CC BY
223
ИСТОРИЯ
О. Б. Неменский (Москва)
Праистория славян в третьем издании «Хроники всего света» Мартина Бельского
В статье рассматриваются сведения по древнейшей истории славян, представленные в сочинении польского историка Мартина Бельского «Хроника всего света» (третье издание, 1564). Особое внимание уделено освещению Вельским вопросов о происхождении славян, их характерных свойств, географической локализации их прародины и последующих миграций, истории их разделения на отдельные народы.
Ключевые слова: Мартин Бельский, польские хроники, XVI век, Бернард Ваповский, славяне, сарматизм, роксоланы, готы, вандалы, библейская генеалогия.
DOI: 10.31168/2073-5731.2018.3-4.1.01
Праистория славянских народов была важнейшим объектом внимания историографов раннего Нового времени. Свойственное эпохе Ренессанса стремление найти свои корни в античном мире побуждало искать упоминания о предках у древних авторов и связывать эти сведения с христианскими представлениями о происхождении и расселении народов. В попытках сформировать общую канву начальных страниц прошлого своих народов выражались и характерные особенности их самосознания и свойства сословных взглядов, близких авторам.
Исторические труды Мартина Вельского (1495-1575)1 обладали большим своеобразием на фоне всей прежней традиции польской историографии. Будучи светским человеком, шляхтичем, он критически относился к стремлению его предшественников, в основном духовных лиц, обращать внимание главным образом на отношения правителей и других крупных исторических деятелей с Церковью и оценивать их по масштабу их благодеяний и набожности. Его интересуют в первую очередь «рыцарские дела и поступки», «воинственность» и «боевая слава» — добродетели эпохи формирования особой сословной идеологии польской шляхты, получившей позже определение «сарматизма». И история, описанная Вельским, во многом легла в основы ее исторического самосознания. Огромное влияние Хроника Вельского оказала также на русское летописание благодаря ее современным переводам2.
Этому помогло и другое свойство его трудов — стремление автора сделать их общедоступными, а значит писать их не на латыни, а по-польски, причем довольно простым, доступным языком. «Хроника всего света» М. Бельского, первое издание которой вышло в 1551 г., стала первым историческим обзором на польском языке (и вообще первой «всемирной историей» на славянском языке). Надо отметить, что читательская аудитория для таких произведений тогда только начала складываться. Например, прежде на польский язык был почти сразу переведен знаменитый «Трактат о двух Сарматиях» Матвея Меховского, опубликованный в 1517 г. Однако его польскоязычный текст издателя не нашел и был опубликован уже только в XIX в.3 Большая часть его читателей в те годы были еще представителями церковной и университетской среды и предпочитали латинские тексты. Однако в середине XVI в. потребность в историческом труде на польском языке уже оказалась значительной — уровень образования и культурных запросов представителей шляхетского сословия, занятых в основном военным делом и сельским хозяйством, существенно возрос, а быстрое формирование особого сословного самосознания рождало запрос на описание мира на основе актуальных для него взглядов. В результате уже в 1554 г. вышло значительно дополненное второе издание «Хроники» Бельского, а в 1564 г. — серьезно переработанное и расширенное третье.
Первая редакция «Хроники»4 включала в себя Космографию, очерк всемирной истории и хроники Венгрии, Чехии и Польши, причем последней посвящена почти половина всего текста. Во второй редакции5 материал был иначе структурирован, сочинение было поделено на четыре книги, а в Космографию (III книга) добавлена глава «О славянских землях». Однако действительно новый текст содержался лишь в четвертой, в которой описывались Великие географические открытия. Третья редакция6 была существенно дополнена новым материалом, а старые разделы были заметно переработаны и расширены. «Хроника» была разделена на десять книг, из них первые две остались неизменными со второй редакции, третья была посвящена истории Реформации, четвертая — Турции, пятая Космографии, далее расположились хроники Венгрии, Чехии и Польши. Девятая книга была «О народе Московском или Русском», и десятая — о Новом свете, к которой были добавлены главы «О евреях», «О рае», «Об аде» и «О воскрешении и Судном дне». В 1597 г. в шести книгах вышла «Польская хроника»7 сына Мартина Бельского Иоахима, представлявшая собой существенно расширенное за счет новых сведений (особенно из сочинений М. Кромера и М. Стрыйковского) описание истории Польши из Хроники Бельского.
Источниками сочинения М. Вельского послужили «Всемирная хроника» Иоганна Науклера, сочинения польских историков Я. Длу-гоша, М. Меховского, В. Ваповского, Л. Деция, М. Кромера, по чешской истории также «Чешская хроника» В. Гаека, по России — в первую очередь «Записки о Московии» С. Герберштейна. Особенно важно использование Вельским труда Бернарда Ваповского — королевского историографа и картографа, который с 1522 г. и до своей смерти в 1535 г. писал сочинение, не оконченное и в своей начальной части (с описанием истории до 1380 г.) до нас не дошедшее, но оказавшее большое влияние на последующую польскую историческую мысль.
Отрывки из этих книг приводились Вельским в сильно сокращенном виде и с некоторыми изменениями. При этом он не всегда пытался найти в противоречивых сведениях разных источников наиболее достоверную информацию, предлагая читателю разные версии прошлого. Как описал этот подход В. Н. Флоря, сравнивая в этом плане Вельского с Кромером: «Вельский же, по-видимому, пришел к другому выводу: поскольку нет точных критериев для определения достоверного знания о прошлом, необходимо предлагать читателю разные точки зрения на этот счет, имеющиеся в существующих тек-стах»8. Впрочем, различные версии одних событий не собираются им в одном месте для предоставления читателю всей палитры взглядов и мнений, а содержатся в разных местах сочинения, соответствующих различным источникам информации.
В рамках проекта по изучению описаний праистории славян в историографии славянских стран в позднее Средневековье и раннее Новое время9, осуществляемого в отделе истории средних веков Института славяноведения РАН, уже была издана статья его руководителя В. Н. Флори о ранней истории славян у М. Вельского10. Однако ее источником послужило только первое издание его «Хроники». В настоящем тексте предлагается рассмотреть, как вопросы о происхождении славян, географической локализации их прародины и последующих миграциях, разделении на отдельные народы, их характерных свойствах и судьбах в начальный период истории освещены в третьем, наиболее полном издании сочинения Вельского.
Вельский очень четко определяет важнейшее свойство праистории — ее дописьменный характер. А соответственно, и возможность судить о ней лишь по сведениям, переданным авторами из других народов. Он приводит рассуждения Вернарда Ваповского о том, что достоинства, приписываемые себе другими народами, объясняются их более ранним обучением письму: «Одни народы на свете раньше дру-
гих писать научились, как греки и итальянцы, которые свою историю на письме явно показали значительно лучше, чем она была, а после них и немцы, хотя этот народ никогда воинственным не был»11. И определяет разные источники обучения письму: «Кто от кого писать научился: одни от греков, как русь, москва и армяне, другие от латинников, как мы, немцы, готы, лангобарды и многие другие язычники»12. Этим задается ощущение ущемленности в исторической памяти и потребность в восстановлении справедливого описания заслуг своих предков, что в данном случае соответствует защите их доброго рыцарского имени.
Возможно, потребность увидеть общность с другими народами, научившимися писать у «латинников», побудила Бельского отвергнуть концепцию М. Меховского, согласно которой славяне вели свой род от родоначальника греков Иавана. Он пишет, что «сарматы заложил» сын Ноя Гомер и его сын Аскеназ, что объединяет славян происхождением с немцами. Эта версия была обозначена уже в первой редакции «Хроники»13 и, очевидно, сложилась под влиянием Л. Деция14, описывавшего древнюю Сарматию от Волги до Рейна, в которой славяне жили вместе с немцами во главе с Туисконом15. Эта версия содержится в польской хронике во всех трех редакциях (главка «O pocz^t-ku a wywodzie narodu Polskiego»): «Несмотря на то, что старые наши хроникеры полагали, что мы вместе с греками от Иавана происходим, никаких свидетельств этому мы не имеем, притом что греки никогда с нами в Сарматии не были. А немцы, предками которых были Гомер и Туискон, <.. .> всегда при Сарматии были»16. При этом Бельский вступает в полемику и с утверждением Кромера, что сарматы произошли от Ассармота, потомка Сима. «Мы с немецким народом в прошлом соседями всегда были», — подчеркивает Бельский17. Надо отметить, что в этой части он, несомненно, вступает в сильное противоречие с Ваповским18, имевшим очень определенные антигерманские взгляды, но нигде это не акцентирует.
Однако в сочинении Бельского содержится и совсем иная версия происхождения славян. Уже во второй редакции19, как и в третьей, появляется утверждение, что славянским прародителем был сын Иафета Мосох — «Mesech, od ktorego Moskwa y wszyscy Slowacy»20. Эта версия, которой позже придерживался также и М. Стрыйковский, восходит, возможно, именно к Ваповскому, так как у Стрыйковского мы находим прямую отсылку на него: «Поляки, чехи, болгары и другие все славяне и русские ["inszy wszyscy Slawacy i Rusacy"] происходят от Мосоха или Москвы, сына Иафетова ["Mosocha albo Moskwy syna Japhetowego"], и с московских земель вышли ["z krain Moskiewskich
wyszli"]. Так говорит Ваповский»21. Бельский не пытается разобрать противоречие между приводимыми теориями. Но вызывает удивление отсутствие сведений о прародителе Мосохе в первом издании его «Хроники», ведь сочинение Ваповского при его составлении уже активно использовалось.
По вопросу о древней прародине славян у Бельского были в распоряжении две основных версии. Согласно одной, традиционной для польской историографии и особенно ярко выраженной у Меховского, славяне при расселении из Месопотамии пришли на Балканы. Согласно другой, уходящей к Децию и сформулированной у Ваповского, прародиной славян была Восточная Европа. Первую версию Бельский описывает по Кромеру, пересказывая его словами «начала и исход нашего польского народа»: «Славяне в Далматии, в Иллирии, Истрии, Болгарии, в Венгрии издавна пребывали, от Потопа, являясь потомками Иафета, сына Ноя»22. Это то место у Кромера, в котором он описывает переселение Леха и Чеха «z Dalmaciey albo Karwacyey / ieszcze przed na-rodzeniem Pana Krystusa». Однако этим сведениям Бельский противопоставляет явно более убедительные для него слова Ваповского, согласно которому «Лех и Чех, предки наши, славянские князья, не из Далмации или Хорватии пришли сюда в края немецкие, и не из Чехии в Далмацию, как Кранц или другие писали, но из русских стран ["z Ruskich kra-in"], которые в то время широко обитали в Великом поле ["w wielkich polach"] между реками Волгой и Днепром и происходили от Москвы»23.
Эти «русские края», являющиеся славянской прародиной, Бель-ский отождествляет с Великой Булгарией, или Волгарией: «Булгария или великая Волгария ["Bulgarya albo Wolgarya wielka"], из которой мы, славяне, вышли, была между Азией и Европой на обоих берегах реки Танаис, которую мы называем Волгой, расположенной у Москвы»24. Даже само наименование славян он вслед за Ваповским возводит к названию озера в московских землях: «Ваповский пишет, что славяне, наши предки, названы были так по Словенскому озеру ["od ieziora Slowienskiego"], которое находится в Москве»25. Славяне-вол-гары, «в поисках лучшей земли, <.. .> пришли на море, которое мы называем Понт Эвксинский <.> и на реку Днепр». Потом они пошли в Дакию, где сегодня валахи, потом переправились через Дунай и пришли во Фракию, повоевали с греческими государствами, овладели «Ми-зией Малой и Великой, и назвали ее отчим местом Булгарией, которую мы так называем по сей день». Бельский пишет, что славяне даже спалили Константинополь. Потом покорили Боснию, через Венгрию шли далеко до Далмации, Иллирика и до Истрии, «и в этих землях они и
сегодня живут»26. «Славяне, разделившись на три части, всю Европу воевали», — при этом описывается три места нового поселения славян: первые осели в Истрии, вторые во Фракии, а третье «славянское войско» пошло на север. В этой области описания Бельского во всех трех редакциях его Хроники содержательно идентичны и, судя по приведенным отрывкам текста Ваповского, напрямую вторят его выводам.
Такое отождествление славянской прародины с «русскими краями» обусловило восприятие роксоланов также как предков всех славян, а не только русских. Бельскому свойственно полное отождествление славян с сарматами — традиция, идущая еще от Яна Длугоша. О роксоланах как о предках русских прежде писал М. Меховский, однако теперь они отождествляются в целом со славянами и болгарами, а значит и со всеми сарматами. В приведенном отрывке из начальной части текста Хроники Ваповского об этом говорится напрямую: «Roxolani albo Slowacy / drudzy pisz^ Bolgary / wszakze to wszytko iedno»27.
Описание Сарматии у Бельского полностью укладывается в уже устоявшуюся традицию: «Есть две Сарматии, одна Скифская, в которой заволжские татары или азиаты живут, другая Европейская, в которой мы сидим, москва, русь, литва, прусы, поморцы, валахи, готы, аланы и татары, которые на этой стороне реки Волги находятся»28. «Польский народ (с чем все согласны) происходит от славянского народа из страны Сарматии ["z krainy Sauromacyey"], которая лежит в третьей части света Европе. Эту Сарматию разделяет с востока река Танаис и озеро Меотис29, а с запада Висла, или, как другие настаивают, река Одер, с юга венгерские горы, которые мы называем Бе-щадами или Бескидами, а с севера Немецкое или Сарматское море, или Балтия ["morze Niemieckie albo Sarmatyckie, albo Balteum"], на котором Гданьск расположен»30. Однако в другом месте находится описание Скифии, полностью тождественное Сарматии: «Скифия, названная так, по мнению некоторых, по Скифу, сыну Геркулеса, двоякая — одна европейская, которую мы все, сарматы, наследуем, а также литва и валахи. Другая же — азиатская, где весь северный и восточный татарский народ. Разделяет нас от них река Танаис, то есть Волга»31. Но случаев отождествления сарматов со скифами или тата-
32
рами нет: написано, что они «пришли к нам, сарматам»32.
Примечательно описание готов. Бельский оспаривает мнение «некоторых, которые писали о них как о немецком народе». При этом оспаривается само их отождествление с каким-либо народом — готы видятся как сборище людей самого разного происхождения. Они «не одного народа были эти люди, между ними было достаточно русаков,
уланов, москвы, гепидов, литвы, шведов, датчан, татар, прусов и других33, все это себе немцы присваивают. <.. .> Были эти люди также и разного языка, как и народа, поэтому из-за таких различий историки не могли согласиться друг с другом при их описании»34. «Эти края, из которых готы с соседями вышли, были и являются соседними с Рок-соланией или Москвой ["s^ przylegle Roxolaniey albo Moskwi"]. Там было много наших предков роксоланов, то есть русаков или славян, как и между вандалов» ["wiele naszych przodkow Roxolanow / tho iest Rusakow / albo Slowanow / iako miqdzy Wandality"]35.
Бельский также опровергает представление о немецком происхождении вандалов, следуя во многом уже устоявшейся традиции польской историографии, рассматривающей их как славян: «Вандалы были того народа, которого и языка <...> потому как некоторые пишут, что они были немецкого народа и языка, другие пишут, что славянского, третьи — татарского»36. Бельский указывает на то, что вандалы вышли из той же Волгарии, и спрашивает: «Как они могли быть немцами, если они пришли от озера Меотис, а там никаких немцев по соседству не было?»37 «Вандалы были людьми нашего языка»38, — заключает в другом месте Бельский.
Однако вандалы и не отождествляются с поляками, а видятся иным славянским народом, который пришел на Вислу раньше поляков и потом пошел дальше: «сюда пришли на Вислу в немецкие края»39, а позже «двинулись всеми силами туда, где видели лучший корм, то есть в Венгрию, а потом в Италию, <.. > в Африку»40. Когда был основан город Гнезно, на этих территориях «когда-то обитали вандалы, которые уже к тому времени погибли в боях в Африке»41.
И здесь мы сталкиваемся с довольно интересной концепцией, согласно которой народ может изменять свой язык и становиться иным, то есть, по сути, ассимилироваться. Бельский пишет об онемечивании вандалов: «По моему мнению, вандалы, народ сарматский <...> заселили немецкие края на Висле везде, проведя тут немалое время, и переняли обычаи и язык немецкий»42, «потом же, завязав с ними товарищество, они оставили эти места, и шли вместе с немцами в Венгрию как в землю с лучшей пищей»43. Таким образом, будучи изначально народом славянско-сарматским, вандалы выходили с Вислы на юг, уже будучи фактически немцами.
Сам ход расселения славян Бельский описывает довольно подробно: «Другие славянские орды ["hordy Slowanskie"] пошли к западу в немецкие края, как и наши славяне Чех с Лехом, осели в немецких землях — Чех в Чехии, Лех в Вандалии. Другие орды роксоланов
["drugie hordy Roxolanow"] пошли на север и там осели, где сегодня область Подляшья, другие на Волынь, которую от реки Волги назвали». При этом он указывает, что «поляки и чехи раньше сюда в эти края пришли, на Вислу, чем другие славяне в Мизию и Далмацию»44. Невозможность установления времени переселения польских предков на берега Вислы вновь обосновывается тем, что они тогда еще не имели письменности: «После них (вандалов. — О. Н.) наши роксоланы или славяне пришли на их места сюда на Вислу, но когда это произошло, трудно сказать, ведь в то время они писать не умели»45.
Бельский приводит текст «Грамоты Александра Великого», взятый им из «Чешской хроники» Вацлава Гаека (1541), которая свидетельствует, что «в Македонии роксоланы были во времена великого Александра, и потому немало греческих слов в нашем языке»46. Он описывает современное расселение славян в качестве подтверждения сказанному в этой грамоте о позволении славянам заселять земли от Ледовитого океана до Итальянского моря47. В настоящее время славянские народы живут везде, «начиная от Ледовитого моря, которое далеко за Москвой, и до Венецкого моря ("do morza Weneckiego"), которое мы называем Адриатикум. Между ними следующие народы нашего языка находятся: вначале с москвы начиная, потом русаки ("Rusacy"), поляки от полей названные», и далее идет перечисление других славянских народов: «Bolgary, Bosnowie albo Serbowie, albo Rusacy wszytko to iedno, Dalmate, Illirycy, gdzie byla Liburnia, Char-waci, Styry, Burgundy, Istri»48. И здесь также содержится оговорка, что некоторые из славянских народов подверглись ассимиляции: «однако многие из них обратились в чужой обычай». Бельский перечисляет, какие народы обратились в турецкие обычаи, какие в немецкие, а какие в итальянские: «Bulgarow, Bosnow, Racow, Charwathow w Turecki; a Burgundow, Pomorczykow, Sl^zakow w Niemecki; a Istrow, Dalmatow we Wloski». Однако это обращение не полное и не затронуло разговорного языка, «ведь все они, среди чужого народа находясь, исполь-
" "40
зуют свой природный язык»40.
Рассказ о Лехе и Чехе излагается Бельским в соответствии с Хроникой Гаека50, хотя в чешской части Лех обозначен старшим братом51, а в польской такого уточнения уже нет. Однако если в Чешской хронике их переселение отмечено 644 годом, то в Польской хронике время переселения славянских братьев Бельский оставляет под вопросом: «Когда же Лех в эти края на Висле привел из Роксолании свои орды, как и Чех в Чехию, в этом у хроникеров нет единого мнения»52. Он обращает внимание на то, что у Гаека говорится о прошествии шестисот
лет после Рождества Христова, но отказывается в это верить, так как древние историки «нас тут обозначали задолго до этого»53.
Эпоха расселения славян является для Бельского материалом для воспевания идеала рыцарского образа жизни и нравственных ценностей. Сарматы не имели собственности и тяги к сребролюбию, вели кочевнический образ жизни и основным своим занятием почитали войны ради одной только славы. Описываются многочисленные войны «роксолан» с «понтийским королем» Митридатом, с римскими войсками и др.54 В этом отношении равными сарматам-славянам выступают разве что скифы-татары, воспеванию воинственности которых также уделено немало места. «Никогда их никто не побеждал, а они побеждали. <.. .> Всю Азию подчинили. Турки, парфяне, персы, угры, франки и сикамбры из их народа происходят» («Turcy, Party, Persowie, W^growie, Francuzowie albo Sykambry z ich narodu poszli»)55. «Татарский народ наиболее древний и наиболее воинственный из всех народов на свете, с этим все историки согласны»56. Такие же идеальные рыцарские порядки и нравы царили у славян и при князьях Чехе и Лехе: «законов не имели, но везде справедливость, страх и порядок был»57.
«Московскому» народу, который также называется русским, посвящена отдельная книга (IX), и уже в названии обозначен ее основной источник: «O narodzie Moskiewskim albo Ruskim wedlug wypisania Zyg-munta Herberstyna / ktory tam trzykroc iezdzil w poselstwie od Cesarzow Krzescijanskich». Это сокращенный пересказ исторического очерка из «Записок» Сигизмунда Герберштейна. Везде проведено отождествление «московского или русского» народа со славянами и сарматами: «О московском или русском народе по-разному писали старые историки, но всегда считали их сарматами»; «Русаки или москва ["Ruszacy albo Moskwa"] все славянского языка и христиане, одни в греческом обряде, другие в римском»58. Примечательно такое полноценное отделение конфессиональной принадлежности от этнической, во многом являющееся результатом начавшегося века Реформации, которой Бельский сочувствовал, а также последовательно светского настроя его сочинения.
Здесь же содержится упоминание о третьем брате славянских князей — Русе, но в качестве одной из версий, которая, очевидно, не считается убедительной, так как в других местах, в которых упоминаются Чех и Лех, о Русе нет ни слова. Если учесть, что русский народ по сей день живет в славянской прародине, то фигура Руса, действительно, оказывается совершенно лишней. Здесь же упомянута и версия о происхождении названия Руси от городка Russo под Новгородом (Старая Русса), а также связка этого имени с Роксоланией. В целом
описание названия Руси соответствует тексту Герберштейна. Указывается на то, что в самой Москве уверены в происхождении своего названия от рассеяния («od rozsiania / to iest rosseia»), с чем «согласны и греки»59. Так благодаря Герберштейну в польской историографии была проведена попытка осмысления названия «Россия» в привязке к Руси и к Москве. Здесь же приводятся наименования, используемые «латинниками»: «Roxolani», «Rossani» и «Ruteny».
В другом месте (в польской части) Бельский приводит иную версию происхождения имени Русь, увязывая его именно с роксоланами: «а те, которые на месте остались, и сегодня называются русью от русанов или роксоланов вместе с москвой [«zow^ Rusi^ od Rusanow albo Roxolanow z Moskw^ spolu»], которые тоже роксоланы, потому что одного народа и языка с роксоланами»60. Такая трактовка, очевидно, входит в противоречие с идеей происхождения Руси от «рассеяния», ведь так называются как раз те, кто никуда со славянской прародины не уходил. Надо отметить, что источником сведений по русской истории в польской части «Хроники» для Бельского выступал в основном Меховский, из чего следуют неизбежные противоречия со сведениями Герберштейна61.
Приведена и легенда о призвании в Новгород трех варягов: «Эти три брата, как утверждает москва, происходят от римских господ, от них же родом и сегодняшний великий князь московский, который <.> называет себя римлянином»62. Указан весь род московских князей от Рюрика до нынешнего Ивана. Примечательна эпиграмма на Ивана Грозного, опубликованная вместе с его портретом в самом начале книги: «Я государь великий князь народа русского, издавна наследник своей земли, государства московского». В ней Ивану приписывается особая гордость за свое автохтонное происхождение, которая служит ему обоснованием для нежелания жить в согласии с монархами соседних держав: «Не из чужого народа я в эту землю пришел. <.> Не так, как соседние князья и короли, которые пришли в свои державы из других стран». И поэтому он «не хочет иметь с ними согласия»63. Так конфликты с Россией послужили еще одним доказательством расположения в ней прародины славянских народов. Хотя, конечно, смысл этой эпиграммы прямо противоречит приведенным немного выше сведениям о римском происхождении московских монархов.
При этом Бельский отмечает, что под властью Москвы находится лишь часть Русской земли. Он описывает ее раскол на несколько частей: «Недавно турки завоевали немало их земель. <.> Другие части русских земель держат три великих государя. Первую наибольшую часть держит московский князь, другую литовский, третью король
польский, особенно нижние земли (Подолию. — О. Н.) и Подляшье»64. Границы Русской земли («русских стран») он описывает максимально широко: «Русские страны с юга ограничены горами, которые мы называем Бещады, и рекой Днепр, и морем Понтийским, а с востока Волгой, на севере же Балтийским морем и Ледовитым»65.
Наименование народа «московским» разъяснено довольно определенно как частичное для Руси: «Город Москва является в наше время главой всей Московской земли, замок и река также называются Москвой, от них и весь русский народ ["lud wszytek Ruski"], который там живет, именуется тем же именем Москва»66. Однако наравне с отождествлением «русского» и «московского» народа у Бельского содержится и немало случаев рядоположенного употребления двух названий, при котором под Русью понимаются только земли в составе Польши и Литвы. При этом такое упоминание Руси рядом с Москвой имеется и в описаниях очень давних времен: князей «Батый татарин победил, и большую часть Москвы и Руси спалил, и с того времени татары приказывали московским и русским князьям, и дань с них брали — плоть до Василия, который был в 1520 г.». Но ни одного случая привязки названия «московского народа» и Москвы к Мосоху в этой части Хроники Бельского не находится.
Концепция восточноевропейской прародины славян в «русских краях» вокруг Москвы, имеющая корни в труде Б. Ваповского и так определенно прописанная у М. Бельского, радикально порывала с прежде господствующей линией польской историографии, идущей от Длу-гоша, согласно которой русские были некогда отколовшейся частью польского народа. Она же по своей логике препятствовала идеям противопоставления «русского» и «московского» народов как имеющих разное происхождение. Впоследствии эти идеи оказали большое влияние на работы Стрыйковского, Гваньини67 и других польских историков, а также западнорусских авторов XVII века. Однако господствующими в польской историографии раннего Нового времени они все же не стали.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 О М. Бельском см.: Maciejowski W. A. Pismiennictwo polskie, od cza-sow najdawniejszych az do roku 1830. Warszawa, 1851. T. I. S. 393-413; Chrza-nowski J. Marcin Bielski. Studium historyczno-literackie. Lwow; Warszawa, 1926; Ulewicz T. Sarmacja. Studium z problematyki slowianskiej XV i XVI w. Krakow, 1950; Grygiel S. Proba rekonstrukcji zaginionej cz^sci Kroniki Bernarda Wapow-
skiego // Studia zródloznawcze. Warszawa; Poznan, 1964. Т. LIX. S. 105-113; Рогов А. И. Известия по истории России в «Хронике всего света» Мартина Бельского // Новое о прошлом нашей страны. М., 1967. С. 123-133; Barycz H. Szlakami dziejopisarstwa staropolskiego: studia nad historiografi^ w. XVI-XVIII. Wroclaw, 1981; Творогов О. В. Хроника Мартина Бельского [Исследовательские материалы для «Словаря книжников и книжности Древней Руси»] // Труды Отдела древнерусской литературы. Л., 1985. Т. 39. С. 169-171; Korolko M. Pionier sarmackiego dziejopisarstwa — Marcin Bielski // Pisarze staropolscy / Pod red. S. Grzeszczuka. Warszawa, 1991. T. 1. S. 439-473; Мыльников А. С. Картина славянского мира: взгляд из Восточной Европы. Этногенетические легенды, догадки, протогипотезы XVI — начала XVII в. СПб., 1996; Карнаухов Д. В. Концепции истории средневековой Руси в польской хронографии эпохи Возрождения. Новосибирск, 2010; Он же. История русских земель в польской хронографии конца XV — начала XVII в. Новосибирск, 2009; Спесивцева В. А. Первые два «века мира» в «Хронике всего света» Марчина Бельского // Вестник НГУ Серия: История, филология. 2010. Т. 9. Вып. 1: История. С. 241-245; Флоря Б. Н. «Славяне» и «сарматы» в сочинениях польских историков конца XV — середины XVI века // Славянский альманах. 2017. № 1. С. 48-54; Флоря Б. Н. Мартин Бельский о древней истории славян и Польши // Славяноведение. 2017. № 2. С. 55-63.
2 О переводах сочинений М. Бельского и их значении для восточнославянских исторических текстов см.: Пташицкий С. Л. Западнорусские переводы хроник Бельского и Стрыйковского: (Библиографические занятия) // Новый сборник по славяноведению, изданный учениками В. И. Ламанского. СПб., 1905. С. 372-377; Ptaszycki S. Ruskie przeklady kronik Bielskiego i Stryj-kowskiego. Karta z dziejów promieniowania kultury polskiej na wschód // Pami^t-nik Literacki. 1933. № 3-4. S. 168-184; Лев В. Укранський переклад Хроники Мартина Бельского // Пращ Укра1нського наукового шституту. Варшава, 1935. Т. 29. Кн. 4; YarmolinskyA. Studies in Russian Americana: II. The Translation of Bielski's Chronicle (1584) // Bulletin of the New York Public Library. 1939. Vol. 43. № 12. P. 895-900; Procházková H. Po stopách dávného prátelství. Kapitoly z cesko-ruskych literárních stykú do konce 17. století. Praha, 1959. S. 57-69; Sielicki F. Kronikarze polscy w latopisarstwie i dawnej historiografii ruskiej // Slavia Orientalis. 1965. № 2. S. 157-162; Казакова Н. А. Полные списки русского перевода «Хроники всего света» Марцина Бельского // Археографический ежегодник за 1980 год. М., 1981. С. 92-96; Бахтурина Р. В. «Космография» русской редакции XVI в. и «Хроника всего света» Мартина Бельского // Древняя Русь и Запад. Научная конференция: Книга резюме. М., 1996. С. 148-150.
3 Kronika Polska Stanislawa Chwalczewskiego. Warszawa, 1829. (Станислав Хвальчевский был переводчиком «Трактата» Меховского.)
4 Полное название: Bielski M. Kronika wszytkyego swyata, na ssesc, Monarchie czterzy rozdzielona, s Kozmographia nowa y z rozmaitemi Krolestwy tak poganskimi Zydowskyemi yako y krzescianskyemi, s Sybillami y proroctwy ich po polsku pisana s figurami. W ktorey tez zywoty Cesarskye, Papyeskye, y thych krolow z ich Krolestwy, Asyryskich, Egipskich, Zydowskich, Greckich, Perskich, Tureckich, W^gyerskich, Czeskich, y inych rozmaitych thak Krolow, Kxy^zat, yako inych przelozonych od pocz^tku swyata az do thego roku ktory si§ pisze 1551 s^ napisane. My^dzy ktoremi tez nasza Polska na ostatku zosobna yest wypisana. Krakow, 1551. (Далее — Bielski M. Kronika-1551.)
5 Полное название: Bielski M. Kronika Wssythyego swyata na ssesc wiekow a na czwory ksi^gi takiez Monarchie rozdzielona, rozmaitych historij, tak w swy^tym pismye yako w prostym, s Kosmografia now^ y rozmaitemi krolestwy, tak poganskimi zydowskimi, yako krzesciyanskimi: w ktorey tez zywoty Papyeskye, Ceserskye, y krolow inych takyez Ksyazat, od pocz^tku az do tego roku ktory sye pisse 1554. Myedzy ktoremi tez nassa Polska yest z osobna polozona, y swyata nowego wypisanye. Dostatecznyey niz pirwssa s pisans y pilnyey figurami och^doznemi Cum gratia et privilegio. Drukowano w Krakowie. 1554. (Далее — Bielski M. Kronika-1554.)
6 Полное название: Bielski M. Kronika tho iesth, Historya swiata na szesc wiekow, a czterzy monarchie, rozdzielona z rozmaitych Historykow, tak w swi§-tym pismie krzescijanskim, zydowskim, iako y poganskim, wybierana y na polski i^zyk wypisana dosthatheczniey niz pierwey, s przydanim wiele rzeczy nowych: od pocz^tku swiata, az do tego roku, ktory si§ pisze 1564: s gurami och^doznymi y wlasnymi. Drukowano w Krakowie, 1564. (Далее — Bielski M. Kronika-1564.)
7 Kronika Polska Marcina Bielskiego. Nowo przez Joach. Bielskiego syna iego wydana. Cum gratia et priuilegio S.K.M. W Krakowie, 1597.
8 Флоря Б. Н. Мартин Бельский о древней истории славян и Польши. С. 57.
9 Программа ОИФН РАН «Исторические корни этноконфессио-нальных конфликтов в славянских странах. Средние века — начало Нового времени».
10 Флоря Б. Н. Мартин Бельский о древней истории славян и Польши. С. 55-63.
11 Bielski M. Kronika-1564. L. 338v.
12 Ibid. L. 335v.
13 Bielski M. Kronika-1551. L. 154v.
14 Флоря Б. Н. Мартин Бельский о древней истории славян и Польши. С. 59.
15 Людвик Деций в этой части своего сочинения «De vetustatibus Polonorum» (1521) следовал «Вандалии» немецкого историка Альберта
Кранца (1519 г. изд.), в котором славяне объявлялись потомками второго сына прародителя немцев Туискона — Вандала.
16 Bielski M. Kronika-1564. L. 335.
17 Ibid.
18 См.: Флоря Б. Н. Бернард Ваповский о древней истории славян и Польши // Славянский альманах. 2016. № 3-4. C. 38-45.
19 Bielski M. Kronika-1554. L. 6v.
20 Bielski M. Kronika-1564. L. 7.
21 Stryjkowski M. Kronika Polska, Litewska, Zmudzka i wszystkiej Rusi (1582). Warszawa, 1846. S. 101.
22 Bielski M. Kronika-1564. L. 335v.
23 Ibid. L. 336.
24 Ibid. L. 170v.
25 Ibid. L. 336v. Под «Москвой» здесь скорее понимается страна, а не город.
26 Ibid. L. 170v.
27 Ibid. L. 338v.
28 Ibid. L. 335.
29 Азовское море.
30 Bielski M. Kronika-1564. L. 335.
31 Ibid. L. 286v.
32 Ibid.
33 «Bylo mi^dzy nimi dose Rusakow, Ulanow, Moskwie, Gepidow, Lithwy, Swedow, Dunczykow, Tatharow, Prusow y drugich».
34 Ibid. L. 337.
35 Ibid.
36 Ibid. L. 336v.
37 Ibid.
38 Ibid. L. 159.
39 Ibid. L. 336v.
40 Ibid. L. 159.
41 Ibid. L. 318.
42 Ibid. L. 336v.
43 Ibid. L. 337.
44 Ibid. L. 336.
45 Ibid. L. 337.
46 Ibid. L. 337v.
47 Текст Грамоты приведен на l. 337v-338. Она содержится и в первом издании, см.: Bielski M. Kronika-1564. L. 157v.
48 Ibid. L. 338.
49 Ibid.
50 Ibid. L. 339-339v.
51 Ibid. L. 318.
52 Ibid. L. 336.
53 Ibid. L. 336v.
54 Ibid. L. 336-336v.
55 Ibid. L. 286v.
56 Ibid. L. 438v.
57 Ibid. L. 318.
58 Ibid. L. 427.
59 Ibid.
60 Ibid. L. 336.
61 См. подробный разбор сведений по русской истории, представ-
ленных у Бельского, в главе «История русских земель в трудах Марчина и Иоахима Бельских» в кн.: Карнаухов Д. В. История русских земель в польской хронографии конца XV — начала XVII в. Новосибирск, 2009. С. 97-122.
62 Bielski M. Kronika-1564. L. 427v.
63 Ibid. L. 426v.
64 Ibid. L. 427.
65 Ibid.
66 Ibid. L. 430.
67 См.: Неменский О. Б. Праистория славян в «Хронике Европейской Сарматии» Александра Гваньини // Вертоград многоцветный. Сборник к 80-летию Б. Н. Флори. М., 2018. С. 397-408.
O. B. Nemenskiy
Slavic prehistory in the third edition of Marcin Bielski's "Universal Chronicle"
The article is dedicated to the information on the early history of Slavs from the Universal Chronicle by Marcin Bielski (3rdedition, 1564). Special attention is given to Bielski's view of such issues as the origin of Slavs, their characteristic features, geographic localization of their ancestral lands and subsequent migrations, and the story of their partitioning into separate peoples.
Keywords: Marcin Bielski, Polish chronicles, 16th century, Bernard Wapowski, Slavs, Sarmatism, Roksolans, Goths, Vandals, biblical genealogy.
