Научная статья на тему 'Познавательное приключение (к 100-летию со дня смерти Ф. Брентано)'

Познавательное приключение (к 100-летию со дня смерти Ф. Брентано) Текст научной статьи по специальности «Философия, этика, религиоведение»

CC BY
229
48
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.
Ключевые слова
ИНТЕНЦИОНАЛЬНОСТЬ / НАБЛЮДЕНИЕ / ВНУТРЕННЕЕ ВОСПРИЯТИЕ / ПСИХИЧЕСКИЙ ФЕНОМЕН / ДУХ / ИМАГИНАЦИЯ / НРАВСТВЕННОЕ ПОЗНАНИЕ / СОЗНАНИЕ / СВЕРХСОЗНАНИЕ / INTENTIONALITY / OBSERVATION / INNER PERCEPTION / PSYCHIC PHENOMENON / SPIRIT / IMAGINATION / MORAL COGNITION / CONSCIOUSNESS / SUPERCONSCIOUSNESS

Аннотация научной статьи по философии, этике, религиоведению, автор научной работы — Шавердян Гаяне Михайловна

В марте сего года исполняется сто лет со дня смерти философа и психолога Франца Брентано. Автор считает своим долгом обратиться к его идеям с позиций психологических проблем современного человека. Показана непродуктивность смешения физических и психических феноменов, не оцененная психологами по сегодняшний день. Представлено одно из перспективных направлений приложения идей Брентано к проблемам психопатологии. В статье проанализирован подход Брентано к нравственности, в основе которого лежит познание, ведущее к любви по отношению к познанному истине и благу. Обосновывается точка зрения, что к мировоззрению Брентано необходимо подходить с позиции сверхсознания.

i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.
iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.

Cognitive adventure (the 100th anniversary of the death of F. Brentano)

In March of this year marks one hundred years since the death of philosopher and psychologist Franz Brentano. The author considers it his duty to apply his ideas from the standpoint of psychological problems of modern man. Shows the inefficiency of mixing physical and mental phenomena, that are not evaluated by psychologists today. The article presents the perspective attempts of application of the Brentano`s ideas to the problems of psychopathology. The article analyzes the approach of Brentano to morality, which based on the cognition of the truth and good. The author shows, that his ideas must be approached from the point of view superconsciousness.

Текст научной работы на тему «Познавательное приключение (к 100-летию со дня смерти Ф. Брентано)»

Международный электронный научный журнал ISSN 2307-2334 (Онлайн)

Адрес статьи: pnojournal.wordpress.com/archive17/17-02/ Дата публикации: 1.05.2017 № 2 (26). С. 45-51. УДК 159.9

Г. М. Шавердян

Познавательное приключение (к 100-летию со дня смерти Ф. Брентано)

В марте сего года исполняется сто лет со дня смерти философа и психолога Франца Брентано. Автор считает своим долгом обратиться к его идеям с позиций психологических проблем современного человека. Показана непродуктивность смешения физических и психических феноменов, не оцененная психологами по сегодняшний день. Представлено одно из перспективных направлений приложения идей Брентано к проблемам психопатологии. В статье проанализирован подход Брентано к нравственности, в основе которого лежит познание, ведущее к любви по отношению к познанному - истине и благу. Обосновывается точка зрения, что к мировоззрению Брентано необходимо подходить с позиции сверхсознания.

Ключевые слова: интенциональность, наблюдение, внутреннее восприятие, психический феномен, дух, имагинация, нравственное познание, сознание, сверхсознание

Perspectives of Science & Education. 2017. 2 (26)

Available: psejournal.wordpress.com/archive17/17-02/ Accepted: 1 March 2017 Published: 1 May 2017 No. 2 (26). pp. 45-51.

G. M. Shaverdian

Cognitive adventure

(the 100th anniversary of the death of F. Brentano)

In March of this year marks one hundred years since the death of philosopher and psychologist Franz Brentano. The author considers it his duty to apply his ideas from the standpoint of psychological problems of modern man. Shows the inefficiency of mixing physical and mental phenomena, that are not evaluated by psychologists today. The article presents the perspective attempts of application of the Brentano~s ideas to the problems of psychopathology. The article analyzes the approach of Brentano to morality, which based on the cognition of the truth and good. The author shows, that his ideas must be approached from the point of view superconsciousness.

Keywords: intentionality, observation, inner perception, psychic phenomenon, spirit, imagination, moral cognition, consciousness, superconsciousness

ерафима Cаровского часто / видели с сумою на пле-V__<- чах, где лежало Евангелие и груз из камней и песка для умерщвления плоти. На вопрос, для чего он это делает, старец отвечал: "Я томлю томящего мя".

Очевидно, можно "томить" не только плоть, но и томящую душу, а вместо "камней и песка" постоянно носить с собой два постулата, и взвалив их на себя, пуститься в трудное путешествие в область познания душевных явлений. Такое впечатление получаем мы от

философа и одного из основателей психологической науки Франца Брентано. Первый постулат или требование, которое он сам себе поставил, касается философии, но соотносится с его отношением к психологии. Он гласит: «Vera philosophiae methodus nulla alia nisi scientiae naturalis est» - "истинный философский способ исследования не может быть иным, кроме как основанным на естественнонаучном познании". Отсюда отношение к методу психологии: "Моя исходная установка в психологии является

Франц Брентано

эмпирической"(1). С этого заявления начинает он свой основной психологический труд под названием "Психология с эмпирической точки зрения", обещанный второй том которого так и не появился. Интересно, что будучи в сане католического священника (впоследствии он отошел от церкви), он имел твердую убежденность в абсолютной независимости философии от теологии из-за различия их методов, однако ставил психологию в зависимость от естественнонаучной парадигмы, не найдя для нее более подходящего метода. При этом он, как честный исследователь, неудовлетворен также применением метода естествознания к внутренним процессам. "Существуют факты, одинаково достоверные и в опыте внешнем, и в опыте внутреннем, - пишет он. И охватывающие их законы, именно в силу широты действия, не являются специфичными ни для естествознания, ни для психологии. Более того, их равная принадлежность как той, так и другой науке говорит о том, что они не могут быть причислены ни к одной из них"(2). Каков же метод самой психологии?

Метод этот, как показывает развитие психологической науки, стоит в тесной связи с проблемой бессознательного, но именно это можно считать вторым постулатом, который взвалил на себя Брентано. "Психическое может быть только осознаваемым", - заявляет он после досконального анализа аргументов десятка авторов, допускающих или отвергающих существование неосознаваемой психической деятельности (3). Казалось бы, апелляция к бессознательному могла бы вывести его из некоторых познавательных тупиков, однако в этом вопросе он категоричен и непримирим. Возможно, допусти Брентано существование бессознательного, он вздохнул бы с облегчением, отсылая, например, к бессознательной божественной воле, как это сделал Э. фон Гартман, о теории которого Хёвнинг заметил, что «она ничего не объясняет, потому что объясняет все» (4). Или он мог бы, как Х. фон Эренфельс наделить душу упорядочивающей функцией и поместить ее между божественным гештальт-принципом и неоформленным хаосом физического мира.

Взамен этого он поляризировал физическое и психическое, проведя между ними резкую границу. "Право, диковинная манера употреблять слово "феномен"! - восклицает он. Его относят как к физическим, так и к психическим понятиям, производя "путаницу и неразбериху" (5). В высшей степени родственные физиологу, физику и психологу предметы, невзирая на то, что "физическое состояние может иметь своим следствием психическое, а психическое состояние— физическое", должны изучаться так, чтобы "разнородное стало поодаль". Иначе говоря, данное в наблюдении есть одна автономная сторона действительности ("внешнее восприятие"), другая - тоже автономная - анализ или мышле-

ние и чувствование (внутреннее восприятие). Именно благодаря внутреннему восприятию, считает Брентано, мы знаем, что такое представление, суждение, радость и страдание, что такое желание, неприязнь, надежда и страх.

Наблюдение и анализ даны в отдельности и не могут быть сведены друг к другу. Одно наблюдение еще не говорит о действительности, пока к нему не присоединятся то, что идет только от нас самих. "Как в первом случае мы встречаем лишь феномены тепла, цвета и звука, - пишет Брентано, - так во втором - явления мышления, чувствования и воления". Причем этому второму, "кроме интенционального, присуще также действительное существование. Познание, радость, желание существуют действительно". Но каким образом мы можем обнаружить наличие чувствования, воления или того же познания, если заранее не "переведем" их на язык мышления? Только посредством мышления, - говорит Р.Штайнер,- можно объединить мир восприятий с миром понятий: "Не природа скрывает в человеке то, чего недостаёт его существу в чувственном образе, но человек создан так, что благодаря этой характерной особенности он на ступени одного лишь наблюдающего познания сам себе закрывает духовную сторону мировой системы. Затем в активном мышлении начинается раскрытие этой духовной стороны. В активном мышлении непосредственно присутствует реальное (духовное), которое ещё не может быть дано в одном лишь наблюдении". (7).

Итак, для Брентано нет ничего в психике, кроме внутренних наблюдений, которые можно зафиксировать эмпирически, и нет ничего, что можно было бы не осознавать. Эти жесткие познавательные рамки он поставил себе неспроста, а чтобы вдруг не "соблазниться пустым сиянием", не принять научный факт за псевдонаучный, не подходить к проблемам психики без должной осмотрительности, не допустить путаницы даже в привычно употребляемых понятиях. Казимир Твардовский, один из его учеников, так пишет о нем в воспоминаниях: "Пример его личной жизни мне ясно показал, что способность отчетливо формулировать и излагать труднейшие проблемы и попытки их решения невозможны без ясного и честного познания себя. Характерная для Брентано строгая понятийная различимость, исключающая бесплодные замысловато-хитроумные игры, стала впоследствии одним из важнейших программных пунктов моих собственных работ" (8).

Этим объясняются также его постоянные переадресации к другим мыслителям, идеи которых он досконально "проварил", и по праву позволяет себе с ними полемизировать. В этом весь Брентано - серьезный, концентрированный, ответственный. "Может случиться так, - пишет он, - что кому-то моя обстоятельность покажется излишней и обременительной. Однако я предпо-

чту, чтобы меня упрекали в этом, чем в том, что я недостаточно утруждал себя обоснованием собственных утверждений. Не столько в разнообразии и широте мнений, сколько в единстве убеждений испытывает сегодня психология острую нужду". (9).

В осознании последнего рассуждения, которое относится к 1874 году (в этом году вышла его книга"Психология с эмпирической точки зрения") остро нуждается современная психология. В эпоху информационных технологий наука оказалась вытесненной информированностью, творчество - структурализмом, качественная познавательная культура - количественными подсчетами. Под флером "разнообразия и широты мнений" доктора психологии довольствуются экспериментами и тестированием на манер условного рефлекса, с которыми вполне могут справиться мало-мальски поднаторевшие первокурсники. Бесконечно плодя никак не связанные между собой исследования, не прекращая при этом спекуляций на тему холизма, психология по сей день остается эклектичной, а психологи не осознают себя частью мирового психологического сообщества, объединенного единством познавательной цели.

Очевидно поэтому большей частью Ф.Брентано не читают. Туземное сознание современных психологов, выросших на прелестях НЛП и проплаченных грантами понятиях типа "гендер", не выносит вникания в его идеи, обходя его имя даже тогда, когда пишутся увесистые монографии о сознании. Меж тем ему внимали Карл Штумпф и Эдмунд Гуссерль, Зигмунд Фрейд и родоначальник гештальтпсихологии Христиан фон Эренфельс. Однако больше всех был известен не он, а В.Вундт, не только потому, что много печатался (у Брентано несравненно мало научных трудов, но он постоянно лично общался со своими учениками на манер античных философов, а его научная корреспонденция составляет 16 тысяч страниц!), а потому, что привнес диковинное новшество - экспериментальные факты о психическом, которыми "давил" оппонентов и эффектно впечатлял приверженцев. Эффект был сродни впечатлению от его роста. Впервые побывав на одной из лекций в 1890 году, Э. Б. Титченер так описал Вундта в одном из своих писем: "Служитель распахнул дверь, и вошел Вундт. Естественно, во всем черном, от ботинок до галстука; узкоплечий, сухощавый, немного сутулится; он производит впечатление высокого человека, но едва ли его рост превышает 5 футов 9 дюймов". (10).

Так и сейчас: кажется, что именно Вундт начал, основал и первенствовал, а другие - с "малым ростом" - уходят в тень. Это - не заслуга Вундта и не его вина. Объяснение заключено в духе времени - с 50-ых годов XIX века разгорелись механицизм, детерминизм, позитивизм и материализм, а главное, медленно подкрадывался воспалив-

шийся в наши дни симплификационизм. Легко и просто видеть в мышлении его содержательные структуру и разбить ее на элементы, и "проспать" психическую активность самого мышления, применять термин "сознание", не вникая в функцию сознания, "тасовать" готовые элементы психики, не задумываясь о том, как они там возникли, видеть в цвете и звуке физическую волну, а не качественный психический процесс, словом, схватить ставшее и статическое, не прослеживая за переходами живого и становящегося. Внутренние феномены активны и перетекают друг в друга; не случайно, что дескриптивный подход в психологии он рассматривал по аналогии с более живой по сравнению с минеральным миром областью - ботаникой. "Под дескриптивным понимались не физикалистские науки и не математика, но именно ботаника служила примером систематической разработки искусственного и точного языка науки". (11). Это позволяло Брен-тано оживить собственное мышление, сделать его морфологическим, способным проследить не только формально-содержательную сторону, но и внутренние преобразования.

"Становящееся", а не готовые этические нормы для Брентано составляет также основу понимания нравственного."Я сказал «совершающимся», а не «совершившимся»: ибо мы все еще являемся свидетелями борьбы света с тьмою. Подлинные этические мотивы, как в частной жизни, так и в политике, изнутри и извне, еще далеко не повсеместно играют решающую роль. Эти силы, говоря словами поэта, все еще недостаточно развиты, чтобы подпирать собою здание мира". (12). Следовательно, нравственное или словами Брентано "естественные санкции нравственного" не созданы, а каждый раз создаются заново, ибо не мысль "так приказано тем-то", ни чувственное побуждение, ни страх и надежда на воздаяние, ни мысль о волевом приказании не могут быть естественной санкцией законного и нравственного"(13). Кантовский категорический императив для Брентано - не решение вопроса, а меч, выхваченный Александром, чтобы разрубить Гордиев узел. "Столь откровенной фикцией делу не помочь", - говорит он, а дело это требует безотлагательного решения, и в первую очередь, в области познания. Этический мотив, по Брентано, исходит из познания преимущества правильности выбора, который сообщает твердость и силу этому выбору, а благо, которое выбираешь, достойно того, "чтобы его любили ради него самого". В основе выбора должно быть познание "искомых понятий блага и зла, а также истинного и ложного", ибо познанное уже есть благо. Итак, любовь и "акт предпочтения", опознавшее истину составляют основу нравственного. "Пускай один наделен всеми познаниями, но лишен благородной любви, пускай другой в избытке наделен благородною любовью, но лишен познаний — и тот и другой не в силах будут использовать

свои преимущества на службе все возрастающему коллективному благу"(14). Иначе, один только инстинктивный порыв сколь угодно благородной любви без познания, как и познание оснований представления и суждения без любви не могут считаться нравственными. В качестве комментария к этим словам Брентано уточняет: "С этой же точки зрения разрешается - как я уже намекнул в самом докладе - возможное сомнение, аналогичным образом порождаемое неуверенностью в том, что все то, что является благом, вызывает в нас приязненное расположение, так что мы можем познавать его как благо и должным образом о нем заботиться". "Заботиться" и "познавать" означает быть целенаправленно внимательным, иметь "отношение к чему-либо как к объекту", достичь осознавания, что впоследствии Перлз назвал "awareness" и поставил в центр своей терапии. Эту целенаправленность на объект, называемой "интенциональностью", Брентано считал "общей характерной чертой всего психического", но никак не физического. Это - производимая душой работа, внутренние акты сознания, "добывающие" представления, суждения и любовь-ненависть или симпатию-антипатию. (В цитируемой речи суждения и представления он объединяет под понятием "интеллектуальная интуиция"). Однако, что или кто конкретно в нас побуждает любить посредством познания, которое определяет благо или истину? Брентано не позволяет себе прибегать к таким понятиям, как "Высшее Я" (Ассаджиолли), "Истинное Я" (Перлс), Атман (Уибер), "Самость" (Юнг), опасаясь выйти за рамки научности. Остается вместо этих объемных понятий предположить самое простое и лежащее на поверхности понятие: "внутренний наблюдатель" (напомним: наблюдение, по Брентано, есть основной научный метод).

Таким образом, "наблюдатель" посредством интеллектуальной интуиции, опознает благо или истину, к которой естественным образом присоединяется любовь, и это составляет ядро нравственного. Примечательно, что в данном контексте отсутствует воля, поскольку представление и суждение, как признание или отклонение представления, в привычной нам схеме душевной жизни можно отнести к мышлению, а любовь-ненависть к чувствованию. Поэтому при рассуждениях о нравственном познании Брентано обходит проблему свободы воли. "Воля, которую называют субъектом нравственного и безнравственного" связана с целями, но цели, как и средства различны. На вопрос о том, какая цель правильная и что лежит в основе выбора цели Брентано не дает ответа. "Выбирай из достижимого наилучшее! —вот, пожалуй, единственно удовлетворительный ответ" - заявляет он, а при объяснении источника блага или истины, вновь отсылает к интенциональности: "Понятие истинного берется из наглядных представлений психи-

ческого содержания". (15) Позицию же "авторитетных юристов" о связи воли с правом Брентано категорически отвергает: "Что за жалкая роль была бы отведена воле, если бы эти низшие, будничные правовые регионы обозначали подлинную сферу ее активности!", а "если суть правового порядка состоит в том, что деятельности отдельной воли указываются определенные границы, то Конт имел право сказать: "Живыми все больше и больше властвуют мертвые" (16).

Зато любовь приобретает здесь объективный характер, потому что объективно поучает нас изнутри, являясь естественной санкцией нравственного. Познание включено в естество человека, и поэтому естественным образом побуждает к любви или ненависти. Здесь Брентано ссылается на Декарта, который первый сказал об этом своих "Размышлениях", "но на его наблюдения не обратили должного внимания и они вскоре были преданы забвению": "Ненависть не может быть столь малой, чтобы не вредить, и никогда не бывает без печали.... Когда вещи, которые оно (познание) побуждает нас любить, действительно хороши, а те, которые оно побуждает нас ненавидеть, действительно дурны, любовь несравненно лучше ненависти. Она не может быть чрезмерной и всегда вызывает радость" (17). Видеть в познании блага только субъективное для Брентано есть "глубокое заблуждение, которое приводит к следствиям, пагубным для всякого достойного мировоззрения. Если бы всякое благо было субъективным, то понятия, скажем, Бога просто не могло бы существовать, если только понимать под Богом безусловно высшее благо. Ибо высшее благо для одного не было бы таковым для другого" (18). Получается, что любые два вдумчивых наблюдателя за собственной душевной жизнью приходят к одним и тем же познавательным выводам, находят достойным любить одно и тоже и приходят к одним и тем же нравственным решениям. Предостережение же о "пагубности" рассмотрения истины или блага как чего-то субъективного не было услышано вот уже 100 лет и глухота эта тянется в будущее. Объявив весь внутренний психический опыт субъективным, понятия этического смешались в одну крайне неопрятную кучу, а специалисты по психическому здоровью, вместо того, чтобы "ин-тенционально" заглянуть в собственную душу и найти там объективный критерий индивидуального и одновременно универсального блага, ломают голову, чтобы иметь "научные "основания для объявления нормой, например, педофилии.

В итоге, хотя в области нравственного познания Брентано фактически поставил больше вопросов, чем дал окончательные ответы, сам стиль его рассуждений говорит о титанических усилиях домысливания и исчерпания понятий, к которым он прибегает. Опасение не дать сбить себя с толку произвольным интерпретациям и неясным метафизическим построениям, вынуж-

дает его поставить точку или найти "единственно удовлетворительный ответ" там, где ожидаешь перехода рассуждений в некое откровение об источниках нравственного познания. Это, несмотря на результат, есть не только свидетельство плодотворности его идей (их влияние на развитие гештальт-школы и феноменологического подхода в психологии широко известно), но честности его познавательных стремлений. Для сравнения В.Вундт, говоря об этическом, в соответствии со своим структурализмом, "намешал" множество не связанных друг с другом понятий, так и вступив хотя бы на путь прояснения проблемы. "Этика по В. Вундту неопределенна, - говорит Г.Геффтинг, - частью сливается с психологией народов, частью переходит в метафизические и религиозные рассуждения" (19).

Но идеи Брентано оказали и, надеемся, еще окажут влияние и на практику психологии. Представив концепт Брентано в качестве треугольника, Д. Тресемер задается вопросом: что происходит, если психические феномены представления (mental pictures), суждения (judgment) и любви-ненависти (love-hate) стагнируют, нарушая процессуального и взаимодействие между ними? Стагнация представления без импровизационного продолжения его в суждении и любви-ненависти, приводит к тому, что представление функционирует как предубеждение и предрассудок, делая из человека "затворника", "накопителя" и психологического "склеротика". Остановка на суждении без вмешательства двух других феноменов принуждает личность выступать всегда в роли "оценщика", поэтому постоянное принятие превращает его в мечтателя, а отвержение - в осуждающего. Наконец, ригидность в области любви-ненависти и приводит к реактивности и таким рефлекторным реакциям, как восторг или ругань. Аналогично рассматриваются пограничные личностные патологии на пересечении двух феноменов без вмешательства третьего. Так, неспособный к новым представлениям вплоть до уровня афантазии живет на автопилоте прежде принятых смыслов, нарраций и верований, по отношению к которым когда-то сформировал симпатию. Подобный способ феноменологического анализа личностных расстройств, на наш взгляд, существенно обогатит страдающие феноменологическим дефицитом международные классификации психических болезней (20).

Чтобы понять подход Брентано к психическим феноменам и к психологии, которая их изучает, необходимо покинуть платформу обычного сознания. Последнее орудует явленным миром внешнего восприятия, результатом которого является внешнее знание. Все внешнее знание, согласно Е. П. Блаватской, составляет первую обитель или чертог и называется "неведение" или "незнание". Эту ступень необходимо преодолеть, достигнув безразличия к объектам восприятия, не откликаясь на "гремящий голос великой

иллюзии". "Если захочешь пройти первый чертог безопасно, не позволяй своему уму принимать огни вожделения, горящие в нем, за солнечный свет жизни". Вторая обитель названа "Познание" или "Обучение", третья - "Мудрость". (21). В проекции на исследуемую тему, Брентано перешагнул порог первой обители и оказался во второй, ибо речь идет о непространственных явлениях внутреннего восприятия ("психические феномены являются непротяженно и без расположения в пространстве" ). При этом исследуется не само представление или образ, который "хочет выдать себя за свет" а то, что формируется дальше в душевной жизни при построении этого представления, т.е. "представление о представлении", и это уже не содержание суждения, а сопровождающее это суждение познание через признание или отклонение этого суждения, не радость или горе сами по себе, а то, как радость и горе объективно поучают нас. Эту "вторую обитель обучения" - познание в качестве естественной потребности, заглушили в себе Фрейд со своим выуживанием из бессознательного содержаний прошлого в угоду инстинкту, В.Вундт со своим недоверием к собственной психике и интроспективным отчетам другого (собственно с этого недоверия и началась экспериментальная психология) и Джеймс, ограничивший мышление прагматизмом ("прагматизм - новое название для старых методов мышления"), а сознание - функцией фильтрации потока мыслей с целью выбрать наиболее адаптивные из них.

Подход Брентано резко отличается от принятого деления психических содержаний на те, что исходят от мышления, чувства и воли, поскольку психическое не суть эти содержания, а интенци-ональные акты, т. е. всегда имеется отношение к чему-либо, но сам предмет этого отношения не обязательно существует реально. Например, при воспоминании или воображении нет чувственного предмета, но тем не менее акты сознания совершаются. Это, пожалуй, "внутреннее внутреннего", когда душа совершает акт представления, а того, что именно представляется, в реальности уже (при воспоминании) или еще (при воображении) не существует. Более того, это внутреннее восприятие является единственно очевидным, в отличие от внешнего восприятия, которое пестрит фактами различных сенсорных иллюзий, взять хотя бы фантомные боли при ампутированной конечности. "Так называемое внешнее восприятие не является, строго говоря восприятием", - считает Брентано, и следовательно не может считаться психическим феноменом (22). Здесь "наблюдатель" не просто отдается чувственному впечатлению, а как бы "держит себя в руках", формируя представление и отношение к представлению через суждение. Все происходит исключительно в душе: от чувственного впечатления остается уже независимое от чувственного представление или образ ("представление пред-

ставления"), созданный "наблюдателем", он же судит о нем, принимая или отклоняя, и формирует отношение через любовь ненависть, которых также нет в чувственном мире. Принимая точку зрения А. Бена о том, что не имеющий протяженности внутренний опыт определяется через слово "дух", Брентано находит в нем "унифицированное определение для совокупности всех психических феноменов" (23).

В итоге, "наблюдатель" имеет дело не с чувственным, а сверхчувственным миром, а психическая активность направлена не на структурный анализ психики, а на единую опытную деятельность. "Все разнообразие психических феноменов, которые являются кому-нибудь во внутреннем восприятии, - пишет Брентано, - всегда обнаруживает себя как единство, тогда как о физических феноменах, которые одновременно схватываются посредством так называемого внешнего восприятия, этого не скажешь" (24). Таким образом, как отмечает Молчанов, "единство сознания для Брентано — это также факт опыта, но не формальное условие объединения представлений". (25). Осуществляющего это единство или, говоря языком психотерапии, супервизора между этими тремя можно назвать по-разному: "Наблюдатель", "Дух" или "Свидетель" по К.Уилберу. Представления, суждения, симпатии и антипатии добываются не из наблюдения чувственного мира, а из мыслей и представлений наблюдающего, поэтому внутренние феномены по Брентано всегда индивидуализированы.

Хотя Брентано отмечал "само-противоречи-вость термина "бессознательное сознание", в его подходе мы сталкиваемся с необычным сознанием. Обычное разделяет субъект и объект, и то, что исходит от субъекта, соответственно, - субъективно и наоборот. Он реверсирует эти соотношения, и, учитывая, что имеет дело с познанием сверхчувственных феноменов, сверхчувственное познание оказывается объективным, а чувственное субъективным. Естественно, что при подобной перестановке объективного и субъективного, а также в силу направленности на внешний мир и выраженности в поведении, в процесс созерцающего познания посредством представлений, суждений (мысли) и "движений души" (эмоциональные феномены) не может входить воля. Прослушав доклад У.Джеймса на интернациональном конгрессе психологов в Риме в 1905 году (для которого "волевые акты - производные функции нашего организма"), Брентано удивляется тому, как можно не различать чувственно воспринимаемое и чисто психический феномен, не видеть разницу между "моей ненавистью к врагу и объектом этой ненависти". Воля здесь - не производное организма, а производное от любви-ненависти, поскольку если наличествует ненависть, она уже содержит волевое движение "от" объекта (как и любовь "к" объекту). В случае Джеймса все сходится: если не признавать

явное различие между "ненавистью и объектом ненависти", если между этими двумя нет никаких "промежуточных переменных" в виде дальнейших мысленных продвижений от чувственно воспринятого объекта к послеобразу, то налицо формула бихевиоризма, отцом которого Джеймс и является.

Но дело в том, что воздействие поведения и любого чувственного предмета, за которым следует внешнее восприятие, обладает четкой выраженностью, оно сильное, если не сказать принудительное. Поэтому состояние сознания при чувственном восприятии представляется нам ясным. Наоборот: внутренние душевный процесс, о котором говорит Брентано, легко ускользает от внимания, а состояние сознания представляется суженным и подобным сновидению. При этом не учитывается, что и "во время обычного состояния бодрствования человека душевное состояние сна обыкновенно не прекращается, но продолжается наряду с бодрствованием, и что собственно душевное только тогда вступает в область восприятия, когда человек пробуждается не только для чувственного мира, как это имеет место в обычном сознании, но также и для душевного бытия, как это происходит в созерцающем сознании" (26).

Трудность осознания вклада Брентано в психологическую науку заключается в том, что средствами рассудочного познания мы пытаемся постичь созерцающее познание, для которого необходимо не обычное сознание, а сверхсознание, классическое определение которого эмоционально-образная активность, а учитывая его утверждение о первичной роли представления, мы имеем дело с имагинатив-ным познанием. Без разделения рассудочно-чувственного и имагинативно-сверхчувствен-ного способов познания душевных явлений подход Брентано будет оставаться за пределами понимания. Некий Жань Цю спросил у Конфуция: "Можно ли знать, существовало ли что-нибудь прежде, чем возникли Небо и земля?" "Можно, - ответил Конфуций. Прежде было то же, что и сейчас". Жань Цю не нашелся, что спросить еще, и ушел. На другой день он снова подошел к учителю и спросил: "Почему мне вчера этот ответ был ясен, а сегодня нет?" "Вчера он был тебе ясен, потому что ты был готов духом воспринять его. А сегодня тебе неясно потому, что ты пытаешься приложить его и к недуховному тоже" - был ответ (27).

Подход Брентано непонятен, когда прикладываешь к нему мерки чувственного, исчислимо-пространственного мира, и ясен, когда пытаешься пробиться к пониманию закономерностей, которые лежат в основе выработки представления суждения или эмоций, того, как дух, работая в душе, выводит ее на путь познания. На эту духовную сторону мировоззрения Брен-тано неоднократно указывал Р.Штайнер. "Но у

Брентано мы находим, что он проницательно останавливается перед духом, так что по отношению к пневматософии как науке о духе он становится на такую почву, где различные науки с разных сторон отвергают не только представление внутреннего существа, но и сам объект (дух)" (28). Не будь этого, он непременно пришел бы к необходимости особого восприятия, которое интенционально направлено не на физические, а на исследованные им психические феномены, и, следовательно, к необходимости

развития "ока духа" (К.Уилбер), способного на сверхчувственное восприятие.

Так что приложение духовного к недуховному создаем не только мы, но он сам, ибо ограничив себя двумя постулатами, о которых шла речь вначале, он отгородился стеной от сверхсознательной связи с духовным миром. Но "всякая стена, - говорил Р.Эмерсон, - это дверь", и открыть ее когда-нибудь придется психологам, имеющим "внутреннее восприятие" данных Брентано импульсов.

ЛИТЕРАТУРА

1. Ф. Брентано, Психология с эмпирической точки зрения, интернет-ресурс: http://www.jogral.ru

2. там же

3. Ф.Б. Бассин, Проблема бессознательного, М., «Медицина», 1968, 467стр., стр. 59

4. Hartmann von. E, Philosophie des Unbewussten, Berlin, 1876, p. 18, цит. по: Ф.Б. Бассин, Проблема бессознательного, М., «Медицина», 1968, 467стр., стр. 59

5. Ф. Брентано, Психология с эмпирической точки зрения, там же

6. там же

7. Р. Штейнер, О загадках души, перевод с Л.Б. Панфиловой

8. GA 21, интернет-ресурс: http://www.rudolf-steiner.ru

9. К.Твардовский, Логико-философские и психологические исследования. М., 1997, стр. 22-23, цит. по: Б. Домбровский, Казимир Твардовский: жизнь и учение, журнал "Логос", №4, 1999 (14), стр. 133 - 167

10. Ф. Брентано, Психология с эмпирической точки зрения, там же

11. Э. Б. Титченер, цит. по: Шульц Д., Шульц С., История современной психологии, гл. 4, http:www.gumer.info

12. Р. Громов, Дефиниция и дескрипция у Брентано и Гуссерля. Языковые игры в феноменологии сознания, журнал "Horizon", 1 (1) 2012, стр. 7-27

13. Ф. Брентано, О происхождении нравственного познания, Доклад, прочитанный 23 января 1889 года в Венском юридическом обществе, библиотека Я. Кротова, интернет-ресурс: http://krotov.info

14. Ф. Брентано, О происхождении нравственного познания, там же

15. там же

16. там же

17. там же

18. Декарт. Собрание сочинений в 2-х тт., т. 1. М.: «Мысль», 1989. С. 540

19. Бретано, О любви и ненависти, библиотека Я.Кротова, http://krotov.info

20. Г.Геффдинг, Современная философия, Изд-во О.Н. Поповой, 1907, 211 стр., стр. 36

21. David Tresemer, Ph.D., Psychology, lecture "Landscape of the soul", Anthroposophic Psychology Course , Wise Cosmos, youtube

22. Е. П. Блаватская, Голос безмолвия, http://www.theosophy.ru/lib/

23. Ф. Брентано. Психология с эмпирической точки зрения, там же

24. там же

25. там же

26. В. И. Молчанов, Две лекции о Брентано, http://www.ruthenia.ru/

27. Р. Штейнер, О загадках души, там же

28. Чжуан-цзы, Даосские каноны, Новые переводы В.В.Малявина, М., изд-во "АСТ", 432стр., стр. 220-221

29. Р. Штейнер, О загадках души, там же

Информация об авторе Information about the author

Шавердян Гаяне Михайловна Gayane Shaverdian M.

(Армения, Ереван) (Armenia, Yerevan)

Профессор, доктор психологических наук Professor, doctor of psychological Sciences Заведующая кафедрой социальной психологии Head of the Department of social psychology, Yerevan

Ереванский государственный университет state University

E-mail: gmsh17@yahoo.com E-mail: gmsh17@yahoo.com

i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.