Практика Европейского Суда по правам человека в Российской правовой системе Текст научной статьи по специальности «Право»

Д.В. Красиков

ПРАКТИКА ЕВРОПЕЙСКОГО СУДА ПО ПРАВАМ ЧЕЛОВЕКА В РОССИЙСКОЙ ПРАВОВОЙ СИСТЕМЕ*

В настоящей статье обосновывается необходимость корректировки подходов, содержащихся в Постановлении Пленума Верховного Суда РФ, посвященного применению судами Конвенции о защите прав человека и основных свобод 1950 г. и Протоколов к ней к выделению круга форм практики ЕСПЧ, которые учитываются судами общей юрисдикции, и круга правовых позиций ЕСПЧ, являющихся обязательными для судов.

Ключевые слова: Европейский Суд по правам человека, правовые позиции ЕСПЧ, международные договоры в правовой системе России.

D.V. Krasikov

CASE-LAW OF THE EUROPEAN COURT OF HUMAN RIGHTS IN RUSSIAN LEGAL SYSTEM

In June 2013 the Plenum of the Supreme Court of the Russian Federation adopted a Resolution, concerning applying by the courts of the Convention on human rights and fundamental freedoms 1950 and Protocols. The present article justifies a necessity of correction of the approaches contained in this Resolution to identifying of range of forms of ECHR's case-law which are taken into consideration by the courts and of ECHR's legal positions that are binding for the courts.

Keywords: European Court of Human Rights, ECHR's legal positions, international treaties in the Russian legal system.

Вопросам места и роли практики Европейского Суда по правам человека (далее - ЕСПЧ, Суд) в российской правовой системой посвящено немало научных работ. Во многих из них констатируются недостатки правового регулирования в данной сфере. Различия в концепциях, предлагаемых специалистами для решения соответствующих проблем, обусловлены в т.ч. и спецификой подходов к решению теоретических вопросов взаимодействия международного и внутригосударственного права и к толкованию положений Конституции РФ, закрепляющих параметры восприятия российской правовой системой принципов и норм международного права.

Долгожданным шагом на пути к полноценному восприятию практики ЕСПЧ в российской правовой системе стало принятие Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 27 июня 2013 г. № 21 «О применении судами общей юрисдикции Конвенции о защите прав человека и основных свобод от 4 ноября 1950 года и Протоколов к ней»1 (далее - Постановление 2013 г.). Данное Постановление принято в целях «обеспечения единообразного применения судами общей юрисдикции Конвенции и ратифицированных Российской Федерацией Протоколов к ней» и содержит соответствующие разъяснения по ключевым вопросам, возникающим в деятельности судов.

© Красиков Дмитрий Владимирович, 2014

Кандидат юридических наук, доцент, заведующий кафедрой европейского права и сравнительного правоведения (Саратовская государственная юридическая академия); [email protected]

* Работа выполнена при поддержке гранта РГНФ № 13-03-00102 «Соотношение международного и внутригосударственного права в сфере прав человека в контексте принципа субсидиарное™: международно-правовой и сравнительно-правовой аспекты».

Одно из наиболее важных положений, отражающих общий подход Пленума Верховного Суда РФ к вопросам надлежащего восприятия судами Конвенции о защите прав человека и основных свобод 1950 г.2 (далее - Конвенция), содержится в п. 2 Постановления 2013 г., согласно которому «[к]ак следует из положений статьи 46 Конвенции, статьи 1 Федерального закона от 30 марта 1998 г. № 54-ФЗ «О ратификации Конвенции о защите прав человека и основных свобод и Протоколов к ней»3... правовые позиции Европейского Суда по правам человека (далее - Европейский Суд, Суд), которые содержатся в окончательных постановлениях Суда, принятых в отношении Российской Федерации, являются обязательными для судов. С целью эффективной защиты прав и свобод человека судами учитываются правовые позиции Европейского Суда, изложенные в ставших окончательными постановлениях, которые приняты в отношении других государств - участников Конвенции». Эти положения видятся весьма прогрессивными и представляют собой попытку внести ясность в вопросы, до сих пор являвшиеся предметом споров в науке и на практике.

Представляется, что отраженный в данном положении подход к очерчиванию круга форм практики ЕСПЧ для соответствующих целей не лишен определенных спорных моментов, что является результатом соединения в едином контексте двух разных вопросов - вопроса о практике ЕСПЧ в российской правовой системе и вопроса об обязательствах России по исполнению постановлений ЕСПЧ.

Справедливой видится попытка разграничения правовых позиций ЕСПЧ, являющихся обязательными для судов, и тех, которые учитываются судами. Вместе с тем рассмотрение данного вопроса с должным вниманием к основаниям такого разграничения, приводит к несколько иным выводам, чем те, которые отражены в Постановлении 2013 г. Истоки такого разграничения следует искать в содержании правовых оснований восприятия практики ЕСПЧ российской правовой системой. Первичным и более общим основанием в данном случае выступает комплекс норм российского и международного права, которые позволяют рассматривать практику ЕСПЧ как часть правовой системы России. При решении вопроса о том, входит ли практика ЕСПЧ (и в какой ее части) в правовую систему России, необходимо принимать во внимание следующее обстоятельство. Согласно ч. 4 ст. 15 Конституции РФ 1993 г. общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры РФ являются составной частью ее правовой системы. Исходя из положений Федерального закона от 15 июля 1995 г. № 101-ФЗ «О международных договорах Российской Федерации»4 и Федерального закона от 30 марта 1998 г. № 54-ФЗ «О ратификации Конвенции о защите прав человека и основных свобод и Протоколов к ней»5, Конвенция, включая Протоколы к ней, является международным договором РФ. Согласно п. «Ь» ч. 3 ст. 31 Венской конвенции о праве международных договоров от 23 мая 1969 г.6 при толковании международного договора наряду с его контекстом должна учитываться последующая практика применения договора, устанавливающая соглашение участников относительного его толкования. Применительно к Конвенции «последующая практика применения договора, которая устанавливает соглашение участников относительно его толкования» по своему содержанию представляет собой комплекс правовых позиций и иных подходов ЕСПЧ, выработанных им в результате реализации Конвенции и Протоколов к ней и содержащихся в принимаемых им актах.

Рассматривая индивидуальные жалобы и межгосударственные дела на основании Конвенции, ЕСПЧ принимает акты двух видов - решения и постановления. Разнообразие оснований для принятия Судом тех или иных актов, а также осуществление им своих функций в разных инстанциях различной компетенции обусловливают и вариативность в рамках отмеченных разновидностей. Так, Суд может принимать решения, в частности, о неприемлемости жалобы, об исключении жалобы из списка подлежащих рассмотрению Судом дел (включая решения, принимаемые в связи с заключением мирового соглашения), о восстановлении жалобы в списке подлежащих рассмотрению Судом дел, о приемлемости жалоб. Все решения, принимаемые ЕСПЧ, являются окончательными с момента их принятия и не подлежат обжалованию. Тем не менее, содержащиеся в них выводы в отдельных случаях практического эффекта окончательности могут быть лишены. Так, возможность Суда своим решением (как, впрочем, и постановлением) исключить жалобу из списка подлежащих рассмотрению Судом дел соседствует с возможностью Суда впоследствии восстановить жалобу в данном списке, если это оправдано обстоятельствами7. Кроме того, например, Большая Палата, рассматривая переданное ей дело, может проигнорировать позицию Палаты, облаченную в форму решения о приемлемости.

Постановления Суда могут быть посвящены не только разрешению дела по существу (в т.ч. в комбинации с рассмотрением вопросов о приемлемости и (или) о справедливой компенсации), но и, например, рассмотрению предварительных возражений, решению вопроса о справедливой компенсации, пересмотру 014 дела, исключению жалобы из списка подлежащих рассмотрению Судом дел и ? разрешению других вопросов. Условия и момент приобретения принимаемыми (101 ЕСПЧ постановлениями статуса окончательных определяются по-разному. Так, | если постановления Комитета и Большой Палаты являются окончательными I (и не подлежат обжалованию), то постановления, принимаемые Палатами по

1 существу рассматриваемых жалоб, становятся окончательными лишь при

го

^ й

™ определенных условиях8, а могут и вовсе окончательными не стать в случае

| принятия Коллегией обращения о передаче дела на рассмотрение Большой

| Палаты. Кроме того, так же как и в случае с решениями, в отдельных обстоя-

2 тельствах окончательность выводов, содержащихся в постановлениях, может ° быть преодолена на последующих этапах разбирательства по делу.

ж Исходя из этого и учитывая приведенные нормативные положения, пред-| ставляется, что частью правовой системы России в рассматриваемом коне тексте является весь комплекс окончательных актов ЕСПЧ независимо от ° того, в отношении какого государства эти акты приняты и независимо от их ° вида. Положение же п. 2 Постановления 2013 г. содержит указание лишь

го

3 на то, что судами учитываются «правовые позиции Европейского Суда, из-1 ложенные в ставших окончательными постановлениях, которые приняты в | отношении других государств-участников Конвенции». Не вполне верным

представляется в данном случае и указание лишь на правовые позиции, на круг государств-ответчиков и выделение отдельной категории актов ЕСПЧ (окончательные постановления).

Во-первых, кроме правовых позиций, акты ЕСПЧ могут содержать и иные подходы, которые правовыми позициями, возможно, назвать нельзя, однако 220 которые могут иметь определенное значение в плане восприятия их внутри-

государственными правовыми системами. Примером может служить «размер справедливой компенсации в части взыскания морального вреда, присуждаемой Европейским Судом за аналогичное нарушение», который суды могут принимать во внимание согласно п. 9 Постановления 2013 г. (в данном положении речь явно не идет о правовых позициях ЕСПЧ).

Во-вторых, как уже отмечалось, к актам, которые содержат правовые позиции и иные подходы, следует отнести весь комплекс актов ЕСПЧ, включая принятые при рассмотрении дел с участием России и других государств, а также консультативные заключения Суда. Единственное условие - соответствующие акты должны быть приняты в рамках компетенции ЕСПЧ по толкованию и применению Конвенции и Протоколов к ней (данное условие обязательно следует иметь в виду, хотя компетенция ЕСПЧ в части, основанной на иных международных соглашениях9, до настоящего времени остается нереализованной).

В этом отношении более справедливым представляется положение Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 10 октября 2003 г. № 5 «О применении судами общей юрисдикции общепризнанных принципов и норм международного права и международных договоров Российской Федерации»10, согласно которому «применение судами... Конвенции должно осуществляться с учетом практики Европейского Суда по правам человека во избежание любого нарушения Конвенции» (п. 10). Можно обратить внимание на то, что ссылка на практику ЕСПЧ в данном случае не сопровождается указаниями на конкретную категорию актов ЕСПЧ. Более того, в этом положении не выделяются правовые позиции ЕСПЧ, что также видится справедливым.

В

Отчего Постановление 2013 г. содержит подобный недочет? Представляется, Т

н

что он стал результатом смешения вопроса о том, что является частью правовой С системы (и в силу этого может или должен учитываться судами), с вопросом об | исполнении постановлений ЕСПЧ, при решении которого применительно к ме- к рам общего характера действительно требуется ограничить круг форм практики г

о

ЕСПЧ именно правовыми позициями и именно содержащимися в определенной д категории актов ЕСПЧ. Однако решение и этого последнего вопроса в Постанов- т

в

лении 2013 г. не лишено недостатков. н

Об обязательности для судов определенных правовых позиций ЕСПЧ речь идет в первом предложении п. 2 Постановления 2013 г. Данную установку Пленум |

Верховного Суда РФ обосновал ссылкой на ст. 46 Конвенции и ст. 1 Федерального 0

к

закона от 30 марта 1998 г. № 54-ФЗ «О ратификации Конвенции о защите прав а

человека и основных свобод и Протоколов к ней». |

В соответствии с п. 1 ст. 46 Конвенции «Высокие Договаривающиеся Стороны |

обязуются исполнять окончательные постановления Суда по любому делу, в ко- №

тором они выступают сторонами». В силу ст. 1 Федерального закона от 30 марта 1

о

1998 г. № 54-ФЗ «О ратификации Конвенции о защите прав человека и основ- ~ ных свобод и Протоколов к ней» Российская Федерация в соответствии со ст. 4 46 Конвенции, признает ipso facto и без специального соглашения юрисдикцию Европейского Суда по правам человека обязательной по вопросам толкования и применения Конвенции и Протоколов к ней в случаях предполагаемого нарушения Российской Федерацией положений этих договорных актов, когда предполагаемое нарушение имело место после их вступления в действие в отношении Российской Федерации. 22о

Ссылки на данные положения свидетельствуют о том, что Пленум Верховного Суда РФ в Постановлении 2013 г. дает разъяснение относительно обязательности правовых позиций ЕСПЧ в контексте обязательства Российской Федерации по исполнению постановлений ЕСПЧ. Известно, что данное обязательство толкуется как включающее в себя необходимость принятия мер индивидуального характера, направленных на прекращение нарушения и устранение его последствий, а также мер общего характера по предотвращению подобных нарушений в будущем. На судах общей юрисдикции в пределах их функций по осуществлению правосудия лежит обязанность по принятию мер, необходимых для исполнения Российской Федерацией постановлений ЕСПЧ. При этом меры индивидуального характера состоят, в частности, в пересмотре вступивших в законную силу судебных актов в связи с постановлениями ЕСПЧ, а меры общего характера - в осуществлении правосудия с учетом правовых позиций ЕСПЧ.

Соответственно обоснована предпринятая в первом предложении рассматриваемого положения Постановления 2013 г. попытка ограничить круг правовых позиций, обязательных для судов в контексте осуществления мер общего характера. Этой цели служат указания на то, что к таковым относятся правовые позиции, содержащиеся в постановлениях: 1) носящих окончательный характер; 2) принятых в отношении Российской Федерации. Такая логика основана на том, что коль скоро обязательными для исполнения Российской Федерацией являются постановления ЕСПЧ, принятые в отношении России и 014 ставшие окончательными в предусмотренном Конвенцией порядке, то и общей л. мерой, принятие которой требуется от судов во исполнение постановлений 3 ЕСПЧ, может быть следование лишь правовым позициям ЕСПЧ, содержащимся ц именно в таких постановлениях. Соответственно в контексте обязательства по | исполнению постановлений ЕСПЧ к числу обязательных для судов справедливо | не отнесены правовые позиции ЕСПЧ, которые содержатся в его постановле-£ ниях, принятых в отношении других государств, Российской Федерации, но I не ставших окончательными к соответствующему моменту, а также в актах I ЕСПЧ, иных, чем постановления, независимо от того, в отношении какого ® государства они приняты.

| Вместе с тем формулировка рассматриваемого положения вызывает ряд во-

| просов.

| Во-первых, возникает вопрос, касающийся постановлений ЕСПЧ, принятых

(О

>1 в отношении Российской Федерации и ставших окончательными, в которых,

I однако, не установлено нарушений Россией Конвенции и (или) Протоколов

| к ней. Будут ли правовые позиции, содержащиеся в таких постановлениях,

I обязательными для судов в силу ст. 46 Конвенции? Если придерживаться

I

§ контекста обязательства по исполнению постановлений ЕСПЧ, то верным

т

видится отрицательный ответ. Несмотря на то, что ст. 46 Конвенции не содержит указания на то, что исполняться должны лишь постановления, в которых установлено нарушение Конвенции и (или) Протоколов к ней, иные постановления, очевидно, данным обязательством не охватываются, и речь об обязательности для судов содержащихся в них правовых позиций в силу ст. 46 222 Конвенции идти не должна.

Кроме того, хорошо известно, что нередко в одном и том же постановлении ЕСПЧ содержатся выводы о нарушении одних положений Конвенции и об отсутствии нарушений других. Таких постановлений ЕСПЧ достаточно много. Представляется в связи с этим, что в духе общей концепции Постановления 2013 г. следовало бы обязательными признать лишь те правовые позиции, которые выработаны ЕСПЧ и включены им в то или иное постановление в связи с установленным нарушением. Если этого не учитывать и признавать обязательными все правовые позиции независимо от того, высказаны ли они в связи с установлением нарушения или констатацией отсутствия такового в одном и том же постановлении, то возникает вопрос о том, почему в таком случае не признавать обязательными правовые позиции, содержащиеся в постановлениях, в которых не установлено нарушение? Ответ на этот вопрос дан выше: такие постановления не предполагают исполнения в строгом значении этого термина. Таким образом, правовые позиции, высказанные в связи с констатацией отсутствия нарушения, содержащиеся в постановлениях ЕСПЧ, вовсе не установивших нарушения, либо в постановлениях, установивших нарушение одних положений Конвенции и отсутствие нарушений других, правильнее представляется отнести к таким правовым позициям, которые не являются обязательными в контексте обязательства России по исполнению постановлений ЕСПЧ.

Есть и еще одно подтверждение важности такого подхода. Следует иметь в виду, что иногда заявитель жалуется о нарушении одного и того же права, ссылаясь на различные обстоятельства, и в одной и той же жалобе Суд усматривает нарушение данного права в одних обстоятельствах и отсутствие нарушения в других. Например, в деле Gusinskiy v. Russia заявитель утверж- н дал, что было нарушено его право на свободу и личную неприкосновенность в С результате а) отсутствия обоснованного подозрения11 и б) несоответствия его | заключения под стражу требованиям законодательства12. Суд не усмотрел к нарушения в связи с первым аргументом и прямо указал на это в постанов- г

о

лении13, но установил нарушение в связи со вторым аргументом14, т.е. разные д

а

требования на основании одной и той же ст. 5 Конвенции получили разную Т

в

оценку Суда. Данное обстоятельство также подтверждает то, что обязатель- н ными для судов представляется необходимым признать лишь те правовые

позиции ЕСПЧ, которые высказаны Судом в связи с установленным нару- д

и

шением Конвенции. 0

к

Второй вопрос связан с тем, что окончательные постановления Суда, принятые в отношении Российской Федерации, могут содержать и правовые позиции, вы- | сказанные в связи с оценкой приемлемости жалобы. В настоящее время в едином | постановлении могут быть разрешены вопросы приемлемости и по существу № жалобы Комитетами, Палатами и Большой Палатой ЕСПЧ. Если признавать, о

о

как предлагается в Постановлении 2013 г., обязательными все содержащиеся ~

2

в принятых в отношении России и ставших окончательными постановлениях 4 ЕСПЧ правовые позиции, включая высказанные в связи с оценкой приемлемости жалобы, то возникает вопрос, почему не признаются обязательными аналогичные правовые позиции, содержащиеся в отдельных решениях. Ответ очевиден - обязательств по исполнению решений ЕСПЧ у государства нет и не может быть. Представляется, что, следуя логике Постановления 2013 г., из числа обязательных правовых позиций следует исключить те, которые хоть и 223

содержатся в окончательных постановлениях, принятых в отношении России, но не касаются рассмотрения жалобы по существу.

В-третьих, хорошо известно, что существуют постановления, принятые по делам, в которых ответчиком наряду с Российской Федерацией выступают и иные государства (например, постановление по делу Ilascu and Others v. Moldova and Russia15). Следует ли относить такое постановление к категории «принятых в отношении Российской Федерации»? Безусловно, следует. Однако можно ли считать обязательными для российских судов правовые позиции, высказанные ЕСПЧ в таком постановлении, но при оценке действий другого государства (в данном примере - Молдовы)? Представляется, что нет. Таким образом, необходимо подчеркнуть не только то, что правовые позиции содержатся в постановлении, принятом в отношении Российской Федерации, но и то, что обязательными являются лишь те из них, которые высказаны в связи с оценкой действий Российской Федерации.

Таким образом, представляется необходимым рассматривать правовые позиции ЕСПЧ в качестве обязательных для судов в контексте обязательства России по исполнению постановлений ЕСПЧ при условии, что они: 1) содержатся в постановлениях ЕСПЧ; 2) стали окончательными; 3) приняты в отношении Российской Федерации; 4) установили нарушение Конвенции и (или) Протоколов к ней, 5) высказаны ЕСПЧ в связи с установленным нарушением, 6) касаются рассмотрения жалобы по существу; 7) связаны с оценкой действий Российской Федерации.

Следует подчеркнуть, что данный подход не призван умалить значение иных а правовых позиций ЕСПЧ, содержащихся в постановлениях ЕСПЧ, принятых в

CD

? отношении России, и не является призывом игнорировать их, речь идет лишь

s о необходимости отнесения их не к категории обязательных в контексте обяза-

I тельства России по исполнению постановлений ЕСПЧ, а к категории тех, кото-

i рые наряду с иными формами практики Суда учитываются судами, поскольку

1 входят в правовую систему России как результат официального толкования и Ü применения ЕСПЧ Конвенции.

5S

О *

0

х 1 См.: Российская газета. 2013. 5 июля.

5 2 См.: Собр. законодательства Рос. Федерации. 2001. №2, ст. 163.

2 3 См.: Собр. законодательства Рос. Федерации. 1998. № 14, ст. 1514.

4 См.: Собр. законодательства Рос. Федерации. 1995. № 29, ст. 2757.

* 5 См.: Собр. законодательства Рос. Федерации. 1998. № 14, ст. 1514. £ 6 Ведомости ВС СССР. 1986. № 37, ст. 772.

7 См. ст. 37 Конвенции.

g 8 В соответствии с п. 2 ст. 44 Конвенции постановление Палаты становится окончательным, если сто-

° роны не заявляют, что они будут просить о передаче дела в Большую Палату; или если по истечении трех

месяцев с даты вынесения постановления не поступило обращения о передаче дела в Большую Палату;

1 или если Коллегия Большой Палаты отклоняет обращение о передаче дела согласно ст. 43 Конвенции.

н 9 Additional Protocol to the European Convention on State Immunity (1972) (art. 4-2) // European Treaty

я Series. No. 074A; Convention for the Protection of Human Rights and Dignity of the Human Being with regard

* to the Application of Biology and Medicine: Convention on Human Rights and Biomedicine (1997) (art. 29) //

* European Treaty Series. No. 164.

й 10 См.: Российская газета. 2003. 2 дек.

11 Gusinskiy v. Russia, no. 70276/01, § 49, 19 May 2004.

12 Ibid. § 56.

13 Ibid. § 55.

14 Ibid. § 69.

15 Ilascu and Others v. Moldova and Russia [GC], no. 48787/99, 8 July 2004.