CC BY
74
10
ВЕСТНИК УДМУРТСКОГО УНИВЕРСИТЕТА
УДК 81'42(045) Е.П. Дулесов
ПРАГМАТИЧЕСКИЕ ФУНКЦИИ ЗООМОРФНЫХ МЕТАФОР В ДИСКУРСЕ РУССКИХ НАЦИОНАЛИСТОВ НАЧАЛА XX ВЕКА
В статье рассматриваются метафоры со сферой-источником «Мир животных», которые использовались правыми политиками и публицистами в начале XX в. для метафорической репрезентации русского народа и этнических меньшинств («инородцев») на фоне обострения национального вопроса в Российской империи. Особое внимание уделяется описанию прагматических функций зооморфных метафор. Установлено, что большинство зоометафор обладает негативной окраской и служит инструментом создания образа «чужого». Обозначая «чужих», националисты формируют «свой круг». Представители нерусских народов изображаются как мелкие животные (метафоры дискредитации) или хищники (метафоры агрессии). Кроме того, русские националисты указывают, что инородцы относятся к русскому народу как к сельскохозяйственным животным (метафоры эксплуатации). Примеры позитивно окрашенных зооморфных метафор, профилирующих идею гармоничного развития разных народов в составе Российской империи (метафоры гармонизации), единичны в текстах русских националистов.
Ключевые слова: когнитивная метафора, метафорическая модель, политический дискурс, русский национализм, зооморфная метафора.
К концу XIX - началу XX вв. в Российской империи обострился национальный вопрос. Народы, проживавшие на окраинах (финны, поляки, литовцы, грузины, армяне и др.), все активнее стали выступать против русификаторской, по их мнению, политики государства, бороться за сохранение местных традиций, культуры и языка, требовать автономии. Наиболее радикальные представители национальных меньшинств стремились создать самостоятельные государства. Одновременно с этим евреи добивались отмены черты оседлости, не позволявшей им постоянно жить на большей части территории России.
Национальный вопрос занял важное место в программах различных партий, в том числе правых, игравших не последнюю роль на политической сцене Российской империи начала XX в. Среди самых многочисленных и влиятельных консервативно-монархических организаций можно назвать Русское собрание, Союз русского народа, Русский народный союз имени Михаила Архангела и Всероссийский национальный союз. В решении национального вопроса правые силы опирались на принципы русского национализма, в основе которого лежит убеждение в том, что приоритет во всех делах государства должен принадлежать русскому народу. В соответствии с принципом «Россия едина и неделима» русские националисты отказывали нерусским народам (которых они именовали инородцами) в праве на самоопределение. Кроме того, объявив евреев главными виновниками революции, они отстаивали необходимость сохранения черты оседлости и других ограничений политической и экономической деятельности еврейского населения.
На наш взгляд, лингвистический анализ дискурса русского национализма важен по двум причинам. Во-первых, он вскроет механизмы концептуализации национального вопроса в сознании людей, придерживавшихся консервативных взглядов, а значит поможет восстановить их картину мира. Во-вторых, мы сможем увидеть, каким образом в их дискурсе язык использовался для того, чтобы привлекать на свою сторону людей, направлять их мысль и деятельность в нужное русло.
Одним из основных объектов изучения современной политической лингвистики, бесспорно, является метафора. Импульс к конвергенции метафорологии и политической лингвистики дала когнитивная трактовка метафоры [5. С. 5], согласно которой метафора — это «одна из форм концептуализации, когнитивный процесс, который выражает и формирует новые понятия и без которого невозможно получение нового знания» [7]. Наиболее ярко когнитивный подход к метафоре представлен в книге американских ученых Дж. Лакоффа и М. Джонсона «Метафоры, которыми мы живем» (1980 г.). По их определению, «суть метафоры - это понимание и переживание сущности одного вида в терминах сущности другого вида» [8. С. 27]. Иными словами, при метафоризации происходит взаимодействие двух структур знаний — сферы-источника и сферы-мишени (области цели). В процессе метафорического проецирования в области цели высвечиваются (профилируются) одни аспекты понятия, связанные со
сферой-источником, и затемняются другие, несовместимые с метафорой [2. С. 30; 8. С. 31], в этом отношении метафора выступает в качестве фильтра [3].
В нашем сознании и языке метафоры не существуют изолированно друг от друга, напротив, они организованы системно. Отдельные метафоры входят в ту или иную метафорическую модель. По определению А.П. Чудинова, метафорическая модель — это «существующая и/или складывающаяся в сознании носителей языка схема связи между понятийными сферами, которую можно представить определенной формулой: „Х - это Y"» [16. С. 131], например, «Политическая деятельность — это война», «Избирательная кампания - это путешествие» и т. д.
Уральская школа политической метафорологии, одна из ведущих в отечественной лингвистике, предлагает широкой подход к метафоре: в едином континууме рассматриваются не только «живые» и «мертвые» метафоры (в других терминах - креативные и конвенциональные, речевые и языковые), но и другие тропы (метафорический эпитет, метонимия, метаморфоза, сравнение, ирония, гипербола, литота и т. п.). Кроме того, особо подчеркивается, что метафоры должны изучаться в дискурсе, в тесной взаимосвязи с условиями их возникновения и функционирования, с учетом авторских интенций и прагматических характеристик, на широком социально-политическом фоне [14].
Материалом нашего исследования послужили тексты российских националистически ориентированных политиков и публицистов, посвященные национальному вопросу в Российской империи, созданные в период с 1890 г. по 1917 г. (всего 115 текстов). Корпус, используемый нами для анализа, состоит из текстов разного объема и разных жанров: статей из газет и журналов, выступлений в Государственной думе, речей, произнесенных в различных собраниях. Методом сплошной выборки были собраны все контексты, содержащие метафорические выражения (всего 1070 контекстов), которые затем были распределены по метафорическим моделям.
По нашим подсчетам, для концептуализации национального вопроса в Российской империи русские националисты чаще всего обращаются к таким сферам-источникам, как «Болезнь», «Война», «Мир животных», «Организм», «Неживая природа», «Дом», «Семья». В данной статье мы проанализируем зооморфную метафорическую модель, занимающую третье место в дискурсе правых. В нашей выборке зафиксировано 129 метафорических контекстов, относящихся к этой модели, что составляет 10,5 % от общего количества. Как отмечает А.П. Чудинов, «зооморфные образы - одна из наиболее традиционных понятийных сфер отечественной политической метафоры» [15].
Рассмотрим, какие прагматические функции выполняют зооморфные метафоры в дискурсе русских националистов. По мнению Г.Н. Скляревской, зооморфизмы играют «в языке роль одного из самых сильных экспрессивных средств, обычно такие наименования-характеристики направлены на дискредитацию, резкое снижение предмета речи и обладают яркой пейоративной окраской» [10. С. 90]. Это утверждение справедливо и в отношении рассматриваемого нами материала: большинство зоометафор в дискурсе правых негативно окрашены. Вместе с тем, в отличие от метафор болезни и войны, профилирующих идею агрессивности инородцев к русскому народу, зооморфные метафоры характеризуются большим разнообразием прагматических функций. Они используются, чтобы умалить значение противника (метафоры дискредитации), представить его как источник опасности (метафоры агрессии) или эксплуататора (метафоры эксплуатации). Более того, есть и положительно окрашенные зооморфные метафоры (метафоры гармонизации).
Метафоры дискредитации. Стратегия дискредитации («игра на понижение») является одной из самых популярных в политическом дискурсе. Согласно О.С. Иссерс, для реализации тактики оскорбления, издевки может использоваться коммуникативный ход «Он похож на №> [6. С. 169]. И наиболее эффективным средством здесь может служить метафора. Цель метафор дискредитации -умалить значение инородцев в целом или сепаратистов в частности, выразить к ним свое презрение, показать их слабость и неполноценность, продемонстрировать превосходство России и русского народа. С этой точки зрения, оппоненты слабы и ничтожны, их требования - абсурдны и нелогичны.
С этой целью используется метафора «Инородцы - это мелкие животные». Так, В.М. Пуришке-вич, говоря о сепаратизме Финляндии, уничижительно называет ее мошкой:
России нужно, великой державе, составляющей часть света, обеспокоенной мошкой, здесь у себя под боком, России нужно быть спокойной под Петербургом (из выступления от 24 мая 1910 г.).
Россия и Финляндия противопоставляются по размеру: с одной стороны, великая держава, составляющая часть света, с другой - мошка 'мелкое двукрылое насекомое' [4].
Более изысканный прием дискредитации использован В.М. Пуришкевичем в речи от 29 октября 1911 г., также посвященной финляндскому вопросу. Он персонифицирует русский народ в образе могучего и сильного Ваньки (типичное русское имя), которого бьют. Далее политик пересказывает эпизод из неоконченной повести Н.Г. Помяловского «Поречане». Главный герой Иван Семеныч Огородников, молодой и сильный русский мужик, долго отказывался участвовать в кулачном бою, но, увидев, что его односельчане терпят поражение, не смог остаться в стороне, пошел лупить и отлупил, с позором прогнав противников. В.М. Пуришкевич заключает:
Но то были витязи, русские люди, и в Огородникове взыграло чувство местного патриотизма, здесь обнаглевшие клопы, которые размножаются на русском теле и высасывают его кровь.
На глазах слушающего образ трансформируется: обидчик, избивающий Ваньку, превращается в клопа. Причем данная метафора призвана одновременно унизить инородцев (они сравниваются с ничтожным насекомым) и приписать им агрессивность (это насекомое представляет опасность), то есть является метафорой и дискредитации, и агрессии.
Похожий прием дискредитации использует другой ультраправый депутат Н.Е. Марков, но он трансформирует не свою метафору, а метафору оппонентов. Сначала в своей речи он цитирует гимн финской сепаратистской организации «Войма», в котором есть следующие строки: «Скоро власть Николая будет свергнута с помощью Господа Бога. Растерзанным лежит орел под ногами финского льва». В основе данной метафоры лежат два метонима [9. С. 147] - символа, образованных посредством метонимии. Перенос осуществлен по формуле «герб - страна» (герб Российской империи - двуглавый орел, герб Финляндии - золотой лев). Н.Е. Марков дискредитирует пафосный образ, превращая льва в кошку. Иронический эффект создается также за счет употребления разговорного фразеологизма:
Я не могу допустить мысли, чтобы русский орел стал бояться северных кошек. Неужели у русского страха так велики стали глаза, что кошки уже кажутся львами? Я не хочу этому верить.
В результате образ врага профанируется: финские сепаратисты слишком ничтожны, чтобы представлять реальную угрозу для русского народа. Этот пример подтверждает слова Г.Г. Хазагеро-ва: «...если придерживаться метафоры "слово - оружие", то сами метафоры лучше всего уподобить скрещенным шпагам: метафора - это тот прием в речи, который гораздо чаще, чем что-либо другое подхватывает оппонент, как правило, смещая при этом смысловые оттенки» [12. С. 122].
Метафоры агрессии. Цель метафор агрессии - не просто дискредитировать инородцев и сепаратистов, но показать их опасность. С этой точки зрения, инородцы представляют реальную угрозу безопасности русского народа. Если государство не станет на защиту русских национальных интересов, русский народ будет уничтожен инородцами.
Использование таких метафор можно рассматривать как особый инструмент, реализующий тактику запугивания адресата. Целью правых политиков и публицистов было создание образа агрессивного, опасного, воинствующего врага, а одновременно с этим сплочение всех «истинно русских людей» под знаменами националистических организаций для борьбы с этим врагом.
Концептуальные векторы агрессивности, жестокости характерны для метафоры «Инородцы - это хищники». Она может реализовываться через гипероним хищник, у этого хищника есть когти, обладая ненасытным аппетитом, он хочет съесть русский народ.
Кто же прав в этом деле? Они [инородцы], хищники, или мы, хозяева? Они хотят разорить Россию, а мы хотим ее сохранить (В. Грингмут. Благое ли мы делаем дело?).
...Все шире распускает крылья сверхавтономия еврейская, все глубже запускает свои когти хищный торгаш (А. Будилович. Самоопределение народностей).
Каких бы партий Вы ни были, Вы не можете отдавать здешний край на съедение полякам (Д. Скрынченко. У нас своя «Босния»).
Чаще всего инородцы сравниваются с волками — типичными хищниками для русского языкового сознания.
...Массовый переход в католицизм мог быть результатом только тех невероятных насилий над личностью, имуществом и совестью несчастных беззащитных, на которых накинулись, как свирепые волки, ксендзы и польщизна (К. Пасхалов. Быть или не быть православно-русскому Холму).
Тогда русские — это зайцы или овцы:
Заботиться теперь о том, чтобы евреям не было от нас какого-нибудь притеснения, — это очень походило бы на размышления овцы о том, как ей не обидеть чем-нибудь бедного волка (Л. Тихомиров. Русский или еврейский вопрос?).
Особенно ярко эта метафора представлена в думской речи Н.Е. Маркова от 8 мая 1910 г. Депутат сравнивает поляков с волками, а русских - с овцами и констатирует, что волк вправе идти в овчарню и выполнять свои волчьи потребности, ведь так устроила его природа. Но сам Н.Е. Марков позиционирует себя как пастуха, чья обязанность - защитить вверенное ему стадо и перебить волку ноги:
Вам, господа Родичевы, интересны волки, это дело ваше, волчья философия на вашей стороне, но мне интересны мои овцы, я пастух моих овец, их я оберегаю, ибо я защищаю вверенное моему попечению.
На зооморфную метафору здесь накладывается метафора религиозная, а точнее библейская. В Евангелии Иисус Христос сравнивается с пастухом, пастырем, а верующие описаны с помощью лексем стадо, агнцы [2. С. 443]. Таким образом Н.Е. Марков не только дискредитирует своих оппонентов, но и создает положительную самопрезентацию. Дискредитация оппонента поддерживается также приемом антономазии (вид метонимии, употребление собственного имени в значении нарицательного). Фамилия депутата от Конституционно-демократической партии Ф.И. Родичева используется во множественном числе для характеристики группы лиц, обладающих сходными чертами. Для Н.Е. Маркова Родичевы - это либералы, космополиты, нерачительные хозяева, предатели русского народа.
Метафоры эксплуатации. Если метафоры дискредитации высмеивают противника, а метафоры агрессии запугивают адресата, то метафоры эксплуатации задевают в русских людях чувство собственного достоинства, разжигают в них негодование, обиду и вместе с тем желание восстать против существующего несправедливого порядка. С этой точки зрения, русский народ унижен и обманут в собственной стране, а инородцы бессовестно эксплуатируют его, живут за его счет.
Зоометафоры эксплуатации демонстрируют, что «Русские — это животные, которых инородцы используют в своих целях»:
С внутренней России собирают, а тратят на окраинах; великоросса остригают и из его шерсти делают шубу Варшаве, Вильне, Тифлису, Риге. Поневоле Россия зябнет, поневоле в России холодно, поневоле центр у нас «падает» (В. Розанов. Посев и жатва на окраинах и в центре).
Публицист сравнивает великоросса с животным (скорее всего с бараном/овцой), шерсть которого идет на изготовление шуб для национальных окраин. Ойконимы (Вильна и Тифлис - старые названия Вильнюса и Тбилиси) используются здесь одновременно метонимически (главный город означает всю окраину) и метафорически (окраины персонифицируются). При этом подчеркивается, что инородческие окраины империи развиваются за счет оскудения русского центра (Россия зябнет).
Во многих случаях метафоры эксплуатации в дискурсе русских националистов призваны не охарактеризовать существующее положение, а представить точку зрения, позицию, а также желания инородцев, враждебных русскому народу. Такие метафоры выступают как завуалированные или эксплицированные цитаты оппонента. По мнению В. Е. Чернявской, «.создание в текстовой ткани образа оппонента является действенным приемом управления адресатом. Высказывается строится так, что несуществующему оппоненту, третьему лицу приписывается определенное мнение» [13. С. 62]. Русские националисты передают своим сторонникам следующее сообщение: «Посмотрите, что инородцы говорят о нас, они нас не уважают, они относятся к нам как к животным», - инспирируя тем самым их возмущение и недовольство.
Зооморфные метафоры эксплуатации реализуются в таких словах и словосочетаниях, как скотина, домашние животные, рабочий скот, вьючный скот 'предназначенный для перевозки вьюков (о животных)' [4], зарез 'убой на мясо (домашних животных)' [Там же], ярмо 'деревянный хомут для упряжки рабочего крупного рогатого скота' [Там же]. Примечательно, что подобные метафоры используются прежде всего для характеристики двух сфер-мишеней - еврейского и польского вопросов.
А Винаверы и Герценштейны вели всю Думу к полному разрыву с Царем и к превращению России в еврейскую республику, в которой евреи-капиталисты были бы хозяевами, а Русские - рабочим скотом (В. Грингмут. Русский и еврейский элементы в нашей революции).
Заметим, что в данном примере глагол, «вводящий» метафору эксплуатации, употреблен в сослагательном наклонении (были бы). В.А. Грингмут указывает, что пока еще евреи-капиталисты не являются хозяевами, а русские - рабочим скотом, но именно таково желание «Винаверов и Герцен-штейнов». Максим Моисеевич Винавер и Михаил Яковлевич Герценштейн являлись видными деятелями Конституционно-демократический партии, причем публицист использует прием антономазии: употребляя фамилии двух политиков во множественном числе, он характеризует всех депутатов-евреев. Те наивные русские из числа кадетов, которые бездумно исполняют волю евреев-капиталистов, изображаются как бараны, Панургово стадо:
...Эти добродушные русские бараны, попав в Думу, обратились в Панургово стадо, слепо метавшееся туда, куда его вели Винаверы и Герценштейны.
Здесь зооморфная метафора сочетается с метафорой литературной. Панургово стадо - 'группа людей, которая безрассудной толпой слепо следует за своим вожаком, во всем ему подражая', по имени Панурга, героя романа «Гаргантюа и Пантагрюэль» французского писателя Франсуа Рабле [11]. В романе Панург бросил в море «самого красивого и крупного» барана, а все стадо устремилось за ним и утонуло. Используя известный литературный образ, В.А. Грингмут, во-первых, дискредитирует кадетов, представляя их глупыми и внушаемыми, во-вторых, предрекает их гибель.
Правые политики и публицисты часто используют понятийную область «Животный мир» в качестве источника метафор, чтобы показать, что в Холмском крае и Белоруссии польские паны и ксендзы нещадно эксплуатируют русских православных крестьян, относятся к ним как к животным:
Поглядели бы Вы, как поляки «культуральны» в действительной жизни - в своих отношениях к белорусскому православному народу!.. И у Вас сжалось бы сердце при виде всего, что терпит здешнее «быдло»! (Д. Скрынченко. У нас своя «Босния»).
...Еще ближе, еще свежее в памяти народной образы польских панов-рабовладельцев, с их батогами, употребляя которые, как вообще в своем сознании, они не различали крестьян от быдла или скотины (из выступления епископа Евлогия от 25 октября 1911 г.).
Лексема быдло была заимствована из польского языка, в котором bydlo - это 'скот'. В последнем примере в качестве однородных членов использованы польское (быдло) и русское (скотина) слова, являющиеся синонимами. С целью правдоподобно передать точку зрения своих оппонентов -польских панов, русские националисты не только воспроизводят метафорическое представление русских крестьян как домашних сельскохозяйственных животных, но и употребляют заимствование из их языка. С помощью кавычек Д.В. Скрынченко показывает, что слово это чужое, а оценка, которую оно выражает, ему чужда. Обратим внимание, что публицист использует в кавычках еще одно польское заимствование - транскрибированное прилагательное «культуральны». Тем самым он противопоставляет русское слово культурный и польское Ы!Шт!пу'культурный', намекая на то, что культура польских панов, в отличие от русской, есть культура извращенная, лицемерная, ведь она позволяет обращаться с людьми как с животными.
Важно подчеркнуть, что в дискурсе правых зоометафоры эксплуатации используются не только для характеристики отношений русских и инородцев, но и для того, чтобы показать, что в границах одного нерусского народа верхние слои эксплуатируют низшие или один нерусский народ эксплуатирует другой. Таким способом русские националисты «вносят разлад в стан врага», выделяя «хороших» и «плохих» инородцев и показывая, что русская власть защищает всех несчастных и угнетенных, а не только русских.
Так, В.А. Грингмут в статье «Двойная задача нашей окраинной политики» делает акцент на том, что Российская империя, приобретая новые земли, «всюду являлась с двойной миссией: 1) освобождения угнетенных от угнетателей и 2) водворения русской государственности». В частности, в Польше Россия помогла крестьянству избавиться от гнета дворянского сословия:
...В самой Польше простой народ невыразимо страдал под крепостническим гнетом гордой шляхты, обратившей его в состояние простого вьючного скота, «быдла».
А.С. Будилович использует метафору, схожую с той, которая встретилась нам в тексте В.В. Розанова (с великоросса стригут шерсть на шубы окраинам), но здесь жертвой, эксплуатируемым является уже не русский народ, а эстонцы и латыши, а эксплуататором - балтийские немцы:
Даже между нашими немцами, особенно остзейскими, немало найдется таких, которые во имя равноправия народностей не прочь бы еще 200-300 лет попользоваться возможностью стричь эстонских и латышских баранов (А. Будилович. Равноправие народностей).
Метафоры гармонизации. Примеры зооморфных метафор, профилирующих идею гармоничного развития разных народов в составе Российской империи, единичны в текстах русских националистов.
Даже и животные живут стадами, собираются в стада: и им просто так приятнее, лучше. Не одна безопасность диктует стада, — ибо и в стаде антилопы все-таки бегут от льва, но и неиссякаемый инстинкт просто общности, объединения<... > «Уйду от всех людей» - это плохое начало истории: а ведь, в сущности, им начинают инородцы, пытаясь оторваться «от России». (В. Розанов. Центробежные силы в России).
Данная метафора имеет позитивную эмоциональную окраску, представляя Российскую империю как стадо, в котором приятно жить отдельным животным - инородческим окраинам. Примечательно, что, доказывая необходимость «единой и неделимой» империи, В.В. Розанов педалирует неаргумент безопасности, а иррациональный «инстинкт просто общности».
Другой пример также из статьи В.В. Розанова демонстрирует мирное, взаимовыгодное сосуществование малороссов и евреев:
Евреи оттого и привились к малороссам, ... что неподвижный и рослый хохол требует хлопот около себя в области купли-продажи, спроса-предложения. <..>Говорят, у носорога есть какая-то птичка, очищающая ему чуть ли не рот от насекомых и от остатков пищи. Вот такую роль теперь и прежде выполняли около малороссов всякие Янкели и Соломоны... (В. Розанов. Малороссы и великороссы).
Публицист изображает отношения двух народов как симбиоз. Данный пример свидетельствует, что в основе метафоры может лежать не только научный факт, но и полуправда и даже ошибочное сведение [3. С. 164]. Вероятнее всего, В.В. Розанов путает здесь носорогов и крокодилов. Волоклюи, или носорожьи птицы, добывают себе пропитание на спинах носорогов, извлекая из складок их кожи всевозможных паразитов. А птицы-дантисты - это симбионты крокодилов [1]. Кроме того, публицист в этом примере использует прецедентные имена (Янкель и Соломон - персонажи повести Н.В. Гоголя «Тарас Бульба»), символизирующие еврейских торговцев и ростовщиков, которые время от времени оказываются полезными местному населению.
Итак, мы увидели, что понятийная область «Мир животных» активно используется русскими националистами как сфера-источник метафор для концептуализации национального вопроса в Российской империи начала XX в. Почти все зоометафоры пейоративны: с их помощью правые политики и публицисты создают образ «чужого». О.С. Иссерс отмечает: «Разграничение "своих" и "чужих", создание образа "МЫ-группы" через очернение противника - достаточно традиционный прием политической борьбы» [6. С. 160]. Очерняя своего врага, националисты используют зооморфные метафоры в различных прагматических функциях: чтобы высмеять, оскорбить его (метафора «Инородцы -это мелкие животные»), изобразить его как агрессора (метафора «Инородцы - это хищники») или эксплуататора (метафора «С точки зрения инородцев, русские - это домашние животные»). Мелиоративные зоометафоры, профилирующие идею сотрудничества разных народов в составе Российской империи, встречаются крайне редко.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Акимушкин И.И. И у крокодила есть друзья. URL:http://animalkingdom.su/books/item/fö0/s00/z0000068/index.shtml.
2. Баранов А.Н. Дескрипторная теория метафоры. М., 2014.
3. Блэк М. Метафора // Теория метафоры. М., 1990.
4. Большой толковый словарь русского языка / Гл. ред. С. А. Кузнецов. СПб., 1998.
5. Будаев Э.В. Сопоставительная политическая метафорология. Нижний Тагил, 2011.
6. Иссерс О.С. Коммуникативные стратегии и тактики русского речи. М., 2008.
7. Краткий словарь когнитивных терминов / под общей редакцией Е. С. Кубряковой. М., 1997.
8. Лакофф Дж., Джонсон М. Метафоры, которыми мы живем. М., 2004.
9. Москвин В.П. Русская метафора: Очерк семиотической теории. М., 2006.
10. Скляревская Г.Н. Метафора в системе языка. СПб., 1993.
11. Фразеологический словарь русского литературного языка. М., 2008.
12. Хазагеров Г.Г. Политическая риторика. М., 2002.
13. Чернявская В.Е. Дискурс власти и власть дискурса. Проблемы речевого воздействия. М., 2006.
14. Чудинов А.П. Постулаты Уральской школы политической метафорологии // Уральский филологический вестник. Серия: Язык. Система. Личность: лингвистика креатива. 2012. № 2.
15. Чудинов А.П. Россия в метафорическом зеркале: Когнитивное исследование политической метафоры (19912000). URL: http://www.philology.ru/linguistics2/chudinov-01.htm
16. Чудинов А.П. Политическая лингвистика. М., 2006.
Поступила в редакцию 03.11.15
E.P. Dulesov
PRAGMATIC FUNCTIONS OF ANIMAL METAPHORS IN THE DISCOURSE OF RUSSIAN NATIONALISTS AT THE BEGINNING OF THE 20th CENTURY
This paper deals with the metaphors from the source domain 'Animal world' used by right-wing politicians and publicists at the beginning of the 20th century in the depiction of the Russian nation and ethnic minorities against the backdrop of the aggravation of the National question in the Russian Empire. Particular emphasis is placed upon pragmatic functions of animal metaphors. It is found that most animal metaphors are negative and serve as instruments to create the image of the Other. While marking the Other, nationalists form so-called 'our circle'. The non-Russian peoples are portrayed as small animals (metaphors of discredit) or predators (metaphors of aggression). Moreover, Russian nationalists point out that non-Russian peoples treat Russians as agricultural animals (metaphors of exploitation). There are few examples of positive animal metaphors which highlight harmony between the different peoples of the Russian Empire (metaphors of harmonization).
Keywords: cognitive metaphor, metaphorical model, political discourse, Russian nationalism, animal metaphor.
Dulesov E.P., master's degree student
Дулесов Евгений Павлович, магистрант
ФГБОУ ВПО «Удмуртский государственный университет» Udmurt State University
426034, Россия, г. Ижевск, Университетская, 1 (корп. 2) Universitetskaya st., 1/2, Izhevsk, Russia, 426034 E-mail: [email protected] E-mail: [email protected]
