CC BY
256УДК 8П.Ш'42:8П.Ш'38 DOI 10.17516/2311-3499-094
ПРАГМАТИКА МЕТАФОРЫ И МЕТОНИМИИ В МЕДИАТЕКСТЕ
М.А. Самкова
В статье изучаются метафора и метонимия как языковые средства, функционирующие в медиатексте. Данные средства нарушают максимы Г.П. Грайса и тем самым служат реализации стратегии дезинформации. Метонимия в медиатексте выражена в основном с помощью онимов и выполняет две функции. Прагматическая функция заключается в формировании нужного автору мировосприятия у читателя. Инструментальная - в домысливании субъективного представления о событиях. К основным метонимическим моделям в медиатексте относятся модели «часть - целое», «конкретное - абстрактное», «доминирующее - второстепенное». Они опосредованно указывают на референта, что позволяет наделять его негативными характеристиками без риска уличения автора во лжи или искажении фактов.
Метафора в дезинформирующем медиатексте помогает создать отрицательный образ объекта, сформировать пейоративную оценку. Основные функции метафоры в медиатексте: манипулятивная (формирует и укореняет стереотипы) и эмотивно-оценочная (апеллирует к эмоциям). В медиатексте используется природоморфная и игровая метафоры. Первая охватывает общественность в силу доступности и простоты образов. Вторая формирует образ противника / врага.
Метафора и метонимия в медиатексте делают его либо информационно избыточным, либо скудным, а также вносят в описание событий неоднозначность и эмоциональность. Следовательно, данные средства нарушают принцип кооперации и способствуют манипуляции восприятием и сознанием читателей, порождая речевую агрессию в читательских комментариях к медиатекстам. Ключевые слова и фразы: медиатекст; дезинформация; максимы Г.П. Грайса; метафора; метонимия.
THE PRAGMATICS OF METAPHOR AND METONYMY IN A MEDIA TEXT
M.A. Samkova
This article deals with metaphor and metonymy as language tools that function in a media text. Metaphors and metonymy violate the Grice's maxims and serve a disinformation strategy. The metonymy in a media text is expressed mainly with the help of names (-onyms) and performs two functions. The pragmatic function is to shape the reader's perception. The instrumental function is to form the subjective image. The metonymic models (part - the whole, concrete - abstract, dominant - secondary) indirectly refer to an object, which allows the author to create a negative image without the risk of incriminating lies or disinformation. A metaphor in a disinforming media text helps to form a pejorative assessment of an object. The main functions of a metaphor in a media text are manipulative (metaphors form and fossilize stereotypes) and emotional-evaluative (metaphors appeal to emotions). The nature and game metaphors are frequently used in a media text. The nature metaphor is effective because of its simplicity. The game metaphor forms the image of an adversary/enemy.
Metaphors and metonymy in a media text make it either informationally redundant or meager, ambiguous and emotional. Metaphors and metonymy violate the Cooperative Principle and contribute to the
manipulation of the readers' perception and consciousness stimulating verbal aggression in readers' comments on media texts.
Keywords and phrases: media text; disinformation; misinformation; Grice 's maxims; metaphor; metonymy.
Введение. В эпоху информационно-психологической войны существует опасность манипуляции сознанием читателей посредством дезинформирующего медиатекста. В последние десять лет медиадискурс все больше начинает соответствовать предубеждениям и эмоциям целевой аудитории. На трансформацию медиадискурса повлияли изменения в общественных системах разных стран и технологический прогресс. Из-за троллей, ботов и алгоритмов, которые основаны на предпочтениях потребителей, СМИ стали придерживаться политики пост-правды при создании новостей: общественное мнение стало формироваться через обращения к эмоциям, а «сухие» факты и аргументы начали игнорироваться. В результате СМИ оказались источником и распространителем фейковых новостей и дезинформации. Большие потоки информации, которые могут изменяться в режиме реального времени, снижают критичность восприятия, усиливая воздействие дезинформации. Питер Хернон (1995) в своей работе, посвященной дезинформации через сеть Интернет, добавляет, что люди склонны верить тому источнику, на который много ссылаются [Hernon 1995].
Основная стратегия, изучаемая в рамках данной статьи, - стратегия дезинформации (англ. disinformation). Интерес к данной стратегии возрос в 2016 году в связи с обвинением России в хакерских атаках на выборы президента США. Ведущий авторитетный зарубежный специалист по дезинформации Натали Грант (англ. Natalie (Wraga) Grant) ввела в англоязычный научных обиход понятие «disinformation» в 1920-х годах. С тех пор стали разграничивать понятия «disinformation» и «misinformation». Под понятием «disinformation» понимается распространение заведомо ложных сведений с целью ввести в заблуждение, а под «misinformation» - непреднамеренная ошибка [Grant 1960]. Основываясь на исследованиях 1945-2011 гг., Н.А. Карлова и К.Е. Фишер (англ. Natascha A. Karlova and Karen E. Fisher) создали сводную таблицу, в которой отражены свойства обоих понятий: правдивость, полнота, актуальность, которые входят в более широкое понятие -информативность [Karlova, Fisher 2012]. Дезинформация и непреднамеренная ошибка могут содержать часть, соответствующую действительности, то есть правдивую. Отличие данных понятий в том, что дезинформация вводит в заблуждение. Она, скорее всего, будет избыточной (более полной, чем необходимо) и более актуальной. Согласно данному исследованию, информативность обусловлена ситуацией: она зависит от знаний получателя и отношений между говорящим и получателем. Дезинформация может быть более информативной, чем непреднамеренная ошибка, возможно, потому что любое раскрытие информации или подтекст будут иметь цель манипуляции, то есть содержание дезинформирующего текста будет не только увеличивать знание реципиента, но формировать его мнение о событии, которое описано в тексте. Именно дезинформация является основной стратегией информационно-психологического воздействия.
Холли Фуртау (англ. Holly Elizabeth Furtaw) посвятила свою диссертацию изучению дезинформации как относительно нового термина в массовых коммуникациях. В своем исследовании она изучала, как мнение группы может повлиять на восприятие информации отдельного члена, и доказала, что авторитетный источник значительно влияет на восприятие коллектива [Furtaw 1980].
Денис Кукс (англ. Denis Kux) опубликовал обзор и отчет, в котором был рассмотрен спектр дезинформации по источнику распространения от белого до черного. К серому относятся СМИ, дезинформация в которых делится на фальсифицированные истории, слухи и ложную информацию, опирающуюся на сфабрикованные документы [Kux 1985].
С дезинформацией тесно связывают термины «фейковые новости» (англ. fake news) и «политика постправды» (англ. post-truth politics). Происхождение термина «post-truth politics» приписывается блогеру Дэвиду Робертсу (англ. David Roberts), который использовал его в 2010 году в своей колонке
для интернет-издания Grist. Согласно определению из Оксфордского словаря английского языка, к постправде относятся «условия, при которых объективные факты в меньшей степени влияют на формирование общественного мнения, чем апелляция к эмоциям и убеждениям» [Post-truth. Lexico. URL: https://www.lexico.com/en/definition/post-truth]. Эмоциональный язык лежит также и в основе механизма фейковых новостей.
Термин «фейковые новости» (англ. fake news) используется для обозначения сознательно сфабрикованных материалов, распространяемых с целью внушить общественности определенную точку зрения. Интерес к данному явлению возрос в связи с выборами президентов в лидирующих странах мира, в частности, в США. Х. Алкотт и М. Гентцков (англ. Hunt Allcott, Matthew Gentzkow) определяют фейковые новости как новостные статьи, которые созданы намеренно, доказуемо лживые и могут ввести читателей в заблуждение [Allcott, Gentzkow 2017]. Группа исследователей из Канады В.Л. Рубин, Я. Чен, Н.Дж. Конрой (англ. Victoria L. Rubin, Yimin Chen, Niall J. Conroy) разделили все фейковые новости на три основных типа: серьезно сфабрикованные новости (те, которые невозможно проверить), «утка» (ложная информация, поданная в виде новости), сатирическая новость [Rubin, Chen, Conroy 2015]. В основе данных типов фейковых новостей лежит мистификация. В отечественной науке О.С. Иссерс изучает медиафейки как мистификации: от серьезного к шуточному. Однако исследователь отмечает, что в русском языке в слове «фейк» усиливается сема преднамеренного обмана, манипуляции и практически не актуализируется сема шутки [Иссерс 2014]. Таким образом, фейковые новости объединяют черты преднамеренного (disinformation) и непреднамеренного (misinformation) обмана, тогда как в дезинформации всегда есть элемент умысла ввести в заблуждение.
Отобранные определения не учитывают один важный аспект, который отличает дезинформацию от иного ложного высказывания. Как утверждает ряд ученых: Н. Грант; А.Я. Анцупов, А.И. Шипилов; Р.Р. Гарифуллин; Д. Феллис (англ. Fallis), дезинформация соответствует желаниям и ожиданиям общества, тогда как непреднамеренная дезинформация (англ. misinformation) не соответствует взглядам адресата, а ложь не считается соответствующей мнению, как минимум, адресанта.
Дезинформация ориентирована на реципиента, готового к восприятию. В сочетании с правдивой информацией, известной реципиенту, дезинформация как искаженная, ненужная или неполная информация имеет высокий кредит доверия, лучше и легче воспринимается. Под кредитом доверия мы понимаем предрасположенность реципиента к некритическому восприятию дезинформирующих сведений, которые соответствуют его установкам. Стратегия дезинформации поддерживается подготовленностью реципиентов к восприятию негативного образа. В данной статье мы проанализируем метафоры и метонимии, которые несут эмоциональную нагрузку и, заменяя прямое выражение мысли, нарушают принцип кооперации, описанный Г.П. Грайсом как принцип готовности партнера к сотрудничеству в общении [Grice 1975].
В отличие от фактчекинговых ресурсов (Snopes.com, PolitiFact, FactCheck.org), проекта PHEME, прибегающих к анализу новостей с помощью экспертов, от алгоритма проверки коротких сообщений в Твитере с помощью сентимент-анализа и других NLP-техник [PHEME 2014], и в отличие от платформы Hoaxy, объединяющей данные ресурсы [Shao, Ciampaglia, Flammini, Menczer 2016], мы сконцентрируемся на прагматическом аспекте анализа использования языковых средств в медиатекстах, в том числе, дезинформирующих. Основная схожая публикация по данной тематике -исследование ученого S0e (англ. Sille Obelitz S0e) в Университете Копенгагена в Дании. Он применил грайсовский подход для построения алгоритма определения дезинформации и разграничил понятия «information», «disinformation», «misinformation» [S0e 2018]. Наша статья отличается тем, что мы ставим основной целью не выявить импликатуру, а определить средства выражение прагматического
потенциала, стимулирующего создание в сознании реципиента негативного образа события, описываемого в медиатексте.
Средства разных языковых уровней обладают манипулятивным потенциалом. В речевом манипулировании эффективными выступают лексические средства выразительности, а именно, такие тропы, как метафора и метонимия. Согласно принципу кооперации, предложенному Г.П. Грайсом, использование данных тропов нарушает максимы количества, качества, отношения (релевантности), способа (манеры). Метафора и метонимия образно выражают мысли автора, а также формируют выгодное автору отношение к событию, описанному в медиатексте. Метафорическая и метонимическая аргументация используется с целью влияния на мнение аудитории.
С максимами качества, способа и отношения Г.П. Грайса соотносятся коммуникативные принципы, управляющие метонимией, как утверждают Г. Радден и З. Ковечеш (англ. G. Radden, Z. Kovecses), а именно принцип ясности и принцип релевантности. Они предписывают избегать неясности в высказывании (максима отношения), говорить только то, что имеет отношение к ситуации (максима отношения), давать правдивую информацию (максима качества) [Radden, Kovecses 1999].
Объектом исследования в данной статье выступают метафоры и метонимии в англоязычных медиатекстах. Материалом исследования являются медиатексты, опубликованные на сайте газеты «Washington Post» (даты публикации 2014-2018 гг.).
Метонимия в медиатексте. К наиболее частотным способам искажения информации относится замещение субъекта действия абстрактными понятиями. Понятия «страна» или «время» замещают в высказывании конкретных людей, ответственных за определенные действия.
(1) Russian hackers have used hacking and other techniques to influence public opinion in Europe and Eurasia (Nakashima E. U.S. government officially accuses Russia of hacking campaign to interfere with elections. 07.10.2016 // Washington Post. URL: https://clck.ru/J2gTc). - Российские хакеры использовали взлом и другие методы, чтобы повлиять на общественное мнение в Европе и Евразии.
Метонимия, при которой используется название части света (Europe) и континента (Eurasia) вместо стран, расположенных на этом континенте, обусловлена релевантностью (краткостью изложения). За счет использования образа чего-то более глобального читатель воспринимает описываемое вмешательство в выборы отдельных стран как проблему масштабного характера. Метонимическая модель, в которой используется целое вместо части, акцентирует внимание читателя на повсеместности событий и придает им большую значимость. Пример (1) демонстрирует реализацию инструментальной функции метонимии: она позволяет домысливать информацию и придавать событию большую значимость.
(2) Russia carried out a comprehensive cyber campaign to sabotage the U.S. presidential election (Miller G., Entous A. Declassified report says Putin 'ordered' effort to undermine faith in U.S. election and help Trump. 06.01.2017 // Washington Post. URL: https://clck.ru/J2gZ2). - Россия провела обширную кибер-кампанию с целью саботировать президентские выборы в США.
(3) Russia «developed a clear preference for President-elect Trump» (Там же). - Россия «четко обозначила свое предпочтение избранному президенту Трампу».
(4) Russia was behind election-related hacks (Там же). - Россия стояла за хакерскими атаками, связанными с выборами.
(5) Russia, China and other countries and groups may have sought to breach Democratic and Republican computer systems (Там же). - Россия, Китай и другие страны и группы, возможно, пытались нарушить работу компьютерных систем демократов и республиканцев.
(6) Russia is targeting the 2018 midterm elections (Nakashima E., Harris S. The nation's top spies said Russia is continuing to target the U.S. political system. 13.02.2018 // Washington Post. URL: https://clck.ru/J2gey). - Россия нацеливается на промежуточные выборы 2018 года.
В данных примерах географическое название (Russia, China) употребляется вместо политических лидеров или правительств стран. Использование в примере (2) фразового глагола «carry out» подразумевает, что подлежащее выражено одушевленным именем существительным. Предполагается, что к кибер-кампании причастно не все население страны, а вовлеченная в политическую деятельность часть. В примере (3) также говорится не о всех людях, населяющих Россию, а значимых для мировой политики лицах. В примерах (4, 5, 6) используется метонимический перенос действий, производимых правительством страны или другими группами, на название страны. Таким образом, закрепляется отрицательный ассоциативный ряд, связанный с названием страны, а не с действиями отдельных политиков.
(7) Moscow's role represented «a significant escalation in directness, level of activity, and scope of effort» (Miller G., Entous A. Declassified report says Putin 'ordered' effort to undermine faith in U.S. election and help Trump. 06.01.2017 // Washington Post. URL: https://clck.ru/J2gZ2). - Роль Москвы заключалась в «значительном увеличении прямолинейности, уровня активности и объема усилий».
(8) Moscow sought to help him win (Там же). - Москва стремилась помочь ему (Д. Трампу -М. С.) победить.
(9) ... a more dangerous confrontation between Washington and Moscow (Entous A., Nakashima E., Miller G. Secret CIA assessment says Russia was trying to help Trump win White House. 09.12.2016 // The Washington Post. URL: https://clck.ru/J2gpG). - ... более опасное противостояние между Вашингтоном и Москвой.
Астионим как вид топонима (Moscow, Washington) заменяет одушевленное лицо, которому могут быть приписаны такие качества, как прямолинейность, активность и стремление помочь.
Пространственная метонимия, при использовании которой действия приписываются месту, в котором находятся акторы, часто употребляется в медиатекстах.
(10) ...policies in Syria and Europe strongly favored by the Kremlin (Miller G., Entous A. Declassified report says Putin 'ordered' effort to undermine faith in U.S. election and help Trump. 06.01.2017 // Washington Post. URL: https://clck.ru/J2gZ2). - ...политика в Сирии и Европе, поддерживаемая Кремлем.
(11) ...any effort by the White House to challenge the Russians publicly (Entous A., Nakashima E., Miller G. Secret CIA assessment says Russia was trying to help Trump win White House. 09.12.2016 // The Washington Post. URL: https://clck.ru/J2gpG). - ... любая попытка Белого дома публично бросить вызов россиянам.
(12) Russia was trying to help Trump win White House (Там же). - Россия пыталась помочь Трампу выиграть Белый дом.
В примере (10) топониму (Kremlin) предшествует глагол «favor» и предлог «by», которые маркируют страдательный залог. Действие «поддерживать» приписывается не отдельным лицам, а месту, в котором расположены эти лица, в частности, правительство России. Кремль, Белый дом (пример 11) можно отнести к группе прецедентных топонимов, которые выступают как символы государственной власти России и США соответственно. Пространственную метонимию используют в медиатекстах, чтобы «указать на референта не прямо, а опосредованно с намерением не индивидуализировать его» [Бадеева 2004].
Пример (12) содержит прецедентный топоним (White House), который используется вместо происходящего события - гонка за место в Белом доме обозначает предвыборную борьбу за пост президента США. В этом типе метонимии конкретное возобладало над абстрактным. Здание резиденции президента США более узнаваемо, следовательно, прецедентный топоним будет иметь больший прагматический потенциал, чем абстрактное действие: выиграть президентскую борьбу. Использование образа Белого дома как символа власти подразумевает что-то более масштабное.
Автор вкладывает такой смысл, что событие значимо не только для США, но и для России, ее внешней политики.
(13) ...the Russians are going to try and hide evidence of their intrusion and presence in the network (Nakashima E., Eilperin J. Russian government hackers do not appear to have targeted Vermont utility, say people close to investigation. 02.01.2017 // Washington Post. URL: https://clck.ru/J2gzA). - ...россияне постараются скрыть доказательства своего вторжения и присутствия в сети.
(14) The administration has decided not to utilize them in a way that would deter the Russians (Entous A., Nakashima E., Miller G. Secret CIA assessment says Russia was trying to help Trump win White House.
09.12.2016 // The Washington Post. URL: https://clck.ru/J2gpG). - Администрация решила не использовать их (санкции. -М. С.) таким образом, чтобы сдерживать россиян.
Политоним (the Russians) предполагает метонимическое использование всех граждан страны вместо влиятельной группы по обобщенной модели «целое - часть». Происходит имперсонализация актора. Данный прием снимает с автора ответственность за сообщение неточной информации.
(15) Russian President Vladimir Putin has denied his government played any role in the hacking (Nakashima E. U.S. investigators have identified Russian government hackers who breached the DNC.
02.11.2017 // The Washington Post. URL: https://clck.ru/J2h7w). - Президент России Владимир Путин отрицает, что его правительство сыграло какую-либо роль во взломе.
В примере (15) внимание концентрируется на доминирующем субъекте. Происходит конкретизация: используется имя собственное (Vladimir Putin), а также притяжательное местоимение (his) вместо названия страны, к которой относится правительство. В основе метонимического использования влиятельного лица, замещающего страну, лежит модель «часть - целое». В таком случае метонимия выполняет прагматическую функцию, формируя у читателя необходимое автору мировосприятие: правительство принадлежит главе государства, а не стране.
Проанализировав медиатексты на наличие метонимии, мы выявили частое использование следующих моделей: страна вместо правительства; столица вместо правительства; часть города вместо правительства; совокупное название граждан вместо правительства или лиц, связанных с правительственными и разведывательными организациями; влиятельное лицо вместо страны; здание вместо события.
Лексемы осуществляют метонимический механизм, структурирующий мышление посредством негативных коннотаций, вызывающих ложные ассоциации о связи хакерских атак и России: the Kremlin was behind the operation (Кремль стоял за этой операцией); what Moscow did to influence (что Москва делала, чтобы оказать влияние). «Смещение фокуса внимания при метонимической номинации обезличивает референта и искажает информацию с целью воздействия на реципиента» [Бадеева 2004].
В дезинформирующем медиатексте метонимия выполняет инструментальную функцию: помогает домысливать информацию и создавать собственную картину происходящего, и прагматическую функцию, являясь «средством формирования у адресата необходимого автору эмоционального состояния и мировосприятия» [Чудинов 2001: 48]. Прагматическая функция метонимии реализуется в медиадискурсе за счет оценочности, которую можно достигнуть, сместив фокус внимания. Чтобы избежать однозначности и категоричности высказывания, референт скрывается, обезличивается и может быть оценен отрицательно.
Прагматика метонимических моделей в медиатексте направлена на оказание воздействия на читателя «при помощи исторических, культурных, идеологических и политических коннотаций, разного рода оценок и трансформаций, сохраняющих вид объективности» [Бадеева 2004] в случае, когда референт неизвестен. Косвенное указание на референта посредством метонимических моделей является нарушением максим Г.П. Грайса, которое прослеживается в общении конфликтного характера. С помощью метонимии автор намеренно избегает прямого указания на референта, вносит
неясность и неоднозначность, что позволяет охарактеризовать медиатекст, в котором отрицательный образ формируется с помощью метонимических моделей, как дезинформацию (англ. disinformation).
Метафора в медиатексте. Образы «российский хакер» и «хакерская атака России на США», фигурирующие в англоязычных СМИ, создают центры метафорического притяжения. В дезинформирующих медиатекстах цель метафоры доносить не объективные сведения, а отрицательную информацию, зашифрованную под видом образных средств, формирующих мнение.
В ряде случаев метафора, произнесенная в политическом контексте, тиражируется СМИ для того, чтобы создать стереотипы или напомнить о них общественности.
(16) Putin has repeatedly denied that Russia was responsible for the hacked emails. In an interview with the New York Times on Friday, Trump called the sustained focus on the issue a «political witch hunt» (Miller G., Entous A. Declassified report says Putin 'ordered' effort to undermine faith in U.S. election and help Trump. 06.01.2017 // Washington Post. URL: https://clck.ru/J2gZ2). - Путин неоднократно отрицал, что Россия ответственна за взлом электронной почты. В интервью газете «New York Times» Трамп назвал постоянное внимание к проблеме «политической охотой на ведьм».
Термин «witch hunt» используется как метафора, обозначающая признание расследования незаконным из-за выявления пристрастных предубеждений и идеологических мотивов, лежащих в основе обвинений в хакерских атаках. Россия предстает как потерпевшая от необъективных расследований сторона. Следовательно, любая критика действий России может быть воспринята как очередное гонение. Слово «witch» несет отрицательное значение, которое имплицитно переносится на образ России и может питать общественные страхи того, что Россия направляет агрессию на США.
Природоморфная метафора обладает большим эмоциональным потенциалом и несет пейоративную эмотивную нагрузку, усиливая желательную автору реакцию аудитории на информацию и дезинформацию.
(17) It is all now starting to come out - DRAIN THE SWAMP! (Harris S., Nakashima E. Trump seizes on report that Russia sold 'phony secrets' about him to the U.S. 10.02.2018 // Washington Post. URL: https://clck.ru/J2hUy). - Сейчас все это начинает вылезать - ОСУШИТЕ БОЛОТО!
Природоморфная метафора в выражении «drain the swamp» соотносит предложение российского хакера продать американским разведчикам информацию о Трампе с образом болота, номинирующим застой, в котором рождается что-то вредное. Прямое значение данного выражения - осушить болото и тем самым избавиться от малярийных комаров. В переносном смысле «осушить болото» означает избавиться от того, что приносит вред - от неблагоприятной ситуации, в которой фигурирует Россия.
(18) ...any dirt dug up in opposition research is likely to be made public (Nakashima E. Russian government hackers penetrated DNC, stole opposition research on Trump. 14.06.2016 // Washington Post. URL: https://clck.ru/J2hb6). - ...любая грязь, нарытая оппозицией, вероятно, будет обнародована.
Посредством идиоматического выражения «dig up dirt» дается негативная оценка деятельности оппозиции, которая раскрывает отрицательную информацию в ходе выборов президента в США. Акцент сделан на том, что информация будет обнародована. Имплицитный смысл заключается в дискредитации и разрушении оппозицией репутации кандидата. В контексте медиатекста о российских хакерах, взломавших электронную почту комитета демократической партии, под оппозицией понимается российское правительство.
(19) ...social media companies, whose platforms have been fertile turffor Russian bots (Nakashima E., Harris S. The nation's top spies said Russia is continuing to target the U.S. political system. 13.02.2018 // Washington Post. URL: https://clck.ru/J2gey). - ... социальные сети, чьи платформы стали благодатной почвой для российских ботов.
В данном контексте под благодатной почвой подразумеваются хорошие условия для российских ботов, проявляющих высокую активность в социальных сетях с целью навредить политической системе США, поддерживая протесты и распространяя негативную информацию, подрывающую веру
в демократические выборы. В исследуемых примерах реализуется эмотивно-оценочная и манипулятивная функции метафоры, которую СМИ используют для формирования нужной оценки описываемого события. Метафора порождает эмоции и устанавливает прочные ассоциативные связи с желаемым образом.
Зооморфные метафоры востребованы и оказывают манипулятивное воздействие.
(20) One group, which CrowdStrike had dubbed Cozy Bear... The other, which the firm had named Fancy Bear (Nakashima E. Russian government hackers penetrated DNC, stole opposition research on Trump. 14.06.2016 // Washington Post. URL: https://clck.ru/J2hb6). - Одна группа, которую компания CrowdStrike назвала Уютный мишка ... Другая группа, которую фирма назвала Модный мишка.
За основу метафорического переноса взят зооморфный образ медведя, с которым ассоциируется Россия на международной арене. Зооморфная метафора мобилизует негативные значения (опасность, непредсказуемость), закрепленные за образом медведя [Рябов 2016] и дополняет их новым значением - хакеры, связанные с правительством России. Другие примеры, созданные по аналогичной модели: Voodoo Bear (медведь вуду) и Venomous Bear (ядовитый медведь). К производным зооморфной метафоры относится название Grizzly STEPPE (степной гризли), обозначающее кибернетическую опасность, которая угрожает США, и, как утверждается в медиатекстах, исходит от России.
Природоморфная и зооморфная метафоры могут быть легко поняты всеми членами языкового сообщества. Они формируют эмотивные смыслы, связывая образ России с чем-то неприятным, агрессивным и опасным. Концептами «опасно - безопасно» СМИ оперируют для активизации образа чужого/врага.
(21) You've got ordinary citizens who are doing hand-to-hand combat with trained military officers (Nakashima E. Russian government hackers penetrated DNC, stole opposition research on Trump. 14.06.2016 // Washington Post. URL: https://clck.ru/J2hb6). - Получается, что простые граждане ведут рукопашный бой с обученными офицерами.
В данном примере подразумевается, что хакерские группы, связанные с российскими разведывательными структурами, ведут неравный бой со слабым соперником - комитетом демократической партии. Посредством данной метафоры активизируется образ разведывательных управлений России как сильного противника и формируется негативное отношение к данному образу.
(22) .foreign agencies are playing catch-up (Там же). - .иностранные агентства наверстывают упущенное.
Данная метафора относится к личности президента Дональда Трампа, который долго не вел политическую деятельность, и российским разведывательным агентствам приходится наверстывать упущенное по сбору информации о нем. Прямое значение выражения «play catch-up» - играть в догонялки. В приведенном контексте выражение указывает на то, что российские государственные структуры находятся в невыигрышном положении из-за того, что им приходится гонятся за президентом и собирать о нем информацию.
(23) It's a game changer (Nakashima E. Russia has developed a cyberweapon that can disrupt power grids, according to new research. 12.06.2017 // The Washington Post. URL: https://clck.ru/J2hvX). - Это поворотный момент.
Метафора описывает атаку российских хакеров на электроэнергетическую систему США как поворотный момент в долгосрочном плане. Игровая метафора описывает соперничество, борьбу. Автор медиатекста использует метафору игры как способ дать скрытую оценку событию.
(24) Some of the Republicans in the briefing also seemed opposed to the idea of going public with such explosive allegations in the final stages of an election, a move that they argued would only rattle public confidence and play into Moscow's hands (Entous A., Nakashima E., Miller G. Secret CIA assessment says Russia was trying to help Trump win White House. 09.12.2016 // The Washington Post. URL: https://clck.ru/J2gpG). - Некоторые из республиканцев, казалось, выступали на брифинге против идеи
публичности с такими взрывными обвинениями на заключительных этапах выборов, что, как они утверждали, только подорвет доверие общественности и сыграет на руку Москве.
В примере (24) можно наблюдать сочетание метонимии и метафоры. Присутствует метонимическая модель «место вместо людей, находящихся в нем», столица вместо правительства страны. Метафора «сыграть на руку» отображает стереотипное представление о благоприятном для человека событии или удачно сложившейся ситуации. Метафора игры подразумевает наличие соперника. Это один из метафорических образов, обладающих высоким прагматическим потенциалом.
Метафорические образы активизируют стереотипы, что значительно убыстряет темп подачи и восприятия информационного сообщения. В дезинформирующем медиатексте метафора используется для усиления реакции читателей на информацию. Она определяет отзывчивость читателей, которая непосредственно связана с эффективностью средств информационно-психологической войны. По утверждению А.А. Любимовой, метафора, употребленная с целью манипуляции, «подменяет рациональное обоснование суждения иррациональным, а также заменяет аргументацию апелляцией к авторитету, имеющей формальные признаки выражения общеизвестного факта» [Любимова 2006: 220]. Анализ материала в рамках нашего исследования доказывает, что медиатексты, в которых используются природоморфные, зооморфные и игровые метафоры заставляют метафорически переосмыслить образ или событие с позиции, выгодной автору. Следовательно, таким медиатекстам характерно наличие дезинформации (англ. disinformation). В остальных проанализированных примерах метафора используется в составе цитат с целью усилить эмоциональность. Использование метафоры в таком контексте - это непреднамеренное нарушение максим Г.П. Грайса, следовательно, медиатекст содержит искаженные без умысла факты, то есть ненамеренные ошибки, нарушения (англ. misinformation).
Заключение. С помощью метафоры и метонимии авторы медиатекстов обращаются к эмоциям и убеждениям общественности, создавая или укореняя стереотипы, выгодные СМИ. В медиадискурсе, в дезинформирующем медиатексте, в частности, метонимия выполняет две функции - инструментальную и прагматическую: формирует оценку и позволяет привносить свои смыслы. Метонимия скрывает референта, а метафора выстраивает выгодные СМИ ассоциации и формирует общественное мнение и оценку к событиям, описанным в медиатекстах. Основные функции метафоры в медиатексте, содержащем дезинформацию, - манипулятивная и эмотивно-оценочная.
Использование метафоры и метонимии привносит неясность в высказывание, что является признаком пренебрежения принципом кооперации. Нарушение максим Г.П. Грайса посредством языковых средств в контексте дезинформирующих медиатекстов обостряет конфликтность общения автора и реципиента и способствует увеличению речевой агрессии в комментариях читателей к медиатекстам.
Следование общественным предпочтениям и убеждениям, потакание спросу, нацеленность на сенсационность и драматизацию событий, описываемых в рамках нужного идеологического фона, приводят американские СМИ к использованию стратегии дезинформации как манипулятивного средства информационно-психологической войны.
Литература
Анцупов А.Я., Шипилов А.И. Словарь конфликтолога. 2-е изд. СПб.: Питер, 2006, 526 с.
Бадеева Е.Я. Метонимия имени в общественно-политической лексике английского языка: когнитивный и прагматический аспекты: автореф. дис. ... канд. филол. наук. Владивосток, 2004. 28 с.
Гарифуллин Р.Р. Психология политического блефа [Электронный ресурс]. URL: http://kitap.net.ru/garifullin/4.php (дата обращения: 10.06.2019).
Иссерс О.С. Медиафейки: между правдой и мистификацией // Коммуникативные исследования. 2014. № 2. С. 112-123.
Любимова А.А. Языковые аспекты воздействия на общественное сознание: дис. ... канд. филол. наук. М., 2006, 240 с.
Милькевич Е.С. Метонимия в когнитивной лингвистике (на примере английских заголовков статей) [Электронный ресурс] // Третий международный конгресс «Национальная идентичность сквозь призму диалога культур: Россия и иберо-американский мир». URL: http://congreso2017.esp-centr.sfedu.ru/doklady-uchastnikov/metonimiya-v-kognitivnoj-lingvistike-na-primere-anglijskih-zagolovkov-statej (дата обращения: 27.08.2019).
Окунева И.О. Виды и роль метафоры в печатных СМИ России, Великобритании, США и Канады (на материале газетных статей, посвященных проблеме взаимоотношений между государством, обществом и прессой) // Политическая лингвистика. 2010. № 4. С. 135-145.
Посохова Я.А. Зооморфная метафора как способ моделирования образа враждебной России в англоязычных СМИ // Политическая лингвистика. 2008. № 26. С. 88-94.
Рябов О.В. Медвежья метафора России как фактор международных отношений // Лингвокультурология. 2016. № 10. С. 315-333.
Чудинов А.П. Россия в метафорическом зеркале: когнитивное исследование политической метафоры (1991-2000): монография. Екатеринбург: Урал. гос. пед. ун-т., 2001, 238 с.
Щербинина Ю.В. Русский язык: речевая агрессия и пути ее преодоления: учеб. пособие. 2-е изд., стер. М.: Флинта, 2012, 224 с.
Allcott H., Gentzkow M. Social Media and Fake News in the 2016 Election // Journal of Economic Perspectives. 2017. Vol. 31. no 2. pp. 211-236.
Downs V.C., Kaid L.L., Ragan S. The impact of argumentativeness and verbal aggression on communicator image: The exchange between George Bush and Dan Rather // Western Journal of Speech Communication. 1990. no 54. pp. 99-112.
Fallis D. The Varieties of Disinformation // L. Floridi and P. Illari (eds.). The Philosophy of Information Quality. Switzerland: Springer International Publishing, 2014, pp. 135-161.
Fallis D. What is disinformation? // Library Trends. 2015, Vol. 63, no 3. pp. 401-426.
Furtaw H.E. Media disinformation and interpersonal intervention among teenagers [Электронный ресурс]. Electronic Theses and Dissertations, 1980. URL: https://scholar.uwindsor.ca/etd/2694 (дата обращения: 27.08.2019).
Grant N. Disinformation // National Review, 1960, Vol, 9, pp. 41-48.
Grice H.P. Logic and conversation // Studies in Syntax and Semantics III: Speech Acts. N.Y.: Academic Press, 1975, pp. 41-58.
Hernon P. Disinformation and misinformation through the internet: Findings of an exploratory study // Government Information Quarterly, 1995, no 12 (2), pp. 133-139.
Karlova N.A., Fisher K.E. "Plz RT": A Social Diffusion Model of Misinformation and Disinformation for Understanding Human Information Behaviour [Электронный ресурс] // Proceedings of the ISIC2012. 2012. URL: https://www.hastac.org/sites/default/files/documents/karlova_12_isic_misdismodel.pdf (дата обращения: 27.08.2019).
Kumar K.P.K. and Geethakumari G. Detecting misinformation in online social networks using cognitive psychology // Human-centric Computing and Information Sciences, 2014, Vol. 4, no 1, 22 p.
Kux D. Soviet active measures and disinformation: overview and assessment [Электронный ресурс]. 1985. URL: https://www.cia.gov/library/readingroom/document/cia-rdp91-00901r000600200001-2 (дата обращения: 27.08.2019).
PHEME [Электронный ресурс]. About Pheme. 2014. URL: www.pheme.eu (дата обращения: 27.08.2019).
Post-truth [Электронный ресурс]. Lexico. URL: https://www.lexico.com/en/definition/post-truth (дата обращения: 26.08.2019).
Radden G., Kovecses Z. Towards a theory of metonymy // Metonymy in language and thought / K-U Panther, G. Radden. John Benjamins Publishing Company: Amsterdam, Philadelphia, 1999, pp. 17-59.
Rubin V.L., Chen Y., Conroy N.J. Deception Detection for News: Three Types of Fakes [Электронный ресурс] // ASIST. URL: https://dl.acm.org/citation.cfm?id=2857153 (дата обращения: 27.08.2019).
Shao C., Ciampaglia G.L., Flammini A. and Menczer F. Hoaxy: A platform for tracking online misinformation // WWW'16 Companion, 2016, pp. 745-750.
S0e S.O. Algorithmic detection of misinformation and disinformation: Gricean perspectives // Journal of Documentation, 2018, no 74 (2), pp. 309-332.
References
Antsupov A.Ya., Shipilov A.I. Slovar' konfliktologa [Conflictologist dictionary]. 2-e izd. ST. Petersburg, Piter, 2006, 526 p.
Badeeva E. Ya. Metonimiya imeni v obshchestvenno-politicheskoy leksike angliyskogo yazyka: kognitivnyy i pragmaticheskiy aspekty [Name metonymy in the public legal vocabulary of the English language: cognitive and pragmatic aspects]. Abstract of Philosophy Cand. Diss. Vladivostok, 2004. 28 p.
Garifullin R.R. Psikhologiya politicheskogo blefa [The psychology of political bluff]. Available at: http://kitap.net.ru/garifullin/4.php [accessed: 27.08.2019].
Issers O.S. Mediafeyki: mezhdu pravdoy i mistifikatsiey [Media Fakes: Between Truth and Hoax]. Kommunikativnye issledovaniya, 2014, no 2, pp. 112-123.
Lyubimova A.A. Yazykovye aspekty vozdeystviya na obshchestvennoe soznanie. Philosophy Cand. Diss. Moscow, 2006. 240 p.
Mil'kevich E.S. Metonimiya v kognitivnoy lingvistike (na primere angliyskikh zagolovkov statey) [Metonymy in cognitive linguistics (based on English article titles)]. Tretiy mezhdunarodnyy kongress "Natsional'naya identichnost' skvoz' prizmu dialoga kul'tur: Rossiya i ibero-amerikanskiy mir" [Third International Congress "National Identity Through the Prism of the Dialogue of Cultures: Russia and the Ibero-American World"]. Available at: http://congreso2017.esp-centr.sfedu.ru/doklady-uchastnikov/ metonimiya-v-kognitivnoj-lingvistike-na-primere-anglijskih-zagolovkov-statej [accessed: 27.08.2019].
Okuneva I.O. Vidy i rol' metafory v pechatnykh SMI Rossii, Velikobritanii, SShA i Kanady (na materiale gazetnykh statey, posvyashchennykh probleme vzaimootnosheniy mezhdu gosudarstvom, obshchestvom i pressoy) [Types and role of metaphor in the print media of Russia, Great Britain, the USA and Canada (based on newspaper articles on the relationship between the state, society and the press)]. Politicheskaya lingvistika, 2010, no 4, pp. 135-145.
Posokhova Ya.A. Zoomorfnaya metafora kak sposob modelirovaniya obraza vrazhdebnoy Rossii v angloyazychnykh SMI [Zoomorphic metaphor as a way of modeling the image of a hostile Russia in the English-language media]. Politicheskaya lingvistika, 2008, no 26, pp. 88-94.
Ryabov O.V. Medvezh'ya metafora Rossii kak faktor mezhdunarodnykh otnosheniy [Bear metaphor of Russia as a factor in international relations]. Lingvokul'turologiya, 2016, no 10, pp. 315-333.
Chudinov A.P. Rossiya v metaforicheskom zerkale: Kognitivnoe issledovanie politicheskoj metafory (1991 - 2000) [Russia in metaphorical mirror: Cognitive study of Political metaphor (1991 - 2000)]: monograph. Ekaterinburg, Ural State Pedagogical University Publ., 2001, 238 p.
Shcherbinina Yu.V. Russkiy yazyk : Rechevaya agressiya i puti ee preodoleniya [Russian language: Speech aggression and ways to overcome it]: study guide. 2-e izd., ster. Moscow, Flinta Publ., 2012, 224 p.
Allcott. H., Gentzkow M. Social Media and Fake News in the 2016 Election. Journal of Economic Perspectives, 2017, vol. 31, no 2, pp. 211-236.
Downs V.C., Kaid L.L., Ragan S. The impact of argumentativeness and verbal aggression on communicator image: The exchange between George Bush and Dan Rather. Western Journal of Speech Communication, 1990, no 54, pp. 99-112.
Fallis D. The Varieties of Disinformation. L. Floridi and P. Illari (eds.), The Philosophy of Information Quality, 2014, pp. 135-161.
Fallis D. What is disinformation? Library Trends, 2015, vol. 63, no 3, pp. 401-426.
Furtaw H.E. Media disinformation and interpersonal intervention among teenagers. Electronic Theses and Dissertations, 1980. Available at: https://scholar.uwindsor.ca/etd/2694 [accessed: 27.08.2019].
Grant N. Disinformation. National Review, 1960, vol. 9, pp. 41-48.
Grice H. P. Logic and conversation. Studies in Syntax and Semantics III: Speech Acts, N. Y.: Academic Press, 1975, pp. 41-58.
Hernon P. Disinformation and misinformation through the internet: Findings of an exploratory study. Government Information Quarterly, 1995, no 12 (2), pp. 133-139.
Karlova N. A., Fisher K. E. "Plz RT": A Social Diffusion Model of Misinformation and Disinformation for Understanding Human Information Behaviour. Proceedings of the ISIC 2012. 2012. Available at: https:// www.hastac.org/sites/default/files/documents/karlova_12_isic_misdismodel.pdf [accessed: 27.08.2019].
Kumar K.P.K. and Geethakumari G. Detecting misinformation in online social networks using cognitive psychology. Human-centric Computing and Information Sciences, 2014, vol. 4, no 1, 22 p.
Kux D. Soviet active measures and disinformation: overview and assessment. 1985. Available at: htt ps://www.cia.gov/library/readingroom/document/cia-rdp91 -00901r000600200001 -2 [accessed: 27.08.2019].
PHEME. About Pheme. 2014. Available at: www.pheme.eu [accessed: 27.08.2019].
Post-truth. Lexico. Available at: https://www.lexico.com/en/definition/post-truth [accessed: 27.08.2019].
Radden G., Kovecses Z. Towards a theory of metonymy. Metonymy in language and thought. Ed. by K-UPanther, G. Radden. John Benjamins Publishing Company: Amsterdam, Philadelphia, 1999, pp. 17-59.
Rubin V. L., Chen Y., Conroy N. J. Deception Detection for News: Three Types of Fakes. ASIST. Available at: https://dl.acm.org/citation.cfm?id=2857153 [accessed: 27.08.2019].
Shao C., Ciampaglia G.L., Flammini A. and Menczer F. Hoaxy: A platform for tracking online misinformation WWW'16 Companion, 2016, pp. 745-750.
S0e, S.O. Algorithmic detection of misinformation and disinformation: Gricean perspectives. Journal of Documentation, 2018, no 74 (2), pp. 309-332.
Фактический материал
Nakashima E. U.S. government officially accuses Russia of hacking campaign to interfere with elections. 07.10.2016. The Washington Post. URL: https://clck.ru/J2gTc (дата обращения - 27.08.2019).
Miller G., Entous A. Declassified report says Putin 'ordered' effort to undermine faith in U.S. election and help Trump. 06.01.2017. Washington Post. URL: https://clck.ru/J2gZ2 (дата обращения - 27.08.2019).
Nakashima E., Harris S. The nation's top spies said Russia is continuing to target the U.S. political system 13.02.2018. Washington Post. URL: https://clck.ru/J2gey (дата обращения - 27.08.2019).
Entous A., Nakashima E., Miller G. Secret CIA assessment says Russia was trying to help Trump win White House. 09.12.2016. The Washington Post. URL: https://clck.ru/J2gpG (дата обращения -27.08.2019).
Nakashima E. U.S. investigators have identified Russian government hackers who breached the DNC. 02.11.2017. The Washington Post. URL: https://clck.ru/J2h7w (дата обращения - 27.08.2019).
Экология языка и коммуникативная практика. 2019. № 4 (2). С. 99-111
Прагматика метафоры и метонимии в медиатексте
М.А. Самкова
Nakashima E., Eilperin J. Russian government hackers do not appear to have targeted Vermont utility, say people close to investigation. 02.01.2017. Washington Post. URL: https://clck.ru/J2gzA (дата обращения - 27.08.2019).
Harris S., Nakashima E. Trump seizes on report that Russia sold 'phony secrets' about him to the U.S. 10.02.2018. Washington Post. URL: https://clck.ru/J2hUy (дата обращения - 27.08.2019)
Nakashima E. Russian government hackers penetrated DNC, stole opposition research on Trump. 14.06.2016. Washington Post. URL: https://clck.ru/J2hb6 (дата обращения - 27.08.2019).
Nakashima E. Russia has developed a cyberweapon that can disrupt power grids, according to new research. 12.06.2017. The Washington Post. URL: https://clck.ru/J2hvX (дата обращения - 27.08.2019).
СВЕДЕНИЯ ОБ АВТОРЕ:
Самкова Мария Андреевна, канд. филол. наук; доцент кафедры теории и практики английского языка Челябинский государственный университет, г. Челябинск, Россия Россия, 454001, Челябинск, ул. Братьев Кашириных, 129. E-mail: _degi_@mail.ru
ABOUT THE AUTHOR:
Samkova Maria Andreevna, Candidate of Philological Sciences; Associate Professor at the Department of Theory and Practice of the English Language Chelyabinsk State University.
129 Bratiev Kashirinykh st., Chelyabinsk 454001 Russia. E-mail: _degi_@mail.ru
