CC BY
0
Вестник Томского государственного университета. Философия. Социология. Политология. 2024.
№ 77. С. 251-261.
Tomsk State University Journal of Philosophy, Sociology and Political Science. 2024. 77. pp. 251-261.
Научная статья УДК 316
doi: 10.17223/1998863Х/77/21
ПРАКТИКИ СБОРА ПЕРСОНАЛЬНЫХ ДАННЫХ И ИХ ВОСПРИЯТИЕ В ОБЩЕСТВЕННОМ СОЗНАНИИ
Сергей Геннадьевич Ушкин
Научный центр социально-экономического мониторинга, Саранск, Россия; Всероссийский центр изучения общественного мнения, Москва, Россия; Национальный исследовательский Мордовский государственный университет, Саранск, Россия, ushkinsergey@gmail.com
Аннотация. По материалам количественного социологического исследования, проведенного в апреле-мае 2023 г. на территории Республики Мордовия среди 1 000 респондентов по репрезентативной выборке, установлено, что о практиках сбора персональных данных в той или иной степени проинформирован каждый второй опрошенный. При этом подавляющее большинство жителей региона декларируют выраженные негативные эмоции при оценке компаний, которые занимаются подобными действиями, и испытывают высокий уровень недоверия.
Ключевые слова: персональные данные, большие данные, цифровые платформы, доверие, общественное сознание
Благодарности: исследование выполнено за счет гранта Российского научного фонда № 23-28-01288, https://rscf.ru/project/23-28-01288/
Для цитирования: Ушкин С.Г. Практики сбора персональных данных и их восприятие в общественном сознании // Вестник Томского государственного университета. Философия. Социология. Политология. 2024. № 77. С. 251-261. doi: 10.17223/1998863Х/77/21
Original article
PRACTICES OF COLLECTING PERSONAL DATA AND THEIR PERCEPTION IN THE PUBLIC CONSCIOUSNESS
Sergey G. Ushkin
Scientific Centre for Social and Economic Monitoring, Saransk, Russian Federation; Russian Public Opinion Research Center (VCIOM), Moscow, Russian Federation; National Research Mordovia State University, Saransk, Russian Federation, ushkinsergey@gmail. com
Abstract. The problem of collecting personal data has long been and remains on the periphery of interest on the part of Russians, being in the second echelon of topics of public discourse that are important to them. Citizens traditionally rely not on themselves, but on government agencies in this matter, with little or no reflection on how protected they actually are from potential risks. Privacy in our world is becoming illusory; any action on the Internet a priori implies a citizen's refusal to have reasonable expectations for the safety of posted data. Various companies often use this for different purposes, including interference in socio-political processes. In this article, based on materials from a quantitative study conducted in April-May 2023 among 1,000 residents of the Republic of Mordovia, surveyed using a representative quota sample, we examine their attitude towards the practices of collecting personal data from companies. The results of the study show that every second
© С.Г. Ушкин, 2024
respondent does not know that companies collect personal data about users on social networks and can subsequently use it to their advantage. Such practices are subject to severe obstruction: the vast majority experience expressed negative emotions in relation to them, such as hostility, irritation, fear, disgust, and hatred. The consequence of this is a low level of trust in these types of companies. It was revealed that, with a high degree of probability, the main predictor of awareness of the practices of collecting personal data is the type of place of residence - the indicator increases noticeably in the regional capital and decreases beyond its borders. Another parameter that could potentially have an impact is the level of education; as a rule, greater awareness is recorded among people who have ever studied at a university. The problem of perceptions of personal data collection may have significant implications for social theory as a whole. Even classic works in the field of sociology postulate that, as soon as individuals become aware of excessive control from others, they are forced to change their behavior, and sometimes this becomes the cause of a number of destructive phenomena (for example, increased suicide rates). Managing privacy regimes is becoming an important idea, but it must be of a conscious nature to individuals; they must take a responsible approach to signing user agreements and building behavioral boundaries on the Internet and social networks.
Keywords: personal data, big data, digital platforms, trust, public consciousness
Acknowledgments: The study is supported by the Russian Science Foundation, Project No. 23-28-01288, https://rscf.ru/project/23-28-01288/
For citation: Ushkin, S.G. (2024) Practices of collecting personal data and their perception in the public consciousness. Vestnik Tomskogo gosudarstvennogo universiteta. Filosofiya. Sotsiologiya. Politologiya - Tomsk State University Journal of Philosophy, Sociology and Political Science. 77. pp. 251-261. (In Russian). doi: 10.17223/1998863Х/77/21
Введение
Длительное время проблема сбора персональных данных была и остается на периферии интереса к ней со стороны россиян [1]. Наши сограждане традиционно полагаются в этом вопросе не столько на себя, сколько на государственные органы, и практически не рефлексируют на тему того, насколько они в действительности защищены или нет от потенциальных рисков [2].
Понятие приватности становится все более размытым - нас практически повсюду окружают видеокамеры, наши денежные трансакции подвергаются постоянному мониторингу, а стриминговые сервисы подгружают новые ленты рекомендаций, которые основываются на наших поведенческих практиках. Негласно мы становимся субъектами нового общественного договора, который подразумевает отказ гражданина от обоснованных ожиданий на сохранность его персональных данных [3]. Безусловно, каждый может воспользоваться правом на забвение, однако возможности противостояния отдельных пользователей цифровым платформам без вмешательства государства выглядят ограниченными [4]. Некоторые исследователи предлагают термин «постприватность» для обозначения эпохи, когда информационная приватность не может быть обеспечена [5].
Нередко большие корпорации пользуются персональными данными без всякого на то согласия, в том числе для вмешательства в общественно-политические процессы в различных странах [6]. Наиболее громкий пример -случай британской Cambridge Analytica, которая использовала технологии глубинного анализа данных профилей пользователей социальных сетей для разработки стратегической коммуникации при проведении избирательных компаний. Другой показательный кейс в меньшей степени касается собственно персональных данных, однако иллюстрирует манипулятивные возможно-
сти IT-гигантов. Так, долгое время социальная сеть Facebook1 показывала одной большой группе людей позитивную ленту новостей, а другой - негативную. По итогам эксперимента был сделан вывод: позитивная повестка делает людей более счастливыми, а негативная - более несчастными. Однако основная его проблема заключалась в том, что согласие на участие в эксперименте никто из пользователей никогда не давал.
Возникает своего рода «парадокс приватности», когда пользователи, даже зная о предполагаемых рисках, продолжают пользоваться теми или иными сайтами или гаджетами [7]. Для них получаемые «здесь и сейчас» преимущества оказываются важнее отложенных и всего лишь потенциальных негативных последствий. Впрочем, результаты исследований аналитического центра Pew Research показывают, что после упомянутого резонансного примера с британской Cambridge Analytica большинство американских пользователей Facebook (74%) стали больше беспокоиться о своей конфиденциальности -поменяли настройки доступа, сделали перерыв в использовании платформы или удалили приложение со своего мобильного телефона2.
Российское законодательство пока достаточно мягко относится к деятельности компаний, занимающихся сбором персональных данных. Зачастую для них оказывается достаточным разместить на сайте политику в отношении обработки информации, попросить разрешение на работу с cookie-файлами, сделать чек-бокс с формулировкой о разрешении использования персональных данных и хранить всю информацию исключительно на российских серверах. Подобные практики представляются все более абсурдными, похожими на ритуалы, а потому требуют большей осознанности от пользователей [8].
Что в действительности российские пользователи знают о практиках сбора персональных данных? Какие эмоции испытывают, когда встречаются с ними? Это два ключевых вопроса, которые мы попытаемся прояснить в рамках настоящей статьи.
Методология исследования
Исследование базируется на количественной методологии. Его эмпирическую базу составили результаты авторского социологического исследования, проведенного в апреле-мае 2023 г. на территории 22 муниципальных районов Республики Мордовия и г.о. Саранск, охвачено более 80 населенных пунктов. Всего в исследовании приняли участие 1 000 респондентов.
Выборка - квотная, репрезентует структуру населения Республики Мордовия по полу, возрасту и месту проживания. Структурные параметры выборочной совокупности, в том числе неконтролируемые переменные, такие как уровень образования и медиапотребление, приведены в табл. 1. Большинство результативных анкет получено посредством компьютерного анкетирования, реализованного на платформе Google Forms по интерактивной анкете. В отдельных случаях, связанных преимущественно с возрастом опрошенных и (или) проблемами с доступом у них к Интернету, использовано традиционное интервью лицом к лицу.
1 Принадлежит Meta Platforms, чья деятельность признана экстремисткой запрещена на территории Российской Федерации.
2 https://www.pewresearch.org/short-reads/2018/09/05/americans-are-changing-their-relationship-with-facebook/
Таблица 1. Структурные параметры выборочной совокупности
Параметр %
Пол Мужской 46
Женский 54
Возраст, лет 18-24 10
25-34 17
35-44 18
45-59 25
60 и старше 30
Тип населенного пункта Саранск 45
Города и пгт 18
Села 36
Образование Основное (до 9 классов), среднее (до 10-11 классов) 4
Начальное профессиональное (училище) 4
Среднее профессиональное (техникум, колледж) 15
Незаконченное высшее, высшее, ученая степень 77
Медиапотребление Узнают новости только из новых медиа (интернет-издания, социальные сети, телеграм-каналы) 15
Узнают новости только из традиционных медиа (телевидение, газеты, радио) 11
Узнают новости только от друзей, родных, знакомых 8
Узнают новости как из новых, так и из традиционных медиа 66
Поскольку квотная выборка не относится к случайным, оценка ее погрешности носит преимущественно аналитический характер и проводится нами справочно. Если при том же количестве опрошенных был бы реализован случайный подход к отбору единиц выборочной совокупности, то погрешность исследования была бы на уровне 3,5% при доверительной вероятности 95%.
Цель настоящего исследования - выявить отношение к практикам сбора персональных данных компаниями со стороны населения и изучение его связи с социально-демографическими характеристиками.
Было выдвинуто три гипотезы:
H1: уровень информированности о практиках сбора персональных данных является низким, большинство респондентов или не знают о них, или затрудняются выразить свое отношение к ним.
H2: эмоциональное восприятие практик сбора персональных данных носит преимущественно отрицательных характер, респонденты на вербальном уровне склонны относиться к ним с выраженным недоверием.
H3: переменными, оказывающими первоочередное влияние на информированность о практиках сбора персональных данных и их восприятие, выступают уровень образования, возраст, место проживания и медиапотребление.
Для обработки и анализа данных использованы возможности статистического пакета IBM SPSS Statistics 26. Применялись методы описательной статистики и многомерного распределения признаков.
Результаты
Выполненное исследование демонстрирует относительно низкий уровень информированности опрошенных о практиках сбора персональных данных. Примерно каждый пятый (22%) заявляет о том, что хорошо знаком с ними, еще треть (32%) имеет поверхностные представления о них. Остальные или слышат впервые о том, что ряд компаний собирают персональные данные для своих нужд (21%), или затрудняются ответить на поставленный вопрос (26%).
Заметно чаще, чем в среднем по выборке, знают или имеют представления о практиках сбора персональных данных респонденты с высшим образованием (56%), жители столицы региона (63%) и люди, которые пользуются исключительно новыми медиа (интернет-издания, социальные сети, теле-грам-каналы и т.д.) (59%). Значимых расхождений в зависимости от других параметров не фиксируется (табл. 2).
Таблица 2. Информированность о практиках сбора персональных данных со стороны
компаний, %
Параметр Знают Что-то слышали, но подробностей не знают Слышат сейчас впервые Затрудняются с ответом
Пол
Мужчины 26 29 19 27
Женщины 18 34 22 26
Возраст, лет
18-24 24 27 20 29
25-34 25 30 22 23
35-44 24 29 17 30
45-59 24 31 21 25
60 лет и старше 16 37 22 25
Место проживания
Саранск 26 37 17 19
Города и пгт 20 24 24 32
Села 17 29 23 31
Образование
Нет высшего образования 16 28 22 35
Есть высшее образование 23 33 20 24
Медиапотребление
Узнают новости только из новых
медиа (интернет-издания, соци-
альные сети, телеграм-каналы) 26 33 17 24
Узнают новости только из тради-
ционных медиа (телевидение, газеты, радио) 15 27 31 27
Узнают новости только от друзей,
родных, знакомых 10 35 17 39
Узнают новости как из новых, так
и из традиционных медиа 21 34 20 26
Всего 22 32 21 26
Результаты логистической регрессии показывают, что решающее воздействие на уровень информированности имеют две переменные - наличие высшего образования и проживание в региональной столице. В первом случае по сравнению с теми, у кого нет высшего образования, знание о практиках сбора персональных данных увеличивается в 1,3 раза, во втором, по сравнению с теми, кто живет в городах, пгт или селах, - в 2,1 раза. Но только место проживания статистически значимо на уровне 0,001 и 95%-м доверительном интервале. При этом построенная логистическая модель носит справочный характер, служит скорее для выделение общих тенденций, характерных для массива данных, поскольку полученный R-квадрат Нэйджелкерка принимают крайне низкие значения (на уровне 0,063).
Восприятие практик сбора персональных данных смещено в сторону негатива. Выраженные отрицательные эмоции в их отношении декларируют половина опрошенных (52%). В их числе назывались неприязнь, раздражение (33%), страх (26%) и отвращение, ненависть (8%). Только лишь 2% упомина-
ли положительные свойства, такие как восхищение, уважение или симпатия. Еще каждый пятый (18%) говорил о своем безразличии к подобного рода компаниям, то каждый третий (33%) затруднился с ответом.
Если говорить о социально-демографической специфике, то чаще остальных на негатив указывают жители столицы региона (57%), а также люди старше 45 лет (56%). Предпочтительные форматы медиапотребления не оказывают значимого влияния на восприятие. Необходимо отметить, что отрицательные эмоции чаще испытывают те, кто декларирует высокий уровень информированности о практиках сбора персональных данных со стороны компаний (61%) (табл. 3).
Таблица 3. Отношение к практикам сбора персональных данных в зависимости от уровня
информированности о них, %
Отношение респондентов Всего Знают о практиках сбора персональных данных со стороны компаний или что-то слышали о них Не знают о практиках сбора персональных данных со стороны компаний
Позитивные эмоции 2 2 2
С восхищением 1 1 1
С уважением 1 2 1
С симпатией 1 1 1
Нейтральные эмоции 18 22 14
Негативные эмоции 52 61 42
С неприязнью, раздражением 33 42 23
Со страхом 26 26 25
С отвращением, ненавистью 80 10 5
Затрудняюсь ответить 33 20 47
Следствием негативного эмоционального восприятия становится высокий уровень недоверия к компаниям, которые собирают персональные данные. Почти две трети (65%) скорее не доверяют или определенно не доверяют подобным акторам социальных взаимодействий. О доверии заявляет лишь каждый десятый опрошенный (8%). Остальные (26%) затрудняются с ответом.
Повышенный уровень недоверия фиксируется со стороны людей от 45 лет и старше (69%). Пол, место проживания, уровень образования, практики медиапотребления не оказывают существенного влияния на показатель. Тем не менее статистически значимое его повышение наблюдается среди тех, кто имеет представления о сборе персональных данных (72%) (табл. 4).
Таблица 4. Доверие к компаниям, собирающим персональные данные, в зависимости от уровня информированности о практиках сбора персональных данных, %
Отношение Всего Знают о практиках сбора Не знают о практиках сбора
респондентов персональных данных со стороны персональных данных
к компаниям компании или что-то слышали о них со стороны компаний
Доверяют 9 8 10
Безусловно доверяют 1 1 1
Скорее доверяют 8 8 9
Не доверяют 65 72 57
Скорее не доверяют 42 49 35
Определенно не
доверяют 22 23 22
Затрудняюсь
ответить 26 20 34
Дискуссия и выводы
Предварительный анализ проблемы практик сбора данных показывает, что население не осведомлено о ней, однако проявляют выраженное беспокойство на ее счет. И, несмотря на кажущуюся узость рассматриваемой темы, она может иметь существенные последствия для социальной теории в целом.
В первую очередь, речь идет о появлении новых режимов управления приватности, когда индивид вне зависимости от внешних технологических условий стремится к социальной автономии. Еще у Э. Дюркгейма в сносках к его классической работе выведен редкий тип самоубийства, который встречается в обществах с высоким уровнем контроля со стороны окружающих [9. С. 479]. Мы как минимум можем утверждать, что люди, знающие о проблеме приватности, испытывают больший уровень беспокойства, сопряженного с проявление негативных эмоций в отношении компаний, использующих практики сбора персональных данных.
Становясь субъектом нового общественного договора, который подразумевает отказ гражданина от обоснованных ожиданий на сохранность его персональных данных, индивид автоматически акцептирует согласие на вхождение в новый цифровой паноптикум, который вырос до масштабов целого общества [10. С. 73]. Цифровые следы человека, говоря словами М. Фуко, постепенно встраиваются в карцерную сеть общества, где мы учимся жить в окружении новых судей нормальности [11. С. 448]. Управление режимами приватности - своего рода подстройка под обобщенного другого, где роль другого играют не только члены референтной группы, но и государство, компании, занимающиеся сбором данных, а также все те, к кому потенциально эти данные могут попасть.
Последствия пребывания в тотальных институтах, таких как психиатрические больницы и тюрьмы, где у людей мало личной жизни, достаточно хорошо изучены [12]. Основным из них является отчуждение у человека права на свою индивидуальность, когда внешнее по отношению к нему окружение влияет на процессы выстраивания его представления о себе в повседневной жизни. Управление конфиденциальностью становится все более сложным процессом, особенно тогда, когда возникает сопротивление и негативная реакция на контроль персональных данных со стороны различных структур [13].
Восприятие конфиденциальности, по всей видимости, имеет значимые кросс-культурные различия. Например, исследователи сравнивали отношения к сбору конфиденциальных данных в США и Нидерландах и пришли к выводу, что в первом случае респонденты более чувствительны к их обороту в правоохранительной деятельности и деятельности местных органов власти, а во втором - в медицинской деятельности [14]. Показательно, что причины недоверия со стороны американцев кроются в их негативных установках по отношению практически ко всем государственным институтам, о чем свидетельствуют многолетние опросы аналитического центра Pew Research1. И здесь ситуация во многом близка к общероссийским замерам [15]. Голландский случай проистекает, по всей видимости, из попыток государства в первые месяцы после пандемии Covid-19 разработать приложение для отслеживания контактов, что вызвало широкий резонанс в общественном мнении.
1 https://www.pewresearch.org/politics/2019/07/22/trust-and-distrust-in-america/
В то же время в Китае фиксируется выраженный кризис доверия к сбору конфиденциальной информации в эпоху больших данных [16]. Подавляющее большинство опрошенных там жителей испытывают серьезное опасения по поводу использования онлайн-ритейла, хотя многие из них постоянно делают там покупки. Кроме того, у них вызывает сомнения безопасность передаваемых посредством мессенджеров «быстрых» сообщений - в первую очередь, ввиду постоянного спама, потенциальной возможности для отслеживания сообщений и нестираемых записей в чатах.
При этом ряд проводимых исследований постулируют, что алармистский дискурс по поводу утекающих из социальных сетей данных является преждевременным. Как правило, их пользователи не проявляют существенного беспокойства на этот счет, по всей видимости принимая во внимание тот факт, что информация, попадающая в публичный доступ, перестает быть приватной, даже если действуют соответствующие настройки конфиденциальности [17, 18]. Низкий уровень тревожности характерен и по отношению пользователей к использованию носимых устройств, таких как фитнес-браслеты, смарт-часы и т.д. [19, 20]. Во многом это следствие уже упомянутого «парадокса приватности», который усиливается тем, что в действительности подавляющее большинство людей имеют мало шансов столкнуться с нарушением их конфиденциальности в Интернете и практически не читают пользовательских соглашений [21].
Системы по обработке больших данных, предоставляемых пользователями, показали свою достаточно высокую эффективность при прогнозировании и эффективном устранении пробок на дорогах, повышении общественной безопасности, улучшении качества мониторинга здоровья и т.д. Интеллектуальные системы повсеместно внедряются в беспилотные автомобили, системы управления умным домом, позволяют пользователям лучше контролировать параметры своего здоровья благодаря носимым устройствам и смартфонам. Развитие умных городов и Интернета вещей определено одним из приоритетных направлений развития как в нашей стране, так и в ряде других государств. Тем не менее риски потери конфиденциальности могут иметь неконтролируемые и далеко идущие социальные последствия, особенно в тех случаях, когда получаемые выгоды не очевидны для конечного пользователя.
Список источников
1. Седова Н.Н. Общественное мнение о персональных данных и их обороте в современной России // Мониторинг общественного мнения: экономические и социальные перемены. 2005. № 4. С. 79-94.
2. Добролюбова Е.И., Южаков В.Н., Покида А.Н., Зыбуновская Н.В. Как и почему граждане оценивают свою защищенность от контролируемых государством рисков // Социологические исследования. 2020. № 7. С. 70-81.
3. Орлов М.О., Шаткин М.А. Приватность в условиях цифровизации: правовые и экономические аспекты // Социологические исследования. 2019. № 4. С. 15-26.
4. Антипов А.В., Трусов Ю.А. Право на забвение: этико-политические аспекты // Философский журнал. 2023. № 3. С. 163-177.
5. Чеснокова Л.В. Проблема безопасности личных данных и феномен постприватности в цифровом обществе // Гуманитарный вектор. 2022. Т. 17, № 4. С. 39-48. doi: 10.21209/19967853-2022-17-4-39-48
6. Володенков С.В. Технологии Big Data в современных политических процессах: цифровые вызовы и угрозы // Вестник Томского государственного университета. Философия. Социология. Политология. 2018. № 44. С. 205-212.
7. Ушкин С.Г., Коваль Е.А. Алиса, ты следишь за мной? Восприятие конфиденциальности в нарративах пользователей «умных» колонок // Мониторинг общественного мнения: экономические и социальные перемены. 2023. № 3. С. 23-40.
8. Коваль Е.А., Мартынова М.Д., Жадунова Н.В. Информированное согласие в эпоху больших данных: необходимость нормативного обновления // Этическая мысль. 2020. Т. 20, № 2. С. 115-131.
9. Дюркгейм Э. Самоубийство. Социологический этюд / пер с фр. А.Н. Ильинского ; под ред. В.А. Лукова. СПб. : Союз, 1998. 496 с.
10. Коваль Е.А., Пальчикова М.В. Информационная открытость государственной и муниципальной службы: модель паноптикума // Lex Russica. 2020. Т. 73, № 8. С. 70-77. doi: 10.17803/1729-5920.2020.165.8.070-077
11. Фуко М. Надзирать и наказывать. Рождение тюрьмы / пер. с фр. В. Наумова ; под ред. И. Борисовой. M. : Ad Marginem, 1999. 480 с.
12. Гоффман Э. Тотальные институты. Очерки о социальной ситуации психически больных пациентов и прочих постояльцев закрытых учреждений. М. : Элементарные формы, 2019. 464 с.
13. Etzioni A. The limits of privacy. New York : Basic Books, 2008.
14. Vitak J., Liao Y., Mols A., Trottier D., ZimmerM., Kumar P.C., Pridmore J. When Do Data Collection and Use Become a Matter of Concern? A Cross-Cultural Comparison of U.S. and Dutch Privacy Attitudes // International Journal of Communication. 2023. Vol. 17. P. 471-498. doi: 19328036/20230005
15. Назаров М.М., Иванов В.Н., Кублицкая Е.А. Медиа, институты и доверие российских граждан // Вестник Российского университета дружбы народов. Серия: Социология. 2019. Т. 19, № 2. C. 277-288. doi: 10.22363/2313-2272-2019-19-2-277-288
16. Wang Z., Yu Q. Privacy trust crisis of personal data in China in the era of Big Data: The survey and countermeasures // Computer Law & Security Review. 2015. Vol. 31, № 6. P. 782-792.
17. HargittaiE., MarwickA. "What can I really do?" Explaining the privacy paradox with online apathy // International Journal of Communication. 2016. Vol. 10. P. 3737-3757. doi: 19328036/20160005
18. Hoffmann C. P., Lutz C., Ranzini G. Privacy cynicism: A new approach to the privacy paradox // Cyberpsychology: Journal of Psychosocial Research on Cyberspace. 2016. Vol. 10, № 4. doi: 10.5817/CP2016-4-7.
19. Zimmer M., Kumar P., Vitak J., Liao Y., Kritikos КС. "There's nothing really they can do with this information": Unpacking how users manage privacy boundaries for personal fitness information // Information, Communication & Society. 2020. Vol. 23, № 7. P. 1020-1037. doi: 10.1080/1369118X.2018.1543442
20. Давыдова А.М., Солянова М.А., Соренсен К. Дисциплинарные практики цифрового селфтрекинга: между эмансипацией и контролем // Мониторинг общественного мнения: экономические и социальные перемены. 2021. № 1. С. 217-240. doi: 10.14515/monitoring.2021.1.1797
21. Baek Y.M. Solving the privacy paradox: A counter-argument experimental approach // Computers in Human Behavior. Vol. 38. P. 33-42.
References
1. Sedova, N.N. (2005) Obshchestvennoe mnenie o personal'nykh dannykh i ikh oborote v sovremennoy Rossii [Public opinion about personal data and their circulation in modern Russia]. Monitoring obshchestvennogo mneniya: ekonomicheskie i sotsial'nyeperemeny. 4. pp. 79-94.
2. Dobrolyubova, E.I., Yuzhakov, V.N., Pokida, A.N. & Zybunovskaya, N.V. (2020) Kak i pochemu grazhdane otsenivayut svoyu zashchishchennost' ot kontroliruemykh gosudarstvom riskov [How and why citizens assess their security from state-controlled risks]. Sotsiologicheskie issledovaniya. 7. pp. 70-81.
3. Orlov, M.O. & Shatkin, M.A. (2019) Privatnost' v usloviyakh tsifrovizatsii: pravovye i ekono-micheskie aspekty [Privacy in the context of digitalization: legal and economic aspects]. Sotsiologicheskie issledovaniya. 4. pp. 15-26.
4. Antipov, A.V. & Trusov, Yu.A. (2023) Pravo na zabvenie: etiko-politicheskie aspekty [The right to be forgotten: ethical and political aspects]. Filosofskiy zhurnal. 3. pp. 163-177.
5. Chesnokova, L.V. (2022) Problema bezopasnosti lichnykh dannykh i fenomen postprivatnosti v tsifrovom obshchestve [The problem of personal data security and the phenomenon of post-privacy in digital society]. Gumanitarnyy vektor. 17(4). pp. 39-48. DOI: 10.21209/1996-7853-2022-17-439-48
6. Volodenkov, S.V. (2018) Big Data technologies in contemporary political processes: digital challenges and threats. Vestnik Tomskogo gosudarstvennogo universiteta. Filosofiya. Sotsiologiya. Politologiya - Tomsk State University Journal of Philosophy, Sociology and Political Science. 44. pp. 205-212. (In Russian). DOI: 10.17223/1998863Х/44/20
7. Ushkin, S.G. & Koval, E.A. (2023) Alisa, ty sledish' za mnoy? Vospriyatie konfidentsial'nosti v narrativakh pol'zovateley "umnykh" kolonok [Alice, are you following me? Perception of privacy in the narratives of smart speaker users]. Monitoring obshchestvennogo mneniya: ekonomicheskie i sotsial'nyeperemeny. 3. pp. 23-40.
8. Koval, E.A., Martynova, M.D. & Zhadunova, N.V. (2020) Informed Consent in the Big Data Age: The Need for Normative Updates. Eticheskaya mysl' - Ethical Thought. 20(2). pp. 115-131. (In Russian). DOI: 10.21146/2074-4870-2020-20-2-115-131
9. Durkheim, E. (1998) Samoubiystvo. Sotsiologicheskiy etyud [Suicide. A sociological study]. Translated from French by A.N. Ilinsky. St. Petersburg: Soyuz.
10. Koval, E.A. & Palchikova, M.V. (2020) Informatsionnaya otkrytost' gosudarstvennoy i muni-tsipal'noy sluzhby: model' panoptikuma [Information openness of state and municipal services: The panopticon model]. Lex russica. 73(8). pp. 70-77. DOI: 10.17803/1729-5920.2020.165.8.070-077
11. Foucault, M. (1999) Nadzirat' i nakazyvat'. Rozhdenie tyur'my [Discipline and Punish. The Birth of Prison]. Translated from French by V. Naumov. Moscow: Ad Marginem.
12. Goffman, E. (2019) Total'nye instituty. Ocherki o sotsial'noy situatsii psikhicheski bol'nykh patsientov i prochikh postoyal'tsev zakrytykh uchrezhdeniy [Total institutions. Essays on the social situation of mentally ill patients and other residents of closed institutions]. Translated from German by A.S. Salin. Moscow: Elementarnye formy.
13. Etzioni, A. (2008) The Limits of Privacy. New York: Basic Books.
14. Vitak, J., Liao, Y., Mols, A., Trottier, D., Zimmer, M., Kumar, P.C. & Pridmore, J. (2023) When Do Data Collection and Use Become a Matter of Concern? A Cross-Cultural Comparison of U.S. and Dutch Privacy Attitudes. International Journal of Communication. 17. pp. 471-498. DOI: 1932-8036/20230005
15. Nazarov, M.M., Ivanov, V.N. & Kublitskaya, E.A. (2019) Media, instituty i doverie ros-siyskikh grazhdan [Media, institutions and trust of Russian citizens]. Vestnik Rossiyskogo universiteta druzhby narodov. Seriya: Sotsiologiya. 19(2). pp. 277-288. DOI: 10.22363/2313-2272-2019-19-2277-288
16. Wang, Z. & Yu, Q. (2015) Privacy trust crisis of personal data in China in the era of Big Data: The survey and countermeasures. Computer Law & Security Review. 31(6). pp. 782-792. DOI: 10.1016/j.clsr.2015.08.006
17. Hargittai, E. & Marwick, A. (2016) "What can I really do?" Explaining the privacy paradox with online apathy. International Journal of Communication. 10. pp. 3737-3757. DOI: 19328036/20160005
18. Hoffmann, C. P., Lutz, C. & Ranzini, G. (2016) Privacy cynicism: A new approach to the privacy paradox. Cyberpsychology: Journal of Psychosocial Research on Cyberspace. 10(4). DOI: 10.5817/CP2016-4-7.
19. Zimmer, M., Kumar, P., Vitak, J., Liao, Y. & Kritikos, K.S. (2020) "There's nothing really they can do with this information": Unpacking how users manage privacy boundaries for personal fitness information. Information, Communication & Society. 23(7). pp. 1020-1037. DOI: 10.1080/1369118X.2018.1543442
20. Davydova, A.M., Solyanova, M.A. & Sorensen, K. (2021) Disciplinary practices of digital self-tracking: Between emancipation and control. Monitoring obshchestvennogo mneniya: ekonomicheskie i sotsial'nye peremeny. 1. pp. 217-240. (In Russian). DOI: 10.14515/monitoring.2021.1.1797
21. Baek, Y.M. (2014) Solving the privacy paradox: A counter-argument experimental approach. Computers in Human Behavior. Vol. 38. P. 33-42. DOI: 10.1016/j.chb.2014.05.006
Сведения об авторе:
Ушкин С.Г. - кандидат социологических наук, ведущий научный сотрудник отдела мониторинга социальных процессов Научного центра социально-экономического мониторинга (Саранск, Россия); исследовательский менеджер Всероссийского центра изучения общественного мнения (Москва, Россия); младший научный сотрудник Института корпоративного обучения и непрерывного образования Национального исследовательского Мордовского государственного университета (Саранск, Россия). E-mail: ushkinsergey@gmail.com
Автор заявляет об отсутствии конфликта интересов. Information about the author:
Ushkin S.G. - Cand. Sci. (Sociology), leading researcher at the Social Processes Monitoring Department, Scientific Centre for Social and Economic Monitoring (Saransk, Russian Federation); research manager, Russian Public Opinion Research Center (VCIOM) (Moscow, Russian Federation); junior researcher at the Institute for Corporate Education and Continuing Education, National Research Mordovia State University (Saransk, Russian Federation). E-mail: ushkinser-gey@gmail.com
The author declares no conflicts of interests.
Статья поступила в редакцию 02.11.2023; одобрена после рецензирования 25.01.2024; принята к публикации 04.03.2024
The article was submitted 02.11.2023; approved after reviewing 25.01.2024; accepted for publication 04.03.2024
