способность реализо-вывать эти права (равно как и обязанности) в рамках соответствующих правоотношений. Для участия в правовых отношениях национальная общность должна выступать как общественное образование, т. е. она должна иметь цели, возможность координировать взаимодействие членов своего коллектива для достижения этих целей, способность выражать единую волю, принимая решения и действуя как одно целое. Автор приводит определение понятия национальности, предложенное итальянским юристом П. С. Манчи-ни (одним из авторов принципа национальности, в свете которого и получила теоретическое оформление идея национальной правосубъектности). Так, национальность предстает как единство объективных элементов (общность территории, происхождения и языка) и субъективного признака — «сознание национальности, чувство, которое она имеет о самой себе и которое делает ее способной сложиться внутри и проявить себя вовне». Последний признак, по мнению П. С. Манчини, является важнейшим, и лишь при его наличии можно говорить о национальной правосубъектности4. Такой подход нашел отражение в опреде-
4 См.: Оль П. А. Нация. СПб., 2002. С. 45—46.
лениях понятий «коренной народ» и «меньшинство», а также в актах международного права, касающихся прав коренных народов и меньшинств. В обобщенном виде эту позицию точно выразил Х. Р. Марти-нес Кабо: коренное население «должно найти признание в соответствии с его собственным самовосприятием, его собственным представлением о самом себе в сравнении с другими группами, причем не следует предпринимать попытки определить его на основе восприятия других групп». Р. А. Мюллерсон, в свою очередь, продолжает: «...такая характеристика, примененная к коренному населению, относится mutatis mutandis и к национальным меньшинствам»5.
Как видим, национальная правосубъектность предполагает наличие развитого национального самосознания и сформированных этнонацио-нальных интересов. Появление последних, как известно, возможно в условиях довольно высокого уровня этносоциального развития и свидетельствует о достаточной прочности и развитости национальной жизни, национального самосознания. Таким образом, рассмотрение проблемы прав народов в контексте этно-национальных интересов вполне закономерно: выступая как субъекты права, этнические общности становятся субъектами правоотношений (реализуют те или иные права), достигнув определенного уровня этносоциального развития, имея развитое национальное самосознание и сформированные этнонациональные интересы. Следуя этой логике, можно прийти к выводу, что этнические общности реализуют те или иные права по мере своего развития, становления, а значит, могут быть наделены одинаковым объемом потенциальных прав.
Возможна и иная постановка вопроса: претензии этнической общности на то или иное право ставят-
5 Мюллерсон Р. А. Права человека: идеи, нормы, реальность. М., 1991. С. 50.
ся в прямую зависимость от уровня ее развития — в таком случае этнические общности подлежат градации и для каждого типа определяется свой объем прав (например, права наций, права народностей, права титульных народов, права меньшинств, права коренных малочисленных народов и т. п.). Так, И. А. Умнова, не признавая за малочисленными народами право на самоопределение как субъектами федеративных отношений, пишет: «...Народы России, которым гарантируется право на самоопределение как субъектам федеративных отношений, должны представлять собой такую территориальную и политическую общность, качественные характеристики которой действительно позволяют им самоопределяться территориально и политически на правах составной части — субъекта Федерации»6. Сторонники названного подхода (особенно в вопросе о праве на самоопределение) считают, что равенство в правах невозможно в силу фактического неравенства народов и, как отмечает П. А. Оль, «объективного характера различия уровней развития этнических групп, в совокупности образующих политическую систему общества». И при этом ссылаются на слова русского философа Н. А. Бердяева: «Национальность не может быть вырвана из конкретной ситуации истории, и право ее не может быть рассматриваемо абстрактно. Каждая национальность в разные периоды своего существования имеет разные права. И все исторические национальности имеют разные права. Эти права не могут быть уравнены. Существует сложная иерархия национальностей»7.
Такую постановку вопроса О. В. Мартышин справедливо назвал сочетанием свободы одних с
6 Умнова И. А. Рецензия на книгу В. А. Кряж-кова «Статус малочисленных народов России: правовые акты. Кн. 2. М., 1999. 397 с.» // Государство и право. 1999. № 12. С. 107.
7 Цит. по: Оль П. А. Указ. соч. С. 53—54.
несвободой других, что весьма характерно для западного либерализма. В частности Дж. Ст. Милль, классик британского либерализма, автор книги «О свободе», не признавал право на свободу за нецивилизованными народами, отсталыми народами Европы (горными уэльсцами, шотландцами в Британии, бретонцами, басками во Франции), ему было непонятно их стремление к автономии, к сохранению древней культуры (как видим, все не так уж сильно изменилось, ведь запросы этих народов стали более или менее понятны лишь во второй половине XX в.). Ученый приходит к выводу, что свобода «не применима как принцип при таком порядке вещей, когда люди еще не способны к саморазвитию путем свободы; в таком случае самое лучшее, что они могут сделать для достижения прогресса, — это безусловно повиноваться... если только... в среде их найдутся подобные личности...». При таком подходе, как правильно отмечает О. В. Мартышин, возможно не только «реалистическое признание исторически обусловленной неподготовленности ряда народов к свободе или демократической системе западного образца, но и допущение антидемократических практик, навязывания ценностей, культур, форм существования вопреки воли не доросших до них народов»8.
Но индивид не может быть вырван из исторического, этнонациональ-ного, цивилизационного контекста, его права также неизбежно диктуются этим контекстом. По этому поводу Н. А. Бердяев сказал: «Поистине всякий человек есть конкретный человек, человек исторический, национальный, принадлежащий к тому или иному типу культуры, а не отвлеченная машина... Все историческое и мировое в человеке принимает форму глубоко индивидуальных ин-
8 Мартышин О. В. Национальная политическая и правовая культура в контексте глобализации // Государство и право. 2005. № 4. С. 10—11.
стинктов, индивидуальной любви к своей национальности, национальному типу культуры, к конкретным историческим задачам»9. Это же имеет в виду и Ю. В. Анохин, говоря, что «права человека разновременно возникают и развиваются в различных регионах в соответствии с характером культуры, философии, религии, общественным мировоззрением, моралью, определяющими характер той или иной цивилизации»10. Однако наличие фактического неравенства между людьми не стало препятствием на пути установления неотъемлемых прав человека, равных по объему для всех. И настоятельные требования мирового сообщества обеспечить демократию, правовое закрепление и соблюдение прав человека не всегда учитывают наличие реальных для этого возможностей в том или ином регионе. В таких случаях не принято говорить о зрелости того или иного общества, государства, их объективной готовности и способности, т. е. о том, доросли ли они в ходе собственного внутреннего развития до такого уровня правового обеспечения.
Наоборот, говорят о том, что именно государство призвано нивелировать влияние объективных факторов неравенства посредством постоянного расширения возможностей для самореализации индивида. Известно, что понятие равенства имеет две стороны: юридическое равенство (равенство перед законом) и определенное равенство условий. Юридическое равенство предполагает формальное предоставление всем одинаковых прав и равную юридическую ответственность. И это до XIX в. (в период буржуазных революций)
9 Бердяев Н. А. Судьба России. Опыты по психологии войны и национальности. М., 1990. С. 177—178.
10 Анохин Ю. В. Механизм государствен-
но-правового обеспечения прав и свобод
личности (на материалах Российской Федерации): автореф. дис. ... д-ра юрид. наук. Саратов, 2007.
считалось необходимым и достаточным для установления социальной справедливости. Однако стало очевидным, что признание формального юридического равенства не ведет к действительному равенству и что его обеспечение требует выравнивания условий и даже допущения юридического неравенства, признаваемого и справедливым, и морально оправданным в отношении людей, социальных групп, находящихся в неблагоприятных условиях. Поэтому главной задачей современного государства является выравнивание возможностей путем собственной целенаправленной деятельности. И этот аспект находит отражение в современных теориях справедливости. Так, американский либерал Дж. Ролс сформулировал два принципа справедливости: первый заключается в предоставлении людям равных основных свобод (юридическое и политическое равенство), совместимых с такой же свободой других людей, второй (социально-экономический) — в осуществлении государством социальной и экономической политики, направленной на удовлетворение долговременных ожиданий наименее благополучных людей. Признавая приоритет первого принципа, он все же подчеркивает, что его полноценное претворение невозможно без социально-экономической справедливости11.
На наш взгляд, сверхзадача современного государства заключается в применении аналогичного подхода к решению проблемы коллективных прав этнических общностей, т. е. в создании благоприятных условий для этносоциального развития, укрепления национального самосознания, становления и реализации этнонациональных интересов посредством распространения принципов демократии на права народов. По мнению Н. С. Бондаря, объектив-
11 См.: Мартышин О. В. Проблема ценностей в теории государства и права // Государство и право. 2004. № 10. С. 13.
но существующее национальное неравенство может быть преодолено двумя путями. Первый заключается в отражении на правовом уровне (и в первую очередь в конституционном праве) специфики этнонациональ-ных социальных регуляторов, основу которых нередко составляют «неправовые, негосударственные социальные нормы, наиболее полно отражающие национальные особенности, своеобразие интересов и социальных форм бытия отдельных этнических общностей (национальные традиции, обычаи, религиозные нормы и т. д.)». Включение национальных культур в правовое поле может стать эффективным средством регулирования национальных отношений. Поэтому особо важным представляется обеспечение соотношения соответствующих социальных норм с государственными (правовыми) регуляторами национальных и межнациональных отношений, их взаимодействие и взаимодополнение. Другим способом обеспечения принципа национального равноправия является обеспечение баланса в триаде «индивидуальные права человека — коллективные права группы — права нации (народа)», поиск их оптимального сочетания. При этом главные параметры как этих прав, так и их баланса должны задаваться нормами международного права. Задача же национального законодательства заключается не только в постепенной их имплементации, но и в обеспечении экспертизы действующих и принимаемых нормативных правовых актов на предмет соответствия этим международно-правовым тре-бованиям12.
Л. Л. Хоперская предлагает признать этническую правосубъект-
12 См.: Бондарь Н. С. Конституционное право как средство разрешения межнациональных конфликтов // Национальный вопрос и государственное строительство: проблемы России и опыт зарубежных стран: матер. науч. конф. (Москва, 27—28 апреля 2000 г.). М., 2001. С. 18, 22, 23.
ность имманентным признаком этноса, выражающимся в стремлении сохранить или достичь определенного культурного, политического, правового статуса, и законодательно закрепить понятие «этнос» как субъект права, тем самым оформив его правовой статус как носителя культурной и политико-правовой актив-ности13. Л. А. Стешенко смотрит на проблему политико-правовой ин-ституализации этничности несколько иначе — через конструкцию коллективных прав этнических общностей. Обладание ими в совокупности, по ее мнению, есть истинное самоопределение, право на которое в таком виде видится не зауженно как право выхода или отделения народа и территории, а в более широком смысле как право на развитие, на со-трудничество14.
Как видим, многие исследователи решение проблем этнонационально-го развития ставят в прямую зависимость от реализации прав народов. Процесс утверждения института коллективных прав требует в первую очередь признания принципа уважения прав народов как одного из принципов международного сообщества и определения в рамках международного права основных прав, равных для всех народов в их как этнокультурном, так и территориальном и гражданско-политиче-ском понимании, и их постепенной имплементации в правовые системы государств. Характеризуя принципы международного права, И. И. Лука-шук называет следующие: принцип демократии, суверенного равенства, невмешательства, уважения прав человека, справедливости, равноправия и самоопределения народов. Таким образом, в принципах меж-
13 См.: Хоперская Л. Л. Современные эт-нополитические процессы на Северном Кавказе: концепция этнической субъектности. Ростов н/Д, 1997. С. 32.
14 См.: Стешенко Л. А. Многонациональная Россия: государственно-правовое развитие. X—XXI вв. М., 2002. С. 174.
дународного сообщества права народов в отличие от прав человека представлены ограниченно—не как совокупность прав народов. Правда, при этом ученый замечает, что согласно воззрениям первых юристов-международников, справедливость должна иметь место не только между людьми, но и между народами, и приводит слова Э. де Ваттеля, доказывавшего необходимость существования прав народов тем, что «соблюдение справедливости в отношениях между народами еще более необходимо, чем в отношениях между частными лицами, потому что несправедливость приводит к более страшным последствиям в ссорах между этими мощными политическими организмами и потому что труднее найти решение»15.
Обращает на себя внимание тот факт, что права народов, относящиеся к третьему поколению прав человека и поэтому именуемые часто правами человека и правами народов, находятся лишь на стадии становления в качестве юридически обязательных норм, за исключением права на самоопределение, и содержатся главным образом в резолюциях международных организаций. Поэтому уточнение их нормативного содержания, с одной стороны, как прав народов, с другой — как прав человека и народов — вопрос ближайшей и отдаленной перспективы.
Если говорить о возможном перечне прав народов, то в этом вопросе наиболее продуктивным будет, как нам представляется, взгляд через призму этнонациональных интересов. Основой этнонациональных интересов является, во-первых, сохранение не только этнической территории, но и геокультурного пространства как главного условия этнического бытия и самобытности; во-вторых, осознание, утверждение и сохранение собственного индивидуального существования, признаваемого окружающими;
15 Лукашук И. И. Глобализация, государство, право, XXI век. М., 2000. С. 164.
в-третьих, сохранение себя — физическое и в качестве носителя определенной культуры. Все это имеет непосредственное отношение к двум главным категориям — территории и национальной идентичности, объемлющей и историческую память, и культуру, и потребности в единстве и солидарности, и стремление к самоутверждению.
Исходя из этого, основными правами народов можно считать: 1) право на физическое существование и национальную сущность (национальное своеобразие, культурную самобытность); 2) право на независимость (свободу от иностранного ига, господства, эксплуатации и территориальных захватов и агрессий); 3) право на достойное существование и свободное развитие на основе культурной самобытности; 4) право проживать на исторически сложившейся территории, использовать ее естественные ресурсы в интересах народа и сохранять среду обитания; 5) право на самоуправление и участие в решении вопросов, затрагивающих этнонациональные интересы, предполагающее реализацию права на свободное волеизъявление; 6) право на внутриэтническую солидарность;
7) право на уважительное отношение к себе, к своей культуре и право на защиту национального достоинства;
8) право на свободную и полную информацию по вопросам, касающимся национального развития. Что касается права на самоопределение, то в широком понимании оно объ-емлет собой все названные права, а в качестве права на обретение государственной независимости может быть включено в приведенный перечень. Пределами осуществления прав народов традиционно называют права человека и права других народов (да и сами этнонациональ-ные интересы подлежат удовлетворению, если они не ущемляют интересов других народов).
Конечно, действие большого количества объективных факторов влияния, определяемых конкретно-ис-
торическими условиями политического, экономического, культурного развития мира, регионов, территорий, многообразием типов этнических общностей и особенностями их формирования и развития, требует выработки наряду с основными правами народов и иных прав, обеспечивающих процессы адаптации этнического развития к тем или иным условиям и реализации соответствующих им этнонациональных интересов. И в этом смысле примечательны Азиатско-Тихоокеанская декларация человеческих прав индивидов и народов 1988 г., которой предусмотрены следующие права, актуальные в условиях глобализации: право на экономическую безопасность, позволяющую стабильно развиваться; право контролировать деятельность транснациональных корпораций и других иностранных и национальных капиталов и вкладчиков; право отвергать все виды займов, «подрывающих национальный суверенитет или развитие или усиливающих зависимость от иностранного капитала или усугубляющих социальное неравенство»; право на активное участие в решении государственных, международных и глобальных проблем, — и проект Декларации ООН о правах народов, где право на этническую солидарность изложено как право создавать национальные и всемирные общенациональные конгрессы (в силу развития диаспоральных форм этнического существования и отсутствия в общем международном праве каких-либо особых прав государства этнического, языкового или религиозного
происхождения меньшинства по его защите на территории других стран).
В условиях расширяющихся информационных потоков и информационного давления, широкого использования технологий конструирования ценностей и манипулирования массовым сознанием неизбежно возрастет роль и значение не только информационных прав, но и прав, связанных с последствиями информационных атак, особенно в части защиты истории и культуры. Не потеряли своей важности с точки зрения правового регулирования и следующие проблемы, непосредственно связанные с правами народов: предоставление самостоятельности, обеспечение самоуправления, равноправия этносов и их права на развитие этнонациональной самобытности (культуры, языков, религии, традиций, жизненных укладов), гарантирование представленности этносов в структурах власти, регламентирование вопросов пользования землей и ресурсами, обеспечение полной и объективной информированности, совершенствование миграционного законодательства.
Безусловно, качественная разработанность института коллективных этнических прав создает прочную основу для легитимации отношений между государствами и населяющими их народами. Другим фактором, способствующим этому, является оптимальное соотношение прав человека и прав народов, взаимодополнение индивидуальных и коллективных прав, но эта проблема все еще остается сложной, в том числе для Российской Федерации.
Библиографический список
Анохин Ю. В. Механизм государственно-правового обеспечения прав и свобод личности (на материалах Российской Федерации): автореф. дис. ... д-ра. юрид. наук. Саратов, 2007.
Антонова Н. А. Роль национального фактора в развитии федеративного строительства в России // Национальный вопрос и государство: проблемы России и опыт зарубежных стран: матер. науч. конф. (Москва, 27—28 апреля 2000 г.). М., 2001.
Бердяев Н. А. Судьба России. Опыты по психологии войны и национальности. М., 1990.
Бондарь Н. С. Конституционное право как средство разрешения межнациональных конфликтов // Национальный вопрос и государственное строительство: проблемы России и опыт зарубежных стран: матер. науч. конф. (Москва, 27—28 апреля 2000 г.). М., 2001.
Карапетян Л. М. Федерализм и права народов: курс лекций. М., 1999.
Лукашук И. И. Глобализация, государство, право, XXI век. М., 2000.
Мартышин О. В. Национальная политическая и правовая культура в контексте глобализации // Государство и право. 2005. № 4.
Мартышин О. В. Проблема ценностей в теории государства и права // Государство и право. 2004. № 10.
Мюллерсон Р. А. Права человека: идеи, нормы, реальность. М., 1991.
Оль П. А. Нация. СПб., 2002.
Паин Э. А. Между империей и нацией. Модернистский проект и его традиционалистская альтернатива в национальной политике России. М., 2003.
Стешенко Л. А. Многонациональная Россия: государственно-правовое развитие. X— XXI вв. М., 2002.
Умнова И. А. Рецензия на книгу В. А. Кряжкова «Статус малочисленных народов России: правовые акты. Кн. 2. М., 1999. 397 с.» // Государство и право. 1999. № 12.
Хоперская Л. Л. Современные этнополитические процессы на Северном Кавказе: концепция этнической субъектности. Ростов н/Д, 1997.
