CC BY
47
ВЕСТНИК САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКОГО УНИВЕРСИТЕТА
Сер, 9. 2007. Вып. 2. Ч. II
К. В. Якушкина
ПРАГМАЛИНГВИСТИЧЕСКИЙ АСПЕКТ ЭВФЕМИИ В СВЕТЕ ЯВЛЕНИЯ ЯЗЫКОВОЙ КОМПРЕССИИ
В последние десятилетия, как в зарубежной, так и в отечественной лингвистике, отмечается повышенный интерес к изучению языка не с точки зрения его «внутреннего устройства», а с точки зрения его функционирования в обществе как инструмента коммуникативного взаимодействия. Наиболее актуальными в этой связи стали исследования языковых явлений в русле лингвистической прагматики- направления, занимающегося рассмотрением факторов, обеспечивающих успешное использование языка субъектом коммуникативной деятельности для достижения своих целей (Д. Кристал, Ч. Моррис, Ч, Филлмор, Ч. Пирс, Дж. Серль, П. Грайс, Дж. Остин)1, Существенное место в прагматических исследованиях занимает изучение феномена эвфемии.
На сегодняшний день существует ряд трактовок, иллюстрирующих многоплановость дефиниций эвфемии и эвфемизма. При этом, как правило, под эвфемизмами обычно понимаются «эмоционально нейтральные слова или выражения, употребляемые вместо синонимичных им слов или выражений, представляющихся говорящему неприличными, грубыми или нетактичными»2. Основная цель, которая преследуется говорящим при использовании эвфемизмов - это «стремление избегать коммуникативных конфликтов и неудач, не создавать у собеседника ощущение коммуникативного дискомфорта»3. Таким образом, являясь неотъемлемым компонентом процесса коммуникации, феномен эвфемии относится к языковым универсалиям и служит одним из основных средств обеспечения бесконфликтного и успешного общения. Главная прагматическая функция, выполняемая эвфемизмами в высказывании - функция смягчения, основу которой составляет имплицированное выражение субъективной отрицательной оценки обозначаемого денотата.
В связи с этим можно говорить о ведущем критерии, лежащем в основе эвфемистической субституции - это оценочный (аксиологический) критерий эвфемизации, подразумевающий имплицированную «субъективную негативную оценку некоторого компонента содержания высказывания»4 и связанную со стигматичностью денотата, прямое обозначение которого может быть квалифицировано - в данную историческую эпоху в данной общественно-социальной среде или конкретным адресатом - как грубость, резкость, неприличие и т. п. При этом аксиологический критерий зависит от разнородных психологических и социальных факторов - таких, как окружение, ситуация, позиция говорящего, его статусно-ролевые характеристики и, наконец, ассоциации, вытекающие из личного жизненного опыта, причем они могут быть относительно стойкими, а нередко и окказиональными и спорадическими.
Аксиологический критерий эвфемистической субституции оказывается тесно связан с формальным критерием, заключающимся в косвенности обозначения мелиоративного характера. Косвенность обозначения как одно из главных отличительных свойств эвфемии базируется на семантической двуплановости, свойственной значению эвфемизма, которая достигается за счет ассоциативной соотнесенности с предметами и понятиями более
© К.В. Якушкина, 2007
привлекательными, более приемлемыми, чем денотат, вызывающими более позитивное к себе отношение5.
На ассоциативность при эвфемии указывают С. Ульманн, С. Видлак и др, авторы6. При этом, как отмечается, связь с другими содержаниями, даже если они четко не обозначены, чрезвычайно существенна при эвфемии: «говорящий, употребляя эвфемистический субститут.., как бы отвлекает внимание собеседника от запретного понятия, подразумевая, по крайней мере, формально, другие содержания»7. Исследователи подчеркивают факт неполного соответствия значения эвфемизма смыслу слова, вместо которого он употребляется, поскольку эвфемизм - это «вежливое, тактичное выражение или выражение с неявным смыслом, используемое во избежание прямого наименования неприятного, •болезненного или пугающего явления действительности»8. Таким образом, эвфемизм имплицитно (скрыто, неявно) обозначает те предметы и явления, прямое обозначение которых в определенной конкретной ситуации препятствовало бы достижению коммуникативного комфорта, а совершаемый говорящим выбор в пользу эвфемии как имплицитного способа передачи информации определяется, прежде всего, поставленной коммуникативной задачей, т. е. стремлением и возможностью произвести посредством определенных языковых средств то или иное воздействие на адресата речи в условиях конкретной коммуникативной ситуации. Феномен имплицитности высказывания, отличающегося неразвернутостью плана выражения в сравнении с планом содержания, в свою очередь, является одним из проявлений тенденции к компрессии речи9.
Многие исследователи выделяют в языке две противопоставленные «антагонистические» тенденции, в равной степени ответственные за достижение коммуникативной адекватности и существующие как дополняющие друг друга крайности:
1) имплицитная, связанная со стремлением к компрессии высказывания в рамках объективного закона языковой экономии, к краткости и лаконизму речи, подразумевает сокращение, сжатие, опущение, пропуск элементов - структурную неполноту;
2) эксплицитная, связанная со стремлением к избыточности, плеоназму, распространенности, расширению - и, следовательно, со структурной избыточностью.
Противопоставление данных тенденций - явление универсальное, распространяющееся на все языки10.
В рамках общей тенденции к экономии языковых средств, так или иначе обусловившей разнообразные явления компрессии, осуществляется принцип наиболее рационального и экономного отбора действительно необходимых для целей общения языковых средств.
Можно сказать, что принцип экономии имеет в языке характер закона и является одним «из частных проявлений инстинкта самосохранения. Это своеобразная реакция против чрезмерной затраты физиологических усилий, против всякого рода неудобств, осложняющих работу памяти, осуществление некоторых функций головного мозга, связанных с производством и восприятием речи. Отрицание принципа экономии в языке равносильно отрицанию всех защитных функций человеческого организма»11. Как утверждает А. Мартине, «поведение человека подчинено закону наименьшего усилия, в соответствии с которым человек растрачивает свои силы лишь в той степени, в какой это необходимо для достижения определенной цели. [...] Принцип экономии в языке проявляется в постоянном стремлении достичь равновесия между противоречивыми потребностями, подлежащими удовлетворению, - потребностями общения, с одной стороны, и инерцией памяти и инерции органов речи - с другой»12. Тенденция к компрессии речи объясняется
стремлением избежать избыточности речи, стремлением к экономии речемыслительных усилий и языковых средств13.
Одним из проявлений языковой компрессии является эллипсис. Как способ эвфемии настоящая фигура грамматического сокращения изучалась во многих работах14. Действительно, основными синтаксическими средствами эвфемии являются эллиптические и абруп-тивные образования, в которых имеет место опущение нежелательных к произнесению элементов высказывания. В качестве эвфемизмов в испанском регулярно используются конструкции с недостающим элементом (эллипсис существительного, местоимения, определения, глагола). Например: armar una muy gorda [bronca, riña, pelea, porcata] - закатить скандал, устроить ссору; hacerlo con segundas [intenciones] - сделать что-то с задней мыслью; irse [al otro mundo/al cielo] - умереть; llegarle el día/la hora (llegarle el último día (la última hora) [de la vida]) - умереть; no tener ganas de andar sacando cosas [desagradables] - не иметь желания говорить о неприятностях; esta historia es demasiado [vieja/horrible/desagradable] - эта история слишком старая/ужасная/неприятная; estar/hallarse en estado [interesante] - быть в положении; persona de edad [mayor] - пожилой человек; persona de color [de piel de color negro] - негр, цветной. Восполнение недостающих элементов в данных эллиптических моделях возможно как из ближайшего контекста, так и без него.
Практически все абруптивы (остановка или внезапные обрывы предложения или всего высказывания - suspensiones у cortes de lo comunicado) встречаются чаще всего именно в роли эвфемистических средств. Ср. русск. «будь ты...» [проклят, неладен]. В испанском обрыв может происходить непосредственно перед нежелательным элементом, даже после управляющего предлога или артикля: es un tipo capaz de... [matar], ella es una... [puta, zorra etc.],..porque si no se lo digo... [me mata, me muero]. Наполнение недостающими элементами таких отрывочных и синкопированных высказываний является произвольным и связывается с широким контекстом в каждом конкретном случае.
Особенно следует выделить компрессивные модели с артиклем среднего рода lo, служащего, как известно, одним из способов субстантивации. Восстановление опущенного компонента здесь уже невозможно. В большинстве случаев испанское компрессивное lo несет эвфемистическое значение «плохого», являясь косвенной номинацией «несчастья», «болезни», «смерти». Например, sus hombres по se responsabilizan de lo ocurrido - его люди не берут на себя ответственность за произошедшее; lo de tu padre - когда умер твой отец; lo de la doctora, lo de la noche, lo de ayer - в значении «убийство». Участие фактора компрессии в создании самого механизма косвенной номинации здесь является очевидным.
Отметим также, что эвфемистическая замена, как и эллипсис, входит в число приемов и средств, связанных с выполнением, либо нарочитым несоблюдением так называемых требований к речи, именуемых качествами речи. Список коммуникативно значимых качеств речи: достоинств (virtutes dicendi), к которым нужно стремиться, и недостатков (vitia), которых следует избегать, сформировался еще в античности - в трудах Феофраста, Аристотеля, Деметрия, Цицерона, Квинтилиана, других греческих и римских философов, логиков и грамматистов V-I вв. до н. э.15 Основными качествами (или «требованиями») в эллинистическо-римской традиции признавались правильность, однозначность, логичность (связность), понятность (ясность), точность, благозвучие, красота, разнообразие, изобразительность (наглядность), краткость и уместность речи, а также правдоподобие ее содержания. Различные варианты этого списка, модифицированные либо в сторону детализации, либо в сторону обобщения, либо в количественном отношении, либо чисто терминологически, находим и в работах современных ученых.
Так, Г.П. Грайс выделяет основный принцип, которым должны руководствоваться участники речевого общения для обеспечения успешности коммуникации и достижения в ходе речевого взаимодействия взаимовыгодной цели. Этот принцип получил название Принципа Кооперации или Сотрудничества. В свою очередь, принцип кооперации предполагает следование четырем постулатам общения, в основе которых также лежит фактор компрессии:
1) постулат количества/полноты информации - говори так, чтобы твой вклад в беседу был достаточно информативным, но не более;
2) постулат качества/истинности - говори правду (неправду ужимай);
3) постулат отношения/релевантности - не отклоняйся от темы, говори по существу дела (остальное опускай);
4) постулат способа/манеры изложения - касается нетого, что говорится, а того, как это говорится - избегай неясности, двусмысленности (многозначности) (говори ясно, коротко и последовательно)16.
Коммуникативный кодекс также включает в себя Принцип Вежливости и Максиму Такта, предлагаемые Дж. Личем в дополнение к постулатам речевого сотрудничества Г.П. Грайса. Если говорящий заботится о своем собеседнике, пытаясь максимально обеспечить успех общения с ним, то с помощью эвфемизмов старается сделать свою речь «доброй», «благостной», «благопристойной», «радостно звучащей» и т. п.17
Соблюдение принципа вежливости, в частности, требует от коммуникантов избегать информации, способной вызвать у собеседника отрицательные эмоции, а в случае невозможности этого - использовать максимально корректные способы для ее передачи (лингвистические и паралингвистические эвфемистическими средства)18.
Таким образом, в результате вышеизложенного можно заключить, что применение в речи эвфемизмов отвечает основным постулатам общения, направленным на обеспечение условий, содействующих успешному достижению целей коммуникации. Эвфемия как прагмалингвистический феномен базируется на стремлении коммуникантов к сохранению коммуникативного сотрудничества и как важнейшее средство коммуникативной стратегии рассчитано на установление и поддержание кооперативных отношений с адресатом. При этом реализация прагматической функции эвфемизмов осуществляется благодаря отражающей механизм речевой компрессии тенденции к имплицитному выражению негативнооценочного содержания.
1 Новое в зарубежной лингвистике. Лингвистическая прагматика. М., 1985. Вып. 16. С. 3-237. 2Ахманова О. С. Эвфемизм // Лингвистический энциклопедический словарь. М., 2002. С. 590. 3 Крысин Л.П. Эвфемизмыв современной русской речи //Русский язык конца XX столетия (1985-1995). М., 1996. С. 391.
АРодченко А. В. Средства эвфемии в современном испанском языке (на материале кубинского национального варианта): Автореф. канд. дис. М., 2000. С. 4.
5КацевА. М. Языковое табу и эвфемия. Л., 1988. С. 53-54.
6Видлак С. Проблемы эвфемизма на фоне теории языкового поля // Этимология, 1965. М., 1967. С. 267-285; Штат S. Semántica. Introducción a la ciencia del significado. Madrid, 1976. P. 71-96. 1 Видлак С. Указ. соч. С. 276-277.
%BurchfieldR. An Outline History of Euphemisms in English // Fair of Speech. The Uses of Euphemisms / Ed. D. J. Enright. Oxford, 1985. P. 13.
9Зеликов M. В. Компрессия как фактор структуры и функционирования иберороманских языков. СПб., 2005.
С. 36-140.
10Будагов Р. А. Определяет ли принцип экономии развитие и функционирование языка // Вопросы языкознания. 1972, № 1. С. 17-36; Зеликов М. В. Указ. соч. С. 45-46; Beinhauer W. Dos tendencias antagónicas en el lenguaje coloquial español (expresiones retardarías, comodines, muletillas y expletivos) // Español Actual. 1965. № 6. P. 16.
11 Серебренников Б.А. Роль человеческого фактора в языке. Язык и мышление. М., 1988. С. 95.
12 Мартине А. Основы общей лингвистики // Новое в лингвистике. М., 1963. Вып. 3. С. 397.
13 Зеликов М.В. Указ. соч. С. 37-71.
14Зеликов М.В. Указ. соч. С. 96-98; Родченко А.В. Указ. соч. С. 3-20; Casas Gómez М. La interdicción lingüística. Mecanismos del eufemismo y desfemismo. Cádiz, 1992. P. 150-155; Montero E. El eufemismo: sus repercusiones en el léxico // Senara, 1979. № 1. P. 45-60; JVidlak S. Moyens contemporains euphémistiques en italien. Kraków, 1970. S. 119-126.
15 Аристотель. Поэтика. Риторика. СПб., 2000. С. 225-283.
16Грайс Г.П. Логика и речевое общение // Новое в зарубежной лингвистике. М., 1985. Вып. 16. С. 221-223. "Leech G.N. Principies of Pragmatics. London; New York, 1985. P. 79-80. 18Родченко А.В. Указ. соч. С. 6.
Статья принята к печати 8 ноября 2006 г
