CC BY
129
ПОЗДНЕАРХАИЧЕСКАЯ ИСТОРИЯ ЕВРОПЕЙСКОГО БОСПОРА В СВЕТЕ НОВЕЙШИХ АРХЕОЛОГИЧЕСКИХ ИССЛЕДОВАНИЙ
Археологические исследования последних лет свидетельствуют о нарастании военной напряженности на побережье Европейского Боспора и позволяют утверждать существование постоянной военной угрозы, которую испытывали эллинские апойкии, начиная с середины VI в. до н.э. Последнюю из этих угроз, датируемую концом первой четверти V в. до н.э., теперь можно с большой долей уверенности связать со скифской экспансией. О первых двух угрозах же — середины и конца VI в. до н.э. — следует делать только самые осторожные предположения. Так, военные события конца VI в. до н.э. в приморских городах Боспора, возможно, следует связывать с персидскими военными походами к северному побережью Понта на рубеже последних десятилетий VI в. до н.э. Как складывались в это время взаимоотношения боспорских эллинов и персов, без письменных источников представить сложно, а археологические свидетельствуют только о последствиях каких-то военных столкновений.
Ключевые слова: археология, Боспор Киммерийский, поздняя архаика
Реконструкция истории Боспора сопряжена с важной методической проблемой: соотношением информации, полученной из двух важнейших групп источников — письменных и материальных, археологических. Особенно остро это ощущается для раннего периода боспорской истории, очень скудно освещенного отрывочными свидетельствами древних авторов, при полном отсутствии значительных эпиграфических памятников. Результаты же археологических исследований, несмотря на их, казалось бы, точные относительные и абсолютные датировки, не могут дать, в силу своей специфики, однозначные ответы при историческом осмыслении материалов. К тому же сохранность ранних слоев и построек в городах европейского Боспора очень плохая, т.к. большинство из них подверглись в последующем значительным перестройкам, особенно в первые вв. н.э. Лишь при раскопках на достаточно больших площадях, при значительной доле удачи, можно надеяться на открытие позднеархаических комплексов.
Изучение в 30-50-х гг. прошлого века таких памятников, как Пантикапей, Нимфей и Тиритака, дало возможность исследователям представить в работах
© 2013
В. Н. Зинько
Зинько Виктор Николаевич — доктор исторических наук, директор Благотворительного фонда «Деметра». E-mail: [email protected]
обобщающего характера реконструкцию ранней истории Боспора1. Последующие археологические исследования, в первую очередь Мирмекия, хотя и внесли определенные коррективы в сложившиеся обобщенные представления о раннем периоде истории Боспора, но в целом рассматривались в русле сложившихся схем, как поступательное развитие эллинских колоний, которые лишь около 480 г. до н.э. вступили в период военно-политической дестабилизации. В этом исследователи видели решающую причину консолидации боспорских городов2. Хотя источник этой дестабилизации оценивается по-разному: одни исследователи придерживаются мнения, что это связано с вторжением с востока очередной волны кочевни-ков3; другие видят причину в столкновении интересов боспорских полисов, и в первую очередь с Пантикапеем4.
Новейшие археологические исследования Пантикапея, Тиритаки и Мирмекия открыли значительное количество фактов, недвусмысленно указывающих на постоянную военную напряж енность в районе европейского побережья Боспора Киммерийского во второй половине VI — первой четверти V вв. до н.э. Это чередующиеся слои пожаров с находками предметов вооружения. Наиболее ранние слои пожаров, датируемые около середины VI в. до н.э., фиксируются в Панти-капее и Мирмекии. Так, А. М. Бутягин полагает, что в середине VI в. до н.э. в пожаре погибло все раннее поселение на Карантинном мысу. О силе пожара свидетельствует его значительная площадь и сам характер слоя, возникшего в ходе интенсивного горения, а также сплавившиеся фрагменты амфор. Исследователь считает, что подобный пожар мог быть возможен только в случае наличия каких-либо деревянных сооружений5.
В результате раскопок в 2011-2012 гг. В. П. Толстиковым на Новом Верхнем Митридатском (НВМ) раскопе был выявлен над поверхностью материка горелый слой, причем местами его толщина превышала 1 м. Судя по всему, первый строительный период на данной территории верхнего плато Пантикапейской апойкии завершился мощным пожаром, который предварительно относится к середине VI в. до н.э.6.
В ранних поселениях южной части европейского побережья Боспора — Тиритаки и Нимфее — слоев с пожаром середины VI в. до н.э. не выявлено. Лишь значительно позднее, когда во всех ранних апойкиях активно идет процесс строительства наземных домов, ближе к концу VI в. до н.э., фиксируется новая катастрофа, сопровождающаяся разрушениями, сильным пожаром и находками наконечников стрел и мечей.
Так, в Тиритаке большое строительство начинается в последней трети VI в. до н.э. Еще В. Ф. Гайдукевичем в западной части апойкии были открыты два многокамерных сырцово-каменных дома7 и остатки еще одной двух-трех камерной
1 Гайдукевич 1949,7-42; Жебелев 1953, 48-73, 159-179; Блаватская 1959; Виноградов 1983, 366-420; Шелов-Коведяев 1985, 44-63.
2 Виноградов 1983, 402, 405; Толстиков 1984, 44; Шелов-Коведяев 1985, 67.
3 Толстиков 1992, 30-32; Виноградов 2001, 124.
4 Васильев 1992, 116-117; Молев 1997, 34-37; Сапрыкин 2006, 182-183.
5 Бутягин 2012, 17.
6 Толстиков, Муратова 2013, 182.
7 Гайдукевич 1952, 74-86.
постройки на восточной окраине8. Основываясь на этих находках, В. Ф. Гайду-кевич сделал заключение о широком заселении всего верхнего плато городища в позднеархаическое время9. Это предположение было подтверждено моими раскопками 2007-2011 гг., когда в центральной части Тиритаки (раскоп ХХУ1) на значительной площади были исследованы самые ранние археологические комплексы и культурные слои, датируемые второй третью VI — первой третью V вв. до н.э.10. Стратиграфически их можно разделить на два строительных периода. К первому и наиболее раннему строительному периоду, который датируется 565-560 — около 530 гг. до н.э., относятся первые постройки эллинских колонистов. Это заглубленные в материк непритязательные сооружения: полуземлянка №1, землянка №2, полуземлянка №3, а также небольшие хозяйственные ямы. Культурные напластования I строительного периода по всей площади раскопа отчетливо не выделяются, лишь в отдельных местах зачищены небольшие участки. В целом этот горизонт представлен заглубленными в материк объектами: полуземлянками и хозяйственными ямами, фиксируемыми лишь с уровня предматерикового слоя — темном стерильном слое погребенной почвы. Все эти археологические объекты выявлены в восточной части раскопа XXVI. Они перекрываются культурными слоями и сырцово-каменными постройками, относящимися ко II строительному периоду. Общая мощность свиты культурных напластований позднеархаического времени в центральной части верхнего города составляет в среднем более 1,4 м.
Рис. 1. Слои пожаров и разрушений конца VI и конца первой четверти V в. до н.э. с внешней стороны западной крепостной стены Тиритака.
8 Гайдукевич 1958, 178-179.
9 Гайдукевич 1958, 179.
10 Зинько 2010.
Культурные напластования и сооружения II строительного периода выявлены на всей площади раскопа. Во II строительном периоде, который датируется около 530 г. — 480-470 гг. до н.э., отчетливо стратиграфически выделяются две фазы (II-А, П-Б), границей которых служат горизонты пожарищ и разрушений (рис. 1). В рамках фазы П-А начинается строительство сырцово-каменных домов на всем исследуемом участке. В последнее десятилетие VI в. до н.э. эти постройки сгорают, но затем быстро восстанавливаются. В рамках последующей фазы П-Б происходит перестройка отдельных помещений зданий и сооружение новых хозяйственных объектов. Завершается эта фаза сильным пожаром и разрушениями, которые можно датировать 480-470 гг. до н.э.
К археологическим комплексам II строительного периода принадлежат большие сырцово-каменные дома СК-ХХХШ, СК-ХХХЩ СК-ХХХ^ СК-XXXVI, СК-XXXVII и многочисленные хозяйственные ямы. Слою строительства и функционирования построек П-го строительного периода стратиграфически соответствуют прослойки темно-серо-желтого оттенка мощностью до 0,30 м, прослойки темно-зеленого суглинка мощностью до 0,12 м, золистые прослойки мощностью до 0,18 м, а также слой суглинка серо-желтого оттенка мощностью до 0,46 м. Напластования и постройки П-го строительного периода сильно пострадали от перекопов и больших хозяйственных ям последующих эпох, а также от сплошной перепланировки города в I в. н.э., полностью уничтожившей эллинистические слои и частично затронувшей позднеархаические постройки. Поэтому сохранность археологических комплексов, прежде всего построек, очень плохая. Большая часть кладок сохранилась фрагментарно, а многие разобраны практически полностью. В связи с этим реконструировать планировку открытых комплексов довольно затруднительно. Все это также не позволяет на всей площади раскопа достаточно четко провести границу между ранними сооружениями (фаза П-А) и более поздними перестройками (фаза П-Б). Однако там, где это удалось проследить, границей служат упомянутые выше золистые прослойки мощностью до 0,18 м, соответствующие пожару конца VI в. до н.э. Исследовано не менее пяти городских усадеб, которые состояли из нескольких помещений и внутреннего двора. Эти дома строились вплотную друг к другу и, вероятно, образовывали небольшие кварталы. В планировочном отношении среди них выделяются дома типичной схемы с одно-, двух- и трехсторонним расположением крытых помещений вокруг внутреннего двора.
Начало создания градостроительной структуры Тиритаки можно датировать временем около 530 г. до н.э. Возведенные дома с некоторыми перестройками просуществовали пару десятилетий, а затем погибли в результате сильного пожара в конце VI в. до н.э.11. Из слоя пожара происходят находки бронзовых наконечников стрел и фрагмент железного наконечника копья (?). Непосредственно на слое этого пожара в конце VI в. до н.э. строится ранняя крепостная стена Тиритаки. При ее строительстве западные стены двух домов на окраине города были включены в раннюю оборонительную стену. Эта древнейшая крепостная стена на этом участке имеет толщину 1,7-2 м. В. Ф. Гайдукевич полагал, что ранняя стена Тиритаки была рассчитана на то, чтобы воспрепятствовать неожиданному набегу
11 Зинько 2012.
12
и проникновению на территорию поселения конных групп степных кочевников . Фрагменты ранней крепостной стены были также открыты в южной (нижней) части города (участки I, V, XV) и судя по всему, в конце VI в. до н.э. ею был защищен весь город на площади около 5 га.
Одновременно или несколько ранее какие-то системы укреплений возводятся в апойкиях северной части Боспора Киммерийского — Мирмекии и Порф-мии. Так, на территории мирмекийского акрополя открыты несколько мощных каменных стен (толщина — 1 м), относящихся ко второй половине VI в. до н.э.13. С новым пиком военной напряженности, вероятно, следует связывать и находку в Мирмекии фрагмента махайры, датированного последней четвертью VI в. до н.э.14 Укрепления акрополя Мирмекия ранее считались одними из самых ранних античных крепостных стен среди выявленных не только в районе Боспора Киммерийского, но и во всем Северном Причерноморье. По конструкции и технике сооружения они близки ранним укреплениям другой боспорской апойкии — Порф-мия15. Древнейшие фортификационные сооружения Порфмия достигали ширины 1-1,1 м и были возведены во второй половине VI в. до н.э.16 По всей трассе стены выявлен горелый слой, лежавший на материке. М. Ю. Вахтина считает, что археологический материал позволяет отнести какую-то катастрофу, происшедшую на поселении, ко второй половине — концу VI в. до н.э.17 К оборонительной стене на рубеже VI-V вв. до н.э. было пристроено большое сырцово-каменное здание, раскрытое на площади 16 х 10 м и состоящее не менее чем из 9 небольших помещений. Эта постройка погибла в пожаре в конце первой трети V в. до н.э.18.
Крепостные стены, датируемые концом VI в. до н.э., выявлены еще на одном поселении в северной части европейского побережья Боспора — Парфении. Здесь в 2011-2012 гг. на юго-западном пологом склоне городища исследована монументальная крепостная стена шириной 2,25 м, которая могла опоясывать или прикрывать со стороны степи какую-то часть мыса, занимаемого Парфением19. Строительству стены предшествовал пожар, в золистый слой которого и впущен нижний ряд камней.
Слои пожара конца VI в. до н.э. исследованы и в Пантикапее, где на западном плато вершины Первого кресла горы Митридат в 2002 г. был открыт интересный комплекс — землянка № 10. На дне землянки был найден железный кинжал типа махайры, а несколько выше в горелом слое найдены фрагменты второго кинжала со следами деревянной обкладки рукояти, явно побывавшего в огне20. Эта землянка относится к последней фазе 1 строительного периода, и, судя по материалу, она могла какой-то краткий период сосуществовать с первыми наземными монументальными сооружениями, возникшими на западном плато в 20-е — 10-е годы VI в. до н.э.21 Ее разрушение связывается исследователями с какими-то пока
12 Гайдукевич 1952, 89.
13 Виноградов 2000, 230.
14 Виноградов 1999, 153.
15 Вахтина, Виноградов 2001, 41-44.
16 Вахтина 2001, 11, рис. 1.
17 Вахтина 2001, 13.
18 Вахтина 2001, 14.
19 Столяренко 2012, 406.
20 Толстиков и др. 2003, 260.
21 Толстиков и др. 2003, 262.
неизвестными событиями в центральной части Пантикапея, сопровождавшимися пожаром, в конце VI в. до н.э.22
Полученные в результате новейших археологических исследований в Панти-капее, Мирмекии, Парфении, Порфмии и Тиритаке данные о пожарах и каких-то вооруженных столкновениях в конце VI в. до н.э. следует соотнести с известными материалами раскопок М. М. Худяка в Нимфее. В конце VI в. до н.э. гибнет в пожаре архаическое святилище Деметры23. Этим же временем датируется и клад серебряных пантикапейских монет, сокрытый среди камней нижних рядов стены одного из нимфейских домов24. Итак, в результате каких-то военных действий все ранние поселения европейского побережья Боспора Киммерийского в конце VI в. до н.э. охвачены огнем. Однако эти пожары и столкновения не останавливают начавшийся в последней четверти VI в. до н.э. процесс урбанизации этих городов, а даже в какой-то степени являются их катализатором. На большинстве городищ: Тиритаке, Мирмекии, Парфении, Порфмии — возводятся крепостные стены, но особенно большое строительство разворачивается в Пантикапее. Здесь на западном плато исследован целый архитектурный ансамбль, включающий в себя монументальные многокамерные здания (МК I, II, III, IV) и толос, служивший композиционным и функциональным центром этого ансамбля. Многочисленный керамический материал из слоя бытования и разрушения этого ансамбля позволил В. П. Толстикову датировать его периодом между 510 и 485 гг. до н.э.25
Этот период бурного строительства в Пантикапее завершается около 480 г. до н.э. и сопровождается большим пожаром, «впрочем не столь мощным, как первый»26. Из этого слоя пожарища происходят находки наконечников стрел. Так, на небольшим участке у здания МК III было найдено около 20 наконечников стрел, причем некоторые из них обнаружены торчащими в сырцово-каменных стенах27. В это же время возводятся и первые фортификационные сооружения Пантикапея, опоясывающие по периметру весь район вершины Первого кресла28. Как и в случае с более ранней стеной Тиритаки, в Пантикапее в крепостную стену включают разрушенные к этому моменту здания29.
Концом первой четверти V в. до н.э. датируется слой пожара с многочисленными наконечниками стрел, исследованный в последние годы в центральной части и у западной стены верхнего плато города Тиритака (рис. 2). Так, во дворе большой усадьбы СК-ХХХШ в слое пожара было найдено около полутора десятка бронзовых наконечников стрел (рис. 3), некоторые из которых застряли в кладке построек. Разрушения и пожар отмечается и у стен Порфмия. Здесь к оборонительной стене на рубеже VI-V вв. до н.э. было пристроено большое сырцово-каменное здание, раскрытое на площади 16 х 10 м и состоящее из не менее чем 9 небольших помещений. Эта постройка погибла в пожаре в конце первой трети
22 Толстиков и др. 2003, 264.
23 Худяк 1962, 47.
24 Худяк 1962, 18.
25 Толстиков, Муратова 2013, 178-179.
26 Толстиков, Муратова 2013, 187.
27 Толстиков и др. 2003а, 323-324.
28 Толстиков и др. 2003а, 322.
29 Толстиков и др. 2003, 324.
Рис. 2. Слой пожара конца первой четверти V в. до н.э. в СК-ХХХШ.
V в. до н.э30. Пострадал от нападения неприятеля в это же время и Мирмекий. При раскопках в западной половине города выявлена картина значительных разрушений: рухнувшие стены, завалы битой керамики, часто встречающиеся среди них наконечники стрел31. Лишь один город европейского Боспора, Нимфей, вероятно, избежал нападения. По крайней мере, каких-либо следов пожаров конца первой четверти V в. до н.э. здесь до сих пор не зафиксировано. Хотя следы пожаров этого времени зафиксированы на поселениях нимфейской хоры32.
С событиями 480 г. до н.э. В. П. Толстиков связывает также ритуальное жертвоприношение боевого коня степной породы в непосредственной близости от главного храма Пантикапейского полиса и других сакральных сооружений33. Аналогичное жертвоприношение, только уже трех низкорослых коней с тремя чернолаковыми аттическими чашами первой трети V в. до н.э., было совершено во дворе дома со святилищем у западной стены Тиритаки. Вероятно, следует согласиться с В. П. Толстиковым, что как и в Пантикапее, так и в Тиритаке представлен сакральный ритуал, направленный на сдерживание вражеских (скифских) нападений, дабы избежать в будущем последствий предыдущего столкновения34.
30 Вахтина 2001, 14
31 Виноградов, Тохтасьев 1994, 58.
32 Зинько 2007, 62.
33 Толстиков 2011, 58.
34 Толстиков, Муратова 2013, 190.
|11М|И11|1Ш|М11|Ш>|Н11|1Ш|1М>|Ш1|1111|
0 1 г э « s Рис. 3. Наконечники скифских стрел из пожара в СК-XXXIII
Эти два археологических открытия последний лет окончательно подтвердили предположение о напряженном противостоянии греков и скифов в конце первой четверти V в. до н.э. на большей части европейского побережья Боспора Киммерийского. Поэтому вряд ли можно согласиться с гипотезой некоторых исследователей, что разрушения на акрополе Пантикапея и в других городах Боспора, которые археологически фиксируются в конце первой четверти V в. до н.э., могли быть вызваны не скифской угрозой, а внутриполитической борьбой в Пантикапее и стремлением последнего подчинить себе соседние города35.
Таким образом, результаты новейших археологических исследований не только значительно увеличили число фактов, указывающих на нарастание военной напряженности в районе европейского побережья Боспора, но позволяют утверждать о постоянной военной угрозе, которую испытывали эллинские апой-кии с периодичностью в несколько десятков лет, начиная с середины VI в. до н.э. Если последнюю из этих угроз, датируемую концом первой четверти V в. до н.э., теперь можно с большой долей уверенности связать со скифской экспансией, то о первых двух: середины и конца VI в. до н.э. — следует делать только самые осто-
35 Молев 1997, 33; Григорьев 1998, 40.
рожные предположения. Так, военные события конца VI в. до н.э. в приморских городах Боспора, возможно, следует связывать с персидскими военными походами к северному побережью Понта на рубеже последних десятилетий VI в. до н.э. По сообщению Ктесия Книдского, каппадокийский сатрап Ариарамн незадолго до скифского похода Дария совершил морскую экспедицию на 30 военных судах, захватив при этом в плен брата скифского царя (0;е81а8 Сшё). Б. А. Рыбаков, основываясь на том, что Каппадокия имела выход к Черному морю между устьями рек Галиса и Ириса, находившимися напротив Боспора Киммерийского, полагает что «эскадра Ариарамна переправилась прямо на север к Боспору и воевала с крымскими скифами»36. Позднее, во время скифского похода Дария, в Понт была приведена эскадра из 600 кораблей под командой ионийских тиранов. Вероятно, она не только охраняла дунайский мост (Него^1. IV, 98.), но и поддерживали с моря действия персов. Как складывались в это время взаимоотношения боспорских эллинов и персов, без письменных источников представить сложно, а археологические свидетельствуют только о последствиях каких-то военных столкновений.
Результаты археологических исследований последних лет входят в противоречие с распространенным представлением о том, что в течение всего VI в. до н.э. обстановка в регионе была исключительно мирной37. Кроме того, это же заставляет отказаться от мысли о единственном факторе военно-политической напряженности в регионе — скифской. К тому же вряд ли стоит утверждать, что пик военно-политической напряженности на Боспоре приходится на конец первой четвертей V в. до н. э., ведь, судя по материалам археологических исследований, события конца VI в. до н.э. имели для городов европейского побережья не менее, а возможно и более значительные последствия.
ЛИТЕРАТУРА
Блаватская Т. В. 1959: Очерки политической истории Боспора в У-ГУ вв. до н. э. М.
Бутягин А. М. 2012: Основание Мирмекия и проблемы колонизации Европейского Боспора // Греческая архаика Северного Причерноморья. СПб.
Васильев А. Н. 1992: К вопросу о времени образования Боспорского государства // Этюды по античной истории и культуре Северного Причерноморья. СПб.
ВахтинаМ.Ю. 2011: Новые данные о боспорском городе Порфмии // Х Боспорские чтения. Боспор Киммерийский и варварский мир в период античности и средневековье. Материалы II Боспорских чтений. Керчь, 11-15.
Вахтина М. Ю., Виноградов Ю. А. 2001: Еще раз о ранней фортификации Боспора Киммерийского // Боспорский феномен: колонизация региона, формирование полисов, образование государства. Материалы международной научной конференции. Часть 1. СПб., 41-45.
Виноградов Ю. А. 1999: Обломок махайры из Мирмекия // Археология и история Бо-спора. Т. III. Керчь.
Виноградов Ю. А. 2000: К проблеме становления древнегреческих городов в районе Боспора Киммерийского // Е^ЕША. СПб., 227-232.
Виноградов Ю. А. 2001: Две Скифии и скифы царские // Боспорский феномен: Колонизация региона, формирование полисов, образование государства. Ч. II. СПб.
36 Рыбаков 1979, 170.
37 Виноградов 2002, 13.
Виноградов Ю. А., Тохтасьев С. Р. 1994: Ранняя оборонительная стена Мирмекия // ВДИ. 4, 54-63.
Виноградов Ю. Г 1983: Полис в Северном Причерноморье // Античная Греция. Т. 1.
М.
Гайдукевич В. Ф. 1949: Боспорское царство. М.; Л.
Гайдукевич В. Ф. 1950: Раскопки Тиритаки в 1935-1940 гг. // МИА. 25, 15-134.
Гайдукевич В. Ф. 1958: Раскопки Тиритаки и Мирмекия в 1946-1952 гг. // МИА. 85, 149-218.
Григорьев Д. В. 1998: К вопросу о военно-политической ситуации на Боспоре в конце VI — первой половине V в. до н.э. // ПИФК. 5, 38-43.
Жебелев С. А. 1953: Основные линии экономического развития Боспорского государства // Северное Причерноморье. М.; Л., 116-158.
Зинько В. Н. 2007: Хора городов европейского побережья Боспора Киммерийского // БИ. XV, Симферополь; Керчь.
Зинько В. Н. 2010: Основание и становление Тиритаки //ДБ. 14, 220-232.
Зинько В. Н. 2012: Основы городской планировки Тиритаки в ^^ вв. до н.э. // Материалы XIII Боспорских чтений «Боспор Киммерийский и варварский мир в период античности и средневековья. Проблемы урбанизации. Керчь,152-156.
Молев Е. А. 1997: Политическая история Боспора ^-ГУ вв. до н. э. Нижний Новгород.
Рыбаков Б. А. 1979: Геродотова Скифия. М.
Сапрыкин С. Ю. 2006: Этюды по социальной и экономической истории Боспорского царства //Античная цивилизация и варвары. М., 91-102.
Столяренко П. Г. 2012: О раннем этапе урбанизации античного Парфения // Боспор-ские чтения. XIII, 404-408.
Толстиков В. П. 1984: К проблеме образования Боспорского государства (опыт реконструкции военно-политической ситуации на Боспоре в конце VI — первой половине V в. до н. э.) // ВДИ. 3, 24-47.
Толстиков В. П. 1992: Пантикапей — столица Боспора // ОАИБ. М., 45-99.
Толстиков В. П., Журавлев Д. В., Ломтадзе Г. А. 2003: Новая землянка в Пантикапее // Боспорские чтения. IV, 259-264.
Толстиков В. П., Журавлев Д.В., ЛомтадзеГ.А. 2003: Многокамерные строительные комплексы в системе застройки акрополя Пантикапея VI-V вв. до н.э. // ДБ. 6, 307-350.
Толстиков В. П., МуратоваМ. Б. 2013: К проблеме пространственного развития Пан-тикапейской апойкии в первой половине VI — первой половине V в. до н.э. // ВДИ. 1, 176-192.
Худяк М. М. 1962: Из истории Нимфея ^-П вв. до н.э. Л.
Шелов-Коведяев Ф. В. 1985: История Боспора в VI-IV вв до н.э. //Древнейшие государства на территории СССР. Материалы и исследования. М., 5-187.
LATE ARCHAIC HISTORY OF THE EUROPEAN BOSPORUS IN THE CONTEXT OF RECENT ARCHEOLOGICAL STUDIES
V. N. Zinko
Archaeological studies of the past years, having considerably increased a number of facts that pointed to growing military tension in the littoral area of European Bosporus, which makes it possible to speak of a continual military threat to Hellenic apoikiai throughout decades beginning with mid 6th century BC. The threat in the first quarter of the 5th century BC can without doubt be attributed to Scythian expansion, but the first two in the mid and late 6th century BC are
open to speculation. Military events of the late 6th century BC in Bosporus seaside towns have a possible connection with Persian campaign on the northern coast of Pontus at the turn of the last decades of the 6th century BC. It is next to impossible to speak about Bosporus Greeks and Persian contacts without relying on records, archeological data display consequences of military clashes. On the whole the results of archeological study run counter to widespread notion of a peaceful situation in the region. Besides, it makes it possible to give up the idea of Scythian factor as the only one responsible for political and military tension in the region. One can hardly allege that the peak of political and military tension in Bosporus falls to the first quarter of the 5th century BC. Archaeological data show that events of the late 6th century BC are of more far-reaching consequences.
Key words: archaeology, Cimmerian Bosporus, the late Archaic
