CC BY
33
12. Аганбегян А.Г. О сроках выхода из мирового экономического кризиса // Аналитический вестник Аналитического управления Аппарата Государственной Думы РФ. 2009 г. Вып. 21. Новый курс: модернизация российской экономики // Официальный сайт Государственной Думы РФ [Электронный ресурс]. URL: http://iam.duma.gov. ru/node/2/4447.
13. Исследование информационной прозрачности российских компаний в 2010 г. международного рейтингового агентства Standard & Poor's и Центра экономических и финансовых исследований и разработок в Российской экономической школе // Официальный сайт газеты "Ведомости" [Электронный ресурс]. URL: http://www.vedomosti. ru/research/getfile/428/612_T %26D+Russia+2010.pdf.
14. Молотников А.Е. Публичные компании: основные особенности и перспективы дальнейшего развития // Акционерное общество: вопросы корпоративного управления. 2008. № 12. С. 56-57.
15. Федеральный закон "О противодействии неправомерному использованию инсайдерской информа-
ции и манипулированию рынком" от 27.07.2010 г. № 224-ФЗ // Официальный сайт компании "Консультант Плюс" [Электронный ресурс]. URL: http://www.consultant.ru/online/base/?req=doc;base= LAW;n=103037.
16. Федеральный закон от 22.04.1996 N 39-ФЗ "О рынке ценных бумаг" // Официальный сайт компании "Консультант Плюс" [Электронный ресурс]. URL: http://www.consultant.ru/popular/cenbum/.
17. Гражданский кодекс Российской Федерации // Информационно-правовой портал "Гарант" [Электронный ресурс]. URL: http: // base.garant. ru/10164072/.
18. Гуриев С., Качинс Э., Ослунд А. Россия после кризиса. М.: Изд-во "Альпина Бизнес Букс", 2001. 400 с.
19. Головко М.В., Некрасов В.Н. Теневые отношения как форма развития основополагающего противоречия управления // Менеджмент в России и за рубежом. 2011. № 5. С. 125-132.
2 ноября 2011 г.
УДК 93/94
ПОЗИЦИЯ ФРАКЦИЙ III ГОСУДАРСТВЕННОЙ ДУМЫ ПО ОТНОШЕНИЮ К СТОЛЫПИНСКОЙ СУДЕБНОЙ РЕФОРМЕ
НАЧАЛА XX В.
Ю.А. Шестаков
Одной из актуальнейших проблем стоящих перед современной Россией является проблема ее правовой модернизации, построения основ правового государства. Поэтому обращение к историческому опыту, связанному с попыткой реализации этой идеи на практике представляет несомненный интерес. Такая попытка была предпринята в начале ХХ в. главой российского правительства - П.А. Столыпиным. Он инициировал целую серию законопроектов предполагавших коренную реформу российского судоустройства, судопроизводства и некоторых наиболее важных отраслей материального права, которые можно в целом охарактеризовать как "столыпинскую судеб-
Шестаков Юрий Александрович - кандидат исторических наук, доцент кафедры философии и истории ЮжноРоссийского государственного университета экономики и сервиса, 346500, г. Шахты, ул. Шевченко, 147, e-mail: shesyur@gmail.com, т. 8(918)5965323.
ную реформу" [1, 2]. Анализ обсуждения этих законопроектов в III Государственной думе позволяет уяснить отношение ее фракций к утверждавшимся тогда в России модерни-зационным политико-правовым институтам, понять насколько цели модернизации правовой сферы соответствовали правосознанию и ценностным ориентациям общества и его представителей в российском парламенте. Актуальность работы заключается и в том, что подобный анализ в советской исторической науке не предпринимался, вследствие резко отрицательной официальной позиции по отношению к феномену правового государства. Поэтому данная тема рассматривалась отечественной историографией, во-первых,
Shestakov Jury - Ph.D. of History, associate professor of Philosophy and History Department at the South Russian State University of Economy and Service, 147, Street Shevchenko, Shakhty, 346500, e-mail: shesyur@gmail.com, ph. 8(918)5965323.
весьма поверхностно, обычно лишь в контексте взаимоотношений Думы с инициатором реформы - П.А. Столыпиным, а во-вторых, с крайне идеологизированных позиций характерных для советской историографии [3-5]. Поэтому автор был вынужден опираться при разработке тематики в основном на непосредственные источники - стенографические отчеты и обзоры деятельности III Государ -ственной думы.
Фракция правых, считая, что властный суверенитет принадлежит исключительно монарху, резко отрицательно относилась к разделению властей. Ее лидеры, прежде всего Н.Е. Марков и В.М. Пуршкевич, полагали, что власть должна быть "идеологически ориентирована", т.е. исповедовать самодержавие, великорусский национализм, великодержавный шовинизм и "воинствующее" православие. По их мнению, в результате "инфильтрации" "чуждыми" элементами государственный аппарат стал ненадежен в идеологическом отношении, а потому "спасовал" перед революционной смутой, которую не считали преодоленной. В особенности "ненадежными" они считали представителей законодательных и судебных органов, которые были относительно автономны от суверена. Поэтому в целях скорейшего восстановления порядка, полагали они, контроль с их стороны над исполнительными органами недопустимым. Вследствие этого при обсуждении всех законопроектов правые отстаивали принципы минимизации судебно-прокурорского надзора над полицией и администрацией, уменьшения роли судебной власти в процессе смягчения наказания, устранения принципа независимости в организации мирового суда. В связи с этим правые фактически не признавали необходимости формирования в России гражданского общества.
Ораторы от фракции утверждали, что население в силу "идеологической ненадежности" находится под влиянием "враждебных элементов" революционного толка. Поэтому в ходе дебатов они выступали сторонниками консервации патриархальной политической культуры населения. В силу этого при обсуждении законопроектов правые возражали против расширения влияния следующих общественных институтов: суд присяжных, патронаты, выборный мировой суд, адвокатура.
Ораторы с крайне правых скамей, к числу которых принадлежали и бывшие юристы, например, Г.Г. Замысловский, смотрели на право как на инструмент государственной власти. В связи с этим они отвергали такой принцип современного государства, как верховенство закона. Функции государства и органов юстиции, в частности, заключались, на их взгляд, лишь в выполнении воли суверена и реализации идеологии "истинно русских людей". Поэтому правые, в процессе обсуждения судебной реформы отстаивали необходимость сохранения исключительных положений и чрезвычайных судов, которые компенсировали "идейную ненадежность" обычных судебных учреждений. Они выступали сторонниками ограничения контроля судебной власти над деятельностью чиновников; сохранения надзора правительства над судебными институтами и минимизации роли "писаного права" в местных судах. Резко отрицательно правые относились к принципу равенства перед законом. Являясь сторонниками сохранения и укрепления сословного строя, члены фракции выступали за остракизм по отношению к таким экономически, духовно и этнически чуждым социальным элементам, как предприниматели, интеллигенция, евреи, которых считали идейными врагами. Поэтому, дебатируя законопроекты, фракция выступала за: судебно-правовую изоляцию крестьянства, уменьшение влияния на суды вышеуказанных групп населения, а также за всемерное "ужесточение" по отношению к ним норм уголовного права и процесса.
Наконец, правые в процессе обсуждения законопроектов показали себя противниками такого постулата правового государства, как гарантированность гражданских прав и свобод связанного с принципом взаимной ответственности гражданина и государства. Выдвигая лозунг "государство превыше всего", понимая под последним фактически административно-полицейские органы, правые были сторонниками полного подчинения личности административным интересам. Вследствие этого в процессе обсуждения законопроектов об ответственности должностных лиц за посягательство на права подданных они считали наиболее важным оградить не интересы частных лиц, а "энергию" чиновников, которую они должны были проявлять в борьбе против "революционной заразы".
В процессе обсуждения законопроектов, имевших целью гуманизацию пенитенциарной политики, правые, полагая, что политическая преступность порождает и провоцирует всякую другую преступность и, считая святой обязанностью государства бороться против нее исключительно репрессивными методами, выступили противниками условного осуждения и условно-досрочного освобождения. Обсуждая законопроект о преобразовании местного суда, правые отстаивали непригодность для крестьянства судебного процесса несословного суда, основанного на ограждении прав личности посредством гарантий, установленных законом (верховенство закона, независимости и профессионального характера суда, адвокатуры). Фактически это означало отсутствие стремления правых депутатов повышать правовую культуру народа, содействовать преодолению его правового нигилизма.
Таким образом, можно сделать вывод о том, что правые в процессе обсуждения судебной реформы в III Государственной думе выражали не только специфические социально-экономические, но и "цивилиза-ционные" интересы, будучи противниками политико-правовой модернизации. В процессе обсуждения законопроектов они отстаивали необходимость сохранения традиционалистских устоев: сословного строя; изоляции российской деревни от проникновения политических, социальных, экономических, правовых элементов модернизации; привилегированного положения дворян; сохранения патриархального характера судопроизводства; неприятия идеи правового государства. Дебаты также обнаруживают стремление большинства фракций, используя политическую и социальную демагогию, поддержать низкую правовую культуру основной массы населения в целях отстаивания реакционных "почвеннических" правовых идеалов.
Октябристы также признавали властный суверенитет за монархом, однако в отличие от правых выступали за то, чтобы его власть в интересах прав общества и отдельных его членов была ограничена законом. Гарантом этого они признавали принцип разделения властей. Но октябристы "главной" ветвью власти, которая должна контролировать общество, склонны были считать власть административную, управляемую непосредственно сувереном. Поэтому фракция, от имени которой выступали в основном
докладчики думских комиссий по законопроектам, где октябристы составляли большинство: Г.В. Скоропадский, Н.П. Шубинской, К.И. Антонов - была настроена против поправок, "выравнивающих" влияние ветвей власти на смягчение участи преступников, на контроль над чиновничьим аппаратом и на деятельность местного суда. Октябристы, возлагая большие надежды на пробуждение "общественной самодеятельности" в сфере судоустройства, судопроизводства, и пенитенциарной политики, являлись сторонниками формирования в России гражданского общества. Однако они полагали, что население России еще не созрело для взаимодействия с властью на базе либеральных ценностей, а потому считали, что расширение участия гражданского общества в управлении делами государства необходимо, но постепенное и под контролем властного аппарата. Поэтому в процессе обсуждения законопроектов они, сохраняя своей целью развитие общественного самоуправления (патронатов, суда присяжных выборного мирового суда), выступали против чрезмерного с их точки зрения усиления общественного элемента и полицейско-бюрократического ослабления, предлагаемого левыми.
Главной целью октябристов становилось укрепление доверия общества к власти, зачастую не институциональными, а пропагандистскими средствами. В соответствии с такой точкой зрения на право октябристы смотрели как на инструмент, защищающий интересы личности, но в первую очередь не "от государства", а "через посредство" государства. Поэтому они выступали: против "чрезмерного" расширения возможностей смягчения наказаний для политических преступников и - устами своего оратора Л.Г. Люца - за подчинение патронатных организаций государству [6].
Октябристы, являясь в принципе сторонниками равенства перед законом, идя навстречу представителям административно-полицейской власти и не испытывая доверия к обществу, допускали отступления от него. Они соглашались с минимизацией применения принципов индивидуализации и гуманизации наказания по отношению к политическим преступникам, сужением ареала распространения мирового суда, ограничением прав евреев в сфере судоустройства и судопроизводства и т.д. Наконец, октябристы отдавали безуслов-
ный приоритет ответственности личности перед государством. Отсюда - противоречивость и непоследовательность позиции фракции, с одной стороны, признающей правовую автономию личности и необходимость ее защиты от государственного произвола, а с другой, ищущей соглашения с властью иногда за счет сужения этой автономии. Это выразилось в признании ими: института административной гарантии (наряду с необходимостью ее сужения), ограничения прав личности в процессе применения к ней условного осуждения, условно-досрочного освобождения и в отклонении ряда поправок левых фракций, позволяющих подданным с большей полнотой отстаивать свои права в местном суде (в сочетании, однако, с некоторым расширением ряда прогрессивных в этом плане положений законопроектов).
Таким образом, можно сделать вывод о том, что "центр" Думы выступал в отличие от правых за поглощение традиционализма "правовым строем", а не наоборот. Но для представителей консервативного либерализма было характерно стремление постепенно приспособить значительную часть российского общества к модернизации, укрепив, прежде всего, доверие к ее устоям. Сомнение в степени готовности общества адекватно воспринять новые цели развития привело октябристов к выводу о необходимости приоритета не институциональных преобразований способствующих формированию гражданского общества, а укрепления доверия населения к государственной власти как к основному средству преодоления традиционализма.
Леволиберальные фракции III Государ -ственной думы (кадеты, прогрессисты, национальные фракции) выступали сторонниками народного суверенитета и неукоснительности соблюдения принципа разделения властей. Их ораторы, к числу которых принадлежали виднейшие российские юристы, ученые и земские деятели (кадеты М.С. Аджемов, В.А. Маклаков, К.К. Черносвитов, Ф.И. Роди-чев, прогрессисты И.Н. Ефремов, Н.Н. Львов, представитель "польского коло" А.И. Пар-чевский и т.д.), дебатируя законопроекты об условном осуждении и условно-досрочном освобождении, они добивались расширения полномочий судебных органов в применении этих мер. При рассмотрении законопроектов, усиливавших ответственность должностных лиц за противозаконные деяния, левые ли-
бералы выступили за замену "смешанных присутствий", нарушавших принцип судейской свободы обычными судами. В процессе обсуждения законопроекта об изменении порядка предания суду левые либералы делали акцент на независимости процесса судебного разбирательства от "административных интересов". Обсуждая реформу местного суда, левые либералы предлагали обеспечить его автономию по отношению к правительству, возражая против назначения председателя мирового съезда. Эти фракции в соответствии с доктриной народного суверенитета считали, что гражданское общество должно контролировать государство. Обсуждая методы гуманизации и индивидуализации наказаний, кадеты и примыкавшие к ним, считая, что современное государство чрезмерно изолировано от гражданского общества, а право в силу этого "политизировано", выступали за более широкое развитие общественной инициативы в лице патронатных организаций и такого института влияния общества на суд как присяжные. Политическую преступность как следствие недоучета государством интересов социума они считали менее опасной для общества. В процессе обсуждения законопроектов реформы левые либералы последовательно выступали за повышение роли местного самоуправления и в преследовании должностных лиц и в создании местного суда [7]. В отличие от правительства, октябристов и правых леволиберальных фракций, они не рассматривали закон как орудие государства, будучи сторонниками соблюдения принципа верховенства закона. В процессе обсуждения проекта устройства местного суда они выступали за необходимость сужения сферы применения обычая и придания ему "правового характера".
Дебатируя законопроекты, связанные с контролем над законностью деятельности бюрократии и мероприятиями, совершенствующими пенитенциарную политику, фракции сражались за сужение сферы внесудебного административного "усмотрения". Левые либералы являлись бескомпромиссными сторонниками принципа равенства перед законом. Поэтому они выступали против поправок, изымающих из сферы действия будущих законов определенные территории или группы населения. Гарантированность прав и свобод граждан и взаимная ответственность гражданина и государства были альфой и омегой правосознания левых либералов. Поэтому
именно они выступили основными инициаторами поправок, предоставлявших дополнительные процессуальные гарантии потерпевшим от действий административной власти. Именно эти фракции, полагая, что социальные причины преступности играют главную роль, выступили за расширение возможностей для применения гуманных мер наказания. С их подачи были переработаны статьи законопроекта о местном суде, касавшиеся гарантий соблюдения неприкосновенности личности.
Таким образом, деятельность леволибе-ральных фракций Думы в процессе дебатирования законопроектов судебной реформы была направлена на создание гарантий для: соблюдения принципа разделения властей; судебного контроля над администрацией; расширения полномочий органов местного самоуправления как институтов гражданского общества; верховенства права; равенства перед законом. Кадеты и их союзники являлись наиболее последовательными сторонниками правовой модернизации России и реализации идеи правового государства. В этом они отличались: от правых, которые выступали против идеи правового государства; от октябристов использовавших ее в пропагандистских целях для укрепления доверия общества к власти, и от левых фракций, которые не верили в возможность содействовать его построению правовыми путями.
Социалистические фракции Думы (трудовики и социал-демократы) также являлись сторонниками идеи народного суверенитета. Однако принцип разделения властей не был их политическим идеалом. Таковым выступало "самодержавие народа" в форме "идеальной республики" базировавшейся на идее "единства власти народных представителей". Существовавшее в России государство они считали орудием подавления угнетенных классов, что полностью исключало возможность реализации идеала легальным путем. Поэтому их парламентская деятельность была направлена на критику существующего режима, способную поднять массы на его свержение. По мнению социалистических фракций Думы, гражданское общество должно было всецело подчинить себе государство (отсюда - требование отменить имущественный ценз при формировании судебного аппарата). Однако представлять собой, по их мнению, оно должно было корпорации с прямой демократией - территориально-сельские (на которые ориентировались трудовики) и про-
изводственные (которым отдавали предпочтение социал-демократы). Трудовики, от имени которых выступали А.Е. Коропотов, Г.Е. Рожков, К.М. Петров, Н.Я. Ляхницкий, полагая, что развитие общественной инициативы способно изменить карательную направленность "классового судопроизводства", выступали за: развитие патронатного движения, расширение компетенции суда присяжных и прочих институтов гражданского общества. Социал-демократы же устами их лидеров Т.О. Бело-усова и Н.С. Чхеидзе абсолютизировали классовый характер государства и права, поэтому с предложениями подобных мер не выступали. Для социалистов был характерен взгляд на право как на инструмент современного им государства, поэтому они выступали противниками принципа верховенства права. В качестве их поправок к законопроектам фигурировали правовые нормы, имевшие зачастую весьма отдаленное отношение к правовой системе российского государства, выражавшей, с их точки зрения, интересы господствующих классов, в связи с этим ораторы от социалистов грешили правовым нигилизмом и волюнтаризмом.
Социалистические фракции, декларирующие своей целью "демократизацию России", были сторонниками равенства всех перед законом. Однако необходимо отметить, что они с недоверием относились к группам населения, враждебным тому корпоративному устройству, на которое они опирались в своих социальных проектах. В силу этой причины они старались ограничить их влияние на судебно-правовую систему России, настаивая, например, на необходимости обеспечить большинство в местном суде представителям традиционалистского крестьянства и уменьшить влияние на судопроизводство дворянства, предпринимателей и связанной с ними интеллигенции. Гарантированность прав и свобод граждан и взаимная ответственность гражданина и государства признавались ораторами от социалистов. Однако превалирование пропагандистской составляющей думской деятельности, приводило к внесению поправок, которые сводились к предоставлению "избыточных" и явно утопичных гарантий для личности [8].
Итак, позиция социалистических фракций по отношению к законопроектам базировалась на недоверии к современному им российскому государству в силу его классовой природы. Это привело к нежеланию призна-
