CC BY
7собственно религиозно-богослужебными задачами православная духовная музыка решала образовательные задачи, являлась способом художественного познания мира, и воспитательные задачи, представляя единство нравственного и эстетического воспитания.
А.А. Столица в своем диссертационном исследовании «Реализация педагогического потенциала православной духовной музыки в образовательном процессе педагогического вуза» определяет педагогический потенциал русской православной музыки как «совокупность воспитательных и образовательных средств и возможностей, содержащихся в духовно-творческом наследии христианских гимно-графов, композиторов» [3, 9]. Автор также отмечает, что педагогический потенциал русской православной музыки представлен единством образовательно-интеллектуального, нравственно-этического и художественно-эстетического компонентов, которые реализуют следующие функции православной музыки: аксиологическую, мировоззренческую, воспитательную, гносеологическую, прогностическую, коммуникативную. Мы
уверены, что такой подход к определению педагогического потенциала русской православной музыки способствует решению актуальной в настоящее время проблемы включения отечественного музыкального религиозного наследия в содержание музыкального образования школьников.
Литература
1. Кошмина И.В. Русская духовная музыка: Пособие для студ. муз.-пед. училищ и вузов: В 2 кн. / И.В. Кошмина. - М.: Гуманит. Изд. центр ВЛАДОС, 2001.
2. Программа по предмету «Музыка» для 1-4 кл. 4-х летней нач. школы, для 5-9 классов общеобразовательных учреждений / Е.Д.Критская, Г.Х.Сергеева. - М.: Просвещение, 2007.
3. Столица А.А. Реализация педагогического потенциала православной духовной музыки в образовательном процессе педагогического вуза: Авто-реф. дис. ...кан. пед. наук: 13.00.08. / А.А. Столица. - Таганрог, 2008.
ПОВТОРЬI РУССКИХ ГЛАГОЛЬНЬIХ ФОРМ ИНТЕНСИВНОЙ СЕМАНТИКИ В РУССКОМ И БОЛГАРСКОМ
ЯЗЬ IКАХ
Дамянова Х.Д.
Шуменский университет „Епископ Константин Преславски" Chief Assistant Dr. Шумен
REPEATS RUSSIAN VERBAL FORMS WITH INTENSE SEMANTICS IN RUSSIAN AND BULGARIAN LANGUAGES
Damyanova H.D., Shumen University "Bishop Konstantin of Preslav" Chief Assistant Dr. Shumen
АННОТАЦИЯ
Повторы глагольных форм интенсивной семантики связаны с субъективно-прагматическими категориями эмоциональности, экспрессивности и оценочности. Категория интенсивности есть мера экспрессивности наряду с такими категориями, как эмоциональность, оценочность и образность, она является составляющей категории экспрессивности.
ABSTRACT
Repеated verbal forms of intensive semantics associated with the subjective-pragmatic categories of emotionality, expressiveness, assessment. Category expressive intensity there is a measure, in addition to such categories as emotionality, evaluation and imagery, is a component of the category of expressivity.
Ключевые слова: эмоциональность, экспрессивность, мера признака, выразительность
Keywords: emotionality, expressiveness, a measure of the trait, imagery.
Русский и болгарский языки располагают рядом иитенсифицирующих десигнаторов для передачи интенсивности глагольного действия. Выделяются лексические, лексико-морфологические, лек-сико-синтаксические, синтаксические
интенсификаторы [1]. Повторы глагольных форм интенсивной семантики в русской разговорной речи Р.Мразек [1, с. 172] относит к лексико-синтак-сическим интенсифицирующим средствам. С формальной т.зр. точные повторы, редупликаты глаголов бывают бессоюзными, ср. шел-шел, с союзом и (гремит и гремит), с союзами да (шел да шел), да и (читает да и читает), в болг. гърми ли гърми, гърми и гърми, гърми, гърми.
Интенсифицируюшие десигнаторы являются составным компонентом категории интенсивности в русском и болгарском языках. Интенсивность рассматривается как функционально-семантическая категория полевой структуры, создающейся в результате взаимодействия разноуровневых элементов, обладающих общими инвариантными признаками [2, с. 1-10]. Категория выражается лексическими, морфологическими, синтаксическими средствами, она строится на одном и том же инвариантном содержании, на степени проявления признака или качества действия.
С.Е. Родионова [3,с. 159] говорит о полицентрическом ФСП интенсивности. В нем она выде-
ляет трехкомпонентное ядро, в которое входят лексические, морфологические и словообразовательные средства интенсивности признака. На периферии поля находятся синтаксические средства выражения данной семантики: редупликация (громко-громко), семантическое наращение (давным-давно, полным-полно), сложноподчиненные предложения именно-союзного типа с так, такой, настолько, до того, до такой степени, столько... что , повторы отдельных слов, предложений, словосочетаний, восклицательные предложения, фонетическое явление - особое интонационное выделение отдельного слова, сопровождаемое удлиненным произношением ударного звука [3, с. 165]. И.В.Ревенко [4, с. 7] выделяет в ядерной зоне два ядра, составленные лексическими и грамматическими средствами.
Интенсивность действия признается частным функционально-семантическим полем в структуре аспектуальности [5; 6, с. 110], подтипом количественной аспектуальности [7, 8]. Она рассматривается в поле лимитативности в качестве различных способов действия [9].
В полицентрической модели ФСК интенсивности, предложеиную в [10, с. 85 - 104] выделяется четырехкомпонентное ядро, включающее микросферы интенсивов-субстантивов, адъективов, глаголов и интенсификаторов -наречий и обстоятельственных сочетаний, и периферия, охватывающая синтаксические средства выражения интенсивности: конструкции со значением интенсификации отношения говорящего к объекту оценки, включающие наречия, местоимения, частицы, союзы, предлоги, междометия в простом и сложном предложении, сложноподчиненное предложение с придаточным следствия. Фразеологические и фонетические средства в этой модели являются составным компонентом отдельных микросфер и периферии. Повторы глагольных форм интенсивной семантики входят в периферию микросферы глагольных интенсивов.
На шкале интенсивности, основным содержанием которой является количественное выражение степени протекания действия, с двумя областями -меньше нормы и больше нормы [11], повторы относятся к семантическому типу „интенсивность выше нормы". Рассмотрение повторов глагольных форм интенсивной семантики имеет целью уточнить их состав и семантику, дополнить представление о категории интенсивности.
Интенсификация - это количественная модификация качества, отражающая отклонение от нормальной меры, делающая качество существенным, релевантным для говорящего или слущающего, и выдвигающая это качество на первый план по значимости [3, с. 157]. К интенсификации действия Р.Мразек [1, с. 169] относит: „выражение высокой меры длительности, стремительного или внезапного наступления действия, чрезвычайного качества глагольного процесса и др". Интенсивность представлена как количественная квалификация явления, количественная характеризация признака, лексическим маркером которого можно считать ин-
тенсификатор очень [3, с. 154 - 155] как эксплицитное средство усиления, экспликатор высокой степени признака или интенсивности действия. Интенсивность - это качественно-количественная семантическая категория [3, с.155-156].
Выделяются в работе две группы повторов в русской и болгарской художественной речи, включающие интенсемы несовершенного вида, называющие интенсивный процесс, которые в результате повторения удваивают свой интенсивный потенциал, и лексемы, приобретающие интенсивную семантику в результате редупликации, при определенном порядке слов и интонации, в определенной ситуации и контексте.
Интенсификация признака на основе лексического значения и глагольного повтора в русских и болгарских художественных текстах придает высказыванию эмоционально-экспрессивный характер. Интенсификация возможна в условиях:
1. градационного сложносочиненного предложения с противительными союзами, отрицающими обычную норму протекания действия и уточняющими высокую степень глагольного признака
(не....., а вот именно....), напр:.....поднимаю его, а он
только головой мотает и ревёт, ревёт, не плачет, а вот именно ревёт, без слёз. (Ю.Домбров-ский. Обезьяна приходит за своим черепом);
2. сложноподчиненного предложения с придаточным следствия или простых предложений с вторым следственной семантики: .... и ревет, ревет так, что слышно за несколько километров. (Н.Колпакова.Терский берег); А он главное дело льет, льет... Я из ванной-то слышу (Б.Минаев. Детство Левы);
3.градации глагольного признака и возможного сравнения, образа действия, присутствия именных интенсивов (потоп): ...он бьется, вырывается и ревет, ревет, как на кладбище, рвет на себе башлык (Б.Житков.Метель); Льёт, льёт как из ведра (Б.Пастернак. Воздушные пути); И ревет, ревет, заливается (Г.Успенский. Кой про что); „Самогонный потоп. Заливает, льет, Льет потоп.И не хочет кончиться " (Н.Тя-пугин. Народные заблуждения и научная правда об алкоголе); ...а нефть льет, льет, льет фонтанами, ручьями, реками, и в землю, и в реки, и в море. (Г.И.Успенский. Из цикла „Очерки переходного времени").
В болгарском языке характерны повторы с частицей ли: Само една синя жила зад ухото - бие ли, бие. (Н.Хайтов. Ибрям-Али); Прости хора се събрали, очите им в лъскавото, грабят ли, грабят! (Н Хайтов. Когато светът си събуваше потурите).
В функционально-семантическом аспекте редупликация интенсифицирующего значения указывает на эмоциональное отношение, эмоциональную или эмоционально-модальную реакцию говорящего.
В ряде контекстов повторы глагольных форм эксплицируют семантические варианты интенсивности, высокой степени меры признака действия, сочетаясь с интенсификатором очень, напр.: Ох,
орел был, да и женщины его любили, очень любили. (Ю.Бондарев. Зачем я так рано родился).
Значение интенсивности осложняется итеративным значением при возможных временных идентификаторах (все, когда, без конца, без передышки, до тех пор, пока), напр.:
...а этот без фуражки налетел да нагайкой, нагайкой... ее, девочку... лошадь на дыбы, копытом топчет, топчет (Л.Соболев. Капитальный ремонт);А вот так, когда девка тебя пилит, пилит, пилит: то в шантаж пустится, то в слезы (Е.Попов. Подлинная история «Зеленых музыкантов»); Федьке ведь это неинтересно, а она его пилит, пилит. (В. Розов. В поисках радости); Кричит, кричит, уйму на него нет, хоть бы бог прибрал поско рее! (К.Баранцевич.Кляча); За окошком свету мало, Белый снег валит, валит (К.Ван-шенкин. Писательский клуб); ....ревет, ревет... без конца ревет (А.Чехов. Сонная одурь); .... и он дерет, дерет молча, без передыху до тех пор, пока не скажут - „будет". (Г.Успенский. Из разговоров с приятелями).
Сема интенсивности в лексических значениях глаголов-интенсификатов в словарных дефинициях выражается лексическими интенсивами (рев, крик, крайний, чрезмерный, неистовствовать), наречными интенсификаторами (чрезвычайно, громко, сильно, крайне, бурно, чересчур, вдоволь), напр.: реветь - 1. Издавать рев. 2. Громко плакать, а также вообще плакать разг.; валить - падать, лететь массой (о снеге и т.п.); пилить - беспрерывно попрекать, придираться разг.; кричать - 1. Издавать крик. 2. Громко говорить; лить - литься, струиться; топтать - давить, мять ногами [12].
Повторы одинаковых глагольных форм в параллельных переводах характерны в аналогичных контекстах с глагольными формами многократности или субстантивными интенсивами:
Слезе от катъра, пие, тури си главата под чу-чура, гребе от коритцето с две ръце и плиска въз очите, плиска.. (Н.Хайтов. Ибрям-Али).. - Слезет с мула, пьет не напьется, голову под кран подставляет, воду из корытца горстями загребает и в лицо себе плещет, плещет... .
Сема интенсивности обнаруживается и в лексической структуре повторов болгарских форм: плискам - Със замах изливам или хвърлям някаква течност(13)
Возможны повторы глагольных компонентов фразеологических единиц. Они фиксируют действия и состояния высокой интенсивности, которые отклоняются от нормального проявления. Языковые средства выражения высшей степени проявления признака раскрывают стереотипы национальной культуры. Фразеологические интенсифицирующие средства находятся на границе между лексическими и синтаксическими средствами. Как одно из самых ярких средств интенсификации они передают субъективно-оценочное значение, экспрессивность и эмоциональность [14, с. 107], ср. През това време жената горе надува ли, надува
гайдата. (Н.Хайтов. Гола съвест). Экспрессивным синонимом к фразеологическому повтору могут быть русские фразеологизмы с повторяющимся глагольным компонентом разливается, разливается река-рекой, разливается, разливается рекой.
Повторы могут представлять свободные глагольные сочетания из двух разных глагольных форм с союзом и, да и, да, в болгарском языке - и, напр.: Псувам и кълцам, псувам и кълцам, докато сдробих всички тия папуци на кайма. (Н.Хайтов. Когато светът си събуваше потурите) - Чертыьха-юсь и рублю, чертыжаюсь и рублю, пока не порубил все чувяки в мелкую крошку.
Частотны повторы второй группы форм, не имеющих интенсивной семантики, приобретающих в контексте компонент „много: Хвалили, хвалили, а потом бухнули, что плохой да плохой. (Ю.Бондарев, Катя); Он все плачет и плачет. (Комс. правда. 26.04.2011); А я хожу, хожу и ничего мне не нравится. (Труд - 7. 14.09. 2007); История старая, хотя ее и забывают: роют, роют, а потом... (К.Симонов Живые и мертвые).
Повтор указывает в подходящем контексте на восходящее развитие глагольного признака: Ето тая е дебелата бургия, дето ме пробива през нощта. Върти, върти, докато ме хвърли в огън и жар. - Это вот и есть толстый бурав, что меня по ночам дырявит. Сверлит и сверлит, пока не начнет бросать меня в жар и пот (Н.Хайтов. Дърво без корен).
Интенсифицированный признак указывает на меру кратности, степени длительности и силы глагольного признака. Обстоятельственные слова, повторы глагольных междометий, приглагольные и приименные определители, модальные глагольные формы типа слушаю и не наслушаюсь способствуют интерпретации повторов в составе предложений в аспекте продолжительности и многократности, ср.:
Дверь - хлоп, хлоп, хлоп - а я лежу и слушаю, слушаю их шаги; (Н.Коляда. Едем, едем в далекие края); Бывало, я часто остановлю чабана, слушаю, слушаю и не наслушаюся (Т.Шевченко. Варнак); Я часами шатаюсь по городу и смотрю, смотрю, совершенно ни о чем не думаю. .(Бондарев. Белая ночь)....и плыву, плыву бешено, до изнеможения. (Н.Коляда. Рогатка).; Вот так сутки, другие, третьи, четвертые, пятые, шестые едем, едем... (А.Мариенгоф. Роман без вранья); И опять мы едем, едем без конца, и день и ночь, и утро, и вечер - все едем. (И.Репин. Далекое близкое); Так что - я пишу. Я пишу, пишу, пишу, а когда не пишу, то сразу же начинаю жиреть (Е.Попов. Признания флейтиста); ...и пишу, пишу, иногда до девяти-де-сяти часов вечера (Т.Солоневич. Записки советской переводчицы).
Языковая категория интенсивности соотносится с категориями количественности, эмоциональности и экспрессивности [15, с. 37-39]. Она представляет собой частную разновидность категории количества [13, с. с.38], рассматривается в составе категории экспрессивности (И.В.Арнольд, И.А.Стернин, Н.А.Лукьянова и др.).
Интенсифицирующий эффект имеют и высказывания с градационно-синонимическим рядом близких по смыслу непроизводных и префиксальных или префиксально-суффиксальных глаголов: тянет-потянет, говорит-приговаривает.
Синтаксический способ выражения интенсивности сочетается с фонетическим, представленным интонационным выделением ударных слогов отдельного слова: Его хвал-и-ли, хвалили, а потом бухнули и так далее и так далее (Ю.Бондарев. Мгновения).
Повторы глагольных форм в составе восклицательных, вопросительных предложений с ярким значением высокой интенсификации строятся с участием частиц, интонации, порядка слов. В следующих примерах частица вот придает большую выразительность, усиливая, подчеркивая значение последующего слова, частицы ить, ишь употребляются для выражения изумления в значении вон, посмотри. Интенсифицирующее значение сочетается с констатацией необычности, выделенности самой ситуации. Интенсификации подвергаются оценочные структуры, оцениваемое явление представлено как исключительное в каком-либо отношении (16, с. 307), ср.:
Батюшки, вот живут на югах, вот живут! Помидоры и лепесины возит - и деньги мешками в сберкассу сдает. (Бондарев. Русские городки); Ить что вино делает, а? Ить что вино делает? (Бондарев. Русские городки).
Экспрессивность как коммуникативная категория, выражающая субъективное отношение говорящего, позволяет автору текста усилить эмоциональное воздействие на собеседника, экспрессивно-эмоционально представить данную констатацию, напр.: Воланд лжет и лжет постоянно. (Труд - 7, 04.07.2005); Слышно, как бежит-бежит река. (Комс. правда, 19.01.2002);; ...а сам радостными глазами то на меня, то на них, но больше - на них, и весь светится, светится (В. Слипенчук. Занзивер).
Интенсивность характерна для экспрессивной речи. Семантическими компонентами „в высокой степени", 'в высшей степени' раскрывается необычность количественных параметров тех или иных признаков. Повторы интенсивной семантики способствуют субъективному преувеличению признака. Они воспринимаются акцентирующим и экспрессивным средством.
Повторы служат субъективизации повествования, выполняют экспрессивно-стилистическую, структурно-организующую функцию в художественном тексте. Основное различие между интенсивностью и другими количественными изменениями качества лежит в сфере ее субъективной интерпретации (3, с. 157), субъективной значимости для участников ситуации количества признаков.
Повторы глагольных форм интенсифицирующей функции являются характерным приемом в художественной и разговорной речи. Они отличаются большой эмоциональной насыщенностью и экспрессивностью. Их интенсифицирующее значе-
ние в разных типах контекстов отражает релевантное, значимое для говорящего или слушающего, находится во взаимосвязи с категориями качественности, количественности, меры признака, градуаль-ности, с субъективно-прагматическими категориями экспрессивности, эмотивности, оценочности, образности.
Литература
1. Мразек Р. Десигнаторы интенсификации действия в русском языке. // Sbornik Praci Filosoficke Fakulty Brnenske university. A 12. 1964.
2. Кокина И.А. Языковые средства выражения семантики интенсивности в произведениях А. П.Чехова о детях и для детей. Автореферат канд фил наук, Ростов-на-Дону, 2001. С. 150.
3. Родионова С.Е. Семантика интенсивности и ее выражение в современном русском языке. // Проблемы функциональной грамматики. Полевые структуры. РАН, Институт лингвистических исследований. СПб- Наука, 2005.
4. Ревенко И.В. Языковая категория интенсивности и ее экспликация в идиостиле В.Астафьева. Кемерово. 2004. с.252.
5. Белошапкова Т. В. Когнитивно-дискурсивное описание категории аспектуальности в современном русском языке. - КомКнига, 2007. с.395.
6. Кызласова И.Л. Средства выражения интенсивности в хакасском языке // Филологические науки. Вопросы теории и практики. № 6 (24): в 2-х ч. ч. II. 2013.
7. Маслов Ю.С. К основаниям сопоставительной аспектологии // Вопросы сопоставительной ас-пектологии. - ИЛУ, 1978.
8. Шелякин М. А. Категория аспектуальности русского глагола. - ЛКИ, 2008. с.272.
9. Бондарко А.В. Введение. Основания функциональной грамматики. // Теория функциональной грамматики: Введение, аспектуальность, временная локализованность, таксис. - Книжный дом „ЛИБРОКОМ", 2013.
10. Дамянова Х.Д., Маринова Н.К. Функционально-семантическая категория интенсивности в русском и блогарском языках. //Проблемы когнитивного и функционального описания русского и болгарского языков. Вып.9. - УИ „Епископ к.Пре-славски" 2015.
11. Григорьева С. А. Степень и количество (русские наречия: очень, весьма, сильно, полностью, целиком). // Труды Международного семинара Диалог 2001 по компьютерной лингвистике и ее приложения. http://www.dialog21 .ru/trends/archive_article.asp?par am=6668&y=2001&vol=60112. Словарь русского языка. Ожегов С.И. Русский язык. Москва. изд.11, 1975.
13. Тълковен речник на българския език. http://talkoven.onlinerechnik.com/duma). 14 Окт 2016 17:35:47 GMT
14. Давыдова О.Л., Федорова В.П. Семантика интенсивности в структуре процессуальных фразеологизмов // Вестник ЮУрГУ, № б, 2006.
15. Сафонова, С.С. Семантика интенсивности и способы ее репрезентации в местоименно-союз-ных предложениях. II Международные Бодуэнов-ские чтения: Казанская лингвистическая школа:
традиции и современность. Казань, 11-13 декабря 2003г.): Труды и материалы в 2т. т.2, 2003.
16. Родионова С.Е. Интенсивность и её место в ряду других семантических категорий // Славянский вестник. Вып. 2. 2004.
ЛЕКСЕМА ГЛАГОЛ ЗА ПРЕДЕЛАМИ ЛИНГВИСТИЧЕСКОГО ДИСКУРСА
Куликова И.С.
кандидат филологических наук, доцент, г. Санкт-Петербург
Салмина Д.В.
кандидат филологических наук, доцент кафедры русского языка Российский государственный педагогический университет им. А. И. Герцена, г. Санкт-Петербург
THE LEXEME VERB OUTSIDE THE LINGUISTIC DISCOURSE
Kulikova I., PhD, Associate Professor, St. Petersburg
Salmina D., PhD, Associate Professor, Department of Russian, Herzen State Pedagogical University of Russia, St. Petersburg
АННОТАЦИЯ
Статья, выполненная на материале Национального корпуса русского языка, посвящена термину глагол как важнейшему объекту метаязыковой рефлексии в обыденном языковом сознании. В поле зрения оказываются случаи коммуникативно-прагматического осмысления времени, вида, переходности и лица глагола, реализующие заложенный в этой части речи энергетический потенциал. Значительное место уделено также нетерминологическому высокому значению лексемы глагол, функционирующему преимущественно в составе прецедентных феноменов.
ABSTRACT
The article is made on the material of National ^rpus of the Russian Language and devoted to the term verb as to the major object of metalinguistic reflection in ordinary language consciousness. The cases of communicative-pragmatic comprehension of tense, aspect, transitivity, and person of verb, realizing stopped up in this part of speech power potential, appear in sight. Considerable attention is also paid to non-terminological (stylistically marked as high) meaning of the lexeme verb functioning mainly in composition the precedent phenomena.
Ключевые слова: метаязыковая рефлексия, глагол, иллокуция, перформатив, прецедентный феномен.
Keywords: metalinguistic reflection, verb, illocation, performative, precedent phenomenon.
Предлагаемая статья вписывается в цикл предпринятых авторами исследований по функционированию лингвистической терминологии вне рамок языковедческого дискурса на материале Национального корпуса русского языка (далее НКРЯ), что позволяет выйти на проблему метаязыковой рефлексии как аспекту «обыденной философии языка» [6]. Проведённый предварительно общий обзор частеречных терминов выявил существенное превышение встречаемости лексемы глагол в Национальном корпусе русского языка по сравнению с другими частями речи: это 3627 вхождений в 1722 документах, из которых приблизительно 26% фрагментов из работ русских языковедов, начиная с Ломоносова. Кстати, именно в них терминологическая лемма глагол встречается многократно (иногда более 20 раз), что существенно увеличивает количество вхождений. Фрагменты, извлечённые из текстов других типов, включают, как правило, одну словоформу. Но именно они - а это около 1300 документов - и являются в данном случае объектом нашего внимания. В данной статье предпринята попытка ответить на вопрос, чем же можно объяснить столь пристальное внимание носителей языка к этой части речи?
Причиной вынесения в заголовок статьи слова «лексема», а не «термин» является неоднозначность, отличающая этот частеречный термин от всех остальных и объясняемая его происхождением. В истории русско-славянской грамматической терминологии эта часть речи получала, начиная в XIV в. (в соответствии с греко-латинской грамматической традицией) обозначения, свидетельствовавшие о понимании особого места глагола в языковом оформлении мысли: речь, слово (что плоть до Ломоносова обозначало речь) и, наконец, глагол. Но, как известно, само существительное глагол восходит к славянскому глаголати - 'говорить' и, по данным словаря И. И. Срезневского имело значение 'слово (рпода, verbum)'[13]. То есть, глагол мыслился как центр речи, как «основное содержание высказывания» [7, с. 92].
Значение лексемы глагол 'речь, слово' фиксируется всеми толковыми словарями с ограничительными временны 1_ ми и стилистическими пометами (церк.-книжн., поэт. устар. в СУ [14], высок, устар. - в МАС [12], высок. - в БТС [2]). Не являясь лингвистическим термином, это значение бытует, естественно, за пределами лингвистического дискурса, практически не сталкиваясь с частеречным
