CC BY
115
УДК 81-25
DOI10.25513/2413-6182.2019.6(2). 3 75-396
ISSN 2413-6182 elSSN 2658-4867
ПРАГМАТИЧЕСКИЕ МАРКЕРЫ ПРЕДИКАТИВНОГО ТИПА В УСТНОЙ СПОНТАННОЙ РЕЧИ: ПОДХОДЫ К ОПИСАНИЮ*
К.Д. Зайдес
Санкт-Петербургский государственный университет (Санкт-Петербург, Россия)
Аннотация: В статье обсуждается и обосновывается необходимость введения в коллоквиалистику понятия прагматического маркера (ПМ) предикативного типа, а также описывается инвентарь прагматических единиц русской устной спонтанной речи, в частности, те из них, которые, несмотря на свой по преимуществу хезитативный статус, обладают формальной предикативностью. С точки зрения синтаксической структуры все ПМ могут быть классифицированы на маркеры-слова, маркеры-словосочетания и маркеры-«пред-ложения». Последние характеризуются предикативностью, т. е. включают в свой состав формальный предикат как основной элемент и с синтаксической точки зрения наиболее близки к «предложениям», а при подходе с позиций традиционной грамматики - к вводным либо вставным конструкциям. В силу прагматической природы этих единиц в устной речи наиболее логично рассматривать их именно как прагматические маркеры предикативного типа (ПМПТ). Цель настоящего исследования - выявление специфики и основных свойств ПМПТ в сопоставлении с непредикативными маркерами. Конкретно в статье излагаются результаты пилотного анализа одного из наиболее распространенных в устной спонтанной монологической речи маркеров - как (это / можно) сказать. Источником материала для исследования послужил корпус «Сбалансированная аннотированная текстотека» (САТ), включающий монологи информантов из разных социальных и психологических групп и сбалансированный прежде всего по собственно лингвистическому критерию. Результаты исследования показывают, что маркер поиска как (это / можно) сказать чаще функционирует в спонтанной речи в редуцированном виде (как сказать). Фиксируется также общая тенденция к семантической конденсации, в результате которой предикат вбирает в себя функцию всей прагматической конструкции.
Ключевые слова: прагматический маркер, заполненная пауза хезитации, маркер предикативного типа, вставная конструкция, устная спонтанная речь, звуковой корпус русского языка.
* Подготовлено при поддержке гранта РНФ № 18-18-00242 «Система прагматических маркеров русской повседневной речи».
© К.Д. Зайдес, 2019
Для цитирования:
Зайдес К.Д. Прагматические маркеры предикативного типа в устной спонтанной речи: подходы к описанию // Коммуникативные исследования. 2019. Т. 6. № 2. С. 375-396. DOI: 10.25513/2413-6182.2019.6(2)375-396.
Сведения об авторе:
Зайдес Кристина Денисовна, аспирант, магистр лингвистики
Контактная информация:
Почтовый адрес: 199034, Россия, Санкт-Петербург, Университетская наб., 11
E-mail: kristina.zaides@student.spbu.ru
Дата поступления статьи: 21.08.2018 Дата рецензирования: 30.08.2018 Дата принятия в печать: 23.04.2019
Постановка проблемы
Коллоквиалистика как наука об устном разговорном дискурсе крайне интенсивно развивается в последние десятилетия. Устная спонтанная речь и функционирование в ней различных единиц изучаются на всех языковых уровнях: от фонетического и лексического до стилистического и дискурсивного. При этом синтаксический анализ русской разговорной речи во многих случаях затруднен вследствие свободного порядка слов в русском языке, и особенно в устной речи (УР). Во многом остаются нерешенными проблемы синтагматического членения и создания единообразной классификации синтаксических единиц УР [Светозарова 1983; Вольская, Скрелин 2001; Скрелин 2002; Звуковой корпус... 2013]. Иногда границы высказывания недостаточно ярко маркируются интонационно, а паузы хезитации нарушают четкое синтагматическое членение [Вольская, Степанова 2005; Степихов 2005; Степанова 2007; Рыко, Степанова 2009]. Однако характер интонационного оформления вставных конструкций и вводных слов обычно позволяет исследователям более или менее однозначно трактовать некий элемент как вставной или вводный.
С точки зрения традиционного синтаксиса и традиционной грамматики некоторые хезитативные единицы, нарушающие свободное течение речи, могут сближаться с вводными словами или вставными конструкциями, в зависимости от их функции и значения, тогда как в рамках дискурсивного анализа явления такого рода можно уверенно назвать прагматическими маркерами (ПМ). Чисто фонетическая интерпретация таких явлений позволяет описывать их как заполнители пауз хезитации (ПХ), часто достаточно длительные по времени звучания.
Исследователями было предложено несколько классификаций ПХ и хезитационных явлений. Так, общим является то, что паузы хезитации делятся на заполненные и незаполненные, а также то, что хезитативные мар-
керы включаются обычно в группу заполнителей пауз хезитации. Незаполненные ПХ представляют собой фонетический ноль звука между фрагментами звучащей речи (физическая пауза]. К заполнениям ПХ обычно относят посторонние речеподобные звуки (вокализации], удлинения (или растяжки, продления, протяжки] звука, хезитативы (паузы вербального поиска] и паралингвистические элементы [Звуковой корпус... 2013].
В рамках функционального подхода к анализу спонтанной УР предлагается выделять следующие единицы:
• речевые, в том числе номинативные, местоименные, модальные, связующие и т. п.;
• условно-речевые: дискурсивы, вербальные хезитативы;
• неречевые: паралингвистические элементы (смех, кашель, вздохи], невербальные хезитативы (э-э, а-а, гм-м и т. п.], обрывы, оговорки [Богданова-Бегларян 2012: 74].
Именно условно-речевые единицы звучащего текста, часто реализуемые как речевые автоматизмы [Верхолетова 2010], вызывают повышенный интерес исследователей. В результате весьма активных в устной речи процессов грамматикализации и прагматикализации такие единицы проходят путь от частиц (вот, так, именно, только, это], союзных средств (поэтому, потому что] и вводных слов и конструкций (может быть, наверное, пожалуй] - к прагматикализованным конструкциям: это самое, (я) не знаю, (...) скажем (...), (я) (не) думаю (что), боюсь (что), (...) знаешь (...), собственно (говоря) и др. Помимо основной для многих таких единиц хезитативной функции1 они выполняют в устной речи и ряд других функций, что стало основой для создания функциональной классификации прагматических маркеров (ранее, в терминологии Н.В. Богдано-вой-Бегларян, - прагматем] [Богданова-Бегларян 2014].
Заполнителями ПХ считаются, в числе прочего, десемантизирован-ные слова, «слова-паразиты» (как бы] [Степанова 2006] или метатексто-вые комментарии (видите ли] [Александрова 2004]. В целом в литературе встречаются различные названия класса хезитативных единиц, заполняющих паузу колебания: дискурсивное слово, дискурсивная единица, логическая или модальная частица, коннектор, речевой автоматизм, вербальный хезитатив, прагмалексема, прагматема и, наконец, прагматический маркер. Не утихают споры и о том, как лучше именовать условно-речевые хезитационные явления в ходе лингвистического анализа речи.
1 В настоящем исследовании используются два термина для обозначения явлений, связанных с хезитацией, - хезитативный и хезитационный. Вариативность и неустойчивость терминов связана прежде всего с новизной исследуемой области. Вероятно, на данном этапе изучения УР можно использовать данные термины как синонимы, однако наблюдается и тяготение определения хезитативный в составе термина к словам функция и единица (характеризует единицу и ее свойства), тогда как определение хезитационный сочетается с более широким кругом слов (пауза, членение, поиск, явление и т. д.) (характеризует процесс).
Некоторые ученые предлагают называть их дискурсивными маркерами [ДМ] или частицами, другие исследователи - прагматическими маркерами. Рассмотрим подробнее соотношение двух весьма близких понятий: дискурсивный маркер и прагматический маркер.
Дискурсивный и прагматический маркеры: соотношение понятий
Термин «дискурсивный маркер» соотносится «с особым классом слов, принципиально важным свойством которых является их непосредственная связь с функционированием дискурса» [Массалина 2009: 211]. Дискурсивные маркеры являются классом слов с широкими прагматическими возможностями, при этом их частотность в речи очень высока. ДМ широко исследовались на материале английского и других европейских языков. К ним относят слова или фразы [anyway, right, okay, as I say, to begin with], которые используются для связи частей текста, организации речевого материала и контроля над высказыванием в процессе его порождения [Aijmer 2004].
Б. Фрезер определяет ДМ как класс лексических единиц, морфологическими источниками которых являются союзы, наречия и предложные обороты [Fraser 1990, 1996, 1999]. Обычно ДМ сигнализируют об отношениях между предыдущим и последующим контекстами. В связи с этим выделяют два типа ДМ: 1] направленные на последующий контекст, 2] связывающие предыдущий и последующий контексты.
Э. Трауготт использует термин «дискурсивный маркер», противопоставляя его понятию модальной частицы: последние функционируют как более узкие операторы внутри клауз, в отличие от дискурсивных маркеров, имеющих широкое поле действия и связывающих части [chunks] текста; однако исследователь не отмечает при этом коренных различий между дискурсивными и прагматическими маркерами [Traugott 2007: 144].
М. Милагрос Дель Саз Рубио понимает ДМ как лексические выражения, которые указывают на семантические отношения противопоставления, уточнения, следствия и времени [Milagros del Saz Rubio 2007].
Согласно концепции У. Ленка, ДМ являются краткими лексическими единицами, имеющими прагматическое значение на метаязыковом уровне дискурса, которые используются говорящим для того, чтобы логическим образом соотнести предыдущие, текущие и планируемые смысловые сегменты логическим образом [Lenk 1998: 52]. В зависимости от ретроспективной или перспективной ориентации ДМ показывают, каким образом текущая информация должна быть воспринята в свете всего дискурса в целом.
Дискурсивные маркеры играют важную роль в понимании логики и семантики высказывания в диалогической речи. Л. Шоуруп выделяет следующие характеристики ДМ [Schourup 1999: 230-234]:
1] связь - ДМ нацелены на объекты, которые указывают на отношения между единицами речи;
2] необязательность - ДМ считаются необязательными (но не ненужными!] в двух аспектах: синтаксически (удаление дискурсивного маркера не меняет грамматического содержания предложения] и семантически (дискурсивные маркеры не добавляют возможностей для установления семантических отношений между элементами, которые связывают];
3] условный характер кондициональности (non-truth conditionality] -ДМ не влияют на реальные условия пропозиции высказывания;
4] слабая связь между придаточными предложениями - ДМ возникают либо вне синтаксической структуры, либо слабо с ней связаны;
5] инициальность - ДМ, согласно их изначальной функции, вводят дискурсивные сегменты, которые они обозначают (маркируют];
6] устная природа - большинство форм, которые считаются дискурсивными маркерами, встречаются прежде всего в устной речи;
7] многокатегориальность - ДМ гетерогенны по отношению к мор-фо-синтаксической категоризации: они могут быть наречиями (now, anyway], союзами (and, but, because], междометиями (oh, gosh], придаточными предложениями (y'know, I mean]].
Перечень функций ДМ, предложенный С. Мюллером [Mueller 2005: 9], включает несколько пунктов, согласно которым данные маркеры используются для того, чтобы:
1] начать дискурс;
2] обозначить границы внутри дискурса;
3] предварить ответ или реакцию собеседника;
4] выиграть время для обдумывания следующей порции текста;
5] помочь говорящему продолжить высказывание;
6] совершить коммуникацию;
7] оформить дискурс катафорически или анафорически;
8] акцентировать или отодвинуть излагаемую информацию на второй план.
Д. Вердоник, М. Ройк и М. Стабей [Verdonik et al. 2007: 20] выделяют важнейшие прагматические функции дискурсивных маркеров:
1] сигнализирование о связи с пропозициональным содержанием;
2] создание отношений между участниками беседы;
3] выражение отношения говорящего к содержанию беседы;
4] организация направления беседы.
Во всех рассмотренных классификациях исследователи по-разному используют термины «маркер» и «частица» (marker и particle] при определении понятия «дискурсивный»: эти термины могут относиться к одному и тому же классу слов или к двум разным группам внутри классов. Например, А.Х. Джакер и Й. Зив рассматривают ДМ как общее понятие, включающее в себя дискурсивные частицы в качестве подкласса [Jucker, Ziv
1998: 2]. Г. Андерсен и Т. Фретхайм [Andersen, Fretheim 2000] также обозначают термином «маркер» более широкий класс единиц, чем прагматическая частица. У. Ленк, напротив, утверждает, что ДМ представляют собой подгруппу дискурсивных частиц [Lenk 1997: 1; 1998: 1, 37]. Из приведенного обзора видно, что в западной лингвистике ДМ и ПМ практически не различаются.
В русистике для обозначения эквивалентов ДМ используется термин «дискурсивные слова» [Баранов и др. 1993], к которым относятся такие единицы, которые, «с одной стороны, обеспечивают связность текста и, с другой стороны, самым непосредственным образом отражают процесс взаимодействия говорящего и слушающего, позицию говорящего» [там же: 7]. Значения дискурсивных слов рассматриваются как «комплекс операций (процедур] над планом содержания высказывания / текста» [там же: 10].
Таким образом, дискурсивные маркеры представляют собой широкой класс языковых / речевых единиц, которые «оформляют как устную, так и письменную речь» [Bogdanova-Beglarian, Fyliasova 2018]. ДМ спонтанной речи, в широком смысле данного термина, можно разделить на три группы:
1] маркеры внутренней структурной организации дискурса (discourse markers];
2] связующие единицы, характеризующие, главным образом, диалогическую спонтанную речь между собеседниками (pragmatic particles];
3] фонетические маркеры, отражающие сложность процесса порождения речи (hesitations] [там же].
Дискурсивные маркеры при этом затрагивают и изменяют само строение текста, сфера функционирования прагматических маркеров гораздо уже. Дискурсивные маркеры встречаются как в письменном тексте, так и в устной речи, а ДМ как термин не охватывает всего разнообразия прагматических единиц устного дискурса. В связи со спонтанным характером речепорождения, в УР фиксируются уникальные и разнообразные по функциям конструкции прагматического характера. Так, с понятием ДМ тесно связан предложенный в качестве альтернативы термин праг-матема, или прагматический маркер [Богданова-Бегларян 2014].
М. Гонзалез использует термин ПМ в том же значении, в каком вышеуказанные западные исследователи используют ДМ, и делает вывод, что функция ПМ напрямую зависит от вида логической связи, в которой он находится с предыдущим или последующим контекстом, акцентируя внимание на компонентах дискурса: понятийном, риторическом, логическом [González 2005]. Автор предполагает, что ПМ помогают организовывать сегменты высказывания и что их семантико-прагматические характеристики позволяют им встречаться в широких контекстах. Употребление ПМ при этом предполагает акцент на взаимодействии собеседников,
в отличие от ДМ, которые обеспечивают структурную организацию дискурса [Lenk 1998: 51].
Н.В. Богданова-Бегларян в определении прагматического маркера опирается на всесторонне описанный процесс прагматикализации, который проявляется в том, что «лексическое значение некоторых дискурсивных маркеров, в том числе полноценных лексических единиц, в значительной степени ослабляется или вовсе утрачивается, и на смену ему приходит прагматическое значение, или функция» [Bogdanova-Beglarian, Fyliasova 2018]. Вместо полнозначного слова или словосочетания в речи, на уровне речевого автоматизма, начинает употребляться ПМ. Прагматикализация происходит в результате повышения роли прагматического компонента и уменьшения значимости денотативного и сигнификативного компонентов в слове (и более крупных единицах] как языковом знаке. Прагматические маркеры встречаются по большей части в спонтанной УР (или ее имитации в письменных текстах] и служат для вербального заполнения ПХ, отражая сложности процесса порождения речи и уровень задействования говорящим при этом ментальных усилий.
Таким образом, анализ соотношения двух понятий и соответствующих им терминов, использующихся при описании хезитационных явлений, - «дискурсивный маркер» и «прагматический маркер», - показывает, что первый из них (ДМ] охватывает более широкий спектр языковых и речевых единиц, имеющих различные функции, чем термин «прагматический маркер». Представляется необходимым в дальнейшем различать собственно дискурсивные маркеры, обладающие лексико-грамматически-ми значениями, частотные и в устных, и в письменных текстах (не имитирующих устную речь], и прагматические маркеры, которые утратили свою денотативную функцию и используются по преимуществу в качестве хе-зитативов и метакоммуникативов1. В настоящей работе исследуемые единицы будут именоваться прагматическими маркерами в силу указанной выше специфики.
1 В одной из последних своих работ Н.В. Богданова-Бегларян еще раз подчеркивает различия между ПМ и ДМ: «ДМ порождаются говорящим сознательно, являются полноценными единицами любого (устного и письменного) дискурса, обладают лексическим и грамматическим значением (теперь, снова, на этот раз, конечно, вероятно, во-первых и под.). ПМ порождаются на уровне речевых автоматизмов (несознательно), лишены лексического значения, почти полностью аграмматичны, на смену семантике и грамматике исходных форм, из которых и рекрутируются ПМ, приходит их функция в тексте, по преимуществу - устном (примеры см. выше [это самое, как его (её, их), так скажем и под. - К. 3.)]). Общим для ДМ и ПМ является их помощь говорящему в построении и структурировании дискурса. ДМ могут выражать сознательное отношение говорящего к предмету речи (например, вводные слова), ПМ вербализуют отношение говорящего к самому процессу речепорождения включая все затруднения и колебания в ходе этого процесса. ДМ фиксируются всеми словарями русского языка, ПМ находятся вне лексикографической фиксации, а потому - и за рамками лингводидактики» [Богданова-Бегларян 2018].
Функциональная классификация прагматических маркеров
Приведем созданную Н.В. Богдановой-Бегларян классификацию ПМ, в основе которой лежат функции конкретных единиц, вне зависимости от их синтаксического строения, которые выполняются ими в устной спонтанной речи [Богданова-Бегларян 2014]. Эта классификация позволяет выделить те маркеры, которые можно отнести к ПМ предикативного типа, а также дает возможность продемонстрировать широту и разнообразие класса условно-речевых, функциональных, прагматических единиц устного дискурса.
1. Хезитативные ПМ - служат для заполнения пауз хезитации:
• да там какие-то / эти самые / и ещё вот / что-то по-моему / она какие-то протоколы разногласия пишет //я не знаю (ОРД)1.
2. Маркеры поиска - выполняют поисковую функцию, служат для поиска слова или последующей мысли для озвучивания:
• ну у неё врал / (...) этот (...) прибор наверное (ОРД).
3. Маркеры-рефлексивы - реакция говорящего на произведенный поиск, оценка им степени адекватности найденной единицы изначальному намерению:
• ничего не давала // *П главное у неё сегодня этот () как его / (...) лабораторный день / или как сказать ? (ОРД).
4. Дискурсивные маркеры - структурируют устный текст, функционируя как стартовые, направляющие (навигационные) или финальные маркеры:
• далее/ *П значит мы (э...э) *П (э...э) спис... берём / триста второй счёт / *П триста второй двадцать два соответственно материалы // *П должен быть / *П триста второй / *П двадцать три // *П как (э...э) денежные документы (ОРД) (навигация + старт нового фрагмента речи + хезитация).
По примерам видно, насколько полифункциональными в устной речи могут быть ПМ.
5. Дейктические маркеры - описательные маркеры с указательным значением, содержащие три дейктических элемента подряд: вот (...) вот:
• обалдеть ! *П вот этот вот знаешь / альбуцид / *П (э) закапать в глаза ? (ОРД) (+ хезитация + поиск).
6. Метакоммуникативные маркеры - помогают информанту осмыслять сказанное самому, а также вызвать верную интерпретацию высказывания собеседником:
1 Данные примеры приводятся по указанной статье Н.В. Богдановой-Бегларян. В качестве источника материала, помимо корпуса «Сбалансированная аннотированная текстотека», используется корпус «Один речевой день» (ОРД), включающий повседневную диалогическую речь, записанную в полевых условиях. Подробнее о корпусе ОРД и знаках транскрипции см., например: [Bogdanova-Beglarian et а1. 2015; Русский язык... 2016; Богданова-Бегларян и др. 2017а].
• а сейчас / а сейчас они вот / (э...э) страховую да сперва ? *П (э...э) / ну у кого какая страховая / понимаешь ?у кого большая / тому выгодно // а у кого (...) она не повышалася* *П вот (ОРД).
7. Маркеры самокоррекции - позволяют говорящему совершить замену лексического, грамматического, стилистического элемента в речи, исправить оговорку или ошибку:
• яркая солнечная погода // говорить можно? так был ярк... { это самое { был { июльский день / вот / небо было чистым / безоблачным / солнце { светило (САТ; юр., И39, ж., 38, низкий УРК, экстр., пересказ не-сюж.)1.
8. Маркеры-ксенопоказатели - вводят в повествование чужую (в широком понимании этого термина, т. е. и свою собственную, сказанную ранее или только мысленную) речь:
• ну вот // *П и тут звонок в дверь // стоит этот мужик// *П типа того что блин/ *П *Х *П давайте общаться ! (ОРД).
9. Ритмообразующие маркеры - позволяют создать гармонию ритмических групп в речевом потоке (примеры ниже размечены с учетом относительной изохронности определенных фрагментов устного текста):
• слушай/где-то (...) | берут эти (...) | взрывные | вещества (ОРД);
• девять тысяч там | с копейками (ОРД).
10. Маркеры-аппроксиматоры - заменяют все или часть компонентов в ряду перечисления или чужую (или свою) речь при ее пересказе:
• снайперка причём прилично стреляет // *П с этим / с оптикой / со всеми делами// *П а(:) /п... против кого они воевали (ОРД).
Видно, что функции маркеров, относящихся к различным группам, часто пересекаются, накладываются друг на друга, поэтому однозначная интерпретация ПМ часто затруднена, а функциональное поле ПМ часто описывается как пучок функций. Иногда возможно выделение той или иной функции как главенствующей, что становится предметом дальнейших исследований. Проведение же четких границ между типами ПМ, по-видимому, представляется невозможным. В настоящей работе маркеры спонтанной УР будут именоваться прагматическими, при этом выбирается полифункциональный подход, при котором хезитативная функция маркеров признается ведущей в пучке функций для широкого круга маркеров: собственно хезитационные ПМ, поисковые ПМ, ПМ-рефлексивы и т. д.
Приведенная выше классификация прагматем пока не получила разработки в синтаксическом аспекте. Анализ синтаксического строения прагматических маркеров и является предметом настоящего исследования.
1 Атрибуция контекстов из САТ включает информацию о номере информанта в соответствующем блоке текстов, его гендере, возрасте, профессии, уровне речевой компетенции (УРК) (подробнее об УРК см.: [Звуковой корпус... 2013: 107]), уровне владения русским языком как иностранным (для блока русской интерферированной речи иностранцев), экстраверсии/интроверсии и типе монологического текста.
В качестве источников материала для анализа используются два корпуса русского языка - САТ (основной источник] и ОРД (дополнительный источник). САТ включает монологи, записанные как от носителей русского языка (медиков, юристов, компьютерщиков, студентов, преподавателей; старших и младших по возрасту; экстравертов и интровертов; обладающих более или менее высоким УРК; мужчин и женщин], так и от иностранцев, изучающих русский язык (носителей американского английского, нидерландского, китайского и французского языков] (мужчины и женщины; экстраверты и интроверты; в основном одного, студенческого, возраста, в разной степени владеющие русским языком]. Тексты в корпусе САТ построены по четырем типам коммуникативных сценариев: чтение и пересказ сюжетного и несюжетного текстов, описание сюжетного и несюжетного изображений и свободный рассказ на заданную экспериментатором тему (подробнее о САТ см.: [Звуковой корпус... 2013; Богданова-Бегларян и др. 20176, 2018]]. Общий объем текстов в исследовательском подкорпусе составляет более 700 монологов.
О понятии предикативности и его рамках
Предикативность традиционно понимается как основной «конституирующий признак предложения, относящий информацию к действительности и тем самым формирующий единицу, предназначенную для сообщения» [Ляпон 1990: 392]. Предложение функционирует именно за счет предикативности, предикация - отнесенность к действительности и предписывание субъекту речи некоторых свойств, - наряду с другими признаками, отличает предложение от словосочетания. С грамматической точки зрения предикативность позволяет изменять предложение во временном плане и в аспекте реальности / ирреальности, т. е. соотносима с модальностью. В.В. Виноградов отмечал, что предикативность формируют категории времени, модальности и лица предиката [Виноградов 1954: 14]. Наряду с концепцией В.В. Виноградова и его школы [Грамматика русского языка 1954], термином «предикативность» обозначают также свойство сказуемого (предиката] как члена предложения. В этой концепции понятие предикативности «осмысляется уже не как категория наивысшей ступени абстракции, а как понятие, связанное с уровнем членения предложения, т. е. с такими предложениями, в которых может быть выделено подлежащее и сказуемое» [Ляпон 1990: 392].
А.А. Кибрик и В.И. Подлесская в качестве критериев непредикативности некоторых выделяемых ими эпистемических выражений (как бы, (как) будто (бы), почему-то, чего-то (там), что ли и др.] предлагают использовать два основных фактора: морфологический и синтаксический. Во-первых, эти единицы не обладают способностью к словоизменению и не могут выражать значения времени. Во-вторых, эти выражения не могут содержать в себе зависимых членов предложения и подчинительных
союзов [Рассказы о сновидениях 2009: 275]. В настоящей работе данные критерии (и, соответственно, обратные им) принимаются в качестве ведущих при определении предикативности исследуемых маркеров.
В применении к ПМ, являющимся предметом данного исследования, можно сказать, что предикативность приписывается тем типам маркеров, которые восходят к различным типам предложений в своей основе. Иными словами, под предикативностью в данной работе понимается скорее глагольность некоторых ПМ, возможность их рассмотрения как самостоятельных синтаксических единиц - предложений. Прагматические маркеры могут представлять собой отдельные слова, омонимичные традиционным наречиям, местоимениям или вводным словам; сочетания слов, обычно вставные или вводные конструкции, и, наконец, целые предложения, оформляемые как вербальные хезитативы, с помощью которых говорящий заполняет паузы хезитации. Эти прагматические маркеры предикативного типа не вносят ничего нового в пропозициональное содержание предложения, многие из них легко опускаются при письменном воспроизведении звучащего текста [Риехакайнен 2010]. Функциональная классификация ПМ, таким образом, должна включать и синтаксическое описание выделяемых маркеров.
Синтаксическая классификация прагматических маркеров
С точки зрения синтаксиса можно различать три основные группы прагматических маркеров.
1. Маркеры-лексемы - одиночные, не зависимые от частей контекста единицы, обычно выполняющие хезитативную, навигационную (движение по тексту) и метакоммуникативную функции, а также функцию замены перечисления:
• значит / (э-э) судя { по картинке / я её опишу по частям / а потом я могу сделать определённый вывод / и / рыбачок пришёл естественно /ловить свою рыбку /вот/вижу что поймал (САТ, юр., И28, ж., 29, низкий УРК, экстр., описание сюж.);
• опрокинул там шкаф с какими-то (...) медицинскими по всей видимости средствами / да / вот // ну и тут началась охота на пса чтобы он не вырвался / и всё-таки { своё дело довести для чего его и заманили собственно туда / вот / и всё/ в принципе (САТ, юр., И39, ж., 38, низкий УРК, экстр., описание несюж.);
• подъезжает / говорит / а вот () там сколько предметов лежало / там туда-сюда / вы ножик не видели ? я говорю / да / с ножиком проезжал короче (ОРД, И16);
• мы не знали как его наказать // вернее / э-э ну советовались друг с другом / как его наказать (САТ, мед., И33, ж., 42, низкий УРК, пересказ сюж.).
Последний пример содержит маркер самокоррекции вернее, помогающий говорящему не только заполнить паузу хезитации в ходе поиска нужного слова, но и непосредственно осуществляющий замену единиц в речи. О других маркерах самокоррекции - не, нет, точнее, А! и др. - см.: [Зайдес 2018].
2. Маркеры-словосочетания - устойчивые непредикативные вводные прагматикализованные сочетания слов:
• собственно говоря / выходной день { э-э { у меня нет выходного дня // в результате // вот и всё/ что могу сказать / про выходной день (САТ, юр., И16, ж., 46, высокий УРК, экстр., рассказ).
3. Маркеры предикативного типа - маркирующие прагматические вставные конструкции и вводные «предложения»:
• вот но времени но правда с утра и надо ехать / ну с Ленинского сама понимаешь (САТ, студ., И4, м., 21, средний УРК, экстр., рассказ) (ме-такоммуникация, установление контакта);
• вот это прекрасное было бы дополнение к пейзажу // ну всё / я пожалуй завершаю свой монолог / описательный (САТ, студ., И13, м., 22, низкий УРК, описание несюж.) (маркер финала);
• самый красивый пляж/ который раньше стоил вход / когда я был там семьдесят седьмом / году / он стоил если не ошибаюсь { чуть ли не рубль (САТ, юр., И12, м., 43, высокий УРК, амб., рассказ) (экспликация сомнений);
• значит / толстый мужчина / пришёл / на приём [да-да] к врачу // [хорошо] // так я понимаю // [да-да] // врач // пришёл к врачу (САТ, мед., И6, ж., 46, низкий УРК, описание сюж.) (экспликация сомнений);
• ну я конечно люблю очень я уже не помню / когда так здорово /ходила я гулять к Петро... / к Петропа... /// к Петропавловской /// крепости //забыла как это называется надо пройтись по музеям // <смех> и ходила я / ну там же эта река Нева типа / все дела (САТ, студ., И1, ж., 20, низкий УРК, экстр., рассказ) (маркер поиска).
Несомненно, следует сказать об условности термина «предложение» применительно к материалу УР. Данный термин в работах по спонтанной речи традиционно заключается в кавычки, так как эта единица может быть получена только искусственно, с помощью специального эксперимента по пунктированию (см. об этом подробнее: [Богданова 1993, Звуковой корпус. 2013: 34; Bogdanova-Beglarian 2017]. В настоящей статье мы придерживаемся этой традиции). Однако анализ ПМ показывает, что стоит различать те маркеры, которые восходят к предложению как к своему источнику, до процесса прагматикализации, и те единицы, которые восходят исключительно к слову. Это позволяет прояснить особенности функционирования разных маркеров, их позиции в речи и условия присоединения к другим частям текста.
Прагматические маркеры предикативного типа: основные свойства и функции
В данной работе сосредоточимся на анализе ПМ-«предложений», или ПМПТ. Прагматические маркеры при таком подходе рассматриваются с точки зрения их синтаксического строя. Их структуры могут быть односоставными или двусоставными, полными или неполными. Практически все частотные в УР предикативные маркеры с точки зрения полноты состава попадают в группу неполных. Многие ПМПТ формально могут состоять из одного слова, однако они легко разворачиваются в целое предложение. Например, в группе дискурсивных маркеров финала есть типичный случай, демонстрирующий возможности такого развертывания - маркер финала, отмечающий конец процесса порождения речи, невозможность продолжения говорения - всё.
Одним из ярких примеров класса ПМ предикативного типа можно считать поисковые единицы, направленные на поиск информантом слов или словосочетаний, которые забываются (или не сразу вспоминаются) в процессе порождения речи. Формально эти ПМ представляют собой реализации конструкции как (это /можно) сказать / называется с факультативной реализацией компонентов (приведенных в скобках):
• достал оттуда { какую-то жидкость которая (...) не очень хорошо пахла // повлияла на собаку / что у собаки / в голове всё / закружилось / завертелось // и он [...] как? отключился (САТ, юр., И22, ж., 22, низкий УРК, экстр., пересказ сюж.);
• эта работа трудная в основном / вероятно всё-таки из-за своей психологической специфики / потому что мы работаем / с людьми разных национальностей / и важно учитывать / вот этот н... / как сказать /национальный фактор да (САТ, преп. РКИ, И3, ж., 39, высокий УРК, рассказ);
• был прекрасный июльский день / такой день который { (э-м) { называют { (э-э) <вздох> когда погода / как это сказать /устанавливается (САТ, юр., И18, м., 25, низкий УРК, экстр., пересказ несюж.);
• а я всё время сидела / наблюдала /за /э-э как это называется // за тем кто объявляет все эти номера и ведёт само представление потому что у него были накрашены глаза и приклеены ресницы (САТ, мед., И15, ж., 36, высокий УРК, рассказ).
Маркеры, вербализующие поиск говорящим подходящего по контексту слова или выражения, являются вторыми по распространенности в монологическом материале после дискурсивных маркеров (в частности, после финальных ПМ). Они представляют собой эксплицитный поиск говорящим последующего в линейной коммуникации слова или выражения, т. е. выполняют одновременно хезитативную, поисковую и метаком-муникативную функции, заполняя ПХ при обдумывании высказывания и отображая рефлексию говорящего. Поисковые единицы в монологической
спонтанной речи обычно представляют собой конструкции как (это/можно) (сказать/называется), иногда с вопросительной интонацией.
Среди поисковых конструкций в монологических текстах наиболее распространены односоставные «предложения» с эллипсисом прямого дополнения это при сказуемом - как (можно) сказать (36 %), а также двусоставные «предложения» с глаголом в пассивном залоге как это называется (19 %) или как (это/там) говорится (20 %), реже с глаголом в обобщенно-личном значении как это называют (5 %). Сильно редуцированные употребления типа как (10 %) не столь частотны в материале исследования, как и употребления с опущенным словом категории состояния (можно), но всегда присутствующим дополнением, - как это сказать (10 %). Таким образом, становится очевидна тенденция к употреблению говорящими глагольной составляющей «предложения» - сказать, называется, говорится, - и пропуску указательного местоимения это, под которым подразумевается искомое слово или словосочетание, что может быть вызвано стремлением к экономии речевых усилий. В данном случае для слушающего при восприятии ПМ должно быть очевидно, что информант ищет последующее слово, и именно наличие глагола в составе прагматического маркера позволяет это понять и декодировать маркер соответствующим образом.
С точки зрения семантики глагола говорения, который употребляется в составе такого поискового ПМПТ, наиболее частотна конструкция с глаголом сказать (49 %), на втором месте по частотности находятся маркеры с компонентом называется / называют (31 %), далее следует сочетание с предикатом говорится (20 %).
Заключение
Пилотный анализ употреблений только одного прагматического маркера предикативного типа позволил показать, что ПМПТ свободно встраиваются в спонтанную УР; они весьма частотны в устном дискурсе. Употребление таких маркеров направлено в основном на заполнение паузы хезитации, поиск последующего слова в речевой цепи, а также осмысление говорящим структуры собственной речи. Маркеры при этом употребляются машинально, без предварительного обдумывания, на уровне речевого автоматизма. Предикативный их характер выявляется в результате синтаксического анализа, который показывает, что, как и в целом в устной речи, в наборе прагматических явлений демонстрируется тенденция к неполноте «предложений», функционирующих как маркеры, и к эллипсису некоторых его составляющих, например, сказуемого в ПМ как это (сказать / называется). Говорящему вполне достаточно неполного «предложения»-конструкции для заполнения паузы или заминки, вызванной затруднениями в построении речи.
В перспективах исследования - анализ всех предикативных ПМ в двух корпусах устной речи. В дальнейшем было бы интересно провести сравнение монолога и диалога как форм речи по наличию и специфике определенных ПМ предикативного типа. Предполагается также поиск значимых корреляций между употреблением маркера определенного типа и / или структуры и социальными и психологическими характеристиками говорящего. Кроме того, необходимо сравнить специфику ПМПТ в монологах носителей языка и иностранцев: так, в текстах на русском языке, записанных от иностранных говорящих, встречается уникальный предикативный ПМ как это (будет / называется) по-русски. На данном этапе исследования выявляется большая распространенность предикативных ПМ в монологах, чем в диалогах, что связано с трудностью для информантов порождения текста по заданному сценарию. Рефлексия информанта, выраженная наличием в речи большого количества различных прагматических маркеров, становится отдельным значимым и довольно крупным элементом текста, направленным на его структурирование, оценку, порождение и «рекомендации» по восприятию собеседником.
Список литературы
Александрова О.А. Речекоммуникативный статус паузы колебания: дис. ... канд. филол. наук / Новгород. гос. ун-т им. Ярослава Мудрого. Великий Новгород, 2004. 208 с.
Баранов А.Н., Плунгян В.А., Рахилина Е.В. Путеводитель по дискурсивным словам
русского языка. М.: Помовский и партнеры, 1993. 205 с. Богданова Н.В. О синтаксических коррелятах дифференциации уровней речевой культуры // Живое слово в русской речи Прикамья. Пермь: Издательство ПГУ, 1993. С. 92-100. Богданова-Бегларян Н.В. Хезитационные конструкции русской спонтанной речи как один из типов речевых автоматизмов: опыт лексикографического описания // Всемирный Виртуальный Конгресс по русистике и культуре «Планета "Русский язык" в виртуальном лингво-коммуникативном пространстве». Форли, Италия, 2012. С. 74-78. Богданова-Бегларян Н.В. Прагматемы в устной повседневной речи: определение понятия и общая типология // Вестник Пермского университета. Российская и зарубежная филология. 2014. Вып. 3 (27). С. 7-20. Богданова-Бегларян Н.В. О возможных коммуникативных помехах в межкультурной устной коммуникации // Мир русского слова. 2018. № 3. С. 93-99. Богданова-Бегларян Н.В., Шерстинова Т.Ю., Блинова О.В., Мартыненко Г.Я. Корпус «Один речевой день» в исследованиях социолингвистической вариативности русской разговорной речи. Анализ разговорной русской речи (АР3-2017): тр. седьмого междисциплинар. семинара / науч. ред. Д.А. Коча-ров, П.А. Скрелин. СПб.: Политехника-принт, 2017а. С. 14-20. Богданова-Бегларян Н.В., Шерстинова Т.Ю., Зайдес К.Д. Корпус «Сбалансированная Аннотированная Текстотека»: методика многоуровневого анализа русской монологической речи // Анализ разговорной русской речи (АР3-2017):
тр. седьмого междисциплинар. семинара / науч. ред. Д.А. Кочаров, П.А. Скре-лин. СПб.: Политехника-принт, 20176. С. 8-13.
Богданова-Бегларян Н.В., Блинова О.В., Шерстинова Т.Ю., Зайдес К.Д. Корпус «Сбалансированная аннотированная текстотека» (САТ): изучение специфики русской монологической речи // Тр. Ин-та русского языка им. В.В. Виноградова. М.: ИРЯ РАН, 2018 (в печати).
Верхолетова Е.Ю. Структурно-динамический подход к социальной стратификации устной речи: автореф. дис. ... канд. филол. наук. Пермь, 2010. 19 с.
Виноградов В.В. Некоторые задачи изучения синтаксиса простого предложения // Вопросы языкознания. 1954. № 1. С. 3-29.
Вольская Н.Б., Скрелин П.А. Интонационное членение в спонтанной речи // Рабочие тетради по компаративистике. Вып. 3: Сравнительные исследования в гуманитарных и психологических науках. СПб.: Изд-во СП6ГУ, 2001. С. 45-56.
Вольская Н.Б., Степанова С.Б. О некоторых проблемах синтагматического членения спонтанного текста // XXX Международная филологическая конференция. Вып. 10. Секция фонетики. Ч. 1. СПб.: Филологический ф-т СПбГУ, 2005. С. 16-24.
Грамматика русского языка / ред. В.В. Виноградов. Т. 2. М.: Изд-во АН СССР, 1954. 1148 с.
Зайдес К.Д. Языковая реакция говорящего на ошибку: типы ошибок и типы реакций // Fiatal Szlavistak 6. Budapesti Nemzetkozi Konferenciaja 6th Conference for Young Slavists in Budapest, 5th May 2016. Budapest, 2018. P. 36-40.
Звуковой корпус как материал для анализа русской речи: коллективная монография. Часть 1. Чтение. Пересказ / отв. ред. Н.В. Богданова-Бегларян. СПб.: Издательство СПбГУ, 2013. 532 с.
Ляпон М.В. Предикативность // Лингвистический энциклопедический словарь / под ред. В.Н. Ярцевой. М.: Советская энциклопедия, 1990. С. 392-393.
Массалина И.П. Дискурсивные маркеры // Изв. Калинингр. гос. техн. ун-та. 2009. № 15. С. 211-217.
Рассказы о сновидениях: корпусное исследование устного русского дискурса: монография / А.А. Кибрик и др.; Ин-т языкознания РАН, Российский гос. гуманитарный ун-т; под ред. А.А. Кибрика и В.И. Подлесской. М.: Языки славянских культур, 2009. 733 с.
Риехакайнен Е.И. Взаимодействие контекстной предсказуемости и частотности в процессе восприятия спонтанной речи (на материале русского языка): дис. ... канд. филол. наук. СПб., 2010. 261 с.
Русский язык повседневного общения: особенности функционирования в разных социальных группах: коллективная монография / отв. ред. Н.В. Богданова-Бегларян. СПб.: ЛАЙКА, 2016. 244 с.
Рыко А.И., Степанова С.Б. Стратегии членения спонтанной речи на синтаксические единицы // Компьютерная лингвистика и интеллектуальные технологии: по материалам ежегодной Междунар. конф. «Диалог-2009» (Бекасово, 27-31 мая 2009 г.). Вып. 8 (15). М.: РГГУ, 2009. С. 438-443.
Светозарова Н.Д. Синтагматический и парадигматический аспект в интонации // Фонетика-83: материалы к Х Междунар. конгрессу фонетических наук. М.: Тип. МГПИИЯ, 1983. С. 157-164.
Скрелин П.А. Длительность паузы: в поисках единицы измерения // Проблемы и методы экспериментально-фонетических исследований. К 70-летию проф. Л.В. Бондарко. СПб.: Филологический ф-т СПбГУ, 2002. С. 224-229.
Степанова С.Б. Общее и индивидуальное в хезитациях (на материале русской спонтанной речи) // Материалы XXXV Междунар. филологической конф. (13-18 марта 2006 г., Санкт-Петербург). Вып. 20. Секция фонетики. Ч. 1. СПб.: Филологический ф-т СПбГУ, 2006. С. 24-32.
Степанова С. Б. Соотношение синтагматического и хезитационного членения в спонтанной русской речи // Материалы Междунар. симпозиума МАПРЯЛ «Инновации в исследованиях русского языка, литературы и культуры». Т. 1. Пловдив: Изд-во ун-та «Паисий Хилендарски», 2006. С. 95-103.
Степихов А.А. Соотношение синтаксического и интонационного членения в спонтанном монологе: дис. ... канд. филол. наук. СПб., 2005. 334 с.
Aijmer K. Pragmatic Markers in Spoken Interlanguage // Nordic Journal of English Studies. 2004. Vol. 3, no. 1. P. 173-190.
Andersen G., Fretheim T. Introduction. Pragmatic Markers and Propositional Attitude. Amsterdam: John Benjamins Publishing Co, 2000. P. 1-16.
Bogdanova-Beglarian N. V. In Search of Phrase Boundaries in Spontaneous Speech // SPECOM-2017. Lecture Notes in Artificial Intelligence, LNAI. 2017. Vol. 10458. Switzerland: Springer. P. 456-463.
Bogdanova-Beglarian, N., Sherstinova, T., Martynenko, G. The «One Day of Speech» Corpus: Phonetic and Syntactic Studies of Everyday Spoken Russian // Lecture Notes in Computer Science. 2015. Vol. 9319. P. 429-437. D0I.org/10.1007/978-3-319-23132-7_53.
Bogdanova-Beglarian N.V., Filyasova Yu.A. Discourse vs. Pragmatic Markers: A Con-trastive Terminological Study // 5th International Multidisciplinary Scientific Conference on Social Sciences and Arts SGEM 2018, SGEM2018 Vienna ART Conference Proceedings, 19-21 March. 2018. Vol. 5. P. 123-130.
Fraser B. An Approach to Discourse Markers // Journal of Pragmatics. 1990. No. 14. P. 383-398.
Fraser B. Pragmatic Markers // Pragmatics. 1996. No. 6 (2). P. 167-190.
Fraser B. What are Discourse Markers? // Journal of Pragmatics. 1999. No. 31. P. 931952. DOI: 10.1016/S0378-2166(98)00101-5.
González M. Pragmatic Markers and Discourse Coherence Relations in English and Catalan Oral Narrative // Discourse Studies. 2005. No. 77 (1). P. 53-86. DOI: 10.1177/1461445605048767.
Jucker A.H., Ziv Y. Discourse Markers: Descriptions and Theory. Amsterdam: Benjamins, 1998. 366 p.
Lenk U. Discourse markers // J. Verschueren, J.-O. Ostman, J. Blommaert, C. Bulcaen (Eds.), Handbook of Pragmatics. Amsterdam: John Benjamins, 1997. P. 1-17.
Lenk U. Marking Discourse Coherence: Functions of Discourse Markers in Spoken English. Tuebingen: Narr, 1998. 235 p.
Milagros del Saz Rubio M. English Discourse Markers of Reformulation. A Classification and Description. Linguistic Insights // Studies in Language and Communication. 2007. Vol. 60. P. 13-237.
Mueller S. Discourse Markers in Native and Non-native English Discourse. Amsterdam: John Benjamins, 2005. 290 p. DOI: 10.1515/ANGL.2007.104.
Schourup L. Discourse Markers // Lingua. 1999. Vol. 10. P. 227-265. DOI: 10.1016/S0024-3841(96)90026-1.
TraugottE.C. Discussion Article: Discourse Markers, Modal Particles, and Contrastive Analysis, Synchronic and Diachronic // Catalan Journal of Linguistics. 2007. Vol. 6. P. 139-157. DOI: 10.5565/rev/catjl.128.
Verdonik D., Rojc M., Stabej M. Annotating Discourse Markers in Spontaneous Speech Corpora on an Example for the Slovenian Language // Language Resources and Evaluation. 2007. Vol. 41, no. 2. P. 147-180. DOI: 10.1007/s10579-007-9035-7.
References
Aijmer, K. (2004), Pragmatic Markers in Spoken Interlanguage. Nordic Journal of English Studies, Vol. 3, No. 1, pp. 173-190.
Alexandrova, O.A. (2004), Rechekommunikativnyj status pauzy kolebania [The Communicative Status of a Hesitation Pause], Dissertation, Veliky Novgorod, 208 p. (in Russian)
Andersen, G., Fretheim, T. (2000), Introduction. Pragmatic Markers and Propositional Attitude, Amsterdam, John Benjamins Publishing Co., pp. 1-16.
Baranov, A.N., Plungyan, V.A., Rakhilina, E.V. (1993), Putevoditel' po diskursivnym slovam russkogo yazyka [Guide to the discursive words of the Russian language], Moscow, Pomovsky & Co pabl., 205 p. (in Russian)
Bogdanova, N.V. (1993), O sintaksicheskikh korrel'atakh differenciacii urovnej re-chevoj kul'tury [On the Sintactic Correlations of Types of the Speech Culture Levels Difference], Spoken Word in the Speech of Prikamje People, Perm, pp. 92-100. (in Russian)
Bogdanova-Beglarian, N.V. (2012), Khezitatsionnye konstruktsii russkoi spontannoi rechi kak odin iz tipov rechevykh avtomatizmov: opyt leksikograficheskogo opisaniya [Hesitation Constructions in the Russian Spontaneous Speech as one of the Types of Speech Automatisms: A Lexicographical Essay], International Virtual Congress on the Russian Language and Culture Studies «Planeta "Russkij jazyk" v virtual 'nom lingvo-kommunikativnom prostranstve», Forli, Italy, pp. 74-78. (in Russian)
Bogdanova-Beglarian, N.V. (2014), Pragmatemy v ustnoj povsednevnoj rechi: opre-delenie ponyatia i obshchaja tipologia [Pragmatemes in Oral Spontaneous Speech: Definition and Typology], Russian and Foreign Philology, No. 3 (27), pp. 7-20. (in Russian)
Bogdanova-Beglarian, N.V. (2017), In Search of Phrase Boundaries in Spontaneous Speech. SPECOM 2017. Lecture Notes in Artificial Intelligence, LNAI, Vol. 10458, Switzerland, pp. 456-463.
Bogdanova-Beglarian, N.V. (2018), O vozmozhnykh kommunikativnykh pomekhakh v mezhkul'turnoj ustnoj kommunikacii [On the Possible Communicative Barriers in Intercultural Oral Communication]. Mir russkogo slova [The World of Russian Word], No. 3 (in print). (in Russian)
Bogdanova-Beglarian, N., Sherstinova, T., Martynenko, G. (2015), The «One Day of Speech» Corpus: Phonetic and Syntactic Studies of Everyday Spoken Russian, Lecture Notes in Computer Science, Vol. 9319, pp. 429-437.
Bogdanova-Beglarian, N.V., Sherstinova, T.Ju., Blinova, O.V., Martynenko, G.Ja. (2017a), Korpus «Odin rechevoi den'» v issledovaniyakh sotsiolingvisticheskoi variativnosti russkoi razgovornoi rechi [Corpus «One Speaker's Day» in Studies of Sociolinguistic Variability of Russian Colloquial Speech]. Analiz razgovornoi russkoi rechi (AR3-2017), Trudy sed'mogo mezhdisciplinarnogo seminara [Analysis of Spoken Russian Speech (AR3-2017), Proceedings of the 7th Interdisciplinary Seminar], St.-Petersburg, pp. 14-20. (in Russian)
Bogdanova-Beglarian, N.V., Zaides, K.D., Sherstinova, T.Ju. (2017b), Korpus «Sbalan-sirovannaja Annotirovannaja Tekstoteka»: metodika mnogourovnevogo analiza russkoj monologicheskoj rechi [Corpus «Balanced Annotated Collection of Texts»: a Methodology of Multilevel Analysis of Russian Monological Speech]. Analiz razgovornoj russkoj rechi (AR3-2017), Trudy sed'mogo mezhdisciplinarnogo seminara [Analysis of Spoken Russian Speech (AR3-2017), Proceedings of the 7thInterdisciplinary Seminar], St.-Petersburg, pp. 8-13. (in Russian)
Bogdanova-Beglarian, N.V., Blinova, O.V., Sherstinova, T.Ju., Zaides, K.D. (2018), Korpus «Sbalansirovannaya annotirovannaya tekstoteka» (SÁT): izucheniye spetsifiki russkoi monologicheskoi rechi [Corpus «Balanced Annotated Collection of Texts»: the Analyses of Russian Monological Speech]. Proceedings of the V.V. Vinogradov Russian Language Institute. Moscow, RLI RAS (in print). (in Russian)
Bogdanova-Beglarian, N.V., Filyasova, Yu.A. (2018), Discourse vs. Pragmatic Markers: A Contrastive Terminological Study. 5th International Multidisciplinary Scientific Conference on Social Sciences and Arts SGEM 2018, SGEM2018 Vienna ART Conference Proceedings, 19-21 March, 2018, Vol. 5, pp. 123-130.
(1954), Grammatika russkogo jazyka [Grammar of the Russian Language] V.V. Vinogradov (ed.), Vol. 2, Moscow, USSR AS Publ., 1148 p. (in Russian)
Fraser, B. (1990), An Approach to Discourse Markers, Journal of Pragmatics, No. 14, pp. 383-398.
Fraser, B. (1996), Pragmatic Markers. Pragmatics, No. 6(2), pp. 167-190.
Fraser, B. (1999), What are Discourse Markers? Journal of Pragmatics, No. 31, pp. 931-952.
González, M. (2005), Pragmatic Markers and Discourse Coherence Relations in English and Catalan Oral Narrative, Discourse Studies, No. 77 (1), pp. 53-86.
Jucker, A.H., Ziv, Y. (1998), Discourse Markers: Descriptions and Theory, Amsterdam, Benjamins pabl., 366 p.
Kibrik, A.A., Podlesskaya, V.I. (eds.) (2009), Rasskazy o snovideniyakh: Korpusnoye issledovaniye ustnogo russkogo diskursa [Night Dream Stories: A Corpus Study of Spoken Russian Discourse], Moscow, Languages of Slavic Cultures pabl., 733 p. (in Russian)
Lenk, U. (1997), Discourse Markers / J. Verschueren, J.-O. Ostman, J. Blommaert, C. Bulcaen (eds.), Handbook of Pragmatics, Amsterdam, John Benjamins, pp. 1-17.
Lenk, U. (1998), Marking Discourse Coherence: Functions of Discourse Markers in Spoken English, Tuebingen: Narr, 235 p.
Lyapon, M.V. (1990), Predikativnost' [Predicativity]. The Encyclopedic Dictionary of Linguistics, V.N. Yarceva (ed.), Moscow, Soviet Encyclopedia pabl., p. 392. (in Russian)
Massalina, I.P. (2009), Diskursivnye markery [Discourse Markers]. Kaliningrad State
Technical University Proceedings, No. 15, pp. 211-217. (in Russian) Milagros del Saz Rubio, M. (2007), English Discourse Markers of Reformulation. A Classification and Description. Linguistic Insights, Studies in Language and Communication, Vol. 60, pp. 13-237. Mueller, S. (2005), Discourse Markers in Native and Non-native English Discourse,
Amsterdam, John Benjamins, 290 p. Riehakainen, Ye.I. (2010), Vzaimodeistviye kontekstnoi predskazuyemosti i chastot-nosti v processe vospriyatiya spontannoi rechi [The Interaction between Context Predictability and Frequency in the Process of Perception of Spontaneous Speech (on the Material of the Russian Language)], Dissertation, St.-Petersburg, 261 p. (in Russian)
(2016), Russkii yazyk povsednevnogo obshcheniya: osobennosti funkcionirovania v raznykh social'nykh gruppakh: Kollektivnaya monografia [Everyday Russian Language in Different Social Groups: Collective Monograph], Bogdanova-Beg-larian N.V. (ed.). St.-Petersburg, 244 p. Ryko, A.I., Stepanova, S.B. (2009), Strategii chleneniya spontannoi rechi na sintaksi-cheskiye edinitsy [Stratagies of a Syntactic Division of Spontaneous Speech]. Computational Linguistics and Intellectual Technologies: Materials of Annual International Conference «Dialog-2009», Moscow, pp. 438-443. (in Russian) Skrelin, P.A. (2002), Dlitelnost' pauzy: v poiskakh edinitsy izmereniya [The Duration of a Pause: in Search of a Unit of Measure], Problems and Methods of Experimental Phonetic Studies: to L.V. Bondarko's 70th anniversary, St.-Petersburg, SPbSU, pp. 224-229. (in Russian) Stepanova, S.B. (2006), Obshcheye i individual'noye v khezitatsiyakh (na materiale russkoi spontannoi rechi) [General and Individual in Hesitations (on the Material of Russian Speech)]. Materials of XXXVInternational Philological Conference, No. 20, Phonetics, p. 1, St.-Petersburg, pp. 24-32. (in Russian) Stepanova, S.B. (2007), Sootnosheniye sintagmaticheskogo i khezitatsionnogo chleneniya v spontannoi russkoi rechi [The Correlation between Syntagmatic and Intonation Division in Russian Spontaneous Speech], Innovations in the Russian Language, Literature & Culture Studies, Vol. 1, Plovdiv, pp. 95-103. (in Russian). Stepikhov, A.A. (2005), Sootnosheniye sintaksicheskogo i intonatsionnogo chleneniya v spontannom monologe [The Correlation between Syntactic and Intonation Division in Spontaneous Monologues], Dissertation, St.-Petersburg, 334 p. (in Russian) Svetozarova, N.D. (1983), Sintagmaticheskii i paradigmaticheskii aspekt v intonatsii [Syntagmatic and Paradigmatic Aspects in Intonation], Phonetics-83: Materials to X International Congress of Phonetic Studies, Moscow, pp. 157-164. (in Russian)
Schourup, L. (1999), Discourse Markers, Lingua, Vol. 107, pp. 227-265. Traugott, E.C. (2007), Discussion Article: Discourse Markers, Modal Particles, and Contrastive Analysis, Synchronic and Diachronic, Catalan Journal of Linguistics, Vol. 6, pp. 139-157. Verdonik, D., Rojc, M., Stabej, M. (2007), Annotating Discourse Markers in Spontaneous Speech Corpora on an Example for the Slovenian Language, Language Resources and Evaluation, Vol. 41, No. 2, pp. 147-180.
Verkholetova, Ye.Yu. (2010), Strukturno-dinamicheskii podkhod k sotsial'noi stratifi-katsii ustnoi rechi [Structural Dynamic Approach to the Social Stratification of Oral Speech], abstract of a doctorate thesis, Perm, 19 p. (in Russian) Vinogradov, V.V. (1954), Nekotorye zadachi izuchenia sintaksisa prostogo predlozhe-nia [Some of the Issues in Study of Simple Clause Syntax], Problems of Linguistics, No. 1, pp. 3-29. (in Russian) Vol'skaya, N.B., Skrelin, P.A. (2001), Intonacionnoe chlenenie v spontannoj rechi [A Division between Intonation Units in Spontaneous Speech], Workbooks on Com-parativistics, Vol. 3, St.-Petersburg, SPbSU pabl., pp. 45-56. (in Russian) Vol'skaya, N.B., Stepanova, S.B. (2005), O nekotorykh problemakh sintagmatichesko-go chleneniya spontannogo teksta [On Some Issues of Syntagmatic Division of Spontaneous Text], XXXInternational Philological Conference, No. 10, Phonetics, p. 1, St.-Petersburg, pp. 16-24. (in Russian) Zaides, K.D. (2018), Yazykovaya reaktsiya govor'ashchego na oshibku: tipy oshibok i tipy reakcii [Speaker's Language Reaction to a Mistake: Types of Mistakes and Types of Reactions]. Fiatal Szlavisták 6. Budapesti Nemzetkozi Konferenciája 6th Conference for Young Slavists in Budapest, 5th May 2016, Budapest, pp. 3640 (in Russ.).
(2013), Zvukovoi korpus kak material dl'a analiza russkoi rechi: kollektivnaya monografía. Part 1. Chtenie. Pereskaz. Opisanie [Speech Corpus of Russian as a Material for the Speech Analysis: Collective Monograph. Reading. Retelling. Description], N.V. Bogdanova-Beglarian (ed.), St.-Petersburg, SPbSU Philological faculty, 532 p. (in Russian)
APPROACHES TO THE DESCRIPTION OF PREDICATIVE PRAGMATIC MARKERS IN ORAL SPONTANEOUS SPEECH
K.D. Zaides
Saint Petersburg State University (St. Petersburg, Russia)
Abstract: The present article discusses the introduction of the term "pragmatic marker" (PM) into colloquialistics. The author suggests the possible typology of the PMs in Russian oral spontaneous speech, including such units that, despite their role as fillers of a hesitation pause, are formally sentences. From the syntactic point of view, the whole class of pragmatic markers can be divided into three groups: words, collocations, and sentences. The sentences are characterized by predicativity, that is, a presence of a verb as a necessary element of the phrase. These phrases are considered as sentences in terms of syntax, as well as parentheses in terms of traditional grammar used for the written text analysis. However, in oral spontaneous speech such constructions should be analyzed as the predicative pragmatic markers since they have special functions in the discourse. The purpose of this paper is to reveal the basic features of the predicative PMs in comparison with the non-predicative ones. As a source of the material for the investigation spontaneous monologues from the corpus "Balanced Annotated Collection of Texts" are used, which includes texts recorded from different social and psychological groups of speakers. The pilot study of one of the PMs proposed here - kak (eto/
mozhno) skazat' ('how can I say it') - has shown that it is used mostly without direct object as a searching marker in the oral speech. The reduction tendency and the semantic condensation are also stressed; as a result, one word from the construction - kak ('how') - can absorb the meaning of the whole phrase.
Key words: pragmatic marker, filled hesitation pause, predicative marker, parenthesis, oral spontaneous speech, Speech Corpus of Russian.
For citation:
Zaides, K.D. (2019), Approaches to the description of predicative pragmatic markers in oral spontaneous speech. Communication Studies (Russia), Vol. 6, no. 2, pp. 375-396. DOI: 10.25513/2413-6182.2019.6(2).375-396. (in Russian)
About the author:
Zaides, Kristina Denisovna, Postgraduate Student, Master of Linguistics
Corresponding author:
Postal address: 11, Universitetskaya nab., St. Petersburg, 199034, Russia
E-mail: kristina.zaides@student.spbu.ru
Acknowledgements:
The presented research was supported by the Russian Science Foundation, project No. 18-18-00242 "Pragmatic Markers in Russian Everyday Speech"
Received: August 21, 2018 Revised: August 30, 2018 Accepted: April 23, 2019
