CC BY
130
А. Г. Долгий
ПРАКТИЧЕСКИЙ АСПЕКТ УЧЕНИЯ ХРИСТИАНСКОЙ АНТРОПОЛОГИИ О ДОБРЕ И ЗЛЕ
Работа представлена кафедрой философской и психологической антропологии. Научный руководитель - доктор фшософских наук, профессор А. А. Корольков
Эта статья является попыткой рассмотрения некоторых основных положений византийских и русских Святых Отцов и их духовного опыта по вопросам самозащиты и защиты других лиц. Эти вопросы интересуют нас прежде всего в связи с применением на практике категорий добра и зла.
The article is an attempt to consider some basic principles of Byzantine and Russian Holy Fathers and their spiritual experience in self-defence and protection of other people. First of all, these questions interest us in connection with practical application of the categories of good and evil.
Несмотря на то что во второй полови- ний, посвященных вопросам добра и зла, не XX в. появилось множество исследова- войны и мира, насилия и ненасилия, во-
Практический аспект учения христианской антропологии о добре и зле
просы эти не иссякли, а во многом обострились. При всем этом христианство на протяжении двух тысяч лет «вырабатывало» своеобразный опыт по решению данных проблем, и уже стало невозможно игнорировать святоотеческое учение о добре и зле, на котором выстраивалась вся философско-религиозная традиция, включая и русскую. Данная статья представляет собой попытку выделить некоторые опорные утверждения святоотеческой литературы, повлиявшие в конечном счете на историю, включая и нашу отечественную.
История всегда ставила христианские народы перед выбором либо буквалистского прочтения Нового Завета, либо понимания глубокого смысла, скрытого в его содержании. В зависимости от этого формировалось христианское вероучение и образ жизни: как относиться к нападениям разбойников, оружию, службе в армии, войнам, т. е. к проблеме добра и зла. Нас более интересует практический аспект, поскольку большинство споров ведутся именно вокруг него. Условно все из них можно подразделить на несколько основных вопросов - вопросы о самозащите, вопросы о защите кого-либо и вопросы об участии в военных действиях.
Главным законом, регулирующим поведение христианина при встрече с врагом, были слова Христа из Нагорной проповеди. Многие Отцы Церкви полагают их в качестве основных в своих рассуждениях. К примеру, видный апологет Тертуллиан (160-220) в трактате «О терпении» настаивает на буквальном следовании словам Христа о «другой щеке». Исполнить эту заповедь возможно, если человек всю надежду и весь суд возложит на Бога. Приводя слова из Писания: «У Меня отмщение и воздаяние» (Втор. 32, 35), Тертулиан говорит: «Бог - надежный поручитель нашего терпения. Если ты поручишь Ему свою обиду, Он отомстит, если ущерб - Он возместит; если страдание - исцелит»'. Исходя из этого, христианину запрещена месть. По-
этому зло (насилие, страдание) нужно не только переносить с терпением, надо в соответствии с заповедью прощать своих врагов (Мф. 18, 22; Лк. 6, 37).
Епископ Амвросий Медиоланский (340397) также отрицает индивидуальную самозащиту: «Если на кого нападет с оружием в руках разбойник, он не должен защищаться, дабы, защищая свою жизнь, он не изме-2
нил благочестию» . По мнению Амвросия, лучше самому подвергнуться неприятностям, чем посягать на чужое благополучие.
Василий Великий (329-379), как и другие, считает, что нужно дословно исполнить слова Христа и подставить другую щеку. В беседе «На гневливых» он дает конкретные советы как поступать в ответ на причиненное зло. «Обидел тебя разгневанный? Останови зло молчанием... Бьет? А ты терпи» . Такое поведение лишает врага всякого удовлетворения, поскольку кто бьет не чувствующего боли, тот сам себя наказывает, потому что и врагу не отмщает, и своего раздражения не успокаивает. По мнению автора, только надежда на будущее воздаяние после смерти может облегчить житейские скорби.
В «Правилах, пространно изложенных в вопросах и ответах» его позиция раскрывается в вопросах о любви к врагам и об обуздании гнева. Желая злому человеку добра, христианин должен изобличать и вразумлять его, т. е. желать ему спасения души: «Если же согрешит против тебя... пойди и обличи его... если не послушает, возьми с собою одного или двух, дабы устами свидетелей подтвердилось всякое сло-
4
во» (Мф. 18, 15-17) .
Иоанн Златоуст (350-407), который в своей жизни в полной мере испытал ненависть врагов, задается вопросом о том, для чего добрые и злые люди живут на одной Земле. И отвечает: чтобы доставить друг другу великую пользу. Пример людей добродетельных может побудить тех, кто предается пороку, к исправлению. Добрые же «являются в большей славе, когда, находясь
среди препятствующих им жить праведно, крепко держатся добродетели»5. Он подчеркивает, что молитва за врагов есть высшая степень добродетели. А ей предшествуют: не начинать обиды, не воздавать злом обидевшему, оставаться спокойным и др. Златоуст убежден, что страдания неизбежны в жизни христианина.
Вместе с тем Святые Отцы занимают особую позицию в отношении случаев защиты других лиц. Например, св. Амвросий долгом христианина считает любым способом защищать третье лицо: «...кто не избавляет своего союзника от обиды, — буде имеет к тому возможность, — столько же виноват, сколько и тот, кто наносит эту обиду. Вот почему Соломон говорит: "Спасай того, кого ведут на смерть'* (Притч. 24, 11)»6. Сложнее сказать, насколько Амвросий считал необходимым защищать язычника или личного врага. Но если исходить из евангельского повествования, которое для него являлось авторитетом, то любой человек, нуждающийся в помощи, для христианина является его ближним.
Блаженный Августин (354-430) занимает сходную позицию. Он также уверен, что христианин должен следовать словам Христа «о другой щеке». Однако интересна его мысль из 19-й книги «О Граде Божием», где Августин подробно останавливается на проблеме защиты третьего лица. Резюмируем его позицию. Именно любовь вынуждает нас защищать того, кто подвергается нападению, и сделать все ради его защиты. Если бы средств ненасилия было бы для этого достаточно, мы ограничились бы ими. Следуя евангельской заповеди любви, мы должны любить и того, кто нападает на невинного. Но разве истинная любовь к нему состоит в том, чтобы позволить ему творить несправедливость? Следуя примеру Христа, мы можем отказаться защищать себя, но разве можем мы оставить без защиты ближнего, ожидающего нашей помощи для спасения своей жизни? Евангелие
учит, что абсолютны требования любви, а вовсе не ненасилия.
Св. Василий также считает, что применить силу или, по крайней мере, принуждение возможно в случае «нарушений законов общежития». В 270-м письме о похищении девицы он указывает: «Вооружись против преступления, как должно; и девицу, где ни отыщешь, употребив все усилия, отними и возврати родителям; а самого похитителя лиши общения в молитвах, и провозгласи отлученным также и тех, которые по-
7
могали ему» . Особое место занимает 217-е письмо, где святитель касается вопроса об убийстве и устанавливает порядок покаяния за него. Например, те, кто вступил в битву с разбойниками, не допускаются до причастия.
Иоанн Златоуст утверждает, что Христос не случайно говорит «не противься зло-
8 тт
му», а не человеку, творящему злое . Противиться злым людям необходимо. Например, требование «отдать рубашку» применимо, только если человеку угрожают судом. Он отмечает, что если с близкими, «братьями» Спаситель повелевает мириться до тех пор, пока вражда не будет истреблена, то в отношении всех вообще «только требует того, что от нас зависит, и таким образом облегчает трудность закона»9.
Подобно Афанасию Александрийскому, св. Василий был убежден, что убийство на войне не есть преступление и даже солдат может сохранять в себе чистоту веры и жизни: «Убийство на войне отцы наши не вменяли в убийство, из схождения к защитникам целомудрия и благочестия. Но не худо посоветовать, чтобы нечистые руки в продолжение трех лет удерживаюсь от одного приобщения»'
Таким образом, по убеждению раннехристианских авторов, в жизни христианин должен следовать примерам Иисуса. Применить же силу последователь Христа может, по их мнению, только защищая ближнего. На этом строится концепция справедливой войны в «Граде Божием» Августина.
Практический аспект учения христианской антропологии о добре и зле
Кратко обозначим идеи русской святоотеческой традиции, которая имеет особый исторический опыт в вопросах добра и зла. Одним из ответов на вопрос о личной безопасности при столкновении со злом был дан в виде поступка Бориса и Глеба, которые отказались бороться за власть даже под угрозой смерти и в конечном счете добровольно приняли смерть, как жертву, которая несет в себе залог воздаяния. Их выбор расценен как проявление святости, которая бросает вызов злу".
Если выразить этот принцип в устной форме, то он будет звучать словами Феодосия Печерского (XI в.): «Никому не причиняйте зла». Известно, что, постоянно призывая к милосердию, он никогда не переступал свой принцип. Одним из практических аспектов милосердия, практикуемых Феодосией, было заступничество. В его жизнеописании неоднократно указывается, что он всегда заступался и вставал на защиту обиженных и угнетенных . Заступался за многих, по разным поводам и перед разными людьми, вплоть до князей. Это не всегда было легко, но это демонстрирует нам его решимость встать на стороне нуждающегося.
Как мы видим, вопросы защиты третьего лица также волновали Святых Отцов. К примеру, митрополит Никифор (сер. XI в. -1121 г.) в своем «Послании о посте» предупреждает, что особое внимание следует уделить различению добра и зла в поступках человека. Рассуждая по вопросу убийства, связанного с защитой другого, он приводит такие примеры, основываясь на Писании: «Каин, оставив добродетельность чувственного, т. е. ревность к Богу, и избрав злобу и зависть, убил Авеля и был осужден Богом. А Моисей не так поступил во гневе, но увидев египтянина, бьющего еврея, убил его ради ревности к Богу. Так же Илия, жрецов Бааловых заколол ради ревности к т^ 13 Богу» .
Другой из ярких примеров христианских деятелей того времени - Серапион,
епископ Владимирский (ум. в 1274 г.), отвечая на вопрос о защите ближнего, говорит: «Сжегшие невиновного человека насылают убийство... на весь город, и убийца даже тот, кто мысленно согласился с убийством или мог предотвратить его, но не 14
пришел на помощь» .
Что же касается позиции по отношению к войне, то недостатка в примерах у наших Духовных Отцов не было, поскольку на долю русского человека постоянно выпадали войны, иго, захваты и порабощения. Взять хотя бы один из тяжелых и жестоких периодов отечественной истории, когда на земле русской в самом разгаре было татаро-монгольское иго, не прекращающиеся нашествия злой силы, подвергшей полному разорению Северо-Восточную, СевероЗападную, Южную Русь.
Уже упоминаемый о. Серапион связывал беды, обрушившиеся на страну и народ, и с внутренними и с внешними обстоятельствами. Разумеется, ни в сознании народа, ни во мнении Церкви не было сомнений в вине Батыя, и отношение к татарам было определенно отрицательным. Вместе с тем было и понимание, что Батый - лишь орудие гнева Божьего, а против гнева Бога кто встанет?! А гнев этот, как считали, был обращен против русской земли и против ее народа за тяжкие грехи. Серапион был одним из первых церковных деятелей, который постарался разрушить этот паралич воли и духовное отмирание, в котором находился русский народ.
В своих проповедях к людям о том, что им не следует быть заложниками зла, Се-рапион призывал к борьбе с игом и его носителями, не будем этого скрывать. Но вместе же с тем он открывает людям глаза на причину их заблуждений: «Бесы вершат свое дело, только если Бог допустит этого, а попускает Он лишь тем, кто боится бесов;
кто же крепок в вере, у того нет страха, и
15 и
чародеи над ним не властны» . Народ, осознавший это, победил и татаро-монголов, и Наполеона, и Гитлера.
Вся жизнь митрополита Киевского Кирилла (ум. в 1281 г.) была посвящена служению ближним и в политическом и в нравственном плане. В 'грудные времена он благословил князя Александра Ярославича на военные подвиги против шведов в 1240 г. и немцев в 1242 г. Позиция Кирилла по многим вопросам была четкой и ясной - прекращение распрей, внутренний мир во имя будущих сражений против ордынского рабства. Нельзя упрекнуть его в проповеди непротивления захватчикам. Болью и тревогой за будущие поколения пронизаны слова из его «Правила»: «Не взяты ли наши города? Не погибли ли сильные князья наши? Не уведены ли в плен наши дети?» . Не к смирению, а к пробуждению национального самосознания зовут эти строки.
Еще более показателен пример Сергия Радонежского (1321-1391), который, несмотря на то что в нашествии Мамая видел кару Бога за грехи, осознавал, что победа над Мамаем есть шаг к их искуплению. Осознание этого ставило перед собой высокую цель. Нельзя не согласиться, что цель эта - нравственная, хотя и достигается в борьбе, через кровь - свою и чужую. Это и есть плата за грехи. Понимал это и о. Сергий, и русский народ. Преодолевается эта злая участь (злая воля, т. е. собственно зло) собранной воедино народной волей, ратным подвигом и молитвами. Поэтому его главными напутственными словами к князю Дмитрию были: «Пойди противу безбожных^. Да и в самом деле, мог ли св. Сергий допустить мысль об осквернении церквей татарами, о разорении земли русской? Конечно нет. ибо сказано: «Не давайте святыни псам» (Мф. 7, 6). Поэтому он благословил князя Дмитрия на битву. Многие спросят: он благословлял на войну и убийство, а где здесь мир христианский? Да, в Древней Руси, пожалуй, не было более пламенного поборника идеи вселенского мира, чем о. Сергий. Когда он утверждает мысль о грядущем соборе всей твари над миром и тут же благословляет на брань в
мире, между этими двумя актами нет противоречия. Ведь мир преображенной твари в вечном покое Творца и наша здешняя битва против злых сил, задерживающих осуществление этого мира, совершаются в разных планах бытия. Эта святая брань не только не нарушает тот вечный мир, она готовит его наступление. Ведь, по сути, главная его забота - это христиане.
Этот список духовных лиц можно было бы продолжать, однако, обобщая даже вышесказанное, становится ясно,что в своих истоках святоотеческая и древнерусская антропология основываются не только на Боговоплощении Сына Божия, на Божественном замысле о человеческой судьбе и процессе Богообщения человека. Пониманию человека на Руси был свойственен еще и особого рода историзм как развертывание вневременной богочеловеческой линии при нелинейности человеческой истории, как истории первородного греха, ошибок и заблуждений человеческого рода при всем немыслимом переплетении исторических судеб человечества. Это наложило особый отпечаток на всю русскую философию и позволило говорить об особенностях нашей философской традиции. В ней особым образом переплетается и выходит на первый план социально-антропологическая и нравственно-религиозная проблематика. Сама жизнь ставит вопросы человеку, ответы на которые он черпает из единства всех духовных сил - чувственных, рациональных, нравственных, религиозных.
Как мы видим, большинство истинных теоретиков и практиков христианства в вопросе, касающемся «третьего» лица, нуждающегося в помощи и защите, приходят к строго определенному выводу. В несколько произвольной форме он звучит так: как христианин, в отношении самого себя, я должен поступать по Писанию, т. е. подставить щеку обидчику, но в отношении обижаемого ближнего я не только могу, но и должен встать на его защиту. Это прежде всего - христианский долг. И на войне -
то же самое. В этом отношении наши Святые Отцы, пожалуй, были искреннее своих византийских предшественников, поскольку действовать им приходилось сообразно
вызову времени. Тем не менее главным остается факт: византийская и русская традиции стоят на одних и тех же принципах -принципах христианства.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Квинт Септимий Тертулиан. Избранные сочинения. М.: Изд. группа «Прогресс культуры», 1984. С. 332.
Св. Амвросий Медиоланский. Об обязанностях священнослужителей. М.; Рига. 1995. Ш, 4, 27.
Творения иже во Святых Отца нашего Василия Великого. СПб., 1911. Т. 2. С. 162-163.
Там же. Вопрос 232. С. 454.
Творения Святого Отца нашего Иоанна Златоуста архиепископа Константинопольского. 2-е изд. СПб., 1998. Гомилия 3 о бессилии диавола, 1, 265.
Св. Амвросий Медиоланский. Указ. соч. I, 36, 78.
Творения иже во Святых Отца нашего Василия Великого. СПб., 1911. Т. 3. С. 340.
Творения Святого Отца нашего Иоанна Златоуста архиепископа Константинопольского. Гомилия 18 на Евангелие от Матфея, 1, 265.
'' Там же. Гомилия 18 на Евангелие от Матфея, 5, 271.
"' Творения иже во Святых Отца нашего Василия Великого. СПб., 1911. Т. 3. С. 204. См. также письмо 106, 188.
' Топоров В. Н. Святость и святые в русской духовной культуре. Т. 1. Первый век христианства на Руси. М.: Гнозис, 1995. С. 502-503.
Великие духовные пастыри России. М.: Изд. центр ВЛАДОС, 1999. С. 97-98.
Философские и богословские идеи в памятниках древнерусской мысли. М.: Наука, 2000. С. 290.
14
15 Топоров В. Н. Указ. соч. Т. 2. Три века христианства на Руси. С. 256.
16 Там же. С. 256.
Великие духовные пастыри России. С. 130.
