CC BY
122
ИЗВЕСТИЯ
ПЕНЗЕНСКОГО ГОСУДАРСТВЕННОГО ПЕДАГОГИЧЕСКОГО УНИВЕРСИТЕТА имени В. Г. БЕЛИНСКОГО ГУМАНИТАРНЫЕ НАУКИ № 23 2011
IZVESTIA
PENZENSKOGO GOSUDARSTVENNOGO PEDAGOGICHESKOGO UNIVERSITETA imeni V. G. BELINSKOGO HUMANITIES
№ 23 2011
УДК 165.4
ПРАГМАТИСТСКОЕ ПОНИМАНИЕ ИСТИНЫ В ФИЛОСОФСКИХ КОНЦЕПЦИЯХ
Ч. С. ПИРСА И Л. ВИТГЕНШТЕЙНА
© А. Е.УХОВ
Вологодский государственный технический университет, кафедра философии e-mail: arbeit1982@list.ru
Ухов А. Е. - Прагматистское понимание истины в философских концепциях Ч. С. Пирса и Л. Витгенштейна // Известия ПГПУ им. В. Г. Белинского. 2011. № 23. С. 86-89. - Целью статьи является попытка разобраться, чем в действительности является постулируемый современной эпистемологией прагматистский подход к истине, выражающийся в единстве истины и языка на основе концепций Л. Витгенштейна и Ч.С. Пирса. Совпадение знака и объекта разных интерпретаторов у Пирса, нерасчлененность языковых игр как особого рода примитивных форм человеческой деятельности Л. Витгенштейна свидетельствует о единстве корреспондентного и когерентного подходов к истине. Оно становится очевидным в самом анализе познавательной деятельности, когда выясняется, что принцип согласованности знания в качестве предельных оснований использует знания, соответствующие, совпадающие с действительностью. Кроме того, единство истины и языка проявляется и в соответствии нормативных концепций истины основным аспектам изучения языка.
Ключевыеслова:единство истины иязыка, языковые игры, единство корреспондентногоикогерентногоподходов к истине, совпадение знака и объекта интерпретации, аспекты изучения языка (синтаксический, семантический, прагматический).
Ukhov A. E. - The unity of truth and language on concepts of C. S. Peirce and L. Wittgenstein //Izv. Penz. gos. pedagog. univ. im.i V. G. Belinskogo. 2011. № 23. P. 86-89. - The article attempts to apprehend what indeed pragmatic approach to the truth is by attending it to the well known postulating unity of truth and language of two working at question philosophers: L. Wittgenstein and C. S. Peirse. There are coincidence of sign and object of interpretation by Peirce and syncretism of language games as the special forms of human activity by Wittgenstein prove the unity of correspondence and coherence approaches to truth. It becomes obvious in the analysis of cognition what coherence principle takes as its base knowledge which had been used and proved as true by correspondence in the past.
Key words: unity of truth and language, language games, unity of correspondence and coherence approaches to truth, coincidence of sign and object of interpretation, aspects of language research (syntactic, semantic and pragmatic).
Многообразиевзглядовнаистину,ееценностно-теоретическийхарактер,атакжеважнейшаяэпистемо-логическая проблема - соотношение мира и языка, на котором формулируются понятия истины - порождают разнообразие подходов к ее изучению, что требует выработки единого философского подхода, применимого в большинстве ситуаций.
В решении этих проблем большой потенциал имеют эпистемологические концепции Л. Витгенштейна и Ч. С. Пирса. В современной аналитической философии сильное воздействие идеи Витгенштейна оказали на взаимосвязанные проблемы истины и референции, в связи с чем наметилась тенденция к праг-матизации этих проблем. В научный аппарат теории истины вошли понятия коммуникативной установки говорящего, его интенции, фонда знаний собеседников, коммуникативной организации высказывания,
отношения к контексту. В немалой степени этому способствовала концепция истины как бесконечного приближения к идеальному пределу знания Ч. С. Пирса (концепция фаллибилизма), являющаяся, наряду с концепцией «языковых игр» одним из вариантов искомого единства в современном, постнеклассическом осмыслении истины.
Целью статьи является попытка выявить общее, что объединяет взгляды на истину Л. Витгенштейна и
Ч. С. Пирса, которые оба работали над важнейшей эпистемологической проблемой соотношения мира и языка и выражения этого соотношения в понятии истины.
По словам Л. И. Микешиной, «нормативы объективированного знания имеют двуединую природу -логическую и коммуникативную» [7]. Идеалы неклассической нетрадиционной теории познания для адекватного подхода к истинности требуют учитывать
ФИЛОСОФСКИЕ НАУКИ
не только экстенсиональный аспект, соотнесенность знания с объектом, но и интенсиональный, смысловой, идеально-содержательный аспект социального взаимодействия в ходе познания, понимания. Само познание поэтому требует своего анализа как особого рода языковаякоммуникативнаядеятельность,чтоявилось предметом языковых игр Витгенштейна.
Витгенштейн положил конец попыткам обнаружить «чистую» истину, опираясь исключительно на средства самой логики. Он показал, что в философии науки не может быть создано общей теории референции, в отличие от Фреге и Рассела, которые надеялись ее обнаружить, привлекая средства сторонних наук, в том числе математики. Сама логика ничего не говорит о действительности, так как все свойства и структуры находятся во внутренних отношениях, а не во внешних, как полагал Рассел. Однако структура логики повторяет структуру объективной действительности. Поэтому, несмотря на то, что «все заключения делаются а рпоп»[2], язык и мир не совпадают полностью, а законы природы рассматриваются Витгенштейном как гипотезы, результаты сопоставления реальности с высказываниями. Они зависят поэтому от субъектов, интерпретирующих эти высказывания.
Языковая игра в понимании Витгенштейна - это модель коммуникации, задающая значение, которое сформировалось вместе с самим языком в результате развития различных форм человеческой деятельности. «Изучение языковых игр - это изучение примитивного языка» [1] в котором слова употребляются в строгоопределенномсмысле, что, следуяВитгенштей-ну, должно позволить выявить истинностное значение предложений.
Языковые игры дают возможность описать любой факт, явление, построить модель поведения человека или группы людей, задать самим построением текста способ его понимания. Феномен языковых игр можно понять, если исходить из деятельностного компонента познания, связанного с бытием субъекта. Витгенштейн подчеркивает тесную связь языка и действия, языка и мышления: как самого субъекта нельзя объективно рассмотреть вне его деятельности, так и к языковым играм также нельзя подходить как к статичным, застывшим знаковым формам. Они -суть разнообразные механизмы словообразования и словоупотребления.Поэтомутермин«языковаяигра» у него призван подчеркнуть, что «говорить на языке - компонент деятельности или форма жизни» [6]. Соответственно и получение истинного знания будет, по Витгенштейну, особой формой языковой деятельности субъекта, а не ее конечным результатом.
Витгенштейн понимал языковые игры также как своеобразное поле для исследования вопроса о соотношении мира и языка, его познавательных возможностей. Он вывел важную идею о том, что референция всегда зависит от сущности языка, которая, в свою очередь, состоит в способе его использования. Поэтому проблема истины неразрывно связана с проблемой прояснения языковых выражений.
В контексте языковых игр Витгенштейна значение слова рассматривается им как «именование», «способ своего употребления». От изменения представлений фактов как образов мира меняется значение слов и в целом языка. Поэтому он приходит к выводу, что «значение слова - это его употребление в языке». Однако, по словам Витгенштейна, поскольку «мы не понимаем Логики нашей речи» [5], мы неспособны адекватно воспроизводить значение.
Значениеслова,даженаучногопонятия,каковым является истина, зависит от субъективных механизмов смыслообразования. Простые, «атомарные»предложе-ния составляют материал для конструирования картины реальности. Эта картина необходима людям для того, чтобы соотносить полученные сведения подобно тому, как часть соотносится с общим. Однако в силу того, что слово приобретает смысл только в результате «именования», приписывания ему значения, естественный язык в рамках сложившихся вариантов его использования, концептуальнойсхемы, являетсявесь-ма неточным инструментом для передачи значения. Например, смысл атомарных предложений «доброта» или «желтизна» невозможно установить средствами лишь анализа языка, что отмечал уже Дж. Мур [8].
В вопросе о том, какой концепции истинности придерживается Витгенштейн, много сложностей. Чтобы обнаружить границу мира и языка, «узнать, истинна Картина или ложна», следуя Витгенштейну, мы «должны соотнести ее с реальностью» [3]. Казалось бы, Витгенштейн ясно обозначил принцип соответствия действительности, однако уже в следующем пункте «Трактата» он пишет, что «Логической Картиной Фактов является Мысль» [4]. Причем мысли, их совокупности, конструирующие картины реальности, не могут быть логически противоречивыми. Это следует из указания самого Витгенштейна, что логика есть структура мира, что, в свою очередь, ближе к принципу когеренции, чем соответствию действительности.
Т аким образом, в своей концепции человеческого познания как языковой игры, компонента деятельности и формы жизни, вовлекающей в любое исследование субъекта, не только познающего, но и говорящего, Витгенштейн указывает на взаимозависимость человеческой деятельности, познания и языка. Такая взаимозависимость, если исходить из проблем эпистемологии, обусловливает близость его понимания истины прагматическому подходу.
В современной науке язык имеет три взаимосвязанных аспекта своего изучения: синтаксический, семантический и прагматический. Это означает, что язык является как мощным инструментом познания окружающего мира и самого человека, так и инструментом социального взаимодействия. В силу этой двойственной природы он утрачивает свою характеристику чисто символическойструктуры,формализованнойреально-сти, изолированной от внешнего мира. Язык трактуется не только как инструмент познания, но, шире, как феномен объективной реальности, часть бытия, одновременно отражаемого и отражающего истину.
23 2011
Под прагматикой языка понимают отношения носителей языка к знаковым комбинациям и выражаемому ими содержанию, а также отношения лиц в процессе знакового общения. Наиболее полное развитие прагматический аспект получил в семиотике, одним из создателей которой был Ч. С. Пирс.
Специфика подхода к истине Пирса определяется двойственностью задач, которые он ставит. С одной стороны, Пирс следует традиции идеализма, утверждая реальность универсалий, с другой - отстаивает идеи эпистемологического реализма, когда признается реальное существование познаваемого мира. Эта двойственность проходит через все творчество Пирса, которыйпытаетсяразрешитьее,разрабатываяконсен-сусный подход к истине.
Основываясь на стремлении классического трансцендентализма к интерсубъективности и ко-герентизму знания, Пирс не приемлет позиции, рассматривающей действительность лишь как феномены нашего сознания. Феномены он отождествляет с самими высказываниями, показывая, что для них имеется общий онтологический эквивалент. В связи с этим Пирс выделяет три фундаментальных уровня, «модуса» бытия и познания: первичный (вызывающий элементарные ощущения), вторичный (изменения в восприятии) и третичный (связанный с будущим положением вещей, предчувствием ). Эти уровни бытия оказываются взаимосвязанными через семиотические отношения.
В семиотике - общей теории знаковых систем -ключевымпонятиемявляетсязнак.Важнейшаязадача знака - репрезентировать вещи и отношения действительности. А поскольку эта проблема не может быть поставлена без привлечения некоторого знака, выполняющего функцию указания, то проблема истины состоит в том, чтобы отыскать такой знак, или символ для истинности. Как представляется Пирсу, таким знаком должна являться мысль. Мысль, которая сочетает в себе роли и качества, и факта действительности, является нечто общим, обладает искомыми онтологическими характеристиками для выражения истины. Мысль есть «главный, если не единственный, способ репрезентации» [11]. Но неясно, в каком отношении находится мысль к эмпирическому знанию - этот вопрос так же труден для Пирса, как и для Фреге.
Подчеркиваяотносительностьвсякогоэмпириче-скогознания,Пирсстремитсяотыскатьонтологические основания истинности, которые реально существовали бы и могли бы восприниматься субъектом. Таковыми могли бы оказаться законы природы, выражающие внешнюю, непсихологическую сторону познания.
Закон природы, согласно Пирсу, должен означать «некоторую физическую истину всеобщего типа, строгое(ехаС;) всвоемопределениииоказывающееся истинным без исключения, с высокой степенью точности» [14]. Он определяет законы природы как «некоторое предзнающее обобщение наблюдений» [15]. По-видиому, такие взгляды Пирса могли бы свидетельствовать, по словам Р. Киркэма, о том, что его концепция истины «убедительна лишь постольку, по-
скольку она паразитирует на другой, скрытой теории истины: истины как соответствия реальности» [16].
Однако сам Пирс показывает, что истинность знания - не полное его совпадение с материальной действительностью. «Говорить, что мы логически выводим существование материи из ее качеств, значило бы утверждать, что мы знаем действительность только через возможность» [12].С другойстороны, такое реа-листское определение Пирса поднимает вопрос: как для разума человека возможно такое знание? Ответ приходит Пирсу со стороны субъекта.
Признавая в целом независимость реальности от нашего мышления, Пирс показывает, что как только сознание субъекта начинает соприкасаться с реальностью, мы получаем не научные факты и рациональные истины, но всегда лишь продукты волевой сферы психики субъекта. Воля в человеческой деятельности, в том числе и познавательной, играет важнейшую роль. Субъект с помощью своей воли вырывает из потока сознания отвечающие его устремлениям и целям идеи. Ощущения и эмпирические факты являются только опорой для этого.
Приравнивая ощущения, с которых начинается любое познание к верованиям, «привычкам, определяющим действия», он определяет познание любого типа как особого рода деятельность, «производство верования» [9], основанного на согласованности абстрактных утверждений с неким идеальным пределом. Истина для Пирса - это верование, убеждение, «с которым в конечном счете, суждено (is fated) согласиться всем, кто исследует» [10].
Это можно представить в формуле В. Кунне: «r Vx (x истинно ^ x - это убеждение, которое, кто исследует, разделили бы, если исследование было достаточно долгим и детальным» [17]. Поэтому любая истина - конвенция, или, как сам называет Пирс, консенсус, к которому идут исследователи в процессе интерсубъективного процесса познания.
Об этом же говорит и семиотика Пирса. Смысл и значение одних знаков нельзя прояснить в изоляции от других знаков и символов. Знаки взаимосвязаны в даннойсистемезнаков,поэтомуустановитьсемантиче-ское значениевозможнотольковыявляя принципыпо-строения самой системы. И поскольку «цель знаков — она же цель мысли — дать выражение истине» [13], это отношение - суть выводимость любых законов, то есть согласованность знаковых систем репрезентамена и интерпретанта в терминологии Пирса.
Однако,соотнесенныедругсдругом,этиконцеп-ции составляют сущность третьей нормативной концепции - прагматической. Прагматическая концепция также заявляет о принципе соответствия, однако, согласно формуле Пирса, это соответствие касается не объективнойреальности,но,субъективныхверований, убеждений. Тем не менее, данное соответствие также должно удовлетворять принципам логической непротиворечивости и согласованности знаний.
Таким образом, в понятии знака Пирс объединяет познавательные процедуры репрезентации и интерпретации, а в самом процессе познания у него со-
философские науки
четаются ценностные и эпистемологические характеристики. Несмотря на то, что Пирс и Витгенштейн не были тесно знакомы, они пришли к одинаковому выводу, что истинность, если она объективно возможна, должна основываться на каких-либо онтологических свойствах. Таковыми являются элементы, из которых складывается деятельность субъекта: его поведение, а также цель, ценности, неизбежно с ним связанные. Самадеятельность,определенноеповедениесубъекта, являетсяфактом,которомуужесоответствуетопреде-ленное знание.
Привлекая принципы выполнимости, эффективности и полезности в своем «прагматицистском» подходе к истине Пирс синтезирует принципы соответствия и согласованности знания. Поэтому в своей сущности знание, получаемое в результате, можно назвать диалогическим, коммуникативным: чтобыимеломесто понимание, нужно совпадение объекта, репрезентируемого знаком для производителя знака, с объектом, репрезентируемым знаком для лица, воспринимающего этот знак. Знак и объект у разных интерпретаторов должны совпадать. Все это свидетельствует о единстве корреспондентного и когерентного подходов к истине.
Корреспондентная концепция истины предполагает соответствие (формальное или полное совпадение, отражение в фактах) получаемого знания действительному положению дел. Когерентная концепция - это согласованность получаемого знания с сиетемой уже проверенного знания как части и целого.
Справедливость когерентной концепции можно проиллюстририровать известным примером, когда происходит внезапное пробуждение после глубокого сна, и человек не понимает еще, где он находится: сон это или реальность. Тогда ему приходится соотносить то, что он видит с представлениями из прошлого: знакомыми голосами, запахами и т. д. Однако сами представления - не что иное, как результаты, соотносимые с действительностью, верифицированные когда-то в прошлом.
Если корреспонденция - это совпадение с реальностью, то когеренция всегда лишь приближение к реальности. Таким образом, указанные концепции являются дополняющими друг друга. Там, где не срабатывает одна - работает другая. Например, в случае с ненаблюдаемыми физическими явлениями (например, элементарные частицы) ученые пользуются когерентной концепцией, которая в данном случае, право-мернозамещаеткорреспондентную. Инапротив, когда налицо эмпирический факт, формально-логическое соответствие отходит на второй план - действует принцип верификации.
Кроме того, единство истины и языка выражается если не в полном, то частичном соответствии основ-
ных нормативных концепций основным аспектам использования языка. Так, когерентная концепция подобна отношениям синтаксиса как отношениям между знаками в отвлечении, кто эти знаки использует и какие предметы они репрезентируют; корреспондентная концепция соответствует семантическому аспекту как отношениям между знаками и объектами действительности, репрезентируемыми этими знаками; прагматический подход - прагматическому аспекту, наиболее «логически неясным» отношениям между знаками и интерпретаторами, использующими знаки в процедурах познания и понимания.
Таким образом, ключевой для современной эпистемологии вопрос о соотношении языка и мира, трансформируется в проблему единства истины и языка. Истина, находя свое выражение в языке, оказывается обусловленной коммуникативностью самого познания, особыми свойствами языка как области деятельности познающего субъекта (прагматика). От языка, его структуры зависит эффективность познавательной деятельности субъекта, а значит, и сами применяемые подходы к истине.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Витгенштейн Л. голубая и коричневая книги: предварительные материалы к «Философским иследовани-ям». Новосибирск: Сиб. Унив. Изд-во, 2008. С.45.
2. Витгенштейн Л. Логико-философский трактат // Витгенштейн Л. Избранные работы. М.: Издательский дом «Территория будущего», 2005. С.139.
3. Там же. С.52.
4. Там же. С.53.
5. Там же. С.88.
6. Витгенштейн Л. Философские работы. М.: Тнозис, 1994. Ч.1. С.90.
7. МикешинаЛ.А. Философияпознания. Полемические главы. М.: Прогресс-Традиция, 2002. С.117.
8. Мур Д. Э. Природа моральной философии. М.: Республика, 1999. С.50.
9. Пирс Ч. С. Как сделать наши идеи ясными // Вопросы фиософии. 1996. №12. С.123.
10. Там же. С.129.
11. Пирс Ч. С. Начала прагматизма. СПб.: Лаборатория метафизических исследований философского факультета СпбгУ; Алетейя, 2000. С.76.
12. Там же. С.11.
13. Там же. С.223.
14. Там же. С.240.
15. Там же. С.241.
16. Kirkham R. L. Theories ofTruth: А Critical Introduction. Cambridge; Massachusetts: MIT Press, 1995. P.83.
17. Kunne W. Conceptions of Truth. Oxford: Clarendon Press, 2003. 492p. P.394.
